Вот с этих-то пор и не осталось в княжестве ни одного умного человека, и во всех сопредельных странах называют ее теперь «Страной дураков».
Рокуро-Куби
Лет пятьсот тому назад у важного сановника Кикуйи из Киушу служил самурай по имени Исогай Хейдацаёмон Такецура. Все его предки были воинами и природная способность к военному искусству была у него в крови. Еще мальчиком Исогай превзошел своих учителей в стрельбе из лука, а также в умении владеть мечом и копьем и этим доказал, что обладает всеми задатками непревзойденного бойца. Кроме того, он обладал поистине сверхъестественной физической силой. Во время долгой войны Эйкио, он так отличился, что был удостоен самых высоких наград. Однако через какое-то время знатный род Кикуйи пал, и отважный самурай оказался не у дел. Конечно, любой другой даймиё, зная о заслугах Такецуру, с радостью взял бы его к себе на службу, но сердце храброго воина принадлежало прежнему господину, а личная слава его не интересовала. И вот Такецура решил оставить суетный мир, остриг волосы и стал странствующим священником, приняв буддийское имя Квайриё. Однако в душе он по-прежнему оставался мужественным самураем. Как в прежние годы опасности лишь вдохновляли его, так и теперь продолжал он презирать страх. Квайриё странствовал из одного селения в другое в любую погоду и во все времена года, восхваляя Закон и Справедливость Будды, несмотря на то, что в то время насилие и беспорядки были обычным делом и на больших дорогах одинокого путника подстерегали неисчислимые опасности. Бывал он и в таких местах, куда до него не рисковал забрести ни один другой священник.
Однажды Квайриё случилось забрести в провинцию Кай. Так случилось, что когда он вышел на горную дорогу, был уже поздний вечер и, в конце концов, темнота застала его в совершенно пустынном месте, за много ри до ближайшего селенья. Куда было деваться? Священник покорился необходимости провести эту ночь под звездами и, недолго думая, стал искать подходящее место для ночлега. Отыскав участок земли, покрытый мягкой травой, он лег и приготовился уснуть. Закаленный в боях, он не чувствовал неудобства. Часто, если поблизости не было ничего лучше, твердые камни служили ему нехуже мягкого ложа, а корень сосны заменял самую прекрасную подушку. Капли дождя, снег и мороз были нипочем для храброго священника. Его железное тело просто не замечало таких мелочей.
Стоило Квайриё сомкнуть веки, как на дороге послышались чьи-то шаги. Приподнявшись на локте, он стал вглядываться в ночную мглу. В темноте он разглядел человека, который тащил за спиной несколько больших вязанок дров. В руках у незнакомца был топор. Дровосек тоже заметил Квайриё и остановился, разглядывая его с изумлением. Помолчав некоторое время, он сказал:
– Из какой же Вы породы людей, добрый господин, если рискнули в одиночестве заночевать в таком месте, как это? Разве вы не знаете, что оно кишит демонами? Слышали ли Вы, например, о Волосатом Нечто?
Квайриё улыбнулся и ответил дровосеку:
– Мой друг, чем же мне может навредить это Волосатое Нечто? Я ведь всего лишь странствующий священник. «Гость туч и ливней» говорят про таких, как я, люди. Может быть, ты имеешь в виду Барсучьего демона, или Лисьего демона, или еще каких-нибудь созданий в этом роде? Как по мне, это пустынное место вполне подходит для размышлений. И знаешь, мне здесь даже нравится: я люблю спать на открытом воздухе и привык не особенно опасаться за свою жизнь.
– В таком случае Вы на самом деле чрезвычайно храбрый человек, господин священник, – ответил дровосек. – Я бы не стал здесь спать. Как говорит пословица, даже смелому человеку нет необходимости понапрасну подвергать себя опасности, а это место имеет чрезвычайно дурную славу. Хотя мой дом – всего лишь жалкая лачуга и выстроена из соломы, разрешите мне пригласить Вас пойти туда вместе со мной. Правда, я не могу предложить Вам никакой пищи, но зато у Вас над головой будут крыша и там Вы будете в безопасности. Послушайте меня, добрый господин, Вы очень рискуете, если останетесь здесь на всю ночь.
Чистосердечный тон, которым говорил человек, понравился Квайриё, и он принял скромное приглашение. Недалеко от места, где собирался провести ночь священник, от главной дороги отходила узкая чуть заметная тропинка. Она вела в сторону черного леса, видевшегося на более светлом фоне неба. Дровосек повел Квайриё по этой тропинке. То был каменистый и опасный путь. Иногда спутникам приходилось идти по самому краю пропасти. Время от времени твердая земля совсем исчезала из-под ног, и тогда они ползли, цепляясь за толстые, переплетенные между собой корни деревьев. Отдельные участки пути представляли собой проходы между скал. Были они настолько узкими, что острые зубья камней цеплялись за одежду и рвали ее. Но, в конце концов, опасности закончились, и дровосек вывел Квайриё на ровную вершину холма. Место было открытое и всё пространство вокруг освещала полная луна. В ее свете неподалеку можно было видеть маленький домик из рисовой соломы, который слабо светился изнутри. Спутники обошли дом сзади и оказались под навесом, который был сооружен над небольшим бассейном. В него по бамбуковым трубам стекала вода, – видимо, из какого-то расположенного выше источника. Квайриё вслед за дровосеком вымыл в бассейне ноги и огляделся. Рядом с навесом он увидел огород с овощами, чуть поодаль росли живописные группы кедров и стеблей бамбука. Сквозь их листву можно было разглядеть мерцание водопада, который низвергался откуда-то с величественной высоты. В лунном свете он напоминал колеблющуюся длинную белую одежду.
Квайриё вошел в жилище вслед за дровосеком. В полутемной хижине он увидел четверых людей, которые сидели на корточках и грели руки возле слабого огня, разведенного в ро главной комнаты. Оказалось, что трое из них – мужчины, а одна – женщина. Завидев гостя, они встали ему навстречу, поклонились и приветствовали его почтительными словами. Это удивило священника. Он не ожидал, что люди, ведущие столь бедный и уединенный образ жизни, могут быть знакомы с такими вежливыми формами беседы. «Видимо, кто-то, хорошо знакомый с этикетом, обучил этих людей» – подумал про себя Квайриё. Затем он обернулся к аруйе и сказал:
– По вашему вежливому приветствию и изысканной манере речи, с которой вы обращаетесь ко мне и вашим домашним, я могу предположить, что вы не всегда были дровосеками. Может быть, вы когда-то принадлежали к более высокому сословию?
– Сэнсэй, – улыбнулся в ответ дровосек, – Вы не ошибаетесь. Хотя теперь в это трудно поверить, когда-то я был действительно весьма важной особой. История моей жизни поистине печально. И, что хуже всего, моя жизнь была разрушена только по моей собственной вине. Когда-то я служил у одного даймиё, и, поверьте, мой ранг был далеко не последним. Но я был молод и глуп. Не разум, а женщины и вино руководили мною. Не раз под влиянием этих пагубных увлечений приходилось мне совершать дурные поступки. В конце концов наш род пришел в упадок. Более того, мое поведение послужило причиной смерти многих людей. Справедливой каре я предпочел изгнание и превратился в беглеца. Теперь я непрестанно молюсь, чтобы мне была свыше предоставлена возможность искупить грехи и восстановить род предков. Я стараюсь умилостивить Того, от Кого зависит моя карма, искренним покаянием и посильной помощью таким же несчастным, как я сам. Но я боюсь, что мне никогда уже не найти пути назад и не вернуть свое доброе имя.
Эти добрые намерения очень понравились Квайриё.
– Мой друг, – обратился он к аруйе, – не отчаивайтесь. Я сам неоднократно видел людей, которые совершили много глупостей в молодости. Однако, не смотря на это, они в конце концов преодолели себя, вступили на путь добродетели и вернулись к достойной жизни. Верьте, что греховные заблуждения можно побороть хорошими делами и намерениями, – так написано в священных сутрах. Сегодня вечером я буду молиться за Ваше будущее. Я знаю, Вы сможете найти в себе силы и преодолеете последствия ошибок прошлого, которые вы совершили. Я не сомневаюсь, что у Вас доброе сердце, и искренне надеюсь, что Ваша жизнь изменится к лучшему.
После этой речи Квайриё пожелал всем доброй ночи, и хозяин проводил его в маленькую боковую комнатку, в которой гостя уже ждала постель. Вскоре в доме стало совсем тихо. Все уже давно спали, когда священник закончил читать священные сутры при свете бумажного фонаря. Перед сном ему захотелось бросить последний взгляд на уютную местность, лежащую перед домом. Квайриё отодвинул соломенную циновку, которая закрывала окно его комнаты, и выглянул наружу.
Ночь была тиха и прекрасна. Небо было усыпано звездами. Яркий свет луны проникал между темными резными листьями деревьев. Было видно, как он мерцает на каплях росы в саду. Пение сверчков и звон насекомых были подобны тихой музыке, а журчание невидимого водопада за домом служило аккомпанементом.
Тут Квайриё понял, что он давно испытывает жажду. Он вспомнил о бамбуковом водопроводе и решил сходить к нему напиться воды. Очень осторожно, чтобы не обеспокоить спящих обитателей лачуги, он раздвинул циновки, отделявшие его комнату от главного помещения. При свете своего фонаря Квайриё увидел пять лежащих тел и тут же оцепенел. Страшная картина предстала перед его глазами: те, с кем он еще недавно разговаривал, лежали теперь обезглавленные…
В первый момент Квайриё подумал о преступлении. Но хотя безголовые шеи и выглядели точно так, словно их перерубили, никаких следов крови заметно не было. Тогда он подумал:
– Одно из двух: или призраки затуманили мой рассудок, или меня заманили в жилище Рокуро-Куби…
Тут Квайриё вспомнил одно место в книги Сесинки. Там говорилось, что голова Рокуро-Куби никогда больше не сможет присоединиться к шее, если его тело, пока оно лежит без головы, хотя бы немного передвинуть от того места, где оно было найдено. А еще в этой книги было написано, что будет, когда голова вернется и обнаружит пропажу своего тела. В этом случае она должна удариться три раза о землю, подпрыгивая, словно мяч, и вопя от ужаса, после чего сразу же умрет. «Да уж, всё указывает на то, что это и в самом деле настоящие Рокуро-Куби, – продолжал про себя рассуждать священник, – а это не сулит мне ничего хорошего. Пожалуй, будет правильным в точности последовать наставлениям книги Сесинки…»
Квайриё взялся за тело аруйи. Ухватив его за ноги, он просунул тело в окно и вытолкал наружу. Потом он подошел к задней двери. Оказалось, что она заперта изнутри. Не иначе, головы выбрались из дома через отверстие для дыма в крыше, которое оставалось открытым. Квайриё отодвинул засов и тихонько вышел в сад. Он направился в рощу, осторожно ступая по траве. Через какое-то время священник стал различать голоса. Они доносились из-за деревьев, что росли прямо перед ним. Прокрадываясь от тени к тени, Квайриё пошел в их направлении, пока не нашёл подходящего укрытия. Осторожно выглянув из-за ствола дерева, священник увидел головы: все пять витали в воздухе и вели между собой беседу. Время от времени они спускались к земле или подлетали к веткам деревьев, чтобы ухватить губами червя или насекомое, которых тут же съедали. Вдруг голова аруйи зависла в воздухе и воскликнула:
– До чего же хорош тот человек, которого удалось завлечь к нам сегодня вечером! Вы видели его тело? До чего же оно мясистое! То-то набьём мы наши утробы, на всех хватит. Конечно, я поступил не очень умно, когда завел с ним беседу на душеспасительные темы. До чего же смешно: теперь он бормочет свои священные сутры за здравие моей души! К сожалению, мы не можем подкрасться к нему во время молитвы, да и вообще, пока священные слова изливаются из его уст, трогать его нельзя. Придется нам подождать. С другой стороны, уже совсем поздно, и, вероятно, он сейчас спит. Слетайте-ка, кто-нибудь, в дом, гляньте, что там поделывает наш священник.
Тут же голова молодой женщины оторвалась от земли и бесшумно, словно летучая мышь, запорхала по направлению к хижине. Прошло всего несколько минут, и она примчалась обратно.
– Этот негодный священник исчез из дома! – кричала она голосом, полным тревоги. – Его нигде нет! Но самое худшее не это. Он забрал тело нашего хозяина, и я понятия не имею, куда он его унес!
Квайриё ясно видел в ярком лунном свете, как голова аруйи при этом сообщении приняла поистине ужасный вид. Ее глаза вылезли из орбит до такой степени, что, казалось, они сейчас упадут на землю. Волосы на голове аруйи встали дыбом, а рот приоткрылся в чудовищном оскале. Затем Квайриё услышал пронзительный вопль. Слезы бессильного гнева покатились по щекам головы.
– Если мое тело было сдвинуто с места, я уже никогда не смогу соединиться с ним вновь! – воскликнула голова. – Наверняка, это сделал тот подлый священник! Из-за него я должен буду умереть! Но пусть он не радуется, пока я еще жив, я доберусь до него и разорву на куски! Я сожру его, как дождевого червя!
Голова поднялась высоко над деревьями и, оглядевшись, заорала:
– Так вот где он прячется! Посмотрите на этого жирного негодяя: вот он притаился за стволом толстого кедра!
В тот же миг все пять голов понеслись в сторону Квайриё. А могучий самурай уже поджидал их со стволом молодого дерева, которое он вырвал с корнем, и теперь держал наперевес. Как только головы приблизились, священник стал наносить по ним сокрушительные удары. Четыре демона быстро сдались и в ужасе улетели прочь. Но голова аруйи неутомимо продолжала вновь и вновь атаковать священника, несмотря на мощный отпор. В конце концов ей удалось вцепиться зубами в левый рукав его коромо. Квайриё тут же ухватил ее другой рукой за волосы и несколько раз что есть мочи ударил о свое стальное колено. Голова издала продолжительный стон и прекратила борьбу. Она, очевидно, была мертва, но своей добычи так и не выпустила. Зубы все еще крепко держали рукав, и бывший самурай, не смотря на то, что обладал поистине огромной силой, так и не смог разжать ее челюсти. Пришлось Квайриё возвращаться в дом с головой, повисшей на его рукаве. Переступив порог хижины, Квайриё нашел в ней остальных четырех избитых и окровавленных Рокуро-Куби. Они уже успели соединиться со своими телами, и, увидев, что священник заходит через заднюю дверь, в ужасе закричали и ринулись через другой вход. Квайриё не стал их преследовать, и демоны скрылись в диком лесу.
В это время небо на востоке начало светлеть. Начинался новый день. Квайриё хорошо знал, что всякая нечисть обладает силой только в часы темноты. Он взглянул на голову, что болталась на его коромо: ее лицо было покрыто кровью, глиной и грязью.
– Что и говорить, необыкновенный мийаге – останки злого демона! – громко рассмеялся священник собственной мысли.
Потом Квайриё собрал свои скудные пожитки и неспешно зашагал прочь.
Он продолжил свои странствия и однажды забрел в провинцию Синано, в город Суву. Квайриё спокойно шел по главной улице. Он ничуть не смущался, что на его локте болтается мертвая голова. Люди, разглядев это страшное украшение, испуганно шарахались в стороны, женщины падали в обморок, а дети плакали. В конце концов, вокруг Квайриё собралась порядочная толпа. Шум и крики привлекли внимание торитэ, священник был схвачен и препровожден в тюрьму. Там решили, что Квайриё – злодей, убивший человека, который в последний миг своей жизни успел вцепиться зубами в рукав одежды. Сам Квайриё спокойно молчал и только улыбался в ответ на вопросы, которые ему задавали. Ночь священник провел в заключении, а когда настало утро, его повели к городским судьями. Когда он предстал перед ними, судьи приказали объяснить его странный вид. Они недоумевали, почему священник разгуливал по городу с головой человека, висящей на его рукаве, и если он совершил преступление, то что заставило его так бесстыдно демонстрировать это перед всем народом.
В ответ Квайриё зашелся долгим громким смехом. Потом он сказал:
– Уважаемый суд, в том, что голова оказалась у меня на рукаве, нет моей вины. Случилось это против моей воли. На самом деле, голова прицепилась к моему рукаву сама. Никакого преступления я не совершал. Более того, голова эта не является головой человека, она принадлежала демону. Я действительно убил его, однако сделал это вынужденно, просто приняв необходимые меры для обеспечения собственной безопасности.
И он, то и дело покатываясь со смеху, подробно рассказал присутствующим о своем приключении. Больше всего Квайриё смеялся, когда дошел до эпизода с пятью летающими головами. Но судьи были далеки от того, чтобы веселиться вместе со священником. Ни на йоту не поверив ему, они сочли его повесть пустыми россказнями, оскорбляющими их достоинство. Итак, высокий суд пришел к заключению, что совершено тяжкое преступление, и, избегая дальнейших расспросов, отдал распоряжение о немедленной казни преступника. Правда, был один пожилой судья, который не согласился с остальными. Он не участвовал в обсуждении и не сделал ни одного замечания. Лишь, когда все его коллеги высказали свое мнение, он предложил:
– Я думаю, что сначала необходимо тщательно исследовать саму голову. Наверняка, этого до сих пор сделано не было. Что если священник все-таки говорит правду? Тогда его невиновность будет совершенно очевидно доказана.
Судья потребовал представить голову. Ее принесли вместе с коромо, которое накануне было сорвано с плеч священника, потому что голова всё еще крепко держалась за рукав. Судья внимательно осмотрел голову со всех сторон и обнаружил, что на шее имеется несколько странных красных полос. Сначала он указал коллегам на них, а потом обратил их внимание на торец шеи. Не было похоже на то, чтобы голова была отрезана каким-либо оружием. Напротив, плоскость разделения была ровной и гладкой, как на черенке листа, опавшего с ветки. Свое исследование судья заключил словами:
– Я глубоко уверен, что рассказ священника – чистая правда. Очевидно, что перед нами голова Рокуро-Куби. Если вы обратитесь к книге Нанхеи Буцуси, то сможете убедиться, что подобные красные линии на шее являются верным признаком настоящих демонов. Вы сами их только что видели и легко можете проверить, что это не краска. Кроме того, хорошо известно, что горы провинции Кай издавна служили прибежищем для подобных существ.
Потом судья обернулся к Квайриё и воскликнул:
– Но Вы, господин! Я преклоняюсь перед Вашей отвагой! Несомненно, вашего мужества хватило бы на нескольких священников. Скажу откровенно, то, как Вы себя проявили, заставляет меня думать скорее о доблести самурая, чем о смирении служителя культа. Осмелюсь предположить, что когда-то Вы носили меч?
– Вы совершенно правы, господин судья, – ответил Квайриё. – В прошлом я долго шел по дороге воинской доблести и в те дни научился презирать опасность. Обстоятельства сложились таким образом, что, в конце концов, я стал священником, однако по-прежнему я не боюсь ни человека, ни демона. В той мирской жизни меня звали Исогай Хейдацаёмон Такецура из Киюши. Возможно, кто-нибудь из вас еще помнит это имя?
Шепот восхищения прокатился по всему залу суда при упоминании этого славного имени. Многие из присутствовавших здесь еще не забыли его. В один миг для всех этих людей Квайриё из злодея превратился в героя. Все стремились выразить ему свое восхищение и дружеские чувства. Потом Квайриё был с почестями препровожден в резиденцию даймиё. Тот встретил почетного гостя радушно и оставил у себя на несколько дней. Перед тем, как отпустить бывшего самурая в дальнейшие странствования, владетель этих мест сделал ему дорогой подарок.
Покидая Суву, Квайриё был счастлив едва ли не больше, чем это пристало священнику, несущему утешение скорбящим и немощным. Голову Квайриё захватил с собой. «Ведь это действительно замечательное мийаге!» – шутил он про себя.
Рассказ о том, что с ней сталось дальше, и послужит окончанием этой истории.
Через пару дней после того, как Квайриё покинул Суву, он наткнулся на разбойника. Тот поджидал священника в пустынном месте и, неожиданно преградив ему путь, велел раздеться. Бывший самурай, конечно же, ничуть не испугался разбойника. Со смехом он быстро скинул свой коромо и сунул его грабителю. Когда сначала казавшийся таким бесстрашным разбойник понял, что висело на рукаве одежды, он не на шутку испугался. Выронив коромо и отпрыгнув далеко назад, он воскликнул:
– Эй, малый, да ты в своем ли уме! Мне не раз случалось убивать людей, но никогда еще не приходила в голову мысль разгуливать с отрезанной головой, держа ее у всех на виду. В гробу я видал таких священников! Полагаю, господин хороший, что мы с Вами одного поля ягоды. Я просто восхищен Вашей выдумкой. Хотел бы и я иметь такую дьявольскую штуку. Она совсем не помешала бы в моем деле. Не захочешь ли ты мне ее продать? Я бы дал за эту голову пять золотых рё, а в придачу можешь взять мою одежду вместо своего коромо.
– Хорошо, я отдам тебе, что ты просишь – ответил Квайриё, – но должен тебя предупредить, что это не голова человека. На самом деле, это голова демона. Так что если вместе с ней ты приобретешь какие-либо неприятности, пеняй на себя.
– Ну и веселый же ты малый! – воскликнул разбойник. – Отрезал человеку голову, а теперь еще шуточки отпускаешь по этому поводу! Но давай ближе к делу. Держи деньги, держи одежду. А мне давай голову. То-то я теперь прославлюсь!
– Возьми, пожалуйста, – смиренно сказал Квайриё. Про себя он подумал, что действительно смешным, но только не для разбойника, было то, что этот глупец заплатил приличные деньги за голову демона, от которой сам Квайриё так долго не мог отделаться. Священник надел одежду разбойника и, смеясь, зашагал дальше.
Надо сказать, что грабитель действительно какое-то время успешно использовал голову в своем деле. Но потом он забрел в окрестности Сувы и услышал настоящую историю головы. Когда разбойник осознал, что странствующий священник и не собирался шутить, он стал опасаться, что дух Рокуро-Куби может принести ему несчастье. Подумав немного, грабитель остановился на мысли, что самым удачным было бы отнести голову туда, откуда она была взята, и там похоронить вместе с телом. Долго бродил он в горах провинции Кай в поисках соломенной лачуги и, когда все-таки добрался до места, нашел ее опустевшей и заброшенной. Вокруг лачуги всё заросло высокой травой. Разбойник попытался было отыскать в ней следы обезглавленного тела, но, очевидно, они были безвозвратно утеряны. Потерпев неудачу и, тем не менее, горя желанием отделаться от мертвой головы, он решил все равно похоронить ее здесь же, хотя бы и отдельно от тела. Могилу разбойник выкопал в роще позади хижины. Сверху он установил большую каменную глыбу, а потом прочел молитву, надеясь этим успокоить дух демона.
Говорят, эта каменная глыба стоит там и по сей день. Жители провинции Кай называют ее «Могильный Камень Рокуро-Куби».
Огневой Таро
Жила-была когда-то девушка по имени о-Кику. Гуляя однажды в поле позади своего дома, она наткнулась на большую черную яму в земле. «Никогда здесь не было ямы, – подумала девушка. – И откуда бы ей взяться?»
Наклонившись над ямой, о-Кику заглянула в глубину, но ничего, кроме черноты, не увидела. Поскольку о-Кику была очень любопытной девушкой, она не могла удержаться, чтобы не спуститься в яму, и в итоге оказалась в подземном царстве. Долго шла о-Кику по дороге, вдоль которой росли чудесные цветы, которых она никогда прежде не видела, пока не преградили ей путь черные ворота.
«Дон-дон-дон» – постучала о-Кику в ворота. Вышел ей навстречу юноша. Был он хорош собой, только очень бледный, в лице ни кровинки. Посмотрел на о-Кику и пригласил ее в дом.
– Меня зовут Огневой Таро, – сказал юноша, – а всё, что вокруг, царство огня. Раньше владыкой этого царства был мой отец, но с тех пор, как он умер, не дают мне покоя черти. Такие жестокие муки я терплю, что и словами не передать. Не знаю, кто меня освободит от них, на что надеяться…
Девушке стало жаль Огневого Таро и она осталась у него.
Прошла ночь, наступило утро. Юноша стал куда-то собираться.
– Жди меня в этой комнате и никуда отсюда не выходи, – сказал он о-Кику. – И не вздумай подсматривать, куда я иду.
Юноша отодвинул фусума в сторону, снова задвинул за собой и исчез в глубине дома.
Из дальних покоев дома доносился какой-то шум, галдеж и грохот железа.
Как мы помним, о-Кику была очень любопытной девушкой – как могла она оставаться в комнате? Вот прокралась о-Кику в дальние покои. Жуткую картину увидела она там. Раздетый донага юноша был растянут на железной решетке и подвешен над огромным очагом. Толпившиеся вокруг него страшные и угрюмые черти спокойно наблюдали, как юноша корчится в пламени. Только когда стало ясно, что юноша близок к смерти, старший черт приказал:
– Хватит с него на сегодня.
После этих слов юношу сняли с решетки.
Девушка пришла в неописуемый ужас. На подкашивающихся ногах она поскорее пробралась назад в комнату и задвинула за собой фусума.
На другое утро юноша сказал:
– Сегодня я снова весь день проведу в дальних покоях дома. Ты бы погуляла в саду, полюбовалась на разные диковинки, а то скучно тебе сидеть одной. Возьми тринадцать ключей от тринадцати кладовых. Двенадцать из них можешь отпереть, только в тринадцатую не входи. Еще когда мой отец был жив, ее не разрешалось открывать. Я и сам-то никогда там не бывал. Не вздумай открывать тринадцатую кладовую! Поняла?
Так сказал Огневой Таро, отдал девушке связку черных ключей и ушел во внутренние покои дома.
С тяжелым сердцем вышла о-Кику на двор. Стояли там в ряд тринадцать каменных кладовых.
Решила девушка поглядеть, что же в них хранится. Только открыла она дверь в первую кладовую, как позабыла обо всем на свете.
В первой кладовой полным ходом шло празднование Нового года. Множество маленьких человечков, одетых в нарядные одежды с гербами, украшали новогодние сосны, а малюсенькие девочки в ярких платьицах подбрасывали вверх мячики с перьями. Всё это сопровождалось веселым гомоном и шумом.
Во второй кладовой был февраль. Мальчики, размером не больше ногтя, запускали в небо воздушных змеев, а вокруг цвели сливы, распространяя приятное благоуханье.
О-Кику с нетерпением отперла дверь в третью кладовую. Здесь отмечали Праздник цветения персиков. Крохотные, нарядно одетые девочки весело щебетали, любуясь великолепно разряженными куколками, которые были величиной не больше горошины.
Из четвертой кладовой на девушку упали яркие лучи апрельского солнца. Здесь был Праздник дня рождения Будды. Карлики с седыми бородами чинно вели за руку своих внуков, направляясь в храм.
Что же дальше? О-Кику не терпелось посмотреть, что делается в пятой кладовой.
Там стоял май. Точно живые, в синем небе парили пестрые карпы. Смешные крошечные мальчики весело распевали песни, устилая кровли домов цветущими ирисами. Куклы-воины с ноготок величиной красовались в парадных покоях.
В шестой кладовой сияло жаркое солнце. На переднем плане серебрилась река. На ее берегу заботливые женщины-карлицы старательно мыли белье. А за рекой простирались рисовые поля. Там работали такие маленькие крестьяне и крестьянки, что каждого из них можно было посадить на ладонь. Они высаживали ряды зеленых ростков риса, напевая грустные и красивые песни.
В седьмой кладовой был поздний вечер. Темное небо было усыпано яркими звездами. Здесь праздновали «Встречу двух звезд». Дети карликов украшали листья бамбука тоненькими полосками разноцветной бумаги, на которых было написано «Небесная река».
Как ни красиво здесь было, о-Кику не терпелось заглянуть в восьмую кладовую.
Там была ночь осеннего полнолуния. Малюсенькие дети сидели за столиками и любовались светлой луной. Перед ними лежали рисовые колобки-данго и пестрели горки груш и яблок, которые были не крупнее лесной земляники. Луна в небе напоминала большой круглый поднос. Она печально и пристально смотрела с неба на землю.
В девятой кладовой всё было красное и золотое. Крохотные человечки неторопливо гуляли по горам. По одиночке и парами, с посохами и без они поднимались по крутым склонам и спускались в глубокие долины, любуясь осенними кленами.
Потом дошла очередь до десятой кладовой. Как вы уже догадались, здесь был октябрь. Взобравшись на деревья, карлики что было сил трясли ветви, и на землю, словно град, сыпались спелые каштаны. Веселые дети бойко сновали под деревьями, собирая их в корзины.
Когда о-Кику отперла дверь одиннадцатой кладовой, навстречу ей дохнул холодный ветер. Серебристый иней покрывал землю мелкой россыпью. Крошечные крестьяне радостно молотили рис, нахваливая богатый урожай. В каждой хижине под застрехой висели сушеная хурма и редька.
Двенадцатая кладовая была настоящим царством снега. Насколько хватало глаз, всюду лежали глубокие сугробы. Веселились и играли в снежки дети, а взрослые помогали лепить им снежных человечков…
А вот и последняя кладовая, та самая тринадцатая, которую строго-настрого запретил отпирать Огневой Таро. Вот и тринадцатый ключ в руке… Как же хочется взглянуть, что там за дверью!
Думает девушка, колеблется: открыть – не открыть, открыть – не открыть, а дверь так и манит ее к себе. И вот о-Кику медленно, шаг за шагом подходит к тринадцатой кладовой…
Вставила девушка ключ в замочную скважину, попробовала повернуть, но замок так заржавел, что сперва у нее ничего не вышло. Но о-Кику, которая, как вы помните, была очень любопытной девушкой, не собиралась сдаваться. Повозившись какое-то время, она все-таки отперла дверь.
Эта кладовая оказалась ничуть не похожей на все остальные. Никаких человечков и праздничных зрелищ здесь не было. Изнутри кладовая выглядела, как богато убранный покой. О-Кику внимательно осмотрелась. Ее внимание привлекла черная лакированная шкатулка. Она стояла на полочке в парадной нише. Конечно же, о-Кику не могла удержаться, чтобы не заглянуть в шкатулку. Вот приоткрыла она крышку – лежат в шкатулке два красных шара. На вид они как будто стеклянные, но на ощупь мягкие. «Странно!» – подумала о-Кику, пряча шкатулку за пазуху, и вышла из кладовой. В это время солнце уже высоко поднялось в небе. Почувствовала девушка жажду, а тут как раз по саду течет ручеек. О-Кику наклонилась над ним и зачерпнула пригоршню воды.