Лев Львович Толстой
ОПЫТ
МОЕЙ ЖИЗНИ
Часть I
Подготовка текста и публикация в интернете:
Y. P. LeoNet (Yasnaya Polyana – Тulla, Nov. 2015, Apr. 2016).
Рекламно-ознакомительные фрагменты книги.
Неизвестный Лев Толстой
(Предисловие публикатора)
В литературных кругах начала XX века его знали как графа Льва Толстого-сына или графа Льва Толстого-младшего. И никто не догадывался, какой болью отзывалось это уточнение в душе самолюбивого автора. Единственный из детей Л.Н. Толстого, избравший профессию литератора, он был обречён всегда оставаться в тени великого отца. Двух Львов Толстых в истории культуры быть не может. Имя, данное родителями «на счастье», в реальной жизни стало источником недоразумений, горестей и обид.
Среди его портретов и фотографий есть несколько особенно показательных. На одном снимке изображён сын-студент Лев Львович, самый красивый, очень похожий на мать [1]. А с портрета И.Е. Репина, сделанного в апреле 1905 года, на зрителя смотрит измученный жизнью надломленный человек, многое утративший из юношеских надежд и очень мало что получивший взамен [2]. Между ними пролегла целая жизнь, в которой притягивание к отцу и отталкивание от толстовского учения заняло почти всё время, что было щедро отпущено Л.Л. Толстому.
Он родился на излёте весны, 20 мая 1869 года в Ясной Поляне, и первые его детские воспоминания так или иначе связаны с родным гнездом, нежностью и заботой домашних. Позднее он воссоздал многое из того, что он испытал в первые двенадцать лет жизни, в книге «Яша Полянов: Воспоминания для детей из детства», -- на мой взгляд, лучшем из всего, что он написал за свою долгую и мучительную жизнь [3]. Одно из лирических отступлений в ней звучит так:
«Когда я пишу эти воспоминания, мне всё кажется, что я помню не только, как Петю и других моих братьев купали в ванне, присыпали жёлтым порошком, пеленали, кормили, но и меня самого. Мне всё кажется теперь, что это я сам лежал на коленях матери и сосал её тёплое, сладковатое молоко. Она с любовью наклоняется надо мной и внимательно разглядывает. А я так занят моим делом, так старательно втягиваю в себя вкусное молоко, что не хочу отрываться, и всё-таки приятно сознаю, что мать занимается мной и с любовью меня изучает.
Неужели я не помню того обидного, горького чувства, когда хочешь шевельнуть ручонками, а не можешь, потому что ужасные пелёнки туго стянули тебя? Когда хочешь пожаловаться на что-нибудь, пищишь и ворочаешься, а тебя не слышат и не понимают? Неужели я не помню, как в те редкие минуты, когда меня распелёнывали, я начинал брыкаться и радоваться и захлёбываться от наслаждения при чувстве данной мне короткой свободы? А эти вечера, тёмные осенние вечера, когда горит, бывало, лампочка в нашей детской, заслонённая зеленым абажуром, и всё тихо-тихо кругом в доме. Няня сидит за столом в своём углу и вяжет чулок. Я лежу у мамана коленях и сладко дремлю. Мама о чём-то вполголоса переговаривается с няней. Боже, как я любил эти дорогие мне голоса, всегда заботливые и немного печальные, как чувствовал их и как мне хотелось, чтобы этим двум людям всегда было хорошо на свете! Но если я ошибаюсь, и это был не я на коленях у матери, и если я смешиваю воспоминания позднейшие с прежними, то, вероятно, это потому, что я часто видел, как мама по вечерам кормила других моих маленьких братьев, и часто представлял себя на их месте. По тому же самому мне кажется теперь, что я помню, как я выучился ходить, как выучился выговаривать первые слова, как выучился есть с ложечки.
Я давно уже ползаю на четвереньках по всей комнате, встаю иногда на ноги, но ещё боюсь ступить больше двух шагов, если нет передо мной протянутых рук. К нам в детскую входит мама. Няня хочет показать ей мои успехи и заставляет идти. Я стараюсь изо всех сил не осрамиться перед мама и, сам встав с пола на ноги, бегу к няне. Она отступает от меня, всё время протягивая мне руки, и я незаметно пробегаю через всю комнату и падаю в нянины объятия. Мама подбегает ко мне, и поднимает к себе на руки, и целует, и нежно меня ласкает. А я с любовью повторяю её имя. Что же это? Воспоминание или воображение? [4]
Этот вопрос не раз возникает при чтении сочинений Л.Л. Толстого[5].
Сознание избранности пришло к нему довольно рано. Едва переступив порог классической мужской гимназии Л.И. Поливанова в Москве, он стал подписываться, как отец, словно пробуя, примеряя на себя эту ношу: «Лев Толстой». Ещё не вполне понимая, как странно выглядит это сочетание применительно к мальчику в гимназической форме, он 25 cентября 1884 года в письме к матери пояснил: «Л. Толстой» -- ужо так я расписываюсь в журнал<е>, когда я дежурный в классе [6].
А в феврале 1902 года, будучи уже весьма известным литератором, он был вынужден поместить в журнале «Ежемесячные сочинения», параллельно с главами своего нового произведения, разъяснение:
«Письмо Льва Толстого-сына.
Автор романа “Поиски и примирение” по поводу подписи своей Лев Толстой-сын просит вас напечатать следующее его примечание:
“Некоторым читателям, м.б., непривычна и несимпатична почему-либо эта моя подпись. Но я должен был заменить ею прежнюю: Л.Л. Толстой, потому что за границей эту последнюю подпись часто смешивали с подписью моего отца, что порождало нежелательные недоразумения”» [7].
Таков был итог первого десятилетия его литературной жизни. Современники называли его по-разному: Н.С. Лесков -- Кит Китычем, Львом вторым; В.В. Стасов и А.С. Суворин -- Тигром Тигрычем [8]; журналисты позднее упражнялись в остроумии, безжалостно и метко именуя его то Львом Толстым маленьким, то Львом Толстым нововременским, то Тигр-Тигрычем Соскиным-Младенцевым [9]. Но в глазах тех, кто по-доброму, снисходительно относился к нему, он был не только Л.Л. Толстым, но прежде всего, как писал Лесков молодой писательнице В. Микулич, «сыном любимого Вами Великого человека и нашего общего друга» [10].
С 1878 года Л.Л. Толстой пробовал вести дневник. Первые записи его не сохранились, и мы знаем о них только из упоминаний его старшей сестры Т.Л. Сухотиной-Толстой [11]. Позднее дневник Л.Л. Толстого лёг в основу его книги воспоминаний «Опыт моей жизни», работу над которой мемуарист не прекращал вплоть до своей смерти в 1945 году.
В лучших сочинениях Л.Л. Толстого читателя подкупала искренность автора, живая интонация, достоверность ситуаций, образов и картин. Всё это делает книгу воспоминаний Л.Л. Толстого по-своему уникальным документом. Автор не пытается обелить себя, с редким мужеством воспроизводит самые опасные эпизоды, в том числе и споры с отцом летом 1910 года, когда он, не раздумывая, однозначно принял сторону нежно любимой матери, по существу, не заметив душевной болезни С.А. Толстой [12].
Через несколько месяцев после смерти отца Л.Л. Толстой в Париже, где он с 1909 года учился у О. Родена, начинает рисовать и лепить Л.Н. Толстого. Этот бронзовый скульптурный портрет великого писателя широко известен не только в России, где он был показан осенью 1912 года на выставке в Петербурге вместе с бюстом С.А. Толстой, но и в Америке, где Л.Л. Толстой побывал весной 1911 года и подарил бронзовый бюст отца музею Метрополитен в Нью-Йорке.
Вообще образ отца не давал больному воображению Л.Л. Толстого покоя, и он рисовал и лепил его вновь и вновь. Складывается впечатление, что руки Л.Л. Толстого были гораздо умнее его непутёвой головы. Там, где литератор полемизировал с учением Толстого, скульптор и художник словно стремился искупить грехи того последнего лета 1910 года. Он рисовал отца с кричащим ртом и пронзительными глазами -- таким, каким, вероятно, запомнил его в те дни перед своим отъездом из Ясной Поляны [13].
В книге воспоминаний, как и в 1918 году на страницах издаваемой им газеты «Весточка» [14], Л.Л. Толстой и продолжает свою полемику с отцом, и ищет в толстовском учении нечто такое, что раньше было понятно одним лишь «тёмным», а теперь вдруг оказалось жизненно важно и для него самого.
Передавая мне рукопись воспоминаний Л.Л. Толстого, его сын и душеприказчик Никита Львович Толстой (1902-1992) особо подчеркнул: «Папа просил, чтобы мемуары были полностью изданы в печати, в назидание потомству» [15].
Прошло почти два десятка лет, но книга так и не нашла своего издателя, хотя ее научно-биографическая и историко-литературная ценность очевидна. Она дополняет наше представление об атмосфере яснополянского дома, в чем-то корректирует его и во многом позволяет по-новому взглянуть на семейную драму Толстых.
Благодарю сотрудников Государственного музея Л.Н. Толстого в Москве, мемориального музея-усадьбы «Ясная Поляна», отдела рукописей Института русской литературы (Пушкинского Дома) Российской Академии наук, отечественных и зарубежных коллег, без деятельной помощи которых настоящее издание не могло состояться.
Особая признательность и благодарность профессору Г.В. Краснову, много лет назад открывшему для меня семейный круг Л.Н. Толстого; профессору М.Г. Соколянскому (Любек) за помощь в расшифровке отдельных мест в тексте; профессору Такаси Фудзинума, в чьем переводе публикуются отклики японской печати на пребывание Л.Л. Толстого в стране восходящего солнца зимой 1917 года; другу шведских потомков Л.Л. Толстого, переводчице Т.Л. Балдовской; редактору Н.Л. Панкратовой, терпеливо работавшей с рукописью, пока издательство «Согласие» не прекратило своего существования.
Мемуары Л.Л. Толстого печатаются по авторизованной машинописи с обширной рукописной правкой, присланной мне для работы и публикации в России Сергеем Михайловичем Толстым (1911-1996) и переданной мной на хранение в Государственный музей Л.Н. Толстого в Москве (ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого).
Валерия Абросимова
[1] См.: Ганзен П.Г. Пять дней в Ясной Поляне (В апреле 1890 г.) // Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников: В 2-х томах. М.: Худож. лит., 1978. Т. 1. С. 456.
[2] И.Е. Репин неоднократно писал Л.Л. Толстого, но портрет 1905 года считается одной из лучших работ художника. - См.: Немировская М. Портреты И.Е. Репина: Графика. М.: Искусство, 1974. С. 76-81, 115-117; Грабарь И. Репин: Монография: В 2-х томах. М.: Наука, 1964. Т. 2. С. 170. См. также: Илья Ефимович Репин: 1844-1930: К 150-летию со дня рождения: Каталог выставки. М., 1994. С. 197; Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным // Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 147-171.
[3] Эта книга Л.Л. Толстого первоначально печаталась в журнале для детей «Родник» (СПб., 1898, №№ 1-5), потом вышла отдельным изданием (М., 1899). В начале 1906 года книга была переиздана с рисунками А.К. Бальдингера (СПб.; М.: Издание Т-ва М.О. Вольф. [Б.г.]).
[4] См.: Толстой Л.Л. Яша Полянов: Воспоминания для детей из детства. Изд. 2-е. СПб.; М.: Издание Т-ва М.О. Вольф. [1906]. С. 99-100.
[5] Первые рассказы Л.Л. Толстого появились в 1891 году под псевдонимом. Ц См.: Львов Л. Любовь // Книжки «Недели»: Ежемесячный литературный журнал. СПб., 1891.
[6] Отдел рукописей Государственного музея Л.Н. Толстого в Москве (в дальнейшем ОР ГМТ). Архив С.А. Толстой, п. 103, № 13766. Л. 1 об. Автограф. Курсив мой. - В.А.
[7] См.: Ежемесячные сочинения: Лит. журнал И. Ясинского. СПб., 1902, № 2. С. 238.
[8] Кит Китыч, Тигр Тигрыч -- по аналогии с насмешливым обращением к одному из персонажей комедии А.Н. Островского «В чужом пиру похмелье», богатому купцу Титу Титычу Брускову.
[9] С 1898 года Л.Л. Толстой переписывался с А.С. Сувориным, время от времени посылал в «Новое время» свои рассказы и переводы, а с 1903 года печатался в газете регулярно, особенно в период русско-японской войны и революции 1905 года. - См. об этом подробнее: «Время идет интереснейшее» (Письма Л.Л. Толстого к Николаю II) /Публикация В.Н. Абросимовой и С.Р. Зориной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год. СПб.: Акад. проект, 1996. С. 98-168.
[10] См.: Микулич В. Письма Н.С. Лескова // Литературная мысль: Альманах. Л., 1925. Отд. II. С. 267.
[11] См.: Сухотина-Толстая Т.Л. Дневник. М.: Правда, 1987. С. 14.
[12] Этот фрагмент мемуаров опубликован. - См.: Толстой Л.Л. Опыт моей жизни // Наше наследие. М., 1991, № 5. С. 83-97.
[13] Один из таких рисунков Л.Л. Толстого был опубликован в юбилейном году. - См.: Иллюстрированная Россия. Париж, 1928, № 6. С. 2.
[14] Первый номер газеты вышел в Петрограде 24 августа 1918 года. Последний, десятый номер - 6 сентября 1918 года. Приступая к изданию газеты в смутное время, Л.Л. Толстой писал: «Весточка» хотела бы иногда напоминать читателям великие мысли великого искателя правды. В каждом номере мы будем помещать мысли из «Круга чтения» в его память (№ 1. С. 4). Фрагменты печатались с подзаголовком «Свод мировой мудрости и завещание духа Льва Николаевича».
[15] Из письма ко мне Н.Л. Толстого.
*****
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вместо предисловия
В о всей моей жизни больше всех людей я любил мою неоценённую мать.
Она плакала, молилась и благословляла меня, когда тринадцатимесячным ребенком отнимала от груди и записала тогда в своем дневнике, что, прощаясь со мной, жалела меня больше всех остальных детей (1).
Её благословение и моя любовь к ней воодушевляют эту работу, которую посвящаю её памяти (2).
Я разделил эти мемуары на три книги. В двух первых я описываю в широких штрихах главные события и впечатления моей жизни, в третьей -- «Lungarno»(3) -- я излагаю мои взгляды на более других интересовавшие меня в течение жизни вопросы.
(Tous droits reserves par l’Тauteur pour tous les pays, la Russie des Soviets inclue*).
Л.Л. Толстой
*) Авторские права сохраняются во всех странах, включая Советскую Россию (фр.). -- Прим. Л.Л. Толстого.
[Комментарии:
1. 5 июня 1870 года Софья Андреевна Толстая (урожд. Берс; 1844-1919) сделала в дневнике такую запись: «Сегодня 4-й день, как я отняла Лёвушку. Мне его было жаль почти больше всех других. Я его благословляла, и прощалась с ним, и плакала, и молилась. Это очень тяжело, этот первый полный разрыв со своим ребёнком. Должно быть, я опять беременна. С каждым ребёнком всё больше отказываешься от жизни для себя и смиряешься под гнётом забот, тревог, болезней и годов». – См.: Толстая С.А. Дневники: В 2-х томах. М.: Худож. лит., 1978. Т. 1. С. 83.
2. «Лев Львович в своих воспоминаниях защищает мать. Он ее яснополянский “рыцарь”». – См.: Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Избранное. Петрозаводск, 1992. С. 323.
3. Книга III писалась в отеле «Люнгарно» на набережной реки Арно во Флоренции].
КНИГА 1
Глава 1
Род Толстых. Родители и я. Моё рождение. Няня и мать. Братья и сёстры
У важайте, почитайте и узнавайте тех, кто были вашими предками. Усилиями и страданиями они дали вам лучший в мире дар -- дар жизни.
Ваша семья и ваш род, выросшие в той же стране и на той же почве, где родились вы, жили и боролись не для того, чтобы вы были ничтожнее, слабее и несчастнее их, а для того, чтобы во всех отношениях вы стали совершеннее и воспользовались их знаниями и опытом.
Чтите предков ваших, они были героями жизни, какими хотели, чтобы были и вы.
Нужно ли подчёркивать, что сила всякой нации в почитании рода, -- предков, родителей и семьи, и на ней держится её единство и могущество? В России, как и в большинстве других европейских стран, идея рода утрачивается под наплывом массы смешанных национальностей, затопивших древние родовые поколения.
Между тем, что может быть важнее для развития жизни личности и народа, сохранения в целости их старинных родовых корней, первые отпрыски которых объединили и создали государство, и что может быть естественнее для человека, как не почитание этих родов из поколения в поколение, в стремлении продолжать их и совершенствовать?
Я, конечно, не говорю о культе предков исключительно дворянских родов. Он одинаково важен для всех людей, всех классов потому, что существуют аристократии: крестьянская, рабочая, купеческая и другие, и вот они одинаково должны чтить своих предков.
В русском энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона можно найти длинный ряд имён Толстых, так или иначе отмеченных русской жизнью и историей (4).
[4. См.: Энциклопедический словарь / Издатели Ф.А. Брокгуаз, И.А. Ефрон. СПб., 1901. Т. XXXIII. С. 461-462].
Полководцы, государственные деятели, писатели, поэты, артисты, -- они оставили свой след во многих областях и на многих поприщах жизни.
Существуют два тома русских дворянских родов, со всеми женскими линиями, в которых помещено родословное древо Толстых, вплоть до моего отца Льва Николаевича (5).
[5. См.: Дворянские роды, внесённые в общий гербовник Всероссийской империи: В 2-х частях / Составил гр. А.А. Бобринский. СПб., 1890. Ч. I. С. 369-375].
Этот род, или «клан», вошедший в жизнь России из глубины веков, -- в сущности, не род, а целая отдельная, не похожая на других, раса, сохранившая свои особенности и до сих пор. За редкими исключениями Толстые оберегли себя от влияний кровей, которые могли бы значительно видоизменить главные черты их характера, и до 22-го своего поколения остались теми же Толстыми, какими были раньше.
Общепринятая версия та, что начало толстовского рода надо искать с 1353 года, когда «некий муж честный» по прозвищу Индрис из «Индроса» -- «выехавший из немец», «из цесарской земли» прибыл в город Чернигов (6).
[6. Л.Л. Толстой цитирует «Энциклопедический словарь ». Т. XXXIII. С. 461].
Что именно означает эта запись, установить в точности нелегко. Наш предок пришел в Россию из Индроса, может быть, из Швеции, так как в этой стране было целое племя, называвшееся когда-то “россами”, от которых, по мнению некоторых историков, Россия взяла своё имя. До сих пор побережье Балтийского моря к северу от Стокгольма называется Roslagen(7) -- это восточные шхеры Упландии, из которых, направляясь на Восток, выплывали древние викинги.
[7. Русляген находится к северу от Стокгольма в провинции Упланд. – См.: Швеция – страна путешествий и промышленности. [Стокгольм, 1915]. С. II].
Граф С.М. Толстой-Милославский(8), занимающийся в настоящее время исследованием происхождения рода Толстых, утверждает, что нашёл документы, по которым можно точно доказать, что Индрис был прямой потомок графа Фландрского, жившего в VIII веке(9). По этой версии, мы, стало быть, вышли из древней Бельгии или северной Франции.
[ 8. Толстые породнились с Милославскими в середине XVII века. – См.: Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoy’s genealogy and origin. [Alicante], 1991. Р. 11.
Сергей Михайлович Толстой-Милославский (1892-1938) не завершил работу над родословной. Рукопись ее в начале 30-х годов была известна в толстовских кругах за границей. – Ibid. P. 198-200.
9. «Согласно некоторым историческим источникам, Индрис был в действительности граф Анри де Монс, отпрыск старинного графского рода Фландрии; в эпоху крестовых походов, после окончившейся неудачей экспедиции на Кипр, он отправился в Россию. Его правнук Андрей Харитонович получил прозвище Толстой, то есть «дородный, сильный». – См.: Толстой и Толстые: Очерки из истории рода: Альбом //Автор текста С.М. Толстой. Пер. с фр. М.: Сов. Россия, 1990. С. 12-25. См. также: Толстой С.М. Древо жизни: Толстой и Толстые. М.: Слово, 2002. С.30-32; Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoys... Р. 1-3, 189-192, 205-206.
Не все биографы Л.Н. Толстого придерживаются этой версии. В частности, его бывший секретарь, Николай Николаевич Гусев (1882-1967) считал этот рассказ недостоверным. – См.: Гусев Н.Н. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1828 по 1855 год. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 7, 613-618].
Как бы то ни было, но дальнейшие потомки Индриса, уже по историческим источникам, произошли от его правнука Андрея, который переселился в Москву при Великом князе Василии Тёмном(10) и за свою толщину получил прозвище Толстого.
С этого времени линия идёт уже беспрерывно, и мой отец числится от первого Толстого в двадцатом, а мы в двадцать первом поколении от Индриса(11).
[10. Василий II Тёмный (1415-1462) – великий князь Московский с 1425 года. Он вёл длительную войну с удельными князьями, был ослеплен одним из них (отсюда его прозвище), но при поддержке дворянства и горожан взял верх над удельными князьями и ликвидировал большую часть княжеских уделов.
11. Именно так описаны Толстые в кн.: Tolstoy-Miloslavsky D. The Tolstoys... P. VII, 205-206].
Жизнерадостные и жизнеспособные, вспыльчивые, храбрые, самолюбивые и самонадеянные, эгоисты, каких мало на свете, практичные, но мечтатели -- Толстые обладают двумя великими качествами: у них светлые, ясные головы и чувствительные, нежные сердца, чуткие ко всему благородному и доброму. В каждом из них вы найдёте то или другое, а то и оба качества. Но много нужно каждому Толстому воевать со своими пороками и недостатками, много каждый из них страдает из-за них, не всегда в силах справиться со своим страстным нравом. Всё же они обыкновенно выходят победителями из трудностей и внутренней борьбы, благодаря вложенным в них духовным силам. Одарённые любознательностью и наблюдательностью, они вечно бодрствуют умственно. Страстно любя женщин и детей, они хорошие семьянины и понимают и любят русский народ, с которым сжились веками. Способные в той или другой области, они музыкальны и, за редкими исключениями, хорошие государственные деятели.
Читатель увидит дальше, что, говоря о наследственности, я приписываю первостепенное влияние на неё женским линиям человечества. Без талантливых и сильных матерей нет ни гениев, ни выдающихся людей.
Поэтому в роду Толстых и с самого его начала надо искать также и то женское влияние, и тех выдающихся женщин, которые дали ему жизнеспособность.
Кто были наши родоначальницы VIII, IХ, Х, ХI веков и раньше? Найти их и узнать о них подробнее предоставляю будущему, и я думаю, что это исследование не без интереса.
В наше трудное время немногие из Толстых остались в России; большинство же их разбросано по всему свету, и, хотя почти все нуждаются материально и бедствуют всячески, никто из них не потерял главного своего облика, -- светлого и бодрого отношения к жизни.
Должен сказать, что мировая слава Льва Николаевича породила во всём свете целый ряд самозванцев Толстых, которые раньше назывались другими именами(12). Так, например, есть Толстые в Вашингтоне (D.C.*) -- мясники и портные с их именами на вывесках. Кроме того, очень многие назывались и называются нашим именем в отдельных случаях для различных выгод. Сколько раз мы все слышали от разных людей, что они встречали или знали наших родственников там-то и там-то, где они никогда не были и не могли быть.
* District of Columbia (англ.) -- федеральный округ Колумбия (США).
[12. «Кроме рода Толстых потомства Индроса, существует еще несколько родов этого имени другого происхождения, которые в Гербовник не внесены». – См.: Дворянские роды, внесенные в общийгербовник Всероссийской империи … Ч. 1. С. 376].
Мне кажется, что закон каждой страны и международный закон должен был бы запрещать такое заимствование чужих имён, даже иностранных, раз не доказано, что дано на это согласие рода или что род этот окончательно вымер.
Такое воспрещение устранило бы множество путаниц, происходящих от фальшивых имён и псевдонимов, которые берут себе многие. Каждый род должен дорожить своим именем и должен был бы со своей стороны охранять его и преследовать всех тех, которые так или иначе им злоупотребляют. Следовало бы не только запретить заимствование чужих имён для жизни, но и литературные и политические псевдонимы, которые также вводят людей в заблуждение. Почему надо называться Данте, а не Durante(13), Вольтером, а не Аrouet(14)?
Если люди достигли той или другой известности, называясь своими псевдонимами, то они и без них были бы известны, но и более понятны массам.
Насколько честнее и благороднее звучат собственные имена знаменитых людей(15).
[13. Данте Алигьери (Dante Alighieri; 1265-1321) происходил из старинного, но небогатого рода Дуранте. От частого употребления имени поэта и политического деятеля произошло его усечение.
14. Мари Франсуа Аруэ (1694-1778), остроумный сочинитель экспромтов и автор анонимного памфлета «В правление отрока», задевшего регента, герцога Филиппа II Орлеанского (Philippe d'Orleans; 1674-1723). В мае 1717 года Аруэ был заключён в Бастилию и провёл там почти год. В октябре 1718 года состоялась премьера его трагедии «Эдип», которая имела успех. Автор посвятил пьесу супруге регента, Франсуазе Марии Бурбон (урожд. де Блуа; 1677-1749), герцогине Орлеанской. Посвящение он подписал: Франсуа Мари Аруэ де Вольтер (Voltaire). Так называлось урочище, принадлежавшее семейству Аруэ. Этот псевдоним и стал настоящим именем писателя. -- См.: Новый энциклопедический словарь /Под общей редакцией К.К. Арсеньева; Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб. Б.г. Т. XI. Стб. 564.
15. Эта точка зрения сформировалась у начинающего литератора под влиянием немецкого философа Артура Шопенгауэра (Schopenhauer; 1788-1860). Шопенгауэр А. О писательстве и слоге /Перевод с предисл. кн. Д. Цертелева. СПб., 1893. С. 21-23. См. также примеч. 157].
Когда я родился, матери было 25 лет, отцу сорок, и он в расцвете сил и счастья писал своё лучшее, бессмертное сочинение «Войну и мир». В эти годы, удовлетворённый своей семейной жизнью и творчеством, среди окружавшей его русской природы и народа, весёлый, бодрый и полный надежд, он безгранично любил жизнь и в ней, на первом месте, мою мать.
Вместе они были бесконечно, СТРАШНО счастливы, и я родился в эту блестящую пору их жизней, в полдень одного благоухающего майского русского дня. Это странное событие произошло по старому стилю 20 мая 1869 года, а по новому 2 июня 1869 года, в знаке Близнецов. Отец не раз вспоминал этот день, потому что беспокоился за мать и за меня. Он говорил, что весенний день этот был необычайно красивым.
У матери до меня было два выкидыша, и потому, во избежание повторения несчастья в третий раз, ей было предписано до моего рождения лежать в продолжение пяти месяцев беременности.
Я появился на свет в дамском обществе, воспользовавшись моментом, когда доктор(16) и отец ушли гулять в лес «Чапыж»(17), а мать осталась одна с акушеркой Марьей Ивановной(18).
[16. Николай Андреевич Кнерцер (род. в 1833 году) -- тульский врач семьи Л.Н. Толстого.
17. Точнее, Чепыж -- часть древнего засечного леса, в котором деревьям более ста лет. «Чепыж -- это ближний к дому старый дубовый лес». -- См.: Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. М.: Худож. лит., 1981. С. 50.
Л.Н. Толстой очень любил прогулки в Чепыж, одно время там была построена избушка для занятий. -- См.: Никитина Н. Ясная Поляна: Путеводитель по заповеднику. Тула, 2010. С. 129-135.
Л.Л. Толстой писал название леса, как его произносили в семье. Ср. запись в Дневнике Л.Н. Толстого от 16 февраля 1859 года: «Видел один сон -- клубника, аллея, она, сразу узнанная, хотя никогда не виданная, и Чапыж в свежих дубовых листьях без единой сухой ветки и листика». -- См.: Толстой Л.Н. Полное (Юбилейное) собрание сочинений: В 90-та томах. М.: ГИХЛ, 1952. Т. 48. С. 20.
Курсив мой. -- В.А. В дальнейшем ссылки на это издание даются в комментариях так: ПСС, с указанием номера тома и страниц.
18. М.И. Абрамович].
Первыми моими привязанностями детства были мать и старая няня Марья Афанасьевна(19), от которой особенно пахло и у которой один палец был красный, когда-то обрубленный топором. Я любил няню и до такой степени, что одно время не мог себе представить, что я её переживу.
[19. М.А. Арбузова (умерла в 1884 году) - няня старших детей Толстых].
Отец так характеризует меня, трёхлетнего ребёнка в одном из писем к графине Александре Андреевне Толстой(20): «Хорошенький, ловкий, памятливый и грациозный. Всякое платье на нём, точно нарочно для него сшито. Делает всё, как другие, ловко и хорошо. Но ещё не совсем понимает» (21).
[20. А.А. Толстая (1817-1904) -- двоюродная тётка Л.Н. Толстого, с которой он был дружен долгие годы. См. о ней ниже.
21. В конце октября 1872 года Л.Н. Толстой писал о сыне “любезному другу Alexandrine”: «4-й Лев. Хорошенький, ловкий, памятливый, грациозный. Всякое платье на нём сидит, как по нём сшито. Всё, что другие делают, то и он, и всё очень ловко и хорошо. Ещё хорошенько не понимаю». -- ПСС. Т. 61. С. 334. Курсив Л.Н. Толстого.