Автомат "Эспрсесо" шипел у меня за спиной, как сто рассерженных Вольдемортов. Я помешивал в чашке. От нее шел душистый запах кофе.
- Закажете еще что-нибудь? Сандвич с глазками гигантского кальмара и морской капустой?
Такое сочетание показалось мне не совсем обычным. Кальмары у меня связаны с детством, точнее говоря с Хогварцем. Морская капуста в моем представлении вяжется только с селедкой. Однако с оборотнями жить - по-волчьи выть: в Дрянналлее принято есть такие сандвичи, и я не стал отказываться.
"Вольдеморт" зашипел снова. Я заказал еще кофе и огляделся.
Люциус постоянно корит меня за мою ненаблюдательность, за то, что я ничего вокруг себя не замечаю. "Ты всегда уходишь в себя", - говорит он осуждающе. И сейчас я принялся внимательно следить за всем вокруг. Каждый день в газетах непременно промелькнет что-нибудь о барах Дрянналлеи и их посетителях, и вот мне подвернулся случай составить собственное мнение о современной жизни В кафе царил полумрак, я с трудом мог что-нибудь разглядеть. Посетители, в основном молодежь, являли собой тот тип молодых людей, которых магглы называют битниками. Девушки выглядели весьма неряшливо и были слишком тепло одеты. Я уже это заметил, когда несколько недель назад обедал с друзьями в ресторане. Девице, которая сидела тогда рядом со мной, было лет двадцать. В ресторане все изнывали от жары, а она вырядилась в желтый шерстяной свитер, черную юбку и шерстяные черные чулки. Мои друзья находили ее очень интересной. Я не разделял их мнения. Это, наверно, показывает, как я отстал от жизни. Ведь я с удовольствием вспоминаю женщин на приеме Вольдеморта, их строгие прически, яркие бальные платья, ниспадающие благородными складками, грациозную походку...
Меня отвлек от этих приятных воспоминаний неожиданный шум. Две молодые женщины за соседним столом затеяли ссору. Их кавалеры пытались утихомирить своих подруг, но тщетно.
Девицы перешли на визг. Одна дала другой пощечину, а та стащила ее со стула. Одна была рыжая, и волосы у нее торчали во все стороны, другая блондинка со спадающими на лицо длинными прядями.
Из-за чего началась ссора, я так и не понял. Посетители же сопровождали ее поощрительными возгласами и мяуканьем.
- Молодец! Так ее, Джин!
Хозяин выбежал из-за стойки и пытался унять противниц,
- Ну-ка, довольно! Не хватает еще авроров.
Но блондинка вцепилась рыжей в волосы, крича при этом:
- Дрянь, отнимаешь у меня дружка!
Девиц разняли. У блондинки в руках остались рыжие пряди. Она злорадно потрясла ими в воздухе и бросила на пол.
Входная дверь отворилась. На пороге кафе появился представитель власти в синей форме. Он величественно произнес:
- Что здесь происходит?
Все кафе встретило врага единым фронтом.
- Просто веселимся, - сказал один из молодых людей.
- Правда, - добавил хозяин. - Дружеские забавы.
Он незаметно затолкал ногой клоки волос под соседний столик. Противницы улыбались друг другу с притворной нежностью. Аврор недоверчиво оглядел кафе.
- Мы как раз уходим, - сказала блондинка сладким голоском. - Идем, Крэбб.
По случайному совпадению, еще несколько человек собирались уходить.
Страж порядка мрачно взирал на них. Его взгляд ясно говорил, что на сей раз им, так и быть, сойдет с рук, но он возьмет их на заметку. Потом он с достоинством удалился.
Кавалер рыжей девицы уплатил по счету.
- Как вы, ничего? - спросил хозяин у рыжей, которая повязывала голову шарфом. - Лу вон сколько волос выдрала.
- А я и боли-то никакой не почувствовала, - беззаботно отозвалась девица.
Она улыбнулась ему:
- Уж вы нас простите за скандал.
Компания ушла. Кафе опустело. Я поискал в карманах мелочь.
- Все равно она молодчина, - одобрительно сказал хозяин, когда дверь закрылась.
Он взял щетку и замел рыжие волосы в угол.
- Да, боль, должно быть, адская, - ответил я.
- Я бы на ее месте не вытерпел, взвыл, - признался хозяин.
- Вы хорошо ее знаете?
- Да, она чуть не каждый вечер здесь. Уизли ее фамилия. Вирджиния Уизли. А здесь ее Джи зовут. Денег у нее не было ни гроша. Но дальняя родственница оставляет ей все наследство, и что же она, думаете, делает? Переезжает на Дрянналлею, снимает какую-то конуру около Гоблин Бридж и болтается со всякими бездельниками.
- А вы бы что делали на ее месте?
- Ну, я-то знаю, как с денежками поступать, - отвечал хозяин. - А пока что мне пора закрываться.
Уже на выходе я спросил, из-за чего произошла эта ссора.
- Да Джи отбивает у той девчонки дружка. И уж поверьте, не стоит он, чтобы из-за него драться.
- Вторая девушка, похоже, думает, что стоит, - заметил я.
- Лу - очень романтичная, - снисходительно сказал хозяин.
Я себе представляю романтику немного иначе, но высказывать своих взглядов не стал.
***
Примерно через неделю я просматривал "Дневной пророк". Мое внимание привлекла знакомая фамилия - это было объявление о смерти.
"2 октября в больнице св. Мунго в возрасте 20 лет скончалась Вирджиния Энн Уизли, единственная дочь Артура Уизли, сотрудника отдела неправильного использования магловых предметов быта. На похороны приглашаются лишь члены, семьи. Венков не присылать".
Ни венков бедной Джинни, ни веселой жизни на Дрянналлее. Мне вдруг стало жаль многочисленных Уизли. Но я напомнил себе, что, быть может, я и не прав. Кто я такой, чтобы считать их жизнь бессмысленной?
Потом я вышел на Диагон-аллею и аппарировал к своей старой приятельнице, профессору Минерве МакГонаггол.
***
Профессор МакГонаггол была известна как автор книг по высшей трансфигурации. Ее покой охраняла эльф Милли - понаторевший в схватке с внешним миром дракон.
- Идите прямо наверх, профессор, - сказала она.
Я поднялся по лестнице, постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.
Многоуважаемая Минерва в состоянии, близком к помешательству, шагала взад и вперед по комнате, бормоча что-то себе под нос.
- Почему? - вопрошала профессор МакГонаггол, ни к кому не обращаясь. - Почему этот идиот трансфигурировал какаду в бочонок с ромом? Почему? Это же не правильная подборка цепочки интерактивных заклинаний на квантовом уровне!!! Как же выкрутиться? А тут еще эта Моника. Такая дура! Пыталась выяснить свой анимагический образ, а вызвала Кровавого Барона. Увидев его перед собой она завизжала и разбила своим высокочастотным визгом мой любимый кубок школы, который выиграл Гриффиндор, обойдя Слизерин на триста баллов...
Профессор МакГонаггол глубоко вздохнула.
- Я даже рада, что это вы.
- Спасибо.
- А то мог бы прийти невесть кто. Какая-нибудь студент - просить меня преобразовать обратно часы его любимого дедушки из пепельницы, или же страховой агент - застраховать Милли, а она не желает. Хотя все это, в общем, ерунда, и вот я с ума схожу из-за моего кубка.
- Не получается склеить обратно? Reparo не работает? - я иронично усмехнулся. - Может, мне лучше уйти?
- Не уходите. Вы хоть немного меня отвлекли.
Я покорно воспринял этот сомнительный комплимент,
- Хотите сигарету?
- Спасибо, у меня есть. Курите. Хотя нет, вы ведь не курите.
- И не пью, - отвечала Профессор МакГонаггол. - А жаль. Все американские профессора пьют. И, кажется, это помогает им сразу же расправляться с любыми трудностями в превращениях на экзаменах. Знаете, Северус, по-моему, в жизни студент никогда не может правильно выполнить цепочку превращений на квантовом уровне, используя альфа-подпространства по модулю.
Я сделал очень умное выражение лица.
- Ерунда. Вы сколько раз принимали экзамен у Лонгботтома?
- По крайней мере пятьдесят пять раз. Проводить лекции легко, а принимать экзамен у Лонгботтома – трудно
- Я понимаю, сам принимал двадцать семь: десять взорванных котлов, разбитая коллекция особо редких ракушек, собранная собственноручно на берегу Адриатического моря - сказал я. - Но раз вы справлялись с Лонгботтомом пятьдесят пять раз, справитесь и теперь.
- Вот и я это себе говорю, но сама не верю. Мученье какое-то.
Она снова стала дергать прядку волос надо лбом.
- Перестаньте, - бросил я. - Вы ее так, пожалуй, вырвете с корнем.
- Ерунда. Не так-то это просто. Вот когда я болела чешистым лишаем в четырнадцать лет, – я на всякий случай отодвинулся, – и у меня была очень высокая температура, тогда они у меня лезли клочьями - все волосы надо лбом выпали. Так было обидно. И целых шесть месяцев прошло, пока снова отросли. Для девочки это такой ужас. Я вчера об этом вспоминала, когда была в больнице у Летиции Спаржеллы. У нее сейчас так же лезут волосы, как тогда у меня. Летиция говорит, что ей придется носить накладку, когда поправится.
- А я на днях видел, как одна девушка вырывала волосы у другой прямо с корнем, - сказал я.
- Где?
- В одном кафе на Дрянналлее.
- Ах, на Дрянналлее! Ну, там, наверно, всякое может случиться. Битники и битлы, и разбитое поколение, и все такое. Я у них экзамены не принимаю, боюсь могут превратиться в неизвестно что. Уж лучше работать с оборотнями. Спокойнее. И все-таки пригласили бы вы меня разок в какой-нибудь бар на Дрянналлее, я бы там набралась новых впечатлений.
- Когда прикажете, профессор. Может, сегодня?
- Нет, сегодня ничего не выйдет. Дамблдор меня из-под земли достанет, если я не сдам отчет об успехах моих студентов. Мне надо писать. Скажите, Северус, как, по-вашему, можно убивать на расстоянии? – она резко переменила тему.
- Что значит на расстоянии? Отравить посланное письмо и послать удаленную Аваду?
- Нет, я не о черной магии.
- Маггловские технологии?
- Магглы теперь не в моде, - презрительно заметила профессор. - Но ведь случаются всякие странные вещи – пулевые ранения, отравления гамбургерами, Армия Спасения...
Я ответил, что сейчас многое пытаются объяснять происками магглов. Профессор МакГонаггол негодующе фыркнула.
- Пусть кто-нибудь попробует мне внушить, что я обречена и, если не покаюсь, буду как ведьма гореть в аду, так я им назло стану!
Я рассмеялся.
- Что у вас за мысли сегодня? Новые заклинания на тему: как путем превращений выжить в аду?
- О нет! Но вы пришли не для того, чтобы разговаривать о моих студентах.
- По правде говоря - не для этого, мне и своих сполна хватает... Просто мой друг Люциус Малфой устраивает благотворительный праздник и...
- Ни за что! - отрезала профессор.
- Да ведь все, что вам придется делать, - это сидеть в палатке и надписывать свои книги по пять галеонов за автограф.
- Ну, это бы еще ничего, - с сомнением произнесла профессор Трансфигурации. - А мне не придется открывать праздник? Или говорить всякие глупости? Превращаться в кошку?
Я заверил ее, что ничего этого ей делать не придется.
- И всего-то займет у вас час или два, - уговаривал я. - А потом, наверно, сразу начнется крикет, хотя нет, время года неподходящее. Ну, игры для детей, наверно. Или маскарад.
Профессор МакГонаггол прервала меня, закричав:
- Конечно! Трансфигурировать мяч для крикета! Как хорошо, что вы пришли, Северус. Вы замечательный. А теперь быстренько уходите.
Глава 2
Мадам Помфри вошла в кабинет инспектора-аврора Люпина.
- Я разобралась с вашим Тайным.
- Какие результаты?
- Медицинские термины мы прибережем для следователя. Убит банально - Авада. Погиб, по всей вероятности, после первой, но убийца добавил еще для верности. Мерзкая история.
- Да, - ответил Люпин.
Это был коренастый человек, темноволосый, с серыми глазами. На первый взгляд он казался очень спокойным, но с приближением полнолуния выразительная жестикуляция выдавала его происхождение - Люпин был оборотнем.
Он сказал задумчиво:
- Убийство с ограблением.
- Разве его ограбили?
- Похоже на то. Карманы были вывернуты и подкладка мантии вся изрезана.
- На что они могли рассчитывать? - удивилась мадам Помфри. - Большинство этих работников Отдела Тайн бедны, как церковных крысы. Впрочем, напрашиваются два возможных ответа. Один - что действовал молодой Упивающийся смертью, который совершает преступления просто во имя жестокости, - таких немало, к сожалению.
- А второй ответ?
Доктор пожал плечами.
- Кто-то затаил против вашего аврора Блэка злобу.
Люпин покачал головой.
- Вряд ли. Его здесь все любили. И врагов у него не было. И грабить вроде бы нечего. Разве...
- Что разве? - спросила мадам Помфри. - У аврората есть свои соображения?
- У него была записка, которую убийца не нашел, в башмаке.
Мадам Помфри удивленно ахнула.
- Какая-то шпионская интрига!
Люпин улыбнулся.
- Все гораздо проще. У него в кармане была дыра. Он не следила за одеждой, не чинил вовремя. Сколько я помню Блэка, он имел привычку засовывать бумаги и письма в башмак, чтобы они не проваливались сквозь дыры в карманах.
- А убийца об этом не знал?
- Ему такое и в голову не пришло. Если только он охотился именно за этим клочком бумаги.
- А что там в записке?
Люпин открыл ящик стола и вытащил оттуда смятую бумажку.
- Просто несколько фамилий, - сказал он.
Мадам Помфри стала читать.
- Манрейкер, Эйвери, Паркинсон, Лестрандж, Забини, Финниган, Уизли, Грэнджер? Спаржелла?...
Она удивленно поднял брови.
- Откуда эти люди в этом списке? Есть какие-нибудь догадки?
Люпин уклонился от прямого ответа.
- Какой-то мальчишка пришел к Сириусу Блэку около семи вечера. Сказал, что одна женщина при смерти и просит позвать сотрудника отдела Тайн. Ну Блэк и пошел вместе с мальчиком.
- Куда? Вам известно?
- Известно. Понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить. Вест-стрит, дом 23. Дом принадлежит некоей миссис Коллинз. Больную звали миссис Дурсли. Сириус пришел туда в четверть восьмого и пробыл около получаса. Миссис Дурсли умерла как раз перед приездом кареты "Скорой помощи св. Мунго".
- Понятно.
- Дальше следы Блэка привели в маленькое захудалое кафе. Место вполне приличное, ничего плохого там не случается, кормят скверно, посетителей всегда мало. Сириус заказал стакан огневиски. Потом, видно, он поискал у себя в карманах, по нашел того, что ему было нужно, и попросил у хозяина листок бумаги. Вот он, этот листок. - Инспектор указал на смятую записку.
- А потом?
- Когда хозяин подал стакан, мой бедный друг что-то уже писал. Он очень скоро ушел, к виски почти не прикоснулся.
- Кто еще был в кафе?
- Трое парней пришли после него, и еще какой-то пожилой человек, он уселся за другой стол в углу. Он так ничего и не заказал и скоро ушел.
- Пошел следом за аврором?
- Может быть. Хозяин не видел, как он вышел. Описал его как ничем не примечательного человека. Почтенный с виду. Ничего особенного во внешности.
Среднего роста, пальто то ли синее, то ли коричневое. Волосы не темные, не светлые. Может, не имеет к этому делу никакого отношения. Трудно сказать.
Он еще не явился к нам рассказать, что видел аврора в кафе, - мы просили всех, кто видел Сириуса Блэка от без четверти восемь до четверть девятого, сообщить нам. Пока что пришли только двое: одна женщина и владелец аптеки неподалеку отсюда. Сейчас я их допрошу. Тело Блэка нашли четверть девятого два маленьких мальчугана. На Уэст-стрит.
Мадам Помфри кивнула и похлопала рукой по бумажке.
- Что вы об этом думаете?
- По-моему, это важная улика.
- Умирающая рассказала ему что-то, и он записал поскорее эти фамилии, боялся забыть. Тут только один вопрос: стал бы он записывать, если бы его связывала тайна?
- Не обязательно, что они были названы с условием сохранить тайну, заметил Люпин. - Может, эти имена имеют отношение к какому-то шантажу.
- Вы так думаете?
- Я пока ничего не могу сказать. Это лишь рабочая гипотеза. Допустим, этих людей шантажировали. Покойная либо сама была шантажистка, либо знала о шантаже. Ее мучило раскаяние, она призналась во всем, хотела, чтобы все уладили. Сириус Блэк взял на себя эту ответственность.
- И дальше?
- Все это только предположения, - сказал Люпин. - Кто-то, скажем, получал от этого доходы и не хотел их терять. Узнал, что миссис Дурсли при смерти и послал за священником. И так далее.
- Интересно, - проговорила мадам Помфри, рассматривая бумажку. - Почему здесь вопросительный знак у двух последних фамилий?
- Сириус мог сомневаться, правильно ли он их запомнил.
- Конечно, могло быть Крэнчер вместо Грэнджер, - сказала доктор с усмешкой. - Очень вероятно. Но уже такое имя, как Спаржелла, не спутаешь ни с чем, если запомнишь.
Она снова перечитал фамилии.
- Паркинсон - Паркинсонов полно, Эйвери - тоже встречается нередко. Лестрандж - язык сломаешь.
Неожиданно она взяла адресную книгу.
- Посмотрим. Лестрандж... Джон и Кш, водопроводчики... Сэр Исидор. Ага!
Вот оно! Лестрандж, леди Беллатрикс, Эллемер-сквер, 49. А что, если с ней сейчас связаться по камину?
- Что мы ей будем говорить?
- Не знаю, спросим, как самочувствие...
Люпин кинул порошок в камин и улыбнулся мадам Помфри.
- Развлекайтесь, - сказал он.
Слегка растерявшись, врач смотрела на инспектора. В камине долгое время раздавалась возня, и никто не подходил. Наконец показалась женская голова:
- Да, что вы хотели?
- Это особняк леди Беллатрикс Лестрандж?
- Э... э... да... то есть...
Мадам Помфри не стала особенно вслушиваться.
- Можно попросить ее к камину?
- Нет, нельзя. Леди Беллатрикс умерла в апреле.
Обескураженная мадам Помри прервала связь, не ответив на вопрос:
Она холодно взглянула на инспектора Люпина.
- Вот почему вы с такой легкостью разрешили мне туда позвонить!
Люпин хитро усмехнулся.
- В апреле, - задумчиво сказала врач. - Пять месяцев назад. Пять месяцев, как ее уже не волнует шантаж или что-то там еще. Она, случайно, не покончила с собой?
- Нет. У нее была опухоль мозга.
- Значит, надо снова браться за этот список, - сказала мадам Помфри, глядя на бумажку.
Люпин вздохнул.
- Ведь, в сущности, неизвестно, какое отношение это убийство имеет к делу. Могло быть обыкновенное нападение в туманный вечер - и почти нет надежды найти убийцу, разве что нам просто случайно повезет...
Женщина спросила:
- Вы не возражаете, если я еще разок посмотрю на записку?
- Пожалуйста. И желаю вам удачи.
- Хотите сказать, что все равно ничего у меня не выйдет? Еще посмотрим! – она резко встала и направилась к двери. Люпин также поднялся, чтобы проводить ее, с улыбкой склонился над ее рукой.
- Вы ведь не сердитесь на меня, моя дорогая?
Взгляд врача немного потеплел, она улыбнулась в ответ и вышла из кабинета.
***
Женщина, которая видела аврора Блэка на улице в тот вечер, ничего сообщить не могла. Она знала Сириуса, была его соседкой. Эта женщина видела, как он свернул на Гриффон-стрит и зашел в кафе приблизительно без десяти восемь.
Питер Питтегрю, владелец аптеки на углу Бартон-стрит, располагал более интересными сведениями. Это был невысокого роста худой человечек в очках, с практически лысой головой, растрепанными волосами и узким простодушным лицом.
- Добрый вечер, Рем. Проходи!
Люпин прошел за старомодный прилавок и через нишу, где молодой гоблин в белом халате с ловкостью фокусника разливал лекарства в пузырьки, в маленькую комнату - там стояли два кресла, стол и конторка. Мистер Питтегрю сел в одно из кресел, Люпин занял другое. Аптекарь наклонился вперед, глаза его блестели:
- Кажется, я смогу тебе помочь. Посетителей в тот вечер было немного - погода отвратительная. Мы закрываем в восемь по четвергам. Туман все сгущался, на улице почти никого. Я стоял у дверей и глядел на улицу. В прогнозе погоды сказали, что будет туман. Стою я, значит, у дверей и вижу - Сириус идет по улице. Я его, конечно же, хорошо знаю в лицо. Ужасно, убить такого достойного человека! Он шел по направлению к Уэст-стрит. А чуть позади него - еще кто-то. Мне бы и в голову тогда не пришло обратить на него внимание, но вдруг он останавливается, как раз у моей двери. Я думаю: что это он остановился? - а потом заметил, Сириус замедлил шаги. Потом он снова пошел быстрее, и тот другой человек - тоже. Я подумал: быть может, он хочет догнать Блэка, поговорить с ним.
- А на самом деле этот человек, видно, просто следил за ним?
- Теперь-то я уверен, что было именно так, но тогда...
- Ты сможешь описать этого человека?
Люпин не рассчитывал на сколько-нибудь вразумительный ответ. Он ожидал обычных расплывчатых описаний. Но Питер Питтегрю оказался из другой породы, чем хозяин маленького кафе.
- Думаю, что да, - уверенно отвечал он. - Это был человек высокого роста...
- Приблизительно какого?
- Ну, около шести футов, не меньше. Хотя он мог казаться выше, чем на самом деле, из-за своей худобы. Покатые плечи, на шее - кадык. Длинные волосы. Большой крючковатый нос. Внешность очень приметная. Конечно, я не мог разглядеть цвет глаз. Понимаешь, я его видел в профиль. Возраст - лет пятьдесят. Это видно было по походке, молодые люди движутся совсем иначе.
Люпин мысленно представил себе расстояние от аптеки до противоположного тротуара. У него возникли сильные сомнения. Рассказ аптекаря мог быть плодом живого воображения - такое случается часто, особенно когда допрашиваешь женщин. В этих случаях фигурируют невероятные подробности - навыкате глаза, густые брови, обезьяньи челюсти, свирепое выражение лица.
А Питер рассказал про человека с обычной внешностью. Подобное от свидетелей не часто услышишь. Люпин задумчиво посмотрел на собеседника.
- Как ты считаешь, ты бы узнал этого человека?
- Конечно, - голос Питтегрю звучал уверенно. - У меня прекрасная память на лица. Это просто мой конек. Если бы чья-нибудь жена пришла ко мне и купила мышьяка - отравить мужа, я бы мог под присягой заявить на суде, что узнаю ее.
- Но тебе же не приходилось пока выступать на суде в такой роли?
Аптекарь признался, что нет.
- И уж теперь вряд ли придется. Я продаю свое дело. Мне предложили за него хорошие деньги, продам и переселюсь в Хогсмеде. Нужно идти на отдых, пока ты еще в состоянии наслаждаться жизнью. Я так считаю. Разведу сад. Буду путешествовать...
Люпин поднялся.
- Ну что ж, желаю тебе всех благ, - сказал он. - И если до отъезда ты вдруг встретишь этого человека...
- Я тотчас же дам тебе знать, Рем. Конечно, можешь рассчитывать на меня. У меня прекрасная память на лица.