Что касается двух упомянутых состояний бытия, по образу и по подобию, то они различаются очень значительно. Но нас пока занимает только один вопрос: как будет проявляться созерцательная способность человека в том и другом состоянии бытия. Определенно можно сказать, качественное различие будет существенным. В чем это, спрашивается, будет выражаться?
В первоначальном естественном своем состоянии Адам, как сказано, уже пребывал в созерцании, в непрестанном богообщении. Но эта от сотворения данная ему способность была еще только начальным, врожденным состоянием, это было созерцание естественное. Такая способность заложена в естестве тех, кто создан по образу Божию. Предстояло же в дальнейшем в процессе обо-жения стяжать созерцание сверхъестественное, благодатное, которое даруется человеку Богом в дополнение к врожденным способностям.
Благодатное — значит совершаемое действием не-тварной Божественной силы, действием благодати. Это то, чего человек не имеет возможности совершить своей силой. Это в полном смысле слова дар сверхъестественный, так как такая способность превышает возможности человеческого естества. Даруется благодатное созерцание достигающим бытия по подобию Божию. Посмотрим, как эти идеи отражены в святоотеческом учении.
По мысли отцов, например свт. Григория Богослова, древом ведения, насажденном Богом в раю, в Писании названо не что иное, как способность сверхъестественного созерцания: «Древо сие... было созерцание», — говорит святитель25 26 27 28. Что значит древо ведения? Мы можем иметь веру, а можем обладать ведением. Если вера, по апостолу, есть уверенность в невидимом26, то ведать означает видеть воочию. А такое непосредственное видение — это и есть созерцание.
По мысли свт. Григория, плоды древа ведения это не что иное, как дары сверхъестественного благодатного созерцания. Именно эта высшая созерцательная способность дает человеку возможность в совершенстве различать доброе от лукавого.
Вспомним библейский текст: произрастил Господь Бог древо, еже ведети и еже разумети доброе и лукавое21. Ведети и разумети — знать и понимать. То есть распознавать то и другое: доброе — то, что добрб зело2*, что от Бога, — различать от того, что от лукавого29. Это дар прозорливого различения духов.
Но все дело в том, что дар должен быть своевременным. Чтобы принести пользу и быть уместным, он дается на «своем месте» и не прежде времени30. Не к месту и не вовремя полученное дарование не благо приносит, а бедствие.
Как и говорит о том свт. Григорий Богослов: «Древо сие... было созерцание, к которому безопасно могут приступать только опытно усовершившиеся»31.
И посему Бог налагает запрет на вкушение от древа ведения. Но запрет — до времени. Единственная заповедь, данная праотцам, была временным запрещением.
Смотрим, как толкует закон о своевременности благодатных дарований прп. Исаак Сирин: «Бог дарует иногда туне. Иногда же требует дел очищения и потом уже посылает дар. А иногда и после дел, и [после] очищения не дает здесь, но хранит [дар], чтобы даровать созерцание на своем месте»32.
«Не дает здесь», то есть на земле, но «на своем месте». Это подразумевает, что подвижник, даже заслуживший дар созерцания, может, по Божьему смотрению, не получить его при жизни, но только по разлучении души с телом. Кому-то так будет гораздо полезнее. Поэтому даже тот, кто не успел завершить свой подвиг на земном поприще, не остается без воздаяния в вечности. Если, конечно, он здесь на совесть подвизался.
Об этом говорит и свт. Еригорий Богослов: «Недовер-шенное не сделает бесполезным труд совершенного тобой пути»33.
Мы говорим о том, что Еосподь уготовил благодатный дар человеку. Но временно запретил его домогаться. Возникает вопрос: почему же такие строгости? В чем смысл ограничения? Дар — потому и дар, что его не берут самовольно. Смысл запрета в том, что дар благодатного созерцания воспринять может только тот, кто достаточно к этому подготовлен. Несвоевременное вкушение повредит человеческую природу. Ерудной младенец отравится взрослой пишей.
Так и говорит свт. Григорий Богослов о запретном райском плоде: Бог «запретил употребление [этого] растения... ибо совершенное хорошо для преуспевших, а не для начинающих. Последним оно столь же обременительно, сколько совершенная [взрослая] пища младенцу»34. К древу сему «приступать безопасно могут только опытно усовершившиеся»35, «только совершеннейшие по своей опытности»36.
Но Адам с Евой еще не были таковы. Им, уже имевшим созерцательную способность, но естественную, начальную, надлежало еще прийти в определенную меру обожения, а до той поры исполнять обет послушания Богу — не прикасаться к древу ведения. Тогда, в свое время, они получили бы Божие благословение на вкушение благодатных плодов. И через это законным образом восприняли бы дар сверхъестественного созерцания. Посмотрим, что на эту тему говорят святые отцы.
Прп. Исаак Сирин пишет: созерцание — не то дарование, «чтобы нам... домогаться его прежде времени». А «в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение». Прежде всего, «область сердца приведем в устройство», то есть наведем порядок и чистоту в помышлениях наших, чувствах и пожеланиях. Тогда то, что от Бога, то придет «само собой, если место в сердце будет чисто и неоскверненно». Если же «домогаемся высоких Божиих дарований», то это «не одобряется Церковью Божией». Это «болезнь душевная»37.
Итак, окажи послушание, и в свое законное время первые люди получили бы Божий дар сверхъестественного созерцания. Но этого не произошло. Свершилась катастрофа. В результате грехопадения Адам и Ева из своего естественного состояния бытия, вместо того чтобы взойти в вышеестественное, низвергаются в нижеес-тественное.
А вместе с утратой естественного бытия они теряют и способность естественного созерцания. Покусившись незаконно на сверхъестественное, они лишаются и естественного. Человек не взошел от образа Божия к подобию Божию, но ниспал к подобию бессловесных.
Врожденный грех
Нарушение заповеди влечет за собой духовную смерть. Это и есть нижеестественное состояние, омертвение духа. А оно неминуемо ведет к смерти телесной. Человек становится смертным. Как записывает апостол Иаков: Содеянный грех рождает смерть38.
Смертность греховного естества становится для потомков Адама и Евы наследственной и врожденной. «Мы являемся на свет сей не в том виде, в каком прародители наши вышли из рук Божиих». Учение Церкви называет такое наше врожденное свойство «грехом прирожденным»39. «Мы начинаем существовать оскверненными и грешными... Мы рождаемся умерщвленные душою, с семенем смерти в теле... Мы падшие и погибшие от самого рождения нашего»40. Об этом и сказано: в беззакониих зачат есмъ. Это и означает: во гресехроди мя мати моя41.
Термины, которые использует антропология и аске-тика для определения естественного, здравого состояния человеческой природы и состояний неестественных, то есть нижеестественного и вышеестественного, — эти термины введены святыми отцами. Это язык их писаний. Сами эти определения заимствованы у греков. Напри-
40 Игнатий (Брянчанинов), сет. Слово о человеке. М., 1997. С. 30. https://pravbeseda.шДibraгy/index.php?page=book&id=301
41 Пс. 50,7. Феодорит Кирский, еп.: «Не брак обвиняет пророк, как предполагают некоторые, и беззаконием называет не брачное общение, как неразумно полагают иные, в таком именно смысле понимая слова: в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Напротив того, выставляет он на вид то беззаконие, на которое древле отважились прародители человеков», то есть указывает на преступление Адама и Евы как на грех, обрекший и нас на состояние ниже-естественное, обретаемое от самого рождения. «Адам, находясь уже под смертным приговором, в таком состоянии родил» детей, «и потому все, как происшедшие от осужденного на смерть, имеют естество смертное». О чем и апостол говорит: «Когда Адам согрешил и по причине греха сделался смертным, и то и другое простерлось на весь род» (см.: Рим. 5, 12, 19). Свт. Кирилл Александрийский: «Когда Адам впал в грех и подпал тлению... в наших членах появился животный закон. И тогда природа стала больной грехом из-за непослушания одного — Адама. Таким образом, сделались многие грешными (см.: Рим. 5, 19.) не потому, что разделили грех Адама, — ведь их тогда еще и на свете не было, — но оттого, что восприняли его природу, подпавшую под закон греха. Таким образом, как природа в Адаме, так и во всем человечестве стала больна тлением». Комментирует прот. Иоанн Мейендорф: первородный грех в святоотеческом понимании, в отличие от латинской средневековой схоластики, трактуется не «как юридически наследуемая личная вина, вызывающая гнев Божий», не как «излияние гнева Божьего» на весь род человеческий и не «в том смысле, что дети Адама и Евы унаследовали их виновность». Святые отцы рассуждают «не юридически, а с позиции порабощения [прародителей] смертностью. Аналогичное толкование мы находим у свт. Иоанна Златоуста и при. Максима Исповедника — со-ГЛаСИС ОТЦОВ В ЭТОМ вопросе налицо». Псалтирь с объяснением... блж. Феодо-ритаКирского. С. 226; Феодорит Кирский, блж. Творения. С. 129; Кирилл Александрийский, свт. II Мейендорф Иоанн, прот. Пасхальная тайна. С. 253, 254, 255.
мер, наше выражение нижеестественный, или, что то же самое, противоестественный, это производные от греческого термина, который буквально означает мимоесте-ственность, то есть то, что помимо естества. Посмотрим, в каком значении используют эти термины святые отцы.
При. авва Дорофей говорит, что Адам пребывал в раю в «молитве и созерцании... имея чувства здравые и находясь в том естественном состоянии, в каком был создан». Но, преступив заповедь, он «отпал от естественного состояния и впал в противоестественное»40.
При. авва Исаия выражается так: человек в раю имел «чувства здравые, стоящие в естественном своем чине; но, когда послушал прельстившего его, превратились все чувства его в неестественность и извержен он был тогда из славы своей». После чего все мы призваны вновь «прийти в естественное свое состояние... чтоб поставить себя в состояние по естеству духовного ума»41.
В заключение еще раз посетим рай во Едеме на восто-цех, где Господь насадил райское древо — древо еже веде-ти и разумети доброе и лукавое42. Древо, дающее способность различения духов, возможность распознавать, что есть Дух Божий, а что — дух сатанин.
Обратим внимание, насколько поучительны бывают для человека его падения. Первые люди, нарушив запрет, совершив грех, повредив человеческую природу, улучив43 смерть и утратив рай, не остались только наказанными. Но вместе с тем все же обогатились.
Как учат святые отцы, Бог «в самих наказаниях» оказывает грешнику «бесчисленные благодеяния»44 45 46. Заметим, что, вкусив от древа, Адам и Ева все-таки обрели в результате то, чем питают его плоды, обрели познание доброго и лукавого. Причем не просто получили представление об абстрактных понятиях добра и зла, но именно на деле испытали и научились распознавать Духа Божия и духа лестча41.
Адам и Ева, послушав лукавого, того, кто есть лжец и отец лжи4*, искушенные лукавством, постигли на личном опыте непреложную истину: следуя ложному, лишаешься истины. Отсюда людям опытно открылось, что есть доброе и что есть лукавое.
Прежде этого не испытанной оставалась богодарован-ная свобода воли, а значит, неведомым оставался и смысл свободы выбора. Только теперь, поставленные перед реальным выбором, прародители познали, что означает: Никто не может служить двум господам47. Познали и цену выбора — кто не со Мною, тот против Меня48.
Заповедь Бога есть истина. Ложный шаг — это отступление от нее. А если не с ней, если уже отступили от истины, то уже во грехе. А грех ведет только к смерти. Кто не с Богом, Который есть жизнь49, тот против Него. Вкусив от древа, первые люди опытно изведали доброе и лукавое, пройдя от начала и до конца весь путь падения: от истины — через ложь — к смерти.
И хотя это путь нисходящий, они на нем обрели ценнейший опыт, которого ранее не имели, опыт практического ведения доброго и лукавого, истинного и ложного. С таким знанием можно начинать путь восходящий. Этот опыт дался им дорогой ценой, за него пришлось заплатить бессмертием. Но, как ни парадоксально, именно этот опыт необходим теперь нам для стяжания жизни вечной.
Грехопадение научило людей и той истине, что Бог всегда все оборачивает к нашей пользе. Даже наше падение. После преступления заповеди, по слову свт. Иоанна Златоуста, Бог «не перестал благодетельствовать преступному грешнику, но в самих наказаниях... оказал ему многоразличные и бесчисленные благодеяния».
«Бог зла не творит», — сказано свт. Василием Великим. Но когда мы его сотворяем, то Он, в Своей безграничной любви, преображает зло в благословение. Как говорит прп. Максим Исповедник: Бог даже нашим злом «благолепно пользуется, чтобы исправить нас». «Так и смертность, взятая от естеств бессловесных, промыслительно одевается на естество, сотворенное для бессмертия»52.
Цит. по: Неллас П. Обожение. М., 2011. С. 74, 125.
Беседа 17
Феодор Едесский, свт. //Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 3. С. 348, 349.
Иоанн Дамаскин, прп. // Святоотеческое учение о душе. Пермь, 2002. С. 34.
Иоанн Дамаскин, прп. Изложение... Кн. 2. Гл. 27 // Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2007. Т. 2. С. 486.
Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2007. С. 172.
Неллас П. Обожение. М., 2011. С. 67.
Мф. 13, 13; Мк. 4, 12. Ср.: Деян. 28, 27.
Иосиф Ватопедский, старец. Ватопедские оглашения. 2004. С. 308.
Святогорский Томос // Альфа и омега. № 3 (6), Μ., 1995. С. 69—76. https://otechnik.narod.ru
1 Кор. 13, 12; 1 Ин. 3, 2.
Иерофей (Влахос), митр. Свт. Григорий Палама как святогорец. ТСЛ, 2011. С. 391,392. Митр. Месогейский Николай (Хаджиниколау), вспоминая о при. Паисии Святогорце, говорит: «В Америке у меня было пять профессоров, обладателей Нобелевской премии. И никого из них я даже близко не поставил бы с этим человеком, который окончил всего три класса общеобразовательной школы. Светила мировой науки на его уровне понимания мироздания оказались бы слишком бедны знаниями. Мудрый — это не тот, кто получил множество дипломов и премий, не тот, кто эрудирован и очень умен... Мудрый — это смиренный человек, который по своему смирению получил благодать Господа, И она просвечивает через него В МИр». Старец Паисий Афонский. Путь к святости. С. 42.
Иерофей (Влахос), митр. Свт. Григорий Палама как святогорец. ТСЛ, 2011. С. 392.
Афанасий Великий, сет. // Попов И.В. Труды по патрологии. ТСЛ, 2004. Т. 1.С. 74.
Филофей, свт. Житие свт. Григория Паламы. ТСЛ, 2004. С. 76; Иерофей (Влахос), митр. Свт. Григорий Палама как святогорец. ТСЛ, 2011. С. 389.
Григорий Нисский, сет. // Творения древних отцов-подвижников. М., 2012. С. 253,254,612.
Григорий Палама, свт. // Иерофей (Влахос), митр. Свт. Григорий Палама как святогорец. ТСЛ, 2011. С. 156.
Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2007. Т. 2. С. 133.
Буткевич Тимофей Иванович (1854—1925), прот., профессор богословия Харьковского ун-та.
См. следующую гл. «Запретный плод созерцания», а также беседу 25, гл. «Ева и змей».
Буткевич Тимофей, свящ. Зло, его сущность и происхождение. Киев, 2007. Т. 1. С. 70-73.
Поясним, что хотя ум первых людей был слит с духом и имел положение властелина и хотя они постоянно пребывали в богообще-нии, тем не менее по своему состоянию они, как объясняет свт. Григорий Богослов, не были еще «опытно преуспевшими», еще не стали «совершеннейшими по своей опытности», так как не имели отрицательного опыта искушений. Их созерцательная способность имела свойство начальной, естественной (см. выше гл. «Устройство человека»), а следовательно, была уязвимой. По мысли при. Ефрема Сирина и свт. Иоанна Златоуста, диаволу удалось внушить губительный помысл, поскольку прародители не были готовы ни внимать себе, ни испытывать помыслы, что является искусством трезвения, которым им еще только предстояло овладеть.
Ср.: Мф. 22, 37; Мк. 12, 30; Лк. 10, 27.
Кирилл Александрийский, свт. // Мейендорф Иоанн, прот. Пасхальная тайна. М., 2013. С. 253.
Афанасий Великий, свт. // Попов ИВ. Труды по патрологии. ТСЛ, 2004. Т. 1.С. 74.
Епифанович С.Л. При. Максим Исповедник... М., 2003. Гл. Учение о человеке. https://www.hesychasm.nyiibrary
Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2010. Т. 1. Сл. 38. С. 446.
Есть же вера уповаемых извещение, вещей обличение невидимых. {Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.) Евр. 11, 1.
Быт. 2, 9, 17.
Быт. 1, 31.
Мф. 6, 13.
Исаак Сирин, при. //Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 2. С. 156.
Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2010. Т. 1. Сл. 38. С. 446.
Исаак Сирин, прп. //Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 2. С. 156.
Григорий Богослов, свт. Творения. М., 2007. Т. 2. С. 167.
Там же. С. 27.
Григорий Богослов, свт. // Буфеев Константин, свящ. Православное вероучение и теория эволюции. М.—СПб., 2003. С. 319.
Григорий Богослов, свт. // Прп. Серафим Саровский. Мюнхен—М., 1993. С. 214.
Исаак Сирин, прп. Слова подвижнические. Сл. 55. https://pagez.ru
Иак. 1, 15.
Иннокентий Херсонский, сет. Сочинения: Падение Адамово... Единец, 2005. С. 83.
Дорофей, авва. Душеполезные поучения... https://beseda.mscom.ru
Исаия, прп. Сл. 2. О законе естественном // Добротолюбие. ТСЛ, 1992. Т. 1. С. 283. https://azbyka.ru
Быт. 2, 8-9, 17.
Улучить (слав.) — получить, достичь.
Иоанн Златоуст, сет. // Цит. по: Неллас И. Обожение. М., 2011. С. 125.
1 Ин. 4, 2.
Ин. 8, 44.
Мф. 6, 24.
Мф. 12, 30; Лк. 11, 23.
Ср.: Ин. 14, 6.
Закон и свобода
Завещание Творца
В самом начале истории мира, на первом примере первых людей мы научены истине: нарушение заповеди приводит к несчастью. Это закон. Это закономерно, ибо сами заповеди, данные человечеству Богом, суть отражение законов мироустройства. Законов фундаментальных, положенных в основание сотворенной Богом вселенной. Законов, на коих зиждется все мироздание: вся, елика сотвори Господь. И об этом Своем творении Он Сам говорит: се добра зело1. Он подтверждает, что плод Его творчества есть совершенство и абсолютное благо. Потому законы такого совершенно благого мироустройства — законы священные. И потому же священны заповеди, которые есть повеление исполнять эти Божьи законы.
Заповедь суть завещание1 2 жить по закону Творца, жить в соответствии с устройством вселенной и тем самым поддерживать мироздание в благом состоянии. А значит, и собственную жизнь вверять благому Божественному водительству.
Вот как говорит об этом прп. Иоанн Дамаскин: «Божество благо и преблаго; такова же и воля Его. Ибо то, что Бог желает, — благо. Закон же есть заповедь, научающая этому, чтобы мы, пребывая в нем [в законе], были в свете». А посему «нарушение заповеди есть грех»3.
Заповеди — это отображение зиждительных законов бытия, и потому закономерно, что человек, живущий по заповедям, органично включается в гармонию Божьего мира. Его бытие будет полностью богоугодным, поскольку оно управляться будет не чем иным, как богозданным законом, о коем сказано: се добра зело4.
Но закономерно и другое. Что происходит с человеком, нарушающим заповедь Бога? Его беда не только в своеволии. Это не просто грех непослушания. Нарушитель выходит из подчинения вселенским законам, которые удерживают мироздание в гармоничном равновесии. Нарушив заповедь, человек выпадает из богоучрежден-ного строя жизни. Он более не вписывается в работу этого вселенского организма, он становится вышедшей из строя деталью. И бытие его оказывается саморазрушительным.
Теперь судьба его подвергнется искажению. Придет в расстройство и внешняя, и внутренняя жизнь. Но и это не все. Нарушение заповеди это не просто личное дело человека. Ведь он включен в единый организм, во всечеловеческий. Более того — во вселенский. Поэтому своим саморазрушением он, в какой-то мере, неизбежно повреждает мир, окружающий его, наносит вред вселенной.
Но прежде всего он разрушает самого себя. Поскольку Богу противостал. Об этом слова свт. Игнатия Кавказского: «Вражда к Богу выражается пренебрежением заповедей Божиих»5. Врагом Господа становится нарушивший заповедь. И это закономерно. Человек воспротивился Божественному замыслу, противодействует Законодателю вселенной. Тем самым он обращается в богоборца. Неудивительно, что последствия «пренебрежения заповедью» катастрофичны. Чего же иного ожидать при отклонении от Богом учрежденных законов бытия.
Вот почему, нарушив единственную заповедь, Адам и Ева претерпели необратимую порчу своего естества. Существо бессмертное обратилось в смертное. Нарушив заповедь, они совершили ошибку смертельную.
Видим, что исполнение заповедей, данных Творцом, это не просто нормы морали, нравственности и благочестия, но это смертельно важное, смертельно серьезное дело. А это значит — жизненно важное, жизненно необходимое.
Перед нами факт исторический: как только человек нарушает богоучрежденный порядок жизни, Бог от него отступает. Мы видим закономерность такого следствия. И святые отцы это утверждают: «Наказания для человеков возникают из самого нарушения ими Закона Божия»6. Но могут все-таки возникать вполне правомерные вопросы.
Почему Господь Бог не проявил к неопытным первым людям элементарную снисходительность? Во-первых, Ему, как Богу, все возможно. Во-вторых, Он же Сам упрекает за формализм фарисеев, слепо следующих закону. Неужели нельзя было все-таки снизойти и не наказывать навсегда весь род человеческий? Почему Бог, как кажется, столь безжалостно поступает? Где, наконец, милосердие Того, Кто Сам говорит: милости хочу, а не жертвы?7 Да, человек допустил ошибку. Но зачем же Богу так сразу отворачиваться от него? Не лучше ли, в воспитательных целях, человеку все объяснить лишний раз, втолковать, отругать, но не наказывать сразу так строго и бесповоротно? Неужто Бог милости, щедрот и человеколюбия, тот Бог, Который есть любовь8, не мог поступиться9 слегка Своими собственными законами?
Дар свободы
Здесь мы подходим к одному из ключевых положений православного вероучения. Мы касаемся важнейшего положения христианской антропологии. Божественный дар свободы, свободы внутреннего выбора — это свойство неотъемлемо присуще человеческому созданию как одно из отображений в нем Первообраза — Бога Творца. Свобода воли отличает носителя образа Божия от всей бессловесной твари. Отлична человеческая свобода и от абсолютной свободы, которой обладает Творец.
Для нас существует два разных вида свободы: свобода внешняя и свобода внутренняя10 11. Путать их мы не имеем права. Когда запутываются, то приходят к идеям либерализма11. Различие вот в чем. Внешняя свобода человека ограничена. Она сдерживается и направляется действием Божественного Промысла. Свобода внутренняя не ограничена ничем. Она является неприкосновенной святыней даже для Самого Бога. Так уже изначально Адам, при полной свободе внутренней, внешне был ограничен Божественной заповедью о невкушении плодов от древа познания.
Это учение о двусторонней свободе ясно выражено у при. Максима Исповедника12. Конечно, и у других отцов. Епископ Михаил (Грибановский), например, так говорит об этом различии: «По существу мы подлежим законам необходимости. По личности мы свободны». «Свобода может стоять наряду с необходимостью, нимало последнюю не нарушая». «Как члены царства природы мы несвободны, как и все животные», но «как личности мы обладаем свободой и направляем себя в преднамеченную нами же сторону... Свобода не существует в царстве низших существ и природы, а есть лишь в царстве личности, в царстве внутреннего свободного сознания»13.
В чем проявляется наша внутренняя, личностная, свобода? Во внутреннем выборе, который всегда остается за человеком. Как бы и что бы ни влияло извне, у человека всегда сохраняется возможность свободного волеизъявления — он волен внутренне выбрать то, что пожелает. А насколько осуществим этот выбор не деле, внешне, это зависит от Промысла Божия.
Яркий тому пример: подвиг мученика, как ситуация крайняя. По Божьему попущению мученик бывает предельно ограничен внешне. Но, лишенный внешнего выбора, в предельной мере принуждаемый насильно извне, мученик остается внутренне свободен в своем решении. Личностная воля его остается свободной. И он, вопреки обстоятельствам внешним, до самого конца имеет возможность внутренне избирать — остаться ему со Христом или отречься от Христа.
Таким образом, оказывается, что мотивация любого нашего действия определяется только нашим собственным выбором между добрым и злым, между да, да и нет, нет14. Именно поэтому только сам человек всегда ответственен за свой поступок. И сам за него ответит там: «На Страшном Судищи без оглагольников обличаются, без свидетелей осуждаются, книги бо совестныя разгибаются, и дела сокровенная открываются»15.
Мы говорим о свободе воли, о высшем законе нашей природы. Природы, которая несет в себе отображение Творца, неистребимо запечатленный в нас образ Божий. Его отдельные черты и свойства могут в нас затемняться и искажаться, могут помрачаться и угасать. Но он, тем не менее, остается неотъемлемым. Он неуничтожим, неистребим, как вечность, которая нам предстоит.
Кроме того, образ Божий отображает в нашей душе еще одно свойство, присущее Божественной природе, — нераздельность. Как это понимать? Допустим, хотя бы одна черта образа Божия будет у нас изъята. Например, лишить человека свободы воли или лишить его совести или разума. Что останется от человека, как человека? Ничего. Существо это человеком уже не будет. Это значит, что отъятие хоть одной черты разрушает весь образ Божий. И человек лишается того, что делает его человеком.
По этой причине богообразное начало в человеческом естестве обладает неделимостью. И именно поэтому Господь Бог Сам никогда не допустит отъятия ни единой черты, запечатлевающей в нас Его образ.
Проекция законов бытия
Если все же предположить, что человек лишается свободы воли, то попробуем представить себе, что за этим последует. Очевидно, что утративший способность выбора теряет аналитические способности16. Соответственно, уже не может ни владеть мыслью, ни управлять речью. Очевидно, что не имеющий свободного выбора не властен избирать между добром и злом. Следовательно, не способен последовать гласу совести.
Если же человек лишился мышления, дара речи и совести, то разрушена его духовная сущность, утрачен дух человеческий. То есть в нем полностью разрушается образ Божий. Что же дальше? Отъятие образа Божия есть изменение природы. Человек перестает быть человеком, утрачивает то содержание своей дуттти, естества своего, которое отличало его от животного.
Обращаясь в животное, бывший человек уже не имеет возможности получить благодатные дары богосыновства и обожения. Не способен наследовать Царство вечности. Не может прийти в единение со своим Творцом. Не имеющий образа Божия не может стяжать и подобия Божия — животные не достигают святости.
Вот почему Господь никогда не отнимет у человека свободу воли. Ибо тогда, как сказано у Псалмопевца, он мгновенно приложйся скотом несмысленным и уподобися им17. Таково учение святых отцов. И для подтверждения этой мысли приведем слова при. Максима Исповедника: «Стоит отнять от нас свободу самоопределения, как мы перестанем быть образами Божиими, перестанем быть разумными и имеющими самосознание душами; ибо тогда совершенно разлагается наша природа»18.
А вот свт. Филарет Московский: «Человек сотворен по образу Божию. Важная черта образа сего положена в его воле: это и есть разумная свобода, отличающая человека от низших созданий Божиих, образа Божия не имеющих. Посему Бог хранит ненарушимую свободу воли, храня в ней черту образа Своего»19.
Вот по каким причинам Господь не принуждает нас, не заставляет насильно сделать даже самый правильный, самый Ему, Богу, угодный выбор. И потому же Он Сам никогда не делает выбор за нас, вместо нас. Ибо, сделай так, тут же мы лишимся дара свободы. А значит, тут же Бог перестанет дело иметь с человеком. Перед Ним предстанет животное.
Но, разумеется, Бог не остается безучастным к судьбе человека. Чтобы помочь, повлиять, направить, исправить, Господь, Своим промыслительным действием, не ущемляя свободы внутренней, стесняет и ограничивает нашу свободу внешнюю. И это необходимо для нас. Бог становится нашим детоводителем, педагогом. Спаситель нянчит нас. Поэтому Он и искушения попускает, чтобы испытать внутреннюю нашу свободу. Однако сказать, что Он нас испытывает, будет неточно. Ему это не нужно. Это мы сами должны себя испытать, проверить себя в искушении. Через это Бог учит нас и воспитывает. И духовно взращивает.
Господь двумя путями открывает человеку тайны мироустройства: через откровения о событиях Священной истории, событиях прошлых и будущих, и через заповеди. В этих двух источниках человеку дана полнота информации, необходимая для жизни и для спасения.
Заповеди, говорим мы, это суть проекция законов бытия. Человек, согласующий свою жизнь с этими законами, естественным образом встраивается в бого-зданную вселенскую систему. Тогда жизнь его гармонична и спасительна. Если же он законам мироздания не подчиняется, то, разумеется, жизнь его становится саморазрушительной. И уж никак не может привести к спасению.
Казалось бы, обо всем мы предупреждены, сказано нам: Удобее же есть небу и земли прейти, неже от закона
единей черте погибнути20. Это и означает, что из-за нарушения одного только пункта в законе Божиего миропорядка, одной черты, начинает рушиться земля и небо, то есть отклонение от любой заповеди неизбежно разрушительно сказывается на всей нашей жизни.
Казалось бы, так просто, обо всем мы оповещены: есть дела к жизни, и есть дела к смерти — только послушайся, и все. Но не так легко эту простоту постичь. Иногда люди, которые только приходят к вере, которые еще только пришли в Церковь, искренне признаются: я не понимаю, почему заповедь запрещает блуд одеяния? Что такого плохого в блуде? Добрачная связь — что в этом такого ужасного? Если обоим людям хорошо, никому они этим не вредят, не мешают — в чем же зло? Где грех? Почему запрет такой строгий? Да еще наказание?
Можно подробно растолковать, что здесь плохого. Но, как правило, это будет и непонятно, и неубедительно для тех, кто задает такие вопросы. Но можно и не вдаваться в детали. Ведь достаточно на самую суть указать. А именно: Бог так мир устроил. И все.
Таков закон природы. Нашей. И Бог нас предупредил, что вот это — можно, а это — уже нельзя, смертию умрете. Грех же содеян раждает смерть, — апостол Иаков. Грех есть беззаконие, — апостол Иоанн21. Беззаконие — отсутствие закона. Там, где грех, там разрушен закон жизни, Божий закон мироздания. Разумному человеку должно бы этого быть достаточно. Но начинается: а почему?..
А почему солнце висит посреди неба и не падает? Да потому что Бог так устроил. А почему человек в огне сгорает и серную кислоту пить не может? Бог так устроил нашу природу: огонь жжется, а кислота для нас — яд. И он убивает. Тебя предупредили? Не пей. Тут не надо химиком быть и формулы изучать — не пей, и все.
Но точно так же и грех — это отрава смертельная. Так Бог мир устроил и природу нашу, что некоторые дела для нас — яд. Смертельный. Не послушаешься — погибнешь. Это так просто. Тут не надо быть богословом, не надо и семинарию кончать — не делай, и все. Но просто — не значит понятно. Поэтому приходится разбираться.
Общее естество
Мы говорили о полной и неотъемлемой внутренней свободе, которой одарен человек. Но, несмотря на все предшествующие рассуждения, могут все же оставаться некоторые недоумения. Может остаться неясность по поводу Божественного милосердия и Божественного всемогущества.
В самом деле, неужели всесильный Бог не мог бы найти хоть какой-то способ ограничить частично внутреннюю свободу отдельного человека, когда это необходимо ради его спасения? Хотя бы в качестве исключения. Когда по своей воле человек, например, спивается или накладывает на себя руки. Как кажется, Бог, Бог всемогущий, мог бы принудительно остановить в человеке действие страсти или вывести его из-под воздействия сатаны, мог бы, за счет некоторого принуждения к добру, спасти несчастного от вечной погибели, от вечной муки в аду. Но вот в чем дело: неделимость образа Божия это не единственная причина, по которой недопустимо для Господа нарушить свободу воли даже одного-единственного человека.
Что собой представляет наша природа, естество человека, сущность его? Посмотрим, как отвечает на это свт. Кирилл Александрийский: «Определение человечества остается единым во всем и равным во всех нас. Разве бывает кто менее другого человеком?..Нои более другого не может быть... Принадлежа к одному виду бытия, все имеют одну природу»22.
А вот свт. Василий Великий: «Произнесший слово человек означил этим именованием общую природу». Понятие человек определяется понятием «общее естество». «Петр не более есть человек, чем Андрей или Иоанн... Ибо подведенные под одно понятие сущности — между собой единосущны»23.
Святые отцы говорят здесь о законе мироустройства, о котором мы скажем проще: природа у всего человечества одна-единственная, одна общая, одна на всех. Как во Святой Троице одна природа у трех Божественных Ипостасей, так у людей — одна природа для множества человеческих ипостасей24.
Этот закон позволяет апостолу Павлу богословство-вать об Адаме: Как одним человеком грех вошел в мир, и гре-хеш смерть, так и смерть перешла во всех человеков. И далее можно говорить о Спасителе: Как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие. И как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание25.
Итак, до грехопадения вся человеческая природа была заключена в Адаме и Еве, не имевших еще детей. Они двое были всем человечеством. Поэтому, повредив грехом свое естество, они заведомо повредили естество всего будущего человечества. Как пишет свт. Григорий Богослов: «Все мы участвовали в том же Адаме, и змием обольщены, и грехом умерщвлены»26.
Разумеется, все последующее потомство, рождаясь на свет, является носителем того самого поврежденного естества, той греховной природы. Это закономерно. Поскольку природа у нас одна-единственная, одна на всех. Но в то же время закономерно и другое. Благодаря такому природоустройству рода человеческого один Богочеловек Христос мог исцелить и преобразить в Себе Одном всю природу всего человечества. А теперь может всем и каждому даровать спасение.
Святые отцы так это определяют: «Как человечество Адама роздано всем» через рождение, «так человечество Иисуса Христа дано всем же — через Евхаристию»27. Или по апостолу Павлу: Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут28.
Что же отсюда следует в связи с нашим вопросом? Бог всеведущ. Он провидит, например, что некий инок по своеволию своему доведет себя до полной погибели. При этом Господь всемилостив. Так почему же, повторим наш вопрос, Бог не вмешается? Почему не остановит его, не нарушит свободу воли всего одного несчастного инока? Ведь такой ценой Он спасет его душу для вечности.
Ответ уже должен быть ясен. На чаши весов полагается в этом случае, с одной стороны, право на собственный выбор одного только инока, а с другой — участь всего человечества. Нарушив внутреннюю свободу и повредив тем самым природу одного человека, Господь повредил бы разом естество всех людей29. Это не только немыслимо для Божественного милосердия, это абсурдно. Не для того воплотился Спаситель и обожил нашу природу ценой Своей Крови, чтобы вновь предать ее порче.
Беседа 18
Быт. 1, 31.
Завет (от заветать) — завечать, заветовать, завещевать или завещать что, кому; заповедывать, заказывать, строго наказывать или приказывать, налагать зарок, запрет; обрекать, давать обет; полагать между собою условие, завет, взаимный обет. См.: Даль В.И Толковый ело-варь живого великорусского языка.
Иоанн Дамаскин, прп. Изложение... Кн. 4. Глава XXII. О законе Божием и законе греховном.
Быт. 1, 31.
Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. М., 2009. Т. 3. С. 463.
Игнатий (Брянчанинов), свт. О причине отступления человеков от Бога // Творения. М., 1997. Т.