В обществе светского льва 10 глава

— Иди сюда, мы тебя вылечим, — Вар­вара потянула Вронского к себе. Тот резко дёр­нулся.

— Он у нас сама верность!

— Пецарь рычального образа!

— Вронский, — снова положила ему руку на плечо Варвара, — она тебе никогда не даст.

— Это ещё почему? — Алексея начинала бесить вся эта гнилая бабская тусовка.

— Потому, что ты нищий и слишком зе­лё­ный, — тон Варвары стал агрессивным.

— А если даст?

— Тогда мы все тоже тебе дадим! — нео­жи­данно вставила почти уснувшая на подлокот­нике дивана Света. Маленькая, беленькая, ужас­но похожая на хорошенькую толстенькую мышку.

— Уговор? — Алексей уставился на неё в упор, ему хо­телось схватить Светку за горло и придушить, но вместо это­го протянул ладонь.

— Уговор! — Светка хотела ударить Врон­ского по ладони, но промахнулась.

Вронский встал и пошёл в коридор.

— Ты куда? — хором спросило бабьё.

— К Щербацкой, — ответил Вронский, наде­вая бо­тинки.

— Чё, правда? — все высыпали в кори­дор. — Ты чё, в натуре пошёл? — глаза за­­го­ре­лись, лица перекосило.

Вронский почувствовал, что ещё несколько секунд — и он кого-нибудь из этой «Голу­биной тусы» убьёт. Поэтому, крикнув: «Пошел!», по­ч­ти бегом бросился вон.

 

Пришла любовь...

 

Поднявшись на этаж Щербацкой, Алек­сей некоторое время не решался позвонить. Он представил себе, что сейчас придётся встре­тить­ся с Кити, а там какие-то крутые му­жики, а тут явился, видите ли, одноклассник, поздрав­лять-с. Да ещё и без подарка. Стоя перед дверью, Врон­ский хотел уйти. Затем ещё раз поднял руку к кнопке звонка, но в итоге сжал её в кулак. Вызвал лифт и твёрдо решил идти домой.

Выйдя из подъезда, остановился возле двух ма­шин. Такие нечасто можно тут увидеть. На­сто­ящий «Ягуар» и спортивное «BMW»! Врон­ский несколько раз обошёл вокруг, прочи­тал названия, заглянул в салоны. Вдруг на «BMW» с дерева рядом спрыгнула кошка. Раз­дался оглушительный рёв сигнализации.

— Эй! Отойди от машины! — из окна Щер­бацкой вылез мужик. Вронский не мог разглядеть его лица, но удивился тому, какой он огромный. Рядом с ним вдруг высунулась Анька Каренина.

— Ой! — она повернулась в комнату. Мысль о том, что Вронский должен её увидеть в новом прикиде и с Максимом, полностью ли­шила её способности думать. — Кити, это же Вронский!

Щербацкая заёрзала на стуле. «Господи, только бы этот козёл сейчас чего не выкинул!»

— Вронский! Иди к нам! — уже кричала из окна Аня, свешиваясь чуть ли не до пояса.

— Кто это? — спросил Левин у Щер­бацкой.

— Да так... Кретин один из класса, — Кити сделала сердитое лицо, демонстративно те­ребя салфетку. — Аня, на хрен он тут ну­жен? Зачем ты его позвала? Хоть бы у меня сначала спросила! — Кити швырнула салфетку в тарелку.

— Девочки, не ссорьтесь, — елейно сказал Левин. — Нам будет очень приятно позна­ко­миться с вашим одноклассником. Особенно Максиму, — Алексей двусмысленно посмот­рел на того.

Максим побагровел, но ничего не ответил. С каждой минутой ему всё больше хотелось встать и уйти. Ради чего он во всё это ввязал­ся? Хотя перед глазами всё стояло лицо того мальчика — Вронского, как его назвали. «Кажется, он очень ничего. Вполне, — поду­мал Максим, — впрочем, сейчас увидим».

Звонок в дверь.

Щербацкая открыла и молча пошла обратно в ком­нату.

— Здравствуйте, — поздоровался Врон­ский с присутствующими, переминаясь с ноги на ногу. — Привет, Ань. Отлично выгля­дишь, я тебя сразу даже не узнал. — Врон­ский старался не сходить с коврика в прихожей.

Все молчали. Кити от возмущения, Аня от торжества, Левин сдерживал смех, а Максим был по-настоящему шокирован.

«Офигенный мальчик!» — Максим скользил взглядом по очертаниям тела Алексея, во рту всё пересохло и закололо маленькими була­воч­ками.

Вронский тоже смотрел на Максима.

— Что вы на меня так уставились, молодой человек? Дырку просмотрите, — Максим кап­ризно надул губы.

— Просто... Просто...

— Что «просто»?

— Вау! — восхищенно выдохнул Алексей, глядя снизу вверх на увеличенную модель че­ловека.

Максим приподнял брови вверх и тяжело вздохнул:

— Ну вот... Всегда так. А я же в сущ­ности маленький та­кой, крохотный...

— Ага, крохотный! — влезла Каренина. — Я его тоже когда увидела, обалдела! В тебе сколько роста?

— Всего два десять, — скромно признался Максим. — Это совсем немного, уверяю вас.

— Всего!

Каренина уже напилась, и ей всё было ве­село.

— Что же вы стоите, юноша? — Левин встал из-за стола. — Кити, это как понимать? Человек к тебе пришёл, а ты его вообще не за­мечаешь!

Щербацкая надула губы и не тронулась с места.

«Тупая корова!» — подумал Максим. Аня увидела, что он смотрит на Кити с ужасающей злобой.

«Она ему не нравится! — Каренина было возликовала, но радость её тут же омрачилась другой догадкой: — Может, он её ревнует к Ле­вину?»

Аня прищурилась и принялась неотрывно следить за лицом Максима.

Левин провёл Вронского в комнату и уса­дил за стол.

— Вот, присаживайтесь, мы вам, юноша, очень рады! — Левин говорил медленно, по­глядывая на Максима. — Меня зовут Алек­сей, я друг Кити, а это вот Максим — он у нас вроде как с Аней. — Левин сделал акцент на «вроде как».

Вронский посмотрел в глаза Максима и ощу­тил что-то странное. Внутри как-то всё под­прыгнуло, как иногда бывает у проезжающих на большой скорости через Лебяжью канавку, он заволновался, неизвестно откуда взявшееся смущение заставило его покраснеть. Максим видел, как нежные смуглые щёки покрываются румянцем, как ли­хорадочно блестят влажные чёрные глаза, как приоткры­вается алый, чётко очерченный рот, и не мог оторваться. Тело, тело, тело!!! Сильное, гибкое, молодое! Хоте­лось закричать, упасть на спину и дёргать но­га­ми, закусывая уголочек подушки!

Левин чуть было не прыснул от смеха, но сдержался.

— Меня зовут Алексей, — Вронский умо­ляюще взглянул на Аню, ища у неё под­дер­жки.

Каренина улыбалась во весь рот. Такой счаст­ливой Алексей её никогда не видел. Но он никак не мог понять, почему ему так не­приятно, что Максим с ней? Ведь Каренина ему совсем не нравится!

— Ты поедешь с нами в клуб? — вдруг вы­палил Максим.

— Конечно, поедет! — тут же ответил ему Левин, положив руки Вронскому на плечи.

Максим поднял на Левина глаза, и тот уви­дел в них... бла­годарность. Время и трудности научили Алексея Левина сдерживать свои эмо­ции. Если бы не это — он сейчас бы упал на пол и корчился от хохота.

Всем в так называемой «продвинутой тусов­ке» был из­вестен прибабах родителей Максима — вылечить своего сынка от гомосексуализма. Конечно, их можно понять — хочется ведь вну­ков и всё такое, да и перед людьми не­удобно. Поэтому вся текущая ситуация — Ки­ти, потерянная в своём огненно-красном платье и сгорающая от зависти к подруге; Мак­сим, с трудом сдерживающий отвращение, рядом с этой дебильной трещоткой; Аня, раз­ду­вающаяся от гордости, бросающая на Кити торжествующие взгляды, — всё это привело Левина в состояние исступлённой весёлости. Ве­чер, который Левин считал заранее поте­рян­ным, принял неожиданно забавный оборот.

Наконец вся компания выкатилась из дома.

Алексей Левин и Кити поехали впереди.

— Это кошмар какой-то! — Кити потирала себе ви­ски.

— Что кошмар? — поинтересовался Ле­вин.

— Ну всё это! Знаешь, Аня мне сказала, что Максим её сегодня увидел и сразу сказал ей, что она девушка его мечты, что он хочет на ней жениться... Просто в голове не ук­­­ла­ды­вается. Я Максима видела несколько раз, и, по-мое­му, он совсем не такой... Но он пришёл с ней! Ничего не по­нимаю.

Левин улыбался. Он слышал, что неделю назад в одном ресторане папаша Максима за­явил сыну, что если он не предъявит ему не­весты, которая родит внуков, то может распро­щаться с наследством и содержанием. Вот и ответ. А девицу Максим выбрал себе ничего — дура-дурой, такая, может, с ним всю жизнь проживёт, ни о чём не дога­ды­ваясь.

— Что ж тут странного? У твоей подруги та­кой тип, знаешь... Ну, одним словом, есть женщины, которые многим нравятся, но ничего у них не выходит. А есть такие, которые ред­ко, но метко. В которых с первого взгляда влю­бляются, женятся и так далее. Так вот у Ани именно такой тип. Знаешь, я Максима по­нимаю, что-то в ней есть...

Левин сделал задумчивое лицо. Боковым зрением он видел, что Кити совсем закисла и стала похожа на старуху из пушкинской сказки «О рыбаке и рыбке». Лицо скривилось, в гла­зах слёзы стоят. Алексей Левин упивался этим моментом. Через некоторое время, когда Кити уже совсем была готова разрыдаться, Левин решил снять напряжение, чтобы не портить вечер.

— Кити, ну чего ты? Скоро мы с тобой мах­нём на Ривьеру, будем кутить по полной! Я тебя по всем модным домам Франции провезу, а? Чего ты надулась-то, глупая? Завидуешь по­друге, что ли? — Левин широко улыбнулся. Пассаж был рассчитан верно.

— Ничего я ей не завидую! И вообще хо­дят слухи, что Максим — гей! — теперь Ки­ти разозлилась, ей вдруг дозарезу захотелось рас­сказать Ане «всю правду».

Левин был в восторге, такого веселья он не ожидал.

В спортивном «BMW» Максима Аня, по­вернувшись к Алексею, сидевшему на заднем си­денье, взахлёб рассказывала о прослу­ши­вании.

— А эта... мама Максима...

— Мама? — Вронский посмотрел на Мак­сима с ещё большим любопытством.

Тот достал откуда-то визитку и протянул Вронскому со словами:

— Компания «АРТ» — промоушн, рек­лама, шоу.

— А... — Вронский взял визитку, на которой тонкими буквами было написано: «Ве­се­ловский Максим Альбертович. Арт-дирек­тор» — и телефоны.

— Ой! Дай посмотреть! — Каренина вы­хватила у Алексея из рук визитку.

— Да успокойся ты! Ишь распрыгалась! Ф-ф-ф! — Мак­сим фыркнул.

Повисла неловкая тишина.

— Как там у Варвары? — спросила Аня, снова оборачиваясь к Алексею.

— Что?..

Вронский с трудом оторвался от созерцания Максима. Почему-то подумалось: раз уж он Ка­ренину пропихнул в «шоу-бизнес», то, мо­жет, и ему поможет?

«Ни фига себе его накатило, что у меня та­кой мужик!» — мелькнуло в голове у Каре­ниной.

— А-а... У Варвары... Да полный отстой! Все напились как свиньи. Петрицкий с Ольгой в ванной закрылся. Кстати, интересно, как он там? Да в остальном — вообще полная зад­ни­ца! Я даже не ожидал, что так говённо всё бу­дет.

— Понятно, — Аня чувствовала себя прос­то на седьмом небе.

В клубе они заняли удобное VIP-место на диване, Левин заказал кучу коктейлей и какие-то десерты. Аня напилась ещё сильнее.

Кити сидела, забившись в угол, и была мрачнее тучи.

— Все танцевать! Кити, пойдём танце­вать! — Аня кричала Щербацкой в ухо.

— Не ори, дура пьяная! — Кити оберну­лась к Ане: — Слушай, пойдём выйдем, мне тебе надо кое-что важное сказать.

— Что? — Аня уставилась на Кити круг­лыми глазами, она не услышала, что её обо­звали «пьяной дурой».

— Щас узнаешь, пойдём! — Щербацкая решительно встала и пошла в сторону бара. — Мы скоро вернёмся! — крикнула она Левину, стараясь переорать оглушительный музыкаль­ный грохот.

Аня поплелась вслед за ней, хотя ей это было ужасно влом.

— Ну что? — капризно спросила она у Щербацкой, залезая на высокую барную та­бу­ретку.

— Короче, — Кити старалась говорить как можно серьёзнее. — Аня, будь с Максимом поосторожнее, ясно? Я сегодня просто в оса­док выпала от твоей заявы. Всем изве­стно, что Веселовский — гей. Понятно?

— Кто гей? — Аня уставилась на Кити как упрямый баран.

— Веселовский!

— Какой Веселовский?

— Твой Максим, дура! Он — гей! Голу­бой! Понятно?!

Левин смотрел в сторону бара, где сидели девицы, и ясно видел, как Кити что-то агрес­сив­но втолковывает Ка­рениной, а та только кри­вится и отрицательно мотает головой. Он не выдержал и заржал. Вронский с Максимом пропали на танцполе, девицы выясняют отно­шения — полный шоколад! Официантка поко­си­лась на высокого красивого мужчину в эле­ган­тном костюме, который смеялся, запрокинув голову. Что его так развеселило? Она по­смот­рела прямо и увидела стриптизёршу. «А, наша суперстар... Говорили, ей не надо исполнять индийские тан­цы у шеста! Новаторша, блин...»

У бара продолжался разговор.

— Аня, да что ты со мной споришь? Ты его сегодня первый раз в жизни увидела, а я не первый год знаю! Он пе­дик — это всем из­вестно. Мне стилист мой Паша рассказывал, у них даже типа роман был!

Аня некоторое время пристально смотрела на Кити, и чем дольше смотрела, тем больше её бесила Щербацкая, вспомнились все прош­лые обиды, утренняя сцена с одеждой, вообще всё-всё!

— А знаешь, Кити, — Аня прищурила гла­за, — я думаю, что ты мне завидуешь! Я ду­маю, что тебе завидно. Да! Ты спишь со ста­риком из-за денег! А я встречаюсь с мо­ло­дым парнем, меня мама его приняла в группу, я буду певицей! А ты просто вешалка! По­няла? Ты — ходячая вешалка! И гру­ди у тебя нету!

Аня соскочила с табурета, оставив Кити об­текать.

— Да пошла ты со своими сиськами! Всё равно они ни­кого не интересуют! — заорала ей вслед Кити. Бармен с интересом пытался по­нять, что происходит.

Щербацкая судорожно дёрнула рукой, сбро­сив на пол стоявшую на стойке пепель­ни­цу. В памяти промелькнуло несколько отрыв­ков из всяческих ток-шоу на тему типа «По­друга подкинула проблем!»

Каренина бежала на танцпол искать Макси­ма и Врон­ского. Она увидела обоих, мнущихся с ноги на ногу друг напротив друга. Позы обо­их выражали то ли скуку, то ли не­решитель­ность.

— Всем привет! — Аня встала между ни­ми и принялась извиваться в какой-то шаман­ской пляске.

Максим улыбнулся Вронскому через её го­лову, Алексей, не успев подумать, тоже рас­плыл­ся в улыбке. И началось полное безумие. Аня была сама не своя от счастья, Врон­ский с Максимом по обе стороны не отрывали глаз друг от друга.

Кити вернулась к VIP-дивану.

— Я хочу домой! — топнула ногой она.

— Сейчас пойдём, — раздражённо бросил ей Левин. — Я покурю, и поедем.

В машине он спросил у неё:

— Слушай, ты вообще веселиться умеешь? В прошлый раз какая-то бодяга, в этот раз точно такая же! У тебя же день рождения, к тебе люди пришли! Что за фигня?

Кити молчала.

— Что ты молчишь? Объясни мне — ка­кого хрена ты мне позвонила? Чтобы истерики опять устраивать? — чем больше Левин го­ворил, тем больше злился. Он выпил, устал и начал терять над собой контроль.

Кити разревелась, а Алексею вдруг захо­те­лось остановиться и вышвырнуть её из маши­ны. Он резко нажал на тормоз. Взял было Кити за плечо. Потом подумал о двух штуках, которые вполне можно за неё получить, и ещё подумал, что если ничего не предпримет, то эта дрянь и дальше будет портить кровь окружаю­щим. В итоге всех своих размышлений он ре­шительно дёрнул к себе Кити и яростно поце­ловал.

— Пусти! Мне больно! — вскрикнула Щер­бацкая.

— Поедем ко мне, — зло проговорил Ле­вин.

— Нет! Вези меня домой!

— Слушай, ты, — Левин окончательно рас­свирепел, — или ты сейчас же пре­краща­ешь корчить обиженные ро­жи и изображать целку-недотрогу, или немедленно выметаешься из машины и больше мне никогда не звонишь! Поняла, дура?!

Кити почувствовала, как у неё внутри всё ле­денеет от ужаса. Она вдруг перестала ощу­щать ноги, а во рту появился отвратительный кислый привкус. Показалось, что Левин в слу­чае отказа её убьёт. Она испуганно закивала головой.

— Ну вот и хорошо...

Оставшуюся часть дороги ехали молча. Щербацкая всем своим видом изображала обречённость.

Квартира Левина потрясла её даже не с по­рога, а начиная с подъезда, где их встретил швей­цар, с поклоном пе­редавший Алексею поч­ту. Огромная белая мраморная ле­стница, трехметровые резные двери, прихожая с мед­вежьим чучелом и наконец та самая титани­ческая ванная комната, в которой Левин так тоскливо собирался на этот самый день рож­дения. Всё это Кити околдовало. Щербацкая вдруг поняла, что нет ничего унизительно­го в том, если она переспит с Левиным — он же фанта­стически богат! Она никогда в жизни не видела ничего подобного. И потом — он же собирается везти её отдыхать.

Кити долго нежилась под необычно неж­ны­ми и мягкими струйками воды, которые распы­лял круглый душ. «Может быть, если всё прой­дёт хорошо — он мне купит квартиру? Или, может быть, даже женится — и тогда я буду жить в этой... Конечно, женой, наверное, быть лучше — больше всяких прав, но с жен­щиной, на которой хотят жениться, так не обра­ща­ются...» Тут у Щербацкой опять на глаза на­вернулись слёзы. «Ну почему он от­но­сится ко мне как к шлюхе? Какое он имеет пра­во?..» Ки­ти всё больше расстраивало не­уважение Ле­вина к её личности. В конце кон­цов она довела себя до новой истерики.

Левин сидел в спальне и курил. Кити всё не шла. Алексей нервно затушил хабарик в пе­пель­нице, раздавив его в маленькую гармошку. «Идиотка!» — в голове Левина заново про­кру­чивался весь сегодняшний день, начиная от звонка Щербацкой до сцены, которую она за­ка­тила в клубе. Чем больше Алексей об этом думал, тем больше его глаза наливались кровью, а в руках появлялось какое-то щекотливое по­калывание.

— Да сколько можно там полоскаться?! — Левин вскочил и пошёл в ванную.

Он застал Кити забившейся в угол ванной и горько рыдающей.

— Так...

Глаза Левина заволокло красным тума­ном*.

 

* Несколькими днями позже Кити, избитая, изнасилованная, бро­шен­ная голой в каком-то гараже, рыдала от своей неразде­лён­ной любви к Левину, который «предал её чувства». Десять ку­бов героина сделали своё дело. Жестокие ломки заставили Щер­бац­кую согласиться на всё — подпи­сать документы, позвонить роди­телям с просьбой не беспокоиться, улыбаться таможенникам в аэропорту. Через месяц нахождения в турецком борделе Кити на­чала писать Левину слёзные письма, которые складывала в сво­­ей тумбочке.

[+++]

— Фу-ух... Я больше не могу! — крик­нула Аня.

— Я тоже, — вторил Вронский.

Нарисовался рядом Максим.

— И я, пожалуй, — зевнув, сказал он. — Пора домой. Скоро сведут мосты, как раз вас заброшу и наконец-то ото­сплюсь.

— Супер, — прошептала Аня на ухо Врон­скому, когда они выходили из клуба.

— А где Кити?

— Да ну её на хрен! Устроила какую-то фигню.

— А этот её Алексей, ему лет сколько?

— Больше сорока, по-моему, — Аня вни­мательно посмотрела на Вронского, пытаясь по­нять, что он думает.

— Да уж... — Вронскому сейчас было не до Кити.

Пока они ехали домой, Каренина заметила, что Алексей напрягся. «Осмысливает, что Ки­ти, оказывается, обычная шлюшенция», — ду­мала она сквозь зевоту. Её охватила бла­жен­ная истома от ощущения полного контроля над ситуацией.

Алексей тревожно смотрел в зеркало, пы­таясь угадать, рассмотреть, внушить Максиму мысль о том, что надо как-то оставить коор­динаты, надо ещё встретиться! Но тот был за­нят какими-то собственными мыслями, словно ушёл в другой мир. Алексей нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье, не зная, что спросить, как се­бя вести. Он был на пределе. «Блин! Надо как-то договориться!» Руки мелко дрожали, эта вибрация передавалась всему телу, так что Вронский, сидя в тёплом, если не сказать жар­ком салоне машины, дрожал будто при деся­ти­градусном морозе.

Проехали мост. До дома оставалось совсем немного. Максим всё так же думал и молчал, Аня уснула. Врон­ский впал в состояние обре­чён­но-тоскливого оцепе­нения.

— Приехали! — Максим тихонечко потряс Аню за плечо.

— Что?

— Просыпайся, мы уже дома, — Врон­ский тронул её за другое плечо.

— А... А мы созвонимся? — Аня внезап­но встревожилась и испуганно посмотр­е­ла на Максима.

— Ну конечно! Я тебе завтра же позво­ню, — Максим чмокнул Аню в щёку.

— Ну пока, — Аня обхватила его за шею.

— Пока, — Вронский помедлил, но де­вать­ся было не­куда.

Они вылезли из машины.

— Пока, — Максим захлопнул дверь, под­нял руку, прощаясь, развернулся и уехал.

— Я тебя провожу?

Аня посмотрела на Вронского и увидела, что тот чуть не плачет.

— Конечно, — сказала она несколько кап­ризно.

Они дошли до подъезда Карениной молча. Поднялись на крыльцо и остановились перед дверью.

— Слушай, Вронский, я давно хочу тебя спросить, — Аня повернулась к Алексею. В сером свете раннего ут­­ра он вдруг показался ей какой-то огромной экзотиче­ской ба­бочкой, слу­чайно попавшей в эти края. Каренина смот­рела в его чёрные миндальные глаза, на алый чёт­ко очерченный рот и чувствовала, что все её мысли раст­воряются в каком-то сладостно-том­ном потоке, слов­но в серной кислоте, что ноги перестают чувствовать землю.

— Что?

Аня ещё несколько секунд смотрела на него, приоткрыв рот.

— Слушай... А тебе... тебе Кити и вправ­ду нравится или это так типа прикол такой?

Вронский смотрел на Аню и думал, как ему ответить так, чтобы она осталась довольна.

— Ну, понимаешь... Раньше, может быть, и правда, но после того, что я сегодня увидел, — даже не знаю.

У Карениной сердце заколотилось в два раза быстрее.

— И тебе не больно, не обидно?

— Нет. Просто я... я, наверное... Как это сказать? Я разочарован. Вот. Я как-то не ду­мал, что Кити и вправду такая, как о ней го­ворят. А сегодня всё сам увидел и, знаешь, стран­но, я думал, что буду ревновать или мне бу­дет больно, неприятно. Оказалось наоборот. Даже легче...

Аня схватила Алексея за руки.

— Это так хорошо, Алёшенька! — и поце­ловала.

Вронский несколько опешил. «Неужели и эта тоже?» — мелькнуло в голове. Сначала по­яви­лось какое-то ощущение досады. «Толь­ко что трепалась, что замуж за Максима чуть ли не завтра, а меня клеит! Вот сучонка, но зато с Максимом можно через неё будет зако­решиться». И Врон­ский порывисто поцеловал Каренину в губы. Потом она его. Потом ещё поцеловались. Прошло полчаса. Вронский це­ло­вался с Карениной, превозмогая отвра­щение и стараясь думать только о Максиме.

— Пусти! — Каренина стукнула ладонями по груди Вронского и отвернулась. Сердце ко­ло­тилось как бешеное, между ног уже обра­зовалась целая лужа. Ане пришлось схватить­ся за стенку.

— Я пойду, уже поздно, — Вронский оч­нулся от своего наваждения и весь по­краснел.

— Иди, — Аня кивнула головой, потом вдруг снова обняла Алексея и прижалась к его губам. Затем открыла дверь и, слегка шатаясь, побежала по лестнице.

— Я тебе позвоню! — крикнул ей вслед Вронский.

Аня обернулась, держась за перила, и при­ложила палец к губам, издав громкое ши­пение.

— Я тебе позвоню! — громким шёпотом повторил Алексей.

Вронский не видел теперь Ани, но знал, что она улы­бается.

Каренина-младшая вошла в квартиру, не чувствуя пола от счастья. Сбросив босоножки, влетела на кухню, вытащила из-под уголка свой дневник, схватила ручку и начала писать.

12.07.20.. г.

Дневник! Это был самый великий день в моей жизни!

До сих пор не верится, что всё это про­изошло со мной на самом деле! Меня пригласили на повторный просмотр! Я «добыла» денег, не спрашивай как — на этом, как правило, всех и ловят, что они в дневнике запись сде­­лали. Нет! Я даже тебе не скажу. У ме­ня теперь есть офигенная куртка, дублё­ночка такая стильная, мобильник и ещё ку­ча всего-всего!!! Я познакомилась с сыном главной продю­серши! Он предложил мне вый­ти за него замуж!!! Сказал, что я девушка его мечты!!! Вронский проводил меня домой и сказал, что будет звонить!!!

Но самое-самое-самое сегодня — это скри­вившаяся ро­жа Кити! Она надеялась убить меня видом своего мужика — Алек­сея Левина, а я пришла с Максимом, да ещё в таких стильных брючках, в топе «Верса­че», в босоножках обалденных, которые с сумкой в комплекте, в очках «Гуччи», с мобильником!! Дневник!!! Ты себе не пред­став­ляешь её лицо — такой кислой мины я у Щербацкой не видела никогда в жизни!!! Сидела весь вечер со своим старпёром — а я была с Максимом, меня возьмут в группу! Я буду певицей! Щербацкая чуть не раз­ревелась, когда Максим сказал, что моё уча­стие в группе — дело практически ре­шён­ное! Как она на меня наехала! «Ты по­чему мне ничего не говорила?! Ты почему от меня скрывала всё?!» А когда я сказала, что только сегодня с ним познакомилась, она глаза как выкатит и говорит: «Он что, тебе всё это с первой встречи купил? Вот я от тебя не ожидала!» Она решила, что я снялась за это всё! Когда я сказала, что Максим в меня влюбился и говорит, что хочет жениться, она как заладила — не может быть, он голубой! Дура! Вот она обзавидовалась, мне даже как-то про­тивно стало. Та-а-кая зависть! Фу, про­сто ужас.

Хоть Вронский и скотина нищая — но об этом никто не знает, а выглядит он при­кольно. И вот они с Максимом весь вечер сидели рядом со мной! Приглашали тан­це­вать, Максим отвёз меня и Вронского до­мой! Вронский ме­ня поцеловал. А до всего этого, днём, Варвара стояла от­крыв рот! У Максима спортивное «BMW», сам он весь такой офигенный, и Вронский со мной. Конечно, у Кити этот её Алексей на «Ягуаре», но зато он старый, и всем было понятно, что Кити с ним из-за денег. Я думаю, что Вронский сегодня понял на­ко­нец, что представляет из се­бя Кити, что на самом деле она просто… Она на самом деле всё равно что проститутка. Слава богу, у Вронского хватило ума не начать заламывать руки и реветь от разочарова­ния. Он ведь наверняка думал, что Щер­бацкая для всех такая неприступная, что она вообще по жизни такая недотрога. А тут оказывается, что плати, и всё будет в порядке. Да… Выпендрилась Щербацкая, что называется… Молодца…

А Максим мне очень понравился — я весь вечер чувствовала себя настоящей кру­той девчонкой. Просто супер. Я была с бо­гатым и вообще продвинутым парнем, у которого есть навороченная тачка, квар­тира тоже наверняка суперевро. Судя по то­му, какие лица были у Кити и Варвары (хотя они и терпеть друг друга не могут, а реагируют на всё всегда одинаково), Мак­сим — это просто мужчина-мечта. Да я и сама так думаю.

Кстати, знаешь, дневник, я только се­годня подумала, сравнивая Максима и Врон­ского, что если бы Алёшке богатых роди­телей, которые бы его одели, раскрутили, посадили на тачку, помогли с квартирой, — Вронский, пожалуй, был бы даже круче. У него и черты лица тоньше, и кожа луч­ше, и… член наверняка больше. Ха-ха! Нет, без прикола, чисто внешне Вронский го­раздо интереснее и сексуальнее Максима. Та­кой сильный и гибкий одновременно. Ну ладно, совсем я расплылась. Рука отсохла уже писать.

Так что вот, дневник, — сегодня вся моя жизнь пере­менилась, у меня появился шанс вырваться из всего этого. Я не верю, прав­да, что всё это и вправду со мной про­ис­ходит, что это возможно. Но это про­исхо­дит.

Завтра пойду в церковь и поставлю ку­чу свечек за свой грех, помолюсь за буду­щее. Говорят, церкви надо 1/10 часть от­давать. Хотя с денег, добытых таким об­ра­зом, наверное, необязательно.

Ну всё, уже пальцы свело, зеваю.

Пока, дневник, у меня всё получится.

 

Аня зевнула, закрыла тетрадь и положила на место. Еле передвигая ноги, побрела в ком­нату, с трудом нашла в себе силы раздеться и рухнула на кровать как бревно.

Ей снился сон, что она занимается любовью с Максимом и Вронским одновременно, но Врон­ский почему-то всегда оказывался лицом к лицу с ней, а Максим сзади.

 

Телефонная незнакомка

 

— Аня, где ты была? Отвечай! Вставай, проститутка! Вставай немедленно!! — Анна Аркадьевна трясла дочь за плечо.

— Что? Мама... Отстань... Дай по­спать...

После ночных танцев у Ани с непривычки болело всё тело, спать хотелось смертельно, даже если её будут поливать холодной водой из лейки...

Тут на Аню действительно полилась ледя­ная вода.

Каренина-младшая села, очумело глядя пе­ред собой. По­том перевела взгляд на бу­диль­ник — три часа дня. Долго же мама тер­­­пела!

— Проснулась? А теперь давай, собирай шмотки и вали отсюда! И я тебе советую пойти и сдать анализы на СПИД и прочие инфекции!

Аня вдруг ужасно разозлилась. Какого хре­на эта старая сволочь во всё вмешивается?! Какое она имеет право всех учить? Морали всем читать? Аня в отличие от неё не хранит под кроватью жутких размеров вибратор!

— Мама! Да ты можешь нормально раз­говаривать? Почему надо человеку с утра по­раньше в уши орать?! И что ты всё время орёшь? На меня, на Стиву, на Долли?!

— Что?!! — Анна Аркадьевна была вне себя от бешенства. — Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Ты, ссыкуха мало­летняя!

Аня вскочила с кровати. В глазах по­мутилось. Хотелось свалить мамашу на пол и отпинать что есть сил.

— Хватит на меня орать! Прекрати не­мед­ленно на меня орать!!

— Заткнись! И выметайся на хрен из мо­его дома!! Иди на панель, раз уж выбрала для себя древнейшую из профессий! — Анна Арка­дьевна просто захлёбывалась в слюне.

Аня подошла к матери вплотную, в этот момент она была готова на всё — если мать попробует её ударить, она даст сдачи.

— Не смей на меня орать, — чеканя каж­дое слово, выговорила она угрожающим го­лосом.

— А я буду! Ты на всё, что тебе говорили, наплевала! Те­бе говорили, что надо учиться, на­до всего самой добиваться, надо быть са­мо­стоятельной, нельзя надеяться на му­жиков...

— Заткнись!!! — у Карениной-младшей уши заложило от собственного крика. — Это тебе нельзя на мужиков на­деяться! Ясно? Это тебе надо быть самостоятельной! По­тому что ты — старая уродина!!! Ясно? Все твои эти дебильные советы оттого, что ты уродина! Тебя все бросили! Ты никому не нужна! Так что засунь себе весь этот свой феминизм в зад­ницу!