Максвелл-Файф: Докладывал ли генерал Грош, как глава инспекции 17, генерала Фёрстеру[344], вашему начальнику операций в министерстве Люфтваффе.
Геринг: Я не могу этого сказать, не имея таблицы подчиненных мне должностей. Генерал Фёрстер был, мне кажется тогда, начальником люфтвер, или подобной организации, в министерстве. Я лично мало касался таких вопросов, потому что они не были прямо связаны со стратегическими, или вопросами вооружений. Но довольно вероятно и определенно, что он относился к этому управлению.
Максвелл-Файф: Я спрошу вас коротко, и если вы не знаете, оставим этот момент. Вы знали, что генерал майор Гравениц[345] являлся начальником управления подсудимого Кейтеля, организации по делам военнопленных, занимавшегося военнопленными?
Геринг: Я впервые слышу здесь о генерале Гравенице, это управление меня прямо не касалось. Я не мог знать всех военных командиров в сотнях и тысячах управлений.
Максвелл-Файф: Как я понимаю это значит, что вы не знали и полковника, а теперь генерала Вестхофа[346], в управлении под руководством фон Гравеница?
Геринг: Я никогда не видел Вестхофа и он никогда не принадлежал к Люфтваффе.
Максвелл-Файф: Я не предполагал, что фон Гравениц и Вестхоф принадлежали к Люфтваффе. Я хочу прояснить, что имел в виду их принадлежность к организации генерала Кейтеля.
Геринг: Мне ничего не известно, я не знал какие посты они занимали.
Максвелл-Файф: Все это время вы имели существенное влияние в Рейхе?
Геринг: Тогда уже нет. Если рассматривать 1944.
Максвелл-Файф: Но вы являлись главой Люфтваффе и министерства авиации?
Геринг: Да.
Максвелл-Файф: И вы как глава Люфтваффе и министерства авиации, были ответственны за шесть лагерей для военнопленных в течение всей войны, не так ли?
Геринг: Как много было лагерей для военнопленных я не знал. Но конечно я нес за них ответственность, как и за мое министерство.
Максвелл-Файф: Воздушным силам?
Геринг: Да, они подчинялись воздушным силам.
Максвелл-Файф: Вы знали об общем плане обращения с военнопленными, который имеется у нас как «Aktion Kugel[347]«план, не так ли?
Геринг: Нет. Я ничего не знал о таких действиях. Меня о нём не ставили в известность.
Максвелл-Файф: Вы никогда не слышали об «Aktion Kugel»?
Геринг: Я впервые услышал об «Aktion Kugel» здесь; увидел документ и услышал выражение впервые. Более того ни один офицер Люфтваффе не информировал меня о таких вещах; и я не уверен, что хотя бы один офицер бывал в лагерях Люфтваффе. В любом случае такие доклады мне не представлялись.
Максвелл-Файф: Вы знали, что «Aktion Kugel» заключался в следующем: сбежавших офицеров и сержантов, кроме англичан и американцев, передавали полиции и отправляли в Маутхаузен[348], где их расстреливали с помощью устройства соединенного с пистолетом, в момент, когда они думали, что получают одежду. Вам известно, что такое «Aktion Kugel», не так ли?
Геринг: Я услышал о нём здесь.
Максвелл-Файф: Вы сказали Трибуналу, что вы не знали о случаях, когда сбежавших военнопленных, которых захватывала полиция, оставляла себе полиция и отправляла их в Маутхаузен?
Геринг: Нет я не знаю этого. Напротив, различные военнопленные, которые бежали из моих лагерей ловились полицией; и они возвращались в лагеря; в первую очередь происходило именно так.
Максвелл-Файф: И вы не знали, что полковник Вельдер второй человек в инспекции вашего министерства, издал приказ, за месяц до этого, в феврале 1944, чтобы военнопленные пойманные Люфтваффе возвращались обратно в лагерь, а военнопленные пойманные полицией передавались ей и больше не считались находящимися под защитой Люфтваффе; вы не знали этого?
Геринг: Нет. Пожалуйста, вызовите этого полковника и допросите его, о том делал ли он мне доклад об этом или направлял ли он мне такое письмо.
Максвелл-Файф: Что же, трудно сказать насколько хорошо управлялось ваше министерство. Но он определенно издавал такой приказ, потому что он в этом признался.
Геринг: Тогда пусть скажет, от кого он получил такой приказ.
Максвелл-Файф: Понятно. Что же, он сказал, что он принял этот приказ, и вы хорошо знаете, как и я, что военнопленные это вещь, которой вы должны были заниматься, потому что у вас было право расследовать любую жалобу; и вы не денонсировали конвенцию и имели власть для их защиты в ходе войны, не так ли? Это верно, не так ли?
Геринг: Это верно, но я хотел бы иметь право спросить его, кто отдал такой приказ, либо он получал такой приказ от меня?
Максвелл-Файф: Что же, он не получал его прямо от вас. Я не думаю, что вы даже видели его, не так ли? Он получил его от генерал-лейтенанта Грош, не так ли?
Геринг: Тогда Грош должен был сказать, что получил его от меня. Я никогда не отдавал такого приказа.
Максвелл-Файф: Понятно. Итак, вы сказали, что вы никогда не слышали об этом — это было спустя 3½ года после начала войны — и вы никогда не слышали, о том, чтобы бежавших военнопленных передавали полиции. Вы хотите убедить в этом Трибунал?
Геринг: Мне кажется, в такой мере, если военнопленные совершали преступления, они передавались полиции. Но я хочу свидетельствовать перед судом, что я никогда не отдавал приказа о том, чтобы они должны были передаваться полиции для отправки в концентрационные лагери, просто потому что они пытались сбежать, я также не знал о том, что такие меры применяются.
Максвелл-Файф: Мой последний вопрос: свидетель я хочу его прояснить, о том, что я упомянул тех, кто бежал, кто убегал далеко от лагеря и был схвачен полицией. Вы не знали о том, что их передают полиции?
Геринг: Нет. Только если они совершали преступления в ходе побега, такие как убийство и так далее. Такие вещи случались.
(Трибунал отложен до 10 часов 21 марта 1946)
Восемьдесят седьмой день
Четверг, 21 марта 1946
Утреннее заседание
Максвелл-Файф: Свидетель, вы помните, что говорили прошлой ночью, о том, что лишь заключенные совершившие преступления или правонарушения передавались полиции?
Геринг: Я так не выразился. Я сказал, о том, что если полиция обнаруживала военнопленных, совершивших преступление в ходе побега, насколько я знаю, они задерживались полицией и не возвращались в лагерь. В какой степени полиция задерживала военнопленных, не возвращая их в лагерь, я узнал из допросов и объяснений здесь.
Максвелл-Файф: Вы посмотрите на документ Д-569? Посмотрите сначала на верхний левый угол, который демонстрирует, что документ опубликован высшим командованием Вермахта?
Геринг: Документ, который передо мной, имеет в левом верхнем углу: «рейхсфюрер СС», и подпись: «инспектор концентрационных лагерей».
Максвелл-Файф: Документ датирован 22 ноября 1941. Не так ли?
Геринг: Да, он у меня сейчас.
Максвелл-Файф: Теперь, посмотрите на левый нижний угол, экземпляра. Второе лицо, которое присутствовало22 ноября 1941 это министр авиации и главнокомандующий воздушных сил. Это были вы.
Геринг: Верно. Я бы хотел сделать следующее заявление в связи с этим…
Максвелл-Файф: Секундочку. Я бы хотел представить документ, и затем вы сделаете ваше заявление. Я не буду вас прерывать. Но сначала посмотрите на третье предложение в абзаце 1. Оно касается советских военнопленных, вы понимаете. В третьем предложении сказано:
«Если сбежавшие советские военнопленные возвращаются в лагерь, согласно данному приказу, они в любом случае передаются на ближайший пост секретной государственной полиции».
И затем в абзаце 2 оговорено специальное условие — если они совершали преступления, при том факте, что:
«…в настоящее время такие правонарушения со стороны советских военнопленных особенно часты, в основном в силу условий проживания, которые остаются неудовлетворительными, следующие временные правила вступают в силу. Они могут быть изменены позднее. Если советский военнопленный совершит какое-либо наказуемое деяние комендант лагеря должен передать виновного начальнику полиции безопасности».
Я правильно понимаю, что в этом документе сказано о том, чтобы сбежавших передавали полиции безопасности? Вы понимаете, что этот документ говорит о том, что человек который сбежал, будет передан полиции безопасности, и тот кто совершил преступление, как вы отметили, будет передан полиции безопасности. Не было ли данное явление введено в 1941 и затем имело место в 1944?
Геринг: Я хотел бы прочитать несколько предшествующих абзацев для того, чтобы предложения не вырывались от контекста.
Максвелл-Файф: Ваша честь, пока свидетель будет читать документ, можно я разъясню технический момент представленных экземпляров? Когда я проводил перекрестный допрос фельдмаршала Кессельринга[349] я представил три документа, СК-66, который стал экземпляром Великобритания-274; Д-39, который стал Великобритания-275; ТС-91, который стал Великобритания-276; так что настоящий документ станет Великобритания-277.
(Обращаясь к свидетелю)
Свидетель,вы прочли?
Геринг: Да.
Максвелл-Файф: Прав я, или нет, в том, что бежавшие советские военнопленные, после возвращения в лагерь, передавались секретной государственной полиции. Если они совершали преступление, они передавались полиции безопасности, правильно?
Геринг: Не совсем верно. Я бы хотел отметить третье предложение в первом абзаце. Там сказано, «Если военнопленный пойман в окрестностях лагеря, он возвращается в лагерь».
Максвелл-Файф: Но прочитайте следующее предложение: «Если советский военнопленный возвращен в лагерь» — то есть в соответствии с приказом который вы уже прочитали — «он передается на ближайший участок секретной государственной полиции. Это ваше же предложение.
Геринг: Да, но второй абзац, который следует, дает пояснения о частых преступных актах советских военнопленных, и. т. д., совершенных тогда. Вы сами это прочли; то есть в связи с абзацем номер 1. Но данный приказ был разослан для армии, воздушных сил, и флота. И я бы хотел пояснить об этой рассылке. В этой войне были не просто сотни, но и тысячи текущих приказов, которые принимались вышестоящими начальниками для подчиненных офицеров и передавались в различные ведомства. Это не означает, что эти тысячи приказов представлялись главнокомандующим; только наиболее решающие и наиболее значимые представлялись им. Остальные передавались из управления в управление. Таким образом, данный приказ начальника высшего командования был подписан подчиненным управлением, но не лично начальником высшего командования.
Максвелл-Файф: Данный приказ касался вашего управления военнопленными в вашем министерстве, не так ли?
Геринг: Это управление, согласно установленным правилам, получило этот приказ, но остальные управления не получали.
Максвелл-Файф: Я думаю, что ответом на мой вопрос может быть «да». Он касался управления военнопленных — вашего министерства. Так?
Геринг: Я бы сказал да.
Максвелл-Файф: Так быстрее, понимаете, если вы говорите «да» в начале; вы понимаете?
Геринг: Нет; это зависит от того, прочитал ли я или нет, и будет ли там определена моя ответственность.
Максвелл-Файф: Итак, побег…
Председательствующий: Вас не спрашивали об ответственности, вас спросили о том касалось ли это вашего управления по делам военнопленных.
Максвелл-Файф: Итак, побег, о котором я спрашивал вас в ночь с 24 на 25 марта. Я бы хотел, чтобы вы запомнили это число. Решение убить этих офицеров должно было быть принято очень быстро, потому что первое убийство было совершено 26 марта. Вы согласны с этим? Это было быстрым решением?
Геринг: Я убежден, что данный приказ, как мне сообщили позднее, был отдан немедленно, но не в связи с данным документом.
Максвелл-Файф: Нет, нет; мы уже закончили с тем документом; мы перешли к убийству этих людей. «Grossfahndung» — я думаю, общая тревога, в британском переводе — также предусматривал приказ об аресте этих человек; не так ли?
Геринг: Верно. В случае побега, и побега такого большого числа заключенных, в Рейхе автоматически вводился план общей тревоги, то есть, все чиновники обязаны были найти сбежавших пленных.
Максвелл-Файф: Значит, с целью отдать приказ согласно Grossfahndung об убийстве этих людей, должно было состоятся совещание у Гитлера, во всяком случае с участием Гиммлера или Кальтенбруннера, с целью выполнить данный приказ; не так ли?
Геринг: Верно. Согласно тому, что я слышал, Гиммлер был первым кто сообщил о побеге фюреру.
Максвелл-Файф: Итак, генерал Вестхоф, который находился у подсудимого Кейтеля в организации по делам военнопленных, со своими военнопленными, сказал это:
«Числа, думаю 26, Кейтель сказал ему: «Этим утром Геринг поносил меня в присутствии Гиммлера за то, что мы допустили еще один побег заключенных. Это неслыханно».
Генерал Вестхоф ошибался?
Геринг: Да. Это не совпадает с фактами. Генерал Вестхоф упоминает заявление фельдмаршала Кейтеля. Это выражение звучит нелогично, я не мог обвинять Кейтеля, потому что он не привлекал мое внимание к данному вопросу, при этом охрана являлась его ответственностью, а не моей.
Максвелл-Файф: Одним из офицеров подсудимого Кейтеля ответственного за данный вопрос являлся генеральный инспектор, генерал Роттих. Я не знаю, знали ли вы его.
Геринг: Нет.
Максвелл-Файф: Что же генерал Вестхоф, как можно понять, очень расстроился тому, что убедился, что его начальник не занимается этим вопросом, и он сказал об этом генералу Роттиху:
«Он был полностью отстраненным от данного факта тем что данные вопросы забрали из его рук. Согласно совещанию у фюрера этим утром, то есть, совещанию между Гиммлером, фельдмаршалом Кейтелем, м Герингом которое проходило в присутствии фюрера, фюрер лично взял в руки вопрос о сбежавших офицерах».
Вы не согласны с этим? Вас не было на таком совещании?
Геринг: Я не присутствовал на данном совещании, как и генерал Вестхоф; он привёл личную оценку, но не факты.
Максвелл-Файф: То есть, как можно понять — вы думаете, что — Вестхоф ошибся? Понимаете, Вестхоф, я думаю он был полковником тогда, а закончил генерал-майором, и он спрашивает об этом своих начальников; он говорит так: «Должно быть, Гиммлер предложил это фюреру — узнав от Геринга, который присутствовал на совещании». Снова и снова Вестхоф, который был сравнительно невысоким офицером, говорит о том, что суть вопроса можно узнать у его начальников. А вы говорите, что это не возможно.
Геринг: Я так не говорю. Я просто хочу сказать, что генерал Вестхоф не присутствовал, чтобы он мог сказать, я знаю или видел, чтобы рейхсмаршал Геринга присутствовал. Он полагает, что это так, или может, слышал об этом.
Максвелл-Файф: Он сказал, что Кейтель упрекал его, как я вам прочитал; что Кейтель в присутствии генерала Гравеница сказал ему: «Господа, побеги следует прекратить. Мы должны показать пример. Мы должны предпринять жесткие меры. Я говорю, только вам о том, что сбежавшие будут расстреляны; вероятно, большая их часть уже мертва». Вы никогда не слышали об этом?
Геринг: Я никогда не присутствовал при разговоре Кейтель — Вестхоф — Гравениц, ни при разговоре фюрер — Гиммлер. Насколько мне известно, генерала Вестхофа будут допрашивать здесь. Более того, фельдмаршал Кейтель также может сказать находился я там или нет.
Максвелл-Файф: Что же тогда, я оставлю это вам. Я пройдусь по министерству. Я подхожу к вашему министерству. Я предполагаю, что в целом вы принимаете ответственность за действия офицеров вашего министерства в ранге офицера и выше — полковники и генерал-майоры и генерал-лейтенанты?
Геринг: Если они действовали согласно моим директивам и моим инструкциям, да; если они действовали вопреки моим директивам и инструкциям, то нет.
Максвелл-Файф: Что же, давайте посмотрим, на что происходило в вашем министерстве. Вам известно что — вам известно о том, что полковник Вальде проводил личное расследование по этому поводу в лагере. Вам это известно?
Геринг: Относительно его расследования, я пояснял вчера, оно было мне неизвестно; я знал, только, что расследование было.
Максвелл-Файф: Итак, 27 марта, в понедельник, вы знали о том, что в Берлине проходило совещание по данному вопросу? Прежде чем вы подумаете, позвольте сказать вам, кто там был. Ваше министерство представлял полковник Вальде, потому что генерал-лейтенант Грош находился на другом совещании, поэтому он послал заместителя; организацию подсудимого Кейтеля представлял полковник фон Реурмонт; Гестапо представлял группенфюрер Мюллер[350]; Крипо[351] представлял группенфюрер Нёбе[352]. Итак, все эти офицеры, хотя и не находились на политическом уровне, но они являлись высокопоставленными офицерами, которые занимались конкретными фактами, не так ли?
Геринг: Они не являлись офицерами исполнителями, поскольку было установлено, что исполнительная власть находилась у офицеров в провинции. По первому вопросу я скажу, что лично никогда не знал полковника Вальде.
Максвелл-Файф: Вы, говоря это Трибуналу подразумеваете, что никогда не знали об этом совещании?
Геринг: Да.
Максвелл-Файф: Я просто хочу, чтобы вы посмотрели — вручите ему заявление Вальде — я хочу, чтобы вы взглянули на точку зрения одного из офицеров вашего министерства. Это заявление сделано полковником Эрнстом Вальде, и — я прощу прощения и меня нет еще одной немецкой копии, но я смогу вам дать её позже — свидетель и в моей копии, на странице 2, начало абзаца, который я попрошу вас посмотреть «Захваченные заключенные не были возвращены в лагерь, как предписывал ранее изданный приказ…» — вы нашли это?
Геринг: Где это?
Максвелл-Файф: Что же, в английской версии, в середине второй страницы, и я хочу спросить вас об этом — середина параграфа; я не знаю, если вы видели имя — на моей копии — майор доктор Хюнемордер: «В этот понедельник» — вы поняли?
Геринг: Да.
Максвелл-Файф: Спасибо.
«В тот понедельник проходило совещание в главном управлении безопасности Рейха в Берлине, Альбрехтштрассе. Насколько я помню совещание, созвал начальник управления военнопленных ОКВ, и я присутствовал в качестве представителя инспекции Люфтваффе 17, поскольку генерал Грош не мог присутствовать лично, по причинам, которые я не помню; начальник управления по военнопленным, насколько я знаю, был представлен полковником фон Реурмонтом, в то же время служба безопасности представлена группенфюрером Мюллером и группенфюрером Нёбе, тогда, начальником криминальной полиции. Я не могу дословно восстановить разговор, или заявить о чем говорили отдельные лица. Но я хорошо помню: что нас проинформировали о совещании, которое проходило вчера, в воскресенье, в ходе жаркой дискуссии между участниками, в ставке фюрера в связи с массовым побегом из Сагана. В этой связи упоминались Гиммлер, Геринг и Кейтель. Упоминался ли Риббентроп я не помню. Фюрер не упоминался. На этом совещании обсуждались возможные меры для того, чтобы пресечь массовые побеги в будущем. Характер таких мер не раскрывался. Позднее, или более или менее к завершению, группенфюрер Мюллер объявил, что уже отданы приказы относительно событий предыдущего утра. Относительно поиска сбежавших, он не сделал никаких заявлений; он просто объявил, что согласно полученным докладам, при попытке к бегству произошли расстрелы. Я думаю, он сказал, что число 10 или 15.
«После этих замечаний группенфюрера Мюллера, которые безошибочно произвели эффект, стало ясно, что решение об этом принято высшим руководством, и что следовательно вмешательство подчиненных управлений невозможно и бесполезно».
Итак, была объявлена встреча лиц, которых можно назвать исполнителями, о том, что расстрелы уже произошли. И вы говорите Трибуналу, что вопрос не был известен этим исполнителям, включая одного из ваших офицеров, и об этом вы не говорили? Вы все еще говорите так?
Геринг: Я все еще это говорю. Во-первых то, что я никогда не слышал о таком совещании. Во-вторых, этот офицер сомневался, называя имена, он не смог утверждать. И в третьих, я прошу вас обратить внимание на начало заявления:
«По вопросу массового побега офицеров британских воздушных сил из лагеря для военнопленных номер III, под Саганом 24 или 25 марта 1944, я могу сделать следующее заявление:
«Я могу указать, что в силу отсутствия каких-либо документов, я вынужден восстанавливать по памяти события, которые имели место 1 год и 9 месяцев назад; и поэтому существует вероятность того, что я могу допустить ошибку в данном вопросе, и что возможны допущения».
Максвелл-Файф: Это честная позиция, и ответом на это, будет то, что я покажу вам, то, что сообщал этот офицер своему генералу.
Передайте заявление свидетеля Гроша.
(Документ передан свидетелю)
Теперь мы перейдем на уровень выше. Этот офицер, генерал Грош, подписавшийся как генерал-лейтенант. Итак, если вы сможете, помогите мне снова — вы очень помогли в последний раз — найти это место? Это заявление генерал-лейтенанта Гроша.
Геринг: Я прошу разрешить сначала прочитать данный документ, чтобы увидеть, в чем отличия.
Максвелл-Файф: Вы прочтете первое предложение? Я не хочу тратить время, зачитывая общие вопросы. Там сказано: «В ходе моего допроса 7 декабря 1945 я рассказал и подписал все, что я знал о случае в Сагане» И затем он описал это. Но я бы хотел обратить ваше внимание на номер 1, первая страница. В нижней части страницы схема организации вашего министерства. Вы видите эту иллюстрацию на странице 17?
(Ответа не последовало)
Максвелл-Файф: Свидетель вы видите схему на странице 17 в виде пирамиды?
Геринг: Я вижу — я на своем месте.
Максвелл-Файф: Это следует из четвертого абзаца.
Геринг: Я вижу, но я сначала должен прочитать.
Максвелл-Файф: Затем, если вы посмотрите на четыре маленьких абзаца, там начинается «несколькими днями спустя после побега — я не могу вспомнить дату — полковник Вальде сообщил мне, что ОКВ вызвало его на совещание в Берлин».
Вы видите?
Я не думаю, что вы быстро просмотрите его, но вы поймете это из первых двух страниц, там пирамида вашего министерства.
Геринг: Да, я нашел это. Какой абзац, пожалуйста?
Максвелл-Файф: Это часть С, четвертый абзац, дело Саган. «Несколько дней спустя после побега…». Вы нашли его?
Геринг: Да, я нашел.
Максвелл-Файф: Спасибо.
«Несколькими днями позже побега — я не могу вспомнить точную дату — полковник Вальде сообщил мне, что ОКВ созывает совещание в Берлине — мне кажется, с участием высших чиновников СС и полиции, и что инспекция номер 17 должна направить представителей. Я должен был присутствовать лично, но должен был участвовать в другом совещании в Берлине, и попросил полковника Вальде присутствовать, как представителя. После своего возвращения полковник Вальде сообщил мне, что представитель ОКВ сообщил ему о решении фюрера в отношении того, чтобы при захвате, сбежавшие британские летчики не возвращались в лагерь, а расстреливались»
Затем пропустим абзац и перейдем к следующей строчке следующего абзаца:
«Однако, безусловно то, что опасность их расстрела была очевидна понятна. Я спросил полковника Вальде будет ли о таком далеко идущем решении письменно уведомлено высшее командование Люфтваффе или министерство авиации или они не получат ничего в письменном виде. Полковник Вальде дал мне понять, что согласно разговору с представителем ОКВ, они не будут делать ничего письменно, как и не будет никакой переписки в связи с данным вопросом. Круг тех, кто знал об этом должен был быть как можно уже. Я спросил полковника Вальде говорил ли представитель ОКВ об отношении рейхсмаршала или высшего командования Люфтваффе к данному вопросу. Полковник Вальде заверил меня в том, что представитель ОКВ говорил ему о том, что рейхсмаршал проинформирован»
Я не спрашиваю вас об этом. Я хочу, чтобы вы в целом посмотрели на вопрос. Там сказано:
«С момента получения доклада полковника Вальде я не получал никаких иных намеков на то, что мы должны обращаться с военнопленными каким либо иным образом нежели предусмотрен Женевской конвенцией.
«В тот же день после полудня я позвонил своему начальнику, начальнику воздушной обороны, чтобы попросить время для беседы с генералом авиации Фёрстером. Об этом договорились на следующее утро.
«Когда я явился с докладом я обнаружил генерала Фёрстера со своим начальником штаба. Я спросил у генерала Фёрстера разрешения поговорить с ним с глазу на глаз и представил ему факты. В заключение, я выразил мнение, что если британские летчики были расстреляны, а) это нарушение Женевской конвенции, б) репрессалии[353] угрожают находящимся в плену немецким летчикам. Я попросил генерала Фёрстера доложить об этом рейхсмаршалу даже если уже было поздно, и отметить эти два положения.
«Генерал Фёрстер немедленно подготовился к этому. Когда у него представился случай обратить на это внимание рейхсмаршала, он решил доложить об этом государственному секретарю фельдмаршалу Мильху.
«В моем присутствии генерал Фёрстер позвонил государственному секретарю и попросил встречи. Генерал Фёрстер покинул комнату и приказал мне ожидать его. Спустя некоторое время, генерал Фёрстер вернулся и сказал мне, что он доложил вопрос государственному секретарю и, что фельдмаршал Мильх сделал необходимые записи».
Посмотрите на этот абзац:
«Я отдал приказ полковнику Вальде, несмотря на запрет ОКВ, подготовить детальные письменные заявления о совещании. Насколько я знаю это было сделано.
Штамер: Защитник Штамер от имени подсудимого Геринга.
Нам представлена серия письменных показаний свидетелей, которые находятся в Нюрнберге, и которые, по моему мнению, могут лично дать показания. В силу важности вопроса, не только для Геринга, но и для других подсудимых, я возражаю против данной процедуры, так как убежден, что правила общего допроса применимы для перекрестного допроса. Под этим я подразумеваю, что нас не могут удовлетворить письменные показания, если обвинение, без труда, может вызвать свидетеля для дачи показаний перед Трибуналом, для того, чтобы защита могла провести перекрестный допрос такого свидетеля.