После переезда в Шри Раманашрамам у подножия горы Шри Бхагаван продолжал ходить на прадакшину еще несколько лет. Когда это случалось, все хотели сопровождать его. Но это было невозможно, так как кому-то нужно было присматривать за ашрамом. Поэтому мы договорились, что один или двое из поваров и те, кто работает на открытом воздухе, будут оставаться. Мы установили очередность, чтобы ходившие с Шри Бхагаваном на предыдущую прадакшину оставались, давая возможность и другим пойти с ним.
Лунными ночами, перед тем как отправиться на прадакшину со Шри Бхагаваном, мы подкреплялись пури. Потом брали немного оставшейся еды с собой, чтобы съесть ее в дороге. К тому времени, когда мы возвращались в ашрам, зачастую уже светало.
В 1926 году ответственным за кухню был Нараяна Рао. Это был солидный человек, хорошо владеющий английским языком. Кроме того, он был другом детства Чиннасвами. Если Чиннасвами когда-либо критиковал его стряпню, Нараяна Рао припоминал их давнее общение и тут же сердито отвечал: «Я райяр (каста, которая славилась умелыми поварами)! Ты что, будешь учить меня готовить?»
Однажды, когда мы собрались на прадакшину, Чиннасвами попросил Нараяну Рао остаться присматривать за ашрамом, поскольку была его очередь.
На это Нараяна Рао ответил: «Вы все постоянно находитесь с Шри Бхагаваном. Я могу пойти с ним после того, как сделана работа на кухне, понятие „очередь“ ко мне не относится. Я тоже иду на прадакшину!»
Между ним и Чиннасвами разгорелся спор, в конце которого Нараяна Рао сказал: «Если ты заставишь меня остаться здесь, я уйду из ашрама».
Чиннасвами отпарировал: «Если тебе здесь не нравится, можешь уходить!»
Шри Бхагаван услышал об этой ссоре. Когда все были готовы, мы сказали Шри Бхагавану, что можем отправляться. Он молчал некоторое время, а потом сказал: «Вы все идите».
Озадаченные его ответом, мы сказали ему: «Еда упакована и все готово».
Шри Бхагаван ответил: «Вы все можете съесть эту еду, когда вернетесь с прадакшины ».
Поскольку все мы стояли как вкопанные, Шри Бхагаван спокойно, но твердо сказал: «Раз такие споры как „я пойду с ним“ или „ты пойдешь с ним“ возникают только из-за того, что я обхожу гору, вы все можете сходить без меня».
Шри Бхагаван больше никогда не ходил вокруг горы.
В то время, когда Шри Бхагаван еще совершал обходы горы, он часто после них чувствовал усталость и слабость. Некоторые преданные видели это и понимали, что Шри Бхагавану хорошо бы перестать ходить на прадакшину. Искреннее желание этих преданных исполнилось, когда Шри Бхагаван услышал, что преданные ссорятся друг с другом из-за того, кто будет сопровождать его.
Нараяна Рао очень печалился, что из-за него Шри Бхагаван принял такое решение. Несколько месяцев спустя он оставил ашрам и стал жить в Павалакундру, но все еще довольно часто приезжал на даршан к Шри Бхагавану.
Я полагаю, некоторые люди в ашраме неизбежно ссорятся с другими. Также неизбежно и то, что люди извне могут найти какой-нибудь предлог, чтобы поссориться с ашрамом. Шри Бхагаван учил всех нас держаться в стороне от любых споров, которые нас не касаются, и, в частности, не интересоваться теми вопросами, которые были заботой лишь руководства ашрама.
Однажды, например, всплыли на поверхность какие-то факты, касающиеся руководства ашрама. Не будучи непосредственно связанным с ними, я все же переживал, поскольку чувствовал, что если их не удастся решить должным образом, это замарает доброе имя ашрама. Однажды двое или трое преданных пришли к Шри Бхагавану и выложили ему эти проблемы. Получилось так, что я входил в холл, когда они говорили о них, и он тут же повернулся ко мне и спросил, почему я вошел в этот момент и зачем мне интересоваться такими вопросами. Я не понял смысла этого вопроса, и Шри Бхагаван объяснил, что человеку следует заниматься только тем, ради чего он изначально пришел в ашрам. Он спросил меня, какая у меня была изначальная цель.
«Получить милость Шри Бхагавана», – ответил я.
«Тогда занимайся только этим», – сказал он.
После паузы он спросил меня, интересовали ли меня вопросы, касающиеся управления ашрамом, когда я только прибыл. Я сказал, что нет.
«Тогда, – сказал он, – сосредоточься на изначальной цели своего пребывания здесь».
* * *
Шри Бхагаван часто говорил, что ходить за бхикшей (милостыней) благотворно для садханы, что это разрушит эго и устранит идею «я есть тело». В начале нашего пребывания в Шри Раманашраме Рамакришна Свами хотел жить на бхикше. Получив предварительно позволение Шри Бхагавана, он стал жить в пещере Вирупакша и каждый день ходил в город за просить еду.
Идя по улице, он кричал: «Бхикша! Бхикша!» Поскольку его призыв был резким, как крики торговца, один из местных мальчишек пошутил над ним, спросив: «Сколько бхикш за рупию?»
Следуя совету Шри Бхагавана каждый день менять улицу, он просил на нескольких разных улицах два или три дня подряд.
На четвертый день он пришел на новую улицу и стал, как обычно, кричать: «Бхикша! Бхикша!» Преданная по имени Лакшми Амма, проживавшая там, узнала в нем ашрамита и настояла на том, чтобы он принял бхикшу в ее доме. Она провела его внутрь, вымыла его ноги, поставила перед ним листовую тарелку и положила в нее еду. Потом она попросила его прочитать наизусть «Шива Пуранам» (вступительная часть «Тирувачакам»). Так как он не знал этого текста, то просто сидел молча. Когда Лакшми Амма поняла, что он не знает, как поступить, она сама исполнила «Шива пуранам» и еще песню из «Перия пуранам». Затем воскурила камфару, простерлась перед ним и попросила его к столу. Рамакришне Свами стало стыдно за свое незнание того, что, стало быть, является традиционной церемонией садху, просящих подаяния. Чувствуя, что ему уже хватило его хождений за бхикшей, он вернулся в ашрам.
Когда Шри Бхагаван услышал эту историю, он рассмеялся и сказал: «Что поделаешь? Если ты идешь на бхикшу из-за нищеты, тебе придется унижаться и сомневаться. Но кто он [Рамакришна Свами] такой? Разве у него нет своих денег? Ему что, не хватает на еду? В конце концов, он ходил за бхикшей только ради следования традиции. Вот почему он кричал „ Бхикша!“ с таким величием и достоинством. В те времена, когда я ходил за бхикшей, я тоже ходил, полный достоинства, и с безразличием. Это нечто такое, что приходит естественно». Потом он добавил: «Просящие милостыню садху должны знать „Шива Пуранам“ и песни из „Перияпуранам“. Когда идешь на бхикшу или есть в матхе, нужно читать оба этих текста перед принятием пищи. На севере Индии – другие тексты. Там перед едой принято читать пятнадцатую главу „Бхагавад-гиты“ и „Шива Махимна Стотру“, но здесь, на юге, их не обязательно знать всем».
После того как я услышал это от Шри Бхагавана, я выучил «Шива Пуранам», несколько песен из «Перияпуранам», несколько стихов из «Бхагавад-гиты» и еще некоторые песни. Если в каком-нибудь матхе или ашраме проходило мероприятие, Шри Бхагаван просил меня присутствовать на нем в качестве представителя ашрама. Я шел с радостью и уверенностью, зиждущейся на знании традиции.
Эта Лакшма Амма, та самая, которая дала бхикшу Рамакришне Свами, была очень предана Шри Бхагавану. В благоприятные дни, такие как новолуние, Картиккай и первый день тамильского месяца, она рано утром совершала омовение и отправлялась на прадакшину со своим единственным сыном, которому тогда был около восьми лет. Обойдя гору, она около пяти часов утра приходила в ашрам.
Увидев их обоих, Шри Бхагаван отмечал: «О, сегодня Картиккай? Или первый день месяца? Я узнаю о благоприятных днях, лишь когда вижу этих двоих».
Лакшми Амма обычно просила своего сына Рамачандрана почитать наизусть «Дакшинамурти Стотру» перед Шри Бхагаваном. Когда мальчик в конце каждой строфы не мог вспомнить начало следующей, Шри Бхагаван направлял его, подсказывая ему первое слово каждый раз, когда тот начинал новый стих. Шри Бхагаван перевел этот текст на тамильский язык. Специально для мальчика Рамачандрана он сложил вместе первые слова всех строф в один небольшой стих.
Рамакришна Свами и я были личными служителями Шри Бхагавана, но работы не хватало, чтобы занять нас обоих. Когда мы почувствовали, что негоже есть пищу в присутствии Шри Бхагавана, не выполняя никакой работы, мы решили, что каждый из нас будет ежедневно ходить за бхикшей и выполнять тапас в каком-нибудь месте за пределами ашрама [25].
Брат Рамакришны каждый месяц отправлял ему 25 рупий, что по тем временам было очень большой суммой. В городе жила женщина по имени Соубхагьяттамма, которая кормила садху. На каждого садху у нее уходило по пять рупий в месяц. Вся ее жизнь вращалась вокруг кормления садху и даршана Шри Бхагавана. Когда была моя очередь бывать вне ашрама, Рамакришна Свами давал 5 рупий Соубхагьяттамме и просил ее кормить меня. У него была такая же договоренность с ней, когда приходила его очередь жить вне ашрама. Ни один из нас не ел ее пищу утром или вечером. Мы ели только обед от этой женщины. Эту еду отправляли в пещеру Вирупакша, где мы оба останавливались, когда жили вне ашрама.
Однажды, когда была очередь Рамакришны Свами жить за пределами ашрама, он отправился в пещеру Вирупакша. Он планировал заниматься там тапасом. На четвертый день, во время медитации, у него было видение сильного сияющего света. Он был удивлен и впечатлен. Потом, когда он подумал, сможет ли он увидеть в этом сиянии город Кумбаконам, появился Кумбаконам. Увидев город, он затем подумал, сможет ли он увидеть Шри Раманашрам, который был основан там. И он тоже появился в его видении. В восторге он воскликнул: «Ага! Господь Аруначала очень быстро благословил меня видением этого света! Кроме того, я могу видеть все, о чем бы ни подумал!»
Думая таким образом, очень довольный собой, он вернулся в Шри Раманашрамам, где безостановочно с радостью рассказывал всем нам о своем опыте.
Но когда об этом видении услышал Шри Бхагаван, он отметил: «О! И это тапас? Это просто великолепно! Он занимался тапасом. Появился Кумбаконам, появился ашрам в нем. Какой великий тапас! Смолкнуть у источника ума и пребывать там как Атман – только это есть тапас. А он вместо этого твердит: „Я видел то, я делал сё!“ Эти состояния преходящи».
Шри Бхагаван впоследствии выразил подобные чувства в тридцатом стихе «Упадеши Ундияр»:
Если знаешь То [Атман], которое остается после того, как «я» перестало существовать, это превосходный тапас. Так сказал Господь Рамана, который и есть Атман.
Мы всегда испытывали счастье и благость в присутствии Шри Бхагавана. Для нас, юных брахмачариев (садху, давших обет безбрачия), любая деятельность была упражнением. Поститься, совершать тапас в одиночестве, впадать в такое состояние, как будто тело мертвое, обходить гору два или три раза в день, спать на голом полу без постели – все эти действия были для нас подобны спортивным вызовам. Один случай, произошедший в Скандашраме, показывает, до каких нелепых выходок мы доходили.
После того как Шри Бхагаван оставил Скандашрам и стал постоянно жить в Шри Раманашраме, один жрец из храма Аруначалешвары, Вриддхачалам, остановился в Скандашраме. Он был преданным богини Раджа Раджешвари и также знал целебные свойства разных растений, растущих на горе. В Скандашраме он иногда пил сок одного растения в качестве слабительного. На следующий день он принимал стакан сока другой травы. Потом он садился в маленькой комнате и просил меня запереть его снаружи. Я был его поверенным в таких делах. Неделю спустя я открывал комнату, тряс его и будил от транса, в который растение погружало его. Мы проделывали это несколько раз. Он показал мне особые травы, которые он использовал, но, поскольку меня не интересовали подобные методы, я тут же забыл о них.
Однажды этот жрец и я решили дать обет не спать в течение восьми дней. Я попросил Рамакришну Свами, чтобы он позаботился о личных нуждах Шри Бхагавана в это время, так как я планировал быть в Скандашраме со жрецом. В дневное время мы со жрецом не принимали ничего, кроме чая, проводя время, занимаясь медитацией и учебой. Около десяти вечера мы медленно спускались от Скандашрама и к полуночи доходили до ашрама внизу. В те дни в это время Шри Бхагаван обычно выходил на улицу. Проведя долгое время в присутствии Шри Бхагавана, мы возвращались в Скандашрам рано утром. На пятый день мы поняли, что больше не можем обходиться без сна. Если без пищи можно обходиться сколько угодно, то сна избежать все равно невозможно.
Был наш обычный визит Шри Бхагавану ночью пятого дня. Заметив наш изможденный вид, Шри Бхагаван сказал: «Довольно! Довольно ваших обетов и прочих капризов! Там есть авьял (смесь вареных овощей) и рис. Идите, поешьте».
Поняв, что мы больше не в силах продолжать, мы поели. В ту ночь нашему обету был положен конец. А я возобновил свою работу в качестве личного служителя Шри Бхагавана.
Несколько дней спустя я отправился в паломничество к Ковилур Матху. Шри Махадева Свами, который тогда был главой Ковилур Матха, прежде был главой Исанья Матха в Тируваннамалае. Живя в Тируваннамалае, он часто приходил на даршан к Шри Бхагавану. Во время своих визитов он с большим расположением беседовал со всеми нами. Когда он жил в Тируваннамалае, каждый день Дипавали он высылал Шри Бхагавану бутыль масла, порошок мыльного ореха и новую набедренную повязку. Даже после своего отъезда из Тируваннамалая он договорился со своим преемником, Шри Натешей Свами, чтобы эти приношения продолжались. Шри Махадева Свами также вкладывал деньги в строительство Скандашрама. Члены его главного матха вначале были против, утверждая, что деньги, получаемые матхом, нельзя давать на цели, не связанные с их собственным центром.
Вот что он ответил на их протест: «Мы и наш матх придерживаемся определенных правил. Но Шри Бхагаван и его состояние настолько велики, что их ничем нельзя ограничить. На самом деле это большая удача для нас, что мы можем служить такому великому человеку. Если неправильно давать деньги из матха, тогда я буду давать свои личные».
Такова была его преданность Шри Бхагавану. Проведя несколько дней в Ковилур Матхе, я вернулся в Шри Раманашрамам. Каждый раз, когда я возвращался после посещения какого-нибудь места, Шри Бхагаван подробно расспрашивал меня о моем визите. Он спросил меня о посещении Ковилур Матха, и я ответил: «Шри Махадева Свами расспрашивал о здоровье Шри Бхагавана и о ашрамитах с большой любовью. В день моего визита прибыл также Раджа Сир Аннамалай Четтьяр со своими товарищами».
«Что сделал Четтьяр?» – спросил Шри Бхагаван.
Я ответил: «Он завязал верхнее покрывало вокруг талии и с глубоким смирением совершил аштанга намаскарам (простирание в полный рост) перед махадева Свами, и принял от него вибхути.
Тогда Шри Бхагаван спросил: «А ты сделал намаскар?»
«Нет», – ответил я в некоторой растерянности.
Когда Шри Бхагаван поинтересовался, почему нет, я объяснил ему свою позицию: «После обретения счастливой возможности поклоняться Шри Бхагавану, как могу я поклоняться кому-то еще?»
Шри Бхагаван посмотрел на меня и сказал: «Ага! Ты тот, кто очень хорошо знает Бхагавана. Ты очень мудрый человек! Твой Бхагаван что, только вот это тело пяти футов в длину, сидящее на диване? Он только внутри этого здания и нигде больше? Тому, у кого такая экабхати (узконаправленная преданность), не стоит никуда путешествовать. Если кто-то отправляется в другие места, он должен соблюдать традиции этих мест. Где бы и кому бы ты ни поклонился, если ты делаешь это, медитируя на Гуру или на избранном божестве, преклонение достигнет их. Это единственно верно».
Я осознал свою ошибку. С тех пор, когда мне случалось простираться перед кем-то, я всегда думал о Шри Бхагаване.
Люди, преданные другим богам и гуру, часто приходили увидеть Шри Бхагавана и поклониться ему. Благодаря их вере или силе Шри Бхагавана они часто видели в нем образ их определенного Учителя или божества. Например, Тируппугаж Аламелу Амма, женщина из Мадурая, была преданна одному лишь Господу Субраманье. Она никого больше не признавала своим Учителем и решила, что никто другой не должен появиться перед ней как ее Гуру. Оттого что она всегда пела «Тируппугаж» 29, ее стали звать Тируппугаж Аламелу Амма. Она родилась в Мадурае и переехала в Тируваннамалай только после того, как ее отец получил там работу заместителя сборщика налогов. Отец ее уже получил даршан Шри Бхагавана и был под большим впечатлением, но, когда он предложил дочери посетить Шри Бхагавана, она отказалась. В ту ночь ей приснился Шри Бхагаван. В ее сне образ Шри Бхагавана развеялся, и вместо него она увидела Господа Субраманью. Из-за этого опыта она отправилась к Шри Бхагавану на следующий день и села перед ним. Вначале она видела лишь святой облик Шри Бхагавана, но, продолжив смотреть на него, увидела в нем Господа Субраманью и полностью предалась ему.
После этого опыта она довольно часто стала приходить на даршан Шри Бхагавана. Во время этих визитов она любила петь перед ним «Акшараманамалай». Дойдя до сорок четвертого стиха, вместо того чтобы спеть обычное: «О мой Аруначала! Ты сказал: „Оборачиваясь назад, каждый день смотри на «Я» внутренним взором. Тогда познаешь его“», она немного меняла произношение и пела: «О мой Аруначала! Ты сказал: „Каждый день внутренним взором смотри на Канду, который вернулся. Тогда познаешь его“».
Шри Бхагаван обычно не говорил ни о ком ничего хорошего или плохого, но если ему случалось услышать о кончине кого-то знакомого, он тут же рассказывал всем вокруг о добродетелях умершего человека. Мы часто были удивлены тому, как много он знал о жизни и делах множества людей, приходивших к нему. Мы также иногда поражались, как ему удавалось узнать малоизвестные факты, о которых мы никогда не слышали. Кроме того, слушая его, мы часто с удивлением узнавали, что у умершего было так много хороших качеств. Все мы хотели бы, чтобы Шри Бхагаван похвалил нас после нашей смерти, но, конечно, только у тех, кто умер при его жизни, была такая привилегия.
Каждый раз, когда мы слышали о чьей-нибудь смерти, мы считали необходимым пойти и сесть перед Шри Бхагаваном, потому что всем нам было интересно услышать восхваления Шри Бхагавана в адрес умершего. Даже говоря о людях, которые были для остальных из нас неисправимыми негодяями, он всегда находил сказать что-то хорошее.
В городе жил один богатый человек по имени Кандасвами. Хотя он иногда приходил на даршан Шри Бхагавана, местные жители терпеть его не могли из-за его отталкивающего поведения. В свои последние дни, проведенные им в мантапам напротив ашрама, он претерпевал муки болезни и нищеты. Лежа в этом мантапаме, он передал с посыльным просьбу, что хочет немного каши, приготовленной по-малаяламски. Шри Бхагаван тут же устроил, чтобы эту кашу приготовили и отнесли ему. На следующий день состояние Кандасвами стало особенно тяжелым, настолько тяжелым, что мы между собой начали гадать, о каких его положительных качествах будет говорить Шри Бхагаван, когда тот скончается.
День спустя Кандасвами умер. Мы тут же поспешили к Шри Бхагавану, сообщили ему новость и уселись вокруг, полагая, что даже Шри Бхагаван не найдет ничего хорошего, что можно было бы сказать об этом человеке. Какое разочарование!
Шри Бхагаван сказал нам: «Никто не мог содержать свое тело и одежду в такой чистоте, как Кандасвами. Он не пользовался ни мылом, ни маслом. Он приходил в 8 утра и начинал стирать свое дхоти. Потом он вешал его сушиться. К тому времени, как он заканчивал свое омовение, был уже полдень. Его волосы и борода всегда были необычайно чистыми».
Мы со стыдом опустили головы. Кто мог сравняться со Шри Бхагаваном в том, чтобы видеть лишь положительные качества во всех людях?
Шри Бхагаван шел на кухню в 4 часа утра, чтобы начать резать овощи. Один или двое из нас помогали ему. Порой количество овощей, которые нужно было приготовить, приводило нас в ужас. Шри Бхагавану удавалось нарезать больше овощей, чем всем нам, причем быстрее. Однажды, при виде горы работы, я взглянул на часы, потому что мне не терпелось быстрее с этим покончить. Мне хотелось пойти поспать еще немного.
Шри Бхагаван почувствовал мое нетерпение и спросил: «Почему ты смотришь на часы?»
Я попытался обвести его вокруг пальца, сказав: «Если бы я мог закончить работу до пяти, я бы мог пойти и помедитировать часок».
Шри Бхагаван возразил: «Отведенную работу нужно закончить вовремя. Препятствия – все остальные мысли, а вовсе не количество работы. Совершение отведенной работы в срок – это само по себе медитация. Продолжай и делай работу с полным вниманием».
Таким образом, Шри Бхагаван учил нас важности правильного, честного труда.
В ашрамской кухне позволялось готовить лишь брахманам, поскольку брахманы не едят пищу, приготовленную не- брахманами. Шри Бхагаван одобрил этот порядок не потому, что одобрял религиозную ортодоксальность в целом, но потому, что не хотел обижать многочисленных брахманов, останавливающихся в ашраме. В основном Шри Бхагаван соглашался с ортодоксальными диетическими правилами, но иногда ему хотелось немного отклониться от них, при условии, что это останется незамеченным и никого не обидит. Это показывает следующая история.
Когда Шри Бхагаван еще жил в Скандашраме, Эчаммал, брахманка -преданная, кормила его каждый день. Она также принимала брахманов-санньясинов в своем доме и предлагала им традиционную бхикшу.
Двое учеников Нараяна Гуру, Говиндананда Гири и Ачьютананда Гири, однажды приехали из Канчипурама. Проведя несколько дней в городе, они остановились у Шри Бхагавана. Оба они были хорошо сложены, светлокожи и образованны. Приняв их за брахманов, Эчаммал пригласила их в свой дом. Ни одна из сторон не предупредила Шри Бхагавана об этой договоренности [26].
В тот день, когда они должны были отправиться на бхикшу, Говиндананда и Ачьютананда сообщили Шри Бхагавану о приглашении. Шри Бхагаван тут же понял, что может возникнуть проблема. Если Эчаммал обнаружит, что они не- брахманы, она может отказаться от своего гостеприимства. Санньясины могут оказаться в очень неприятном положении.
Чтобы предупредить их, как будто невзначай Шри Бхагаван спросил их с улыбкой: «Вы знаете, как делать паришечанам?» [27]
Говиндананда и Ачьютананда тут же уловили намек.
Они ответили: «Да, Бхагаван. Мы наблюдали эту практику в Северной Индии, где санньясины перед едой делают паришечанам ».
Трапеза прошла без происшествий. Шри Бхагаван всю жизнь держал в секрете от Эчаммал, что она подавала в своем доме бхикшу не- брахманам.
В противоположность этому, были случаи, когда он склонялся к ультра-ортодоксальности. Когда в 1938 году была основана Веда-патасала, учителем в нее назначили Шри Кришну Ганапатигала. В столовой было принято сначала подавать еду брахманам. Только после этого подавали пищу Шри Бхагавану и не- брахманам. После того как пищу из раздаточной кастрюли положили не- брахманам, ортодоксальный брахман посчитал бы оставшуюся в ней пищу нечистой, и такой человек не стал бы брать из нее добавку. Шри Кришна Ганапатигал был очень недоволен способом раздачи еды в ашраме, потому что не мог попросить добавки, когда ему хотелось. Он пошел к Шри Бхагавану и объяснил ему проблему. Шри Бхагаван принял это как веский довод и договорился, чтобы Ганапатигал ел отдельно в кухне. Кроме того, перед тем как зайти в столовую, он считал важным спросить, хорошо ли накормили учителя патасалы. Это продолжалось несколько дней, пока Шри Бхагаван не удостоверился, что изменения действуют и будут постоянными.
В «Памятных моментах», откуда взяты эти две «ортодоксальные» истории, Кунджу Свами признается, что он так и не понял, был ли Шри Бхагаван сторонником или противником ортодоксальных принципов, касающихся пищи. Этот вопрос широко обсуждался в литературе о Рамане. Более детально об этом можно узнать из главы «Бхагаван – Атиашрами» («Горная тропа», 1991, стр. 112–121) и ссылок, данных в ней. Я лично не вижу непоследовательности в поведении Бхагавана. Следующие диетические принципы, принятые в ашраме, как мне кажется, не противоречат друг другу:
1. Вся пища, подаваемая в ашраме, должна быть вегетарианской.
2. В особых случаях Бхагаван был не прочь отклониться от ортодоксальных правил, пока это было незаметно тем, кто мог бы оскорбиться.
3. Индийские посетители следовали в ашраме тому же диетическому режиму, что и у себя дома. Если дома они соблюдали строгие брахманские правила, то предполагалось, что они будут продолжать следовать им и в ашраме.
4. Посетители, нуждающиеся в особой пище или принадлежностях для еды из-за их религиозных верований или проблем со здоровьем, всегда получали их.
Шри Бхагавану нравилось работать на кухне. Он трудился тщательно и усердно, и ожидал, что все будут работать так же. То, как он готовил такой простой овощ, как шпинат, являло собой убедительный урок терпения, экономности и кулинарного искусства.
Рано утром Шри Бхагаван шел в кухню и принимался за сложенные там груды шпината. Все мы следовали за ним. Его инструкции по резке шпината были довольно необычными:
«Шпинат нужно разрезать на три части. Во-первых, верхушка, листья; во-вторых, стебель и, в-третьих, корень. Листья используются для приготовления карри. Стебли собираются в пучок и связываются вместе. Их нужно положить в самбар при варке и удалить перед подачей блюда. Корни нужно несколько раз промыть в воде и растереть несколько раз на жернове, каждый раз выжимая сок, пока не останется только волокно. Этот сок смешивается с расам ».
Такова была обычная процедура приготовления шпината. Это означало море работы и часто заканчивалось тем, что Шри Бхагаван делал большую ее часть сам.
Однажды, чтобы не делать так много всего, мы взяли все корни, связали их и зарыли в таком месте, которое Бхагаван нечасто посещал во время своих прогулок. В тот день, конечно же, Шри Бхагаван отклонился от своего обычного маршрута и проходил как раз мимо того места. Увидев недавно потревоженную землю, он сунул в нее свой посох, и несколько корней шпината показались на поверхности.
Тут же поняв, что случилось, Шри Бхагаван сел, вырыл все корни и стал чистить их. Поскольку все корни теперь были покрыты свежей грязью, ему потребовалось много времени. Промыв их, он пошел на кухню, несколько раз перемолол их на жернове, пока не выделился весь сок. Он сам добавил сок в расам и только после этого возобновил свою прогулку. Все это Шри Бхагаван проделал с улыбкой на лице, без следа раздражения или гнева. Это был наглядный урок для всех нас, кто молчаливо, с невыразимым чувством вины наблюдал за ним. Этот урок так глубоко отпечатался в наших сердцах, что никогда больше мы не могли и подумать отлынивать от дела по лени или тратить что-то впустую.
Однажды я отправился в Шри Сантхалинга Матх в Пераюре, близ Коимбатора, на кубхабикешам, которую проводили Наттукоттай Четтьяры. По их приглашению в матх приехали садху из Ковилур Матха, Садху Свами с его группой из Палани и другие ученые садху. Я знал некоторых из них, потому что они приходили на даршан Шри Бхагавана. После кумбхабикешам мы поели и стали беседовать. Садху, которые уже знали меня, представили меня другим садху, сказав, что я пришел из Раманашрама.
Услышав это, те сказали: «Раз уж мы здесь собрались, давайте что-нибудь обсудим».
Сначала они попросили меня объяснить акхандакара вритти (непрерывное переживание). Поскольку я четко помнил объяснение Шри Бхагавана, когда преданные подняли этот вопрос в его присутствии, я процитировал соответствующий стих из «Рибху-гиты» и пояснил его. Потом садху спросили меня о пратибханде (три препятствия: невежество, сомнение и ложное знание). Это я тоже пояснил с помощью стиха из «Веданта Чудамани». Садху остались довольны моим объяснением.
Я решил, что мне следует знать ведантические тексты, которые изучают в матхах. Я не хотел ставить ашрам в неудобное положение своей неспособностью обсуждать эти вопросы, тогда как меня посылают его представителем. Шри Кришнананда Свами, мой друг детства, который в настоящее время является руководителем Тирукалар Матха, также прибыл на кумбхабикешам. Он брал уроки веданты у Махадева Свами, главы Ковилур Матха. Когда я сообщил ему о своем намерении, он сказал, что для изучения берутся шестнадцать текстов, избранных Шри Нарасимхой Бхарати Свамигалом из Шрингери Матха. Этот свами настаивал на том, что ведантистам не следует читать светскую литературу и полемику.
Мой друг прикинул, что для должного изучения этих текстов потребуется много лет, а я сказал ему: «Я хочу изучить эти тексты, но не традиционным способом. Я их буду читать сам. Будет достаточно, если ты объяснишь мне те отрывки, с которыми я не разберусь. Можно в таком случае изучить их значение за два месяца?»
Видя мой интерес, он ответил: «Мы попробуем пройти их за три месяца. Но, чтобы изучать их, ты должен приехать в Тирукхалар».
Сказав моему другу, что я приеду к нему учиться, как только смогу, я вернулся в Шри Раманашрам.