Члены группы покачали головами.
– Ее нет в списке Черной Айи, кто сбежал, – сказала Сарин, беря под руку своего Стража. – У нее было характерное лицо, напоминающее луковицу и лишенное какой‑либо привлекательности. Уверена, я бы запомнила ее.
– Она была сильна, – сказала Авиенда. – Очень сильна. – Аийлка должна была предполагать, что это одна из Отрекшихся. Но это определенно была не Могидин, и описание не подходило под Грендаль.
– Мы разделимся на три круга, – сказала Авиенда. – Бера возглавит один из них, Эмис и я другие. Да, мы можем сделать сейчас круги больше, чем по тринадцать, но это выглядит напрасной тратой. Я не нуждаюсь в такой мощи, чтобы убивать. Одна из наших групп атакует Троллоков внизу. Другие две не будут направлять и спрячутся поблизости, наблюдая. Таким образом, мы можем вынудить вражескую направляющую предположить, что у нас все еще один большой круг, и два других ударят ее с обеих сторон, когда она пойдет в атаку.
– Эмис улыбнулась. Она узнала в этом основную тактику, применяемую Девами в рейдах. Казалось, она не особенно расстроена тем, что подчиняется приказам Авиенды, сейчас то раздражение на наглость Ранда утихло. На самом деле. она и другие четыре Хранительницы Мудрости выглядели гордыми.
Пока команда Авиенда выполняла приказ, она чувствовала больше плетений на поле боя. Кадсуане и тем, кто последовал за ней, нравилось считать себя вне приказов Ранда. Они сражались, в то время как другая группа Айз Седай и Аша'манов держала врата открытыми, чтобы провести через них Доманийскую и Тайренскую армии.
Слишком много людей направляли вокруг. Возрастала сложность в указании атаки одного из Отрекшихся.
– Нам нужно устроить площадки для Перемещений, – сказала Авиенда. – Сохранять строгий контроль за теми, кто и куда собирается Переместиться. Таким образом, мы сможем сразу же сказать, все ли правильно, когда почувствуем, что кто‑ то направляет. – Она подняла руку к голове. Организовать это выглядит очень не простым делом. Рядом у Эмис улыбка стала шире. Ты командуешь сейчас, Авиенда, казалось, говорила эта улыбка. И головная боль командования – это твое испытание.
Ранд Ал'Тор, Дракон Возрождённый, отвернулся от Авиенды и оставил её и Итуралде с их битвой. У него были другие, к кому присоединиться.
Наконец, время пришло.
Он приблизился к основанию горы Шайол Гул. Выше, черная дыра пряталась в склоне горы, единственный способ достигнуть Бездны Рока. Морейн присоединилась к нему, ее шаль слегка колебалась, ее синяя бахрома трепетала на ветру.
– Помните. Это не Скважина, это не тюрьма Темного. Это – просто место, где его прикосновение к миру является самым сильным. Он контролирует это место.
– Сейчас он касается самого мира, в той или иной степени, – сказал Ранд.
– И поэтому его касание в этом месте будет сильнее.
Ранд кивнул, положив свою руку на кинжал, который он носил на своем поясе. Не направляйте, пока мы не нападаем на самого Темного. Если возможно, я бы избежал сражения как тогда, когда мы очищали Источник. То, что грядет, потребует всей моей силы.
Найнив кивнула. Она носила свои драгоценности ангриал и тер'ангриал поверх желтого платья, намного более красивого, чем она могла бы когда‑либо позволить себе в течение жизни в Двуречье. Она казалась ему странной без своей косы, ее волосы теперь доходили только до плеч. Она казалась старше. Этого не должно было быть. Коса была символом возраста и зрелости в Двуречье. Почему Найнив выглядит более старше без нее?
Том шел около Ранда, смотря искоса на отверстие в скале.
– Я подозреваю, что не вхожу с Вами.
Морейн посмотрела на него, поджав губы.
– Кто‑то должен будет охранять вход в пещеру, моя жена – сказал Том. – У того выступа, там прямо около входа, есть превосходный вид на поле битвы. Я могу смотреть на сражение ниже, возможно составлю хорошую балладу или две.
Ранд улыбнулся искре юмора в глазах Тома. Они стояли на краю самого времени, и всё равно Том Меррилин нашёл место для улыбки.
Выше их вращались темные облака, пик Шайол Гул был их осью. Тьма снизошла на солнце, почти полностью его поглотив, скрыв целиком, до полного забвения.
Армия Ранда остановилась, смотря с ужасом на небо, и даже троллоки замерли, рыча и крича. Но поскольку солнце медленно появлялось из своего плена, жестокое сражение возобновилось ниже в долине. Это объявило о его намерениях, но кинжал оградит его от глаз Темного. По воле Света, лидеры Тени сосредоточились бы на сражении и предположили бы, что Ранд будет ждать его завершения перед нанесением удара.
– Сейчас? – спросила Найнив, глядя на узкий каменный проход к Скважине.
Ранд кивнул и пошел вперед. Ветер поднялся, бросаясь на четверку людей, когда они поднялись на тропу. Он выбрал свою одежду сознательно. Его красное пальто, вышитое длинными колючками шиповника на рукавах и золотыми цаплями на воротнике, было близнецом другого, которое по средством Морейн, он получил в Фал Дара. Белая рубашка, зашнурованная на груди была сделана в Двуречье. Калландор на его спине, меч Ламана у его бедра. Прошло много времени с тех пор, как он решил носить это, и это вызывало соответствующее чувство.
Ветры ударили его, угрожая сбросить его с высоты. Он все равно двигался вперед, поднимаясь на крутой холм, стиснув зубы от боли в его боку. Время, казалось, имело меньшее значение здесь, и он чувствовал себя, как будто он шел в течение многих дней, когда в конце он достиг плоского основания перед пещерой. Он повернулся, опираясь одной рукой на скалу перед открытой утробой пещеры, и посмотрел на долину.
Его силы в ущелье казались такими хрупкими, такими незначительными. Будут ли они в состоянии удерживать его достаточно долго?
– Ранд… – беря его за руку, сказала Найнив. – Возможно тебе следует отдохнуть.
Он посмотрел вниз на свой бок, проследив за ее взглядом. Его рана, старая рана, снова открылась. Он чувствовал кровь в своих сапогах. Она стекала вниз по боку, по ноге, и когда он переставлял ногу, он отставлял под ней кровавый след.
Кровь на скалах…
Найнив подняла руку ко рту.
– Это случилось, Найнив, – сказал Ранд. – Ты не можешь остановить это. Пророчества ничего не говорят о том, что я переживу это. Я всегда находил это странным, не правда ли? Почему они говорят о крови, но не о том, что придёт после? – Он покачал головой, потом вытащил Калландор из ножен. – Морейн, Найнив, предоставите ли вы мне свою силу и присоединитесь ли ко мне в круге?
– Желаешь ли ты чтобы одна из нас вела, – колеблясь спросила Морейн, – так ты сможешь использовать его безопасно?
– Я не планирую пребывать в безопасности, – сказал Ранд. – Круг, пожалуйста.
Две женщины обменялись взглядом. Пока он возглавлял круг, кто‑то другой мог ударить и захватить контроль над ним. Очевидно, ни кому не понравился запрос. Он не был уверен, должен ли он радоваться, что двое из них начали действовать сообща – возможно, вместо этого, ему следует волноваться, чтобы они не объединились против него.
Это выглядело как мысли о простых временах. Прошедших временах. Он криво улыбнулся, но знал, что улыбка не коснулась его глаз. Морейн и Найнив отдали ему свою силу, и он принял ее. Том поцеловал Морейн, затем они повернулись, разглядывая отверстие перед ними. Оно вела вниз, прямо к основанию горы, и огненную яму, которая была самым ближайшим местом к узилищу Темного, которую знал этот мир.
Тени от вернувшегося солнечного света лежали вокруг входа в пещеру. Ветер набрасывался на него, ногам было тепло от его собственной крови. Я не выйду живым из этой ямы, подумал он.
Но ему уже давно было все равно, выживет он или нет.
Главная его мысль – все ли он сделал правильно? Пришло ли время действовать? Достаточно ли хорошо он все спланировал? Он обязан был сделать все правильно!
– ВРЕМЯ ПРИШЛО. ДАВАЙТЕ СДЕЛАЕМ ДЕЛО.
Голос говорил с неизбежностью землетрясения, слова вибрировали в нём. Больше чем звук в воздухе, намного больше, слова, как будто говорились от одной души другой. Морейн ахнула, широко распахивая глаза.
Ранд не был удивлен. Он слышал этот голос раньше, и осознавал, что ожидал его. Надеялся на него, как минимум.
– Спасибо, – прошептал Ранд, затем шагнул вперед, в реальность Тёмного, оставляя за собой кровавые следы.
Глава 24
Игнорируя Знамения
Фортуона, Императрица Империи Шончан, изучала своего мужа, пока он отдавал приказы её войскам. Они собрались снаружи дворца в Эбу Дар, и она самолично восседала на сложном мобильном престоле, оснащённом жердями в нижней части, таким образом, чтобы его могла нести дюжина солдат.
Трон представлял ее великолепие, но также и давал иллюзию неподвижности. Убийцы могли предположить, что она не смогла бы двигаться быстро, нося свои формальные шелка, ее платье, драпированное вниз спереди и ниспадающее к земле. Они были бы удивлены, тому, что она могла освободиться от внешних предметов одежды щелкнув у запястья.
– Он изменился, Ваше величество, – сказал ей Беслан. – И в то же время нет. Я уже не знаю, что и думать.
– Он то, что послало нам Колесо, – ответила Фортуона. – Вы уже решили, что будете делать?
Беслан смотрел вперед. Он был порывистым, часто управляемый своими эмоциями, но не больше, чем другие Алтарцы. Они были страстные люди, и были прекрасным дополнением к Империи, даже теперь, когда их должным образом приручили.
– Я сделаю так, как было предложено, – сказал Беслан краснея.
– Мудро, – сказала Фортуона.
– Да стоит Трон вечно‑, сказал. Беслан. – И пусть ваше дыхание длиться вечно. – Он поклонился, чтобы сделать все, как надо. Фортуона могла идти на войну, но это были земли Беслана, и он должен был управлять страной. Он настолько хотел быть частью сражения, но теперь он понял, что он нужен здесь.
Селусия смотрела ему вслед, кивая в знак одобрения. "Он стал сильным активом, научившись надлежащей сдержанности,"‑заметила она.
Фортуона ничего не сказала. Жесты Селусии несли скрытый смысл, который Фортуона пропустила бы, если бы не их долгое общение. Беслан был обучен. Но прочие люди, однако…
Мэт начал проклинать близкий шторм, собравшись с командирами Шончан. Она не могла услышать точно, что вывело его. Что она наделала, связав себя с ним?
"Я следовала знамениям", подумала она
Она поймала его взгляд к ней, прежде чем он вернулся к своему бреду. Он должен учиться сдержанности, но учить его … было бы трудно. Гораздо труднее было, чем обучение Беслана. По крайней мере, Селусия не говорила с нею осуждая вслух. Женщина была теперь Говорящая Правду Фортуоны, хотя Фортуна чувствовала, что Селусия находила скользким свое место. Она предпочла бы остаться только Голосом Фортуоны. Возможно, приметы показали бы Фортуоне кого‑то другого соответствующего, как Говорящего Правду.
– Мы и правда будем делать то, что он говорит? – вздохнула Селусия.
"Этот мир хаоса," Фортуона отправила в ответ. Не прямой ответ. На данный момент, она не хотела давать прямые ответы, Селусия бы разгадала смысл.
Шончан обычно говорят: "да живет она вечно" по отношению к Императрице. Для некоторых это была банальность или простые слова преданности. Фортуона всегда видела большее в этом. Эта фраза заключала в себе силу Империи. Императрица должна была быть хитрой, сильной и искусной, если она хотела выжить. Только самая искушенная имела право сидеть на Хрустальном Троне. Если кому‑нибудь из ее родных братьев и сестер, или Высокородных, как Галган, удалось бы убить ее, тогда ее смерть послужила бы Империи – для нее она была бы слишком слабой, как лидер.
Да живет она вечно. Да будет она достаточно сильна, чтобы жить вечно. Да будет она достаточно сильна, что привести нас к победе. Она должна принести порядок в этот мир. Это было ее целью.
Мэтрим прошествовал вместе с армией присоединенных земель, проходя в десяти шагах от трона Фортуоны. Он носил форму высшего имперского генерала, хоть и не очень хорошо. Непредусмотренные мелкие детали одежды все же присутствовали. Регалии верховного генерала предназначались для придания их носителю властности, и изящества, когда одежды колыхались в ответ на осторожные движения. На Мэтриме они выглядели шелковой оберткой на беговой лошади, ожидающей скачки. У него была своего рода изысканность, но никак не соответствующая дворянину.
Командиры меньших чинов следовали за ним. Мэт сбивал с толку Высокородных. Это хорошо, поскольку выбивало их из колеи. Но также вызывало расстройство из‑за его непредсказуемых выходок и постоянных попыток утвердиться во власти. Фортуона представляла собой порядок, а вышла замуж за сам хаос. О чем она думала?
– Но что с Морским Народом, Ваше Высочество? – сказал генерал Юлан, останавливаясь возле Мэтрима напротив Фортуоны
– Хватит беспокоиться о проклятом Морском Народе, – огрызнулся Мэтрим. – Если ты произнесёшь слова "Морской Народ" еще раз, я повешу тебя за ногти к ноге одного из тех ракенов, на которых вы летаете и отправлю его в Шару.
Юлан казалось недоумевал.
– Ваше Высочество, я…
Он замолк, когда Мэт проорал.
– Савара, мы ведем пикинеров, а не кавалерию, дурная обожательница козлов! Мне плевать, что кавалерия думает, будто может лучше выполнить эту работу. Кавалерия всегда так думает! Ты что, проклятая тайренская придворная дама? Я удостою тебя такого титула, если будешь продолжать в том же духе!
Бушуя, Мэтрим направился к Саваре, сидящей на своей лошади, со сложенными руками и неудовольствием на темном лице. Юлан, оставшись позади, выглядел совершенно сбитым с толку.
– Как можно повесить человека за ногти на ногах? – Спросил Юлан настолько тихо, что Фортуона едва расслышала. – Не думаю, что это возможно. Ногти бы не выдержали. – Он отошел, качая головой.
"В сторону", просигналила Селусия, "Осторожно. Приближается Галган".
Фортуона обратилась в сталь, когда подъехал капитан‑генерал Галган. В отличие от Мэта он был одет в черную броню, а не униформу, и носил ее хорошо. Командуя, возвышаясь над всеми, он был ее главным соперником и ее сильнейшим ресурсом. Конечно, любой человек в его положении был бы соперником. Это было в порядке вещей – естественное положение дел.
Мэтрим никогда не будет конкурентом. Она все еще не знала, что думать об этом. Часть ее, малая, но не без основания, полагала, что она должна убрать его именно по этой причине. Разве не был Принц Воронов проверкой Императрицы, сохраняя ее сильной путем обеспечения постоянной угрозы? Сарабат шайкен най батэйн пяст. Женщина лучше всего проявляет находчивость с ножом у горла. Пословица, сказанная Варуотой, ее пра‑пра‑прабабушкой.
Ей не хотелось устранять Мэтрима. Во всяком случае, она не могла, пока не понесет от него ребенка; поступить иначе, значит отвергнуть предзнаменования.
Он был таким странным. Каждый раз когда она думала, что может предвидеть его, она убеждалась в обратном.
– Ваше Величество, – сказал Галган, – мы почти готовы.
– Принц Воронов неудовлетворен задержками, – сказала она. – Он боится, что мы присоединимся к битве слишком поздно.
– Если бы Принц Воронов имел хоть какое‑то реальное представление об армиях и полях сражений, – сказал Галган, его голос показывал, что он не верит в то, что такое возможно, – он бы понимал, что перемещение сил такого размера требует немалых усилий.
До прибытия Мэтрима Галган был самым высокопоставленным среди Высокородных, кроме самой Фортуоны. Ему не понравилось бы быть внезапно потесненным. Пока еще Галган командовал войсками и Фортуона собиралась и дальше предоставлять ему эти полномочия. Ранее, сегодня, Галган спросил у Мэта, как тот будет собирать их силы, и Мэт воспринял вопрос как предложение заняться именно этим. Принц Воронов расхаживал вокруг, отдавая приказы, но не командовал. Не в полном объеме, Галаган мог остановить его одним словом.
Но он этого не делал. Очевидно, желал увидеть, как Мэт справляется с руководящей должностью. Галган наблюдал за Мэтом, прищурив глаза. Он не вполне понимал, как Принц Воронов вписывается в командную структуру. Фортуоне еще предстоит принять решение по этому поводу.
Неподалеку порыв ветра взвил в воздух облако пыли, обнажая небольшой череп грызуна, торчащий из земли. Еще примета. В последнее время ее жизнь была загромождена ими.
Конечно это был знак опасности. Как если бы она прогуливалась в высокой траве, лавируя между охотящимся лопаром и ямами ловушками для неосторожных. Возрожденный Дракон преклонил колено перед Хрустальным Троном и знамение, самое сильное, что она знала, в виде цветения персикового дерева, сопровождало его.
Войска шли мимо, время от времени офицеры выкрикивали приказы идти в ногу. Казалось, даже ракены кричат в такт марширующим. Это означало, что она отбывает на не известную войну в едва знакомые ей земли. Ее земли здесь будут практически беззащитными и командовать будет лишь недавно доказавший свою верность чужестранец.
Великие перемены. Её решение могло окончить её правление и, возможно, разрушить саму Империю. Мэтрим не понимал этого.
"Призови моего супруга", просигналила Фортуона, барабаня по подлокотнику трона.
Селусия огласила приказ посыльному. Спустя некоторое время, на своем коне подъехал Мэт. Он отказался от подарка в виде новой лошади по серьезной причине. Он лучше разбирался в лошадях, чем ее собственный императорский конюший. Все еще. Типун. Какое глупое имя.
Фортуона встала. Немедленно, все поблизости склонились. Галган спешился и опустился на колени. Все прочие простерлись ниц. Императрица, встающая для провозглашения, означала закон Хрустального Трона.
– Кровь и пепел, – сказал Мэтрим. – Больше поклонов? Вашему народу что, больше нечем заняться? Я могу думать о нескольких дюжинах вещей, если вы не можете.
В стороне она увидела улыбку Галгана. Он думал, что знает, что она собиралась делать. Он ошибался.
– Я именую тебя Нотай, так как ты принесешь разрушение врагам Империи. Пусть твое новое имя говорят отныне и во веки, Нотай. Я провозглашаю, что Нотай, Принц Воронов, возвышается в ранг Маршала наших армий. Пусть это будет оглашено как моя воля.
Маршал. Это значило, что если Галган падёт, Мэт примет командование. Галган больше не улыбался. Он должен был следить, оглядываясь через плечо, чтобы Мэт не одолел его и не взял контроль.
Фортуона села.
– Нотай? – сказал Нотай.
Она взглянула на него. "Придержи свой язык, хотя бы раз", мысленно просила она его. "Пожалуйста".
– Да будет так, – сказал Нотай, поворачивая лошадь и скача рысью прочь.
Галган вернулся в седло.
– Он должен научиться преклонять колени, – пробормотал генерал, затем пришпорил лошадь вперед.
Это было очень маленькое нарушение, преднамеренное и рассчитанное. Галган не адресовал слова к Фортуоне непосредственно, вместо этого действуя, как будто они были просто комментарием для себя. Он обошел самый большой запрет.
Этого было достаточно чтобы заставить Селусию тихо зарычать и её пальцы заизвивались в вопросе.
"Нет", просигналила Фортуона, "он нам нужен".
И опять, Нотай похоже не понимал, что она сделала, и риск последствий этого. Галган должен будет консультироваться с ним в своих планах сражений; Маршал не мог пропускать совещаний, так как он должен был быть готовым взять контроль в любой момент. Галган вынужден будет прислушиваться к его советам и принимать их.
Она сделала ставку в этом вопросе на своего принца, надеясь, что он сможет снова проявить свою неожиданную гениальность в битве, которая настолько поразила Фурика Карида.
– Это смелый шаг, – сказала Селусия. – Но что если он провалится?
– Мы не провалимся, – ответила Фортуона, – это Последняя Битва.
Узор разместил Нотая перед ней, и толкнул её в его руки. Дракон Возрождённый видел и говорил правду о ней – не смотря на все иллюзии порядка, её правление было подобно тяжелой скале, удерживающей равновесие на своей наименьшей точке. Она растягивалась и истончалась, повелевая землями непривычными к дисциплине. Она должна предпринять величайший риск, чтобы принести порядок в хаос.
Она надеялась, что Селусия увидит это в ее действиях и публично не осудит ее. Фортуона действительно нуждалась в новом Голосе или назначении кого‑то еще Говорящей правду. Иметь одного человека, выполняющего обе обязанности, вызывало упреки во дворе. Это ‑
Нотай внезапно прискакал назад, держа свою шляпу.
– Туон!
"Почему ему так тяжело понять имена?" спросила Селусия шевеля пальцами. Фортуона могла также прочитать вздох в этих движениях.
– Нотай? – спросила Фортуона. – Ты можешь приблизиться.
– Треклято хорошо, – сказал Нотай, – так как я уже здесь. Туон, мы должны выдвигаться немедленно. Разведчики только что вернулись. Армия Эгвейн в беде.
Юлан подъехал прямо позади Нотая, потом спешился и склонился до земли.
– Поднимись, – сказала Фортуона. – Это правда?
– Армия марат'дамани потерпела серьёзное поражение, – сказал Юлан. – Возвращающиеся Кулаки Неба опишут это в подробностях. Армии этой Амерлин рассеяны, в суматохе, и быстро отступают.
Галган остановился неподалёку чтобы принять посыльного, не было сомнений, что он получил похожий отчет. Генерал посмотрел на неё.
– Мы должны выступить, чтобы поддержать отступление Эгвейн, – сказал Нотай. – Я не знаю, каковы полномочия Маршала, но судя по реакции окружающих, я думаю это означает, что я имею контроль над армиями.
– Нет, – сказала Фортуона. – Ты третий. После меня. После Галгана.
– Тогда ты можешь приказать выступать прямо сейчас, – сказал Нотай. – Мы должны идти! Эгвейн растопчут.
– Как много там марат'дамани? – спросила Фортуона.
– Мы наблюдали за этой армией, – сказал Юлан. – Их сотни. То, что осталось от Белой Башни. Они истощены, гонимые вперед новой силой, которую мы не распознали.
– Туон – предупредил Мэт.
Великие перемены. Так, это было значение пророчеств о Драконе. Фортуона могла налететь и все эти дамани были бы её. Сотни и сотни. С такой силой она сможет сокрушить сопротивление своему правлению вернувшись в Шончан.
Шла Последняя Битва. Мир висел на её решениях. Было ли действительно лучше поддержать этих марат'дамани в их отчаянной схватке здесь, или ей следует использовать шанс отступить к Шончан, оградить свое правление там, а после уничтожить Троллоков и Тень, мощью Империи?
– Ты дала слово, – мягко сказал Нотай.
– Я подписала соглашение, – сказала она. – Любое соглашение может быть разорвано, особенно Императрицей.
– Некоторые императрицы возможно могли так поступить, – сказал Нотай. – Но не ты. Верно? Свет, Туон. Ты дала им слово.
Порядок в одной руке – нечто известное, нечто, что можно измерить – хаос в другой. Хаос в виде одноглазого мужчины, который знал лицо Артура Ястребиное Крыло.
Не говорила ли она только что Селусии, что сделает ставку на него?
– Императрица не может быть ограничена словами на бумаге, – сказала Фортуона. – Однако… в этом случае, угроза, из‑за которой я подписала соглашение остается, и она реальна. Мы защитим этот мир в его темнейшие дни, и уничтожим Тень на корню. Генерал Галган, выдвигайте войска на защиту этих марат'дамани, так как они нам понадобятся в битве с Тенью. – Нотай расслабился.
– Хорошо. Юлан, Галган давайте приступим к планированию! И Пошлите за этой женщиной, Тайли. Похоже она единственный треклятый генерал поблизости, у которого есть голова на плечах. И…
Он продолжал говорить, отъезжая, отдавая приказы, которые должен был позволить отдавать Галгану. Генерал с непроницаемым лицом изучал ее, сидя на лошади. Он счел это серьезной ошибкой, но она… на ее стороне были предзнаменования.
Те ужасные черные тучи был спутником Лана слишком долго. Он действительно устал видеть их каждый день, расширяющимися до бесконечности во всех направлениях, грохот грома, как рычание из желудка голодного зверя.
– Облака кажутся ниже сегодня, – сказал Андере, со своего коня рядом с Мандарбом. – Молнии приземляются. Это происходит почти каждый день".
Лан кивнул. Андер был прав; это действительно выглядит плохо. Это ничего не меняло. Агельмар выбрал место для их битвы рядом с рекой, ревущей с западного фланга, используя её, чтобы защитить эту сторону. Близлежащие холмы предоставили позиции лучникам, и на вершине одного из них ждали Лан и Андер.
Впереди, Троллоки собирались для штурма. Они скоро пойдут в атаку. Поблизости Агельмар расположил в долинах тяжелую кавалерию для фланговых атак как только Троллоки поднимутся, легкая кавалерия позади холмов вступала в бой для поддержки тяжелой кавалерии, когда придет время. Агельмар продолжал ворчать, что у него не было достаточного количества копейщиков, хотя отсутствие пехотинцев, и обеспечивало их успешное отступление.
"Все, что можно было сделать – сделано" – мрачно подумал Лан, изучая почти безбрежное море Троллоков. Его люди бились аккуратно, убивая Троллоков десятками тысяч, потеряв при этом всего несколько тысяч, оставив Шайнар сожженным, замедляющим продвижение Троллоков. Ничего из этого, казалось, не имело значения.
Они проигрывали в этом сражении. Да, они задержали Троллоков, но не сильно и не на долго. Скоро они будут окружены и уничтожены, без помощи армии Илэйн, которая была не в лучшем положении.
Небо потемнело. Лан резко поднял голову: те тучи все еще были там, но они становились более зловещими. На землю падала глубокая тень.
– Проклятье, – произнес Андер, глядя вверх. – Мог ли Темный как‑то поглотить солнце? Теперь нам придется биться вместе с фонарями, хотя сейчас середина дня.
Лан положил руку на грудь: под броней, рядом с сердцем, лежало письмо Найнив. "Свет! Пусть ее сражение окажется удачнее, чем мое собственное". Ранее сегодня, она и Ранд вошли в Бездну Рока.
По всему полю боя уставшие направляющие, отводя взгляд от ужасающего темного неба, начали освещать битву. Это не сильно помогало, но это стоило сделать. Но затем тьма отступила, и дневной свет вернулся, тучи стали обычными.
– Собрать Высшую Гвардию Малкири, – сказал Лан. Это были его телохранители, назвавшие так себя. Это было старое название в Малкири для Королевских телохранителей на поле боя. Лан не знал, что делать с тем, что Принц Кайсель, который был родом из Кандора, считал себя одним из них.
Многие малкири Лана имели очень мало от настоящей крови Малкир – они пришли к нему больше за честью, чем за чем то другим. Принц был другим вопросом. Лан спрашивал его и его компаньонов должны ли они были приносить клятву иностранному королю, не важно насколько он им был дружественен.
Единственный полученный им ответ был,
– Малкир представляют Порубежье в этой войне, Дай Шан.
Молния сверкнула совсем рядом; удар грома обрушился на Лана словно нечто материальное. Мандарб едва шевельнулся. Животное было приучено к таким ударам. Высшая Гвардия собралась, и Андер взял знамя Лана, поставил его в гнездо на седле так, чтобы он мог нести его и вместе с тем сражаться мечом.
Их колонны прибыли от Агельмара. Лану и его людям следовало бы быть в самой гуще атаки. Раз спущенная, тяжелая кавалерия сметет фланги Троллоков в один момент. Лану и его людям оставалось нанести удар в лицо врагу.
Так предпочел бы действовать Лан. Но Агельмар имел свое видение сражения и не собирался поступать так. Лан и его войска должны удерживать центр поля перед холмами, связывая Троллоков, чтобы лучники позади могли атаковать частыми залпами. Измотанные войска в основном будут удерживаться в резерве мешая вражеским силам у правого фланга. Река на левом фланге служила естественным сдерживающим фактором для Троллоков. Хороший план, если какой‑либо план можно считать хорошим, учитывая столь превосходящие силы противника. Тем не менее, Агельмар не делал ошибок, которые мог бы увидеть Лан. Он жаловался на плохие сны в последнее время, но, учитывая какую войну они вели, Лан больше бы беспокоился, если бы ему не снились смерти и сражения.
Троллоки начали движение.
– Вперёд! – воззвал Лан как только в воздухе зазвучали трубы, аккомпанируя буре свыше.
Илэйн проезжала на Лунной Тени вдоль линии фронта недалеко от стен Кайриэна. Армия стояла в соответствии с планами Башира, но она все еще волновалась.
Они сделали это. Быстрый марш вверх по реке вдоль дороги, чтобы подойти к Кайриэну перед Троллоковой армией. Илэйн расположила свои силы далеко на северной стороне Кайриэна фронтом к Троллокам, которые ближе всего от этого направления. Она также оставила несколько драконов и группу лучников ниже по реке, чтобы удержать Троллоков, которые попытаются пересечь реку там. Они сразу же отступят на север, как только станет невозможным дальнейший отпор врагу.
Нанести удар по армии впереди, затем по армии, что позади. Это был их единственный шанс. Родня была изнурена. Илэйн требовались множество врат, чтобы перемещать ее людей. Их усталость означает, что у Илэйн не было направляющих в этом сражении. Женщины не могли сделать даже небольшие врата в Майен, чтобы отправить раненых для Исцеления.
Армия Илэйн была чуть больше, чем армия Тени, но ее люди были на грани своих возможностей. На фоне тревог о грядущем сражении, некоторые ломали свои линии, опрокидывания вперед пики. Те, кто более‑менее стоял, имели покрасневшие глаза. Но по‑прежнему были драконы Алудры. Этого должно быть достаточно.