Я вышел со своей приятельницей Флер Делакёр из маггловского театра "Олд Вик". Мы были на "Макбете".
- Mon cher, поедем поужинаем в "Три вурдалака". Когда смотришь Шекспира - всегда проголодаешься.
По дороге мы рассуждали о "Макбете". Флер Делакёр - красивая молодая женщина двадцати восьми лет. У нее безупречный классический профиль и светлые длинные волосы. Люциус называет ее "приятельница Северуса", причем так и слышишь многозначительные кавычки. Это меня постоянно выводит из себя.
В "Трех вурдалаках" нас встретили приветливо и провели к столику у стены. Когда мы усаживались, кто-то вдруг радостно нас окликнул. За соседним столом сидел Дэвид Ардингли, преподаватель истории в Оксфорде, мой товарищ по университету. Он представил нам свою спутницу, прехорошенькую девушку с модной прической - волосы торчали во все стороны, а над макушкой прядки поднимались под невероятным углом.
Как ни странно, прическа ей шла. У девицы были огромные голубые глаза, и рот она все время держала полуоткрытым. Как и все девушки Дэвида, она была непроходимо глупа. Дэвид, человек редкого интеллекта, почему-то находил в этом удовольствие.
- Это моя глубокая привязанность - Сью! - воскликнул он. - Познакомься с Северусом и Флер. Они очень серьезные и интеллигентные. Держу пари, вы только что с Шекспира или с Ибсена.
- Смотрели "Макбета".
- Ага, ну, как выглядели магглы?
- Ils etaient terrible, просто ужасные - сказала Флер. - Как всегда.
- А знаете, - сказал Дэвид, - какими бы у меня были магглы, если бы я ставил спектакль?
- Какими?
- Хитрые, тихие старушонки. Как магглы у нас в деревнях.
- Но сейчас там нет никаких магглов, - сказала Сью.
- Ты так говоришь, потому что ты лондонская жительница. В каждой деревне в Англии есть свой маггл.
- Ты шутишь, - надула губки Сью.
- Ничуть. Правда, Северус?
- Les betises, все эти суеверия давно умерли, - сказала Флер.
- В глуши они еще живут - как ты считаешь, Северус?
- Может быть, ты и прав, - ответил я. - Хотя сам я не знаю, никогда в деревне не жил.
- Не представляю себе, как можно в "Макбете" показать магглов обычными ведьмами. Нужна атмосфера чего-то сверхъестественного, - заметила Флер.
- Значит, - обратился я к Дэвиду, - у тебя магглы бормотали бы свои заклинания, вызывали духов, а сами оставались тремя обычными деревенскими старухами. Что ж, это могло бы действительно произвести сильное впечатление.
- Mais, если можно убедить актеров так играть, - возразила Флер.
- Шекспир бы сейчас немало удивлялся, глядя на современные постановки своих пьес.
- Филдинг сегодня очень интересно играл третьего убийцу, - вспомнила Флер.
- Как у магглов удобно, - размечтался Дэвид, - нанимаешь убийцу, и он убирает кого нужно. Сейчас уж так не бывает!
- Почему не бывает?! - возмутилась Флер. - А Упивающиеся смертью?
- Да нет же, - сказал Дэвид. - Я не про Упивающихся. Я про обычных людей - просто мешает кто-то: тетя Эмили такая богатая и не собирается умирать; или кому-то опостылел муж. Как удобно, звонишь в контору и говоришь: "Пришлите, пожалуйста, двух надежных убийц".
Мы все рассмеялись.
- А ведь и сейчас можно разделаться с человеком, когда надо, разве вы не знаете? - проговорила Сью.
Мы обернулись к ней.
- Как это, детка? - спросил Дэвид.
- Ну, в общем можно. Только, кажется, это очень дорого.
Сью смотрела на нас огромными наивными глазами, рот у нее был слегка открыт.
- Что это ты хочешь сказать? - заинтересовался Дэвид.
Сью смутилась.
- Ах, наверно, я все перепутала. Я вспомнила про белого единорога. И все такое.
- Белого единорога? Какого еще белого единорога?
Сью залилась краской и опустила ресницы.
- Да это просто так. Кто-то что-то говорил - наверно, я перепутала, не поняла.
- Попробуй-ка этот чудесный салат, - посоветовал Дэвид.
***
A жизни иногда случаются престранные вещи - услышишь неожиданно что-нибудь, и вдруг через день снова тебе кто-то говорит то же самое. Со мной такое произошло на следующее же утро. Зашумел камин. Я подошел.
- Это Северус Снейп?
- Да. Профессор МакГонаггол?
- Северус, я насчет этого благотворительного праздника. Я поеду и буду надписывать там книжки. Надеюсь, что Люциус позеленеет от зависти.
- Очень мило с вашей стороны.
- Обеда, надеюсь, не будет? - спросила профессор Трансфигурации с опаской. - И пусть они меня не тащат в "Розовый слон" пить усладэль.
- Какой "Розовый слон"?
- Ну, "Белый единорог". Мне от усладэля становится худо.
- А что это такое "Белый единорог "?
- Какой-то бар - разве он не так называется? Или "Розовый слон"? А может, я напутала. У меня такая путаница в голове.
- Как поживает какаду? - спросил я.
- Какаду? - недоуменно откликнулась профессор.
- А мяч для крикета?
- Ну, знаете ли, - с достоинством проговорила профессор МакГонаггол. - Вы, наверно, с ума сошли, Северус, или у вас похмелье, или еще что. Розовые слоны, какаду, крикет... вы еще белых мышек вспомнили бы..
Она сердито отключилась. Я все еще раздумывал о "Белом единороге", о том, как я о нем услышал сегодня снова, когда опять раздался каминная возня.
На этот раз это был мистер Уайт, известный стряпчий, который напомнил мне, что по завещанию Беллатрикс Лестрандж я могу выбрать три яда из ее коллекции.
- Ничего особенно ценного, конечно, нет, - сказал мистер Уайт своим меланхоличным, скорбным тоном. - Но, насколько мне известно, вас могут заинтересовать несколько жидкостей.
- У нее были прелестные настойки на бобровых почках...
- Совершенно верно, - отвечал мистер Уайт. - Подготавливается распродажа имущества, и не могли бы вы сейчас подъехать на Эллсмер-сквер...
- Сейчас приеду, - сказал я. Работать в это утро все равно не удавалось.
***
С тремя пузырьками в кармане я выходил из дома на Эллсмер-сквер и столкнулся нос к носу с какой-то женщиной, поднимавшейся по ступенькам к двери. Я извинился, она тоже извинилась, и я уже окликнул, было ехавшее мимо такси, как вдруг меня что-то остановило, я быстро обернулся и спросил:
- Мадам Помфри?
- Северус Снейп! Какими судьбами?.
Доктор Поппи Помфри и я были почти коллегами в Хогварце, пока она не оставила школьную больницу. Мы не виделись целых два года.
- Даже не узнала вас сначала, - сказала мадам Помри. - Читаю время от времени ваши статьи, нравятся.
- А вы что теперь поделываете? Занимаетесь научной работой?
Женщина вздохнула.
- Не вышло. На это нужно много денег. Или найти миллионера, чтобы субсидировал. А мне никого не удалось заинтересовать своей теорией, к сожалению. Так что я теперь хирург-патологоанатом аврората.
- Понятно. Вы в этот дом? Там никого нет, кроме сторожа.
- Я так и думала. Но мне хотелось кое-что поразузнать о покойной леди Лестрандж.
- Наверно, я смогу вам рассказать больше, чем сторож. Она была «товарищем по оружию».
- Правда? Прекрасно. Пойдемте куда-нибудь поедим. Тут недалеко маленький ресторанчик. Ничего особенного, но кормят хорошо.
Мы выбрали себе столик в ресторане, и, когда подали суп, я спросил:
- Ну, а что вы хотели узнать насчет Беллы? И кстати, зачем вам это нужно?
- Это длинная история, - отвечала она. - Скажите мне сперва, что она из себя представляла?
Я стал вспоминать.
- Человек старого поколения. Викторианский тип. Вдова бывшего Упивающегося смертью. Сама, кстати, тоже была посвящена. Была богата и любила жить с удобствами. Часто путешествовала. Детей у нее не было, но она держала двух очень воспитанных клобкопухов и просто обожала их. Самоуверенная, заядлая консерваторша. Резкая и властная. Что еще вы хотите про нее знать?
- Да как бы вам сказать, - ответила мадам Помфри, - мог ее кто-нибудь шантажировать, как вы думаете?
- Шантажировать? - произнес я с изумлением. - Вот уже чего не могу себе представить. Почему вам это пришло в голову?
И тут я впервые услышал об обстоятельствах убийства Сириуса Блэка.
Я положил ложку и спросил:
- А эти фамилии? Они у вас с собой?
- Я их переписала. Вот они.
Я взял у нее листок, который она достала из кармана, и стал его изучать.
- Паркинсон. Знаю двух как минимум Паркинсонов, оба Слизеринцы. Манрейкер - есть один палач Манрейкер. Эйвери – тоже знакомая фамилия. Финниган - нет, такого не знаю. Уизли... - Я остановился. - Случайно, не Вирджиния Уизли?
Мадам Помфри взглянула на меня с любопытством.
- Может быть, не знаю. А почему вы спросили?
- Умерла около недели назад.
- Здесь, значит, ничего не узнаешь.
Я стал читать дальше.
- Забини - Слизерин... Спаржелла - где-то я недавно слышал ее имя, а где - не припомню, Грэнджер. Это, случайно, не одна из студенток?
- От всего сердца надеюсь, что не она. У меня такое чувство, будто попасть в этот список ничего хорошего не сулит.
- Все может быть. А что навело вас на мысль о шантаже?
- Это инспектор Люпин высказал такое соображение. Казалось самым вероятным объяснением. Но есть и много других. Может, это список торговцев драконьей кровью, или наркоманов, или тайных агентов - словом, кого угодно. Одно только несомненно - эта записка представляет для кого-то огромную важность.
- Вас всегда так занимает сторона работы авроров?
Она коварно усмехнулась.
- Кхм... неужели наш дорогой друг Люпин бросил вызов вашей проницательности? - она немного покраснела.
- Вы правы. А может это, из-за Сириуса Блэка, он был чудесный человек, его многие любили и уважали. И я все время думаю: если этот список был для него так важен, может, дело идет о жизни и смерти?
- Авроры не нашла никаких следов?
- Ну, это длинная история. Здесь проверь, там проверь. Проверяют, кто была женщина, к которой он приходил.
- Кто же?
- В ней-то как раз ничего загадочного. Вдова. Мы было подумали, что ее муж имел какое-то отношение к скачкам, оказалось - нет. Она работала в небольшой фирме, фирма продает маггловские средства для похудения - Гербафайф, кажется, ее название. Так как миссис Дурсли была очень худощавой женщиной, у нее получалось убеждать клиентов покупать препарат.
Я пожал плечами.
- Это нередко случается.
- Да, вы правы.
- Одним словом, вы решили принять участие в расследовании.
- Пытаюсь что-нибудь разузнать. Лестрандж - имя необычное. Я думал, здесь что-то выплывет...
- Не наркоманка и не торговка наркотиками, - заверил я его. - И уж, конечно, не тайный агент. Была слишком добропорядочная, чтобы дать повод для шантажа. Не представляю себе, в какой список она вообще могла попасть. Драгоценности она держала в банке, так что объект для грабежа она была неподходящий.
- А кого еще из этой семьи вы знаете?
- У нее есть племянник и племянница, но фамилия у них другая. Муж Беллы был единственный сын у своих родителей.
Мадам Помфри недовольно заметила, что от меня мало проку. Она посмотрела на часы, сказала, что ей пора идти работать, и мы расстались. Я вернулся домой в задумчивости, работать опять не смог и вдруг, подчиняясь внезапному порыву, связался по камину с Дэвидом Ардингли.
- Дэвид? Это Снейп. Помнишь, я тебя встретил с девушкой. Сью. Как ее фамилия?
- Хочешь отбить у меня подружку, а?
Дэвид очень развеселился.
- У тебя их столько, можешь одну и мне уступить.
- Так у тебя же своя есть, старик, я думал, у вас дела идут на лад.
"Идут на лад". Слова-то какие противные. Ни с того ни с сего у меня вдруг стало челюсти сводить от скуки... Передо мной встало наше будущее.
Ходим с Флер по театрам на интересные вещи. Рассуждаем об искусстве, о музыке. Без сомнения, Флер - прекрасная подруга жизни. "Да, но не больно-то с ней весело", - зашептал мне в ухо какой-то злорадный бесенок. Мне стало стыдно.
- Ты что, заснул? - спросил Дэвид.
- Вовсе нет. По правде говоря, твоя Сью очень забавна.
- Верно подмечено. Но только в небольших дозах. Ее зовут Сьюзен Боунс, и она служит продавщицей в одном из этих шикарных цветочных магазинов на Мейфэр. Три сухих прутика, тюльпан с вывернутыми лепестками и лавровый листок, цена - три галеона, ты эти букеты видел.
Он назвал адрес магазина.
- Пригласи ее куда-нибудь, и желаю вам повеселиться. Отдохнешь. Эта девица не знает абсолютно ничего - голова совершенно пустая. Что ты скажешь, она всему будет верить. Кстати, она девушка приличная, так что напрасные надежды оставь.
И он отключился.
***
Я с трепетом вошел в магазин цветов. Несколько продавщиц, одетые в узкие бледно-зеленые платьица и с виду совершенно такие же, как Сью, сбили меня с толку. Наконец я определил, которая из них Сью. Она старалась правильно написать адрес на карточке, но у нее это выходило с трудом. Еще больших трудов ей стоило сосчитать сдачу, но, наконец, я смог к ней обратиться.
- Мы с вами недавно познакомились - вы были с Дэвидом Ардингли, напомнил я ей.
- Как же, как же, - любезно отозвалась Сью, глядя куда-то поверх моей головы.
- Я хотел у вас кое-что спросить.
Вдруг я почувствовал угрызения совести.
- Но, может быть, сначала вы поможете мне выбрать цветы?
Голосом автомата, у которого нажали нужную кнопку, Сью проговорила:
- Мы получили дивные розы. Всего лишь пять галеонов штука.
Я судорожно глотнул и сказал, что возьму шесть роз.
- И вот этих дивных-дивных листочков к ним?
Я с сомнением посмотрел на дивные листочки, которые выглядели основательно сгнившими. Вместо них я попросил несколько пушистых веток аспарагуса, что сразу же уронило меня в глазах Сью.
- Я хотел у вас кое-что спросить, - начал я опять, пока Сью довольно неуклюже составляла букет. - Вы в тот раз упомянули какое-то заведение под названием "Белый единорог".
Сью вздрогнула и уронила цветы на пол.
- Вы не могли бы рассказать мне о нем поподробнее?
Сью подняла цветы и выпрямилась.
- Что вы сказали? - спросила она.
- Я хотел спросить насчет "Белого единорога".
- Белого единорога? О чем это вы?
- Вы в тот раз о нем упоминали.
- Этого не может быть. Я ни о чем подобном не слыхала.
- Кто-то вам о нем рассказывал. Кто?
Сью тяжело перевела дыхание и торопливо проговорила:
- Я не понимаю, о чем вы, и вообще мы не имеем права пускаться в разговоры с покупателями.
Она обмотала мои цветы бумагой.
- Тридцать пять галеонов, пожалуйста.
Я дал ей четыре монеты по десять галеонов. Она сунула мне в руку сдачу и быстро отошла к другому покупателю. Я заметил, что у нее сильно дрожат руки. Я медленно направился к выходу. Уже выйдя из магазина, я сообразил, что она мне неверно посчитала за цветы (аспарагус стоил шесть галеонов семь нутов) и дала слишком много сдачи. До этого ее ошибки в арифметике, видимо, били по другой стороне.
Передо мной снова встало очаровательное пустое личико и огромные синие глаза. Что-то в них промелькнуло, в этих глазах...
- Напугана, - сказал я себе. - До смерти. Но почему?