Глава 83
Дорин летел и летел. Вдоль Белоклычьих гор, Задубелого леса, растянувшегося от него по правую сторону, летел на север почти два дня прежде, чем остановился.
Выбрав поляну среди старых деревьев, он упал в ветви, едва заметив удар по своей толстой шкуре виверны. Он изменился, как только ударился о снег, его магия мгновенно согрела замерзший воздух, пронизывающий пространство.
Затем он упал на колени и начал пить. Жадными, большими глотками.
Найти еду было легче, чем он ожидал. Ему не нужны были ловушки или стрелы, чтобы поймать тощего кролика, бегавшего поблизости. Не нужен был нож, чтобы убить его. Или ловушки.
Когда его жажда и голод были утолены, осмотрев небо и не обнаружив поблизости врагов, Дорин нарисовал знаки. Еще один раз.
Он должен был находиться в пути. Но мог позволить себе задержаться по пути на север. Дамарис, похоже, тоже согласился. На этот раз он вызвал того, кого хотел.
Гэвин находился в кругу кровавых знаков судьбы, бледных и мрачных в утреннем свете.
— Ты нашел его, — сказал древний король в знак приветствия. — И оставил Эравану адский беспорядок, чтобы ты смог все уладить.
— Я сделал это. — Дорин положил руку на карман плаща. В нем пульсировала огромная сила. Во время его безумного бегства из Мората потребовалась каждая капля его концентрации, чтобы не слышать шепот. Он дрожал не только от холодного воздуха.
— Тогда зачем вызывал меня?
Дорин встретил взгляд мужчины. Король короля.
— Я хотел сказать вам, что нашел его — чтобы у вас был шанс попрощаться. Я имею в виду Элену. До того, как Замок будет сделан.
Гэвин остановился. Дорин не стеснялся оценивающего взгляда короля.
Через мгновение Гэвин тихо сказал:
— Тогда, я полагаю, я также прощаюсь с тобой.
Дорин кивнул. Он был готов. Не было другого выбора, кроме как быть готовым.
Гэвин спросил:
— Ты уже решил это? Что ты будешь тем, кто принесет себя в жертву?
— Аэлина находится на севере, — сказал Дорин. — Когда я найду ее, я думаю, мы решим, что делать. — кто будет тем, кто присоединиться к трем ключам. И не уйдет оттуда. — Но, — признался он, — я надеюсь, что она смогла найти другое решение. И для Элианы тоже.
Аэлина сбежала от Маэвы. Возможно, ей повезет найти способ избежать их судьбы.
Призрачный ветер растрепал пряди длинных волос Гэвина по его лицу.
— Спасибо, — хрипло сказал он. — Даже за то, что думаешь об этом. — но в глазах короля была печаль. Он точно знал, что это невозможно.
Поэтому Дорин сказал:
— Извините. Удачно сделанный замок, — что он будет значить для вас?
У Гэвина перехватило горло.
— Мой мэйт сделала свой выбор давно. Она всегда была готова к последствиям, даже когда я не был.
Так же, как Сорша сделала свой собственный выбор. Следовала ее собственному пути.
И на этот раз память о ней не вызвала в нем скорбь. Скорее, она была словно вызов. Что нужно с этим считаться. Для нее и многих других. Для себя тоже.
— Не сдавайся так легко, — сказал Гэвин. — Именно моя любовь к Элене позволяет мне даже сейчас расстаться с ней. Сильная любовь — такая же сильная, как и любая другая, на которую можно надеяться. — он наклонил голову. — Желаю того же для тебя.
Прежде, чем Дорин смог произнести то, что вспыхнуло в его сердце из-за этих слов, Гэвин посмотрел в небо. Его темные брови нахмурились.
— Тебе нужно идти. Гул крыльев раздался в воздухе. Тысячи крыльев.
Оказалось, что легион Железнозубых в Морате сплотился после развала крепости. А теперь совершает свой долгий перелет на север к Оринфу, вероятно, чтобы разорвать его друзей.
Он молился, чтобы Маэвы не было в этой армии. Чтобы она осталась зализывать свои раны в Морате с Эраваном. Чтобы не пришли остальные их монстры, принцессы-кхаранкуи тоже.
Но, несмотря на приближающуюся армию, Дорин коснулся рукояти Дамариса и сказал:
— Я позабочусь об этом. Об Адарлане. Все то время, что я буду жив. Я не оставлю его.
Меч пылал теплом.
И Гэвин, несмотря на надвигающуюся для него потерю, слегка улыбнулся. Как будто он тоже чувствовал тепло меча.
— Я знаю, — сказал он. — Я всегда это знал.
Тепло Дамариса было ровным.
Дорин сглотнул от боли в горле.
— Когда закроются врата, смогу ли я снова открыть портал такого типа? — Смогу ли я увидеть вас, обратиться к вашему совету?
Гэвин исчезал.
— Я не знаю, — тихо добавил он, — но я надеюсь на это.
Дорин положил руку на сердце и низко поклонился.
И когда Гэвин исчез в снегу и солнце, Дорин мог поклясться, что король поклонился в ответ.
Через несколько минут, когда крылья затмили солнце, никто не заметил одинокую виверну, которая поднялась из Задубелого леса и полетела вровень с армией.
Глава 84
В истощенном арсенале замка не осталось доспехов. Тем более вивернам они все равно не подходят.
Те остатки, что пережили осаду Адарлана или были приобретены уже после его падения, не годились. Принц Эдион предложил использовать металлические сварные листы для нагрудников, но Манона посчитала их слишком тяжелыми. Им нужны были скорость и ловкость — это являлось преимуществом против железнозубых ведьм.
Так и получилось, что в бой они собрались лишь с мечами, да когтями, да железными зубами. И конечно, с хитростью.
Стоя на самой верхней башне замка Оринфа, Манона наблюдала за восходящим рассветом, думая что возможно, это ее последний рассвет.
Многие из отряда Тринадцать, стоя на балконе, не смотрели на восток. Они сконцентрировались на враге, озаренном рассветом. А может быть, на двух Крошанках, что стояли рядом с Маноной. Ведьмы приготовили метлы и мечи.
Манона не удивилась, обнаружив утром Бронвен, полностью готовую к бою. Но вот вид вооруженной Гленнис, признаться, поверг ее в шок.
Они уже обсудили все детали, как делали это трижды прошлой ночью. И вот теперь стояли на башне, встречая рассвет.
Далеко внизу среди армии Мората раздался звук рога. Медленно, словно зверь, пробуждающийся от сна, армия Мората пришла в движение.
— Пора, — пробормотала Астерина. Ведьма заплела волосы, уложив их короной вокруг головы.
В воздухе появились виверны железнозубых. Доспехи ведьм создавали грохот.
«Так они не выиграют день», — подумала Манона. Но железнозубые очень быстро заполонили небо. Их было никак не меньше тысячи. Манона не желала знать, где же сам хозяин Ферианской впадины. Надеялась, что его еще тут нет.
На башнях замка и крышах городских домов армия Крошанок готовилась к вылету. Ведьмы поправляли метлы, мечи. Они ждали сигнала.
Сигнал должна была подать Бронвен из резного рога. Рог этот был древним, с письменнами, затертыми от времени, с трещинами. Сработает ли?
Заметив взгляд Маноны, Бронвен сказала:
— Реликвия из старого королевства. Принадлежал Телине Ванор, молодому воину, оказавшемуся у ворот, когда Рианнон пала. То была мой предок, — ведьма погладила рог. — Чтобы предупредить наших о смерти Рианнон и дать им возможность убежать из города, она взорвала этот рог. И только она это сделала, как Матрона Синекровная ее убила. Но наши ведьмы успели спастись.
Глаза Бронвен потемнели.
— Для меня большая честь использовать сегодня этот рог. Не для того, чтобы предупредить, а чтобы сплотить моих ведьм.
Никто из Тринадцати не смотрел в сторону Бронвен, но Манона знала, что они слышали каждое слово.
Бронвен положила руку на свой кожаный нагрудник.
— Телин здесь сегодня. В сердце каждой крошанки. Все павшие ведьмы сегодня с нами, даже если мы их не видим.
Манона вспомнила свои ощущения, когда сражалась с матронами. Тогда она почувствовала чье-то присутствие. А значит, в словах Бронвен вполне могла заключаться правда.
— Мы сражаемся за них, — продолжила Бронвен. Ее взгляд упал на приближающуюся армию. — Мы обязательно выиграем!
— Победа, которую мы заслужили, — сказала Манона, встречаясь взглядом с Тринадцатью. Ведьмы не улыбались, их лица были ожесточены.
Манона повернулась к Гленнис:
— Вы действительно намерены бороться?
Гленнис уверенно кивнула.
— Пятьсот лет назад моя мать предпочла будущее королевы борьбе за своих близких. И хотя она не сожалела о своем выборе, но груз ответственности лежал на ее плечах. Я несла ее бремя всю свою жизнь, — Крошанка указала на Бронвен, а затем на Астерину. — Все мы, кто сражается сегодня, делаем это рядом с теми, кто стоит позади нас.
Черные глаза Астерины смягчились.
— Да, — лаконично ответила Вторая Маноны, коснувшись своего живота.
Не в память о ненавистном слове, заклейменном там, а в память о том, что с ней сделали.
В память о мертворожденной ведьме, которую бабушка Маноны бросила в огонь сразу после рождения.
В память об охотнике, которого Астерина любила, как ни одна из железнозубых никогда не любила. Только вернуться к нему она не могла — от стыда и страха. Охотник, который ждал ее возвращения до самой старости.
Для той семьи, что Астерина потеряла, она будет сражаться до конца. Чтобы больше такого ни с кем не случилось.
— Мы приходим к этому через пятьсот лет, — отрешенно сказала Гленнис. Восходящее солнце озарило стены Оринфа. — Последний бой крошанок.
Бронвен подняла рог Телин Ваноры и дунула изо всех сил.
...
Большинство полагало, что река Флорина вытекала из Оленорожьих гор, что располагались за западным краем Оринфа.
Но откуда ж им было знать, что мудрый король фэ, строя город, вырыл канализацию и подземные потоки, доставляющие свежую воду сразу в город. Под замком.
Высоко подняв факел, Лисандра вглядывалась в один из таких путей. Темная вода спокойно протекала в каменном туннеле и выходила за городские стены. Ее дыхание сбилось, когда она сказала группе солдат Беспощадных, сопровождающих ее:
— Закройте решетку сразу, как только я выйду.
В ответ она услышала лишь ворчание.
Лисандра рассматривала тяжелую железную решетку. Этот путь нападения предложил лорд Муртаг. Оказалось, он был осведомлен о подземным тоннелях с водой, хотя о них не ведал даже Эдион.
Зная, что вода холодная, Лисандра приготовилась к прыжку.
Очень не хотелось, но Морат продолжал наступать, и если протянуть время, то будет поздно.
— Боги с тобой, — сказал один из солдат Беспощадных.
Лисандра слабо улыбнулась.
— И со всеми вами.
Не позволяя себе больше ни секунды раздумий, оборотень спрыгнула вниз. Холод пронзил ее, сковывая движения. Но Лисандра, борясь с дискомфортом, начала энергично шевелить руками и ногами. Ее тело наполнили свет и тепло, когда кости исказились, а кожа исчезла. Ее магия пульсировала, быстро истощаясь.
Далеко позади Беспощадные удивленно выругались. Но Лисандре было все равно.
Поднявшись, чтобы вдохнуть, Лисандра снова погрузилась. Даже в этой форме она ощущала холод. Вода была мутной и тусклой, но Лисандра все равно плыла по течению.
Наконец, она проплыла под городскими стенами. Тут водица была заметно холоднее. Толстые глыбы льда плыли над головой, скрывая ее от глаз врага.
Лисандра плыла вниз по реке, вдоль восточного фланга Мората, и ждала сигнала.
...
Крошанки поднялись в небо, закрыв его красными плащами.
На южном участке стены, рядом с Реном, запрокинув голову, Эдион наблюдал за ведьмами.
— Ты действительно думаешь, что они могут с этим бороться? — Рен кивнул в сторону железнозубых ведьм, восседающих на вивернах.
— А какой у нас выбор? Надеяться и молиться за них, — сказал Эдион, готовя лук.
Рен последовал его примеру.
По сигналу лучники, рассредоточенные на городских стена, подняли свои луки. Микеанци Рольфа приготовили огневые копья, взявшись за металлические приспособления на самой стене.
Морат прошел. Никаких больше задержек или сюрпризов. Эта битва станет решающей.
Эдион взглянул на изгиб Флорины. Ледяные покровы сверкали под солнцем. В его сердце закрался страх. Их положение было слишком отчаянным, чтобы он мог остановить Лисандру. Важен был каждый удачный ход, каждая фигура.
Взглянув через плечо, Эдион утвердился, что солдаты Бесстрашного подготовили катапульты, а фэ готовы использовать истощенную магию, дабы поднимать глыбы льда.
Стоя на городских стенах, лучники фэ ждали сигнала.
Уложив в ложе стрелу, Эдион натянул тетиву.
Лучники синхронно повторили.
— Пусть этот бой будет достоин песни! — сказал Эдион.
Глава 85
Манона и отряд Тринадцать взлетели в небо, когда армия Крошанок пикировала вниз. Красные плащи неслись вперед, к темному морю вражеских солдат.
Таким маневром ведьмы заставили железнозубых выбирать: сражаться со старым врагом или с новым.
Манона считала это своеобразным тестом на послушание. Важно было понять, сколько железнозубых ослушаются приказа идти в бой и вместо этого бросятся на отряд Тринадцать, ведь соблазн был очень велик. Такой тест она хотела провести кпк можно раньше.
Еще этот маневр являлся испытанием и для Лидеров и Матрон. Ведь им нужно было принять быстрое решение: разделить свои армии или заставить подчиниться приказу. На сколько Матроны владели ситуацией?
Манона и отряд Тринадцать поднимались выше и выше; две армии шли на сближение.
Крошанки не чувствовали сомнений. Они держали мечи уверенной рукой, направив острие на приближающихся виверн.
Железнозубым было худо. Ведь до сих пор их враг был слаб, и они никогда не тренировались с должным вниманием. Преимущество крошанок было в их малых объемах и стремительном полете. Соответственно, и удары они наносили ловчее. Но все же, их цель были не виверны, а всадники. В этом стояла задача перед каждой крошанкой — сбить всадника.
Конечно, ведьмы на метлах осознавали, что пробраться к всаднику совсем не просто, несмотря на всю их скорость. Ядовитые хвосты виверн и их огромные зубы очень мешали. Одно неверное движение — и ты труп.
Но даже будь виверны безобидными зайчиками, приходилось помнить: железнозубые всю жизнь проводили в седле. Как такую скинешь? А еще очень мешали стрелы.
Тринадцать поднялись на высоту, где дышать стало трудно. И с этой высоты Манона хорошо разглядела Искару Желтоногую, стремящуюся к ней.
Манона понимала, что Искара заметила ее. Что же, битве быть! Задача нелегка, но выполнима.
А вот Петры Манона не обнаружила. Как не нашла и двух других Матрон. Кто-то, наверное, заменил старую желтоногую, став новой высшей ведьмой. Хотя, может быть и так, что нет никакой новой верховной, потому что ее бабушка убедила своих ведьм повременить с выборами. Чтобы расчистить место для ее собственного пути в странный мир.
Что-то в районе пятидесяти виверн бросились к Маноне, увидев ее в небе. Ведьмы устремились вверх — жадные до славы, жадные до мести.
Манона довольно улыбнулась. План сработал.
Две армии столкнулись. Резко выдохнув, Манона дернула Аброхаса за поводья.
Первая подлетевшая виверна беспомощно взмахнула крыльями, когда Аброхас выгнулся в злостном укусе — и резко упала.
Аброхас спикировал вниз. Тринадцать падали следом. Они прорвали облака; город с его улицами стремительно приближался.
Железнозубые были рядом настолько, что Манона могла различить каждое лицо. В этот момент Аброхас резко накренился, и воздушные потоки отнесли его прямо в середину вражеского отряда.
Позади Маноны Тринадцать повторили маневр, тем самым разобщив ведьм на вивернах. Обернувшись, Манона отстреливалась из лука. Стрела за стрелой, и точно в цель.
При первых брызгах голубой крови какая-то часть Маноны оторопела. Но она продолжала стрелять; Аброхас летал, вгрызаясь во врага зубами и мощными когтями.
...
Даже в реке раздавалось эхо марширующих солдат.
Они не замечали большую белую морду, периодически мелькающую над водой, чтобы схватить глоток воздуха. Небо потемнело от столкновения виверн и крошанок.
Время от времени мертвые тела падали в реку.
Лисандра не могла пройти мимо, и тех крошанок, что находила ранеными, относила к дальнему берегу. Конечно, очень осторожно, чтобы никто не видел. Кажется, вслед ей летели проклятия.
Железнозубых она тащила на дно и придавливала камнями. Совесть мучила Лисандру, но как говориться, на войне, как на войне.
Лисандра вынырнула на поверхность, заслышав рог у стен крепости. Это не был рог союзников. Это был звук наступления!
Лисандра нырнула, а затем вытолкнула свое тело вверх могучим хвостом. Пущенной ракетой она врезалась в восточный фланг Мората, выхватывая солдат вихрем зубов и когтей.
Там, где появился белый морской дракон, рекой потекла черная кровь. Они отступила лишь тогда, когда враг пришел в себя и запустил в нее стрелы. Впрочем, вреда они ей не принесли, так как чешуйки дракона были защищены паучьим шелком. Лисандра опустилась на самое дно, копья скользнули следом, но ее уже и след простыл.
Она плыла быстро, наполняя огромные легкие большим объемом воздуха. Река сделала изгиб, и Лисандра воспользовалась представившимся преимуществом.
Она снова прыгнула из воды. Несчастные солдаты даже не заметили ее, занятые тем ущербом, что она успела им нанести. Так что их ждал сюрприз.
Выполняя маневр, Лисандра успела оценить ситуацию на стенах. А там уже приставлялись осадные лестницы, встреченные залпом стрел. Черное море заполняло собой стены, как вдруг среди этого хаоса вспыхнуло пламя.
Лисандра снова скрылась под водой.
Из ее пасти, с ее когтей текла черная кровь. Заметив тень ведьм, пролетающих надо льдом, она сдвинулась назад, оставаясь в укрытии.
Так она и боролась. Льдины были ее щитом. Атаковала, затем скрывалась, дестабилизируя восточный фланг при каждом нападении, вынуждая врагов удаляться от берега реки, и продвигалась к центру.
Бирюзовые воды Флорины заполнились темными цветами. Лисандра продолжала выгрызать целые пробоины в рядах армии, напавшей на Оринф.
...
Жар опалил щеку Эдиона, причиняя боль. Впрочем, это было не существенно. Главное, что солдаты валгов боялись огня и в страхе соскакивали со стен. По отступающим стреляли лучники; огненные копья выжигали целые площади. Но этого было слишком мало.
Над стенами в небе воевали железнозубые и крошанки. Битва была ожесточенной. Голубая кровь то и дело заливала тех, кто находился внизу.
Определить, кто лидировал в этой битве, не представлялось возможным. Слишком быстро все происходило. Тринадцать мелькали порой между ведьмами, выбивая их из седел. Падали всадники.
Осадные лестницы снова приставили к стенам. Не мало валгов горели в огнях, но их было столько, что как ни жги, а солдаты не кончались! Все новые и новые валги лезли на стены.
Встав напротив ближайшей лестницы Эдион принялся отстреливаться. Стрела за стрелой. К счастью, он был метким лучником, ни одного промаха.
Лучники рядом с ним делали тоже самое. Позади засели солдаты Беспощадных, готовые принять на себя первую прорвавшуюся волну валгов.
У городских ворот вспыхнуло пламя. У обоих ворот были сконцентрированы силы микенов. Ворота являлась слабым звеном этой крепости.
И Морат это понимал. И энергично атаковал ворота.
В какой-то момент Рольф приказал более разумно тратить огонь. Похоже, запасы на исходе. Страх свился в животе Эдиона. Без огня они пропали. Но все же он не прерывал стрельбы.
Чуть ниже по стене Рен отбивался от валгов с другой осадной лестницы.
Эдион на секунду поднял взгляд, оглядывая армию впереди. Теперь они находились очень близко.
Воин отступил назад, и его место тут же занял другой лучник. Эдион поднял клинок, сигнализируя Беспощадным, королевским фэ и лучникам о катапультах.
— Сейчас!
Древесина сломалась и застонала. Валуны размером с повозки воспарили над равниной. Все они были смазаны маслом, а потому блестели на солнце.
В тот момент, когда валуны взлетели на максимальную высоту, лучники фэ отпустили горящие стрелы.
Огонь с удовольствием запалил камни, прямо перед тем, как булыжники готовы были упасть на землю.
Огонь устремился в отверстия, которые Эдион приказал просверлить в скале и засыпать взрывчатыми порошками из драгоценных запасов Рольфа.
Валуны разлетелись на огненные куски.
Вдоль городских стен ни осталось ничего живого; все сгорело в чертовом огне. Расплавленные и раздавленные тела валгов усеяли первую линию у стен.
Еще пять катапульт повторили бойню. Везде, куда упали горящие камни, остались лишь трупы.
— Перестановка! — взревел Эдион.
Беспощадные уже стучали по колесам, вращающих подставки с катапультами. Через несколько секунд свежая порция камней нацелилась на другие места.
В течении нескольких секунд было потрачено много камней и масла, собираемых неделями.
— Огонь! — Эдион не оставил Морату возможности передохнуть.
Все повторилось. Взлетели валуны, а следом огненные стрелы. На этот раз взрывы на поле битвы отдались эхом в городские стены.
Еще один крик «Ура!», но теперь Эдион приказал остановиться. Пусть Морат думает, что на этом и все. Что у них имелось несколько удачных выстрелов.
Эдион повернулся к осадной лестнице, когда первый из решительных валгов очистил себе проход к лестнице. Этот малый был убит до того, как успел вскарабкаться вверх, благодаря мастерству Бесстрашного.
Приготовившись, Эдион взял со спины щит и поднял меч. Возобновился натиск на стены, но Эдион был готов.
Вот только перед ним оказался не простой пехотинец валг.
Лицо молодого валга было холодным и равнодушным, а черные глаза сияли силой. На его горле Эдион четко разглядел ошейник.
Перед ним оказался принц валгов.
Глава 86
— Сосредоточьтесь на лестнице! — прорычал Эдион солдатам, уклоняющимся от принца-демона. Тот уже ступил на городские стены, словно и не было препятствия.
Демон не носил доспехов. Ничего не было на его гибком теле, кроме черной туники.
Валгский демон улыбнулся и вытащил из ножен меч.
— Принц Эдион, — не раскрывая рта, сказал он. — Я давно хотел встретиться.
Эдион ударил. У него не было магии, способной противостоять темной силе демона. Он мог полагаться лишь на свои скорость и ловкость.
Эдион поднял меч — обычный безымянный клинок. Демон поднял свой меч. Эдион нанес удар щитом в бок. Расчет Эдиона — отогнать его к микену, чтобы тот сжег принца.
Микен оказался мертв.
Демон ухмыльнулся, и тот час Эдион ощутил кнут темной силы.
Рефлекторно Эдион пригнулся, спрятавшись за щитом. Мало толку против темной силы демона!
Кнут ударил по металлу, сотрясая его вместе с Эдионом.
Но вот боли, черпающей его жизнь, он не ощутил.
Не раздумывая, Эдион парировал ударом меча вверх. Демон увернулся прыжком в сторону.
Глаза демона широко раскрылись, когда он увидел свой щит. Кажется, тот был не в порядке.
— Ублюдок фэ, — прошипел демон.
Эдион не знал, что значит, да ему было и все равно. Он снова нанес удар по щиту врага; зубцы были залиты кровью — черной и красной. Эдион уверенно вел демона больше, к лестнице — там рядом с Реном стоял еще один микен.
Принц валг отвечал взрывной силой.
Эдион скрывался за щитом. Разрушительная сила демона, ударившись, отскакивала от щита, словно брызги воды от камня. Защитившись, Эдион тут же обрушивал на демона удар мечом.
На крепостной стене тьма воевала с древним металлом. Весь бой Эдиона не отпускало странное чувство, что и люди и валги замирают, когда он и его соперник проходили мимо.
Эдион крепко стоял на ногах, как учили его Рой, Куинн и Кэл Лочан. Как учили все его наставники, какие случались в жизни. Благодаря их крепким наставлениям он поднимал меч снова и снова, ведя валга, куда ему нужно.
Принц валг злобно шипел от каждого удара по щиту Эдиона. Видимо, злился, что не может пробить.
Этот щит раньше принадлежал Рою.
Насколько знал Эдион, в щите магии не было. Уж точно этот щит не из мира Брэннона. Это была подделка на что-то, встречающееся у Брэннона. Когда-то давно кто-то из королевских особ заказал такой щит. С этим щитом кто-то ходил на войну, ходил защищать Террасен.
И сейчас, видя устойчивость щита, Эдион невольно задавался вопросом, а все ли он знает про этот щит? Быть может, в нем имелась магия. Та, которую валг не понимал. Не такая магия, как у Брэннона и Аэлины, но не менее сильная.
Такой силы, что валгу, как бы ни старался, не пробить.
Меч Эдиона засвистел от скорости и ударил по руке врага. Демон взревел. Пролилась черная кровь. Не давая врагу времени одуматься, Эдион тут же ударил щитом, и еще раз замахнулся клинком.
Демон ждал. Когда Эдион ударил валга и открылся — всего на секунду — он совершил ошибку. Принц валг молниеносно нашел слабое место в броне Эдиона и нанес туда удар кинжалом.
Нож погрузился внутрь тела, рассекая плоть.
Боль пронзила Эдиона. Такая сильная, что он едва не уронил меч. Неимоверным усилием воли он заставил себя отскочить назад, тем самым вытаскивая кинжал из своего тела.
Валгский принц был доволен. Теперь Эдион смутно осознавал драку вокруг него, крики жертв, вспышки огня. Он видел, как валг довольно облизнул окровавленный кинжал.
— Изысканно, — выдохнул валг, содрогаясь от удовольствия.
Эдион отступил на шаг. Его рука горела, а в доспехи затекала липкая кровь.
Принц преследовал.
Эдион успел выставить меч, когда кнут темной силы едва не обрушился на него. Но от силы удара он упал на землю, прямо на покрытое железными доспехами тело Бесстрашного.
Дыхание Эдиона стало резким и поверхностным.
Принц остановился перед Эдионом.
— Пировать на тебе будет удовольствием.
Эдион выставил щит, готовясь к удару.
Не торопясь, считая что враг повержен, принц снова облизнул клинок. Закатил глаза от удовольствия.
Внезапная стрела пронзила горло валга, прямо над ошейником.
Принц валг открыл рот, поворачиваясь в сторону, откуда пришла стрела. Позади стоял Рен Альсбрук и держал огненное копье. Рен хлопнул рукой, и пламя вспыхнуло.
Эдион нырнул под щит, свернувшись в клубок, поскольку пламя едва не задело его самого. За несколько секунд пространство вокруг него прогрелось и озарилось светом. Где-то в стороне он слышал крики людей, ведущих беспрерывную войну с валгами.
Жар спал, и Эдион опустил щит. На месте врага он нашел кучу пепла и черный ошейник.
Эдион задохнулся и прикрыл рукой рану.
— Я почти справился.
Но Рен покачал головой и развернулся на каблуках, выпустив огонь на ближайших солдат валга.
Наконец, лорд Альсбрук повернулся к нему, собираясь что-то сказать. Но мысли Эдиона поплыли, ясность сознания окутал холодный туман. Больше не было ничего.
...
Битва оказалась хуже, чем Эванджелина видела в кошмарах. Она дрожала от всех этих ужасных звуков, ей было плохо, и лишь передача сообщений лорду Дэрроу спасала ее от рвоты.
Она почти задыхалась, так быстро она бежала на балкон к Дэрроу и двум другим лордам Террасена.
— От Киллиана, — на ходу выпалила Эванджелина, делая реверанс.
Конечно, она понимала, что сейчас не время для манер, но с другой стороны, кому от этого будет хуже? Она просто привыкла так делать, и упрямо цеплялась хоть за что-нибудь постоянное в этом слишком изменчивом мире.
Посланник Киллиана перехватил ее у лестницы в замок и теперь ждал внизу ответа.
Когда Эванджелина спустилась вниз, она чуть не умерла от ужаса — такой близкой показалась ей битва. Не то чтобы тут она не боялась, но все же.
Прижавшись к каменной стене, Эванджелина ждала, пока Дэрроу прочтет письмо. Украдкой она поглядывала в окно. Отсюда хорошо были видны ведьмы, рассекающие по небу на вивернах и метлах. А вот то, что творилось внизу, отсюда было не видно.
Эванджелина положила ладони на камни стены, будто надеялась, что они придадут ей сил.
Даже через рев битвы она услышала сообщение Дэрроу лордам:
— Эдион ранен!
Сердце девчушки опустилось в пятки. А тошнота, наоборот, подступила к горлу.
— С ним все в порядке?
Два лорда проигнорировали ее вопрос, но Дэрроу все же ответил:
— Он потерял сознание, и его переместили в здание возле стены. Сейчас с ним работают целители. Они перенесут его сюда, как только это будет возможно.
Эванджелина вышла на балкон осмотреть город. Ей хотелось найти то здание, словно она могла проникнуть взглядом сквозь стены и лично убедиться, что с Эдионом все будет хорошо.
У нее никогда не было ни брата, ни отца. Она еще не решила, какая роль отведена Эдиону в ее жизни, но в любом случае, он был ей дорог. Но если Дэрроу получил это сообщение, значит, все серьезно. Про мелкие происшествия ему бы не стали докладывать.
Она прижала руку к горлу, пытаясь сдержать тошноту.
Рядом раздалось бормотание, а затем на ее плечо опустилась рука:
— Лорд Гуннар передаст мой ответ, — сказал Дэрроу. — Ты останешься со мной. Возможно, ты понадобишься мне.
Слова были сухими, но рука на плече была нежной.
Эванджелина кивнула, беспомощно цепляясь за перила.
— Слоан, горячий напиток! — приказал Дэрроу.
Другой лорд подвинулся. Эванджелина стояла и смотрела вниз. Она не знала, сколько так прошло времени, пока Дарроу не сунул ей в руку кружку.
— Пей.
Эванджелина подчинилась, и обнаружила в кружке бульон. Говяжий? Впрочем, ей было все равно.
Внизу пропадали все ее друзья. Вся ее семья.
Далеко за рекой неясные очертания странного существа были единственным, но очень важным признаком того, что Лисандра все еще жива.
А что же с Эдионом?
Так они и стояли на балконе башни: Эванджелина и Дэрроу. Последний вспоминал про себя все известные ему молитвы.
Глава 87, часть 1
Даже двигаясь быстро, насколько это было возможно, армия кагана была слишком медленной. Слишком медленной и слишком большой, чтобы вовремя добраться до Террасена.
На той неделе, когда они продвигались на север, Аэлина попросила у Задубелого леса, Маленького Народца и Брэннона прощения, и сократив путь через лес они только сейчас приближались к Эндовьеру, а граница находилась всего в нескольких километрах от него. Оттуда, если им повезет, придется идти еще десять дней до Оринфа. И, вероятно, наступит катастрофа, если Морат поднимет войска, оставшиеся в Перранте, после захвата города.
Поэтому они решили обойти город по его западному склону, обходя горы Перранта, а не переходя в низменности, чтобы облегчить путь по земле. Используя Задубелый лес как прикрытие, они могли бы подкрасться к Морату в Оринфе.
Если что-нибудь останется от Оринфа к тому времени, как они прибудут. Они все еще были слишком далеко, чтобы всадники могли пойти в разведку и им не встретился ни один посланник. Даже дикие люди Клыков, которые остались с ними и поклялись идти к Оринфу, чтобы отомстить за своих родственников, не знали более быстрого пути.
Аэлина старалась не думать об этом. Или о Маэве и Эраване, где бы они ни были. Что бы они ни планировали.
Эндовьер, единственный пост цивилизации, который они видели за неделю, станет их первой остановкой с тех пор, как они покинули Ферианскую Впадину.
Она тоже старалась не думать об этом. О том, что они будут проходить через Эндовьер завтра или послезавтра. Что она увидит те серые горы, в которых были соляные шахты.
Будет лежать на животе на ее койке — нет смысла заставлять кого-то ставить королевскую кровать для нее и Рована, когда они двинуться через несколько часов. Аэлина поморщилась от жгучей боли на спине.
Звон инструментов Рована и треск жаровни были единственными звуками в их палатке.
— Будет готово сегодня вечером? — спросила она, когда он сделал паузу, чтобы окунуть иглу в горшок с соляными чернилами.
— Если ты перестанешь говорить, — ответил он сухо.
Аэлина раздраженно поднялась на локтях и посмотрела на него через плечо. Она не могла увидеть, что он писал, но знала татуировку. Точная копия того, что он написал ей на спине этой весной, истории ее близких и их смерти, написанные там, где были ее шрамы. Именно там, где они были, как будто он запечатлел их в памяти.
Но сейчас там была еще одна татуировка. Татуировка, которая растянулась на ее плечах, как пара расправленных крыльев. Набросок, который он сделал для нее.
История о них. Роване и Аэлине.
История, которая началась в ярости и скорби и стала чем-то совершенно другим.
Она была рада, что он делает это. На счастье.
Аэлина положила подбородок на руки.
— Мы скоро будем рядом с Эндовьером.
Рован возобновил работу, но она знала, что он слушал каждое слово, продумывая ответ.
— Что ты хочешь с ним сделать?
Она вздрогнула от боли на особенно чувствительном месте возле позвоночника.
— Сжечь дотла. Превратить горы в руины.
— Хорошо. Я тебе помогу.
Легкая улыбка изогнула ее губы.
— Легендарный воин-принц не посоветует мне избегать неосторожного расхода моих сил?
— Легендарный принц-воин скажет тебе, чтобы ты продолжала идти, но если уничтожение Эндовьера поможет, то он будет рядом с тобой.
Аэлина замолчала, а Рован продолжал работать еще несколько минут.
— Я не помню, чтобы татуировка была такой длинной в последний раз.
— Я сделал улучшения. И ты получишь совершенно новую татуировку.
Она хмыкнула, но больше ничего не сказала.
Рован продолжал работать, вытирая кровь, когда это было необходимо.
— Не думаю, что смогу, — выдохнула Аэлина. — Я не думаю, что смогу даже смотреть на Эндовьер, не говоря уже о том, чтобы уничтожить его.
— Ты хочешь, чтобы я сделал это? — спокойный вопрос воина. Она знала, что он сделает. Если она попросит его, он полетит в Эндовьер и превратит его в пыль.
— Нет, — призналась она. — Надзиратели и рабы все равно ушли. Там некого уничтожать и спасать некого. Я просто хочу пережить это и никогда не думать об этом снова. Это делает меня трусихой?
— Я бы сказал, что это делает тебя человеком. — пауза. — Или чем-то похожим из сказки для Фэ.
Она нахмурилась на свои переплетенные пальцы под подбородком.
— Кажется, в эти дни я больше Фэ, чем все остальное. Я даже иногда забываю — когда в последний раз я была в своем человеческом теле.
— Это хорошо или плохо? — его руки не дрогнули.
— Я не знаю. Я человек, в глубине души, чепуха про Фэ — в сторону. У меня были человеческие родители, и их родители были в основном, хм... людьми, и даже при том, что линия Мэбы идёт уже давно… Я человек, который может превратиться в Фэ. Человек, который носит тело Фэ. — она не упомянула бессмертную продолжительность жизни. Не тогда, когда у них еще столько было впереди.
— С другой стороны, — возразил Рован, — я бы сказал, что ты человек с инстинктами Фэ. Возможно, их больше, чем человеческих. — она почувствовала, как он ухмыльнулся. — Собственница, доминирующая, агрессивная…
— Твои навыки, когда дело доходит до комплимента женщинам, не имеют аналогов.
Его смех прошелся горячим воздухом вдоль ее позвоночника.
— Почему ты не можешь быть человеком и Фэ? Зачем вообще выбирать?
— Потому что люди, кажется, всегда требуют, чтобы ты был тем или иным.
— Ты никогда не заботилась об этом, и наплевать на то, что требуют другие люди.
Она слегка улыбнулась.
— Правда.
Она стиснула зубы, когда его игла пронзила ее позвоночник.
— Я рада, что ты здесь — что я увижу Эндовьер с тобой.
Перед лицом той части ее прошлого, этих страданий и мучений, она еще не могла присмотреться к последним нескольким месяцам.
Его инструменты, ноющая боль остановились. Затем его губы коснулись ее позвоночника, прямо над началом новой татуировки. Та же самая татуировка, которую он наносил Гавриэлю и Фенрису на спину последние несколько дней, где бы они ни остановились на ночь.
— Я тоже рад быть здесь, Огненное Сердце.
Однако, как долго боги это позволят?