Итак, человек обретает навык сердечной молитвы. Время от времени, как мы говорили, возникают непроизвольные состояния исихии, состояния умственной тишины, когда замирает приток помышлений. И вот в эти моменты могут случаться необычные тонкие переживания. В сердце может вдруг приоткрыться необъяснимое ощущение глубины. Словно внутри разверзается некое пространство, но не зияющее пустотой, а как бы исполненное присутствия. И оно ощущается, как присутствие Божие. Невольно память откликается псаломским словом: Приступит человек, и сердце глубоко11.
Что это за глубина? И чем так впечатляют эти моменты? Тем, что здесь не мечтание и не игры воображения.
Мы реально заглядываем туда, где в глубине сердечной раскрывается вход в иное пространство — духовное. Когда ум в сердечной молитве соединяется с духом, то он получает доступ в духовный мир. Приоткрывается необъятная глубина. И тогда ум, соприкоснувшись с ней, ощущает себя молитвенно предстоящим Богу. Чувствуется, глубина эта поистине бездонна... И это верное чувство. Это реальное переживание, поскольку духовный Божественный мир, с которым соприкоснулся ум, это вечность и бесконечность.
Так, несмотря на всю нашу немощь и не достоинство, плоды сердечного делания, тем не менее, появляются. Хотя, конечно, те особые моменты, о которых мы говорим, посещают далеко не всех, к тому же ощущаться они могут по-разному. Но как бы ни субъективны были эти переживания, как бы ни были они утонченны и неопределенны, человек безошибочно их распознает и без сомнений определяет, что это не что иное, как чувство живого богоприсутствия. В эти моменты человек явственно ощущает, что он не один. В сердечной области присутствует некая полнота, достоверно свидетельствуя, что Бог здесь, рядом, вместе с нами.
|
|
По мере молитвенного опыта эти переживания углубляются. От этого само собой возникает состояние внутренней умиротворенности, человеку как бы не о чем беспокоиться, незачем волноваться — ведь Бог здесь! Ощущение живой близости к Господу естественным образом побуждает человека все более, с искренней доверчивостью, полагаться на Бога.
Крепнет уверенность в промыслительном заступничестве Божием, в Его помощи, в Его поддержке. От этого в душе утверждается состояние покоя и мира. И теперь человек уже непроизвольно сохраняет самообладание, невозмутимость и благодушие в ситуациях напряженных, острых и даже критических. Для таких людей близость Бога перестает быть отвлеченным понятием, это уже реальность, которая становится содержанием их жизни. А само это состояние мы определяем как начальное богоприсутствие.
Учение старца Иосифа Исихаста дает по этому поводу такое пояснение: «Долговременное и непрестанное молитвенное сердечное внимание вызывает в сердце некое постоянно пребывающее чувство». Это «ощущение присутствия и действия Божия». И оно «приводит ничтожного и ограниченного человека в боголепное состояние»18.
Состояние это очень ценно, и прежде всего тем, о чем будем говорить в следующей беседе, — тайнодейст-вием в сердце Духа Святого. Кроме того, человек в таком состоянии может заниматься обыденными делами, может общаться, может совершать творческую работу. И все это уже на несколько ином качественном уровне. Чувство близости к Богу позволяет через определенное духовное усилие не умозрительно, а вполне реально и ощутимо вручать себя Господу, предавать себя в Его волю. Когда это удается, тогда и восприятие наше, и действия наши оказываются, в известной мере, под Божиим водительством. И это не замедлит сказаться на результате действий.
|
|
Конечно, все эти переживания глубоко индивидуальны и интимны, говорить о них трудно, точно выразить и объяснить почти невозможно. Но ради пользы дела все-таки пытаемся.
И вот что еще нам важно отметить. Чувство близости Божией, о котором идет речь, отражается некоторым образом на нашей молитве. Этому чувству сопутствует состояние умиротворенности, о чем уже говорилось. Но добавим теперь, что отчасти внутренний мир и спокойствие наступают по причине заметного ослабления натиска посторонних помыслов.
Ведь богоприсутствие в данном случае есть факт объективной реальности. Человеческий дух в сердечной молитве привлекает к общению Духа Святого, Который приближается к нашему сердцу и касается его Своей благодатью. И вот в эти святые моменты, когда здесь присутствует Бог Своей благодатью, рассеиваются прилоги и отступают помыслы. Благодать не позволяет врагу приблизиться и всевать свои плевелы. Не дает возможности приступать к нам с той дерзостью, как это бывает обычно. Стихает на время шум внутренней брани. Наступает относительное затишье. Этим дороги моменты начального богоприсутствия, мы можем помолиться относительно спокойно — внимательно, углубленно, чисто.
Но действие благодати не предсказуемо и нам никак не подвластно. Она удаляется и покидает нас по Божьему произволению. Наша задача — стараться хранить сердце от невнимания, от какой-либо нечистоты, оберегая посетившую нас благодать, дабы ничем не оскорбить, не отпугнуть ее. В этом наша забота: не злоупотребить своей свободой, самому не пойти навстречу помыслу, не шагнуть навстречу врагу.
|
|
Беседа 39
Начальная исихия — первая деятельная степень внутреннего безмолвия. Особое состояние тишины, или молчания, ума во время умно-сердечной молитвы. Непосредственное (а не через собственное воображение) обращение к Богу возможно после того, как ум смолкнет, то есть остановится поток привходящих помыслов. Это достигается при значительном снижении деятельности рассудка и собранности умственной энергии в сердце-духе. «Когда ум твой утвердится в сердце, — говорит прп. Никифор Монах, — то ему там не следует оставаться молчащим и праздным, но надобно непрестанно творить молитву Иисусову и никогда не умолкать... содержа ум немечтательным». При этом, если тщательно отсекать все прило-ги и внимательно прислушиваться к затаенному в глубине сердца покою, то можно уловить моменты умственной тишины, собственно — исихии. Когда молитва течет из сердца на фоне такой умственной тишины, то приток помыслов сам собой приостанавливается, а все внимание вливается В молитвенную МЫСЛЬ. Никифор Монах, прп. //До-бротолюбие. Т. 5. С. 250.
Ср.: Пс. 136, 8-9.
Откр. 3, 21.
Игнатий (Брянчанинов), свт. Слово о смерти, https://www.pagez.ru
Исихий Иерусалимский, прп. // Трезвомыслие. Екатеринбург, 2009. Т. 1. С. 385.
При. Исихий Иерусалимский: «Трезвение есть духовное художество, которое... совершенно избавляет человека от страстных помыслов, и слов, и худых дел... Оно называется также сердечным безмолвием и есть то же, что хранение ума, в совершенной немечта-тельности держимого... Оно есть и лествица к созерцанию». Исихий Иерусалимский, прп. //Добротолюбие. Т. 2. С. 157, 158.
Вот как, в несколько ином порядке, отражено это у при. Исихия Иерусалимского: «Один прием трезвения есть: смотреть неотступно за мечтанием, или за прилогом, ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы и представлять их уму к его прельщению обманом. Другой: иметь сердце глубоко всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствующим и молиться. Иной: непрестанно в смирении призывать на помощь Господа Иисуса Христа». Исихий Иеруса-лимскт, прп. //Добротолюбие. Т. 2. С. 160.
Иерофей (Влахос), митр. Свт. Григорий Палама как святогорец. ТСЛ, 2011. С. 83.
Ср.: Еф. 6, 16.
Варсонофий Великий, при. // Епифаний (Евфивулос), архим. Путь слез. М., 2012. С. 114.
Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 1996—1998. Т. 5. С. 115.
Ср.: Быт. 3, 24.
Короткое замыкание — соединение двух точек электрической цепи с различными значениями потенциала, не предусмотренное конструкцией устройства и нарушающее его нормальную работу.
Ин. 15, 5.
Иак. 1, 17.
Ср.: Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10).
Пс. 63, 7.
Иосиф Монах, схимон. Старец Иосиф Исихаст. ТСЛ, 2000. С. 176.
Тайна очищения
Тайнодействие Духа
Как мы убедились, деятельная умно-сердечная молитва, по аскетическому учению святых отцов нашей Церкви, является необходимым орудием для христианина в деятельный период его духовной жизни. То есть в период покаянный, когда человек находится в состоянии греховном, в состоянии страстном. Орудием необходимым, говорим мы. Потому что для идущего путем покаяния именно сердечная молитва служит главным и ничем не заменимым инструментом очищения сердца и души от греховных страстей.
Обратим теперь внимание на то, что сердечная молитва — это инструмент обоюдоострый. И потому действует он двояко. С одной стороны, стяжав сердечную молитву, мы получаем оружие трезвения и можем теперь вести результативную мысленную брань. Отсекая помыслы, человек удерживает ум и сердце в относительной чистоте. Это основной ратный подвиг христианина — внутренняя война с врагом за спасение собственной души. Но все, что человек в силах на этом фронте совершить, это на самом деле всего лишь предварительная зачистка. Но еще далеко не окончательная очистка.
Предварительная поверхностная работа — это наше делание. С помощью трезвения. Его мы осуществляем, конечно, с Божией помощью, но осуществляем сами. А вот окончательное, глубинное очищение души для нас непосильно. Это удел Божественной благодати. Очищение вершится силой Духа Святого.
И вот в этом отношении сердечная молитва действует двояко. Если, с одной стороны, она вооружает нас трезвением, то с другой, благодаря ей, создаются необходимые условия для очистительного Божественного действия. Через сердечное делание мы раскрываемся навстречу Еосподу и даем Ему возможность совершить Его делание в нашей душе. И это последнее есть самое главное, что получает от молитвы человек во время деятельного периода. Эту благодатную возможность, которой одаривает нас сердечная молитва, мы можем назвать таинством очищения.
Как же совершается в нас это тайнодействие? Отчасти мы это уже проследили и обсудили. Вернемся к тому моменту, когда молящийся ум удерживается в сердце, а метод трезвения позволяет поддерживать состояние иси-хии. То есть все прилоги отсекаются мечом молитвы и защищенное сердце остается молчащим и чистым от помыслов. Таким образом создаются условия, при которых дух человеческий может войти в непосредственную связь с Духом Божиим. С первых бесед, с самого начала нашего разговора мы обращали внимание на это уникальное состояние. На тот момент, когда наш дух в слиянии с умом входит в живой контакт с Духом Святым.
Здесь надо оговориться. Затрагивая такие темы, мы дерзаем на прикосновение к тайне. Неприступной, непостижимой тайне. Сознавая свою немощь, мы все же пытаемся, на доступном нам уровне, вникнуть в суть этих запредельно сложных процессов. Чтобы, пусть в ограниченной мере, но обрести ясность в том, что конкретно нам надлежит предпринять, к чему непосредственно приложить усилия в работе над своей душой, в борьбе за ее спасение.
Итак, непосредственная связь человека с Богом возможна только чрез сродные стихии. И этой возможностью мы обладаем. «Высочайший... Ум соединяется с [нашим] умом, как с ближайшим и наиболее сродным»1, — говорит свт. Григорий Богослов о духовном нашем родстве с Г осп одом. Сродным Высшему наш ум становится после того, как образует одно целое с нашим духом в процессе умно-сердечного единения. После этого мы вправе сказать, что в нас есть дух и Бог есть Дух. И что здесь точка духовного соприкосновения.
Еще раз заглянем в нашу душу. Молящийся ум в трез-вении отбивает любой привходящий помысл, отстраняет каждый возникающий в мысленном поле зрения образ, пресекает всякое чувственное движение. Таким образом ум избегает любого постороннего воздействия на него. Избегает смешения с чем-либо посторонним. Единственным его содержанием остается имя Божие. Ум сам остается чист и защищает сердце, не пропуская в духовный центр ничего постороннего. В результате и образуется та уникальная ситуация, когда ни один страстный импульс не соприкасается с человеческим духом. В этот момент человек оказывается в самом благоприятном для своей души состоянии, которое только возможно для нашего падшего естества.
Тут надо пояснить, что страсти в человеке, конечно, по-прежнему остаются. Они никуда не исчезли. Более того, только теперь и начнется настоящая борьба с ними. Но тот момент, о котором мы говорим, уникален тем, что страстные мысли и чувства не проникают в защищенное сердце. И потому не могут осквернить наш дух. Именно в этом смысле духовное сердце человека в такие моменты остается чистым. Да, мы знаем: от сердца бо исходят помышления злая2. Но исходят когда? Когда сердце наполнено этими помышлениями. Но когда сердце полностью изолировано за счет трезвения, когда ум, почивающий в сердце, молчит, тогда «молчит всякая плоть человеча» и уже «ничтоже земное... помышляет»3.
Единственным содержанием молчащего ума в такие моменты остается молитвенная обращенность ко Христу4. Плоть молчит, земное не помышляется. Потому сердце человека, дух его, в такие моменты освобождается от воздействия страстей. Дух в это время относительно чист.
Конечно, надо понимать, это еще далеко не та чистота, которая обретается достигшими меры бесстрастия созерцателями. Нам доступны лишь начальные предощущения той чистоты. Тем не менее дух наш все же настолько чист, что это состояние дает возможность Духу Святому с нами в этот момент общаться. Дух с духом могут соприкоснуться.
Смотрим, как это разъясняют святые отцы. По их учению, «через дух человеческий [таинственно] проникает в сердце Дух Божий и в нем действует»5. Так и говорит свт. Кирилл Александрийский: «Духом освящается именно дух человека»6.
Помня, что дух и ум в данном случае синонимы, мы поймем, чему учит свт. Григорий Богослов: «Человек носит [в себе] образ Божества», и потому «в обоих [и в Боге и в человеке] царствует естество ума». «Ум в человеке есть высшее и Богообразное [начало], и именно с умом может соединиться Бог, Ум Высочайший». Поэтому «Ум соединяется с умом, как с ближайшим и наиболее сродным»7.
О том же говорит учение свт. Григория Паламы: Дух Божий, пребывая в духе человека, делает его причастным Божией благодати. И человеческий «ум, став единым духом с Господом, ясно видит благодаря этому духовные предметы»8. Отсюда комментарий отца Софрония (Сахарова), в котором с догматической ясностью отчеканилась формула, определяющая существо умного делания: «Смысл молитвы в том, чтобы дух человека стал един с Духом Бога»9.
Обновление естества
То, о чем мы говорим, это реальные моменты богооб-щения, плоды действия сердечной молитвы. Но то, что такие моменты возможны, еще не означает, что мы их каждый раз способны осознавать и вообще замечать. Напротив, в большинстве случаев они могут остаться для нас неощутимыми.
Самое сильное и самое яркое переживание, которое по временам может их сопровождать, это неизъяснимое чувство богоприсутствия, о котором говорили в прошлой беседе. Может посещать чувство глубокого умиротворяющего спокойствия. Но в целом такого рода начальное богообщение не сопровождается какими-то явными, заметными признаками. Это не озарение ума некими идеями. Тем более это не звуки голоса или зримые образы наподобие тех, что являются созерцателям. Для нас звуковой эффект или зрительный образ — это сигнал тревоги, указующий на то, что приблизился враг прельщающий.
Короче говоря, никаких особых признаков общения с Богом в этих состояниях не ожидается. Господь, зная скудость нашего смирения, намеренно ограждает нас от всего лишнего. Но тогда возникает вопрос: в чем же смысл такого общения, если мы его даже не замечаем?
Смысл в животворном воздействии благодати на нашу душу. В моменты начального богообщения Господь будет
действовать в нашем сердце. Хотя и потаенно от нас, но действовать будет. Спрашивается, в чем же, собственно, заключается это воздействие? Вопрос очень важный. Потому что сам этот момент очень значительный.
В минуты такой живой, непосредственной связи духа с Духом Божественная благодать особым образом священнодействует в душе человека. Эти моменты необыкновенно ценны для нас. Выше этого бывает только одно — это причащение Святых Тайн. А больше эти состояния ни с чем не сопоставимы. В это время идет процесс очищения ума и сердца. И именно в этом высшая ценность сердечной молитвы. Это самое главное ее свойство — очистительная способность. Дух Святой, в моменты соединения с нашим духом, преобразует, преображает наше ветхое естество. Обновляет его. И обновляет настолько, насколько мы сумели себя к этому подготовить, в меру нашей способности воспринять действие благодати.
Обновляется ум человека, обретая новые высшие свойства и качества. Под воздействием Духа Божьего ум все более напитывается благодатью и все глубже одухотворяется. Со временем ему будет возвращена созерцательная способность, утраченная некогда первыми людьми. Человеческий ум вновь обретет возможность непосредственно воспринимать реалии духовного мира. И это не будет пассивным наблюдением. Созерцатель не просто заглядывает в потустороннее пространство. Он входит в прямое взаимодействие с духовным миром. И он вводится в теснейшее богообщение. Но этому непременно предшествует очищение и преображение человека, которое вершится Духом Святым в деятельной сердечной молитве.
Поскольку дух человеческий есть самая сердцевина нашего существа, то Господь через него и воздействует на все наше существо. И воздействие это целительно. Обновляющая сила Божественного Духа, если внидет дверью духа человеческого, то изыдет на пажить нашей души10 11. И тогда пронизывает всего человека. Благодать Божия, овладев сердцем, проникает всюду: она освящает и очищает весь наш духовно-душевно-телесный состав, весь организм — чувства, волю, рассудок и тело.
Подчеркиваем: и тело. Действуя через дух, энергия Божества исцеляет зараженные грехом «удесы... души и тела моего»11. Овладевая душой, «благодать, — говорит при. Макарий Великий, — проникает во все части тела»12 и тем самым очищает от греховной страстности и физический состав человека.
Законченную форму это учение получило у свт. Григория Паламы. Он пишет: благодать, «переходящая от ума на тело... и тело преображает, делая его духовным, так что оно отбрасывает злые плотские стремления и уже не тянет душу вниз, а поднимается вместе с ней, от чего и весь человек становится тогда духом»13.
Как и писано: Рожденное от Духа дух есть. И таков есть всяк человек рожденный отДуха14.
Обожение благодатью
Итак, стяжаемая человеком благодать освящает его дух и душу, а затем оказывает обоживающее воздействие и на тело. Но и на этом процесс не останавливается. Освящающее действие благодати вступает в следующую фазу, распространяется на внешние проявления человека, в которых неизбежно участвуют и душа, и тело. Теперь и мысли, и слова, и дела человека начинают, так сказать, напитываться благодатью.
Как это может происходить? Когда умно-сердечная молитва вступает в свои права, человек способен, удерживая ум в Боге, читать, говорить, работать. Может трудиться творчески. Например, писать икону, сочинять некий текст или вышивать, вырезать и так далее. И не только икона или вышивка, не только общение с людьми обогащаются в духовном отношении, когда наш ум одухотворен. Молитвенное состояние не может не сказываться на самых прозаичных послушаниях, на таких, как стирка или мытье полов, как труд на огороде, на кухне и прочее.
Кстати, часто недопонимают, что настоящим творчеством на самом деле является приготовление пищи. Если правильно к нему относиться. Если работа на кухне сопровождается не разговорами или праздномыслием, а сердечной молитвой.
Когда ум удерживается в сердце и не теряется живая связующая с Богом молитвенная нить, тогда не пресекается и ток благодати, которая через наш ум и руки начинает освящать и одухотворять само наше дело. А это обязательно благотворно отразится на качестве наших дел, будь то кухня, скотный двор или компьютерная графика.
Любое занятие можно обратить в подлинно творческое духовное делание. Если сердце в молитве и ум в Боге, то самым тривиальным бытовым делам сообщается благословенная добротность. И все труды наши обращаются в освященное благодатью служение.
Теперь возвратимся к главной теме этой беседы. Сердечная молитва одаривает человека уникальной способностью воспринять благодатный дар, который мы назвали таинством очищения нашей души. Этот процесс очищения, по сути, есть обоживающее действие благодати. Оно совершается неприметно для нас. Так же после причастия Святых Тайн благодать может просвещать и обновлять нас неведомым, неощутимым образом.
Причастие Святых Тайн — это источник нашего обо-жения, источник воды текущий в живот вечный. А умносердечное делание — это русло, направляющее потоки воды живы15. Сердечная молитва продолжает обоживаю-щий процесс, начавшийся в причащении, поддерживает его и развивает. В этом отношении никакая иная практика не может заменить умное делание, которое впрямую влияет на наше духовное совершенствование.
Но вот только в чем вопрос: очищение и обновление — понятия слишком общие, отвлеченные. А нам хочется большей конкретики. В чем же именно проявляется очистительное действие благодати?
По учению при. Макария Великого: «Процесс облаго-датствования личности — это постепенное вытеснение греха из всех пораженных им частей души... Благодать иссушает источник греха, источник злых похотей». Постепенно благодать «обымет всю душу... укоренится в ее сокровеннейших частях и помыслах... овладеет всей душой и... воцарится в ней». Тогда «душа приемлет свою собственную природу, возвращается к своей чистоте, которую имела прежде грехопадения, — к своей богообразной сущности»16 17.
Итак, прежде всего живительное действие благодати сказывается в том, что начинают ослабевать, истощаться наши страстные силы. Пристрастия не исчезают разом. Их невозможно отсечь как прилог. Но понемногу они теряют для нас свою привлекательность, всю свою прелесть. Постепенно затормаживается инерция проявления греховных наклонностей. Страстность наша как бы увядает и иссыхает. А вместе с этим, можно сказать, начинает отмирать ветхость нашего естества.
Но это же означает, что одновременно пошел процесс обновления естества. В соответствии с законом духа. Ибо: аще... внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется17. И отсюда мы вправе вывести заключение. Нам раскрывается смысл еще одного закона — аскетического, который отцы поставляют основанием внутреннего подвижничества.
Суть его в следующем: чем чище и чем продолжительнее моменты умно-сердечного трезвения, чем чаще и дольше удается удерживать в сердце молящийся в молчании ум, тем менее страстным становится человек и тем более полно восстает тело духовное18.