Вероятно, я могу зачитать вам из той же самой книги, начало:
«Меры, регулирующие трудоустройство рабочей силы и заработную плату единственно возможны на основании здоровой рабочей морали. Регулирование дисциплинарного и штрафного характера по сохранению такой морали требует единого руководства, с подробностями которого будут разбираться на последующих заседаниях эксперты по исполнению наказаний».
То есть, конечно, не одного из моих ведомств.
Герцог: Я спросил вас, что вы думали о заявлении доктора Штурма?
Заукель: Могу я прочитать в связи с заявлением доктора Штурма, в конце страницы…
Герцог: Пожалуйста, ответьте сначала на мой вопрос? Что вы думаете об этом заявлении?
Заукель: Я уже ответил.
Герцог: Пожалуйста, отвечайте на мой вопрос. Что вы думаете об этом заявлении?
Заукель: Мне неизвестно данное заявление, так как Штурм, мне кажется пришёл из другого ведомства. Мне неизвестно относился ли он к самому министерству труда или какому-то иному ведомству; этого я не могу сказать. Я не слышал этих заявлений…
Председательствующий: Следите за лампочкой. Вы не видите перед собой лампочку?
Герцог: Вы не помните соглашение, достигнутое между вами и главой полиции и СС о передаче Гестапо тех рабочих, которые являлись виновными в оставлении своей работы?
Заукель: Что же, в Германии должна была иметься власть, которая занималась с рабочими которые покидали свои рабочие места без разрешения. Это не могло осуществляться иными властями нежели полицией; не существовало иного способа. В связи с этим документом я прошу разрешения зачитать кое-что ещё со страницы 1:
«Помимо этого, количество наказаний накладываемых властями на немецких рабочих, таких как выговоры, штрафы, концентрационные лагеря и юридические наказания, неожиданно относительно небольшое. В случаях касающихся прокурора наказания насчитывают в среднем от 0,1 до 0,2 на каждые 1000 рабочих».
Герцог: Какое это имеет отношение к вопросу, который я задал вам о ваших отношениях с Гестапо и концентрационными лагерями?
Заукель: Но не существовало иной власти кроме полиции, которая могла арестовывать если необходимо и юридически обоснованно по судебным правилам.
Герцог: Тогда, вы признаёте, что с вашего согласия Гестапо проводило аресты рабочих, которые нарушали то, что вы называли трудовым договором и направляло их в концентрационные лагеря?
Заукель: Нет в концентрационные лагеря, а в предписанное заключение. Наказания вводились в соответствии с определенными правилами. Я не давал иного согласия.
Герцог: Я приобщаю в качестве доказательства документ номер 2200-ПС, который станет экземпляром номер Франция-1519. Это служебная записка Гестапо адресованная окружным сотрудникам полиции округов Кёльна и Аахена. Она ссылается на борьбу против нарушений контрактов со стороны зарубежных рабочих. Господин Председательствующий, это четвёртый документ с конца моей документальной книги. Я зачитаю из него:
«Значительное количество непокорных зарубежных рабочих…является опасным для безопасности Рейха… В таких случаях всегда существует опасность настоящего саботажа …Рейхсфюрер СС и глава германской полиции достиг соглашения с генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы о том, чтобы со всеми обвинениями в уклонении против зарубежных рабочих занималось Гестапо.
«…полицейские власти округа ожидают проверки чего-либо относящегося к этому вопросу. Они уполномочены мной выдавать уклонистам предупреждение по приказу, управления государственной полиции Гестапо Кёльна, и назначать исправительное заключения до 3-х дней по всем малозначительным делам. Инструкции, касающиеся отношения занятого к индивидуальным группам зарубежных рабочих должны отмечаться…
«При более серьезных случаях уклонения полицейские власти округа представляют материалы, касающиеся случаев компетентному управлению Гестапо (Кельн, Аахен или Бонн) для решения. Гестапо проверяет вопрос и приказывает о необходимых мерах — задержании, направлении в воспитательно-трудовые лагеря или концентрационные лагеря».
(Обращаясь к подсудимому)
Вы всё еще отрицаете, что по вашему согласованию непокорные рабочие сначала передавались Гестапо и затем отправлялись в концентрационные лагеря?
Заукель: Я этого не отрицаю, но как заявлялось в первом параграфе, это происходило лишь при нарушении общественного порядка противоправными действиями, то есть в серьезных случаях, или когда происходили нарушения трудовых договоров. Никто кроме полиции не мог осуществлять розыск таких людей, и я считаю, что процедура являлась совершенно правильной.
Герцог: Вы думаете, что подходящей манерой была процедура передачи зарубежных рабочих Гестапо и в концентрационные лагеря? Я отмечаю ваш ответ.
Заукель: Только в случае серьезных нарушений. В документе говорится: «В серьезных случаях». Такое требование возлагалось на меня.
Герцог: И в какое время вы узнали о жестокостях, совершавшихся в концентрационных лагерях?
Заукель: Я могу с чистой совестью сказать, что я получил сведения о жестокостях, совершавшихся в концентрационных лагерях здесь; после краха Рейха.
Герцог: Вы думаете, что тоже самое со всеми гитлеровскими начальниками?
Заукель: Я не могу говорить за остальных. Я сам не знал о таких мерах, которые я ненавижу и о которых узнал только здесь.
Герцог: Вы думаете, что например рейхсфюрер СС Гиммлер, был осведомлен о жестокостях, совершаемых в концентрационных лагерях?
Заукель: Я не могу сказать знал ли о них рейхсфюрер СС либо он сам их инициировал. За всё время своей карьеры я вряд ли говорил с рейхсфюрером СС, потому что наши личные отношения были достаточно натянутыми.
Герцог: Вчера во время допроса своим защитником вы заявляли, что однажды посещали концентрационный лагерь Бухенвальд[2414]; не так ли?
Заукель: Да, в 1937 или 1938. Я не могу сказать вам сейчас по памяти.
Герцог: Вы заявляли, что совершили данный визит в компании итальянской комиссии, не так ли?
Заукель: Да, это правильно.
Герцог: Вам известно, что существует альбом официальных фотографий концентрационного лагеря Бухенвальд?
Заукель: Мне это неизвестно.
Герцог: Я приобщаю данный альбом в качестве доказательства Трибуналу под номером экземпляра Франция-1520. Он содержит номер документа Д-565. Это документ британской делегации.
(Обращаясь к подсудимому)
Вы узнаёте себя на этих фотографиях?
Заукель: Да, я узнаю себя на этой фотографии.
Герцог: С кем вы на ней?
Заукель: Это рейхсфюрер СС.
Герцог: Гиммлер?
Заукель: Да.
Герцог: Спасибо. И вы утверждаете, что гауляйтер и рейхсштатгальтер[2415] Тюрингии, посетивший концентрационный лагерь Бухенвальд в компании рейхсфюрера СС и — я обращаю на это ваше внимание — в компании коменданта лагеря, не имел сведений о происходившем в лагере?
Заукель: Я не могу сказать вам, когда сделана данная фотография и сделана ли она в самом лагере. Однажды я был снаружи лагеря вместе с рейхсфюрером СС — но никогда внутри лагеря с рейхсфюрером СС. Однажды я там был с итальянской комиссией.
Данная фотография не показывает, что проводилась инспекция. Вы видите выстроенные войска…
Герцог: Трибуналу решать об этом.
Я приобщаю в качестве доказательства под номером экземпляра Франция-1521 сертификат устанавливающий происхождение данного альбома.
В октябре 1945 вас допрашивали об исключении евреев из промышленности. Вы говорили, что:
«Я никогда не имел к этому никакого отношения. Я не имел никакого отношения к вопросу исключения евреев из промышленности. Я не имел никакого влияния на данный вопрос. Для меня это загадка».
Вы можете подтвердить данное заявление?
Заукель: Оно совершенно правильное. Я не говорил о том, что исключение евреев из промышленности было мне неизвестно; я говорил, что по моим лучшим воспоминаниям, я не имел к нему никакого отношения.
Герцог: Ваш защитник вчера давал вам документ, документ номер Л-61, о котором вы думали, что должны его оспаривать.
Заукель: Да.
Герцог: Ваше положение, выдвинутое против данного документа в том, что он был датирован 1942 и что касался вопроса до вашего назначения. Я правильно вас вчера понял?
Заукель: Приложение документа касалось вопросов начавшихся до того как я был назначен.
Герцог: Я приобщаю в качестве доказательства документ номер Л-156, который станет экземпляром номер Франция-1522. Это письмо написанное сотрудником Четырёхлетнего плана, генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы, вами. Оно датировано 26 марта 1942. Оно адресовано начальникам региональных трудовых управлений и касается вопроса исключения евреев. Оно начинается так:
«По согласованию со мной и министром Рейха по вооружениям и боеприпасам, рейхсфюрер СС, по причинам государственной безопасности, устранил со своих рабочих мест к концу февраля таких евреев не проживающих в лагерях и которые работали в качестве свободных рабочих.
«Из них сформировали рабочие подразделения или собрали для депортации. С целью не угрожать эффективности данной меры, я избежал принятия заранее каких-либо уведомлений, и я уведомил только те региональные трудовые управления, в чьих округах еврейская рабочая сила была задействована в большом количестве.
«Чтобы иметь общий взгляд на эффект данных мер на положение с рабочей силой, я прошу предоставить мне, с 31 марта 1942, ответы демонстрирующие насколько много евреев были устранены с работы, и насколько много необходимо заменить иными рабочими.
«Приводя количество фабрик и евреев, трудоустроенных на них, следует учитывать ситуацию, существовавшую до эвакуации. Прилагаемая форма должна использоваться для подготовки докладов, и т. д.»
Вы всё еще говорите, что не участвовали в вопросе исключения евреев и их замещении зарубежными рабочими?
Заукель: Тут я снова должен категорически заявить, что данное письмо никогда мне не представлялось. У него нет подписи и тут снова оно поступило из подразделения министерства труда Рейха на Саарландштрассе 96. Некий сотрудник занимался этим. Я сам абсолютно не вспоминаю каких-либо сведений о данном письме. Я не писал его, оно не исходило из моего ведомства, оно подписано «по приказу» и подпись не моя.
Герцог: Пожалуйста, посмотрите на левый угол. Он говорит:
«Делегат Четырёхлетнего плана, генеральный уполномоченный по размещению рабочей силы» Это не вы? Вы говорите о подчинённом. Вы пытаетесь сбросить ответственность на одного из своих подчиненных?
Заукель: Нет, я этого не хочу. Я просто хочу сказать, что заголовок письма относиться к некоторому ведомству, но я никогда не знал об этом письме. Я впервые в жизни его вижу, и я сам его не писал. Я могу сказать это под присягой.
Герцог: С данным письмом есть приложенная форма по замещению изгнанных евреев. Кто ещё кроме вас мог иметь к ней отношение, вы являлись генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы?
Заукель: Да, моё ведомство — я говорил вчера своему защитнику, что моё ведомство конечно, должны было готовить пополнения, если названных рабочих забирали, также призывая на службу или для иных мер. Я не всегда знал о подробностях.
Герцог: Вы не ответили на мой вопрос, факт в том, что данное письмо…
Заукель: Да, я ответил на ваш вопрос соответствующе.
Герцог: Факт, что данное письмо содержит приложение относящиеся к замещению рабочих, не подтверждает, что оно пришло из вашего ведомства, вы являлись генеральным уполномоченным по размещению рабочей силы?
Заукель: Такая просьба не шла из моего ведомства. Эвакуация евреев полностью являлась ответственностью рейхсфюрера СС, у меня были только трудности из-за таких мер, так как мне было очень сложно замещать рабочих. Я этим не интересовался.
Герцог: Короче, вы отрицаете, что когда-либо предлагали особые трудовые условия для евреев?
Заукель: Это то, что я отрицаю. Я не имел никакого отношения к ним. Это не являлось моей задачей.
Герцог: Пожалуйста, вы обратитесь ещё раз к документу номер Ф-810, который я приобщал под номером экземпляра Франция-1507? Мы вручим его вам, если у вас его нет. Пожалуйста, посмотрите на страницу 16, под заголовком «Гауляйтер Заукель» я цитирую…
Заукель: У меня нет документа на руках — о, да, я думаю есть.
Герцог: Его передали вам 2 минуты назад. Если у вас его нет, его снова вам вручат.
Заукель: Пожалуйста, вы приведёте мне снова номер?
Герцог: Документ Ф-810, но я не думаю, что он отмечен на фотокопии, что есть у вас. У вас есть этот документ?
Заукель: Да.
Герцог: Под заголовком «Гауляйтер Заукель», я читаю — это на странице 16 документа:
«Заукель наиболее категорически возразил, когда говорилось о том, что заключенные концентрационных лагерей и венгерские евреи составляли лучшую рабочую силу на строительных работах. Это не соответствует действительности, потому что их производительность в среднем от 65 до 70 процентов от работы обычного рабочего; никогда 100 процентов. Кроме того, недостойно помещать немецкого рабочего и немецкую моральную концепцию работы в такую же категорию как эта кучка предателей. Для заключенного концентрационного лагеря и еврея работа не является знаком благородства. Нельзя допустить вещей, когда заключенные концентрационных лагерей и евреи станут товарами потребления. Абсолютно достаточно того, что все заключенные концентрационных лагерей и евреи, работающие на строительных площадках содержаться отдельно от рабочих, включая иностранцев.
«Гауляйтер Заукель завершил, указав на то, что как вопрос факта он не возражает трудоустройству евреев и заключенных концентрационных лагерей, но лишь при вышеупомянутых ограничениях».
Заукель, я спрашиваю вас, который вчера описывал свою рабочую жизнь, что вы имели в виду, когда говорили: «Для заключенного концентрационного лагеря и еврея работа не является знаком благородства»
Заукель: Я хочу наиболее категорично сказать, что данный параграф очень сжат и вольно изложен и не является стенографическим протоколом. Я заявлял возражение, потому что я полагал, что заключенные концентрационных лагерей были предателями. Моим единственным возражением было то, что этих людей не должны были доставлять в такие же места, как и других рабочих, также и евреев. Но я не задействовал их; это являлось делом рейхсфюрера СС. Я говорил на совещании с руководителями и в интересах рабочих с четким протоколом и остальными зарубежными рабочими. Я возражал их сбору для совместной работы.
Герцог: Я снова задам вопрос. Что вы имели в виду, когда говорили: ««Для заключенного концентрационного лагеря и еврея работа не является знаком благородства»?
Заукель: Этим я подразумевал, что работа людей, которые признаны виновными в правонарушениях не сравнима с работой свободных несудимых рабочих. Существует разница, если я трудоустраиваю заключенных или если я трудоустраиваю свободных рабочих и я хотел разделения двух категорий.
Герцог: Значит, евреи являлись заключенными, не так ли?
Заукель: В этом случае евреи являлись заключенными рейхсфюрера СС. Действительно я сожалею о выражении.
Герцог: Следовательно, вы оспариваете, что данная фраза являлась выражением враждебности, которую вы демонстрировали к евреям?
Заукель: Тогда, конечно, я был против евреев, но я занимался их трудоустройством. Я был против этих рабочих, чьим трудоустройством занимался рейхсфюрер СС, чтобы их ставили вместе с другими рабочими.
Герцог: Вы когда-либо вели какую-либо пропаганду против евреев?
Заукель: Я вёл пропаганду против евреев относительно их положения в Рейхе, которое я считал должно было заниматься немцами.
Герцог: Я представляю вам статью, которую вы написали в июне 1944, время, когда я думаю, в вашей Германии не было много евреев занимавших важные посты. Данная статья появилась в газете «Die Pflicht[2416]«, которую вы публиковали в гау Тюрингия. Это документ номер 857, который я приобщаю Трубиналу как номер экземпляра Франция-1523.
(Документ был передан подсудимому)
Первый отрывок со страницы 1, колонка 1, предпоследний параграф:
«Старые и возвышенные достоинства моряков, лётчиков и солдат Великобритании больше не могут остановить еврейскую чуму разложения, которая создаёт стремительные разрушения в теле их страны».
Затем на странице 2, колонка 2, предпоследний параграф:
«В мировой истории не существует примера показывающего чего-либо долговечного созданного за века евреями и их глупыми последователями, которые привязаны к ним и испорчены их обычаями и их женщинами».
Подсудимый Заукель, я спрашиваю вас, что вы имели в виду под «еврейской чумой разложения»?
Заукель: Я имел в виду, что это являлось внешним признаком распада внутри нации.
Герцог: Я снова задам вам свой вопрос. Что вы имеете в виду под «еврейской чумой разложения»?
Заукель: По моему мнению, этот распад создавался в нациях имеющих некие еврейские круги. Таким был мой взгляд.
Герцог: Трибунал сделает свои выводы. Господин Председательствующий, у меня больше нет вопросов.
Александров [2417]: Я хочу подвести некоторые общие итоги вашей преступной деятельности в качестве генерального уполномоченного по использованию рабочей силы.
Скажите, какое количество иностранной рабочей силы было занято в германском хозяйстве и промышленности к концу войны?
Заукель: К концу войны, если я могу говорить об этом без документов, в Германии использовалось 5 миллионов иностранных рабочих, не считая военнопленных.
Александров: Вы эту цифру уже называли своему защитнику во время допроса. Мне кажется, что вы называете цифру не к моменту капитуляции Германии, а по состоянию на 24 июля 1942 г. Я приведу несколько иные данные по этому вопросу, пользуясь вашими же собственными документами. Вы были назначены генеральным уполномоченным 21 марта 1942 г. 27 июля 1942 г., то есть спустя три месяца, вы представили Гитлеру и Герингу свой первый доклад. В этом докладе вы сообщили, что за время с 1 апреля по 24 июля 1942 г. задание по мобилизации 1 600 000 человек было выполнено вами с превышением. Вы эту цифру подтверждаете?
Заукель: Я назвал эту цифру и насколько я помню, она включала не только иностранцев, но также и немецких рабочих.
Александров: В заключительной части этого доклада вы сообщаете, что общее количество вывезенного в Германию населения оккупированных территорий по состоянию на 24 июля 1942 г. составляет 5 миллионов 124 тысячи человек. Эта цифра правильна, вы ее подтверждаете?
Заукель: Да, но мне кажется, что военнопленные, занятые в экономике, также были учтены. Затем в этой связи я должен сказать, что в случае нейтральных, союзных и западных стран существовал постоянный обмен, потому что эти рабочие также работали в Германии 6 месяцев, 9 месяцев или 1 год и в конце согласованного периода возвращались в свои страны. Вот почему, эта цифра может поправляться. Однако ближе к концу года, они не могли вырасти очень сильно, потому этот продолжающийся обмен следует учитывать.
Александров: Но факт то, что по вашим же данным количество рабочих, вывезенных с оккупированных территорий, составляло 5 миллионов 124 тысячи человек на 24 июля 1942 г. Не так ли?
Заукель: Если эта цифра записана, то это, очевидно, верно. Вполне возможно и вероятно, что учитывались и используемые на работах военнопленные. Я не могу этого сказать без каких-либо записей.
Александров: Я покажу вам позднее другой документ, относящийся к данному вопросу. 1 декабря 1942 г. вы составили обзор: «Использование рабочей силы по состоянию на 30 ноября 1942 г.». В этом обзоре вы называете цифру представленных германскому военному хозяйству рабочих за время с 1 апреля по 30 ноября 1942 г. в количестве 2 749 652 человека. На странице 8 вашего обзора указывается, что по состоянию на
30 ноября 1942 г. на территории Рейха было занято 7 миллионов человек. Вы эти цифры подтверждаете?
Заукель: Да, но я не могу подтвердить эту цифру без документов и соответствующих материалов. Я опять-таки полагаю, что сюда включены французские и вообще другие военнопленные.
Александров: Но сама цифра 7 миллионов занятых в германском хозяйстве иностранных рабочих, хотя бы и включая военнопленных, правильна?
Назовите теперь цифру ввезенной в Германию рабочей силы из оккупированных территорий за 1943 год.
Заукель: Рабочие, доставленные в Германию в течение этого года, должно быть, составляют от 1,5 до 2 миллионов человек. Вообще составлялись различные программы в этой области, которые все время изменялись.
Александров: Меня интересует, сколько было ввезено в Германию рабочих за 1943 год. Скажите приблизительно, не обязательно называть точную цифру.
Заукель: Я уже сказал, от 1,5 до 2 миллионов. Я не могу сказать точно.
Александров: Вы помните, какое задание было получено вами на 1944 год?
Заукель: В 1944 году требовалось использовать, включая и немецких рабочих, 4 миллиона человек, но из затребованных 4 миллионов было предоставлено всего лишь 3 миллиона и из них приблизительно 2 100 000 были немцами и 900 000 иностранцами.
Александров: Теперь вы можете назвать хотя бы некоторые общие итоги? Сколько всего было ввезено на территорию Германий во время войны, включая сюда людей, которые были заняты в сельском хозяйстве и промышленности к концу войны?
Заукель: Как мне было известно и как я припоминаю, в конце войны в Германии было 5 миллионов иностранных рабочих. Но ведь в течение войны несколько миллионов рабочих возвратилось обратно в нейтральные, союзные западные страны, и их нужно было возместить. Поэтому все время составлялись новые программы. Это следует объяснить таким образом, что рабочие, которые уже были в стране, будучи до моего назначения доставленными туда, правда, насчитывали 7 миллионов, но они возвращались к себе на родину в ходе войны.
Александров: Значительное число погибло в результате изнурительного рабского труда. Я не это имею в виду сейчас. Вы в своих документах, очевидно, писали о реальной рабочей силе, а не о мертвецах и несуществующих? Можете ли вы назвать, сколько всего во время войны было ввезено в Германию из оккупированных территорий?
Заукель: Я ведь уже называл вам цифры.
Александров: Пять миллионов?
Заукель: Да, пять миллионов.
Александров: Вы продолжаете это утверждать?
Заукель: Я продолжаю утверждать, что, по данным моего статистического управления и насколько я помню, в Германии было 5 миллионов рабочих и потому что миллионы рабочих возвращались на свою родину. Специалисты могут дать более точный ответ, чем я. Вы поймите, контракты с остальными были только 6-ти месячными и 9-ти месячными.
Председательствующий: Ваш вопрос заключался в том, сколько всего было ввезено людей в Германию, сколько было ввезено иностранных рабочих в течение всей войны? В этом заключался ваш вопрос?
Александров: Господин Председательствующий совершенно верно.
Председательствующий: Как же вы ответили на него, подсудимый?
Заукель: Я уже сказал, что вместе с теми контингентами рабочих, которые были уже в стране до того, как я занял этот пост, и с теми контингентами, которые имелись к концу войны, общее число рабочих составляло 7 миллионов. По моим материалам, под конец оставалось 5 миллионов, потому что другие вернулись обратно на родину.
Председательствующий: Да, но это не то, о чем вас спрашивали. Вас спросили, сколько людей было ввезено в Германию из всех стран в течение всей войны. Вы сказали, что к концу войны их было 5 миллионов и что в предшествовавшие годы имели место постоянные изменения. Из этого вытекает, что в Германию должно было быть ввезено более чем 5 миллионов в течение ряда лет.
Заукель: По моим подсчетам, число их составляло 7 миллионов, однако я не могу точно указать цифру, так как мне неизвестны точные цифровые данные, существовавшие до того, как я занял этот пост. Но, определенно, миллионы людей все время возвращались на свою родину.
Александров: По состоянию на 30 ноября 1942 г. вы назвали цифру ввезенной рабочей силы — 7 миллионов человек.
Заукель: Да, всех используемых рабочих в Германии, включая военнопленных в 1942 году.
Александров: Хорошо, включая военнопленных, — 7 миллионов? Это правильно, по состоянию на 30 ноября?
Заукель: Да, я не могу точно этого сказать без документов, возможно, что это верно.
Александров: Завтра я покажу вам документ. Сегодня, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Вы сказали, что за 1943 год было ввезено еще около двух миллионов.
Заукель: За 1943?
Александров: Да.
Заукель: От полутора до двух миллионов, я уже сказал.
Александров: Значит, семь миллионов и два миллиона это будет девять миллионов?
Заукель: Я ведь ясно сказал, что некоторые рабочие все время возвращались на родину и что в этот контингент я не включил военнопленных.
Александров: Вы меня не понимаете. Я говорю о количестве ввезенной из оккупированных территорий рабочей силы. Для этого не имеет никакого значения, какое количество из этой рабочей силы погибло на территории Германии, какое количество убыло. От этого не меняется общее количество ввезенной на территорию Германии рабочей силы.
Таким образом, если на 30 ноября 1942 г. в Германии находилось 7 миллионов человек и, по вашим словам, в 1943 году поступило еще два миллиона, а в 1944 году, как вы здесь заявили, поступило еще 900 тысяч, то на основании ваших собственных слов общее количество ввезенной рабочей силы за время войны составляло 10 миллионов. Это правильно?