Словесное искусство Словесно-музыкальное искусство 3 глава

Исключительное значение духовности в различных ее проявлениях и породило интерес к эстетической проблемати­ке в истории человечества.

Эстетическое знание зародилось в глубочайшей древности и далеко не сразу приобрело привычный строгий вид. Напом­ним, что наши древнейшие предки были носителями так назы­ваемого предконцептуального знания, к области которого мы относим мифологию, магию, начальные формы религии, пред-философские рассуждения, утилитарно-практические сведения и художественно-образное миропонимание, присущее искусст­ву. Наиболее характерной для этой формы знания является процедура описания, фиксирующая, главным образом, как про­текает то или иное явление или событие. Первобытные пред­ставления людей о происхождении различных искусств, об их роли в жизни человека, о связи мироустройства и красоты за­печатлевались в мифах разных народов. Эстетические идеи и складывающиеся понятия, такие как «мера», «гармония», «кра­сота», содержались уже в эпосе Гомера и Гесиода.

 

 

52

_______________________ Эстетика как философска я_дис1типггг_ип

Позднее античная эстетическая проблематика начала раз­рабатываться в философских трактатах пифагорейцами, Со­кратом, Платоном, Аристотелем, а также в сочинениях Поли клета, Горгия, Витрувия, Горация, посвященных теории раз­ных видов искусства. Это уже был период становления кон­цептуального знания, в рамках которого на первый план вы­шла процедура объяснения. Объяснить что-либо - значит рас­крыть связи между объектами объяснения (фактами, событи­ями, процессами) и другими уже известными и ранее объяс­ненными явлениями с целью осознания места объясняемых фактов в системе природных или социальных взаимосвязей и законов; объяснить - это значит сделать ясным, понятным, осмыслить для самого себя или растолковать другому, отве­тить на вопрос «почему». К концептуальному знанию обычно относят философию Античности, накопление сведений в та­ких областях, как математика, физика, астрономия, а в эпоху Средневековья - так называемый герметизм (алхимию, каб­балистику, астрологию) и различные виды религиозных уче­ний (теологию, теософию, богословие).

Плодотворные идеи античных мыслителей сыграли важ­ную, а иногда и основополагающую, роль для всего последую­щего развития европейской эстетической мысли (что касается эстетики на Востоке, в средневековых Индии и Китае, то ее становление осуществлялось специфическими путями, которые не всегда перекрещивались с направлениями развития евро­пейской эстетики). Вместе с тем эстетика западноевропейско­го Средневековья оказалась одним из разделов богословия, обо­сновывала спиритуалистическое понимание эстетических яв­лений и стремилась с помощью искусства нацеливать человека на служение Господу (Тертуллиан, Августин, Фома Аквинский). Только в эпоху Возрождения эстетическая мысль сброси­ла, хотя бы отчасти, теологические одеяния и стала светской, гуманистически ориентированной. К периоду ХУ-ХУП веков относится и распространение науки, то есть теоретической формы знания. К этохму времени знание приобрело четкую диструктурную организацию и включило в себя, наряду с эм­пирическим, уровень собственно теоретический. К началу XVIII века произошло оформление науки в качестве социаль-

 

53

Лекция I

ного института, что сопровождалось появлением первых науч­ных обществ, академий, периодических научных изданий и т. п.

Таким образом, на начальном этапе своего развития, ко­торый продлился в Европе вплоть до середины XVIII века, эстетика не была еще самостоятельной областью знания и даже не имела собственного названия. Исключительную роль в этом смысле было суждено сыграть немецкому просветителю Алек­сандру Готлибу Баумгартену (1714-1762), сумевшему убеди­тельно доказать необходимость ее выделения в самостоятель­ный раздел философии, наряду с этикой и логикой.

Баумгартен был последователем школы Вольфа - влия­тельного немецкого философа-рационалиста, учебные руковод­ства которого, вытеснив устаревшие схоластические компен­диумы (сейчас бы скорее сказали - дайджесты), стали основой университетского образования вплоть до появления гранди­озной системы И. Канта. Самого Вольфа интересовали про­блемы гносеологии и он совершенно правильно исходил из того, что человек познает мир с помощью разума и с помощью чувств. Вольф сумел подробно исследовать лишь одну, а именно

- рациональную ступень познания, и этот пробел решил вос­
полнить его ученик - Баумгартен. В 1758 году он выпустил в
свет книгу под названием «Эстетика» (от греческого шзНгеЫкоз

- то есть чувственный, имеющий отношение к чувственно­
му восприятию), создав цельное и связное учение о прекрас­
ном и об искусстве. Баумгартену же принадлежит и истори­
чески первое определение предмета эстетики: эстетика есть
теория чувственного познания. В гносеологии Баумгартена
эстетика есть лишь дополнение логики. Она трактует о стер­
той форме того же знания, высшая, ясная и отчетливая форма
которого составляет предмет логики.

Следующей знаменательной вехой на теоретическом пути осмысления самой сути предмета эстетики стал 1790 год, в течение которого был завершен и опубликован фундаменталь­ный труд Канта «Критика способности суждения». Родона­чальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724-1804) не мог согласиться с определением предмета эс­тетики, которое дал Баумгартен. На основании предваритель­ного исследования форм познания, источников и границ на-

ших познавательных способностей Кант пришел к последо тельному агностицизму: ни ощущения нашей чувственност ни понятия и суждения человеческого рассудка не могут дат ' никакого достоверного знания о «вещах в себе».

Специально подчеркнем, что в «Критике способности суж­дения» под термином «эстетика» Кант разумеет уже не то, что обозначал у него этот термин ранее в «Критике чистого разу­ма». Так, в первой «Критике» эстетикой называлось учение о таких априорных формах чувственности, как пространство и время; в соответствии с этим часть «Критики чистого разума», посвященная вопросам математики, была названа «Трансцен­дентальной эстетикой». В третьей же «Критике» Канта - «Кри­тике способности суждения» под эстетикой понимается крити­ка вкуса, критическое исследование прекрасного и возвышен­ного, критическое рассмотрение художественной деятельности (учение о гении) и опыт трактовки искусства как системы его видов. В целом же, если учесть, что вкус по Канту - это способ­ность судить о красоте, а красота - лишь «незаинтересованное» удовольствие, доставляемое созерцанием эстетической формы предмета, можно прийти к следующему выводу: эстетика -это философия прекрасного. Такова в конечном итоге трактов­ка предмета эстетики, на которой остановился Кант.

Мы уже отмечали, что вслед за Баумгартеном Кант порой называл эстетику наукой о «правилах чувственности вооб­ще». Наряду с этим от Баумгартена идет еще одна традиция употребления термина «эстетика». Иногда он так называл философию художественного творчества, что основательно зак­репилось в «Лекциях по эстетике» Гегеля.

Надо сказать, что романтическое движение начала XIX века не только обогащало теорию художественного творчества от­крытием важных закономерностей искусства, но и подрыва­ло основы эстетики как энциклопедически всеобъемлющего философского знания своей антирационалистической направ­ленностью. Выдающийся немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) считал своим долгом восстано­вить во всех правах возможности разума и выстроил эстети­ческую концепцию, в которой теоретический анализ был орга­нически слит с историческим подходом к искусству, его раз-

Лекция

витию и месту в культуре. Он дал новую трактовку прекрас­ного как «чувственного явления идеи», которая берется не в «чистой» логической форме, но в ее конкретном единстве с внешним бытием. Гегель критиковал Канта за то, что тот со­средоточился лишь на субъективных условиях восприятия красоты и отверг его утверждения о полной противоположно­сти «между субъективным мышлением и объективными пред­метами». Прекрасное объективно и связано с истиной. А коль скоро в природе идея проявляется весьма смутно, прекрасное в ней имеет недостаточно совершенный вид. В природе встре­чается лишь внешняя красота. Подлинная (духовная) красо­та может воплощаться только в искусстве. Это, в свою очередь, означает, что эстетика - не что иное, как философия искус­ства. Именно так и определял предмет эстетики Гегель.

Не будет преувеличением сказать, что приведенные здесь определения предмета эстетики - «теория чувственного по­знания» (Баумгартен), «наука о прекрасном» (Кант), «филосо­фия искусства» (Гегель) - оказали наибольшее влияние на последующее развитие всей европейской эстетической мысли, оставили значительный след в трудах заметной части мысли­телей XIX и XX веков. Не составляет исключения и наша отечественная эстетика последних десятилетий. За примера­ми, как говорится, здесь далеко идти не приходится.

Так, видный специалист по истории философии и эстети­ки академик М. Дынник, получивший в свое время опреде­ленную известность как переводчик фрагментов Гераклита, сочинений Парменида, Бруно и Гельвеция, полагал, что имен­но Гегелю удалось определить предмет эстетики точнее, чем кому бы то ни было. Эстетика - это наука о наиболее общих законах развития искусства.

Как относиться к такому определению? Очевидно, М. Дынник прав, и нам еще предстоит убедить­ся в этом. Откройте учебную программу нашего курса и вы без труда заметите, что большая его часть действительно охва­тывает теоретический анализ сферы художественной деятель­ности людей. Сюда входят такие темы, как «Сущность и фун­кции искусства», «Искусство как высшая форма эстетическо­го познания и эстетической деятельности человека», «Худо-

Лекция

I

 

жественный образ», «Содержание и форма», «Морфология ис­кусства», «Творческий метод, направление, течение, школа, стиль» и некоторые другие. Эстетику и в самом деле можно рассматривать как философию искусства. Можно, если при этом не забывать о другой стороне вопроса, а именно о том, что эстетика - и не только философия искусства.

На это обстоятельство обратил внимание Г. Пузис. Он ре­зонно заметил, что в противном случае нам придется при­нять и ту часть позиции Гегеля, в которой без достаточных оснований отрицается естественная красота явлений приро­ды. Кроме того, не вполне ясно, как быть с красотой предметов и явлений, созданных руками человека и имеющих не художе­ственную, а какую-либо иную ценность. Не лучше ли двинуть­ся от Гегеля назад к Канту? Кант не хуже Гегеля знал «сер­мяжную» правду и его определение эстетики как науки о пре­красном, с точки зрения Г. Пузиса, является более логичным. Что можно сказать об этом? Прав ли Г. Пузис? По-видимо­му, прав. Ибо в системе эстетических явлений прекрасному действительно принадлежит совершенно особое место. Место это настолько велико, что в истории эстетических учений по­нятие «прекрасное» нередко отождествлялось с понятием «эс­тетическое», а сама философская дисциплина, которая ныне является предметом нашего освоения, неоднократно (и спра­ведливость требует сказать - не только с легкой руки Канта) определялась как наука о прекрасном. Далеко не во всех об­ластях человеческой жизни, не во всех видах и жанрах искус­ства мы встречаемся с проявлением других форм эстетичес­кого, тогда как прекрасное (и, соответственно, - безобразное) существуют почти повсеместно. Спору нет, эстетика - это, ко­нечно, наука о прекрасном. Однако, как вы уже поняли, следу­ет также признать, что эстетика - и не только наука о пре­красном. Последнее было убедительно доказано теми, кто, при­знавая исключительное место красоты в объективном мире, выступил против сознательного принижения, сознательного приуменьшения роли и значения других форм эстетического, таких, например, как возвышенное и низменное, трагическое и комическое. К числу этих многочисленных авторитетов от­носится и Г. Поспелов, который высказал мнение о том, что

определение эстетики как науки о чувственном познании объективного мира снимает указанное выше противоречие, фактически он предложил идти еще дальше вглубь веков! поскольку именно Баумгартен, как никто другой, якобы знал! «где собака зарыта».

Что ж, все логично. В определенном смысле эстетику мож­но и сегодня трактовать как теорию чувственного познания. Однако я не в состоянии понять, почему только чувственного? Разве в эстетическом познании полностью отсутствует раци­ональное? И почему только познание? Разве эстетическое со­зидание не входит в сферу интересов эстетики?

Дискуссии о предмете эстетики, проходившие в 1959-1963 годах, выявили большое число различных точек зрения и свидетельствовали о том, что именно в этот период наша отечественная эстетическая мысль вступила в фазу активно­го самоопределения. За каждой вновь предлагаемой дефини­цией чаще всего стояла определенная эстетическая реальность, тот или иной ее конкретный аспект: для О. Лармина, напри­мер, - это был эстетический вкус, для Л. Новиковой - эстети­ческая деятельность, для Ю. Борева - общечеловеческая цен­ность. Иногда эстетику определяли как науку об эстетических свойствах действительности, а иногда - как науку о сущности искусства и природе художественного творчества. Были и сто­ронники ее иных трактовок, например, - как науки о законо­мерностях формирования эстетической культуры или как на­уки об эстетическом отношении человека к действительности.

Как бы там ни было, чуть ли не общепринятыми позици­ями в дореформенный период стали обобщающие определе­ния вышеперечисленных взглядов, представленные в одном из авторитетных учебных пособий [2] и в официальной про­грамме курса для высшей школы [3]. В первом случае эсте­тика характеризовалась как «наука об эстетическом в при­роде, обществе, в материальном и духовном производстве, об общих принципах творчества по законам красоты, о генезисе, закономерностях развития и функционирования эстетического сознания, в том числе и искусства как специфической формы отражения действительности», а во втором - как «наука о сущности эстетического в действительности, об общих зако-

___________________ -_{л______} ^^лая дисципл ина

нах эстетической деятельности и свойствах эстетического со­знания».

Обращает на себя внимание тот очевидный факт, что и в первом, и во втором определениях речь идет об одном и том же, только в одном случае мысль формулируется более про­странно, а в другом - достаточно кратко. Обе формулировки указывают на существование трех основных предметных об­ластей: (1) самого эстетического, (2) его познания и (3) преоб­разования. Такой подход в принципе заслуживает положи­тельной оценки: в осмыслении предмета эстетической реф­лексии наша отечественная философская мысль к концу 80-х годов уже имела устоявшиеся традиции. Но это не все.

Сегодня, по прошествии десяти и более лет можно указать на два существенных недостатка, которыми страдает большин­ство принятых в то время определений.

Недостаток первый. В подавляющем числе предлагаемых дефиниций эстетика однозначно характери­зуется как наука. Однако относить эстетику к сфере научно­го знания можно лишь весьма условно и, к тому же, только с учетом необходимых оговорок. Строго говоря, эстетика - это философская дисциплина, эстетика - это часть философии. Философия же, как известно, - особая форма общественного сознания. У нее есть точки соприкосновения как с религией, так и с наукой, но между наукой, философией и религией нет и не может быть абсолютного тождества.

Наука - вид теоретического знания, область рациональ­ного отношения человека к миру, тогда как философия - вид мировоззренческого знания, включающего в себя миропони­мание и мирочувствование, логическое и внелогическое. К философии относят не только рационалистические, но и ирра-ционалистические (интуитивистские) системы. Как система­тизированное мировоззрение философия объединяет и упоря­дочивает самые различные духовные образования: мифоло­гию, религиозные представления, научные теории, этико-эсте-тические взгляды, житейский опыт людей. Как абстрактное мировоззрение философия пытается рассуждать о мироздании и природе вообще, о человеке как о существе, творящем и по-

знающем окружающий мир. Цель философии - поиск выс-_шИХ смыслов и ценностей, предельных оснований бытия и познания, выработка стратегии свободной человеческой жиз­недеятельности. Ее вопросы: что человек может знать? на что он может надеяться? что он должен делать? в чем смысл и предназначение его существования? Получить ответ на эти вопросы с помощью одного лишь научно-теоретического зна­ния едва ли возможно.

Наш выдающийся соотечественник Владимир Иванович Вер­надский (1863-1945), автор многочисленных трудов по есте­ствознанию, философии и науковедению, основатель геохимии, биогеохимии и радиогеологии писал: «Ни одна философская система не может достигнуть той общеобязательности, какой достигает наука <...> В этом смысле философские системы заслуживают внимания, но ни одна из них не может рассмат­риваться в качестве научной, а только как личный вклад того или иного мыслителя». И еще: «Философия никогда не ре­шает загадки мира. Она их ищет» [4].

Мыслям В. И. Вернадского созвучна позиция крупней­шего представителя немецкого экзистенциализма Карла Яс-перса (1883-1969), который подчеркивал, что философия со­держит важное притязание: обрести смысл жизни поверх всех целей в мире. Поэтому ей вообще противопоказана жесткая систематика. Она должна скорее носить характер философ­ствования, быть особым духовным процессом, должна быть открытой для постановки вопросов и не может быть заверше­на. Аналогичной точки зрения придерживались и другие мыслители, в том числе один из ведущих представителей философской герменевтики Ханс Георг Гадамер (р. 1900) и великий философ XX века Мартин Хайдеггер (1889-1976). Здание религии покоится на вере. Но элемент веры при­сутствует и в философии. Вера не обязательно должна быть религиозной. Она есть внутренняя духовная опора человека, без которой он не может существовать. Материализм и идеа­лизм образуют своего рода полюсы, между которыми возни­кает своеобразная вольтова дуга, порождающая мощный раз­ряд интеллекта. Однако сами по себе материализм и идеа­лизм теоретически недоказуемы и требуют принятия их на

^

веру. Признаком философской веры, веры мыслящего чело­века, служит всегда то, что она существует лишь в союзе со знанием. Не это ли послужило влиятельному русскому фило­софу Владимиру Сергеевичу Соловьеву (1853-1900) основа­нием для попытки создать оригинальное мировидение, пред­ставляющее собой синтез науки, философии и религии?

Будучи по своей сути философским учением, эстетика не является наукой. Точнее говоря, не является наукой в полной мере. Абсолютное разграничение всех видов научного и фило­софского знания настолько же лишено смысла, насколько и полное их отождествление. Мера «чисто» философского и «чи­сто» научного знания в различных направлениях и школах эстетики не бывает одинаковой. В этом нам еще предстоит убедиться.

Недостаток второй. Подавляющее большинство упомянутых выше дефиниций эстетики откровенно тавто­логично. «Эстетику» пытаются определить через «эстетичес­кие свойства», «эстетическую деятельность», «эстетическое по­знание», «эстетический вкус» и т. п. Но ведь здесь явно содер­жится ошибка логического круга, что делает избранный под­ход совершенно неприемлемым. Существенные признаки эсте­тики нельзя описать с помощью терминов, которые сами стано­вятся ясными только посредством определяемого понятия.

Ближе всего к искомой дефиниции, насколько я могу су­дить, подошел крупнейший мыслитель нашего времени Алек­сей Федорович Лосев (1893-1988), общепризнанный автори­тет в области классической филологии, логики, диалектики, античной мифологии, истории философии и эстетики, пере­водчик Аристотеля, Платона, Прокла, Николая Кузанского и др. По определению А. Ф. Лосева, эстетика - «философская дисциплина, имеющая своим предметом область выразитель­ных форм любой сферы действительности (в т. ч. художе­ственной), данных как самостоятельная и чувственно непос­редственно воспринимаемая ценность» [5]. Важно подчерк­нуть, что в этой дефиниции А. Ф. Лосеву фактически удалось (хотя и в самом первом приближении) определить эстетичес­кое в действительности или некую объективно существую­щую эстетосферу через понятие выразительных форм, данных

Лекции

_в качестве чувственно непосредственно воспринимаемой цен­ности. А. Ф. Лосев поясняет при этом, что «эстетическое как нечто выразительное представляет собой диалектическое един­ство внутреннего и внешнего, выражаемого и выражающего, и притом такое единство, которое переживается как некоторая самостоятельная данность, как объект бескорыстного созерца­ния» [5, с. 570]. Следовательно, эстетика ориентирована на выявление неких универсалий в чувственном отражении вы­разительных форм, переплавляющих сущность и явление, чув­ственное и духовное, предметное и символическое.

Разумеется, понятия «ценность», «бескорыстное созерца­ние» и некоторые другие, употребляемые А. Ф. Лосевым в дефиниции, не всем понятны и требуют расшифровки. В даль­нейшем мы так и сделаем. Этой цели должны послужить прежде всего такие лекционные темы, как «Объективный ха­рактер эстетического в действительности», «Структура эсте­тического сознания», «Основные эстетические категории». Сейчас лишь важно обратить внимание на следующее обстоя­тельство: наше определение предмета эстетики должно вклю­чать в себя то, что составляет главное содержание дефиниции А. Ф, Лосева. Речь идет о некой объективно существующей данности, именуемой областью выразительных форм, имею­щих специфическое ценностное содержание.

Вместе с тем, указания на этот единственный, пусть даже самый существенный, признак (чем, собственно и ограничива­ется А. Ф. Лосев), будет все же недостаточно. Уже отмечалось, что границы эстетики должны охватывать кроме (1) ранее очерченной объективной данности, (2) процесс познания этой данности и (3) процесс преобразования (созидания) ее. При этом для краткости «познание» и «преобразование» можно без особого ущерба заменить обобщающим термином «освое­ние». В этом случае искомая дефиниция приобретает следу­ющий вид: эстетика - философская дисциплина, изучающая сферу выразительных форм, имеющих специфическую ценно­стную природу, и сферу их освоения людьми в процессе обще­ственно-исторической практики. Это и есть предваритель­ное определение предмета эстетики, которое может послужить отправной точкой для дальнейшего продвижения вперед.

62_______________________________________ ___^г

Структурно предмет эстетики охватывает два основных раздела. Первый исследует природу эстетического в системе ценностных отношений, дифференциацию эстетических цен­ностей, то есть их конкретные проявления в различных моди­фикациях (прекрасное и безобразное, возвышенное и низмен­ное, трагическое и комическое), своеобразие эстетической дея­тельности человека в тех или иных областях культуры, эсте­тическое сознание и его основные составляющие (эстетичес­кое чувство, эстетическая оценка, эстетический вкус и др.). Второй посвящен специальному анализу искусства, законо­мерностям его возникновения и развития, процессу художе­ственного творчества, строению художественных произведе­ний, характеру их восприятия людьми и т. п.

Соотношение этих разделов эстетики складывалось весь­ма своеобразно. В зависимости от того, какой из них превали­ровал на том или ином этапе исторического пути, эстетику, как уже говорилось, трактовали то как «науку о прекрасном», то как «философию искусства». Сам опыт, однако, свидетель­ствовал в пользу того, что отделить изучение эстетических ценностей реального мира от познания закономерностей их художественного освоения совершенно невозможно. Они свя­заны неразрывно.

Античная эстетика развивалась преимущественно в лоне общефилософских рассуждений о мире, средневековая - в тео­логических трактатах. В эпоху Ренессанса эстетические взгляды разрабатывались чаще всего в искусствоведческих трудах, а в ХУЛ и XVIII веках - на почве художественной критики и пуб­лицистики. Немецкая классическая эстетика вновь стала пе­риодом обобщающих эстетических систем. Она претендовала на целостный охват всего комплекса изучаемых вопросов.

Таким образом, длительные периоды эмпирических на­блюдений чередовались с этапами выдвижения грандиозных теоретических концепций. Одно дело - интерес к чувственно­му миру эпохи Возрождения, когда обсуждались не абстракт­ные проблемы «божественной красоты», а конкретные вопро­сы художественной практики, и другое - философские обоб­щения И. Канта, И. Фихте, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля. В первом случае Леонардо да Винчи изучал красоту тела и души как

Лекция I

ученый-анатом и изображал как великий живописец-психо­лог, а во втором - сфера эстетики и художественных явлений выводилась из высших идей, метафизических принципов и философских построений.

Не удивительно, что за этими неодинаковыми типами эс­тетических теорий в дальнейшем даже закрепились услов­ные наименования. Так называемая эстетика сверху (Пла­тон, Гегель) была отмечена печатью философской методоло­гии эпохи. Она формировалась как концептуальная философ­ская система, основы которой, как правило, дедуцировались не из специфики предмета, а из других, ранее полученных теоре­тических выводов. Философская методология была истори­чески первым способом познания эстетических явлений и «эстетика сверху» в целом успешно использовала ее. Однако, наряду с позитивными познавательными возможностями, «эс­тетика сверху» обнаружила и серьезные недостатки. Глав­ным из них был ее спекулятивный дух: «эстетика сверху» не могла полностью освободиться от предвзятости и умозритель­ности, поскольку претендовала на получение теоретического знания без обращения к опыту.

«Эстетика снизу» складывалась под сильным влияни­ем позитивистских идей, а также социологических, формали­стических и психологических тенденций. Так, немецкий фи­зик, психолог, философ и сатирик Густав Теодор Фехнер (1801-1887) противопоставил философской мистификации Гегеля эстетику наблюдения и эксперимента. Его исследова­ния с применением психофизиологических методов к анали­зу эстетического восприятия оказали сильное воздействие на развитие эстетической мысли и может быть даже не столько конкретными результатами (они были достаточно скромны­ми), сколько самой аурой непосредственного обращения к опы­ту, духом эксперимента.

Справедливость требует, кроме того, отметить, что продол­жатель наметившихся у И. Канта формалистических тенден­ций немецкий философ и психолог Иоганн Фридрих Гер­барт (1776-1841) даже несколько ранее Г. Фехнера провозг­ласил принцип высвобождения эстетики из-под опеки геге­левской философии. И. Гербарт призывал отказаться от всего,

64

Эстетики кик философская дисциплина

 

что не является непосредственным результатом анализа фор­мальной структуры исследуемого объекта. Его книгу «Общая эстетика как наука о форме» вполне можно считать проявле­нием все той же реакции на «эстетику сверху».

Позитивистские тенденции в философии и конкретных областях знания, недоверие к философским спекуляциям приводили и к нежелательным крайностям, оборачивались явным отказом от дедукции, от важных теоретических обобще­ний. Их дальнейшая эволюция обнаружила серьезные поро­ки, органически присущие «эстетике снизу». Эмпирические исследования настиг глубокий методологический кризис: они лишились должной основательности, теоретической концеп-туальности и вполне заслуженно получали обвинения в част­ном значении и ничтожности результатов.

Практика показала, что успех достигается только там, где эстетическая теория опирается на неразрывное единство ло­гической конструкции и живой эмпирики бытия. Такая «би-полярность» эстетики дает ей возможность занять особое «ме­сто» между предельно абстрактной философской теорией и конкретными искусствоведческими дисциплинами. По этой же причине без труда коррелируются эстетический и искус­ствоведческий уровни познания: на первом ощущается по­требность в искусствоведческих типологиях для верифика­ции и развития собственных теоретических построений, на втором - в исходных эстетических принципах для ориента­ции в конкретном эмпирическом материале.