«...не могу не выразить твердой уверенности, что крестьянские учреждения, столь много потрудившиеся уже над проведением в жизнь указа 9 ноября 1906 г., и в дальнейшем приложат все усилия к успешному применению настоящего закона, являющемуся делом первостепенной государственной важности» [8, ч. I, с. 175].
КУРС, ВЗЯТЫЙ РОССИЕЙ на сближение с Японией, вынуждал к жертвам. Япония заявила о своих претензиях на Корею, Россия согласилась.
21 июня 1910 года было подписано новое русско-японское соглашение, которое в общем и целом повторяло содержание прежнего — 1907 года. Россия не возражала против аннексии Кореи, обязалась «совместно с Японией прибегать к „общим действиям" в случае, если бы возникла угроза... интересам обеих держав на Дальнем Востоке. В обмен Япония подтвердила свое признание Монголии и Северной Манчжурии сферой интересов России» [3, с. 380].
С 3 ПО 5 ИЮЛЯ В РИГЕ прошли торжества по поводу 200-летия присоединения Лифляндской губернии к Российской империи, а также открытия и освещения памятника императору Петру I. Статс-секретарь П. А. Столыпин сопровождал в дни празднования императора Николая II, императрицу Александру Федоровну с наследником цесаревичем и дочерьми. Сохранились снимки различных эпизодов этих торжеств, которые мы прилагаем (фото 54—64).
В АВГУСТЕ 1910 ГОДА в связи с холерной эпидемией обострилось положение в российской столице. 8 августа городской глава И. И. Глазунов был вызван П. А. Столыпиным для соответствующих разъяснений о санитарном состоянии Петербурга и мерах, предпринятых для борьбы с эпидемией. Глазунов рассказал об обращенном к населению
объявлении городской управы с перечнем важнейших мероприятий против холеры. Глава правительства, выслушав объяснения, проявил особый интерес к вопросам, связанным с обеспечением чистой водой, сооружением фильтров для Выборгской и Петербургской сторон, озонной станции и переустройством канализации, т. е. к намеченным ранее работам, выполнение которых шло крайне медленно.
В ночь с 8 на 9 августа П. А. Столыпин лично осмотрел Боткинскую барачную и Петропавловскую больницы, в которых находились пострадавшие от холеры, и «ласково разговаривал с теми из больных, которые не спали в эту ночь» [8, ч. I, с. 176].
В СЕРЕДИНЕ АВГУСТА 1910 ГОДА семейство российского Императора проводит два с половиной месяца на родине супруги Николая II, в Гессенском замке Фрид-берг. Перед возвращением в Россию самодержец встретился с монархом Вильгельмом II, было несколько сглажено неблагоприятное для германской стороны впечатление от соглашения, заключенного ранее между Россией и Англией. А позже в октябре в Потсдаме было принято обязательство не поддерживать политики, осложняющей отношения двух держав: Россия не должна сотрудничать с Англией против Германии, Германия должна была воздержаться от союза с Австрией в ее устремлениях на Балканах. Однако, поскольку это означало сохранение на Ближнем Востоке сложившегося положения, соглашение было критически воспринято в российском обществе, настроенном взять реванш на Балканах. Это противостояние объяснялось не столько солидарностью с «братьями славянами» на Балканах или российскими интересами к восточным проливам, сколько специфичным умонастроением российской интеллигенции, для которой политическая конъюнктура была важнее государственных выгод. Союз с парламентской Англией был для российской фронды важнее, чем мир с другим монархическим государством, укрепляющий силы консерватизма в России. Видимо, уже в этом вопросе, еще в начале века, в монархическом государстве сказывалось болезненное неприятие интеллигенцией духа «буржуазной» культуры, стремление противопоставить ей новую систему общественных ценностей.
Между тем в среде оппозиции были также стойкие сторонники гегемонии на ближнем Востоке — невзирая на очевидную опасность такой политики, идущей вразрез с интересами Германии, Австро-Венгрии, Турции. Таким образом, в вопросе российской политики на Ближнем Востоке соединялись самые различные силы: от воинствующих консерваторов до либералов. Этот странный союз, обращенный своим вектором на юго-запад, к Балканам, противостоял другим более мирным устремлениям государства, обозначенным столыпинской политикой движения на русский восток.
В СЕНТЯБРЕ вновь обостряется финляндский вопрос. Роспуск финляндского сейма привел к всплеску оппозиционных настроений. Финская и русская печать будирует национальные страсти. Столыпин с Гурляндом пытаются направить ход общественной мысли в державное русло. Примечательна записка Столыпина о положении в Финляндии, среди положений которой особо выделяется фрагмент:
«...5. Финляндия должна оставить мечты об отдельном... финляндских войск. Армия у нас едина и Финляндцы должны служить в единой государственной армии, или вовсе служить не будут.
6. Финляндские власти должны доказать свою лояльность, показывая и сами
инициативу в борьбе с заговорами против Русского государства, имеющими место в
Финляндии...» [131, Д. 87]
Фото 54. П.А. Столыпин в ожидании прибытия Государя Императора в Ригу,
в июле 1910 г.
Фото 55. П.А. Столыпин с сопровождавшими Государя Императора лицами,
на улице Риги, в июле 1910 г.
Фото 56. П.А. Столыпин на Высочайшем смотре
добровольцев-пожарных в Риге, в июле 1910 г.
Фото 57. П.А. Столыпин с сопровождавшими Государя Императора лицами в Риге,
в парке, в июле 1910 г.
Фото 58. П.А. Столыпин в крестном ходе
Фото 59. П.А. Столыпин в городском саду Риги на торжественной
в Высочайшем присутствии серенаде, в июле 1910 г.
Фото 60. П.А. Столыпин на открытии в Высочайшем присутствии
Памятника Петру Великому в Риге, в июле 1910 г.
Фото 61. П.А. Столыпин на Высочайшем приеме депутаций в Риге
у дома Черноголовых, в июле 1910 г.
Фото 62. П.А. Столыпин и Министр Двора Барон Фредерикс на «Штандарте»,
в Риге, в июле 1910 г.
Фото 63. П.А. Столыпин и другие лица на «Штандарте»,
в Риге, в июле 1910 г.
Фото 64. П.А. Столыпин – подле Государыни Императрицы Александры Федоровны
на Высочайшем завтраке на «Штандарте», в Риге, в июле 1910 г.
Глава XII
Поездка в Сибирь
и Поволжье. Кооперация.
Студенчество
1910 г.
По следам, переселенцев. Записка о результатах поездки. Сибирь. Движение переселенцев. Сибирские земли. Переселенцы и крестьянская собственность. На новых местах. Значение переселения. Хлеб, маслоделие и скотоводство Сибири. Главные нужды Сибири. Основные выводы. Поволжье. Критика реформы. Сессия по делам местного хозяйства. Столыпинские вагоны. Полет на биплане. Сибирь на подъеме. Кооперативное движение. «Русское зерно» и А. А. Столыпин. Перемены на политической арене, смерть С. А. Муромцева и Л. Н. Толстого. Академисты. Балканы. И. Е. Репин, портрет.
ЛЕТОМ 1910 ГОДА Председатель Совета Министров П. А. Столыпин вместе с Главноуправляющим землеустройством и земледелием А. В. Кривошеиным предпринял поездку в Западную Сибирь и Поволжье, длившуюся с 19 августа по 19 сентября. Главной целью было ознакомление с хуторскими хозяйствами и выяснение возможности переселения крестьянства из Европейской России. Отвод казенных земель в Киргизской степи с туземным населением и в уездах с коренным русским старожилым людом дал первые результаты, и надо было на месте оглядеть «земельный простор, который дразнил воображение массы малоземельных крестьян» [8, ч. I, с. 12], поток которых, несмотря на стеснения, ограничения, неудобства, неудержимо стремился в Сибирь.
За 300 лет владения Сибирью в ней набралось 4,5 миллиона русских, за последние 15 лет прибыло еще около 3 миллионов, половина из них — в одно трехлетие 1907— 1909 годов. Но, как отмечал позже Столыпин, в «лихорадочном передвижении за Урал», в массовом оседании переселенцев не все было устроено, не все было ясно.
Более 800 верст на лошадях из Павлограда через Кулундинскую степь по Семипалатинской области и далее — через богатые старожилые села Барнаульского уезда и выросшие на глазах новые переселенческие поселки — с неудобствами, ночевками в избах и юртах — такова лишь часть вполне добровольного пути человека, стоявшего на вершине государственной власти. Публикации в прессе России позволяют лучше представить вехи и встречи на том долгом пути от Москвы до Алтая. Проследим это, пожалуй, беспримерное путешествие главы правительства российского государства от первопрестольной до дальних окраин.
Уже в Москве Столыпин подтвердил, что поездка носит не развлекательный, а деловой, инспекционный характер: здесь в музее губернского земства он познакомился с
успехами кустарного промысла, ассигнования на которые выросли к тому времени почти в десять раз, и после ряда подобающих его чину и должности обязательных встреч выехал на автомобиле в Бронницкий уезд на осмотр хуторских хозяйств.
Большая часть почти сотни хуторских участков была уже застроена и культивировалась. П. А. Столыпин, приняв от местных земледельцев традиционные хлеб-соль, с большим вниманием выслушал их рассказ о преимуществах нового способа землепользования. В сопровождении местных земских чиновников и крестьян он осмотрел поля, склад сельскохозяйственных хуторских машин, часовню (фото 65—74).
На встрече с выделившимися из общины крестьянами был отмечен успех, достигнутый за короткие сроки, уверенность и достаток людей:
«У хуторян и хлеба лучше, и обработка интенсивнее, и почти у каждого имеется огород, и даже завелось садоводство» [8, ч. I, с. 182].
В завершение высокий гость посетил дом хуторянина Ващенкова, где познакомился с общим планом участков.
Посетив далее местный первый крестьянский приют для сирот и полусирот, Столыпин вернулся в Москву, где тем же вечером встретился с должностными лицами города, в числе которых были губернский предводитель дворянства Похвистнев, член Государственной думы Н. П. Шубинской, гофмейстер Кривошеин, губернатор свиты генерал-майор Джунковский, градоначальник генерал-майор Адрианов, городской голова Н. И. Гучков. Затем Столыпин и Кривошеин отбывают с Курского вокзала на российский Восток.
Уже утром 22 августа с вокзала Челябинска они по переселенческой ветке отправляются на местный переселенческий пункт, рассчитанный на прием и отправку ближайшей весной до 10 тысяч человек ежедневно. Ночлежные бараки, амбулатория и больницы, лавки предметов первой необходимости и оружия, столовые, баня, прачечная, прочие сооружения переселенческого городка на площади в 9 десятин оказались в образцовом порядке и чистоте. П. А. Столыпин даже пробовал пищу, приготовленную к ожидавшемуся переселенческому поезду, расспрашивал в бараках и больницах переселенцев и, видимо, остался доволен. После богослужения в соборе и посещения холерного отделения городской больницы, где местной администрации были даны указания по борьбе с эпидемией, высокая комиссия двинулась дальше.
24 августа на станции Петропавловск Акмолинской области Столыпин и Кривошеин пересели на лошадей и двинулись в Киргизскую степь. 270 верст через казачьи станицы, переселенческие поселки разных времен — с осмотрами земель, встречами, беседами и приемами бесконечных прошений. Подавляющее количество заявлений, в том числе от самовольных переселенцев,— с просьбами об «устройстве их именно в этих поселках», несмотря на естественные трудности этого далекого степного края. «Особый интерес представляли поселки на участках, ставших пригодными только после устройства на них артезианских колодцев или искусственных запруд — Богодуховка и Ольджибай» [8, ч. I, с. 184].
Встречались поселки с уже налаженной жизнью — с церквями, школами, кредитными товариществами и даже памятниками, хотя, конечно, не везде еще был так устроен переселенческий быт, и переселенцы просили министров о помощи. Не миновали «встречавшихся столбищ киргизов», а также «участка Саратомар Таичинской волости, где в прошлом году около 700 человек киргизов впервые, по их желанию, получили оседлый надел» [8, ч. I, с. 185]. На встречах с местными должностными лицами крестьянских управлений и переселенческих чиновников обсуждались вопросы развития этих степных областей.
На следующий день в Омске Столыпин и Кривошеин «осмотрели переселенческий лесопильный завод, местный переселенческий пункт, склады земледельческих машин, посетили казачий собор, где хранится знамя Ермака, и кафедральный собор»
Фото 65. Приезд П.А. Столыпина на хутора близ Москвы, в августе 1910 г.
Фото 66. Представление чинов П.А. Столыпина во время приезда
на хутора близ Москвы, в августе 1910 г.
Фото 67. Поднесение адреса и хлеб-соли П.А. Столыпину
на хуторах близ Москвы, в августе 1910 г.
Фото 68. П.А. Столыпин разговаривает с хуторянами близ Москвы,
в августе 1910 г.
Фото 69. П.А. Столыпин разговаривает
с хуторянином Лащенковым и старостой
Фото 70. П.А. Столыпин осматривает хуторсие огороды близ Москвы, в августе 1910 г.
Фото 71. Столыпин выслушивает объяснения подробностей
хуторского хозяйства близ Москвы, в августе 1910 г.
Фото 72. П.А. Столыпин выходит из Фото 73. П.А. Столыпин выходит
склада сельскохозяйственных хуторских машин часовни на хуторах близ Москвы,
близ Москвы, в августе 1910 г. в августе 1910 г.
Фото 74. Отъезд П.А. Столыпина с хуторов близ Москвы, в августе 1910 г.
[8, ч. I, с. 185]. После ряда представлений и встреч Председатель Совета Министров и Главноуправляющий землеустройством и земледелием знакомились с управлением переселенческого района, «убежищем для бедных детей, половина которых — сироты переселенцев, посетили городской холерный барак, беседовали с больными и осматривали загородную образцовую казенную молочную ферму и питомники» [8, ч. I, с. 185]. Ночью на пароходе Столыпин и Кривошеин пошли вверх по Иртышу.
В Семипалатинской области после посещения Павлодара, где городская депутация обратилась к представителям государственной власти с просьбой о проведении железной дороги, министры опять пересели на лошадей, чтобы добраться до пораженных неурожаем земель. После знакомства с положением дел, где определилась потребность и возможность «устройства снежников и водоемов», решение принималось оперативно, прямо на месте: отпустить «100 000 рублей на ссуды из продовольственного капитала». Также была «разрешена выдача дополнительных пособий на домообзаводство и поручена складам переселенческого управления заготовка хлеба» [8, ч. I, с. 186].
Далее путь шел на Алтай, в Томскую губернию через многолюдные старожилые села и совсем новые поселения.
«Особое внимание при объезде было обращено на ход заселения бывших земель Кабинета Его Величества в районе Кулундинской степи, еще недавно признававшейся непригодной для земледелия и насчитывающей теперь десятки поселков». Здесь всего за год образовался «свой торговый центр, селение Славгород с церковью, больницею, лавками, мельницею и складами сельскохозяйственных орудий» [8, ч. I, с. 186] и даже своим кирпичным заводом — почти город в 2 тысячи жителей, выходцев из 18-ти губерний России.
«Министру Внутренних Дел представлено более 100 лиц, служащих по крестьянскому управлению в образованных в Кулундинской степи новых трех волостях;
осмотрена цветущая немецкая колония менонитов, составляющая отдельную волость». Путем опроса переселенцев и администрации выяснены главные потребности для «развития этого района на 800 000 десятин; обещано устройство здесь почты и телеграфа» [8, ч. I, с. 187].
В старожилых волостях Алтая после знакомства со служащими и делами волостного правления и волостного суда П. А. Столыпин побывал в селениях, где «выяснялись условия приема переселенцев, составляющих местами уже более половины жителей. Несмотря на высокую приемную плату, до 100 руб. с души, во многих селениях после общего землеустройства, производимого здесь чинами кабинета, назревает потребность в распределении земель между отдельными членами обществ, проявляется стремление к подворному размежеванию» [8, ч. I, с. 187].
После 400 верст пути в конечной точке многодневной поездки в большом торговом селе Камень на Оби состоялась встреча депутаций Барнаула и Камня, просивших о сооружении железной дороги.
1 сентября глава правительственного кабинета и Главноуправляющий земле
устройством и земледелием уже в Новониколаевске, где ему было представлено «хода
тайство о выделении Новониколаевска в уездный город, введении земства в Сибири и
проведении алтайской железной дороги на Николаевск.
Знакомясь с городом, Председатель Совета Министров посетил переселенческий пункт, вольное пожарное общество, холерный барак, городскую больницу, сельскую лечебницу и тюремный замок» [8, ч. I, с. 187].
Далее по пути в Томск Столыпин и Кривошеин осмотрели переселенческие хутора близ полустанка Мошкова, а также поселки Алексеевской переселенческой волости, где собственными силами было выполнено внутринадельное размежевание на подворные участки.
2 сентября в Томске они посетили университет, студенческое общежитие, технологический институт и его лаборатории, холерные бараки и окружную больницу для душевнобольных. «С представителями города, биржевого комитета и сибирского речного судоходства состоялось совещание о направлении новых железных дорог и о других местных нуждах» [8, ч. I, с. 188].
3 сентября после объезда степных и лесостепных переселенческих участков высокие гости выехали в Мариинский уезд для «осмотра таежных районов и переселенческих дорог, связывающих с сибирской железной дорогой отдаленную Тутайскую волость» [8, ч. I, с. 188]. Были выяснены нужды переселенцев, проживающих в образованных таежных поселках на расстоянии 100 верст от станции Итать, и сделаны распоряжения об оказании пионерам Сибири «денежной помощи при лесных расчистках и о командировании землемеров для подробного размежевания» [8, ч. I, с. 188]. На станции Бого-тол Столыпину было подано «ходатайство местных жителей о преобразовании их большого торгового поселения в город» [8, ч. I, с. 188].
Следующие сообщения прессы поступают уже из Перми. 7 сентября здесь на вокзале министры приняли депутации губернского земства, городского самоуправления, биржевого комитета и съезда горнопромышленников Урала. После знакомства с делами края и ходатайствами прибывшие осмотрели хозяйственную выставку губернской земской управы.
Вечером 10 сентября Столыпина и Кривошеина встречают в Казани. Тем же вечером и утром следующего дня совместно с представителями общественных учреждений обсуждаются многие насущные вопросы этой губернии — от проекта железной дороги из Казани на Екатеринбург, муниципального кредита для облегчения земского обложения до агрономической помощи при землеустройстве.
10 сентября в Симбирске министры ознакомились с землеустроительными работами на землях Крестьянского банка в Свияжском уезде губернии. Вместе с местными властями они осмотрели хуторские и отрубные хозяйства.
11 и 12 сентября Столыпин и Кривошеин выезжают по Волго-Бугульминской железной дороге для осмотра землеустроительных работ в Самарском и Чистопольском уездах. Они с удовлетворением отмечают, что два из осмотренных селений — Гра-чевка и Бикуловский Починок — полностью разверстались на хутора, в третьем — Бор-ме — расселилась половина домохозяев. «Почти все домохозяева уже обстроились на своих участках» [8, ч. I, с. 190]. Успеху во многом сопутствовала агрономическая помощь самарского земства путем введения рядовых и ленточных посевов, перехода к многополью, обеспечения крестьян улучшенным сельхозинвентарем. Любопытно, что здесь были открыты прокатные станции сельскохозяйственных орудий и действовали зерноочистительные обозы, вносившие в местный быт элементы коллективизма на взаимовыгодных началах.
13 сентября министры «в сопровождении представителей местного дворянства и земства, осматривали землеустроительные работы» [8, ч. I, с. 191] в самом Симбирском уезде.
14 сентября, Самара. Здесь с местным дворянством, земством и городским самоуправлением обсуждалось открытие политехнического института, устройство моста через реку Самарку, упорядочение местного судоходства, вопросы городского хозяйства, землеустройства и деятельности Крестьянского банка. «После посещения дома дворянства и осмотра строящихся казарм, больницы имени Шихобалова и холерных бараков, Председатель Совета Министров и Главноуправляющий Землеустройством и Земледелием отбыли в Новоузенский уезд для осмотра на месте землеустроительных работ» [8, ч. I, с. 191].
15 и 16 сентября на протяжении полутораста верст были осмотрены разверстанные хутора и отруба «6 селений с общей площадью надела свыше 140 000 десятин. В одном из селений, где землеустройство еще не было закончено, Министры присутствовали при расценке разверстываемых земель уполномоченными от крестьян с участием землемеров. При объезде было осмотрено открытое земством в районе расселения Крас-нокутское опытное поле и ряд гидротехнических сооружений, обеспечивших возможность расселения» [8, ч. I, с. 191—192].
Далее, спустившись пароходом вниз по Волге, 17 сентября Столыпин и Кривошеин прибыли на пристань Саратова, откуда сразу проследовали в Императорский Николаевский университет, открывшийся, как было сказано ранее, не без поддержки бывшего губернатора менее года назад. Затем состоялись встреча с городской думой и совещание с представителями дворянства, земства и местных правительственных учреждений «по намеченным для исследования во время поездки вопросам: о внутринадельном землеустройстве, деятельности Крестьянского банка и агрономической помощи населению» [8, ч. I, с. 192]. Вскоре после этого министры отбыли для осмотра землеустроительных работ в Балашовском и Сердобском уездах. Они побывали в «двух селениях, разверставших свою надельную землю на отруба, а также в трех имениях Крестьянского банка, распроданных отрубными участками. При объезде Статс-Секретарь Столыпин и гофмейстер Кривошеин посетили земскую больницу, устроенную в районе расселения на усадебном участке, выделенном из имения Крестьянского банка» [8, ч. I, с. 192—193].
19 сентября — ровно через месяц — П. А. Столыпин и А. В. Кривошеин экстренным поездом вернулись в Москву. После встречи на вокзале и завтрака в присутствии градоначальника и губернатора, «П. А. Столыпин проехал в Марфо-Мариинскую обитель на Ордынке, где посетил великую княгиню Елизавету Федоровну, затем поехал на Новую
Божедомку в Александровский женский институт и навестил свою родственницу, начальницу института г-жу Веселкину. В 5 часов в генерал-губернаторском доме у П. А. Столыпина состоялся прием должностных лиц» [8, ч. I, с. 193]. После обеда в доме московского губернатора П. А. Столыпин отбыл в Петербург.
20 сентября, сразу по возвращении из дальней поездки, Председатель Совета Министров снова входит в срочные дела правительства российского государства. В тот же день он принимает финляндского генерал-губернатора Зейна с докладом.
РЕЗУЛЬТАТЫСВОИХ НАБЛЮДЕНИЙ и выводы о поездке в Сибирь и Поволжье Председатель Совета Министров и Главноуправляющий Землеустройством изложили в записке, приложенной к всеподданнейшему докладу. Ввиду важности и значительного объема этого итогового документа излагаем здесь его главные мысли.
Видимо, записка была написана если не лично П. А. Столыпиным, то при самом непосредственном его участии: главное дело своей жизни он не мог поручать кому-то из подчиненных чиновников, и с первых строк в ее живом, динамичном и целеустремленном слоге угадывался слог реформатора*.
В ЕЕ ПЕРВОЙ И САМОЙ ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ ЧАСТИ речь шла о Сибири:
«Важнейшим в Сибири государственным делом является переселение.
Богатая всем, кроме людей, Сибирь только в приливе сюда живой силы может найти полноту хозяйственной и культурной жизни. Все остальное: быт старожилов, киргиз, казаков, лесные и горные промыслы, земские и городские дела — все это представляет довольно неподвижную общую среду; напротив, переселение является здесь главной движущей силой. Под влиянием этой силы сдвигаются с места и перестраиваются все иные отношения: к новым условиям, создаваемым приходом переселенцев, должны приспособляться и захватное хозяйство старожила, и вековое первобытное хозяйство кочевника, и местные рабочие рынки.
Уже в силу одной этой особенности, переселение заслуживает и особого внимания Правительства: оно представляет собою начало творческое, деятельное. Ход переселения наложит неизгладимую печать на все экономическое будущее Сибири. В то же время переселение, по самой сути своей, дело сложное и суровое, сопряженное с неизбежными жертвами и лишениями и требующее непрестанных забот и помощи со стороны государственной власти» [8, ч. I, с. 195].
В подтверждение последнего приведем следующий отрывок из книги Е. В. Вар-паховской: «Толпы самовольных переселенцев, во что бы то ни стало стремящихся в Сибирь,— и встречный поток обратных; безлюдность необъятных сибирских пространств — и упорные заявления о том, что для переселенцев там нет больше земель, требование дальнейшего немедленного расширения в десятки раз и переселенческих кредитов, и самого переселения... и непрерывные часто резкие нападки на переселенческое дело с самых различных сторон» [8, ч. I, с. 196].
*Однако сын А. В. Кривошеина — К. А. Кривошеин утверждает, что, хотя и Столыпин и Кривоше-ин «обладали даром яркой и убедительной формулировки своих взглядов: отчет о путешествии в Сибирь и записка на ту же тему были написаны его (Кривошеина.— Г. С.) „пером", И. И. Тхоржев-ским, хорошо знавшим обстановку на местах» и проделавшим вместе с проверяющими долгий путь. Между тем по целому ряду других свидетельств записка была написана Столыпиным лично, что вовсе не исключает участия в ее подготовке спутников и специалистов. Впрочем, и сам К. А Кривошеин в своем труде делает оговорку, что «было бы праздным занятием разбирать, что в записке принадлежит Столыпину и что Кривошеину. Их взгляды дополняли друг друга» (Кривоии-ин К. А. А. В. Кривошеин (1857—1921 г.). Его значение в истории России начала XX века. Париж. 1973. С. 137).
Сделанные во время поездки наблюдения и выводы, изложенные «вкратце», занимают свыше полусотни печатных страниц. Они содержат выводы по конкретным вопросам, выделенным в отдельные главы.
В ПЕРВОЙ ИЗ НИХ — «Движение переселенцев» — говорилось о некотором уменьшении потока в Сибирь, об условиях перевозки переселенцев, о целесообразности дифференциации переселенческого тарифа, о возможностях речной перевозки, повышении уровня состоятельности переселенцев и уменьшении в их числе самовольных. Отмечалась в этой главе и «печальная сторона» — «увеличение обратного движения», указывались причины этого явления и путь исправления дела — необходимость отмены «действующей системы организованного переселения» [8, ч. I, с. 206] с ослаблением излишней регламентации переселенческого дела и предоставлением прежней свободы ходокам, самовольным семейным переселенцам, а также с денежной платой за лучшие земли и льготными условиями проезда и расселения на самых дальних и малолюдных просторах.