Александров: Оригинал документа только, что был вручен подсудимому и он у него есть. Копии на немецком переданы Трибуналу.
Председательствующий: У меня есть на немецком.
Александров: В конце этого приказа написано:
«В случае вашего неподчинения… настоящему приказу о рабочей повинности члены вашей семьи (родители, жена, братья, сёстры и дети) будут помещены в полицейский лагерь и освобождены из оного только после того, как вы явитесь. Кроме того, я оставляю за собой право конфискации вашего движимого и недвижимого имущества, а также движимого и недвижимого имущества членов вашей семьи. Кроме того, согласно параграфу 5 вышеуказанного распоряжения, вы будете наказаны тюрьмой, тяжелым заключением или заключением в концентрационном лагере.
Крейсгауптман доктор Битрих».
Вам было что-нибудь известно о применении подобных методов вербовки рабочей силы на территории Польши и о существующих распоряжениях подсудимого Франка?
Заукель: Я могу честно и откровенно ответить на этот вопрос: об угрозе наказания в такой форме мне ничего не было известно и что я никогда её не упоминал. Если бы я об этом узнал, я бы немедленно это прекратил. Однако, я должен попросить разрешения рассказать Трибуналу, что это приложение в конце документа, относительно поступления из моего ведомства, неправильное и мной не санкционировалось. Первый параграф данного документа зачитан, верно и я прошу разрешения процитировать его. Он следует германскому трудовому законодательству и гласит:
«На основании распоряжения о рабочей повинности от 13 мая 1942 г., Verordnungsblatt, GG[2431], страница 255, налагаю на вас обязанность работы в Рейхе».
«Ваше трудоустройство в Рейхе будет регулироваться соответствующими условиями труда, и ваша заработная плата будет оплачиваться согласно регулярному графику. Сбережения заработной платы могут переводиться вами домой. Близкие родственники, которые находятся у вас ни иждивении могут обратиться в трудовой отдел за специальной выплатой».
Александров: Что было написано внизу распоряжения?
Председательствующий: Я не думаю, что нам требуются подробности.
Александров: Теперь я хочу напомнить вам указания, которые давались о методах так называемой: «вербовки» рабочей силы правительственными органами Германий и лично вами в известной вам вашей программе. Это документ СССР-365.
Вами написано следующее…
Заукель: У меня этого нет.
Александров: Вам помогут его найти.
Вам показали отрывок, который я собираюсь зачитать под протокол?
Заукель: Да.
Александров: Там написано:
«В связи с этим необходимо полностью исчерпать все имеющиеся в оккупированных советских областях людские резервы. Если не удастся получить необходимую рабочую силу на основе добровольности, то следует немедленно приступить к мобилизации, к принудительной отправке».
Такие указания вами давались?
Заукель: Я до сих пор не нашел еще этого места. Мне неправильно его показали.
Александров: Сейчас вам покажут еще раз. Такие указания вами давались?
Заукель: В оккупированных областях я не мог сам лично ведать всеми служебными вопросами, этим занимались областные управления. Однако под словом «принудительный» я имел в виду не действия под угрозой наказания в таких масштабах, как это, к величайшему огорчению, утверждается в одном из документов подписанном Битрихом а применение правил, действующих в Германии. Это очень существенная разница.
Александров: То, что я сейчас вам прочитал, написано в вашей программе или нет?
Заукель: Это написано в моей программе. Но я определенно сказал, что мне это было поручено фюрером.
Александров: Теперь далее. В письме от 3 октября 1942 г. гауляйтеру Мейеру — это документ номер 017-ПС сейчас вам передадут. Пожалуйста, следуйте за мной:
«Я учитываю трудности, которые встретятся при выполнении этого нового задания. Но я также убежден, что при применении всех средств и при полной преданности исполнителей — я подчеркиваю слова «всех средств» — выполнение этого нового поручения может быть осуществлено в соответствии со сроками».
Это вы писали?
Заукель: Да, я это писал. Но я хочу, чтобы мне позволили дать вам развёрнутое объяснение. Во всех своих директивах я неизменно требовал наиболее учтивого обращения с рабочими; что уже подтверждалось данному суду. Когда я здесь сослался на безжалостное использование всех мер, я лишь имел в виду беспощадное использование всех технических мер и пропаганды, потому что мне из различных источников говорили, что такие средства не доступны в достаточной мере. Таково объяснение, приведшее к данному письму.
Александров: 31 марта 1942 г. вы отправили письмо рейхскомиссарам. Сейчас вам передадут документ СССР-137, в котором вы писали:
«Вербовка, за которую вы отвечаете, должна форсироваться всеми доступными мерами, включая суровое применение принципа принудительного труда, с тем, чтобы в кратчайший срок можно было бы утроить количество завербованных».
Такие указания вы давали?
Заукель: Я давал такие указания. Говоря о суровом применении принципа принудительности труда, я не имел в виду дурных или преступных методов, а считал, что к системе принудительного труда нужно прибегать лишь с целью выполнения количественного задания, когда дело касалось количества людей.
Александров: Теперь я приведу несколько выдержек из документов других лиц. Я начну с чтения отрывка из речи подсудимого Розенберга. Документ номер СССР-170, которая произносилась на совещании Германского трудового фронта в ноябре 1942. Я процитирую очень краткую выдержкой из этой стенограммы.
«…миллионы русских, дрожат от страха, реагируя таким образом…
Заукель: Я не нашёл этого.
Александров: Вам сейчас помогут.
Председательствующий: Вероятно нам лучше прерваться.
(Объявлен перерыв до 14 часов)
Вечернее заседание
Нельте [2432]: Я хочу обратить внимание Трибунала на следующий факт: генерал Александров этим утром ссылался на документ номер 744-ПС. Прежде всего, мне был передан документ который был описан как немецкий перевод. Перевод содержит вещи, очевидно, невозможные.
Председательствующий: Доктор Нельте, вы сказали 744?
Нельте: 744-ПС.
Председательствующий: У меня нет какой-либо заметки о том, что он ссылался на данный документ. Я даже не знаю — ссылался ли он, генерал Александров на 744-ПС этим утром?
Александров: Я ссылался этим утром на спорный документ. Это была директива от подсудимого Кейтеля, датированная 8 июля 1943, ссылающаяся на трудоустройство военнопленных в горной промышленности.
Нельте: Затем русское обвинение представило мне оригинал, то есть фотокопию письма датированного 8 июля 1943, подписанного Кейтелем. Теперь у меня есть две немецких версии. Они не сильно различаются по содержанию, но перевод содержит нечто дополнительное чего нет в оригинале, а именно, что в заголовке письма, к «Начальнику высшего командования Вермахта» добавлено «генерального штаб армии».
Я не хочу затягивать чтением других неправильных переводов, но я должен полагать, что у вас тексты на иностранных языках, которые как я вижу из повторного перевода на немецкий язык неправильные. Так как этот документ, оригинал, является доказательством и ему нет возражений, я хочу попросить вас с целью того, чтобы переводы на иностранные языки, которые есть у вас, были проверены с целью понять в какой степени они отличаются от оригинального документа.
Председательствующий: Документ ранее приобщался в качестве экземпляра?
Александров: 744-ПС.
Председательствующий: Что же, это не означает, что он приобщался к доказательствам. Это означает лишь то, что он таким образом идентифицирован. Он ранее приобщался в качестве доказательства?
Александров: Я не знаю номер документа США, но согласно имеющимся данным я могу заявить, что он приобщался в качестве доказательства Трибуналу. В немецкой копии, представленной на немецком языке, написано, что немецкий перевод был подготовлен 26 ноября 1945 вторым лейтенантом пехоты США, Фредом Нибергалом. Так как доктор Нельте обнаружил некие неточности в переводе, я считаю, что отдел переводов следует попросить проверить эти расхождения.
Нельте: Господин Председательствующий, я убеждён…
Председательствующий: Я думаю, что лучше, чтобы его проверил отдел переводов. Мы распорядимся, чтобы это было сделано.
Александров: (Обращаясь к подсудимому)
Сейчас вам передадут стенограмму выступления подсудимого Розенберга. Я ограничусь очень краткой выдержкой из этой стенограммы. Пожалуйста, следуйте за мной:
«Часть из них представляет, что дорога в Германию нечто похожее на дорогу в Сибирь»
И далее:
«Я знаю, что если прибудет полтора миллиона человек, то им нельзя создать блестящих условий. То, что тысячи находящихся здесь людей живут в плохих условиях или подвергаются плохому обращению, является вполне естественным. Из-за этого не стоит слишком волноваться. Однако это очень серьезный вопрос. Я думаю, что гауляйтер Заукель уже обсудил его или собирается это сделать. Ведь эти люди с Востока привезены в Германию, чтобы работать и давать возможно более высокую производительность труда. Это очень серьезное дело, чтобы добиться такой высокой производительности труда, их нельзя привозить на три четверти замерзшими и заставлять стоять в пути по десять часов. Им нужно давать есть, чтобы они имели достаточный запас сил».
Правильно ли подсудимый Розенберг освещает положение, в котором находилась рабочая сила, вывозившаяся вами из оккупированных территорий, или вы считаете, что он освещает это неправильно?
Заукель: Я не могу сказать и никак не могу определить, когда Розенберг произнес эту речь. Я лично ее не слышал и не получал протокола. Но я могу категорически заявить, что как только я принял свою должность, я принял эффективные меры к тому, чтобы во что бы то ни стало избежать такого положения, о котором здесь говорил Розенберг и которое существовало до того, как я принял свою должность. Для предотвращения таких условий, я запланировал сотни подходящих и обязывающих инструкций юридического характера, применявшихся в отношении всех национальностей работавших в Германии, которые делали такие условия невозможными. Вот, что я должен был сказать. Это не относится к периоду моей службы.
Александров: Господин Председательствующий, я ограничусь этой одной выдержкой из выступления подсудимого Розенберга и не буду использовать многочисленные документы, уже представленные суду и с неоспоримостью устанавливающие применение, с ведома подсудимого Заукеля, преступных методов мобилизации рабочей силы на оккупированных территориях и использование ее в качестве рабов в Германии.
Я должен лишь представить Трибуналу один единственный новый документ, помеченный как СССР-468. Данный документ это удостоверение рабочего выданное германскими властями в Бреслау польской гражданке, Марии Альтер. Данная карточка характеризует факт, что она проштампована на обратной стороне картинкой свиньи. Мария Альтер заявила под присягой, что такие удостоверения рабочих выдавались всем зарубежным рабочим в 1944 германскими властями в Бреслау. Вместе с данным оригинальным документом я приобщаю сертификат польской государственной комиссии, который цитирует показания свидетеля Марии Альтер.
(Обращаясь к подсудимому)
Подсудимый Заукель, вы посмотрели удостоверение рабочего? Вы нашли изображение свиньи на карточке?
Заукель: Да.
Александров: Вам известно о существовании таких рабочих карточек, с проштампованным изображением свиньи в качестве оскорбления человеческого достоинства?
Заукель: У меня не было таких карточек, и я ничего об этом не знал. Я не совсем могу понять, чем было это изображение. Я вообще не имел к этому какого-либо отношения. Я не знаком с такой идентификационной отметкой на карточке и не знаю, что мне об этом сказать. Я не знаю было ли возможным для некой трудовой администрации использовать такие идентификационные отметки или нет. Я прошу разрешения посмотреть на оригинал.
Александров: Вам известно о существовании таких карточек и их использовании?
Заукель: Нет, у меня не было ни малейшей мысли о существовании таких карточек с подобными изображениями. Для меня это не являлось преимуществом, и у меня не было причины так оскорблять людей работавших в Германии. У меня нет ни малейшей мысли об этом, и я не знаю, что это значит.
Александров: Теперь я должен процитировать краткую выдержку из документа СССР-170. Это расшифровка стенограммы совещания проводившегося рейхсмаршалом Герингом 6 августа 1942. Я должен процитировать часть заявления подсудимого Геринга выражающую признательность вашей деятельности.
«К тому же я должен сказать, что я не желаю превозносить гауляйтера Заукеля; он в этом не нуждается. Но то, что он сделал за такое сжатое время для сбора рабочих со всей Европы и доставки их на наши фабрики с такой скоростью является уникальным подвигом. Я скажу вам всем: если каждый в своей собственной сфере приложит десятину от энергии гауляйтера Заукеля, тогда задачи, поставленные вам будут с лёгкостью выполнены. Таково моё внутреннее убеждение, а не пустые слова».
Вы слышали о таком признании ваших заслуг из уст рейхсмаршала Геринга?
Заукель: Возможно, что рейхсмаршал так говорил. Я не помню подробностей заседания проходившего так давно. Что правильно, так это то, что я как человек и как член своей нации, был обязан следовать своему долгу. Мои документы подтверждают, то что я пытался осуществлять свой долг достойно и гуманно. Я прилагал к этому все усилия.
Александров: Теперь я представляю Трибуналу документ, помеченный как документ номер СССР-462. Это статья доктора Фридриха Дидера, опубликованная в «Reichsarbeitsblatt» от 1944. Это официальное издание министерства труда и генерального уполномоченного по размещению рабочей силы. Статья озаглавлена «Пятидесятилетие Фрица Заукеля».
Я не намерен цитировать эту статью, так как она написана полностью в восхваление деятельности Заукеля, и нет причины задерживаться на ней. Подсудимый Заукель, я лишь спрошу вас, вы знакомы с данной статьей?
Заукель: Мне не знакома данная статья. Я не могу сказать, что в ней. Я не всегда мог читать «Reichsarbeitsblatt» — она не издавалась мною. Это старое учреждение министерства труда, которое содержало все распоряжения касавшиеся этого министерства и также мои распоряжения. Распоряжения в «Reichsarbeitsblatt» свидетельствуют о моей заботе, о зарубежных и немецких рабочих.
Александров: Тогда очень быстро ознакомитесь с содержанием статьи. Её вам немедленно вручат.
Председательствующий: Какой документ он читает?
Александров: Это статья в «Reichsarbeitsblatt» озаглавленная «Пятидесятилетие Фрица Заукеля». Мы представляем документ впервые как документ номер СССР-462.
(Обращаясь к подсудимому)
Вы ознакомились с ней? Скажите нам, данная статья правильно характеризует вашу политическую и государственную деятельность?
Заукель: Автор статьи не являлся экспертом. Я не могу делать каких-либо дальнейших заявлений о содержании статьи ко дню рождения. Он содержит очень обрывчатое описание моей карьеры и моей сферы работы.
Александров: И теперь, мой последний вопрос. В своей речи на первом заседании штабов по размещению рабочей силы, проводившейся в Веймаре 6 января 1943, вы заявляли — и я цитирую из третьей документальной книги вашего защитника, документ номер Заукель-82:
«Теперь, что касается базы нашей работы…» — я пропускаю первый параграф и перехожу ко второму — «Мы верны фюреру и нашему народу. Эта верность оправдывает для нас исполнение жесточайших мер» — и затем в конце — «в этом отношении я приму любую ответственность».
Теперь скажите нам, вы принимаете ответственность за принудительную массовую депортацию в рабство населения оккупированных территорий, за страдания и нищету миллионов угнанных вами в рабство, за кошмарный период рабовладельчества, которое вы возродили в двадцатом веке?
Заукель: Я крайне благодарен вам, что вы процитировали данный документ. Вы покажете мне документ, для того, чтобы я мог дать правильное объяснение своим взглядам, содержащимся в нём?
Александров: Если потребуется, ваш защитник ознакомит вас с документом.
Господин Председательствующий, я завершил перекрестный допрос.
Председательствующий: Доктор Тома[2433], вы хотите допросить повторно?
Тома: Свидетель, какой была роль Розенберга как министра оккупированных восточных территорий в осуществлении размещения рабочей силы?
Заукель: Министр оккупированных восточных территорий при осуществлении размещения рабочей силы, должен был передавать мои пожелания и требования подчиненным ему ведомствам в этом министерстве постольку, поскольку они относились к моим задачам. Конечно, я не могу комментировать про другие департаменты в министерстве оккупированных восточных территорий, о чём мне неизвестно.
Тома: Розенберг непрерывно говорил вам, что он даст рейхскомиссару Коху[2434] указания об использовании его полномочий?
Заукель: Это верно. Одной из задач Розенберга являлась отдавать приказы рейхскомиссару Коху, который ему подчинялся, во всех сферах управления.
Тома: Значит, таким образом, вы понимали, что он давал ему инструкции. Так?
Заукель: Розенберг давал и должен был — как мы прямо согласовали — принимать инструкции для Коха, чтобы остановить любые дикие и сомнительные методы, которые противоречили моим инструкциям; и насколько мне известно, Розенберг так и делал.
Тома: Розенберг, ссылаясь на полномочия рейхскомиссара, подразумевал, что ему запрещались ваши вербовочные методы и более не разрешал вашим вербовочным подразделениям забирать восточных рабочих?
Заукель: Розенберг никогда мне этого не говорил, скорее он отрицал это; так как эти комиссии, пока они находились на Украине, подчинялись и являлись частью управления по размещению рабочей силы рейхскомиссара Коха. Кох являлся надзорным органом и административным органом по таким вопросам. Это неопровержимый факт.
Тома: Могу я указать Трибуналу, что документ Розенберг-10, показывает, что Заукель не понял заявление Розенберга.
Председательствующий: Доктор Тома вы ссылаетесь на какой-то документ здесь?
Тома: Розенберг-10.
Серватиус: Господин Председательствующий, повторный допрос свидетеля защитником подсудимого Розенберга должен ограничивать себя новыми вопросами, которые были выдвинуты и являются предметом оспаривания. Существовала всякая возможность, когда его клиент давал показания, чтобы разъяснить данные вопросы. Сейчас я хотел разъяснить данный вопрос по своей инициативе, но меня проинформировали, что я должен спросить Заукеля. Он сделал здесь чёткое заявление и по моему мнению нет повода ещё раз возвращаться к этому в связи с документами, которые принадлежат к предыдущему периоду защиты. Я возражаю такому опросу.
Председательствующий: Что же, доктор Тома, я думаю вам лучше продолжать и задать следующий вопрос. У меня ещё нет документа, который вы представили свидетелю или сослались. Каков следующий вопрос?
Тома: Свидетель, вы в своей программе брали полную ответственность за размещение рабочей силы?
Заукель: Я брал ответственность и признавал её в качестве того, что шло от моей власти — я не мог сделать большего чем это — и для чего я приказывал и для чего я был обязан делать. Доктор Тома это собрание распоряжений, было представлено и показано господину Розенбергу…
Председательствующий: Доктор Тома, подсудимый проходил всё это раньше. Он всё это ранее проходил — о своей ответственности.
Тома: Господин Председательствующий, могу я указать на то, что относительно вопроса ответственности, есть определенный параграф — решающий параграф — который ещё не зачитывался. Это документ 016-ПС касающийся программы размещения рабочей силы, и он говорит на странице 21, цифра 1…
Председательствующий: Доктор Тома, скажите снова, какой документ.
Тома: 016-ПС, страница 20 немецкого документа. Он говорит:
«Все технические и административные процедуры по размещению рабочей силы являются предметом исключительной юрисдикции и ответственностью генерального уполномоченного по размещению рабочей силы, региональные трудовые управления и трудовые отделы…»
Заукель: Доктор, внутри Германии. Вне Германии я конечно, объект для компетентных начальников в соответствующих районах. Это совершенно очевидно.
Тома: В ответ на этот вопрос я обращаю внимание Трибунала на страницу 15 этой трудовой программы. Эта цифра 1, которую я должен зачитать, находится в параграфе «Военнопленные и зарубежные рабочие»
Заукель: В какой степени они трудоустраивались в Германии.
Тома: Могу я указать на то, что под цифрой 1 чётко говорится:
«Все технические и административные процедуры по размещению рабочей силы…»
Заукель: И могу я указать на то, что для меня было невозможно вмешиваться в полномочия рейхскомиссара Коха. Он прямо говорил, что он этого не позволит.
Тома: Свидетель, делегат Четырехлетнего плана дал вам особые полномочия касающиеся призыва в отношениях со всеми властями и по моему мнению, неправильно то, что теперь вы отрицаете эти методы вербовки и возлагаете ответственность за них на министра оккупированных восточных территорий.
У меня больше нет вопросов.
Серватиус: Господин Председательствующий, защитник подсудимого Розенберга может участвовать в перекрестном допросе, но мне не кажется, что для него неподходящее время для произнесения речи с обвинениями в адрес моего клиента.
Додд: Господин Председательствующий, я достаточно осведомлён о фактах в двух перекрестных допросах и у меня нет желания делать ещё один. Однако, у нас есть один документ у которого как нам думается есть некоторое значение и который был передан генералу Александрову, но я думаю есть некоторая сложность в переводе. Перевод не был представлен. Я прошу разрешения Трибунала задать один или два вопроса данному подсудимому о нём и представить его. Я думаю достаточно важно его представить.
Председательствующий: Господин Додд, Трибунал не думает, что этим должен создаваться прецедент, но в виду вашего заявления о том, что документ представлялся генералу Александрову и что по некой причине он с ним не разобрался, мы позволим вам перекрестно допросить о нём.
Додд: Сэр, очень хорошо.
Свидетель, вы помните случай в 1942, сразу после вашего назначения, когда вы встречались с некоторыми чиновниками министерства труда и обсуждали с ними программу которую вы учредили и за которую являлись ответственным? Вы вспоминаете?
Заукель: Конечно, я не могу вспомнить подробности той дискуссии. Обсуждались различные пункт программы и я могу также сказать в связи с этими комментариями сделанными защитником подсудимого Розенберга поскольку то, что он процитировал…
Додд: Минуточку, минуточку. Я просто спросил вас, помните ли вы заседание и вы сказали, что нет, а теперь здесь есть документ.
Заукель: Подробностей совещания я не помню.
Додд: А теперь посмотрите на стенограмму заседания.
Председательствующий: Что за документ?
Додд: Это ЕС-318.
Председательствующий: У него есть номер экземпляра? Он приобщался или нет?
Додд: Сейчас я его приобщаю. Я ждал номер от секретаря.
Господин Председательствующий, я получу номер немного позже. Я не готовился представлять данный документ, а значит заранее не имелось номеа.
(Обращаясь к подсудимому)
Теперь я хочу обратить ваше внимание в частности на несколько отрывков. Вы начали с рассказа чиновникам собравшимся там, о том, что вы хотите тесного сотрудничества с ними; и затем, далее, вы выдвинули некую идею о числе рабочих которых вы планировали завербовать. Вы сказали, что оценочное требование в 1 миллион; и вы также ясно дали понять в тот день, что вы должны получить большинство людей, большинство этих рабочих, с Востока и в особенности из Советской России.
Вы говорили этим чиновникам, что вы несколько часов говорили с фюрером и 8 часов с рейхсмаршалом и что все вы согласились в том, что наиболее важная проблема эксплуатация рабочей силы на Востоке.
Далее вы заявили — вы видите это там?
Заукель: Где говорится об эксплуатации? Я не могу найти слово.
Додд: Что же, вы нашли, где вы говорил о том, что обсуждали свою задачу с фюрером в разговоре, длившемся несколько часов. Вы нашли?
Заукель: Я не могу найти.
Додд: У вас перед вами немецкий, не так ли?
Заукель: Да, но пожалуйста, вы будете добры, назвать мне страницу?
Додд: В середине страницы 2. Вы нашли?
Заукель: Господин обвинитель, я хочу в особенности указать на то, чтобы вы различали в немецком между словами «Ausnutzung[2435]«и «Ausbeutung[2436]«. «Ausbeutung» это слово, которое на языке рабочих, имеет скорее плохое значение, но «Ausnutzung» это совершенно обычная концепция; использовать какие-либо средства для пользы дела. Существует большая разница в значении на немецком языке.
Додд: Что же, мы будем стоять на своём, а вы на своём, и Трибунал рассудит в том у кого правильный перевод.
В любом случае, говорили ли вы «использовать» или «эксплуатировать» вы говорили, что наиболее важное решение было также в использовании или эксплуатации…
Заукель: Господин обвинитель, это не одно и тоже. В немецком существует фундаментальное различие в значении. Я должен указать на то, что слово эксплуатация является словом, которое я не использовал и не хочу использовать.
Председательствующий: Подсудимый, говорите потише. Вы заглушаете голос переводчика.
Заукель: Милорд, я прошу вашего прощения.
Додд: Меня не волнует, согласны вы или нет со словом «эксплуатация». Это самая незначительная часть данного документа, как я думаю, вы это уже поняли.