Он тем брал людей, что был сам трепещущим человеком. 14 глава

Фото 50. П.А. Столыпин среди прибывших к молебствию

в Высочайшем присутствии в Полтаве, 27 июня 1909 г.

 

Фото 51. П.А. Столыпин в крестном ходе в Полтаве

в высочайшем присутствии, 27 июня 1909 г.

 

Фото 52. П.А. Столыпин в Полтаве, 27 июня 1909 г., в Высочайшем присутствии,

в шествии на поле Полтавской битвы для совершения панихиды,

после службы в Сампсониевской церкви

Фото 53. П.А. Столыпин среди других лиц на полтавских торжествах,

27 июня 1909 г., перед оградой братской могилы

Приблизительно к этому времени относится описанный Герасимовым эпизод, свидетельствующий об охлаждении Николая II к Столыпину, выразившемся в раздра­женном ответе на заверение последнего в том, что поездка в Полтаву на намечавшиеся торжества для Царя безопасна, потому как революция подавлена. Ответ Николая II для верного слуги, укротившего русскую смуту, был неожидан:

«Я не понимаю, о какой революции вы говорите. У нас, правда, были беспоряд­ки, но это не революция... Да и беспорядки, я думаю, были бы невозможны, если бы у вла­сти стояли люди более энергичные и смелые...» [46, с. 157]

Эта фраза говорила о многом, она была предвестником новой фазы отношений монарха и премьер-министра успокоенной страны. Давала себя знать неприязнь к Сто­лыпину крайне правых, которые давно вели кампанию против него. В страстных обличе­ниях иеромонаха Илиодора Столыпин обвинялся в измене: «<...> Более подходящим бу­дет признать, что слова „Не запугаете!" были сказаны не по адресу крамольников, а по ад­ресу черносотенцев, которым Столыпин, действительно, сделал много зла <...>.

Нет, все говорит за то, что настала пора покончить все политические счеты с нынешним Столыпинским министерством и спасти Родину, Церковь и Трон Самодерж­ца великого самому народу! <...>» [46, с. 114].

В этой консервативной среде гнездилась идея о том, что реформы Столыпина выгодны «только жидомасонам, стремящимся поколебать российский государственный строй» [46, с. 159]. Лояльное отношение премьер-министра к Государственной Думе, в которой находилось немало представителей оппозиции, было одним из аргументов в пользу этого утверждения. Его сторонники не раз представляли Николаю II телеграммы из отделений Союза Русского народа с жесткой критикой в адрес Столыпина. Царь пере­давал их премьеру без комментариев. В конце концов Столыпину пришлось подготовить монарху справку об организации этого союза на местах. «Численность отделов СРН обычно не превышала десятка—двух человек, а их руководители — в большинстве люди ущербной нравственности, некоторые состояли под судом и следствием» [46, с. 159]. Давление царя прекратилось, но противоречия сохранились и крепли...

ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ в С.-Петербург П. А. Столыпин вместе с главноуп­равляющим землеустройством и земледелием прибыл в Екатеринослав, откуда выехал в Новомосковский уезд для знакомства с результатом землеустроительных работ на бан­ковских, казенных и надельных землях. 30 июня прибывшими были осмотрены хутора и отруба, а также хозяйственные и жилые постройки возле села Попасное. Выяснялись способы ведения хозяйства и планы хуторян. Во время объезда с одной из высот откры­валась площадь свыше 50 квадратных верст, сплошь покрытая хуторами, а всего лишь два года назад представлявшая открытую степь. Как показали результаты осмотра, «<...> раз­меры хуторов на надельных и распроданных банковских и казенных землях в большин­стве случаев не превышали 8 десятин. Покупщики — исключительно малоземельные и безземельные крестьяне окрестных селений — успешно справляются с трудностями уст­ройства новых хозяйств, жизнеспособность которых не вызывает сомнений. В полевод­стве заметно стремление к улучшению культуры введением в севооборот пропашных рас­тений и корнеплодов. В жилых постройках видно желание устроиться чисто и домовито. Хозяйственные строения в порядке. Живой и мертвый инвентарь во многих хозяйствах заведен полностью, хотя домообзаводственные ссуды были выданы в весьма незначи­тельном размере. Все хутора, даже на высоких местах, достаточно обеспечены водою из колодцев. Настроение хуторян бодрое, у некоторых даже приподнятое, как результат до­стигнутого или близкого успеха... Были осмотрены отрубные хозяйства. Стремление приблизиться к своей пашне побуждает некоторых владельцев отрубов переносить на

них усадьбы <...>» [42, с. 267]. После этого обстоятельного осмотра глава правительства провел ревизию Попасновского волостного управления, встречался с должностными ли­цами и крестьянскими сходами в селениях Попасном и Вязовке.

Следующий адрес пристального интереса Столыпина — станция Змеевка Ор­ловской губернии, где в течение 2 июля он также знакомился с результатами развер-стания земель на отруба и хутора. Здесь при «известных трудностях водоснабжения ху­торских участков, образуемых на возвышенных междуречных пространствах, и в виду общинного характера землепользования» еще в большей степени чем в Екатеринос-лавской губернии наблюдалось «стремление владельцев отрубов переносить на них свои строения и обращать таким образом хозяйство в хуторское». Было отмечено, что «общее число хуторов доходит в этой местности до 300, размер каждого от 8 до 10 де­сятин. Большая часть хуторов расположена на возвышенной степи, колодцы повсюду неглубоки, но вода обильна. В систему полеводства хуторяне ввели уже несомненные улучшения. На всех участках значительные посевы вики, клевера и корнеплодов. По­стройки возведены прочно, но, по чистоте, жилые помещения уступают усадьбам ху­торян Екатеринославской губернии. У хуторян, в общем, заметна уверенность в своих силах» [42, с. 268].

Высокие проверяющие посетили также земскую сельскохозяйственную школу, стрелецкое сельское общество, после чего П. А. Столыпин провел также ревизию мест­ного волостного правления. Вечером того же дня Председатель Совета Министров вме­сте с главноуправляющим землеустройством и земледелием посетили дворянское собра­ние, где беседовали с представителями местного дворянства.

3 июля, сразу по возвращении в С.-Петербург, прямо с Николаевского вокзала он отправился в Петергоф на «Высочайший обед в честь Датской Королевской четы» [42, с. 269].

На внешнеполитической арене помимо вышеописанной встречи монархов в финских шхерах в последующем, в июле-августе 1909 года, состоялись свидания Нико­лая II с французским президентом и английским королем, закончившиеся по сути бес­плодно. Англия была категорически против использования Россией Средиземномор­ских проливов, отвергая таким образом реальную возможность для сближения стран. Между тем это привело к обострению в России борьбы внутренних прогермански и про-английски настроенных сил.

Летом 1909 года П. А. Столыпин предпринял решительные действия по устрой­ству канализации в Петербурге. Для соответствующих объяснений был приглашен ис­полняющий обязанности городского головы. Личное вмешательство председателя пра­вительства в дела городского хозяйства было вызвано опасностью эпидемии в столице и необходимостью очищения невской воды. После заседания Совета Министров под лич­ным руководством П. А. Столыпина было опубликовано «Правительственное сообще­ние», в котором говорилось о специальном эксперименте, подтвердившем смешение сточных и водозаборных вод Петербурга, что представляло опасность для здоровья го­рожан в связи с возможностью распространения эпидемий. Указывалось на позицию, за­нятую городской думой, которая отвергла предложение авторитетных специалистов по срочному устройству коллектора со сбросом сточных вод ниже водозабора по течению реки. Привлекает внимание следующий абзац этого сообщения:

«Дальнейший ход дела определился пунктом д. 15 Высочайше утвержденных правил, устанавливающим, что, в случаях несогласия или промедления со стороны вла­дельца устранить обнаруженные санитарные упущения, санитарно-исполнительная ко­миссия делает распоряжение о производстве признанных необходимыми работ — свои­ми силами за счет виновных».

В резюмирующей части было сказано о решении предоставить «денежные сред­ства для быстрейшего окончания работ по отводу сточных вод в место, расположенное ниже водозаборного ковша по течению Невы» [42, с. 272].

ЛЕТОМ 1909 ГОДА в общественной и литературной жизни России происхо­дит событие: в С.-Петербурге появляется составленное по сообщениям прессы издание «ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ ПЕТР АРКАДЬЕВИЧ СТОЛЫПИН». Порт­рет премьера предварял примечательный и справедливый доныне эпиграф:

«Великие слова „любовь к Отечеству" и „народная гордость" — забыты многи­ми... (Из грустных мыслей русского патриота)».

Составитель — «Е. В.» (Екатерина Васильевна Варпаховская), отмечая этим дай­джестом (новояз.— Г. С.) трехлетний период успешной деятельности П. А. Столыпина на посту Председателя Совета Министров, в частности, пишет:

«<...> Составитель сборника не может не отметить того установившегося мне­ния, что, при твердом мужестве и самоотверженной преданности гражданскому долгу, способных доходить до героизма, П. А. Столыпин, как выдающийся государственный де­ятель и просвещенный политик, экономист и юрист, обладает крупным административ­ным талантом и замечательно ясною меткостью в оценке событий и действительных нужд страны. Многократные выступления его, как Председателя Совета Министров, в Государственной Думе и Государственном Совете, в качестве защитника правительст­венных законопроектов, безусловно блестящи и обнаруживают в нем дарование истин­ного оратора. Речи его вдохновенны, всегда дельны, ясно представляют суть дела и кра­сиво произносятся. Притом, в них всегда чувствуется высокий подъем принципов нрав­ственности и правды. Ему, отличающемуся прямодушием, искренностью и гуманностью, неожиданно выпала тяжелая задача умиротворения смуты, вызванной так называемым освободительным движением,— и, как горячий приверженец законности, он сумел воз­вратить государственной власти поколебленный престиж. Достигнув этого, он стал с не­изменною твердостью работать над укладом наново государственного строя России — со­гласно началам свободы и порядка, возвещенным с высоты Престола. При П. А. Столы­пине явно укрепилась наконец общая вера во вступление страны на путь труда и прогрес­са. Он приложил все старания, чтобы внести в деятельность Совета Министров необхо­димое единодушие и таким образом направить государственную жизнь к широкому удов­летворению ее насущных нужд, в видах прочного преобразования Государства — для дальнейшего его развития и процветания» [42, с. 272].

Длительное время это и другие издания Варпаховской были, по сути, единст­венными трудами, включающими помимо речей Столыпина в Госдуме и Госсовете дру­гие документы и сведения, касавшиеся его многосторонней государственной деятельно­сти, а также личной жизни. К сожалению, в кратких биографических сведениях, приве­денных в завершающих главах первого издания книги, допущена одна незначительная неточность. Речь идет о выпавшем из этого списка краткосрочном периоде службы в Министерстве внутренних дел (20.10.1884—5.02.1886), куда сразу после окончания уни­верситетского курса был определен, согласно собственному прошению, молодой Петр Столыпин. Этот эпизод, видимо, выпавший из сообщений дореволюционной прессы, а следом из кратких биографических сведений Варпаховской, стал впоследствии причи­ной разночтений, допущенных авторами многочисленных отечественных и зарубеж­ных изданий.

Особого интереса в этом издании заслуживает предпоследняя глава «Как жи­вет и работает П. А. Столыпин.— Объезды столицы и ночные осмотры ночлежных домов», которую приводим здесь полностью.

«Небезынтересны также сведения об образе жизни П. А. Столыпина. В печати были помещены газетным сотрудником г. А. Потемкиным заметки о том, как живет и ра­ботает Председатель Совета Министров.

П. А. Столыпин — очень крепкого сложения и прекрасного здоровья. Работо­способность его удивительна. С самого раннего утра и до поздней ночи он работает, не признавая утомления.

На отдых и сон он уделяет едва ли более восьми часов в сутки. Все остальное время посвящено неустанному труду.

Вся семья П. А. Столыпиных встает очень рано. В начале восьмого министр уже на прогулке.

Затем он отправляется к себе в кабинет, знакомится с текущими делами, соб­ственноручно отмечая поручения подчиненным, и просматривает русские и ино­странные газеты, останавливаясь на статьях по вопросам внутренней и внешней поли­тики.

Помимо личного просмотра газет, П. А. Столыпин каждое утро пересматрива­ет вырезки из повременной прессы, составляемые для него по отделам. При этом на по­лях он делает отметки или тут же пишет о производстве расследования, если сообщает­ся что-нибудь о действиях администрации.

В половине десятого начинаются доклады высших чинов министерства внут­ренних дел, по расписанию, составляемому на каждый день недели.

В эти же часы производится прием лиц, явившихся по экстренному делу, а так­же членов Государственной Думы и Государственного Совета, желающих лично перего­ворить с Министром, который отличается редким качеством быстро схватывать мысль говорящего и, при огромной своей памяти, всегда находиться в курсе дела.

После завтрака П. А. Столыпин работает один, отрываясь от занятий только в случае какого-нибудь особенного визита.

Все дела и доклады Министр прочитывает лично, делая собственноручно от­метки и подробные наброски докладов.

Почерк у П. А. Столыпина твердый, отчетливый, все буквы выписываются, строчки ровные.

Наверху листа Министр надписывает инициалы и фамилию лица, которому да­ются инструкции. Потом следует изложение предначертаний. Внизу ставится подпись, состоящая из двух букв „П" и „С" — одна на другой, как бы в виде вензеля.

Покончив с проверкой докладов, П. А. Столыпин приступает к чтению новей­ших книг, посвященных вопросам науки государственного права.

На обязанности ближайших сотрудников Министра лежит ознакомление со всей вновь выходящей в свет литературой по этим вопросам в России и за границей. Книги с разметками представляются П. А. Столыпину, который и читает их в подлиннике, владея одинаково свободно английским, французским и немецким языками.

После четырех часов начинаются приемы лиц, являющихся по вызову или по личным делам. На больших приемах бывает до 60 человек всякого звания и разного об­щественного положения.

Со всеми Министр любезен и внимателен.

О чем бы ни шла речь, П. А. Столыпин говорит ровным голосом, хотя бы и был чем-нибудь недоволен или рассержен.

Случается Министру и гневаться. Тогда на щеках его появляются красные пят­на и глаза мечут молнии... Но голос его остается всегда ровным,— никто никогда не слы­хал не только крика, но и резкости в тоне.

После половины седьмого П. А. Столыпин принимает очень неохотно. Он гуля­ет с полчаса в саду, если живет на Елагинском острове, или же зимою — по залам Зимне­го Дворца, причем очень любит слушать пение птиц в знаменитом зимнем саду Дворца.

К обеду приглашаются родные Министра и его супруги.

Очень редко, раз в месяц, не больше, П. А. Столыпин обедает у кого-нибудь из родных или близких знакомых.

Точно так же редко Министр выезжает и с визитами, если не считать офици­альных визитов к высокопоставленным лицам и к послам иностранных государств.

В праздники программа дня изменяется очень мало: не бывает докладов чинов­ников министерства, но представляющиеся принимаются.

В восемь часов вечера начинаются заседания — или Совета Министров (не ме­нее двух раз в неделю), или чинов министерства внутренних дел, по текущим делам, или по вопросам законодательства.

Председательствует П. А. Столыпин всегда со спокойствием и предупредитель­ностью, сначала выслушивая мнения других и высказываясь только в конце прений.

Нередко по его приглашению присутствуют на заседаниях чины разных мини­стерств, вплоть до делопроизводителей. П. А. Столыпин охотно выслушивает их мне­ния, спорит, иногда уступает в споре.

Заседания редко кончаются раньше часа ночи, а часто затягиваются до утра.

Если присутствующие разойдутся рано, П. А. Столыпин продолжает занимать­ся в кабинете до двух — до трех часов ночи.

Усталости он не знает. После самого трудного дня, после серьезного заседания, он вечно свеж, бодр и весел.

П. А. Столыпин отличается большою добротою и чуткостью сердца.

К горю своих даже самых маленьких подчиненных он всегда отзывчив, помогая и советами, и деньгами, и делом.

Требуя от подчиненных усидчивости и полного внимания к делу, Министр охотно прощает невольные промахи. Когда случается кому-либо что-нибудь перепутать или не так исполнить, Министр только говорит:

— Опять напутали!

И этих двух слов довольно, чтобы чиновник готов был со стыда провалиться.

Единственное чего не терпит совершенно П. А. Столыпин, это — лжи.

Кто раз заведомо обманул П. А. Столыпина, тот — пропащий для него человек. Лжи он не прощает.

Среди своих государственных забот П. А. Столыпин уделяет время городским делам Петербурга.

Случается ли большой пожар, убийство, трамвайная катастрофа и т. п., П. А. Столыпин требует самого подробного доклада.

Серьезное внимание, как известно, он обращает на борьбу с холерой. По его приказанию, столица разделена на участки, и в каждом он разместил по одному из состо­ящих при нем штаб-офицеров — для наблюдения за санитарной частью, за больницами, за прокормлением недостаточного населения и за бесплатным предоставлением бедня­кам чаю и кипятку.

Ежедневно П. А. Столыпину представляются подробные доклады о ходе эпидемии.

Он наблюдает за всеми, объезжает Петербург в разных местах, даже окраин­ных, и не гнушается производить осмотры, в ночное время, ночлежных домов, о чем не­однократно сообщали газеты» [42, с. 273—277].

Петр Аркадьевич был тронут поступком Е. В. Варпаховской, проделавшей по собственному почину большую работу. В ответ на поднесенную составителем и издателем

 

 

книгу он направляет письмо, которое мы воспроизводим по очередному изданию Варпаховской, увидевшему свет уже после смерти П. А. Столыпина в 1911 году.

«Глубокоуважаемая Екатерина Васильевна,

Позвольте сердечно поблагодарить Вас за Ваши любезные строки: — поверьте, что они глубоко запали мне в душу и что я по достоинству ценю теплое Ваше сочувствие к моей деятельности.

Благодарю Вас за роскошную книгу, в которой Ваше доброе ко мне чувство пы­тается создать незаслуженный мною ореол.

Я не переоцениваю себя и хороню сознаю, что трачу лишь капитал, собран­ный предками и нам завещанный: безграничную любовь и преданность Царю и без­граничную веру в Россию... Это сокровище — неисчерпаемое, которое нерасточимо, но о котором легко забывают (Г. С).

Каждого, который к нему прикасается и в нем черпает, ждет удача.

Вот почему мне всегда как-то совестно слушать похвалы. Но по этой же причи­не я хорошо сознаю, что источник сочувствия ко мне некоторых русских людей не во мне самом, а в общности наших русских чувств.

Это сознание мне особенно дорого и особенно ценно.

Искренно Вам преданный и признательный

П. Столыпин. 20 сентября 1909 г.» [8, ч. I, XIV].

Издания Е. В. Варпаховской доныне представляют значительный интерес, по­зволяя вводить в литературный, информационный и научный оборот редкие материалы, связанные с жизнью и деятельностью П. А. Столыпина. Как свидетельство этому — заим­ствованная из вышеупомянутого издания беседа Председателя Совета Министров П. А. Столыпина, состоявшаяся тем же летом, с французским журналистом. Выразив предста­вителю прессы сожаление по поводу малой осведомленности заграничного обществен­ного мнения в вопросах русской жизни, глава правительства дал примечательную харак­теристику русской современности и русской политики:

«Все заботы Правительства направлены к проведению в жизнь прогрессивных реформ. Неустанное развитие городов идет рука об руку с экономическим подъемом сельской и деревенской жизни.

Правительство содействует проникновению в сознание широких народных масс той великой истины, что единственно в труде народ может обрести спасение.

В центре забот Правительства стоит преуспеяние института мелкой земельной собственности. Настоящий прогресс земледелия может совершиться только в условиях личной земельной собственности, развивающей в собственнике сознание как прав, так и обязанностей.

Наши усилия в этом направлении не пропадают даром. В России все трудятся, а если в Петербурге и есть люди, немного занимающиеся политикой и критикующие зе­мельную политику Правительства, то в общем преобладает настроение бодрого оптимиз­ма и веры в будущее.

Земледелец, обладающий земельною собственностью,— защитник порядка и опора общественного строя.

Легко сказать,— заметил Председатель Совета Министров: — дайте стране все свободы. И я говорю — надо дать свободы, но при этом добавляю, что предварительно нужно создать граждан и сделать народ достойным свобод, которые Государь соизволил дать. Поэтому исполнение моей программы рассчитано на много лет. Я горячо верю в блестящую будущность России. Впрочем, Россия и теперь велика, богата и сильна. Это

отнюдь не преувеличение. Природные богатства России несметны; наша армия преобра­зована до самых ее основ; дальнейшее же укрепление флота и армии составляет предмет постоянных, неусыпных забот.

Добавьте еще, что Россия благоразумна (sage). Представительный строй (1е regime representatif) совершенствуется. Даже среди молодого поколения происходит ис­подволь рост разумной сознательности по отношению к обязанностям, вытекающим из свобод» [8, ч. I, с. 1—2].

ЕЩЕ БОЛЬШИЙ ИНТЕРЕС представляет разговор с редактором саратов­ской газеты «Волга», которому премьер высказал следующие мысли, не потерявшие своей актуальности и сейчас. Тогда в 1909 году его интервью провинциальной газете име­ло резонанс, сравнимый с его самым удачным выступлением в Думе. В силу значения оце­нок и мнений Столыпина, приводим текст полностью:

«Именно печати провинциальной и ее развитию я придаю особенное значение; задача ее — верно и точно выражать настроение страны, ибо большинство столичных га­зет слишком много отдает места вопросам так называемой „высокой политики" и пар­тийному политиканству, руководимому весьма часто закулисными интригами. Сколько времени, например, было потрачено, да и до сих пор тратится на бесплодные споры о том, самодержавие ли у нас или конституция. Как будто дело в словах, как будто трудно понять, что Манифестом 17 октября с высоты Престола предуказано развитие чисто-рус­ского государственного устройства, отвечающего историческим преданиям и народному духу. Государю Императору угодно было призвать народных представителей Себе в со­трудники. Можно ли после того говорить, что народное представительство что либо «ур­вало» от Царской Власти?

Еще укажу на один недостаток большей части столичной печати,— высказал П. А. Столыпин.— Судя по ее газетным статьям, можно подумать, что страна наша охва­чена пессимизмом, общим угнетением; между тем я лично наблюдал, да и вы, думаю, мо­жете подтвердить, что в провинции уже замечается значительный подъем бодрого на­строения, свидетельствующего о том, что все в России начинает понемногу втягиваться в бодрую работу.

Какое положение завоевала на Западе провинциальная печать! С ней серьезно считаются общественные и правительственные круги и внимательно прислушиваются к ее голосу. Некоторые же из провинциальных газет приобрели значение положительно общегосударственное. И у нас, в России, заметно стали выделяться провинциальные га­зеты, например, «Киевлянин», приобретший областное значение для всего Юго-Запад­ного края. Этому отрадному явлению я придаю большое значение.

Бодрый оптимизм, наблюдаемый в нашей провинции, совпадает с проведением в жизнь земельной реформы.

Я полагаю, что прежде всего надлежит создать гражданина, крестьянина-собственника, мелкого землевладельца, и когда эта задача будет осуществлена — гражданственность сама воцарится на Руси. Сперва — гражданин, а потом — граждан­ственность. А у нас обыкновенно проповедуют наоборот (Г. С).

Эта великая задача наша — создание крепкого единоличного собственника, надеж­нейшего оплота государственности и культуры — неуклонно проводится Правительством.

До сих пор у нашего стомиллионного крестьянства, зависимого всегда от дру­гих, была одна лишь карьера — карьера мужика-кулака. Теперь перед ним открываются иные, более светлые горизонты. Становясь личным собственником, единоличным кузне­цом своего счастья, наш крестьянин получает широкую возможность проявлять свою лич­ную волю и свой личный почин в разумном устроении своей жизни, своего хозяйства.

До моего губернаторства в Саратове я долго жил в Западном крае. Там я имел возможность лично убедиться во всех преимуществах крестьянского хуторского хозяйст­ва. Меня поражал самый вид этих свободных хлебопашцев, бодрых и уверенных в себе.

Я далек от мысли отрицать возможность известных дефектов в земельной ре­форме в том виде, как она проводится Правительством. Например, может казаться спор­ным недавно поднятый в печати нашим саратовским представителем графом Дм. А. Ол­суфьевым вопрос о преждевременности уничтожения института семейной собственно­сти у крестьян. Могут, кроме вопросов спорных, оказаться и прямые недостатки в рефор­ме. Но все подобные недостатки можно впоследствии исправить путем проверенных применением закона на опыт законодательных новелл, по примеру западных государств, где ряд дополнительных новелл к той или иной осуществленной реформе является явле­нием обычным. Реформа эта явно отвечает потребностям самой жизни. Она может быть ошибочна лишь в частностях, а в своих основаниях она глубоко жизненна.

Между прочим, Правительство опасалось, что не хватит людей для землемер­ных работ. Нас путали тем, что новая армия землемеров, посланная на места, станет ору­дием революционной пропаганды. Могу вам засвидетельствовать, что все это были одни пустые страхи. Отовсюду приходят ко мне одни только хорошие отзывы о деятельности этих молодых людей, самоотверженно отдавшихся увлекающей их самих работе земле­устройства.

Кстати о чиновниках. У нас принято на них валить все зло русской жизни. Меж­ду тем я лично близко знаком с русским чиновником и могу сказать, что он вовсе не так уж плох. Чиновники и землевладельцы — часто одни и те же лица. Сегодня он помещик, завтра — чиновник.

Итак, надо надеяться, что понемногу, естественным путем, без какого-либо принуждения, раскинется по России сеть мелких и средних единоличных хозяйств. Ве­роятно, крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних по­мещичьих усадеб начнут возникать многочисленные средние и мелкие культурные хозяй­ства, столь необходимые, как надежнейший оплот государственности на местах.

Сейчас у нас на очереди другая важная реформа. Я говорю о реформе местной.

Проектируемому правительственным законопроектом институту уездных на­чальников приписывают стремление умалить авторитет уездных предводителей. Это со­вершенно несправедливо. Исторически, традиционно сложившаяся крупная местная си­ла является авторитетом, который Правительству ломать не приходится. Задача заклю­чается в том, чтобы суметь скомбинировать с этою местного властью, остающеюся в уез­де первенствующею, власть доверенного, уполномоченного правительственного лица.

Наше местное управление должно быть построено по той же схеме, как и во всех других благоустроенных государствах. Посмотрите на Францию и Германию. Везде одно и то же. Внизу основой всего — самоуправляющаяся ячейка — сельская община, на которую возложены многие обязанности и государственные, как-то: дела полицейские, дела по воинской повинности и пр. Ни у одного государства нет материальных средств, чтобы довести принцип разделения власти правительственной и общественной до са­мых низов государства. Но уже в уездах, везде на Западе, мы видим подобное разделение. Наряду с самоуправляющимися единицами во Франции — правительственные супрефек-ты, в Германии — правительственные ландраты.

Нечто аналогичное предстоит и в России. Пока же государственная власть объ­единяется у нас лишь в губернии — в лице губернатора; в уезде же, кроме исправника, не­сущего одни лишь полицейские обязанности, такого лица нет.

В недостаточности правительственной власти в уездах я убедился на личном опыте, когда, во время беспорядков 1905—1906 гг., был губернатором в Саратове. Сомневаюсь,

чтобы кто-либо мог по совести сказать, что существующий порядок уездного уп­равления не нуждается в изменении.

Перехожу к земской реформе. Новое земство, по правительственному законо­проекту, должно перестать быть сословным, но землевладельцы должны сохранить в нем все свое влияние. Землевладелец — это крупная культурная сила в великом деле уст­роения государства.

Напрасно опасаются, что, в случае принятия законопроекта, старые, испытан­ные земские работники, создавшие в течение сорока последних лет нынешнее земство, будут затерты новыми лицами. Они будут ими не затерты, а подкреплены.