Тогда Он, сострадательный, наделенный джняной, решил в своем сердце быть моим Господом и Учителем.
Я испытывал жажду, страстное стремление погрузиться [в Атман], томимый мыслью о божественных стопах, несущих изобилие Милости. Как страдающий от жажды, набредший в своих скитаниях на целую Гангу прохладной воды, так и я в счастливый, благословенный день пришел [к Рамане Махарши] с одиннадцатью стихами, что начинались с «Оставляя гору Кайласу…» и нашел в нем превосходного мудреца, джняна-гуру, океан мауны, одаряющий джняной.
Подобно тому, как воск тает от огня, при виде стоп Его ум мой растворился, утратив свою форму. Подобно теленку, нашедшему свою мать, сердце мое растаяло и возрадовалось у стоп Его. Волосы на моем теле вздыбились. Преданность поднялась во мне, как океан при виде полной луны. Милостью читшакти (сила, присущая сознанию) душа моя была в экстазе.
Сбиваясь, дрожащим голосом прочел я одиннадцать стихов и положил их к Его стопам. В тот самый момент Он милостиво взглянул на меня своими лотосными очами. С того дня все славословия, сходящие с моего беспристрастного языка, обращены только к Нему.
То, как Он даровал Милость свою, став моим Господом и Учителем, абсолютно убедило меня, что Он – сам Шива. Как мой новый «хозяин» Он сделал мое «я» и «мое» Своим собственным.
Даже если я погрязну в трясине [этого мира], мне не забыть могущественное величие щедрого дарителя Милости» [33].
В сентябре 1923 года Бхагаван все еще жил в маленькой тростниковой хижине, которую построили над самадхи его матери. Муруганар не знал, как следует подойти к Бхагавану, и потому некоторое время оставался снаружи. Бхагаван решил эту проблему, выйдя из хижины сам и сказав: «Энна?» [«Что?»]. Это общепринятый в Тамилнаду способ обращения к новому посетителю.
|
|
В ответ Муруганар начал петь стихи, сочиненные в храме, но эмоции взяли верх над ним. Его глаза наполнились слезами, и он не мог продолжать.
«Вы не можете читать? – спросил Бхагаван. – Дайте мне. Я сам прочитаю».
И Бхагаван прочел поэму вслух. До этого времени Муруганар очень скрупулезно относился к тому, чтобы наделять свои сочинения определенной рагой или мелодией, поскольку по традиции определенные размеры или темы должны исполняться особым образом. После этой первой встречи с Бхагаваном он больше никогда не пел свои поэмы [34].
Хотя он явно прибыл, будучи уже в состоянии глубокой преданности, первый визит не прошел гладко. Б.В. Нарасимха Свами беседовал с ним, изучая его биографию «Самореализация». Вот что Муругунар рассказал ему в феврале 1930 года.
В первые два или три дня после моего приезда мне давали какое-то лекарство. Я не знаю, что это было такое, но оно оказало стимулирующий эффект и ошеломило меня. Я сидел перед Махарши и концентрировал свой ум на его личности. Через несколько минут у меня появилось видение света. Этот свет разливался по всему его телу и вокруг него. Тело, тем не менее, можно было отличить от окружающего его света. Не знаю, как долго это длилось, поскольку я полностью утонул в созерцании этого видения. Кунджу Свами, Дандапани Свами и Аруначала Свами присутствовали при этом. Потом Махарши явился мне в виде Христа, не могу сказать, по какой причине, а потом как Мохаммед и другие великие души, тоже по необъяснимым причинам. Я потерял свою прежнюю личность на это время, потому что она потонула и потерялась в гигантской океанской волне нового состояния духовности. Я чувствовал, что все мое переживание похоже на сон, смутный, нереальный и таинственный, вопреки ощущению, что я все так же находился в бодрствующем состоянии. В меня вселился страх, будто нечто душит мое земное состояние бодрствования и отбирает у моего бывшего «я» чувство реальности и индивидуальности. Я почувствовал, что вследствие этого я могу оказаться навсегда привязанным к этой странной жизни в Тируваннамалае и буду навсегда потерян для моей матери, чьей единственной поддержкой я являлся.
|
|
И я стал кричать что-то вроде: «Вот банда грабителей, зовущихся сиддхами, и во главе их Рамана Махарши! Все они замышляют захватить души, которые приближаются к ним в бодрствующем состоянии, и тут же околдовать их этой своей жизнью сиддхов и добавить к своей группе! И раз моя мать, или кто-либо еще не в силах увидеть меня здесь или забрать меня обратно из их железных тисков, я должен сейчас же отправиться отсюда!»
Я также добавил, смотря на эту яркую ослепительную фигуру Махарши и обращаясь к нему: «И вот я, неспособный даже на несколько мгновений вынести этот свет. Как удивительно, что женщина, твоя мать, носила тебя в своем чреве девять долгих месяцев».
И в этом возбужденном состоянии, в этом исключительном напряжении, я продолжал выступать больше часа, прерывая свою речь неоднократными простираниями перед Махарши. После этого я бродил в округе с Кунджу Свами и Аруначалой Свами, в основном у Пали Тиртхама и Ченгам Роад часов до трех утра. Я чувствовал, что все попытки сбежать из ашрама будут тщетны, так как весь Тируваннамалай вызывал у меня то же самое подавляющее чувство, затопляя мою индивидуальность, что Тируваннамалай и Махарши заполняют все пространство и являются одним и тем же.
|
|
Я спросил Кунджу Свами, что он помнит о первом визите Муруганара.
Он ответил: «Мы не знали, в чем было дело. Он бессвязно бормотал и выглядел очень взбудораженным. Бхагаван попросил нас присмотреть за ним, потому что он, похоже, не мог позаботиться о себе. Даршан Бхагавана иногда оказывал шокирующее воздействие на новых посетителей. Мы знали, что с посетителем не могло произойти ничего плохого пока он был под защитой Шри Бхагавана, и поэтому я не особенно тревожился из-за поведения Муруганара. Ему просто нужно было, чтобы кто-то присмотрел за ним в течении несколько часов пока он не успокоится».
Возможно, «лекарством», которое давали Муруганару, была ганджа, поскольку среди садху, собравшихся вокруг Бхагавана, было несколько тех, кто регулярно принимал этот наркотик. Бхагаван часто выражал свое неодобрение такого поведения, но оно все-таки продолжалось на периферии ашрама.
Стих 339 из «Шри Рамана Саннидхи Мурай», по-видимому, касается этой волнующей первой встречи с Бхагаваном:
Для приходящих к Тебе, о Господь,
Милость Твоя как океан велика.
Когда я, готовый к служению, приблизился
К стопам Твоим, Ты, улыбаясь, взглянул
На меня, и в этот миг явил
Моему глазу ума
Видения разные, редкие, чудесные,
Прежде невиданные!
Во время той же самой поездки в Тируваннамалай, несколько дней спустя, когда я уже не принимал лекарства, оказавшее стимулирующий эффект, я снова сел перед Шри Бхагаваном и испытал похожее переживание. Снова фигура Махарши стала светиться, и мое чувство индивидуальности вновь потонуло. Вновь поднялись мои страхи, что если я останусь дольше в его присутствии, то буду потерян для моей матери. Поэтому я поспешил из ашрама в город и переночевал в доме одного из своих учеников.
В последующие месяцы я часто приезжал туда. Я слушал вопросы, которые люди задавали Махарши, и его ответы на них. Постепенно я подвергался его влиянию и мое мировоззрение менялось. После того, как моя мать умерла в 1924 году, я оставил работу в июле 1926 года приехал в Тируваннамалай, где и стал жить постоянно. С тех пор я здесь, и на сегодня написал более тысячи стихов о Бхагаване [35].
Этот рассказ настолько самоуничижительный, и я могу лишь сделать вывод, что в последнем абзаце Муруганар намеренно умаляет свое переживание и свои достижения.
Муруганар приехал к Бхагавану во второй раз около трех месяцев спустя, и в этот раз у него тоже было видение Бхагавана, окруженного светом. Он снова испугался, что, останься он в Раманашраме, он станет санньясином. Так как он был по-прежнему очень привязан к своей матери и боялся, что она останется одна, без чьей-либо поддержки, если он бросит свою карьеру ради жизни в Тируваннамалае, он сбежал оттуда уже через день и вернулся в Мадрас. Именно в этот его приезд Бхагаван вдохновил его писать стихи в той же манере и на ту же тему, что и Маниккавачагар более тысячи лет до этого. «Шри Рамана Саннидхи Мурай», одна из главных работ Муруганара, очень близка по структуре к «Тирувачакам», самой прославленной книге стихов Маниккавачагара.
В течение последующих трех лет Муруганар был постоянным посетителем Раманашрама. Он приезжал каждый раз, когда у него находилось свободное время, и был настолько привязан к тому, чтобы быть в присутствии Бхагавана, что зачастую оказывался физически неспособен сесть на обратный поезд. Он ждал на платформе вокзала, смотрел, как отходит поезд, и потом возвращался в Раманашрам. Когда его спрашивали об этом, он говорил, что его тело не могло шагнуть в поезд. После того, как это повторилось несколько раз, Бхагаван стал отправлять кого-нибудь на вокзал вместе с ним, чтобы заставить его сесть в вагон.
Хотя Муруганар в своем рассказе Нарасимхе Свами мало говорит о своих ранних годах жизни с Бхагаваном, есть другой источник, добавляющий новое измерение в историю о том, как он оказался в Тируваннамалае с Бхагаваном. В 1972 году жена Муруганара Минакши написала небольшой рассказ об этом периоде в ее жизни[36]:
Мой муж был учителем матери третьего Рани во дворце Раманатхапурам. После нашей женитьбы он служил тамильским видваном [пандитом] в Тирумалай Найаккар Махал, Мадурай. Потом мы оставили это место, приехали в Райапурам и поселились в Коллава Аграхарам. Мой муж стал тамильским пандитом в школе Нортвик, Райапурам.
Между тем мой отец (Дандапани Свами) принял санньясу и стал одним из близких преданных Шри Раманы Бхагавана. Позднее мой отец с позволения Бхагавана отправился в Палани, построил ашрам на улице Саут Гири и некоторое время жил там. Будучи там, он навестил наш дом в Райапурам. Во время этого визита он дал моему мужу копию «Акшараманамалай». Мой муж прочел стихи и, четыре дня спустя, сообщил мне, что собирается в Тируккажу Кунрам. Однако вместо этого он отправился прямо в Тируваннамалай.
Увидев Бхагавана, он почувствовал, будто все его тело горит. Он плакал и кричал, жалуясь на ощущение жжения, не зная, что это такое. Помощники Бхагавана подумали, что он сумасшедший. Один из них, Шри Рамакришна Свами, втер ему в голову сок лимона и вылил на него несколько ведер воды [37].
Он оставался там некоторое время, совершая тапас и получая даршан Бхагавана. Затем вернулся в Мадрас к своей работе, но интерес к ней потерял.
Потом стал ездить в Тируваннамалай каждые субботу и воскресенье в течение года. После первой годовщины [38]моей свекрови, не сообщив мне, он уволился с работы и отправился в Раманатхапурам.
Соседи отправили моему брату телеграмму с известием о моей проблеме, и он приехал навестить меня. Мы вместе пошли в школу и встретились с директрисой, английской леди. Она сказала, что он уволился с работы и уехал. Я стала плакать, а она утешала меня словами, что Бог мне поможет.
Потом я поехала с братом в Раманатхапурам, и Муруганар пришел к нам в тот же вечер, когда мы приехали. Я обхватила его стопы и заплакала. Я просила, чтобы он указал мне на мою вину, если она была, и по причине которой он оставил меня одну. Он не ответил мне. Затем я пошла к Рагхава Айенгару, товарищу Муруганара и одному из самых выдающихся тамильских филологов в городе, и рассказала ему о своей беде. Рагхава поговорил с моим мужем, но и его слова не возымели результата. Шри Муруганар уехал в Тируваннамалай, и я через десять дней отправилась следом. Шантаммал также приехала в ашрам. Я, плача, рассказала о всех своих страданиях Бхагавану, и он утешал меня. Я оставалась в ашраме шесть месяцев. В то время он был совсем небольшой. Чиннасвами, Бхагаван, Рамакришна Свами и Дандапани Свами обычно готовили еду. Я помогала им на кухне, и это было очень счастливое для меня время.
Каждый день Бхагаван давал мне десять стихов из работ Муругунара и просил читать их ему по памяти на следующий день. Я регулярно делала это. Иногда я помогала Бхагавану молоть муку для лепешек и т. д. Раз в неделю Бхагаван совершал обход вокруг горы с Кунджу Свами, Дандапани Свами, Рамакришной Свами, Шантаммал и другими. Я также присоединялась к ним. Во время прадакшины мы читали вслух «Акшараманамалай».
Бхагаван никогда никому не позволял бездельничать. Все преданные обычно сидели в холле, медитируя с закрытыми глазами. Я не знала, как медитировать. Когда я сказала об этом Бхагавану, он научил меня. Однажды я пришла в холл для медитации, украсив волосы цветами, и простерлась перед Бхагаваном.
Шантаммал увидела мои украшения и сказала: «Твой муж стал санньясином. Что это ты так вырядилась?»
Услышав это, я сняла все цветы, подошла к Бхагавану и, вся в слезах, склонилась перед ним. Взглянув на меня, он спросил: «Почему ты убрала все свои украшения?»
Я сказала, что так посоветовала Шантаммал.
Бхагаван немедленно позвал Шантаммал и спросил: «Что, разве у нее нет мужа? [39]Почему бы ей не украшать себя, если ей так хочется? Когда люди приходят в ашрам и берут в руки черпак [40], они тут же начинают думать, будто они такие особенные. Я пытался принести ей покой, а ты ранила ее сердце».
Однажды, когда остальные занимались медитацией, мои мысли были о кофе, который должны были подать.
Бхагаван понял это, засмеялся и сказал: «Все медитируют на Атмане, а Минакши медитирует на кофе».
В тот момент Шаранагатхи Рамасвами Айер, приехавший на воловьей повозке, вошел в холл с кофе и лепешками, и Бхагаван попросил его сначала поднести кофе мне.
Муруганар жил около храма в городе вместе с Ишварой Свамигалом и Гопалой Рао. Они обычно ходили за подаянием в полдень. Вечерами Муруганар сидел уединенно в храме Субраманьи.
Однажды вечером, действуя согласно совету Шантаммал, я ухватилась за стопу Муруганара и спросила: «В чем была моя ошибка? Почему ты ушел? Что ждет меня в будущем?» В ответ он не открыл ни рта, ни глаз.
Вскоре после этого случая кто-то принес в холл отрывок стиха и положил его перед Бхагаваном.
Бхагаван пожелал, чтобы Муруганар прочел его, и сказал: «Муруганара нет здесь последние два дня. По какой причине?»
В ответ на это я подошла к Бхагавану и рассказала ему, что я сделала в храме по совету Шантаммал.
Бхагаван рассердился на меня и сказал: «Зачем ты последовала совету этой женщины? Понимаешь, пока он был здесь, ты могла видеть своего мужа. Но теперь, когда он исчез, что ты будешь делать? Больше не следуй чужим советам и не причиняй беспокойства Муруганару.
Затем Бхагаван попросил Вишванатху Свами и Рамакришну Свами найти Муруганара и вернуть его назад. Они нашли его в Скандашраме и привели в ашрам, сказав ему, что Минакши уехала в свою деревню. Он пришел и сел рядом с Бхагаваном, а я подошла к Бхагавану и сделала намаскарам. Тогда Бхагаван спросил Муруганара, почему он сбежал вместо того чтобы посоветовать мне помедитировать. Муруганар продолжал молчать.
Бхагаван взял книгу. Я сидела в углу, и он подозвал меня сесть ближе.
«Минакши, иди сюда. В этой книге есть одна история. Я прочитаю ее тебе. Слушай. Муж и жена жили счастливо некоторое время. Однажды муж исчез, никому не сказав ни слова. Много лет прошло, но жена не могла найти его. В конце концов она стала медсестрой в больнице. Ее муж работал в той же самой больнице главным рецептурщиком, но они не узнали друг друга. Некоторое время спустя они сблизились, и медсестра забеременела. Когда ее мать приехала помочь ей, муж увидел ее и понял, что его теперешняя женщина – та самая, которую он когда-то оставил».
Закончив историю, Бхагаван спросил: «Почему бы тебе не поступить как она?» – и все в холле засмеялись, включая меня.
Однажды все преданные сидели в холле. Я снова была в слезах.
Бхагаван спросил меня: «Почему ты снова плачешь? Тебя кто-то обидел?»
Я ответила: «Никто не сказал мне ничего плохого, но я подумала о своей несчастной жизни и слезы сами появились».
Бхагаван сказал: «Почему бы тебе не послушаться моего совета. Что такого в семейной жизни? Смотри, у твоего отца десять детей, но они ему не помогают. А я здесь всегда с тобой. Ничего не случится. Не беспокойся».
Так Бхагаван утешил меня.
Потом он сказал: «Ходи только в тот дом, где тебя ласково называют «Минакши». Ашрам позаботится о тебе» [41].
На другой день он позвал меня и дал мне десять стихов Муруганара, чтобы я их заучила. В этих стихах он описывает Бхагавана как своего жениха, а себя – как невесту. Он жалуется, что после женитьбы Бхагаван оставил невесту на улице, без должной заботы.
Стих 873 из «Шри Рамана Саннидхи Мурай»:
Тогда ты и я были одним,
Едины, навсегда едины,
Но потом, подобно беспечному бродяге,
Неспособному к любви постоянной,
Ты оставил меня на улице
На посмешище людям!
Если посмею сказать я об этом,
Ты прямо ответишь:
«То был лишь сон,
нам привидевшийся!»
Как может эта женщина понять
Твое таинственное состояние, о Рамана,
Хозяин майи, всевышний Бог!
В одном из стихов говорится: «Ты был однажды со мной, мой суженый Господь, но теперь надолго меня покинул. И если я жалуюсь, ты называешь нашу старую дружбу сном, мне приснившимся».
В данной мне версии Бхагаван изменил последнюю строку, подставив имя Муруга вместо Рамана. Потом он попросил меня прочесть эти стихи вечером в холле, когда Муруганар был там. Я спела эти десять стихов в холле, а Муруганар сидел возле Бхагавана.
Тогда Бхагаван сказал Муруганару: «Не я оставил тебя на улице, а ты оставил на улице Минакши».
Муруганар поднялся, смеясь, и Бхагаван попросил его ответить, прежде чем он уйдет, но тот ушел, не сказав ни слова [42]. Тогда Бхагаван сказал: «Я пытался по-всякому. Это бесполезно. Бог один позаботится о тебе».
Бхагаван был очень добр ко мне. Его милость должна быть со мной навсегда.
Попытки Бхагавана воссоединить Муруганара и Минакши были безуспешны. Муруганар остался с Бхагаваном в Раманашраме и никогда не вернулся к семейной жизни с женой. Хотя Муруганар так и не принял санньясу, до конца жизни он жил как садху и ежедневно ходил в Тируваннамалай просить себе пищу.
Это упорство в прошении подаяния было одной из самых странных сторон его образа жизни. В последние годы жизни, когда он жил в Раманашраме и был почитаем всеми преданными, жившими там, он все же настаивал на том, чтобы ходить на бхикшу, только вместо того, чтобы просить на улице, он «просил подаяния» у кухонной двери в столовой Раманашрама. Он протягивал накидку, которую носил на плечах, и кто-нибудь из работающих на кухне клал в нее еду.
Муруганар пришел к Бхагавану, умоляя о милости и спасении. Первоначальный ответ Бхагавана был в том, что следует быть Тем, что недвижимо и ничем не нарушаемо. Эта упадеша была выражена в стихотворении, написанном Муруганаром и названном «Ираи Пани Нитрал», «Стойкость в служении».
О счастливый,
Куда бы я ни шел,
Всюду слышал хвалы Тебе,
И я сложил к Твоим стопам
Мое тело, богатство [43]и жизнь.
И я воскликнул: «Океан добродетели,
Высокий как гора,
Покажи мне путь к счастью!»
Рамана, беспристрастный и величественный,
Сказал: «Будь недвижим. Оставайся где ты есть».
Ни погружением в землю, ни воспарением в небо
Не смогли Вишну и Брахма Тебя обнаружить [44],
А я, продираясь к целям иным, износился.
И я взмолился: «Скажи мне, как соединиться
Со стопами, что запредельны знанию жизни!»
Рамана, чистый и безмятежный, ответил:
«Будь недвижим. Пребывай, как ты есть».
Проходя через новые и новые рождения,
Гонимый вновь и вновь силой кармы,
Я взмолился: «Покажи мне путь, мой друг,
Учитель мой! Покажи мне дорогу к Тебе!»
Рамана, благоденствия и мудрости Господь,
Ответил: «Не впадай ни в гнев, ни в (мирское) довольство.
Обрати ум к единству и милости Господа следуй».
Как (краски) картины, растекшиеся по бумаге,
Без корней расползался я во все стороны,
И я взмолился: «Скажи мне, как прорваться сквозь поверхностное!»
Рамана, Учитель мудрости, сказал:
«Как пламя в лампаде, гори устойчиво
И ярко в милости Господа.
Будь недвижим. Его волю исполни».
И я взмолился: «Господь и Учитель, скажи мне,
Как преумножить благие поступки
Над заблуждением злых дел?»
Мой дорогой отец, мой Рамана, ответил:
«Оставайся, непотревоженный, в центре.
Лишь милость Господа пусть движет тобою».
И я взмолился: «Могущественный Владыка всех дел,
Создающий, сохраняющий, разрушающий,
Укажи мне путь к спасению!»
Рамана, добродетельный и мудрый, ответил: «Наблюдай за словом и мыслью
И иди, как направляет тебя
Милость Господа, пребывающего
В лотосе твоего Сердца».
И я взмолился: «Как покончить
С могучими закоренелыми привычками,
Что терзают меня и тянут назад
В страстный поток рождений?»
Рамана, лучший и ярчайший из учителей,
Ответил: «Идя прямым путем, издревле существующим,
Милость Господа радостного осознавания
Впусти в себя и будь ведом ею».
И я взмолился: «Дождевая туча, полная сострадания!
Научи меня в полной мере секрету, как
Ускользнуть живым из потока рождений».
Рамана, Господь мудрости и благоденствия, ответил:
«Не питай ни пристрастия, ни ненависти
Ни к правде, ни ко лжи. Оставайся в центре,
И пусть Милость Господа движет тобою».
И я взмолился: «Все, что я вижу, – Твои формы.
Поскольку никто из богов не знает Тебя верно,
Скажи мне наконец, что делать».
Рамана, Владыка мудрости и благоденствия, ответил:
«Есть способ избежать алчного потока рождений,
Достичь берега и спастись.
Слейся воедино с Милостью Господа».
И я взмолился: «Лучший из Учителей! Ты, воссиявший
В прохладной тени дерева курунда,
Чтобы научить своего преданного из Вадавура! [45]
Открой мне явно, в полной мере,
Секрет знания Атмана!»
Ответил Рамана, отец мой, царь мой:
«Будь как ты есть, Собой!» [46]
После начального периода жизни в храме Аруначалешвары Муруганар переехал в Палакотту, поселение садху, прилегающее к Раманашраму. Следующая история относится к тому времени.
Бхагаван говорил, что прошение подаяния хорошее противоядие от эго. Муруганар уделял большое внимание чистоте. Его одежда, включая и ту, которая использовалась для бхикши, была безупречно чистой. Перед тем, как приступать к еде, принесенной в подаяние, Муруганар отмывал руки и ноги с песком в пруде Палакотту. Это занимало довольно много времени. Иногда обезьяны, в то время изобиловавшие там, съедали всю пищу, и ему приходилось уходить голодным. Обратив внимание на эту проблему Муруганара, Сабапатхи Пиллай, жрец храма Ганеши, убедил Муруганара жить у него [47].
Одержимость Муруганара чистотой была легендарной. Один из его учеников, Падма Венкатараман, отмечал, что у того уходило четыре полных ведра воды только на то, чтобы вымыть руки, ноги и почистить зубы [48]. То же отношение проявилось, когда его попросили временно заведовать пуджами в самадхи матери (Бхагавана):
Он оттирал лингам так, чтобы на нем не оставалось и следа масла от абхишеки … Затем он бесконечно очищал территорию вокруг.
Наблюдая за тем, как он совершает обряд, Бхагаван шутливо отметил: «Ты так трешь лингам, что он может скоро износиться. Сам лингам может исчезнуть!» [49]
Хотя Бхагаван открыто критиковал Муруганара за то как он обращается со своей женой Минакши [50], все же он признавал, что Муруганар был продвинутым преданным, готовым к переживанию Атмана. В какой-то момент – Муруганар нигде не отмечает когда именно, но, по предположениям других, вскоре после его прибытия в Тируваннамалай – Бхагаван ответил на мольбы Муруганара о Милости, направив на него свой божественный взгляд. Под пронизывающим взглядом Бхагавана Муруганар оставил свои мирские заблуждения и восстановил свое естественное состояние Самоосознавания. Мураганар написал много лет спустя: «Он простил мне мои ошибки и исправил мои несовершенства» [51].
Муруганар описал духовное измерение этого события в тысячах из своих стихов, но лишь в нескольких из них он намекает на физические обстоятельства, в которых произошло это важное переживание [52]. В стихе 255 из «Шри Рамана Санидхи Мурай» Муруганар отмечает, что это случилось в Палакотту. В той же самой работе в стихотворении под названием «Кирти Тирувахавал» есть короткое, волнующее описание случившегося в тот решающий момент:
Он взял меня с собой в лес, якобы чтобы собрать листьев для тарелок. И там, с великим удовольствием, он разрушил беспокойность моего ума, одарив меня своим взглядом. Посреди ночи он усмирил мое разделенное индивидуальное сознание, наделив меня переживанием неразделенной реальности.
Все стихи из последующей подборки, написанные много лет спустя после этого события, с благоговейным изумлением возвращаются к этому судьбоносному переживанию Милости.
Шри Рамана Анубхути
[Переживание Шри Раманы] [53]
8 Смятению моего запутавшегося, страдающего ума настал конец. Смиренная дворняга, я слился с благодатными стопами моего Владыки. В изливающемся сиянии Его божественной мудрости океан мертвых желаний испарился без следа.
9 Темница, держащая в плену мою замученную душу, рассыпалась, и я стал Его служителем, найдя жизнь, полную радости, в открытом небе Его божественной Милости. Узел, что привязывал мой Дух к физическому телу, был разрублен сверкающим мечом взгляда моего Владыки, – нет больше никакого узла.
12 Я был ученым дураком. Мой ущербный ум ничего не знал, пока я не оказался с Ним и его взгляд не наполнил мое сердце светом осознавания. Пребывая в этом благодатном состоянии покоя, чья природа священное безмолвие, столь трудно познаваемое и обретаемое, я вошел в единство с бессмертным состоянием знания реальности.
13 Как только смертоносная иллюзия «я – это тело» растаяла, цветок из чистого света распустился у Его святых стоп. Сияние усиливалось и становилось все ярче с моей любовью, пока я не реализовал совершенное знание Атмана, проявляющееся как непрерывное осознавание «Я – Я» в Сердце.
15 Он стал един с моей душой, Высочайший Господь, совершенный Брахман, жизнь всего сущего, сокровище Атмана, превратив ночь моей души в день своими обильными лучами солнца истинной мудрости.
16 Исчезла путаница чувств, мирская иллюзия рассеялась как только взошло яркое солнце Милости, вбирая меня в Себя и стирая все различия. И войдя в свет жизни, проживаемой в священном безмолвии прославленной недвойственности, «я» и все, из него происходящее, утихло и растворилось.
18 Я блуждал, запутавшись в лабиринте снов моего сознания, бросался то туда, то сюда, желал то того, то этого, пока радость единства с Господом не поднялась во мне. Тело мое слилось с бесконечным светом божественной мудрости, а сердце наполнилось глубокой внутренней безмятежностью.
23 Испорченный загрязнением чувств, я все же был притянут к свету Атмана, сиявшему в Твоих глазах, и почувствовал великую любовь к Тебе. С тающим сердцем, как корова с теленком, остался я просящим у стоп Твоих, наделяющих наградой окончательного освобождения.
25 Неугасимый, горит светоч Милости и истинного знания у Его святых стоп. Благодаря Его мягкой улыбке, в которой распускается цветок Милости, я отрекся от связанности родными и близкими и склонился у этих щедрых стоп, крепко за них ухватившись.
27 Он учитель вечного Закона, под взглядом Его раскрылась Истина и наполнила мое сердце ослепительным сиянием Его блаженной совершенной Милости, так что перестали существовать и тело, и эго, и интеллект. И я слился с божественным безмолвием, которое есть неизменное знание Господа Шивы.
28 Благородный лев, Он устремил победный взор истинного знания на бешеного слона моего эго, опьяненного самодовольством, наполнив меня сладостным нектаром единства с Господом Шивой, так что внутреннее переживание божественной мудрости стало моим всецелым существованием.
29 Я был обречен на тленность из-за гибельной привязанности к иллюзорной мирской реальности, но вдруг под милостивым взглядом моего светлейшего Господа понимание мое утонуло в восхитительном переживании блаженства Господа Шивы, и я вступил в новую жизнь в безграничном царстве священного безмолвия.
32 Благодаря свету исследования природы Я, которое есть истинная духовная практика, и драгоценным словам моего Учителя, упроченного в состоянии священного безмолвия, в котором пребывает освобождение, душа моя вкусила нектар единства с Господом Шивой в состоянии блаженства, запредельного двойственности, слившись с всепревосходящей единственностью Его Милости.