Нельте: Вы можете свидетельствовать, об этом случае, когда фельдмаршал Кейтель письменно вручил свою отставку?
Йодль: Я сам видел его и читал вступление.
Нельте: Если подобные вещи часто случались, как вы заявили в ходе ваших показаний, и зашли настолько далеко, как показывает пистолет, как получилось, что Кейтель всегда оставался?
Йодль: Потому, что фюрер не отдалял его ни при каких-обстоятельствах. Он абсолютно отказывал ему в уходе. Мне кажется, что предпринимались различные попытки в данном направлении также из других источников; но фюрер не позволял ему уйти. Во-вторых, конечно наше взаимное отношение было таким, что мы были, в конце концов, вовлечены в войну за существование в которой офицер, долгосрочно, не мог оставаться дома и вязать чулки. Снова и снова чувство долга побеждало и перевешивало и заставляло нас, переносить все трудности.
Нельте: Вы понимали, что следовало удерживать генералов «верными для верности» и что долг мог доходить только до той точки в которой он не вредил человеческому достоинству. Вы когда-либо думали об этом?
Йодль: Я много думал об этом.
Председательствующий: Определенно это не является вопросом для постановки защитником. Это спор, не так ли? Это спор, а не показания. Это не подходящий вопрос для постановки.
Нельте: Я закончил.
Тома [2633]: Свидетель это правда, что Розенберг в середине января 1943, вручил вам и генералу Цейтцлеру проект прокламации для народов Восточной Европы?
Йодль: Это правда. Это было после дискуссии об обстановке. Розенберг присутствовал в штаб-квартире. Он попросил меня и Цейтцлера пройти на секунду в следующую комнату и сказал, что он хотел доложить фюреру о прокламации для восточных народов и что он хочет сначала представить его вам. Я помню это.
Тома: Вы всё ещё помните содержание?
Йодль: Там была очень обширная уступка относительно суверенитета этих отдельных восточных государств. Это была откровенная попытка, путём политики согласования, бороться с беспорядками и антагонизмом германской системе.
Тома: Вы выразили Розенбергу ваше удовлетворение этой прокламацией?
Йодль: Мы тогда говорили, что это всегда являлось нашей идеей, но об этом у нас были сомнения, не являлось ли это слишком поздно.
Тома: Какой успех был у этого меморандума?
Йодль: Розенберг говорил мне после совещания, фюрер, как он часто делал, отложил вопрос в долгий ящик; то есть не отверг его, но сказал: «Отложите в сторону».
Тома: У вас сложилось впечатление, что предложения Розенберга возникли из озабоченности об опасностях вызываемых методами Коха[2634]?
Йодль: Несомненно, это была попытка противодействовать этими методами, которые постепенно использовались Гиммлером и в частности Кохом.
Тома: Спасибо, у меня больше нет вопросов.
Ханзель [2635]: Стратегические задачи дивизий Ваффен-СС подчинялись вам?
Йодль: Дивизии Ваффен-СС, относительно задач, в целом обрщались как с похожими дивизиями армии.
Йодль: Сколько дивизий Ваффен-СС существовало, по вашим воспоминаниям? Пожалуйста назовите также число дивизий Вермахта, чтобы мы могли сравнить.
Йодль: В начале войны, мне кажется, мы начинали с тремя дивизиями СС. Число росло до конца войны оценочно к 35 или 37 дивизиям, так как число армейских дивизий варьировалось, но которое можно приблизительно привести как почти 280, 290, 300.
Ханзель: Какой являлась процедура по созданию новых дивизий? Кто решал будет ли такая дивизия дивизией Ваффен-СС или дивизией Вермахта?
Йодль: Как только фюрер приказывал сформировать новую серию дивизий он говорил, после консультаций с Гиммлером, что столько-то и столько-то дивизий следовало создать и столько-то и столько-то дивизий Ваффен-СС. Он определял число.
Ханзель: Существовал некий стандарт или это делалось произвольно?
Йодль: У меня сложилось впечатление, что создавая дивизии СС, фюрер хотел идти настолько далеко насколько возможно.
Ханзель: И что вы считаете — когда вы говорите «мог», что вы считаете ограничением?
Йодль: Ограничением было то, что солдаты дивизий Ваффен-СС должны были быть добровольцами; вскоре пришло время, когда Гиммлер доложил: «У меня больше нет пополнений для дивизий» и с того времени возникла ситуация, что когда на военную службу приходили люди, самые сливки забирали СС, и этих людей, даже если они являлись строгими католическими крестьянскими сыновьями, призывали в дивизии СС. Я сам получал горькие письма от крестьянских жён об этом.
Ханзель: В связи с призывом в Ваффен-СС, которое вы только что описали, политические взгляды брались в расчёт? Призывник сначала опрашивался политически каким-либо образом до его передачи Ваффен-СС или это не учитывалось?
Йодль: Нет, решающей вещью, являлался ли парень крупным, выглядел здоровым и обещал быть хорошим солдатом. Это являлось решающей вещью.
Ханзель: Вчера вы сказали, что при отборе призывников не учитывалось принадлежал ли человек к СА или нет. Тоже самое правда о членстве в общих СС? Я подразумеваю этим смыслом, что не учитывалось принадлежал ли призывник к общим СС, также в отборе, подготовке или повышении?
Йодль: Не в такой чёткой степени как в случае с СА. Мне кажется, что большинство людей в общих СС приходили в Ваффен-СС и добровольно. Но мне также известно, что очень много так не делали и их призывали обычным путём в армию, для того, чтобы с ними обращались в армии также как и с остальными немцами.
Ханзель: Тогда если правильно вас понял, было много членов общих СС с одной стороны которые служили в армии; и с другой стороны, было много тех кто ни принадлежал ни к партии ни к СС но служил в Ваффен-СС?
Йодль: Это правда; это не относилось к самому началу войны, но это абсолютная правда ко второй половине войны.
Ханзель: И вторая половина войны включала большое число?
Йодль: Несомненно, эта — вторая половина — я всегда называл эту часть после больших потерь в первой русской кампании 1941.
Ханзель: Насколько сильными являлись Ваффен-СС в конце войны, приблизительно?
Йодль: Около 480 000 человек.
Ханзель: И потери, то есть убитые и пленные, следует добавить к этому числу?
Йодль: Да, их следует добавить.
Ханзель: И у вас есть какие-либо цифры об этом?
Йодль: Трудно оценить это в отношении СС.