Тони отошел в сторону, показав, что дальше я поеду сама. Я взглянула на миссис Бродфилд, чтобы узнать, не собирается ли она тоже идти. Она продолжала заниматься своими делами в моей комнате и, по‑видимому, ничем больше не интересовалась. Тони помог мне повернуть налево и поехать вдоль длинного коридора. Вскоре я увидела Парсонса, который приносил мне телевизор, и еще одного мужчину, одетого в комбинезон. Они стояли у лестницы, ведущей вниз. Я с удивлением заметила на лице Тони хитрую улыбку.
И вот я увидела его сюрприз.
Он установил на лестнице движущееся кресло. Таким образом, я могла подъехать на коляске к верхней площадке лестницы, перебраться в механическое кресло, нажать кнопку и медленно спуститься по лестнице до первого этажа.
– Теперь будет очень просто поднимать или опускать тебя по лестнице, – заявил Тони. – И очень скоро, я в этом уверен, ты будешь самостоятельно передвигаться с одного этажа на другой. Я приобрету вторую коляску, которая будет ждать тебя внизу.
С минуту я просто взирала на это механическое кресло. Я ничего не могла с собой поделать, хотя знала, что Тони будет разочарован моей реакцией. Такие вещи, как это кресло, лишний раз подчеркивали, что я инвалид и что до моего выздоровления еще очень далеко.
– Но, Тони, – обратилась я к нему, – скоро я буду ходить сама! Вы произвели такие большие расходы совсем зря!
– А, вот что беспокоит тебя! Никаких проблем. Я взял его в аренду. Мы будем пользоваться креслом, пока в нем не отпадет нужда. Что же касается второй коляски, могу тебя заверить, что это не затруднит меня. А теперь, – провозгласил он, хлопнув в ладоши, – проведем испытание с тобой в качестве пассажира. Я уже попробовал, и механизм хорошо выдержал мой вес, так что у тебя тем более не возникнет никаких проблем.
Я посмотрела назад, не идет ли миссис Бродфилд, чтобы помочь мне, но она все еще находилась в моей комнате. Из инвалидной коляски лестница казалась очень крутой и длинной.
– Просто подкатись сбоку к механическому креслу, – давал указания Тони, – подними левый подлокотник на своей коляске и съезжай боком прямо в кресло. Нужно, чтобы все это ты сделала сама.
Во мне стал нарастать страх, который растекался по моим жилам, как звуки мрачной симфонии. Я чувствовала, что покрываюсь холодным потом. Мне представлялось, как я падаю, кувыркаясь по этой огромной мраморной лестнице, и разбиваюсь внизу.
Парсонс и стоявший с ним рядом человек следили за мной с озабоченным сочувствием. Я улыбнулась и с храбрым, насколько мне это удавалось, видом начала подъезжать к механическому креслу. Потом попыталась опустить подлокотник на своей коляске, но он не поддавался. Очевидно, что‑то где‑то заело, но никто не предложил мне помощь. Мне стало ясно, что все было заранее обговорено и является частью проверки – смогу ли справиться со всем этим сама. Наконец я отсоединила подлокотник и начала перетягивать себя в кресло.
– Когда вы как следует усядетесь в кресле, мисс, – обратился ко мне человек, стоявший рядом с Парсонсом, – пристегните на себе ремни безопасности, как вы это делаете в автомобиле.
Упоминание слова «автомобиль» привело мое сердце в трепет. Грудь так сдавило, что казалось, я не смогу дышать. Где миссис Бродфилд? Разве находиться сейчас возле меня было для нее не важным?
– Но, Тони, я не знаю, смогу ли я сделать это? – жалобно проговорила я.
– Конечно, сможешь. Разве тебе не хочется иметь возможность спуститься вниз и проехать на коляске в мой кабинет? А впоследствии сможешь приезжать на обед в столовую и занять за столом то место, где обычно сидела твоя мать. И, безусловно, ты хочешь поездить по территории.
– Когда вы будете готовы, мисс, – продолжил свой инструктаж тот самый человек, – нажмите на красную кнопку на правом подлокотнике, и кресло начнет спускаться вниз. Черная кнопка поднимет вас наверх.
– Поехали! – весело объявил Тони.
Дрожащей рукой я нажала на кнопку и закрыла глаза. «Иди на высокие горы, – мысленно слышала я голос Люка. – Ты можешь это сделать, Энни. Мы ведь с тобой особые. Мы преодолеваем самые трудные и самые большие препятствия, которые Судьба ставит перед нами. Мы сделаем это. Напряги свои силы».
Как бы я хотела, чтобы он сам воодушевлял меня и держал за руку. Если бы Люк был рядом, у меня не было бы страха и я бы пошла на все, чтобы только вернуть здоровье и силы.
Кресло двинулось вперед и начало плавно спускаться вдоль лестницы. Трое мужчин шли рядом на всем протяжении спуска. Механизм кресла издавал ровное, спокойное гудение.
– Разве это не здорово? – спросил Тони.
Я открыла глаза и кивнула. Кресло немного встряхивало, но в остальном все работало очень хорошо, и мне было приятно двигаться вниз вдоль ступеней, при этом никого не утруждая.
– А как я узнаю, когда надо останавливаться?
– Все отрегулировано, мисс, и делается автоматически, – пояснил техник. И действительно, когда кресло достигло нижней ступеньки, оно мягко остановилось. Парсонс принес мою коляску и поставил ее рядом.
В этот момент со стороны входа появился Дрейк с громкими возгласами и аплодисментами. Оттуда он наблюдал, видимо, за всей процедурой.
– Ура космическому кораблю «Энни»!
– Дрейк Орманд Кастил, как ты мог прятаться, вместо того чтобы быть со мной рядом и оказывать необходимую поддержку? – высказала я свою претензию.
– Дело было так, – объяснил Дрейк. – Тони хотел, чтобы ты проделала все это без чьей‑либо помощи и, таким образом, быстрее стала независимой от других.
– Вы два заговорщика, – игриво пожурила я. В душе я была довольна собой и рада, что Тони позволил мне сделать почти все самостоятельно. Я посмотрела за спину Дрейка. – А где Люк? Он тоже спрятался?
Физиономия Дрейка стала кислой. Он взглянул на Тони, чье лицо было похоже на гранит, а глаза – на холодные, синие сапфиры.
– Он отправился на ознакомительный пикник, устроенный для всех новых студентов.
– Пикник? – Я снова посмотрела на Тони. – Но я думала, вы оставили для него послание относительно поминальной службы?
– Я это сделал, передав все на словах тому, кто отозвался на телефонный звонок в общежитии. Во всяком случае, это сделала мой секретарь. Она сказала, что там было очень шумно, видимо, проходила какая‑то многолюдная вечеринка.
– Ты позвонил ему вчера, Дрейк? После того как ушел отсюда? – Я чувствовала, что сердце мое упало, а грудь заполняет холодная пустота. Как Люк мог не приехать? Как мог он не откликнуться?
– Я позвонил рано утром, но они уже уехали.
– Я не понимаю.
– Вероятно, произошла какая‑то путаница, – заявил Дрейк. – Он не получил то, первое послание и уехал, ничего не зная о службе.
– Каким же образом могла произойти путаница? Речь идет не о каком‑то вечере танцев для новичков. Кто бы ни получил такое послание, должен был понять, насколько оно серьезно. Он не стал бы легкомысленно относиться к нему, не забыл бы про него и не передал бы в другие руки. Никто не может быть таким бессердечным!
– Его нет здесь, – тихо произнес Дрейк.
– Но он хотел бы быть здесь! – закричала я. – Это… это служба поминовения также и его отца! – Я чувствовала, что теряю контроль над собой. На меня обрушилось все сразу: авария, смерть моих родителей, мои увечья, отсутствие Люка. У меня было одно только желание – кричать, кричать и кричать. – Я не понимаю! – повторила я пронзительным голосом.
Тони и Дрейк, оба были потрясены. Выражение их лиц заставило меня взять себя в руки. Если со мной случится истерика, то службу могут отложить. А она была слишком важна для меня. Парсонс с техником, извинившись, быстро вышли.
Я выпрямилась в своей коляске и заявила:
– Со мной все в порядке. – Затем вытерла тыльной стороной ладони свои глаза и повторила: – Со мной все в порядке. – Конечно, я говорила неправду. – Люк должен будет специально приехать сюда, – твердо добавила я.
– Дрейк, почему бы тебе не отвезти Энни к входной двери и не подождать там, пока я позову Майлса и он подгонит сюда лимузин? – Тони похлопал меня по руке и быстро вышел.
Дрейк подкатил меня к двери. Как только он открыл ее, ко мне подошла миссис Бродфилд, появившись тихо и внезапно, как призрак.
Дрейк выкатил меня наружу в море солнечного света, заливавшего портик и ступени. День не соответствовал моему печальному и трагическому настроению. Даже природа отказывалась обращать внимание на мои чувства. Вместо мрачных серых облаков по бирюзовому небу были разбросаны крахмально‑белые пушистые облачка, будто сделанные из сахарной ваты. Ветерок, который дул мне в лицо и заставлял танцевать пряди волос, ласкал тепло и нежно. Везде, куда бы я ни посмотрела, порхали и пели птички. Воздух был наполнен ароматом свежеподстриженного газона.
Все вокруг было напоено жизнью и счастьем, а не смертью и печалью. Картина такого яркого и прекрасного дня вызвала у меня чувство еще большего одиночества. Никто не смог бы понять почему, никто, кроме Люка. Если бы только он был здесь и держал меня за руку. Мы бы посмотрели друг на друга, и Люк кивнул бы головой, все понимая. Его пальцы соприкоснулись бы с моими, и я не чувствовала бы, что ведь мир сговорился сделать мою боль еще более острой. Я смогла бы ощутить в себе силы наносить ответные удары. Вновь появились бы необходимость и желание быть частью этого мира. Больше всего на свете я хотела ходить.
Отчаянно стараясь разбудить в себе волю, даже в отсутствие Люка, я уперлась руками в подлокотники коляски и все силы направила на то, чтобы заставить свои ноги нажать на подставки для ног. Но мускулы на ногах отказались подчиняться, и я ощутила лишь какое‑то слабое движение вверх по икрам и бедрам. Разочаровавшись, я откинулась назад.
Майлс подогнал машину к самым ступеням. Почти сразу же появился преподобный Картер. Это был высокий худощавый человек с острыми чертами лица и седеющими светлыми волосами. Тони поздоровался с ним за руку, поговорил немного, затем они оба, а за ними и Майлс поднялись по ступеням.
– Это моя правнучка Энни.
– Да благословит тебя Бог, моя дорогая, – проговорил священник, взяв мою руку. – Ты сильное и мужественное дитя.
– Спасибо.
Тони посигналил Майлсу и Дрейку, чтобы те отнесли меня вместе с коляской по ступеням вниз к машине. Я заметила Рая Виски, одетого в старый черный костюм и стоявшего в сторонке. Его редкие седые волосы были гладко зачесаны назад. Улыбка повара, его спокойные и любящие мягкие глаза согрели мое озябшее сердце.
Мы проехали через большие ворота и повернули вправо к семейному кладбищу Таттертонов. По мере того как мы приближались все ближе к громадному мраморному памятнику, у меня росла боль в сердце. Я чувствовала, как оно, подобно маленькому кулачку, сжималось все сильнее и сильнее, пока уже не могло больше сжиматься. Слабый крик вырвался из моей груди. Дрейк взял мою руку и сильно сдавил ее.
Когда машина остановилась, Дрейк открыл дверь и стал помогать мне пересаживаться в ожидавшую коляску. Они с Майлсом подняли меня и осторожно опустили в нее. Потом Дрейк повернул коляску, и я увидела прямо перед собой высокий камень, на котором было высечено:
СТОУНУОЛЛ