По его замыслу первой акцией под эгидой филиала должен был стать выставочный проект с несколько громоздким названием: «Петербургская рукотворно-серебряная художественная фотография на рубеже веков». Человек основательный и неторопливый, Александров вынашивал этот проект несколько лет. Ходил на выставки и знакомился с творчеством фотографов, искал помещение, деньги на каталог и т.д. Наладил деловые отношения с выходившим несколько лет в Новосибирске журналом «Фото. Сибирский успех». Там он публиковал материалы – честь ему за это и хвала – о петербургских фотографах. В 2003-м дошла очередь до Стаса и Александров отправил главному редактору письмо, в котором обосновывал свой выбор. Цитирую лишь ту часть письма, которая касается нашего друга. Собственно, с текста о нем и начинается письмо.
«ОБЩЕРОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ СОЮЗ ФОТОХУДОЖНИКОВ РОССИИ. ТНЕ RUSSIAN UNION ОF АRТ РНОТОGRАРНЕR. САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ФИЛИАЛ. Россия, 191011, Санкт-Петербург, Невский пр., 32-34-15. Тел.: (812) 311-17-86. Исх.№ 4 от 17.01.2003 г.
ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ ЖУРНАЛА "ФОТО СИБИРСКИЙ УСПЕХ" г-ну РОМАНЮКУ О.Н. 630009, г. Новосибирск, а/я 62.
Уважаемый Олег Николаевич! С Новым годом!
Высылаю Вам статью о Станиславе Чабуткине. С этим автором и с его работами выставочного формата я познакомил Вас в пору пребывания на нашей петербургской фотоярмарке. Так что никаких неожиданностей тут вроде бы не предвидится.
Характерной и важной особенностью работ С. Чабуткина является тональная доминанта, порождающая чувственные ассоциации. Хотелось бы поэтому, чтобы качество типографской печати нас не подвело. Особой корректности требует темная, сумеречная тональность. Кстати, в этом отношении снимкам А. Аносова в каталоге минувшего фотосалона, на мой взгляд несколько не повезло. В то же время светлая тональность в работе Г. Хорошайлова воспроизведена почти безукоризненно. Справедливости ради, конечно, надо учитывать, что сами работы А. Аносова предельно сложны для полиграфии. Помнится, что и на выставке в Краеведческом музее они совсем не смотрелись из-за тусклого освещения. Хорошо, что хоть члены жюри оказались достаточно глазастыми, чтобы их заметить и справедливо оценить. Качество печати - это навязчивая мысль, постоянно беспокоящая меня, ибо всегда существует опасность, что текст повиснет в воздухе, будучи по смыслу оторванным от изобразительного ряда, если пишущий видит одно, а читатель - другое. Впрочем, я всецело полагаюсь на Ваши вкус и опыт, которые нас пока не подводили». Письмо заканчивается так: «После опубликования материалов о С. Чабуткине прошу Вас выслать причитающиеся ему журналы и диск с записью фотографий по адресу:197183, Санкт-Петербург, ул. Дибуновская, д. 37, кв. 212. Чабуткину Станиславу Викторовичу, его телефоны: служеб. /812/394-78-88, домашн. /812/430-40-92.
Искренне Ваш – директор Петербургской Творческой Организации Союза Фотохудожников России А. П. Александров. 17 января 2003г».
К письму была приложена статья с авторским названием «О творчестве С. В. Чабуткина». Она вышла в третьем номере журнала за 2003 год с иным названием: «Искусство чувствовать прекрасное». Журнал этот довольно редок в Петербурге, боюсь, что мы едва ли сможем разыскать с десяток экземпляров. Мой погиб в мастерской минувшей суровой зимой от протечек, так что я привожу тебе этот редкий текст целиком по авторской рукописи, сохранившейся в компьютере. (Ее в свое время мне переслал Стас). Замечу – мы, сторонники бумажной полиграфии, не очень-то доверяем, в смысле сохранности, оцифрованным, что текстам, что фотографиям. И вот, подишь-ты… эта рукопись, похоже, сохранилась лишь в цифровой версии. Читаем.
«Вспоминаю, как после осмотра большой групповой фотовыставки в Конногвардейском Манеже, где каждый петербургский фотограф был представлен одной работой, мне захотелось вернуться вновь к фотографии Станислава Чабуткина, чтобы внимательнее её рассмотреть. Сент-Экзюпери говорил: "Познавать это не значит разбирать или объяснять, это -- значит всмотреться." Сюжет фотографии был прост: на переднем плане стволы деревьев, за ними -- бегущий мальчик с собакой. Но снимок был полон экспрессии. Он был заряжен энергией, которая невольно вызывала у зрителя ответную реакцию. В этом снимке пространственные представления, построенные на основе мимолетных ощущений автора, дали законченный художественный образ, где изящно деформированное изображение действительности передавало внутреннее видение художника. Реальность явилась для него подходящим материалом для очередной художественной метаморфозы. Он выбрал из действительности то, что соответствовало его чувству формы, пропорции, света. Именно в этом таится секрет своеобразия, самовыражения художника, ибо содержанием творческой фотографии не может быть механическое отражение изображаемой действительности. Фотография -- это эстетический посыл, в котором по-своему выражается личность автора, его умозрительное и эмоциональное отношение к миру. Фотография -- это синтез мысли, -- это переживание. Однако автор фотографии будет удовлетворен результатом своего труда лишь в случае, если его волнение, переживание, трансформированное посредством образа, разбудит мысли и чувства других людей. Значение фотографического произведения осознаваемо в плане чувственных восприятий, и в невозможности его чёткого, логичного толкования заключается характерная особенность художественной фотографии.
Для творчества С. Чабуткина характерны две точки зрения: психологически-субъективная, когда он выражает свою мысль посредством фотографического образа и точка зрения романтически настроенного наблюдателя, взволнованного настроением природы, комбинацией форм, пространства, плоскостей, линий. Он неустанно ищет новые выразительные возможности и необыкновенно требователен к окончательной технической обработке увеличенной фотографии. Для многих его работ характерна безупречная тональная гармония и тонкое чувство меры. Такие работы приближают фотографию к неповторимой рукотворности произведений подлинного искусства. В них есть нечто завораживающее, возбуждающее невольное желание всмотреться пристальнее. Обаяние снимка С. Чабуткина -- результат продуманного творческого процесса, тщательно подготовленного, скрупулезно выполненного от первоначальной идеи до готового отпечатка.
Творческая фотография стремится к обобщенности сюжета, к раскрытию сущности вещей, явлений, их взаимосвязи, к созданию запоминающихся образов, в чем существенную роль играют индивидуальность автора и мера его дарования. Любовь к фотографическому творчеству не является врожденной. Она приходит и крепнет вместе с годами общения с фотографией и сила ©той любви зависит от глубины нашего понимания фотографии, от того насколько мы способны с ней сжиться. Так, пока мы пытаемся овладеть фотографией, она незаметно овладевает нами... Ради служения фотографии С. Чабуткин оставил хорошую, "хлебную" профессию, обретенную годами успешной учебы в институте и опытом работы в НИИ. Но он никогда не пожалел об этом. Любовь к фотографии сделала его жизнь наполненной, интересной, она способствовала его художественному развитию, вдохновляла его на постоянное самосовершенствование. Работая над собой, он умело увязывал свои стремления и интересы с художественным выражением собственного мироощущения.
Интенсивное общение с коллегами в фотоклубах, товарищеская взаимопомощь помогли ему овладеть фотографическим ремеслом настолько, чтобы в дальнейшем не думать о нём, так же, как мы не думаем о грамматике, говоря на своём родном языке. Разносторонний интерес к жизни склонял его быть универсальным фотографом, умело снимающим и натюрморт, и городской жанр, и классический пейзаж. Поначалу в его работах преобладало искреннее удивление и возвышенно-трепетное отношение к природе. При фотографировании бытовых предметов его восхищали их скульптурность, спокойствие, великолепие форм, обдуманность пропорций. Вместе с тем по мере совершенствования всё отчётливее обозначилось стремление к большей достоверности, к мужественной простоте, к художественной выразительности.
Искусствовед В. Вальран, занимающийся исследованием ленинградского фотоандеграунда, писал, что ряд натюрмортов С. Чабуткина 70-х годов является образцом этого направления. Им же отмечалось, что изобразительный ряд у С. Чабуткина убедительно символичен и свидетельствует об обостренной чувственности автора. Он подметил также, что работы этого автора хочется не только рассматривать, но и ощущать осязательно, потрогать руками, погладить их. И с этим трудно не согласиться. Ассоциации такого рода возникали и на персональной выставке С. Чабуткина: "Афон. Скит Новая Фиваида", где фотографии рассказывали о путешествии автора на Святую Афонскую гору. Простая и незамысловатая трактовка сюжета в представленных там работах сочеталась с высокой художественностью исполнения. Приятно поражали мягкая пластичность передаваемых форм и тональная гармония. О тонком вкусе художника свидетельствовали также работы С. Чабуткина, представленные на прошедшей недавно выставке международного проекта "Черно-белый Петербург" в Петропавловской крепости. Эта выставка посвящалась петербургскому городскому пейзажу, запечатленному разными авторами в технике черно-белой печати от гравюры Петровского времени до современной фотографии… Особое впечатление там производила фотография канала Грибоедова и города, снятая С. Чабуткиным с колокольни церкви Спаса-на-Крови. Она была сделана в традиции петербургских перспектив ХУШ века, но в отличии от изящно-холодных гравюр прошлого в ней было чувство, ощущалось настроение. На снимке -- в вечернем сумраке тонули бесчисленные крыши домов, силуэты башен, церквей, вдали у горизонта лениво дымили заводские трубы... Город предстал живым, задумчивым, устало расслабившимся после уходящего трудового дня... Исключительно точное тональное решение снимка порождало нужное настроение. Жаль, что полиграфия не всегда в состоянии передать тонкие нюансы авторской печати, а, следовательно, и то особое настроение, которое иногда определяет смысл фотографического произведения.
Иной подход реализован в другой работе С. Чабуткина “Исаакий”, представленной на той же выставке. В ней вместо традиционно давящей громады Собора мы видим лишь его эфемерно-изящный силуэт. И этот силуэт, и полуразмытые фигуры людей вносят в фотографическую картину элемент иррациональности, призрачности, свойственный Петербургу -- городу туманов и белых ночей.
Фотографии С. Чабуткина, посвященные родному городу, свидетельствуют об его обостренном внимании к этой теме. Они отличаются большим разнообразием сюжетов. Сделанные в разное время года, в разную погоду, днем и ночью, работы эти не лишены как поэзии, так и некоторого здорового консерватизма -- в сюжетах, в средствах выражения. Но важно, что всем т присуще тонкое чувство формы, пропорции, своеобразная эмоциональность, искренняя взволнованность и несомненное изобразительное мастерство.
Способность видеть, чувствовать прекрасное, так же, как и умение поведать об этом средствами фотографии, развивалась у С. Чабуткина постепенно. Несколько лет учёбы в рисовальных классах Академии Художеств, общение и совместная работа с живописцами над общими проектами, интерес к классической музыке и музыке “Beatles” -- всё это воспитывало, оттачивало его эстетический вкус, благотворно влиявший на его творчество, усиливавший эмоциональное воздействие его фотографий. У него сформировался свой внутренний мир, который он застенчиво оберегает. Он не из тех, кто при малейшей возможности старается прокричать о себе как можно громче, фотографическое творчество для него – сокровенная часть души. Интуитивно он сторонится демонстрации наиболее дорогих ему работ.
Каждой своей фотографии он даёт возможность вылежаться, дозреть, и лишь по прошествии времени, иногда длительного, убедившись в значимости снимка, он наконец решается выставить его на суд зрителей. Так, знающий не торопится экзаменоваться. Его простота, естественность в общении, интеллигентность гармонируют с его внутренним миром, с его творчеством, с его отношением к фотографии, с осознанием им своего места в ней. Это по-настоящему скромный человек. Такими бывают обычно те из людей, которые многое знают и умеют.
Анатолий Александров,
председатель Петербургской секции Союза Фотохудожников России.
Санкт-Петербург, 5 января 2003г.»
Не будем строго судить некоторые не вполне удачные пассажи и стилистические нюансы. Отметим лишь, что Александров с должным пиететом отнесся не только к творчеству Чабуткина, но и с большим уважением к его личностным качествам. Согласись, это не часто звучит в текстах о фотографах?
2005-2007
Помнишь, Ира, что этот проект стартовал осенью 2005 года выставкой Владимира Антощенкова в новой, единственной в Петербурге на тот момент чисто фотографической галерее Ars Magna на Каменноостровском проспекте? Он предусматривал серию персональных выставок петербургских фотохудожников с финишем в июне 2006. Но все в проекте как-то растянулось и пошло наперекосяк. Сначала умер Гена Хорошайлов, который был в списке одним из первых, он так и не дожил до стартовой отмашки. Потом – правда это не имеет прямого отношения к галерее – случай со мной и Стасом. Потом у Александрова разладились отношения с куратором галереи Лизой Савиной, и подвижник был вынужден искать другую площадку. Возобновились запланированные выставки в другой галерее -- «Рахманинов дворик», а там этот несусветный эпизод с вернисажем Чабуткина, после которого Женя Мохорев наотрез отказался выставляться в проекте. Это, так сказать оглавление, а вот теперь попробую рассказать тебе обо всем более или менее последовательно.
Сначала, про «случай со мной и со Стасом». В мае 2006 в рамках проекта в Арс-Магне открылась выставка «Избранное» нашей одноклубницы по ВДК Светланы Тимофеевой. Что за вернисаж без фуршета, и что за вернисаж без нашей со Стасом прогулки домой? Мы шли любимыми петербургскими улицами, сначала по Каменностровскому, пересекая по мостам Невы и Невки (ударение на «е»), потом, у Черной речки, налево по Савушкина в сторону Старой Деревни. По правой стороне, ибо на левой тогда не было нужных магазинов. Нам было недалеко, да и погода была на загляденье ласкова. Конечно, по пути мы понемногу добавляли и говорили, говорили… О чем? Да мало ли о чем могут поговорить два давних друга, только что встретившие на вернисаже столько милых сердцу людей? Словом, нам было хорошо. Впереди у нас были наши дома, населенные женами и детьми, там уже иные заботы и обязанности, там не очень-то рады видеть нас – и справедливо! -- навеселе, а тут мы тет-а-тет и никаких иных забот. Идем, токуем, не глядя по сторонам. На Савушкина и днем-то малолюдно, а в тот вечер было уже довольно поздно и темно. До дома – и его и моего, там мне налево, ему направо – оставалось всего ничего. Метров пятьсот. Но Стас не дотерпел, и дабы не оскорбить взгляд возможных прохожих, зашёл за угол и принялся справлять малую нужду. И тут… В мгновение ока мы оба оказались ничком на земле, на каждой нашей руке, придавливая, чтобы не рыпались, сидело по супостату. Пятый и шестой принялись обшаривать карманы. Мои, в жилетке, достать было трудно, и меня перевернули лицом вверх, а дабы я никого не смог запомнить, седьмой принялся утюжить мне физиономию кулаком. На что я слабо возразил: «Грабишь – грабь, но зачем же мне морду портить»? А лежащий рядом Стасик в это время исхитрился повернуть голову в мою сторону и хоть смутно, но запомнил некоторые приметы стучавшего по мне разбойника. Все это длилось минуту, от силы две. По команде вожака ватага, унося свою добычу (где среди прочего был мой кофр с фотоаппаратурой), стремительно убежала вглубь квартала. Подальше от возможных свидетелей и от нас.
Когда мы -- я с разбитой рожей и помятый Стас -- поднялись, то сразу же, не уходя с места преступления, стали караулить редких прохожих и приставать к ним с единственной просьбой -- вызвать милицию. Но все от нас шарахались. В конце концов, одна молодая девушка сжалилась и набрала нужный нам номер. Довольно быстро приехали милиционеры на своем «козелке», посадили нас к себе, и мы колесили по окрестным кварталам, пытаясь увидеть, перехватить преступников. Где там! Так я остался без всей своей фотоаппаратуры и содержимого карманов, а Стас в тот раз был налегке и отделался лишением кошелька, ключей от квартир и гаражей да мобильного телефона. Спросишь, Ира, зачем я в тот день был при аппаратуре? Действительно, к тому году я редко брал с собой фотоаппарат, но именно в 2006-м набрал группу на авторский курс «Одушевленный портрет» и обучал курсантов, так сказать, личным примером.
По иронии судьбы нас грабили буквально в пятидесяти метрах от того места, где со Стасиком уже произошла чудовищная история. Это случилось еще в конце прошлого века. Стас так же шел домой, но один – я тогда жил на другом конце города – и на него напали, не поверишь, Ира! – школьники, во главе со своим преподавателем карате. Видимо, им надоело колотить грушу, и тренер проводил мастер-класс на живом мясе. В ход шло все -- руки, ноги. Стас даже не сопротивлялся. А потом, двое молодых спортсменов из тренировавшейся группы полуживого случайного прохожего притащили к двери его квартиры и убежали. Эти «гуманисты» учились в одной школе со Стасовыми детьми и знали, где он живет. Стас назавтра позвонил мне, и, едва шевеля раздувшимися от вчерашних побоев губами, кратко рассказал о случившемся. А потом, со свойственным ему юмором, добавил: «Проснувшись, подошел к зеркалу, и то, что я увидел там, мне не понравилось. Пойду в милицию». Он в тот день сделал автопортрет – я видел его. Это было ужасно! Как говорится, «краше в гроб кладут». Его лицо еще долго носило следы тренировки школьников.
Как видим, Стаса любили не только друзья, но и неприятности, и они его время от времени посещали. Хорошо, хоть не каждый год. То, на выходе из метро «Черная речка» милиционеры стали забирать его друга-одноклассника, а он стал заступаться. И тогда того отпустили, а этого взяли. Взяли и, скрутив «козлом» -- это когда руки и ноги стянуты веревкой за спиной, – бросили в камеру на бетонный пол. Стас пролежал «козлом» до утра, а потом, когда выпустили, он и идти-то не мог. Никакие жалобы на неправовые действия стражей порядка не помогли. То, садясь в свою машину, он положил на ее крышу фотоаппарат с чужим объективом, сел да и поехал. Где теперь тот фотоаппарат? В другой раз (летом 2008) мы с ним возвращались со среды. Знаешь, припозднившись, мы иногда ловили частника-извозчика вскладчину. Первым выходил из машинки Игорь Лебедев на Первой линии Васильевского острова. Потом, у Гренадерского моста на Петроградке, Женька Мохорев. Потом, на Серебрякове переулке в Старой Деревне, я. Стас в нашем маршруте был самым дальним – ему до Яхтенной -- и в его руках были оговоренные деньги за проезд/доставку. В тот день так, как обычно, я вышел у своего дома, он чуть дальше, у своего. Утром в интернете появилось объявление: «ПОМОГИТЕ!!! Друзья, помогите распространить информацию о том, что 25-го июня в анонимном автомобиле оставлен фотоаппарат Canon EOS 1Ds mark II с объективом 16-35мм. Вознаграждение гарантировано! В камере очень важная съёмка!». Дудки! Наш бомбила получил хороший подарок. А недавно на Невском, с ритмом в один год, его среди бела дня грабила шайка профессиональных жуликов. Грабили фотоаппаратуру. Правда, первый раз спасла случайность -- дело было на Аничковом мосту – включился красный свет, и разбойники не успели перебежать улицу. Стас их догнал и все отобрал. А через год, направляясь на съемку, он садился в троллейбус у Гостинки. Двери закрылись, троллейбус тронулся, а все содержимое его профессионального ранца, где была очень дорогая казенная фотоаппаратура, осталось в руках бандитов. И вот ведь хитрецы – выбрали ту единственную остановку, что не попадает в зону обзора установленных на универмаге камер наружного наблюдения. Надо ли говорить, что ни в одном случае милиция не помогла? Может быть теперь, когда наших стражей порядка переименуют в полицию, что-то изменится? Веришь?
А теперь, Ира, перенесемся в февраль 2007-го, в «Рахманинов дворик». Сейчас не помню, по какой причине, но вернисаж состоялся не третьего февраля, а шестого. Можно было не сомневаться, что на такого мастера, как Чабуткин, придет не мало зрителей. Так и произошло. На улице мороз, в галерее тепло, а вскоре стало и тесно. Все ждали обычной церемонии – речей перед открытием, представления куратором автора и содержания выставки, но открытие почему-то затягивалось. Многие уже всё посмотрели и могли бы уйти, но ведь уйти, не дождавшись речей и поздравлений, как-то неприлично. Тут даже объяснять ничего не надо. Вскоре выяснилась причина проволочки -- ждали опаздывавшего бой-френда хозяйки. А народ все прибывал. Хозяйка поставила в дверях охрану и перестала пускать посетителей. Помню, я встал в дверях возле охранников и старался провести сквозь кордон хотя бы журналистов и искусствоведов. Ведь мы, художники, в какой-то степени зависим от них, ведь им писать о нашем творчестве и им-то не расскажешь, им надо видеть и слышать. Остальные недопущенные вынуждены были топтаться на морозе во дворе, ожидая, когда же придет их очередь смотреть выставку. Длилось это все не меньше часа. Народ истомился и, не дождавшись отмашки владельцев, дюжина бокалов с шампанским, стоявшая на столике в ожидании окончания церемонии, была осушена. Люди все прибывали и прибывали. Стас нервничал – ведь там, за дверями стояли его друзья. Наконец в дверях снова заминка, не пускают – и не пустили! -- очередного гостя. Это был близкий друг Стасика Валерий Вальран. Валера человек резкий и решительный, повернулся и ушел. Зная его, догадываюсь, что ушел с проклятьями на устах в адрес галереи, хозяйки, и всего происходящего. Тогда уже не выдержал Стас и направился к двери. Уходить. Вслед за ним и все мы, его друзья и коллеги. В галерее дожидаться открытия выставки осталось лишь окружение хозяйки и Александрова.
Мы, вместе с «именинником» (человек двадцать, если не больше) скинулись, зашли в магазин и купили все, что нужно для скромного дружеского застолья. Потом пошли в благорасположенное к нам теплое и уютное пространство на Невском, где и провели славный вечер, празднуя открытие выставки. Не называю место умышленно, дабы не доставить неприятности хозяевам, пустившим нас в почти дворцовое помещение в неурочное время.
Стас очень переживал! Он мог снести почти любое хамство по отношению к себе, но тут были оскорблены его друзья, и он был просто в растерянности. Однако вскоре последовало еще более дикое действие со стороны покровительницы искусств. Через три дня Стас прислал мне письмо: «Саня, привет! Как тебе вот это?!!!». К письму был приложен некий документ. Привожу этот перл полностью.
«Тема: От Рахманиновского Культурного Центра
От: журнал Next Stop <nextstop@list.ru>
Дата: Птн, 09 Фев 2007, 18:17
Кому: chabu@fotokunst.ru
Уважаемый Станислав!
6 февраля 2007 года галерее "Рахманинов дворик" был нанесен ущерб, выразившийся в хулиганских действиях со стороны приглашенных Вами на открытие выставки знакомых. Их вход был ограничен в связи с большим числом людей и несогласованием списка друзей, которых Вы пригласили не учитывая площадь галереи и уровень происходящего. На фирменном стенде галереи, по адресу Казанская улица, дом 5, перед входом во двор, сорван рекламный плакат выставки. Учитывая, что финансовый бюджет на проведение благотворительной презентации и экспозиции Ваших работ израсходован, а так же учитывая возможную Вашу заинтересованность в проекте, предлагаем Вам самостоятельно оплатить печать нового плаката. А так же провести разъяснительную работу среди своих знакомых, большинство которых явилось на презентацию не ради любви к Вашему искусству, а совсем по другим причинам, о которых не трудно догадаться, просмотрев документальный фильм, снятый во время открытия. Предлагаем Вам придти в галерею "Рахманинов дворик" не позже вторника, 12 февраля, предварительно согласовав свой визит с главным менеджером по телефону 312-95-58 (Святослав). Если с Вашей стороны не проявиться никаких действий, галерея вынуждена будет приостановить экспозицию в среду, а так же дальнейшее участие в лоббировании Вашего творчества как в стране, так и за рубежом, в печати и масс-медиа. А так же будем считать выставку не состоявшейся, и требовать не внесения ее в состав своей творческой биографии.
С уважением,
Генеральный директор Рахманиновского культурного центра,
Куренбина Оксана Александровна»
Я ответил: «Стас! Это сильно! Если хочешь -- пободаемся. Можно попробовать опубликовать это письмо с небольшим комментарием в наших журналах, газетах, интернете. Посмотрим, включат ли они эту выставку в "свою" творческую биографию. Дашь добро -- вступим на тропу войны». И переслал перл Даше Агаповой. Даша -- светлый, ясно мыслящий и внятно пишущий человек. Она в те годы писала обзоры петербургских выставок в журнале Time Out Санкт-Петербург. Мне посчастливилось дружить с ней и, за неимением возможности часто встречаться, мы переписывались, обсуждая разные разности. Вот ее реакция: «Охренеть! может, написать про это? или Чабуткину будет неприятно?». Я ей: «Знаешь Даша, у меня плечо зудит -- так хочется отвесить оплеуху зарвавшемуся нуворишу в юбке! Стас, который в жизни муху не обидел, дал на это добро... Писать, конечно, об этом надо. Но вот, как и где? Не желтить же фотопрессу... Поражает мелочность, как иска, так и угроз. А если где-то в контексте, между умных строк, то мало кто заметит. Мне-то, как историку, весь этот скандал весьма любопытен -- ведь он может стать неким "11 сентября", после которого может перемениться мир. Во всяком случае, если всю эту историю озвучить, то много благости из плача по отсутствию арт-рынка и его составляющих уйдёт. <…> Первое, что я сделаю -- разошлю информацию тем, кто прошел фэйс-контроль на вернисаже и попал в "Рахманинов дворик", и тем, кто остался на морозе в петербургском дворике. Сейчас все СМИ полны темой гражданского общества. Мы можем проиграть его малую модель. Говоря языком Куренбиной (перефразируя) -- обратиться к общественности с требованием возместить моральный ущерб, нанесённый автору выставки галереей, выразившийся... и т.д. Можно и угрожать -- "Друзья, коллеги, искусствоведы, журналисты... давайте блокируем всяческую выставочную деятельность и информацию о ней галереи ИМЯРЕК". Тебе нравится? Да, но ведь учитывая нынешнюю ситуацию, мы её не ославим, а прославим! Вечный русский вопрос: "Что делать"? А?».
А еще через два дня Стас прислал мне лаконичное письмо: «Привет, Саня, сегодня в 15-00 состоится изъятие фотографий из "дворика"! Выставка закрыта! Ура!». В тот же день, тогда еще совсем молодой информационно-культурный центр «Фотодепартамент», разослал по интернетсети письмо следующего содержания.
«Дорогие друзья!
Сообщаем вам о том, что выставка фотографа Станислава Чабуткина в галерее "Рахманинов дворик" закрывается досрочно.
9 февраля в адрес фотографа было направлено письмо от директора галереи, которое приводится ниже. Письмо носит оскорбительно-ультимативный характер и такое поведение является неприемлемым, а обвинения попросту необоснованными. В том числе, необоснованно оскорбительным было поведение галереи в отношении гостей, пришедших на открытие выставки по приглашению фотографа, среди которых были представители прессы, искусствоведы, галеристы, художники и, наконец, просто зрители, которых не пустили внутрь галереи без объяснения причин. В СМИ было разослано письмо с просьбой снять анонсы выставки Станислава Чабуткина в галерее "Рахманинов дворик", дабы не вводить в заблуждение читателей.
Сообщаем также, что анонсируемая к открытию 28 февраля в данной галерее выставка фотографа Евгения Мохорева не состоится по причинам, вытекающим из данного сообщения.
Фотограф Станислав Чабуткин известный в Петербурге и за рубежом автор. Творчество фотографа значимо для "петербургской школы фотографии" и во многом сформировало это, ставшее на сегодня почти классическим, направление современной фотографии. Работы Станислава Чабуткина в настоящее время можно посмотреть на выставке "Проба перьев" в петербургской галерее Ars Magna».
С той поры ноги моей, и не только моей, в этой галерее не было. И впредь не будет. Что же до Арс-Магны, то в это время в ней шел уже другой выставочный проект, который назывался «Фотография: новые возможности». Вот что в пресс-релизе к выставке писала куратор галереи и проекта Лиза Савина.
«Объединение в одну выставку таких разных авторов как Станислав Чабуткин и Владимир Чернецкий не запрограммировано, а скорее случайно. В частности, оно обусловлено желанием кураторов представить этих авторов в проекте и недостаточностью материала обоих для полноценной персональной выставки в этом направлении. Для обоих авторов – и для Чабуткина, и для Чернецкого гибридные технологии не являются приоритетом или творческим кредо, а скорее обусловлены внешними факторами. Но при этом результат, который получается вследствие случайных, как иногда кажется, экспериментов, имеет смысл предъявить зрителю.
Станислав Чабуткин в данной выставке представляет работы из нескольких проектов: «Павел I», (Инженерный замок, куратор Валерий Вальран 2004 г.), «Морфология красного» (ГЦФ, куратор Дмитрий Соколенко, 2005 г.), «Гардероб одной дамы» (Румянцевский дворец, кураторы Ольга Корсунова и Юлия Демиденко, 2006 г.), «Решающее мгновение» (Манеж, 2005 г., куратор Ольга Корсунова). Для Чабуткина гибридные технологии не самоцель, но повод для эксперимента. Он мечтал выводить оригинальный негатив после цифровой обработки, и печатать его контактным способом – сделал, понял, что это возможно и оставил технологию до лучших времен. Ему интересен был цифровой портрет – он освоил его на Савчуке и Вальране и тоже оставил. Он попробовал сканограммы, сканирование негатива и предпечатную компьютерную обработку, раскраски и прочие чудеса современных технологий и больше к ним не возвращался. Возможно, вернется, хотя истовое экспериментаторство Чабуткину не слишком близко. Он как бы расставляет флажки на поле технических процессов и возвращается к филигранной высочайшего класса ручной печати».