– У тебя все быстро заживает, – замечаю я, пока мы идем в общежитие.
– Это не страшно. Я лишь усилила всеобщее мнение о том, какая я неуклюжая.
Йен смеется.
– Да, она когда−нибудь рассказывала историю о том, как выпала из окна?
Одри краснеет.
– Мне было пять лет. Не осуждай меня.
– Ты выпала из окна? – повторяю изумленно. – С какой высоты?
– Со спальни на втором этаже, – она морщится, как будто заново переживая тот случай. – Но эй, я приземлилась на настил своих родителей и даже ничего не сломала. Вот это талант.
Я стараюсь не смотреть так, словно оцениваю лодыжку Одри или ее историю.
– Ты упала со второго этажа и ничего не сломала?
Моя соседка либо везучая, либо мутант. Делаю еще одну заметку у себя в голове.
После того, как Одри засыпает, выскальзываю из нашей комнаты и направляюсь в оздоровительный центр. Мой новый план займет намного больше времени, и он гораздо более утомительный, чем инцидент с АнХлором, но зато никто не пострадает. Мои приоритеты сместились, и я чувствую, что этот сдвиг повлиял даже на мои чувства. Отчасти это плохо. Для меня все еще является приоритетом найти и защитить Х, но я не буду сознательно наносить вред или рисковать жизнью другого студента в процессе.
В два часа ночи вижу, что свет еще светит во многих комнатах общежития, но несколько студентов бродят вокруг кампуса. Дождь прекратился несколько часов назад, и небо прояснилось. Это небольшая частичка удачи. Если бы он не прекратился, я бы оставляла повсюду грязные следы.
Рассчитывая движения, чтобы на всякий случай избежать патруля полиции кампуса, я невидимо достигаю поликлиники. Оттуда можно быстро переопределить электронный замок и совершить несколько ловких шагов, чтобы избежать камер в прихожей. Остальное просто. Здание старое, и на внутренних дверях стоят обычные замки. Я легко оказываюсь в главном офисе.
|
|
Вытаскиваю свой крошечный фонарь из−за пояса и оглядываюсь. Для ориентирования я полагалась на туманный свет города и огни безопасности. Но здесь все – сплошная темнота. Нет окон. Благодаря дополнительным стержневым клеткам в сетчатке, я могу исключительно хорошо видеть в темноте, но даже мне нужно немного света.
Дверь в комнату отчетов открыта, и я отключаю фонарь, оказавшись внутри. Здесь есть окно, поэтому надо быть осторожней, чтобы охрана не увидела свет. На полу открываю электронный лист, куда и прикрепила копию своей базы данных. Лист недостаточно силен, чтобы управлять базой, но все же получится сделать заметки. Выяснив, кого мне лучш первым изучить, открываю верхний ящик – Авраам Каллахан – и хватаю файл.
Ударяюсь головой о шкаф. Они разыгрывают меня? Тут вся информация на бумаге. Не на "электронной бумаге" или Е−листах, а на обыкновенной бумаге из дерева. Как раздражающе архаично.
Полагаю, следовало этого ожидать от школьной картотеки, но я все же надеялась. Займет достаточно много времени, чтобы изучить все данные, которые мне необходимы из восьмисот семидесяти семи возможных файлов, но на самом деле переход между страницами листов бумаги займет еще больше времени. Честно говоря, пока я не приехала в КиРТ, то понятия не имела, сколько людей и мест все еще используют бумагу из дерева. Дома мы никогда не использовали настоящую бумагу.
|
|
Стиснув зубы, я хватаю файл под названием «Авраам, Майкл» и направляю луч фонарика внутрь. Чувствую себя немного жутко, читая медицинские файлы людей, поэтому я стараюсь не задерживаться на деталях, просто найти улики, которые нужны, чтобы двигаться дальше в моей миссии. К счастью, информация, которую я ищу, может быть обнаружена – или нет – достаточно быстро.
Все−таки, я узнаю больше о своих сокурсниках, чем хотелось бы. Сломанные кости, порванные связки, аппендицит, сахарный диабет 1 типа − это все, что мне нужно знать. Какой мальчик имеет хламидиоз и кому кажется, что он заразил его? Это то, без чего я могла бы жить.
Я здесь в течение нескольких часов. К тому времени, как кладу файл “Зодракис, Кристин” терпение уже на исходе, а солнце взойдет в ближайшее время. Травмы и заболевания некоторых людей легко исключают в них Х, но насчет других не могу быть так уверена.
Как и насчет Одри. Она лечилась от ушной инфекции на первом курсе, но о чем это говорит? Ушные инфекции вызываются бактериями. Они требуют реакции иммунной системы, которая не то же самое, что и мутирующее исцеление.
И что насчет Чейза? Есть заметка о том, как он потянул мышцу на легкой атлетике в прошлом году, но нет дальнейшей информации о том, был ли он в состоянии конкурировать оставшуюся часть сезона. Так что или это не серьезная травма, или он удивительно быстро восстанавливается.
Травмы – это ключ к открытию идентичности Х – он или она должен исцеляться от них так, как не должен ни один человек. По−прежнему информация о том, что такое исцеление означает на практике – достаточно схематична, чтобы засомневаться во многих выводах. Х также может быть хорошим обманщиком, особенно если он или она пытается держать свой статус мутанта в секрете. И серьезно, кто не хотел бы хранить такую странность в тайне?
|
|
Так что, это только начало, не более того.
Как только я запираю дверь и снова пересекаю территорию, то строю планы на дальнейшие действия. Мне нужно копнуть глубже детали, которые у нас есть о мутации Х для того, чтобы получить подсказки, перекрестную ссылку оставшегося резервуара возможностей с их номерами социального страхования, и взяться за работу, взламывая базу данных страховой компании.
Ох, и нужно начать приставать к таким людям, как Одри и Чейз для подробной информации об их историях болезни без травм.
Погрузившись в эти мысли, поднимаюсь по лестнице на свой этаж и слегка открываю дверь в гостиную. Затем останавливаюсь, пораженная звуком голоса парня. В гостиной темно, но снаружи огни отбрасывают тени вдоль пола. Я ищу ту, которая не совпадает с мебелью и определяю, что говорящий находится на другой стороне дивана.
Хотя я сомневаюсь, что другой студент дважды бы подумал обо мне бродящей вокруг в середине ночи, у меня нет хорошего оправдания, почему я сама нахожусь здесь так поздно. Я не особо горю желанием придумывать что−то. Затем происходят сразу две вещи, и они способствуют тому, что я не хочу, чтобы меня обнаружили. По голосу определяю парня – это Кайл – и слышу, что он говорит одно слово: АнХлор.
Хватка на ручке двери становится сильнее наряду с моим удивлением. С кем бы Кайл ни говорил, это должно быть по телефону, ведь я не могу слышать ответ. После паузы он добавляет:
– Не могу сказать. Глаза жутко горели, я не мог ничего видеть.
Он говорит о собрании черлидеров. Должно быть. Слишком много для того, кто не раскрыл, что это сделала я. Но как Кайл догадался? Или как тот, с кем говорит Кайл, догадался?
Немногие люди в мире в состоянии узнать АнХлор, и девятнадцатилетний студент КиРТа не должен быть одним из них. По крайней мере, если этот студент не кто−то вроде меня, и есть только одна причина, по какой человек может быть в этой школе.
Подавляя стон, добавляю еще один пункт в свой список дел: изучить Кайла.
Дерьмо. Как будто у меня недостаточно того, над чем надо работать, и словно Кайл не слишком хорош, чтобы отвлекать меня. Как будто... закрываю глаза. Как если бы я уже не знала, что Х был в опасности и вражеский агент мог быть на пути. Теперь я должна беспокоиться о том, что враг уже здесь.
Глава 7
Девять недель назад
Неважно, насколько ты умен или хорошо обучен, порой, чтобы добиться успеха, надо просто быть терпеливой.
Я ненавижу быть терпеливой. И особенно ненавижу, когда на кону чья − то жизнь.
Таинственный телефонный звонок Кайла посреди ночи изводит меня всю неделю, но я ничего не могу сделать. Несмотря на то, что я подслушала, изучение Кайла по−прежнему не мой приоритет. Я не могу идти на ненужный риск, который может привести к отчислению из КиРТа. Это наверняка повлияло бы на мою возможность найти Х.
Так что я просто жду, и чем дольше я этим занимаюсь, тем сложнее становится концентрироваться на своей первостепенной задаче, так же, как и на глупой курсовой работе, которую нужно сделать, чтобы сохранить свое прикрытие. Кайл уже вторгся в мои мысли куда больше, чем стоило допускать. Теперь он еще более беспощадный. Мой мозг под Кайл−осадой, и я хочу избавиться от него, хотя не вся вина лежит на нем.
Наконец, в пятницу после полудня мое терпение окупается. Великолепный октябрьский день выводит всех на открытый воздух. Еще лучше то, что Кайл и Чейз, его сосед, должны уехать на соревнование по легкой атлетике. У меня есть несколько драгоценных часов, прежде чем они вернутся, когда общежитие практически гарантированно будет пустым.
Я оставляю книги, обещаю Одри, что встречусь с ней через полчаса во дворе. То, что я планирую, не должно занять больше времени. Затем проскальзываю через пустынную гостиную второго этажа в мужское крыло.
Как и все межкомнатные двери в КиРТе, та, предоставляющая доступ к комнате Кайла, оснащена старомодным замком. Ее нетрудно взломать. Еще легче потому, что я украла ключ Чейза во время физики этим утром. Честно говоря, если бы я пыталась шпионить за кем−то другим, а не за Кайлом, то, наверное, уже закончила бы с этим. Большинство людей здесь абсолютно не имею понятия о безопасности. Они оставляют свои ключи, телефоны и флэшки в пределах легкой досягаемости.
Но не Кайл. Я пыталась свистнуть его телефон, чтобы встроить в него приложение шпиона, еще с того его звонка, но этого пока не удалось. Возможно, он единственный человек здесь, который словно параноик относится к своим вещам. Это само собой является причиной для беспокойства.
Я действительно не знаю, чего ожидала добиться, ведя слежку за Кайлом. Вполне вероятно, что террористы, выслеживающие Х имеют кого−то в КиРТе, кто работает на них. Но Кайл в КиРТе уже больше года. Трудно поверить, что он может быть одним из них, даже если он, или тот, с кем парень разговаривал в ту ночь, распознали АнХлор.
С другой стороны, людей можно купить, обмануть или им можно угрожать, заставляя делать всякие гнусные вещи. Вот с чего началась вся эта заваруха – мать Х либо обманули, либо купили для работы на неправильных людей. Так что, возможно, не так маловероятно, что эти люди могли таким же образом использовать студента колледжа.
Пришедшая мысль выворачивает мой желудок наизнанку. Я действительно не хочу, чтобы Кайл был втянут во все это, и не только потому, что дружу с ним. Знаю, если он замешан, мне придется многое уладить. Чувство вины в том, что одноклассники получили временные химические ожоги, и так достаточно беспокоит меня.
Конечно, если Кайл замешан, это значит, что он не так уж и невиновен, как другие. Я повторяю себе снова и снова, но это мало помогает. Не тогда, когда я начинаю думать, как весело было играть вместе с ним в видеоигры или как он помогал мне со статьями по философии, или как я иногда смотрю на его ресницы и мечтаю о его губах. Я стала слишком близка к нему, чтобы приклеить ярлык “врага”. Мои тренировки всегда покрывали все это дерьмо с привязанностью, но покрывать тут другое дело.
Шум из зала внизу прерывает мои не счастливые мысли, возвращая к задаче под рукой. Поспешно, я использую ключ Чейза, чтобы открыть дверь и проскользнуть внутрь незамеченной. Как только дверь закрывается, делаю глубокий вдох.
Ошибка. Комната воняет как дезодорант, грязная прачечная и пустые обертки чипсов в мусорном ведре. Это назвали бы Токсичным Зловонием Парней Колледжа, если можно было бы дать всему имя. Хочется распахнуть окно и проветрить место, но это не моя комната, и я не могу сделать ничего, что могло бы выдать факт нахождения здесь. Со вздохом я рассматриваю это как дополнительный стимул работать быстрее.
Сама комната, как прихожая, идентична тем, которые на женской стороне общежития. Вся мебель встроена в стены: две кровати были прикрепленные двум столам, прикреплены к двум шкафам. Выяснить какой стол Кайла − просто. Чейз из Филадельфии, и он − большой фанат футбола. Не нужно быть гением, чтобы определить, что стол без лампы зелено−белых Орлов принадлежит Кайлу.
Тем более, ноутбук Кайла расположен на столе, наряду с электронным листом, который тот использует, чтобы сделать заметки в классе. Игнорируя электронный лист на мгновение, я загружаю ноутбук и извлекаю флэшку из своего кармана. Не удивительно, что Кайл использует пароль, чтобы защитить его. Хотя я и ожидала такого, все равно хмурюсь в раздражении. Учитывая эту паранойю Кайла, предполагаю, что пароль не является чем−то глупым. И займет несколько минут, чтобы применить программу взлома для входа.
В то время как программа работает, я обращаю свое внимание на другое место. Обыскиваю шкаф Кайла, смотрю под его кровать и на любое пятно, которое могло бы скрывать что−то необычное. Все, что обнаруживаю − то, что он владеет огромной коллекцией странных футболок и очевидно предпочитает боксеры − брифам. Поворачиваясь далее к его столу, я прохожу каждый ящик. Ничего, пока не пробую нижний, тот, который наконец притягивает мое внимание.
Это − страница, оторванная от альбома, и на нем нарисована я. Кайл, довольно хорош в искусстве, и я держу его в течение секунды, чувствуя странное соединение эмоций. Удивление? Смущение? Беспокойство? Немного всего этого, и возможно чего−то больше. Могло быть сто причин, почему Кайл сделал бы мой набросок, некоторые невинные, некоторые зловещие. Я не знаю, что думать, но на секунду, чувствую себя более жутко вторгаясь в его частную жизнь таким способом.
Если Кайл не виновен, то обещаю себе, что вознагражу его. Я понятия не имею, что это будет значить, но знаю, что Коул сказал бы мне: лучший способ загладить вину − делать свою работу хорошо. Защитить невинных. Остановить плохих парней.
Нужно взять себя в руки и сосредоточиться на этом. Стиснув зубы, кладу бумагу обратно, где и нашла ее.
Как бы соглашаясь с моей новой решимостью, ноутбук Кайла пищит, давая знать, что по крайней мере, я вошла. Пока мой шпионаж программного обеспечения загружается, я просматриваю жесткий диск. Так же, как и его шкаф, большая часть того, что нахожу совершенно безопасна. Кроме нескольких игр, он содержит в основном школьные занятия: классные записи, работы, практические экзамены ВТМК8 и тому подобное. А так же файлы за три семестра в КиРТе.
На самом деле, когда я начала искать его фотографии, КиРТ−ность всего этого переполняет меня. Я ожидала – надеялась – найти улики о жизни Кайла вне школы. Может быть, у него бы не было тонны фотографий о своей семье, но наверняка бы было что−то. Но нет ничего. Нет фотографий его родителей, ни любых друзей из КиРТа, ни его собаки. Нет даже ни одной фотографии всех тех мест, где, как он утверждал, он жил на протяжении многих лет. Словно, Кайла не существует вне КиРТа.
Как похоже на Софию, которая также не существует вне КиРТа. Проклятие.
Когда закрываю папку с фотографиями, то замечаю еще кое−что. Кайл аккуратен, может быть, не столько в том, как он складывает одежду или упорядочивает свои ящики, но все папки в компьютере имеют логическую надпись. Все, кроме одной. Она просто называется ‘папка’. Так что я щелкаю на нее и нахожу дополнительные файлы и вложенные папки: фотографии, заметки, АнХлор. Я открываю первый.
Видимо, некоторые исследования, которые Кайл сделал по АнХлору, вряд ли можно назвать неожиданными, учитывая, тот, подслушанный мной разговор. В то время как просматриваю информацию, не вижу, ничего, что он не смог бы обнаружить онлайн. Вооруженные силы используют... Не смертельное оружие, ограниченный класс... Сделаны... Неа, ничего из того, что он не мог бы раскрыть через обычный поиск. Тогда остаются вопросы: как же он нашел связь АнХлора с тем, что я использовала на собрании? Как узнал об этом в первую очередь, когда большинство людей, наверное, никогда и не слышали о нем?
Любая надежда, которая у меня была, оправдывающая вовлеченность Кайла в нечто зловещее, быстро падает.
Моя надежда грязно терпит крах, когда я открываю папку c фото. Внутри, я обнаруживаю еще одну подпапку со своим именем на нем и заполненную – чем еще? – моими фотографиями. Одна из них – позированое фото, которое помню, он сделал с нами несколько недель назад. Другие были сделаны, без моего ведома. Все недавние. Одна из них – полностью моя фотография; выглядит так, словно он использовал увеличение масштаба изображения, чтобы видеть то, что я печатала в своем телефоне. К счастью, это не было ничего важного, просто сообщение Одри.
Все это имеет сталкерское чувство, кроме того, что я не единственная под следствием. На некоторых из других фотографий люди, которых я знаю: там находится Чейз, как и Аланна. Там также пять других студентов: две девочки и три мальчика, которых знаю только в лицо и по записям, которые собрала на них; и еще трое, которые в некоторых моих классах. Но одна общая вещь, которую все эти люди имеют, состоит в том, что они остаются в моем длинном списке возможностей оказаться X.
Что еще более странно, у Кайла также есть папки на доктора Лонг, который является профессором по испанскому и мужчиной в опекунской униформе. Почему?
Я открываю файл с пометкой “заметки” и читаю дальше. У Кайла есть свое расписание, и под этим не имею в виду только наши классы. Он отмечает то, где мы в разное время суток, в каких не учебных мероприятиях участвуем – вроде внутриколледжных мероприятий, заданий, команд или оркестров – и более, хотя ясно, что он не очень далеко продвинулся с некоторыми людьми. Его так называемые друзья–я, Чейз и Аланна–имеют самые детализированные профили. У него также есть информация о том, откуда мы, наши семьи и все, что тот называет “необычными вещами”. Для не студентов, у него есть заметки о том, где они живут, об их супругах и даже копия биографии Доктора Лонг.
Я боюсь увидеть, то, что он предполагает необычного обо мне, но это не играет особой роли. Главное, это то, что у меня теперь есть доказательство, что Кайл, на самом деле, является кем−то более значительным, что сам утверждает. Также Кайл ищет кого−то, и он продвинулся намного дальше в своем поиске, чем я.
Конечно, он с подозрением относится ко мне, ведь возможно даже его навыки поиска не так хороши. Или возможно подозревает обо мне то, что я подозреваю о нем. Похоже на то. Иначе зачем ему держать заметки о Докторе Лонг и опекуне? Он не может поверить, что они Х, так что верит, что те также могут быть агентами.
И что насчет Чейза, Аланны и других студентов? Как же Кайл сузил свой поиск так сильно? Что знает он, чего не знаю я?
Я протираю глаза, больше не чувствуя себя совсем уж схематичной для шпионажа за Кайлом, а скорее подавленной разочарованием вместо этого. Это хуже, чем чувство вины за шпионаж за невинным другом. Гораздо хуже. Теперь мне придется беспокоиться о том, что делать дальше.
Моя программа закончила загрузку, так что я вытаскиваю свою флэшку. В коридоре, входная дверь захлопывается, и голоса плывут в мою сторону.
– Они не могли отменить его на полчаса раньше? − говорит Чейз, и несколько других голосов присоединяются к жалобе.
Мое сердце замирает. Они вернулись? Они вернулись?? Они, твою мать, вернулись. Я так облажалась.
Запихиваю флэшку в свой карман, выключаю ноутбук Кайла и стараюсь не паниковать. Никогда не входите в компрометирующую ситуацию без плана пути эвакуации – двести−пятьдесят−три повторения.
Голоса становятся все громче. Они прямо за дверью.
– Ох, дерьмо, − говорит Чейз. – До сих пор не знаю, где я оставил ключи. Кайл, поторопись!
Под кроватями нет места; у них обоих там полно барахла. Остаются только потолочная плитка или подоконник.
Я бросаю ключи Чейза на кровать, в то время как Кайл кричит в ответ:
– Я иду, ты тупица.
Кайл, который притворяется добрым. Кайл, который, вероятно, мой враг. Игнорирую неприятность, пока добираюсь до окна. Все больше причин, по которым я не могу попасться.
Ноги уже болтаются снаружи, в то время, как ключ вставляется в замок.
Глава 8
Субботнее утро: Наши дни
Мужчины с Южной станции направляются по главной дороге, практически к углу, где мы и находимся. Дыхание перехватывает в горле. Я хватаю Кайла за руку и тяну вниз по улице за собой, двигаясь медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Кайл оглядывается через плечо и ругается. Опустив головы, мы продолжаем отступать.
Учитывая, что воспоминания возвращаются, я больше, чем когда−либо уверена, что мне не следует доверять Кайлу, но эти люди уже видели нас вместе. Если снова увидят его, то будут знать, что вероятно я нахожусь рядом. Так что он идет со мной.
– Ты поняла, кто они? – спрашивает он.
– Неа. − Плохие – это единственная ассоциация с теми мужчинами. Плохие люди, которые хотят уничтожить Софию. То есть Меня.
– Действительно ли они − те же плохие люди, которым я верила, будучи в КиРТе, или же путаю этих парней с тем смутным врагом в моих воспоминаниях?
Понятия не имею. Никакой подсказки, кем же еще они могли бы быть, точно так же, что и не имею понятия, как они нашли меня. Все, о чем я могу думать, это то, что все плохо, и этого должно быть достаточно.
Если Кайл …? Но нет. Я была с ним все время. Когда тогда у него был шанс позвонить им?
Когда он брал нам кофе? Это возможно. Кайл определенно притворялся в КиРТе.
Но он же помог мне убежать в прошлый раз.
Или возможно на Кайле есть незаметное устройство слежения. Он мог бы даже не знать это.
Дерьмо. У меня нет времени все обдумывать. Возможно Кайл враг. Возможно он − человек, за которым меня отправили. Возможно он − не что иное, как горячий парень, с которым я пошла на танцы прошлой ночью, и у которого есть совершенно логическое объяснение того, что я нашла в его компьютере; и мы покинули кампус сегодня по абсолютно другой причине.
Вряд ли, но два из трех вариантов шепчут, что пока его нужно держать на своей стороне.
Под курткой уже начинаю потеть, и это не имеет никакого отношения к быстрым темпам, которыми мы движемся вверх по холму. Уже кажется, что слышатся шаги позади, но не могу быть уверена из−за всего отдаленного уличного шума. Солнце светит в неверном направлении для того, чтобы поставить необходимые тени, и все другие уловки, связанные с преследованиями, которые я знаю – сама не помня; когда я изучила их, стало ясно, что они требуют отражающей поверхности, которой сейчас как раз и нет. Я могу только двигаться и надеяться.
Приближается еще один перекресток. Все, что нам нужно сделать, это повернуть за угол и исчезнуть вниз по новой улице. И уже сворачиваю, чтобы сделать это, но затем звонит мой телефон. Хотя город грохочет вокруг нас, шум такой, что разрывает уши. Мы с Кайлом оба запнулись, чтобы остановиться, глупо удивившись сигналу в кармане.
Он снова звенит, и это не совпадение.
– Вот она!
Мне не надо смотреть, чтобы понять, чей это голос. Как−то, у них оказался мой номер телефона, и они использовали его, чтобы выманить меня. Какая я глупая, что не подумала о такой вещи?
Но уже нет времени проклинать собственный идиотизм. Мы с Кайлом бежим прочь, забегая за угол, уворачиваясь от деревьев, ноги шлепают по неровным кирпичам. Пока мы бежим, пытаюсь отключить телефон. В случае, если все же избавлюсь от них, то не собираюсь попасться так легко во второй раз.
Мы хорошо отстали от мужчин, и сердце, наконец стабилизируется после всплеска паники. Я смогу пробежать еще некоторое время. Я ведь хороша в беге. Для мышц, это знакомая территория. Но Кайл тот, о ком я беспокоюсь. И даже ожидала, что он отстанет, но нет − идет в ногу со мной по улице.
Ну, согласно последнему воспоминанию, он ведь в команде по легкой атлетике. Это все же имеет смысл.
– Куда? – спрашивает Кайл, глотая воздух, в то время как мы достигаем следующего перекрестка.
Я проверяю оба пути. Мы должны избавиться от них, прежде чем они вызовут подкрепление. Должен быть запасной вариант.
– Налево, – кричу, срываясь с места. Обратно к более многолюдным улицам, магазинам и ресторанам.
Мы продвигаемся мимо пешеходов и собак на поводках. Затем бросаемся через перекрестки и вокруг автофургонов, тщетно пытающихся сделать левый поворот. Впереди еще более крупный перекресток. Мимо проезжает постоянный поток машин, и группа людей стоит в ожидании переключения светофора.
– Это станция T. – замечает Кайл, пока мы прокладываем путь через толпу.
Я перевожу взгляд на рельсовые пути на той стороне улицы. Поездов нет, не то, чтобы мы бы сели на любой, даже если бы они и были. Заманчиво, но как только мы бы добрались до уровня колеи, нам бы не было куда бежать, если бы поезд не показался вовремя. Мы бы были пойманы в ловушку хуже, чем на Южной станции.
– Слишком рискованно. − Я оглядываюсь и обнаруживаю, что мужчины разделили дистанцию пополам. Направо? Налево? Или прямо? Беру Кайла за руку. Прямо. – Будь готов.
Пробегать прямо перед дорожным движением было бы самоубийством, если время не рассчитано идеально. Но я могу рассчитать. Я ведь знаю, что делать – просто доверять своим инстинктам.
– Беги! − Я дергаю Кайла, потянув на себя и резко увеличивая скорость. Если он засомневается...
Но он не делает этого. У Кайла, по−видимому, тоже хорошие инстинкты, и он держится основательно у моих пяток.
Такси сигналит, в то время как пролетает мимо, пропуская нас в нескольких дюймах. Но это неважно. Мы находимся поперек дороги, а мужчинам придется ждать, когда загорится зеленый свет.
Мы делаем то же самое еще раз, запрыгнув на тротуар на остановке Charles−MGH T. Сейчас во мне действительно течет адреналин. И я чувствую себя живой. Настолько долго, насколько двигаюсь, мое беспокойство отступает. Чувство такое превосходное, будто я была рождена для этого.
Я медлю секунду, проверяя наличие преследователей, у которых не было возможности бежать следом, и прислушиваюсь к приближению поезда, но ни один не прибывает.
– Продолжай идти.
Кайл больше не задает вопросов. Несколько человек с щетиной выглядывая из−под зимнего пальто направляются в сторону большого стеклянного здания напротив нас. Мы спешим за ними. Это должно быть больница, о которой упоминал Кайл. И идеальное место, чтобы избавиться от преследования.
Прежде чем мы проталкиваемся через вращающиеся двери, я бросаю взгляд через плечо. Мужчины бегут через перекрестки. Я выиграла нам немного времени, но не много.
Внутри, вестибюль большой, с высокими потолками. Мы мчимся мимо справочного бюро и обнаруживаем очередь к лифтам и больше дверей, ведущих обратно на улицу. Ругаясь, я тяну Кайла обратно к эскалаторам, которые были в первом ряду у дверей. Мы должны убраться из виду как можно быстрее.
Кайл следует за мной, и мы бежим вверх по лестнице, приземляясь в зале балкона повыше лобби. Я просматриваю знаки на дверях кабинетов, пытаясь угадать наилучшее направление.
– Сюда, − говорит Кайл, дергая руку. – МассГлав огромная. Нам нужно попасть в главный госпиталь.
Внизу, вращающиеся двери выпускают моих головорезов. Я отхожу от края балкона, но слишком поздно. Один из них замечает нас.
Я ухожу с Кайлом вниз по коридору.
– Ты знаешь, куда идти?
– Не совсем. Когда Микки сбила машина в прошлом году, мы приехали сюда, чтобы навестить его. Но заблудились, − Кайл делает паузу, чтобы вдохнуть, в то время как мы достигаем перекрестка. –Так в какую сторону? Ты та, кто хороша в стратегии.
Я? Это больше не удивляет меня, хотя и разум в данный момент чист.
– Сюда. Продолжай двигаться. − Когда плохие люди преследуют тебя, ты не можешь быть более блестящей в стратегии, чем в настоящий момент.
Мы пробегаем по коридору, уворачиваясь от большого количества людей. Препятствия – вот, как я называла их. Есть враги, цели и препятствия. Препятствия мешают и причиняют боль.
Ко мне сразу возвращается воспоминание – мальчик, Дэвид, который потерял сознание из−за АнХлора. Это беспокоило меня в то время, но, когда я вспоминаю сейчас, то не чувствую, что беспокоилась достаточно в тот момент. Что я чувствовала тогда, было больше возмущением. Это должен был быть ужас – удар в живот, отвращение вызывающее рвоту, что я ведь могла убить кого−то.
Что со мной не так? Что со мной было не так? Эта моя тренировка и эта миссия – чем больше возвращаются воспоминания, тем меньше я уверена, что хочу вспомнить.
Что в итоге узнала: однажды, я поверила, что жизнь Х была важнее, чем чья−либо еще, включая Дэвида или Кайла.
Плохие люди приближаются.
Они уничтожат меня.
Уничтожат ли они и Х?
Может быть, я заслуживаю того, чтобы быть уничтоженной.
Молча игнорирую эту мысль, ведь это больше, чем я могу сейчас разобрать. Что бы я ни делала, что бы ни делало Х таким чертовски уникальным, лучше, чтобы он или она, стоили боли и беспокойства. Мне нужно знать, что мои действия были важны и для благого дела.
– Что случилось с Дэвидом Коэном? − спрашиваю, пока мы поворачиваем за угол.
Кайл посылает в ответ странный взгляд, и я надеюсь, что это просто из−за неожиданности такого вопроса.