Итак, возвращаемся к началу. Просто нужно подойти к этому заданию шаг за шагом, стараясь не отвлекаться на уроки или желание убежать. Итак, я не могу предугадать действия врага. Могу лишь выполнять свою часть работы.
Могу заставить Коула гордиться.
Сделав глубокий вдох, вспоминаю детали предстоящей миссии. Я не могла взять заметки с собой в КиРТ, ведь это было бы слишком рискованно, но я знаю их наизусть.
Я здесь, чтобы найти студента Х2, как прозвала его или её. Х примерно девятнадцать или двадцать лет; он второкурсник или юниор, но нет догадок как он или она выглядит. Фото матери X прочно запечатлено в памяти, но она не имеет отличительных черт, так что это не очень помогает.
Группа террористов тоже разыскивает Х. Именно поэтому нужна я. Это моя работа – найти Х, прежде чем они сделают это и отвести его в безопасное место.
Регистрируюсь на школьном вебсайте. КиРТ имеет собственный частный каталог студентов и преподавателей с именами, фотографиями и любой другой личной информацией, которой люди хотят поделиться. Оттуда могу скачать список всех восьмисот семидесяти семи возможных студентов и составить собственную базу данных заполненную подсказками, которые могут быть полезными в вычислении X.
Все, что может мне помочь, это несколько секретных сведений, одно является сильной причиной, по которой плохие люди хотят найти Х в первую очередь. Он или она генетический мутант. Вдобавок, хорошо это или плохо, странность Х нелегко будет связать с кем−то. Коул может продолжать твердить, что я была выбрана для этого задания, потому что хороша, но подозреваю, что часть причины в том, что я не являюсь угрозой. Выгляжу молодо, дружелюбное лицо, к которому определенные люди открыты, а мне нужны люди, которым можно открыться, если хочу преуспеть в деле. Не похоже, что у Х есть родинка на его/ее левой руке или шесть пальцев на его/ее правой ноге. О нет.
|
|
К тому же есть возможность, что Х, возможно, не хочет, чтобы его нашли. В действительности Х вполне вероятно не знает, что он /она в опасности, а враг мог быть очень наблюдательным. Если они почувствуют, что я приближаюсь к X, то могли просто проследить за мной и перехватить Х. Черт, они могли использовать меня для трудной работы, а затем совершить налет с убийством. Это было бы провалом на впечатляющем уровне.
Я не могу провалиться. Не когда Коул верит в меня, и не когда чья−то жизнь зависит от меня.
Быстрая. Осторожная. Ловкая. Абсолютно нормальная студентка, так что враг не знает, что я здесь. Никакого давления.
Одри открывает дверь, и я закрываю ноутбук, чтобы избежать вопросов.
– Почему ты прячешься здесь? Сегодня первый день занятий. Еще рано делать домашнюю работу.
– Я не прячусь. Я.… − посасываю нижнюю губу, – болтала с друзьями.
– А. – уперев руки в боки, проверяет одинокую фотографию, висящую над моим столом. Я и несколько членов из моего отряда обнимаемся на самой вершине Эмпайр−стейт−билдинг.
Фитцпатрик, злая повелительница, которая курирует нас, хотела, чтобы я взяла с собой поддельное фото, то, которое не включало членов отряда, но я отметила, что воровство и изменение фото, которое мы нашли в интернете, было рискованным. Это была слабая отговорка, но Фитцпатрик не возражала, вероятно, она не слишком беспокоилась. Честно говоря, я просто хотела принести фото настоящих друзей с собой. Это, скорее всего, будет единственная миссия, где мне может сойти с рук это маленькое утешение.
|
|
– Кто они? – спрашивает Одри.
– Это Коул, Гейб, Саммер и Джордан.
Одри указывает на Гейба:
– Он горяч. Я бы не перевелась, если ходила с ним в одну школу.
Я смеюсь, пока она показательно обмахивает себя руками.
– Да, и проблема, что он это знает.
– Я вижу. Один из тех. Жаль, – она двигается ко мне, чтобы поднять. − Давай. Тебе нужно познакомиться со здешними людьми. Пока не перехочется, − она добавляет последнее немного неуверенно, как будто опасается, что услышит отказ.
Как будто.
Беспокойство о миссии, похороненное внутри, представляет собой нечто другое, то, что я долго пыталась игнорировать: пустая яма в желудке. Хотя и соврала – я еще не говорила с Джордан, Саммер и Коулом – но хочу. Просто хочу быть с настоящими друзьями. Но одиночество только усиливает тревожность.
Говорю себе, что эти чувства вызваны высоким уровнем нейромедиаторов внутри мозга, ведь это глупо. Все мы – это сборище электрохимических реакций. Биологически оснащённые машины. Но это не делает чувства менее приятными.
Что хорошего в том, чтобы сводить все к числам и реакциям, когда сама жизнь не может быть таковой? София и я теперь одно целое. Я не могу отделить себя от нее. Это одновременно волнует и пугает.
Она под моей ответственностью. Я здесь. Я София, и у меня есть работа, частью которой является вписаться и быть нормальной так, чтобы люди открылись мне, но чтобы меня не поймали. Конечно, это просто оправдание всего того, что представляет собой миссия, но, по крайней мере, это правда.
|
|
– Ладно, – отвечаю осторожно. – И что ты предлагаешь?
Одри улыбается:
– Я говорю об Играх. Давай. Хочу видеть тебя в нашей команде, нужно все спланировать.
Правильно, больше планирования. Как раз то, что мне нужно.
Пятый день этой миссии, а все те вещи, что я пытаюсь осознать, по−прежнему переполняют мои мысли. Не говорить о работе легко, пока кто−то не заговорит об этом первым. Не волноваться о том, чтобы быть вовремя в классе легко, пока другие тоже опаздывают. И, пожалуй, самое главное, не смеяться над всеобщей одержимостью любимой игры КиРТа.
Итак, что я узнала о цели предстоящей миссии? Абсолютно ничего. Это начинает бесить все сильнее. Я приехала сюда с целью провернуть дело в течение двух недель. С каждым днем это становится все сложнее.
Борясь за то, чтобы скрыть свой угрюмый вид, сижу рядом с Одри на Вводной физике. Попытка установить ловушку для X в студенческом центральном женском туалете провалилась сегодня утром, но я не могу рисковать снова так быстро. Это привлечет слишком много внимания.
– Что случилось? – Одри проводит рукой по локонам, пытаясь контролировать ущерб, причиненный ветром по пути сюда.
Перелистываю наши книги по физике на своем электронном листе. Думаю, мне все же не удалось скрыть свою угрюмость так хорошо, как хотелось бы.
– Ничего. Просто надоело, слишком много взято из школьной физики.
– По крайней мере, для тебя это легко, – она вздыхает, но затем сразу прекращает прихорашиваться, поскольку Чейз и Кайл входят в помещение.
Уверена, нужно было сказать что−нибудь ободряющее, но не знаю что, поэтому делаю вид, будто отвлеклась на заусенец. До этой миссии я не знала людей, у которых были бы проблемы с математикой или наукой. Пока задумываюсь над этим, наблюдаю за другой девушкой, которая сидит рядом с Чейзом. У нее большой фиолетовый синяк на голени. Это хорошая зацепка, и я записываю ее. Вот только составлять каталог одноклассников по синякам не очень эффективный способ поиска Х.
– Могу помочь тебе с математикой, если ты мне поможешь с философией, – предлагаю в итоге. Еще одна вещь, которую я недавно узнала: урок философии будет пыткой.
К сожалению, КиРТ гордится собой в обеспечении классического опыта гуманитарных наук, что означает, в этом семестре мне посоветовали записаться на несколько бессмысленных курсов. Я думала, они помогут смешаться с толпой и заполнить расписание, но не учла, что некоторые из предметов на самом деле трудные.
Лицо Одри светлеет:
– Идет. Мне очень понравилось занятие Доктора Кена.
Я знаю это, ведь она повторяла это раз сто, с тех пор как узнала, что я взяла курс. Одри брала его прошлой весной, и думаю, записалась бы снова, если бы только могла.
– Ты сумасшедшая, – но ее улыбка заразительна и заставляет чувствовать себя лучше. Меня никто не предупредил, что все это заведение друзей будет настолько напряженно. Дома друзья больше похожи на семью. Мы выросли вместе и очень похожи. Одри настолько отличается от меня, что приходится постоянно поражаться, как мы вообще ладим.
Она начинает говорить что−то еще, но наш профессор, доктор Фернальд, входит в комнату, и разговоры утихают.
Как я и ожидала, те темы, которые обсуждаются сегодня − больше основы, с которыми мне пришлось познакомиться еще несколько лет назад. Мои одноклассники, кажется, многое забыли со школы. Подобного рода разгильдяйство никогда не терпели дома, но дома мы и не получали отпуск на все лето. Не было времени, чтобы забывать вещи.
Поскольку сделать работу занимает всего несколько минут, то позволяю волосам упасть на лицо, чтобы скрыть факт того, что я оцениваю класс. Спровоцированная девушкой с синяком, осматриваю все открытые участки кожи на наличие других синяков, порезов, царапин или чего−нибудь еще, что говорит о незалеченных травмах. Это определенно не эффективное использование времени, но что еще делать в эти пятнадцать минут?
Пока мой взор бродит между Кайлом и Чейзом, Кайл поднимает голову, бросает взгляд в ответ, а затем возвращается к листу. Щеки нагреваются, и я временно отвожу взгляд, надеясь, что он не подумал, будто я пялилась на него. Это глупо. Я просто проверяла его на травмы, однако чувствую, что была поймана на совершении чего−то плохого. Что если он думает, словно я смотрела на него, потому что... что? Он горяч?
Это действительно было бы плохо, но меня до сих пор не должно волновать, что он думает. Кайл для меня ничего не значит, если он не X. Если на то пошло, то ни Одри, ни кто−либо еще здесь тоже не волнуют меня. Глупые, глупые эмоции.
Меняя положение, надеюсь казаться менее заметной, и возвращаюсь к оцениванию Чейза. Он тоже не имеет каких−либо видимых повреждений. Большинство людей не имеют.
Бесполезно искать Х в такой толпе народа. Мне нужна еще одна возможность использовать реальный план. Такая, где не придется придумывать глупые ловушки, как я “случайно” наталкиваюсь на людей по пути на обед. Нужно завершить миссию, прежде чем я подружусь с кем−либо достаточно для того, чтобы скучать по ним, когда придется уезжать. Когда возвращаюсь назад к электронному листу, Кайл снова смотрит на меня. И снова быстро возвращает взгляд обратно к столу. Чувствую облегчение, когда Фернальд требует внимания, ведь это спасает от непрошеных мыслей.
Хотя надолго его не хватает. После занятий, Одри и я в конечном итоге пошли на обед с Чейзом и Кайлом.
– Зачем тебе физика, Од? – спрашивает Чейз. – Разве ты не эксперт в английском?
Одри смотрит на него, при этом ее щеки становятся розовыми.
– Не задавай глупые вопросы. Мне нужна еще одна элективная наука, чтобы закончить учебу. Кроме того, я люблю науку. И была хороша в ней в средней школе, – она вздыхает. – А дальше как−то не пошло. Но София – гений математики, и она собирается помочь мне разобраться в ней.
Смеюсь, ведь я определенно не гений.
Чейз стонет.
– Нет, все гении зануды. Когда они начинают говорить, все остальные чувствуют себя тупыми.
– Ты так думаешь, потому что на самом деле такой, – Кайл толкает его в дверях плечом, в то время как мы выходим. – Так это значит, у меня будет конкуренция, принуждающая отдать все силы для того чтобы заслужить самую высокую оценку в классе Фернальда? – он поднимает бровь и смотрит на меня.
Отвечаю ему таким же выражением лица:
– Ты не захочешь соревноваться со мной. Я очень конкурентоспособная.
– Вызов принят. Что ж, начнем битву, Эрнандес, – он сбегает вниз по лестнице. – Увидимся на обеде, ребята. Мне нужно кое−что забрать в библиотеке.
– Библиотека? – Чейз кричит вслед. – Уже? Я живу в окружении ботаников.
Пока Одри делает вид, что обижается, я следую за Кайлом в сторону старого кирпичного здания. Колокольня, находящаяся на вершине – самое высокое место в КиРТе. Хорошее место, чтобы установить оборудование для слежения днем.
Спустя четыре часа, все было готово.
Солнце играет золотыми бликами на бетонной дорожке. Потная от бега, убираю прилипшие к шее волосы. Пробежав три полных круга вокруг кампуса, а это около 4.47 км, включая несколько остановок, для осмотра слабых места в каменной стене, отделяющей учебные залы КиРТа от большого Бостонского болота, я остановилась. Несмотря на школьную охрану, в это место попасть так же легко, как и на торжественное открытие Walmart3.
Поскольку не думаю, что собираюсь выбраться отсюда в ближайшее время, это вовсе не проблема. Враг надвигается на Х, и чем больше времени потребуется мне, чтобы найти его или ее, тем больше шанс, что они опередят меня. Нужно узнать, откуда они могут появиться, и как я могу спастись, если они сделают это. Необходимость быть готовой к неожиданным ситуациям мне вбивали в голову чуть ли не каждый день с тех пор, как мне исполнилось пять лет, пять тысяч двести пятнадцать раз, если быть точной.
Поправляя рюкзак, который заполнен камерами наблюдения, пересекаю бетонный двор, направляясь в библиотеку. Наверное, странно так усердно учиться в самом начале года, но мне нравится это здание с его огромными окнами и затхлым запахом. Оно так отличается от того, к чему я привыкла. Думала, что новые вещи заставят чувствовать себя неуютно, но это оказалось не так. Так же, как с Одри, чья неординарность завораживает, теплая и уютная библиотека притягивает меня, словно магнитом. Это одно из старейших зданий на территории кампуса, его фото развешены в линию на стенах прихожей.
Ранее на этой неделе я порыскала вокруг и обнаружила дверь в заднюю комнату, которая скрывает лестницу в колокольню. Согласно информации на сайте КиРТа, прежде чем появились всякие электронные устройства, колокол библиотеки звонил каждый час. Сейчас же колокол звонит только в воскресенье вечером или в особых случаях. И он тоже электронный, запрограммированный играть классическую музыку, или даже эстрадные песни. Это часть осенних и весенних игр для студентов – угадывать мелодии. Очки получает команда, которая угадает наиболее правильно.
Улыбаюсь библиотекарю, сидящему на циркуляционном столе, а затем поворачиваю за угол в меньшую сторону комнаты. Так она сидит спиной ко мне. Еще раз оглядываюсь, затем перебрасываю ноги через калитку, ведущую в крошечный альков4.
Передо мной две тяжелые деревянные двери. Одна ведет в офисы. Другая – к башенной лестнице. Обе были заперты вчера. Библиотекари носят брелоки вокруг запястья, так что украсть ключ будет сложнее, чем взломать замок, особенно когда имеются инструменты, предназначенные для этой цели.
Прижимаю ухо к двери и стараюсь повернуть ручку так, чтобы почувствовать. Замок поддается. Глупо моргая, шагаю назад и приоткрываю дверь на дюйм. Ладно, тогда либо кто−то оставил дверь незапертой случайно, либо кто−то уже там. Поскольку это только моя первая неделя, решаю поиграть в дурочку, если вдруг поймают.
Дверные петли скрипят, поскольку приоткрываю их еще на несколько дюймов. Затаив дыхание, смотрю через плечо на библиотекаря, но та не замечает меня. Быстро проскакиваю, закрываю дверь за собой и поднимаюсь по пяти узким лестничным ступеням винтовой лестницы наверх. На лестнице никто не встретился, и когда я уже дохожу до конца, то нахожу последнюю дверь наружу слегка приоткрытой. Заглядываю в щель.
Белокурый мальчик садится на колени на грубый пол и смотрит на солнце. Порыв ветра развевает его волосы, и он поворачивается налево на секунду, прикрывая рукой лицо. Это Кайл.
Просто замечательно. У меня тут важное задание, которое нужно сделать, но оно не включает парней в странных футболках с принтом «Sweet Cartwheeling Jesus». Что это вообще значит?
Неважно. Еще одна странность, которая не является моей проблемой. Не тогда, когда враг может прийти в любой день. Но, как и волосы Кайла, мне интересна эта странность. Стоит покинуть башню и вернуться сюда, когда он уйдет. Настройка камер на публике отнюдь не хорошая идея.
Но я не двигаюсь с места. Хочу узнать, что он здесь делает. Хочу найти предлог поговорить, даже притом, что говорить с ним плохая идея.
«Мужество не в том, чтобы не бояться», – слышу, как Фитцпатрик говорит это в голове. – «Оно в том, чтобы бояться и делать то, что необходимо, невзирая ни на что».
Это решает дело. Не ту часть о мужестве, а то, что, если бы Фитцпатрик была здесь, то приказала бы вернуться позже. Дерьмовая Стервапатрик.
Открываю дверь и ступаю на башню. Кайл поднимается на ноги. На полпути, он видит меня и останавливается. Выражение «ох дерьмо» на его лице исчезает, поскольку он убирает эти обесцвеченные патлы со своих глаз.
– София?
– В последний раз, когда я проверяла, так и было, – закрываю дверь позади себя, оставляя маленькую щель, и присоединяюсь к нему. Его плечи расслабляются, поскольку он оседает вниз.
– Потрясающий вид.
Я не такая высокая, как он – вообще не высокая, даже для девушки – так что нос едва достает перил, когда я сажусь на колени, в то время, как Кайл достает до них подбородком. Но, несмотря на это, вид все равно открывается шикарный. Горизонт Бостона поднимается из−за реки Чарльз, приникая к прекрасной голубой выси. Лодки, оказывающиеся не более чем аморфными фигурами в отдалении, скользят мимо.
Кайл улыбается, а мои внутренности делают кувырок. Как же это раздражает!
– Действительно. Вот почему я здесь. А что насчет тебя?
– Мне было любопытно.
– Ох, – он опирается подбородком на перекладину. – Я удивился, когда увидел тебя здесь. Мы были бы в глубоком дерьме, если бы нас спалили.
– Я бы и не заметила тебя, если бы не посмотрела наверх.
Он прищуривает глаза:
– Большинство людей так не делают.
– Я всегда делаю. Особенно когда пытаюсь выяснить, из каких мест могут следить за мной
– А я надеялся, что ты пришла поговорить.
Мы оба перемещаемся дальше в башню, поскольку группа чаек парит слишком близко.
Усаживаюсь поудобнее, опираясь на сумку, и меня интересует только один вопрос: получу ли возможность установить камеры сегодня?
– Потребовалось время, чтобы выяснить, в какую дверь нужно было войти, чтобы попасть сюда, поэтому, полагаю, ты искал в такое место, где никто не смог бы тебя достать. Думаю, ты не очень−то хочешь с кем−то разговаривать.
– Ты права. Но я бы поговорил с тобой.
– Ты и так говоришь со мной.
– И опять ты права, – Кайл борется с ветром, развевающим его неидеально прокрашенные волосы. Если присмотреться, то можно разглядеть несколько прядей черного цвета.
– Думаю, это хорошо.
Неосознанно заправляю собственные волосы за ухо.
– Так и есть. Так ты взломал замок, чтобы попасть сюда, или же повезло, как и мне, и ты нашел дверь незапертой?
Он усмехается и достает из кармана ключ.
– Не нужно взламывать замок, если ты знаешь, где прячут запасной ключ.
– Ага. Так это то, из−за чего тебе необходимо было в библиотеку пораньше?
Он делает невинное лицо.
– Может быть. Но я стащил ключ не для того, чтобы похвастаться.
– Нет, сразу видно, что ты не из хвастунов. Ты ужасно скромен даже со своей оценкой по физике, – я закатываю глаза. – Итак, давай посмотрим, на тебе сейчас видит воровство ключа, взлом и проникновение. С твоими математическими навыками, уверена, ты можешь и банковские карты считывать. Какие еще криминальные наклонности у тебя есть?
– Никаких, о которых я был бы в курсе. А у тебя?
– То же самое, – плюс к перечисленному еще несколько сотен других уловок, о которых ему точно не следует знать, хотя ни одна из них точно не является преступной.
Момент тишины между нами превращается в приятное затишье. Смотрю на колокол, делая вид, что это меня интересует, когда на самом деле просто пытаюсь не смотреть на Кайла.
Вокруг верхней части колокола обнаруживаю надпись, кажется, на латыни. Никто не удосужился дать инструкции на латинском языке. Возвращаясь домой, пытаюсь определить язык, на котором была сделана надпись, и в итоге оказывается, что он принадлежит к кучке этнических групп. Языки этих групп единственные, которым кто−либо не удосужился научить меня. Хотя я и не против поучить латынь. Может быть, буду учить сама, пока нахожусь здесь. КиРТ предлагает занятия и по нему, естественно.
Кроме того, что я вообще не должна посещать дополнительные занятия. Занятия – совсем не мой приоритет. Сбор информации – как раз то, чем я должна заниматься, но не занимаюсь, пока Кайл здесь. Он вне подозрений. Пока что. Может быть, когда соберу какую−нибудь полезную информацию, то буду думать по−другому, но из восьмисот семидесяти семи возможностей, у Кайла, лишь 0,001% шанса быть Х.
Кайл переступает с ноги на ногу.
– Так… я совсем ничего о тебе не знаю. Где ты училась до КиРТа?
Ох, дерьмо. Личные вопросы. С огромным количеством людей на обеде и ланче и с болтливой Одри мне удалось избежать этой темы, но не с Кайлом. Отчасти это было везение. Отчасти запланировано. Разговоры с Кайлом становятся слегка опасными. Так что я колеблюсь, играя с манжетом на толстовке.
– В другой школе, – отвечаю, наконец.
– Действительно? Никогда бы не догадался, – он слегка меня толкает, и я краснею. – Какая школа? Где?
У меня есть специальная легенда для таких случаев, подтвержденная документально. Но ложь не хочет слетать с языка так же легко, как с теми, кто спрашивал до этого. В Кайле есть что−то. Или это во мне появляется нечто, когда я с Кайлом. Эмоции не всегда такие возвышенные, какими их все видят.
– Небольшой колледж в Пенсильвании, – говорю я в итоге, стремясь быть максимально расплывчатой и правдивой, насколько это возможно. – Ты, наверное, никогда не слышал о нем. Очень отличается от КиРТа.
– Как так?
Я сворачиваю и повторно разворачиваю манжеты, пытаясь создать идеальную складку.
– Она ориентирована на технологии. Больше по науке и компьютерам. Я решила, что все это не для меня. Вот, почему я здесь. А что насчет тебя? Ты откуда?
Кайл потягивается, повернувшись лицом к небу.
– Отовсюду. Родители часто переезжают. Вот почему мне здесь очень нравится. Это стало единственным стабильным местом в моей жизни.
– Ты не любишь переезды? Я бы хотела путешествовать, – это правда. Именно поэтому, переезд в КиРТ не был для меня проблемой. Я хотела этого. В один прекрасный день я увижу большую часть мира, ту, что даже не могу и представить, но сейчас, считаюсь слишком неопытной. Мне нужно больше тренироваться, чтобы совершенствоваться, а я считаю это безумием. Я тренировалась всю свою жизнь. Если девятнадцать лет не могут подготовить для миссии, то ничто не может.
Беспокойство подступает к желудку. Дома есть люди, которые думают, что я никогда не буду готова. Что вся наша программа подготовки – ошибка.
Я должна доказать их неправоту ради нашего же блага. Кайл пожимает плечами, а я возвращаюсь обратно в реальность.
– Мне нравится ходить в новые места, но и это надоедает через некоторое время. Я просто рад, что не придется больше постоянно менять школы. Эта необходимость начинать все сначала каждый год порядком мне поднадоела. Не могу дождаться поступления в колледж.
– Да, – острая боль пронзает меня, когда думаю об этом. Чувство вины за тех, кого оставила позади, и за то, что Кайл заставляет меня чувствовать. – Но, возможно, это не всегда плохо. Для меня это новый старт.
Для меня как Софии. Хотя странно, что я начинаю это любить.
Кайл опускает взгляд, чтобы посмотреть на меня.
– Да, понимаю. Здесь, в КиРТе, я словно стал другим. Этот я отличается от меня домашнего. Думаю, это делает меня странным.
– Возможно, но я не скажу тебе этого, если ты не скажешь мне.
– Заметано. И я не скажу, что ты прокралась на колокольню, если и ты не скажешь, что я прокрался.
Я смеюсь.
– И это заметано, но мы должны будем согласовывать расписания, таким образом, что не будем приходить сюда в одно и то же время.
– Надеялся, ты скажешь, что мы должны скоординировать действия так, что мы будем незаметно подкрадываться в одно и то же время.
Это может серьезно помешать моим планам. Плохая идея. Но все же соглашаюсь.
– Ну, можно и так.
– Хорошо, – Кайл придвигается ближе. – Так какие еще направления ты взяла? Чем еще ты занимаешься – спорт, музыка, пьяная езда на моноциклах?
Я смеюсь, не ощущая веселья. Правильно. Это вещи, которыми занимаются нормальные студенты. К счастью, Кайл не заметил моего фальшивого смеха. К сожалению, придется лгать снова.
Глава 3
Одиннадцать недель назад.
Надеюсь, я не застряну в КиРТе навсегда. Хотя я уже и начинаю привыкать к однообразной и утомительной жизни здесь, но прекрасная возможность, наконец, сдвинуться с мертвой точки в задании предоставляет мне шанс быть полезной.
Средство, о котором идет речь – не очень хорошо известное, но весьма полезное химическое оружие под названием АнХлор. Около пяти процентов населения имеют врожденную устойчивость к нему. Это значит, что из восьмисот семидесяти семи студентов КиРТа, которые могли бы быть Х, только у сорока четырех не будет симптомов, если те подвергнутся его воздействию.
И я в их числе, иначе бы не смогла использовать его.
Все, что я знаю, это то, что Х может быть один из тех природно−устойчивых сорока четырех, или нет, но это маловероятно. Потому что Х это Х. Моя самая главная зацепка насчет личности Х ясна: если Х не устойчив, он или она восстановится от воздействия быстрее нормального человека. Так что, воздействие АнХлора значительно сузит круг поиска. Если повезет, он может направить меня прямо к Х. Тогда миссия могла бы завершиться сегодня. Все, что нужно сделать – это распространить АнХлор по тренажерному залу во время митинга во второй половине дня.
Вот и все.
Ничего страшного.
Тогда почему я еле волочу ноги?
АнХлор, который я принесла, даже не настоящий. Это скорее его упрощенный вариант. Он быстро рассеется, и раздражение, которое он вызовет, спадет достаточно быстро. Нет причин колебаться. Нет причин, кроме той, что я собираюсь испортить людям день.
Морщась, поправляю мешок АнХлора, который застрял в рукаве свитера, вниз к руке, открываю его и тщательно размельчаю несколько кристаллов вдоль трибун. Колебание может быть смертельным. Кто−то пытается разрушить жизнь Х. Конечно, все остальные в КиРТе могут иметь несколько незначительных неудобств: сорванное собрание черлидеров или временные химические ожоги.
Ведь это собрание не такое уж и важное, да? Я никогда не была ни на одном, но идея данногоо мероприятия кажется глупой. В этой школе так много странных, бесполезных вещей, которыми занимаются люди: черлидерство, матчи, онлайн−игры или просмотр дурацкого телевизора. Словно, никто не обращает внимания на серьезные проблемы, происходящие в мире.
Иногда я раздражаюсь на людей из−за этого. В другое время – мне их жаль. В оставшееся – завидую их беззаботному безразличию. Затем – раздражаюсь на себя.
Регулируя сумку с помпонами в руках, продолжаю свою полезную, но глупую и тайную, необходимую задачу. Раскладка помпонов на трибунах – отличное прикрытие для распределения АнХлора, но я все еще должна быть осторожна. Внимательно оглядываясь за плечо, распределяю тоненькую линию химиката вдоль нижнего ряда трибун. Никто не обращает на меня внимания, и я работаю быстро, стремясь избавиться от улик.
Одри присоединяется после того, как я заканчиваю посыпать трибуны и запихиваю мешочек с АнХлором обратно в рукав.
– Юхууу, собрание черлидеров, – при этом она морщит лицо.
– Объясни, почему мы снова здесь?
– Поддержать нашу новую замечательную футбольную команду, конечно же. Они еще совсем малыши. Им нужна поддержка.
«Они еще совсем малыши» значит, что футбольная команда существует всего лишь три года. Видимо, КиРТ не всегда был таким. Когда я читала о школе перед приездом, то была поражена тем, насколько он отличается от других колледжей. Никакой греческой системы и, до недавнего времени, ни одной футбольной команды. У школы имелась репутация лишь за счет академической строгости, и то, что она находилась так близко к Гарварду и МИТ (Массачусетский Институт Технологий) создавало конкурентоспособность.
Но школа сдалась под давлением студентов и выпускников и снижающимся количеством вступительных заявок несколько лет назад. Поэтому КиРТ присоединился к разряду практически каждого второго колледжа, и тогда уже появилась первая футбольная команда. Собрание черлидеров появилось, как способ поднятия школьного духа. Одри ввела меня в курс дела даже раньше, чем сама записалась.
Одри упирает руки в бока.
– Разве ты не ощущаешь это волнение?
Обязанность студенческого совета – подготовить спортзал, поэтому Чейз, являющийся старостой второкурсников, собрал небольшую группу помощников. Большинство его друзей не в восторге от дополнительной работы, но я жутко счастлива, ведь появилась прекрасная возможность испытать АнХлор. Применение его в столовой не было бы таким идеальным, ведь люди уходят и приходят слишком хаотично. И желательно, чтобы в запасе было время понаблюдать за эффектом, что делает собрание черлидеров идеально подходящим. Я также знаю от Одри, что присутствие на собрании всегда высоко ценится, ведь школа выдает всевозможные «бесплатные вещи» – скучные штуковины, вроде школьных футболок, а также подарочные карты в местные кофейни и рестораны.