Читая про жизнь капчинцев, похвалим одних, умилимся другими, не одобрим третьих, помянем усопших и пожелаем самого доброго ныне там живущим. В общем помолимся о всех. Жить бедно или богато в материальном плане – от нас зачастую не зависит, но что точно зависит от каждого, так это богатение в Бога. Но, опять-таки, упрочение в этом нетленном духовном богатстве зависит целиком от Бога, чтобы, не дай Бог, никто не думал, что он стоит в силе и правоте «сам по себе».
«Я – капчанка!» - восклицает мама. Дивное слово! «Откуда же такое название деревни – Капчино?» - спрашиваю ее. «Не знаю», - уже тихо ответила мама, - маленькие были, не спрашивали, а выросли, некогда спрашивать, работали много, не покладая рук»… Неужели никто уже не знает, отчего произошло название деревни Капчино? В этом названии непроизвольно слышится «кап-кап-кап» - слезы ли это или просто вода, много дождя, кто ж знает… «По капле дождь, а реки поит; реками море стоит» (русская пословица). Да и Русь-Матушка продолжает стоять своими деревнями, особенно такими великими, как Ферапонтово или Серафимовское Дивеево. И вообще, Россия, Москва и деревня – материнского рода, Богородичного. Там, где живут послушанием Христу и Божией Матери, там и города, и деревни и все стоит, живет полнокровной, осмысленной, а, главное, благодатной жизнью. А вот Лондон, Париж, Берлин, Нью-Йорк, не говоря о Риме, - все названия мужского рода… Естественно, что от различий, тем более в названии городов, женского или мужского рода в духовном деле ничего не зависит, но все же… Вспомним о всех четырех уделах Пресвятой Богородицы на земле – Афон, Киев, Дивеево, Иверия. Это и гора, покрытая монастырями, – символ устремления человека от греха к святости; это и бывшие пещеры, ставшие мужской Богородичной Лаврой в назидание всем остальным, что иноки – свет мирянам; это и женская Серафимо-Дивеевская Свято-Троицкая Лавра, вместившая в себя все благословления Божии; это и целая высокогорная страна, призванная стать в конце времен убежищем или цитаделью для гонимых антихристом, символизирующая будущее Царство Божие, в котором святые будут сиять наподобие разной высоты прекраснейших вершин.
Открываем «Толковый словарь великого живого русского языка» В.Л. Даля и нахожу сродные названию «Капчино» слова: «капа», «капочка», «капельники», «каплица». Возможно, от этого корня и произошло столь древнее название родной деревни, раз никто не может его объяснить сегодня? Итак, «капа» - «хлебная мера». Получается, хлебная деревня наше Капчино. А почему бы и нет. Ведь хлеб всегда был и есть и будет всему голова. Наверняка капчинцы издавна выращивали хлеб, особенно рожь. Да и странная деревня получается Капчино, если она по тому, что в ней были две церкви и часовня, должна бы называться селом, хоть и небольшим. Капчино – центр прихода во славу Успения Пресвятой Богородицы и мученицы Параскевы Пятницы, то есть в духовном плане воистину доставляющим всем верующим в Бога (а таковы в той или иной мере были все жители деревни) Небесный Хлеб – Христа с небес.
Слово «капочка» совсем предивно! Мне вспомнилось мамино восклицание – «Я – капчанка!» Так вот, «капочка» означает «милая», «сердечная»!
Речка быстра, вода чиста,
Берега крутые врозь.
Милый, любишь ты хорошую,
Меня, плохую, брось
Милый мой, пойдем домой.
Пойдем, моя картиночка.
Тебя угонят на войну,
Останусь сиротиночка
Вот и кончилась война.
Пошли ребята ротами.
Я своего дорогого
Встречу за воротами
Частушкой можно объяснить суть ситуации, в краткой, щадящей и подчас шутливой форме отразить жизнь в самых разных ее проявлениях. Частушка, скажут, это несерьезно. Но что серьезно в бурном и противоречиво развивающемся мире, где властвуют «похоть очес и гордость житейская»? Необидная частушка сбивает спесь, иронизирует над тем, что люди возвели в культ, и что на самом деле никакой цены, особенно в очах Божиих, не представляет. Частушка юродствует над возгордившейся самоценностью, обнажает то, что не решились бы высказать открыто в глаза
А как на Капчино в деревне
Ребята хороши:
На пробор волосья носят,
По пробору бродят вши
то есть, пусть не задаются, считающие себя красавцами и первыми ухажерами
Полюбить так полюбить
Паренька хорошего,
А такого нечего,
Который дремлет с вечера
А вот пример другой шутливой народной иронии и дипломатии
Самолет летит
Крылья втерлися
А мы не звали вас,
А вы приперлися
Безобидной частушкой обезоруживается высокомнящий о себе мир, совершающий унизительные и постыдные поступки с самым серьезным видом и равнодушный к христианским добродетелям.
Но простой крестьянский народ никогда не уставал верить, надеяться и любить. Припомнилась любимая частушки бабушки нашей Клавдии Васильевны Карасевой:
Любовь не в полюшке найдена,
Не на веточке висит.
Она у дроли мне дарена
Вот тут в сердечушке лежит
Любовь из сердца – вот главное, и не сколько плотская, преходящая, а духовная, вечная, а уж у кого какое сердечушко, тут пусть каждый смотрит за собой и в случае чего кается, исправляется и снова возвращается к истинно добрым сердечным чувствам.
Я любила тебя, миленький,
И ты меня любил.
У тебя сердце холодное
Скорей меня забыл
Холодное, не пламенеющее чистой любовью, сердце – источник всякого зла.
А духовное зло, как учит нас Святая Соборная Апостольская Православная Церковь во главе с Ее Господом Иисусом Христом и Пречистой Преблагословенной Богородительницей Госпожой Марией со всеми святыми и угодившими Святой Живоначальной Троице, невозможно победить без помощи Божией. От греховного хлада сердца может при нашем усиленном призывании имени Божия избавить благодать Святого Духа. И цель такой новой христианской жизни состоит уже не только в том, чтобы к себе привлечь любовь, но любить самому; любить, когда тебя не любят; любить, когда тебя ненавидят; любить Бога и ближнего своего, даже если весь остальной мир отступит от любви.
Милости, сердечности, состраданию, всему доброму и возвышенному учатся у самого простого, верующего в Жертвенную Любовь Христову православного народа, которые и составляют в собственном смысле «собрание» - «церковь». Церковь с ее храмами и приходами есть больница для нравственного очищения зараженной грехами и всякой неправдой человеческой души. Когда народ поет
С неба звездочка упала
И другая метится
Вы скажите, где больница
От любови лечатся
то, на самом деле, он прекрасно разбирается, каковы последствия плотской любви и каковы плоды любви истинно духовной. От духовной любви не лечатся, наоборот, она приобретается весьма нелегким трудом стяжания. Легче, конечно, распуститься, расслабиться и дать волю необузданным чувствам, а что потом? Не духовное ли опустошение и разлад души, вместо спокойной совести, сердечного умиления и реальной свободы в духе, когда все злое отметается, а все доброе с благодарением Богу принимается и усваивается трудолюбивой, непорочной жизнью. От необузданности по плоти и рождается тупая, несовершенная привязанность (наподобие наркотического средства) к земному и желание преуспеть среди других людей, и все это ради удовлетворения горячности крови и болезненного самолюбия.
Так и назовем нашу деревню Капчино – любимой Капочкой!
А вот не менее дивное и звенящее древнее слово - «капельники»! Длинный капельник означал лен-долгунец. А ведь в Капчино издавна растили и убирали русский лен. А как красивы, небесны поля цветущего льна! Привет, тебе бабушкина изба, виднеющаяся за цветущим льном!
Но больше всего наше внимание привлекло чудесные слова – «каплица», «капличка»! Они означают «часовню», «молельню», «божничку». Во всемирно известной Киево-Печерской Лавре есть уникальное, святое место – каплица над источником преподобного Феодосия Печерского выходца из славного города Курска. Крепкая деревня означает, что она является своего рода одушевленной молельней, каплицей, где ничего не предпринимается без молитвы и послушания Богу. Тогда многое в ней будет в лад…. Не доходя до капчинского погоста, справа под крутым берегом старуньи (бывшим руслом реки Колпь), можно обнаружить чистейшей воды родник. Возможно, источник раньше был освящен (до церквей было подать рукой) и угощал местных жителей святыней, но ныне здесь только высокие сосны-великаны, да изрядно заросший лес напоминают о былом величии. Но святой родник жив, и слитая воедино из капель вода продолжает радовать всех к нему приходящих в жаркое время года. В этом месте перед близкими крестами капчинского кладбища хочется помолиться или просто помолчать… Сколько воды утекло, сколько ушло красивых и честных людей, сколько родных и близких неподалеку упокоилось… Царство им Небесное и прощения грехов.
Мы не смогли точно определить, откуда произошло название деревни Капчино. Мы просто размышляли над этим былинным и таинственным названием, чтобы порадоваться за родную русскую деревню, которая стояла, стоит и будет стоять в веках. В небесной Вечной Книге Жизни записаны имена ушедших капчинцев. Они прожили не напрасно и завещали нам жить по-православному - в ладу с совестью, храня все доброе, родное, достойное «жизни будущего века».
«Двадцать четвертая изба – на кресту, окнами к огородам, дом небольшой, нормальный. Грибин Илларион, красавец, в жены взял Наталицу с Уйты, неуемный характер, девушки-то успели замуж повыходить за тех кто раньше с войны пришел – всех разобрали. Четверо детей – Садофий – муж нашей Капитолины Максимовны; Мария – вышла замуж за Васю-«еврейчика» и жили в Пушкино, жили не бедно, там и похоронены, у них, кажется, два сына; Петр – красавец и Анна – умерла рано подростком, руки длинные были, так работала. У них в избе было очень бедно, укрыться нечем. Илларион воевал еще в империалистическую войну и умер рано. Как только Наталица померла, дом продали, и его сейчас на этом месте нет.
Двадцать пятая изба – стояла повыше, очень старя, жила «Ванючиха» с дочкой, та была как бы не в себе. Домик в конце концов развалился, и они доживали век на скотном дворе в избушке. Дочка нанималась к Лине с Садофием нянчить Тамару, побиралась бедная, умерла рано в Бабаево, защитить было некому. Избы этой нет.
Двадцать шестая изба – небольшая, стояла ближе к дороге. Фирс и Марфа жили. Марфа – старшая дочь дяди Кирилла, родилась до империалистической войны. Фирс был отменный гармонист, У него гармошка не играла, а как-то заливалась даже, теперь так не играют, да и вообще гармошки не слышно в нынешнее время
Гармонист, гармонист
С кухни поварешка
Не бывать те на гулянье
Если б не гармошка
Гармонист какой красивенькой
В рубашке голубой
Я хотела познакомиться
Сказали занятой
Дети – Нина в Германии сейчас (сын у нее умер в Шексне), Валя в Череповце и Зина в Бабаево (дочь у нее в Череповце). Марфа и Клавдия наша однажды схватились прямо на колхозном собрании, устроили перепалку. Марфа обзывалась, а Клавдия ведь не умолчит, живо ответит.
Двадцать седьмая изба – Грибины Павел и Анна. Павел торговал железом. Лавка-закуток была – грабли, лопаты и прочий мелкий инвентарь. Видимо за это и забран в 1937 году во время репрессий. Сын Василий убит в Великую Отечественную войну. Дочь Зина в Бабаево.
«…Давай сделаем перерыв, сынок, до завтра. Что-то устала от воспоминаний… Вот, когда не могу заснуть, считаю сколько в деревне нашей было Сергеев, Иванов, Николаев, Анн, Настей и так далее, пока всех переберу, начну засыпать тогда… А то пою по 10 частушек: десять про измену, например; потом десять о залеточках и следующих десять о любви и так засыпаю. Капчино наше светлое – песочек везде, избы, поля, небо, облака, речка недалеко, черемуха сладкая-пресладкая…
…Двадцать восьмая изба – маленькая избушка. Иван Сизов жил. Жена умела, две девушки – обе красавицы, царевны. Девушки уехали, а Иван из Заэрапа привел Иринью. Маленькая ростом, а «шарнула» троих: Василия (убит в Великую Отечественную войну), сыновья уехали.
Двадцать девятая изба – самая большая в деревне. Сизовы Степан и Прасковья, старые, жили в зимовке. Сын Иван, бригадир, с Клавдией (маме нашей двоюродной приходится). У них четверо деток: Иван (умер), Михаил, Василий (умер), Римма.
Я у батьки сын один
Ничего не делаю
Летом помиру хожу
И за девкам бегаю
Полюбила писаря
Этакого лысого
Ему некогда писать
Только лысину чесать
Жена умерла рано. Сватал нашу Клавдию Васильевну: «Клавдя, пойдем замуж, не обижу». Клавдия: «У меня приданного много – три девушки и старушка»… Она не любила мужиков с ленцой. «Тогда сосватай мне кого-нибудь», - просил Степан. Та отвечала: «Ладно, постараюсь». И вот была Матрена, Клавдия к ней пошла и уговорила за Степана выйти. Они с Матреной этой подруги были. Матрена шутливая была, потом-то она скаялась, что замуж за него пошла – дрова сама рубила…»
Поиграй повеселее
Поиграй повеселей
Чтобы это скучно времечко
Прошло бы побыстрей
Немало в мире, в том числе и в деревенском, печали, грусти, тоски и тревоги. Как их преодолеть тихо и мирно, не множа зло? Полагаясь только на свои слабые силы (а вдруг болезнь) и помощь людей (что бывает не всегда), прямо скажем, избавиться от неминуемых скорбей, тягот и лишений невозможно. Значит, надо учиться правильно преодолевать находящие на нас испытания, чтобы остаться светлым и любящим человеком. А такое чудо в жизни возможно при условии принятия нами даров самой чудесной в мире православной веры. Почему чудесной? Да, потому что истинное покаяние и прощение грехов возможно только у одного Бога в созданной Им одной такой Святой Непорочной Апостольской Церкви, в Которой действуют семь благодатных Животворящих Таинств, главное из них – Причастие Святых Даров Тела и Крови Иисуса Христа. И вот, пока русская деревня, как младенец доверчиво верила своей Матери-Церкви, пока она доставляла из своих недр лучших монахов и монахинь, Россия была сильна и прочна. Но подули иные ветры на Русь – иной свободы: не от греха, но от Церкви; иного послушания: людям, но не священству; иного подражания: не святым угодникам и монахам, но передовикам производства, искусства и культуры. Эти ветры после 1917 года просквозили всю страну и, увы, нашли в ней немалое количество сторонников… И стала крениться русская деревня, основанная на зыбучем житейском песке вместо бывшего краеугольного камня православной веры. Когда разрешили не веровать, то оказалось, что русские неверы и маловеры, доселе лицемерно скрывавшие свое равнодушие к Богу и Церкви, составляют целые легионы. Они-то и стали тараном Русского Православия в хищных руках давних врагов России. Прежней Императорской России не стало, но осталась Церковь и вера, осталась русская деревня, вышедшие их огненных революционных вихрей ХХ века, закаленными для новой борьбы с антихристианскими силами. Главное-то и осталось! Остальное приложится и «унывать нам нет дороги» (прп. Серафим Саровский).
«Тридцатая изба – Настя (прозвище почему-то было «Кабаниха»). Дом небольшой. Ей поездом отрезало ступню ноги, и она хромала. Сын Николай женился на Анне Виноградовой. Детей, кажется, не было. Настя рано умерла, упокой ее душу, Господь, и сродников.
Тридцать первая изба – Сусанины Петр и Татьяна. Петр всегда в бригадирах, в правлении, при должности. Жена была тихая и гнусавила. Петр погиб в Великую Отечественную и сына его Дмитрия убило в эту же войну. Дуня мне ровесница живет в Суде (у ней дочь Роза и двое еще).
Дальше за Сусаниными стоял огород и деревня заканчивалась. Но, как идти в казарму, стоял раньше хутор. Вот его перевезли и поставили за этот сусанинский огород Боголюбовы.
Тридцать вторая изба – Боголюбовы. Боголюбов погиб еще в финскую войну, один из всей деревни. Жена у него была красавица Федосья, обходчик на железной дороге. Все три дочери-девочки уехали в Санкт-Петербург. Старшая Лия умерла давно. Федосья вышла замуж за Костю. Родился сын Миша, закончил высшее морское училище.
Говорят, что боевая
Боевая я и есть
Теперь смирные не в моде
Боевым большая честь
Смирные не значит, что смиренные. Смирными считали неловких, растяп, недотеп, одним словом. А ведь жизнь и работа в деревне требовали большого трудолюбия, старания, усидчивости, боевитости. Про христианское же смирение изрядно позабыли в советской обезбоженной деревне. По деревенски боевитость означает не дать спуску, успевать в добром, противостоять жизненным тяготам. Естественно, что боевитость распространялась и на личные отношения
Говорят, что боевая
Правда - боевиночка
Без тебя не пропаду
Не думай, ягодиночка
Говорят, что боевая
Боевой характер мой
Придется дроле поухаживать
За мной за боевой
Мы с товаркой боевые
Боевые, смелые
Сроду виду не покажем,
Что сердитые идем
Говорят, что боевая
Чего бойкого во мне
Силой я не подходила
Залеточка к тебе
В деревне так просто не сдавались на милость тех, кто разрушал земную и небесную любовь. В деревне все обнажено, каждый знает друг друга, никого не «проведешь за нос». В деревне знали, какой род чего стоит и стоит ли парня женить на той девушке или девушку выдавать за того парня
Дурака меня женили
Пару коней маяли
Вы зачем такую брали
Кого люди хаяли
Эх, милка моя,
Приманилка моя
Не успела приманить
Стали люди говорить
Дурака женили рано
Надо было погодить
Задушевные товарищи,
Теперь не воротить
В обстановке своеобразной народной гласности, предупредительности и в боязни оплошать пред Богом и людьми был залог не такого быстрого падения нравов, какое мы видим сейчас, особенно в крупных мегаполисах. Размеренная, в кропотливом труде на земле деревенская жизнь является едва ли не антиподом многозаботливому городскому столпотворению (хотя и в деревне не перестают грешить), в котором суета и житейские попечения сделались в порядке вещей. Все носится. Смыслом работы становится зарабатывание денег, а всей жизни – их трата на вещи. Уже далеко не все христиане задумываются над смыслом жизни и вопросом, что же будет после разлучения души от тела… Тут уж частушкой не отделаешься наподобие
Я умру, не хороните,
А поставьте в ямочку.
Может, мертвая услышу
Дролину тальяночку…
Переходим на другую сторону деревни, сынок». И снова пришло в голову, что после такой русской фамилии – Боголюбовы именно на тридцать третью избу поворачивают избы в родимом крестовом Капчино, то есть ровно по количеству земных лет Господа нашего Иисуса Христа.
«Тридцать третья изба – вышеназванный Костя построил новый хороший дом и обшил его. Федосья пошла в огород, сделалось худо, и к вечеру она померла. Константин жил долго до 90 лет. Он привел свою первую жену Марфу, уже к тому времени старую. Жили, как могли. Марьяна брала старика из деревни на зиму. Марфа на зиму ездила к дочке Клавдии. Сейчас приезжает в избу Миша. Дом пополам с Марьяной.
Тридцать четвертая изба – два дома вдоль дороги в одних сенях (летний и зимний). Дедушка Вася, был конюхом и Мария (капчинская). Сын Василий, красавец с нездешней Леной уехали на Мурман. Две дочери – Зина в Череповце и Сима и обе медсестры были! Сима встречалась с летчиком и приехала с войны беременная. А в деревне дай только повод, «кости» живо «перемоют»
Не гуляй, так бабы судят
А гуляй, так говорят
Пусть гораздней говорят
Все равно буду гулять
Бабы дуры, бабы дуры,
Бабы непростой народ,
Как увидят девку с парнем,
Так стоят, разинув рот
Однако летчик за Симой приехал и увез ее в Питер. Всей деревней полюбился летчик-то. Летчиков над деревней в войну видели и наших, и немецких. Вся деревня стояла в войну, у каждой избы окоп был вырыт (в голове сразу мысль, вот так бы неослабно, ежедневно противостоять злейшим нашим врагам – страстям). Железнодорожные пути бомбили и станцию Уйту. В войну такую частушку якобы от лица фашистких летчиков пели (может с самолетов в листовках на деревню сбрасывали, не спросил)
Пеките бабы лепешки
Не бойтесь бомбежки
Полечу я на Урал
Куда весь народ удрал
А вот наш ответ
Самолеты голубые
Летчики советские
Вы летите и бомбите
Города немецкие
…Мама видела немецкого летчика с надетыми летными очками в кабине своего самолета. В 1941 году было безраздельное господство вражеских асов в небе. Над деревней в неравном бою был сбит наш «ястребок», который врезался прямо в берег реки Колпь. Летчик погиб и, как не искали боевые друзья останков погибшего, ничего не нашли, кроме части планшета и обломка карандаша, слишком было близко к воде… Теперь в поле стоит памятник.
«В войну в гости не ходили, не до того… И до войны жили бедновато, а уж когда началась война, то про булки, сахар, мыло и прочее забыли. Впрочем, на великий праздник Пасхи хоть как, да муки белой приберегали на один пирог. Пекли в основном житники – из житной муки, замешивали немного, и вкусно было (у меня же в голове: хлеб – житники - жизнь)… В войну пекли хлеб так: картошку намоют накануне и на терке большой натрут; в квашенке (кадушечке) немного кваса оставалось, добавляли чуть-чуть муки. Утром все приготовленное в формы и в печь, никакой соли не было… Этот хлеб когда остывал, становился кислым и каменным. Я его птичкам, когда шли на Уйту в школу кидала, всегда голодные, да без батька, бабушка умерла в самом начале войны. Голод после бомбежек второй враг был. Чая в войну не пили. Одна радость – печеная картошка. Лук не садили, некогда»… Мама до сих пор с удовольствием ест картошку в разном виде. Бывает, кладет картофелины прямо на горячую плиту, накрывает старой эмалированной миской и так печет…
…«Выросший у Симы с летчиком сын Володя женился на карпуниной дочери Лиде, они жили на Мазе, он был шофером, говорят, что нет в живых его.
Тридцать пятая изба – Карасевы Семен и Анна. Анна была Анатольевых дочка, а Семен приходился родным братом нашему дедушке Егору Ивановичу. Ни того, ни другого не помню, не видела, маленькая была. Пятеро детей – Александр, в мать редко говорил; Иван (был на флоте) женат на Еве уйтинской, ветеринара дочка (Ева поначалу работала в д.Бор за рекой, а потом перешла на железную дорогу); Михаил женат на Тамаре, которая доску просила у Клавдии, сын генерал, а какой военный или милицейский, то не знаю; Клара и Вова. Все дети, кроме Вани, уехали из деревни. Ваня всю жизнь проработал механиком.
Тридцать шестая изба – Николай и Дуня Макаровы. Дуню звали еще «Бизяиха». Старший сын, кажется, звали Семен, утонул в Колпи. Переплыл на ту сторону и, якобы, дразнил старого деда Андрея («Тютю»). Потом нырнул в воду и не вынырнул. Стали нырять за ним, а на нем кто-то сидит лохматый, страшный, со страху кто спасал, вынырнули. Наверно не перекрестясь, да баловались и к чему?.. Музыку для похорон с Череповца заказывали. Дочь Марьяна замужем за Ивана, сына Марии («Косой»). Жена от него в Санкт-Петербург уехала с мальчиком. Вот так бывает на белом свете, да еще в деревне. Жила потом в избе вторая дочь Клавдия. Она и спалила дом. Угораздило ее во дворе в навоз высыпать печную золу. Затлело, и избы нет. На этом месте теперь другой дом стоит.
Вот, Андрей, была в старину такая показива: в какой-то церковный праздник одна капчанка увидела в окне наискосок свет. Заинтересовавшись, она схватила прялку в руки и туда, подходит, а света нет, и покойники в саванах расходятся от избы по полю. Она без памяти назад, за порог только и умерла. Блюстись надо, опасно не знать праздника и прясть, когда не просят.
Тридцать седьмая изба - Геннадий Михайлович и Клавдия Федоровна Анатольевы. Он был тракторист, а она до пятидесяти лет на железной дороге проработала. Пятеро детей было, а как звать, не помню.
Тридцать восьмая изба – Тихон и Анна Макаровы. Пять дочек: Мария – пропала в войну; Татьяна – была на окопах со мной; Клавдия – во время освобождения Польши отравили молоком; Тамара и Тоня (?). Дом продали и уехали. Эту избу передвинули на место сгоревшей избы. А до этого он стоял на кресту, теперь же вровень со всей деревней. Тихона забрали в 1937 году»…
Да, что не изба, то своя трагедия – личная, общественная, государственная. Кто-то не смог выдержать натиска греха, кто-то погиб в войну или при случайных обстоятельствах, а кого-то безжалостно репрессировали. Русская деревня Капчино – страдальческая деревня. Куда уходят деревни? Многими скорбями, они, как и люди-страдальцы, входят в Царствие Божие. Деревня Капчино – Богородичная деревня в прямом смысле этого высочайшего названия, ибо в ней некогда возвышалась церковь во славу Успения Пресвятой Богородицы. Вспомним путь Божией Матери на земле. Если все человеческие страдания как бы охватить единым разом, то они вряд ли превзойдут всю глубину переживаний Царицы Небесной за Сына Своего Христа и весь род человеческий. Оружие страдания прошло через сердце Богородительницы, и Она еще больше возлюбила Господа и нас грешных людей, так нуждающихся в поддержке и защите. Есть ли у нас такая священная любовь?.. Очевидно, что Пресвятая Богородица явно покровительствовала деревне Капчино, пока и в ней не произошло охлаждение веры. Дело дошло до разрушения Богородичного храма и рядом стоящей деревянной церкви во славу великомученицы Параскевы Пятницы. Правда, большинство капчинцев не принимало участие в разборке своих церквей. Мама еще помнит те славные дни, когда на церковные праздники народ собирался из Уйты, Заэрапа, Шоборово, Верхний двор. Ее и родных сестер крестили здесь в храме Пресвятой Владычицы Богородицы во славу ее преславного Успения. Что же произошло? А то, что называется испытанием нашей веры. Когда сверху приказали ломать храмы, то и капчинская молодятина из бедных сделала свое черное дело, хотя остальные из деревенских отнеслись неодобрительно к этому святотатству и кощунству, запрещая ничего не брать другим из церковного. Пусть бы ломали, у кого руки чешутся, не из Капчино. Но произошло другое, и расплата не замедлила: вся жизнь деревни, как и в целом России (ведь одна деревушка – частичка ее), пошла наперекосяк. Мама вспоминает, что когда крестили в Бабаево нас с Алешей и Таню, то бабушка Клавдия толкала ее, чтобы та лоб перекрестила при этом. Прошло всего три десятилетия со дня разрушения капчинских церквей, и люди в горячке советских дней позабыли про крестное знамение… Что может быть страшнее – не творить крестного знамения? Нет креста – нет охранительства. Нет креста и личность, общество, государство становятся беззащитными перед силами тьмы и зла, легионами духов поднебесных, которые стали производить во всем порок, грех и смерть. Нет креста – нет счастья, покоя, Царства Божия, способного, по слову преподобного Серафима Саровского, «вмещаться в одно человеческое сердце». Без сомнения, Пресвятая Богородица не оставляла свой капчинский удел и приход и после разорения ее храма. Иначе, кто знает, не было и самой деревни Капчино, а, если была и есть, то остается надежда, что современные капчинцы исправятся и найдут силы восстановить, если не храм, то для начала небольшую часовню, божницу, капельницу, где упокоились их сродники, братья и сестры. Прежде же необходимо взяться не только за труды на земле, но за исправление души и приведение ее в Божий порядок. Ведь имя Параскева с греческого языка означает «приготовление». Святая покровительница Капчино и молитвенница за них перед Пресвятой Богородицей – единственной нашей Заступницей великомученица Параскева тоже ожидает от нас не сколько плодов земледельческих, сколько духовных – покаяния, веры и дел во славу Божию. Приготовляю ли я свое сердце для вхождения туда самого Царства Божия и Благодати Святого Духа? Изменяюсь ли к лучшему, то есть от грешного, несовершенного к святому, безгрешному, всесовершенному. Если такой внутренней, духовной работы нет, то немного толку принесет нам возведение новых храмов. Одушевленный храм и малая церковь есть верующий человек. Было бы побольше таких живых храмов, а на возведение внешних стен и куполов Бог даст благословление и соответствующих устроителей.
Надо сказать, что вся жизнь христианина – это не что иное, как приготовление себя к вечности и проверка, готов ты ли ты, пригоден для Царства Божия. Жизнь – великое испытание для всякого человека, родившегося в мир. Если представить, что люди смогли бы быстро достичь земного материального благоденствия вне Церкви Христа, то не станет ли это началом такого же и быстрого конца нашего мира? Какой смысл без конца развивать вещественный прогресс, не следуя заповедям Любви? Это как воздушный шар, если он равномерно и тихонько надувается, то есть уверенность, что он не лопнет, а начни во все тяжкие дуть в него, то один бок шара может выпятиться и его просто разорвет... Если бы жители деревни Капчино лучше знали страдания святой великомученицы Параскевы, своего Небесного Ангела, то они бы, возможно, с удивлением узнали, что бывшая наследница большого имущества девица Параскева с просветлевшим, сияющим лицом встретила известие о судилище над ней христианкой. Истязателям она заявила: «Мое имя по вечной жизни – христианка, Христова раба, я – общница страстям Христовым». Таковыми общниками по крестным мучениям Господа вольно или невольно стали большинство жителей Капчино в ХХ веке. Во-первых, они и до наступивших событий 1917 года проводили мало чем отличающуюся от монастырей жизнь. Постоянный труд с молитвой – вот удел и послушание русского крестьянина-христианина. Для крестьянина все было, как в монастыре, за исключением обетов безбрачия и не вкушения мясной пищи. Вот почему и лучшие русские иноки были именно из крестьянского сословия. Но разве рождение и воспитание детей не есть крест, да и много ли крестьян в деревне питались мясом, а крестьянская община не является ли прототипом монашеского братского общего жития? Капчинцы в основе своей были подвижниками в разных видах сельскохозяйственной жизни. Наверняка эта частушка одна из старинных: