Глава 89, часть 2
Тринадцать приземлились, Соррель побежала в замок, чтобы, без сомнения, если понадобится, притащить целителя, а затем одиннадцать пар рук оказалось на шее Аброхаса.
Чтобы остановить поток его крови. Давя, как один, чтобы сохранить эту драгоценную кровь внутри него, пока целитель не будет найден.
Манона не могла смотреть на них, не могла ничего сделать, кроме как закрыть глаза и молиться Темноте, Трехликой матери, пока держала руки над кровоточащими ранами.
Над каменными стенами послышались торопливые шаги, а затем рядом с Маноной появилась Соррель, ее руки тоже поднялись, чтобы накрыть его раны.
Пожилая женщина распаковала аптечку, предупреждая их продолжать давить.
Манона не потрудилась сказать ей, что они не собирались прекращать. Ни одна из них. Даже когда битва бушевала в небе и на земле внизу.
...
Лисандра едва могла дышать, каждый взмах ее крыльев был тяжелее предыдущего, когда она нацелилась на место, где увидела Манону Черноклювую и ее ковен, разбивающихся о стены замка.
Она обратилась в виверну, используя хаос прибытия Железнозубых мятежниц, как отвлекающий маневр, но истощение ее магии сказалось на ней. И сражение, раны, которые даже она не могла восстановить…
Лисандра заметила, как две фигуры тащат знакомого золотоволосого воина вверх по лестнице замка, как только она ударилась о зубчатые стены, ведьмы направились к ней. Но Лисандра заставила себя измениться, заставив свое тело сделать это в последний раз — вернуться в человеческую форму.
Она едва закончила натягивать штаны и рубашку, которые спрятала в рюкзаке у стены замка, когда Рен Альсбрук и солдат Беспощадных достигли вершины зубчатой стены, полубессознательный Эдион — между ними.
На нем было так много крови.
Лисандра побежала к ним, игнорируя сильную хромоту, дикую боль, пульсирующую в левой ноге, в правом плече. Внизу на стене, целительница работала над раненным Аброхасом, Тринадцать, покрытые его кровью, стояли на страже.
— Что случилось? — Лисандра остановилась перед Эдионом, который сумел поднять голову и одарить ее мрачной улыбкой.
— Принц Валгов, — сказал Рен, его собственное тело было покрыто кровью, лицо побледнело от усталости.
Ох, Боги.
— Он не ушел, — прохрипел Эдион.
Рен сорвался:
— И ты не отдохнул достаточно, тупой ублюдок. Ты порвал свои швы.
Лисандра коснулась руками лица Эдиона, его лба.
— Давай отведем тебя к целителю.
— Я уже виделся с одним. — хмыкнул он, опустив ноги на землю и пытаясь выпрямиться.
— Они привели меня сюда отдохнуть.
Как будто это была нелепая идея.
Рен действительно оторвал руку от плеча Эдиона.
— Сядь, пока не упал и не разбил голову о камни. — Лисандра была склонна согласиться, но потом Рен сказал, — я вернусь к стенам.
— Подожди.
Рен повернулся к ней, но Лисандра не заговорила, пока солдат Беспощадных не помог Эдиону сесть напротив замка.
— Подожди, — снова сказала она Рену, когда он открыл рот, ее сердце грохотало, тошнота появилась в ее животе. Она свистнула, и Манона Черноклювая и Тринадцать посмотрели в ее сторону. Она махнула им рукой, пульсирующей от боли.
— Тебе больно. — прорычал Эдион.
Лисандра проигнорировала его, когда ведьмы подошли, так много крови на всех них.
Она спросила Манону:
— Аброхас будет жить?
Небольшой кивок, золотые глаза Королевы Ведьм потускнели.
Лисандра не испытала облегчения. Не с новостями, которые она так отчаянно хотела доставить. Она проглотила желчь в горле и указала на поле битвы. К его темному, мглистому сердцу.
— Они снова подняли башню ведьм. Она движется в этом направлении. Я только что сама это видела. Ведьмы собрались на вершине.
Абсолютная тишина.
И как будто в ответ, башня извергла взрыв.
Не в них, а в небо. Вспышка света, грохот громче грома, а затем часть неба опустела.
Где Железнозубые, мятежницы и преданные сражались, где Крошанки летали между ними, там больше ничего не было.
Только пепел.
Голос Лисандры сорвался, когда башня продолжила движение. Прямая, неразрывная линия, к Оринфу.
— Они хотят разнести город на части.
...
Руки и плечи были в крови Аброхаса, Манона смотрела на поле боя. Смотрела на всех этих ведьм, Железнозубых и Крошанок, сражающихся за их армии, смотрела на то, как они просто... исчезли.
Все, что ее бабушка говорила о башнях ведьм, было правдой.
И это не Кальтэна с теневым огнем создала взрыв, а Железнозубые ведьмы.
Молодые Железнозубые ведьмы, которые предлагали себя, которые приносили себя в жертву, когда они прыгали в зеркальную яму внутри башни.
Обычная Жертва могла уничтожить двадцать, тридцать ведьм вокруг нее. Может и больше, если ведьма была старше и сильнее.
Но Жертва подпитывалась силой этих ведьминских зеркал... один взрыв, и замок, нависший над ними, превратится в руины. Еще один взрыв, может быть, два, и Оринф последует за ним.
Железнозубые окружили башню замкнутой стеной, отгораживая от себя Крошанок и мятежниц Железнозубых.
Несколько Крошанок действительно пытались прорвать эту оборону.
Их тела в красных одеждах упали на землю.
Петра, теперь вместе со своим ковеном, тоже направилась к башне. Чтобы обрушить её.
Их попытки были отбиты толпой Железнозубых.
Башня продвигалась вперед. Все ближе и ближе.
Скоро она будет в пределах досягаемости. Еще несколько минут, и эта башня будет достаточно близко, чтобы ее взрыв достиг замка, чтобы уничтожить эту армию, остатки сопротивления, навсегда.
Выживших не будет. Никаких вторых шансов.
Манона повернулась к Астерине и тихо сказала:
— Мне нужна другая виверна.
Её Вторая посмотрела на неё.
Манона повторила:
— Мне нужна другая виверна.
Аброхас не был в состоянии лететь. Не будет в течение нескольких часов или дней.
Эдион Ашерир прохрипел:
— Никто не прорвется сквозь эту стену Железнозубых.
Манона оскалила зубы.
— Я смогу. — она указала на оборотня. — Ты можешь меня понести.
Эдион зарычал:
— Нет.
Но Лисандра покачала головой, в ее зеленых глазах были печаль и отчаяние.
— Я не могу... магия истощена. Если бы у меня был час...
— У нас есть пять минут, — отрезала Манона. Она повернулась к Тринадцати. — Мы были обучены для этого. Разрывать вражеские ряды. Мы можем пройти через них. Разрушить эту башню.
Но все они посмотрели друг на друга. Как будто у них был какой-то молчаливый разговор и согласие.
Тринадцать направились к своим вивернам. Проходя мимо, Соррель схватила Манону за плечо, затем забралась на спину виверны. Оставляя Астерину перед Маноной.
Ее Вторая, ее кузина, ее подруга, улыбнулась, ее глаза сияли, как звезды.
— Живи, Манона.
Манона моргнула.
Астерина улыбнулась шире, поцеловала Манону в лоб и снова прошептала:
— Живи.
Манона не видела удара.
Удар в живот, такой сильный и точный, что у нее перехватило дыхание. Он обрушил ее на колени.
Она изо всех сил пыталась перевести дух, подняться, когда Астерина добралась до Нарин и села на голубую самку, дергая поводья.
— Приведи наших людей домой, Манона.
В этот момент Манона поняла, что они собирались сделать.
Ее ноги подвели ее, ее тело подвело ее, когда она попыталась встать на ноги. Когда она прохрипела:
— Нет.
Но Астерина и Тринадцать уже были в небе.
Уже в строю, в этом таране, который так хорошо им послужит. Копьем в сторону поля боя. Приближаясь к башне ведьм.
Манона вцепилась когтями в выступ и поднялась на ноги. Прислонилась к камням, тяжело дыша, пытаясь вдохнуть воздух, чтобы найти способ подняться в воздух, найти Крошанку и украсть у нее метлу...
Но ведьм здесь не было. Не было метлы, чтобы она смогла найти ее. Аброхас оставался без сознания.
Манона смутно осознавала, что оборотень и принц Эдион приближались к ней, Лорд Рен с ними. Отдаленно осознавала тишину над замком, городом, стенами.
Когда все они наблюдали за приближением башни ведьм, их гибель собиралась внутри нее.
В то время как Тринадцать летели к ним, мчались против ветра и самой смерти.
Стена Железнозубых встала перед башней, перерезая им путь.
Сотня против двенадцати.
Внутри башни ведьм, достаточно близко, чтобы Манона могла видеть сквозь открытую арку самого верхнего уровня, молодая ведьма в черных одеждах шагнула к полому пространству.
Шагнула туда, где стояла бабушка Маноны, указывая на яму внизу.
Тринадцать приблизились к врагу на их пути и не дрогнули.
Манона вонзила пальцы в камни так сильно, что ее железные ногти треснули. Начала трясти головой, что-то в груди полностью рухнуло.
Рухнуло, когда Тринадцать врезались в блокаду Железнозубых.
Маневр был идеальным. Безупречнее, чем все, что они делали. Смертельная фаланга, пронзившая вражеские ряды. Целясь прямо в башню.
Секунды. У них были секунды, пока эта молодая ведьма не призовет силу и не выпустит Жертву во взрыве темноты.
Тринадцать пробили Железнозубых, широко раскинувшись, отталкивая их в сторону. Расчищая путь прямо к башне, когда Астерина пронеслась сзади, нацелившись на самый верхний уровень.
Имоджен отдала себя первой.
Потом Лин.
И Гислейн, ее виверна кишела их врагами.
Потом Тея и Кая, вместе, как всегда.
Затем зеленоглазые демоны-близнецы засмеялись перед тем, как они отдали себя. Затем Тени, Эдда и Бриар, стрелы все еще стреляли. Все еще находили свои следы.
Затем Веста, с ревом бросая вызов небесам.
А потом Соррель. Соррель, которая держала путь открытым для Астерины, твердая стена для Второй Маноны, когда та взлетела. Стена, против которой волны Железнозубых разрушались и разрушались.
Молодая ведьма внутри башни начала светиться черным, в нескольких шагах от ямы.
Рядом с Маноной, Лисандра и Эдион обняли друг друга, готовые к концу стука их сердец.
И потом появилась Астерина. Астерина неслась к этому открытому участку воздуха, к самой башне, купленной жизнями Тринадцати. Их последним построением.
Манона могла только смотреть, смотреть, смотреть и смотреть, качая головой, как будто она могла отменить это, Астерина снимала свои доспехи, рубашку под ними.
Когда Астерина поднялась в седле, освободившись от пряжек, с кинжалом в руке, ее виверна нацелилась прямо на башню.
Бабушка Маноны обернулась. Вдали от ямы ведьма собиралась прыгнуть внутрь и уничтожить их всех.
Астерина метнула кинжал.
Лезвие летело верно.
Оно вонзилось в спину ведьмы, и она растянулась на камнях. В футе от падения в яму.
Астерина вытащила два меча из ножен на бедрах, и виверна врезалась в стену башни. Треск кости о камень эхом разнесся по всему миру.
Но Астерина уже прыгала. Уже выгибалась в воздухе, мечи были подняты, виверна падала вниз, тело Нарин разорвалось от удара.
Тогда Манона начала кричать.
Крик, бесконечный и безмолвный, как тот, что в ее груди, когда ее сердце, разбилось. Когда Астерина приземлилась в открытой арке башни ведьм, мечи замахнулись на ведьм, которые бросились к ней пытаясь убить. С таким же успехом они могли быть травинками. С таким же успехом они могли быть туманом, потому что Астерина легко вырезала их одну за другой, двигаясь вперед, к Матроне, которая заклеймила буквы на животе Астерины.
НЕЧИСТАЯ.
Вращаясь, сражаясь, Астерина пробиралась к бабушке Маноны.
Высшая Ведьма клана Черноклювых попятилась, мотая головой. Ее рот зашевелился, будто она выдохнула:
— Астерина, нет...
Но Астерина уже была там.
И это была не тьма, а свет... свет, яркий и чистый, как солнце на снегу, извергавшийся из Астерины. Свет, который создала Жертва Астерины.
Как и Тринадцати, их разбитые тела, разбросанные вокруг башни, также создали Жертву.
Свет. Они все горели им. Излучали его.
Свет, который лился из их душ, их ожесточенных сердец, когда они отдавали себя этой силе.
Он раскалился.
Астерина прижала Черноклювую Матрону к земле, бабушка Маноны была чуть больше чем тенью против света. Затем она превратилась в чуть больше, чем клочок ненависти и памяти, когда Астерина взорвалась.
Ее Жертва и Жертвы Тринадцати взорвались, и тем самым разнесли себя и башню ведьм в щепки.
Глава 90
Манона опустилась на камни зубчатых стен замка и долго не двигалась.
Она не слышала тех, кто говорил с ней, кто касался ее плеча. Не чувствовала холода. Солнце вспыхнуло и опустилось.
В какой-то момент она легла на камни, прижавшись к стене. Когда она проснулась, крыло накрывало ее, и теплое дыхание шепотом проносилось над ее головой, когда Аброхас задремал.
В ней не было слов. Ничего, кроме звенящей тишины.
Манона поднялась на ноги, отходя от крыла, которое защищало ее.
Светало.
И там, где стояла башня ведьм, где была армия, осталась только взорванная земля.
Морат отступил назад. Далеко назад.
Город и стены все еще стояли.
Она подняла Аброхаса, потрепав его рукой по боку.
Он еще не мог летать, поэтому они пошли вместе.
Вниз по ступенькам. Через ворота замка на городские улицы.
Ей было все равно, что за ней следовали другие. Все больше и больше.
Улицы были заполнены кровью и щебнем, все позолочено восходящим солнцем.
Она не чувствовала тепла этого солнца на своем лице, пока они шли через южные ворота на равнину. Ей было все равно, что кто-то открыл для них ворота.
Рядом с ней Аброхас оттолкнул в сторону груды Валгских солдат, расчищая ей путь. Всем, кто следовал за ними по пятам.
Это была тишина. Внутри нее и на равнине.
Так тихо и пусто.
Манона пересекла поле боя. Не останавливалась, пока не достигла центра радиуса взрыва. Пока она не встала в его сердце.
Ни следа от башни. Или тех, кто был в ней, вокруг неё. Даже камни были расплавлены. Ни следа Тринадцати или их храбрых, благородных виверн.
Манона упала на колени.
Пепел поднялся, трепеща, мягкий как снег, цепляясь за слезы на ее лице. Аброхас лег рядом с ней, его хвост обвился вокруг нее, а она склонилась над коленями и заплакала.
За ее спиной, она знала, стояла Гленнис. И Бронвен. Петра Синекровная.
Эдион Ашерир и Лисанда, Рен Альсбрук.
Принц Галан, Капитан Рольф и Ансель Бриарклайф, Илиас и члены Королевской Семьи Фэ рядом с ними.
Если бы она посмотрела, то увидела бы маленькие белые цветы, которые они несли. Хотелось бы ей знать, как и где они нашли их в мертвом сердце зимы.
Если бы она посмотрела, то увидела бы людей, собравшихся позади них, так много, что они устремились к городским воротам. Увидела бы людей, стоящих бок о бок с Крошанками и Железнозубыми.
Все пришли почтить память Тринадцати.
Но Манона не посмотрела. Даже когда лорды, которые пришли с ней, прошли с ней весь этот путь, начали возлагать свои цветы на взорванную, окровавленную землю. Даже когда их слезы текли, падая в пепел вместе с приношениями дани памяти.
Они не говорили. Так же как и поток людей, которые пришли за ними. Некоторые несли цветы, но многие приносили небольшие камни, чтобы положить на это место. Те, у кого не было никаких личных вещей, которые они могли бы предложить. До тех пор, пока место взрыва не было закрыто от глаз, как будто сад вырос над полем крови.
Гленнис осталась до конца.
И когда они остались одни на безмолвном поле боя, прабабушка Маноны положила руку ей на плечо и тихо сказала, каким-то далеким голосом:
— Будь мостом, будь светом. Когда железо растает, когда цветы родятся на полях крови, земля станет свидетелем и вы вернётесь домой.
Манона не слышала этих слов. Не заметила того момента, когда даже Гленнис вернулась в город, маячивший у нее за спиной.
Несколько часов Манона стояла на коленях на поле боя, рядом с ней был Аброхас. Как будто она могла остаться с ними, со своими Тринадцатью — еще ненадолго.
И далеко-далеко, за заснеженными горами, на бесплодной равнине перед развалинами некогда великого города, начал цвести цветок.
Глава 91
Дорин не верил своим глазам. Но тем не менее, это было так.
На север шла иностранная армия. Армия, в которой принц учился. В отряде имелись пехотинцы кагана и конницы Даргана. Имелись у них и легендарные ракины — прелестные гордые создания.
Дорин решил подобраться к ним поближе. Ему нужно было знать, кто возглавляет армию. Был ли с ними Шаол? Потому что присутствие этой армии могло означать только одно — его друг преуспел в своей миссии вопреки всему.
При его приближении ракины стали проявлять беспокойство. Один за другим подлетали к нему, интересуясь чужаком и привлекая к нему внимание.
Дорин приземлил на перекрестке. И почти сразу увидел группу всадников, возглавляемую Аэлиной!
Рядом с ней скакали Рован и Элида.
Маэва считала, что Аэлина направится в Террасен. И она направилась — прихватив армию кагана.
Приблизившись, Аэлина перестала улыбаться. Словно почувствовала, что он нес.
— Где Манона? — спросила она.
— В Террасене, — ответил он, слегка задыхаясь. — И скорее всего с Крошанками, если все идет по плану.
Она распахнула глаза и уже собралась что-то ответить, но топот копыт отвлек ее. К ним скакал еще один всадник.
Мир замер.
Впереди на коне сидела красивая женщина с золотистыми волосами. А позади…
Легко и уверенно восседал Шаол Вестфол собственной персоной.
Шаол спешился и побежал навстречу к другу. От нахлынувших эмоций на глазах Дорина выступили слезы.
Шаол не скрывал своих слез, когда обнял своего короля и друга.
Во время этой встречи окружающие молчали, давая двум давним друзьям насладиться минутой. И Шаол знал, что Ирэн стояла позади него и тоже плакала.
Но Шаол просто хотел обнимать своего друга, своего брата.
— Я знал, что ты это сделаешь, — сказал Дорин. — Я знал, что ты найдешь способ! Способ привести армию и… — он указал на ноги Шаола.
Шаол крепче сжал Дорина.
— Ведь и у тебя есть одна ужасная история, чтобы рассказать ее мне.
Дорин откинулся назад. По его торжественному выражению лица Шаол догадался, что история друга может оказаться не такой счастливой, как его собственная.
Но прежде чем Дорин начал рассказ, Шаол указал на стоящую рядом с ним женщину.
— Вот женщина, ответственная за это, — он указал на свои ноги, а потом и на армию. — Ирэн Тауэрс, целитель из Торре Кесмэ. И моя жена.
Ирэн поклонилась королю, и Шаол мог поклясться, что увидел в глазах друга мрак скорби.
Но затем король взял Ирэн за руку и галантно поцеловал тыльную сторону ее руки. И хотя горе все еще омрачало его улыбку, Дорин смог сказать:
— Спасибо.
Ирэн покраснела.
— Я так много о вас слышала, Ваше Величество.
Дорин озорно подмигнул, напоминая Шаолу того принца, каким он был раньше.
— Надеюсь, не только плохое.
Ирэн засмеялась, и на ее лице отразилась искренняя радость. Если бы Шаол не любил жену, то уж теперь бы точно полюбил.
— Я всегда хотел иметь сестру, — сказал Дорин, расцеловывая Ирэн в обе щеки. — Добро пожаловать в Адарлан, леди.
Улыбка Ирэн стала мягче и она положила руку на живот.
— Тогда вам будет приятно узнать, что скоро вы станете дядей.
Дорин поражено повернулся к Шаолу. Шаол кивнул, не находя слов, чтобы передать все свои чувства.
Но улыбка Дорина потускнела, когда он перевел взгляд на Аэлину. Она стояла, прислонившись к дереву, а рядом стояли Рован и Элида.
— Я знаю, — сказала Аэлина, и Шаол понял что к беременности его жены это не имело отношения.
Дорин закрыл глаза, и Шаол положил руку на плечо друга, чтобы поддержать его.
— Я забрал третий ключ у Мората, — наконец сообщил Дорин.
Колени Шаола подкосились, и Ирэн тут же оказалась рядом и обняла его за талию, придавая сил.
Шаол переспросил:
— У тебя все три сейчас?
Дорин кивнул.
Взгляд Рована заставил его подойти к соотечественникам ближе, чтобы никто посторонний не услышал.
— Я пробрался в Морат, чтобы получить третий ключ.
— Святые боги, — выдохнула Аэлина.
Шаол потрясенно молчал.
— Это была самая легкая часть, — заметил Дорин, бледнея от воспоминаний.
Из рядов вышли наследники кагана, и Дорин поприветствовал Несрин. Кивнул королевской семье. Представления будут позже.
— Маэва была там, — сообщил Дорин Аэлине.
Несдержанное пламя затанцевало на кончиках пальцев девушки, когда она опустила руку на Златинец. Казалось, огонь проникал в клинок, заставляя рубин мерцать нереальным светом.
— Я знаю, — сдерживаясь, ответила Аэлина.
Дорин удивленно поднял брови, но Аэлина покачала головой, как бы говоря, что объяснения подождут. Все ждали рассказ короля.
— Маэва обнаружила мое присутствие, — Дорин вздохнул и начал свою историю.
Пока король рассказывал, Шаол тихонько радовался проницательности Ирэн. Если бы она не обнимала его за талию, он рисковал бы упасть.
После рассказа наступила тишина. Каждый обдумывал подвиг Дорин. Он уничтожил Морат.
— Но я не думаю, — со вздохом признался король, — что Маэва и Эраван серьезно пострадали. Подозреваю, это только разозлило их.
Все уставились на Дорина. Шаол был изумлен.
— Отлично, — выразился за всех Лоркан. — Действительно молодец!
Аэлина не сдержала восторженного свиста.
— Эх, жаль, я этого не видела! — она повернулась к Ровану. — Твой дядя и Эссар прошли через это. Они пнули Маэву на обочину.
Принц фэ фыркнул.
— Ты сказала, что письмо было хорошо сформулировано. Я должен был поверить тебе.
Аэлина сделала небрежный поклон. Шаол терялся в догадках о предмете их разговора, но объяснений не последовало. Рован продолжил:
— Так что, если Маэва не может быть королевой фэ, она найдет себе другой трон.
— Сука, — плюнул Фенрис.
Шаол мысленно согласился.
— Тогда подтвердились наши худшие опасения, — принц Сартак посмотрел на своих братьев и сестер. — Король валгов и королева объединились, — он кивнул Элиде. — Твой дядя не лгал.
— У Маэвы сейчас нет армии, — напомнил Дорин. — Только ее сила.
Несрин съежилась:
— Мы не знаем силу тех гибридов, что созданы с принцессами.
Шаол посмотрел на Ирэн, на женщину, в чьем теле была заключена величайшая сила против валгов.
— Когда ты покинул Морат? — спросил Рован.
— Три дня назад.
Рован повернулся к Аэлине. Та стояла с пепельным лицом, облокотясь о дерево. Шаол тоже заметил слабость Аэлины и был удивлен. Ему казалось, ни что не способно потревожить боевой дух этой девушки.
— Тогда, по крайней мере, мы знаем, что Эраван еще не пришел в Террасен.
— Армия Железнозубых была отправлена вперед, — отрицательно качнул головой Дорин.
— Мы знаем, — ответил Шаол. — Они уже в Оринфе.
Снова Дорин отрицательно качнул головой.
— Это невозможно. Они улетели вскоре после меня. Неужели вы не видели, как они пролетали в Руннинских горах?
Известие было воспринято тишиной.
— То есть в Оринфе далеко не вся армия Железнозубых, — полуутвердительно спросила Аэлина тихим голосом.
— Я насчитал более тысячи в той армии, которую сопровождал, — сообщил Дорин. — У многих был второй наездник — валг.
Шаол прикрыл глаза, чувствуя, как заботливая рука Ирэн крепче обнимает его.
— Ну, мы в любом случае знали, что ракины будут в меньшинстве, — сказала Несрин.
— От Террасена не останется ничего, и вряд ли ракины помогут, — принц Кашин потер челюсть. — И даже если Крошанки поторопятся, и придут до нас, что вряд ли.
Королева Террасена оттолкнулась от дерева.
— Тогда у нас есть два варианта, — ее голос был тверд, как никогда. — Либо мы идем на север со всей доступной нам скоростью. Будем сражаться, и посмотрим еще, кто кого. Я могла бы уничтожить немалое количество этих виверн…
— А второй вариант? — спросила принцесса Хасар, не выдержав театральной паузы.
Лицо Аэлины стало решительным.
— У нас есть три ключа. Я могу закончить это сейчас. Или по крайней мере, вывести Эравана из игры прежде, чем он найдет нас и отберет ключи.
Рован кашлянул и покачал головой. Но прежде, чем он что-то сказал, Аэлина подняла руку, призывая послушать. Принц фэ отступил.
— Это не только мой выбор.
Шаол вдруг увидел настоящую королеву. Не девчонку, что он знал, не убийцу, от которой бежал, и даже не женщину, которой она несомненно являлась.
Дорин выпрямился.
— И мой выбор тоже!
Аэлина медленно перевела взгляд на короля. Ее голос был невероятно мягким, когда она обратилась к Дорину:
— Ты нашёл третий ключ. На этом твоя роль закончена.
— Нет, черт возьми! — Дорин сверкнул сапфировыми глазами. — В моих жилах та же кровь. Передо мной тот же долг.
Шаол сжал руки, стараясь удержаться от комментариев. И он, и Рован смотрели на двух правителей, прилагая усилия, чтобы не вмешиваться.
Лицо Аэлины было отрешенным, когда она спросила:
— Неужели ты хочешь умереть?
Дорин упорствовал.
— А ты?
Минуту между ними висела тишина. Наконец, Аэлина пожала плечами, словно равновесие миров не висело на волоске.
— Независимо от того, кто положит ключи в ворота — это судьба, к которой причастны все мы. Так что и решать должны все, — ее подбородок поднялся. — Давайте проголосуем. Мы продолжим войну, надеясь, что вовремя доберемся до Оринфа, и после уничтожим ключи? Или ключи уничтожим сейчас, а после вы пойдете на север… без меня?
Шаол не мог сказать, дрожит ли она или в ужасе.
Аэлина сказала, невозмутимо и спокойно:
— Я хотела бы решить это на голосовании.
...
Голосование.
Рован никогда не слышал о таком абсурде.
Даже когда часть его сияла от гордости, которую она выбрала сейчас, здесь, в тот момент, когда тот новый мир, который она обещала, восстанет.
Мир, в котором не все обладали всей властью, но многие. Начиная с этого, это самый жизненно важный выбор. Это невыносимая судьба.
Все они продвинулись дальше по дороге, и для Рована не было потеряно, что они стояли на перекрестке. Или что Дорин, Аэлина и Шаол стояли в самом сердце этого перекрестка, всего в нескольких милях от соляных шахт. Где так много всего началось, чуть больше года назад.
В ушах Рована прозвучал глухой рев.
Он знал, что должен упасть на колени и поблагодарить Дорина за то, что он достал третий ключ. Но он все равно ненавидел короля.
Он ненавидел этот путь, по которому они прошли тысячу лет назад. Ненавидел, что этот выбор был перед ними, когда они уже столько сражались, так много дали.
Князь Кашин сказал:
— Мы идем на сто тысяч вражеских войск, возможно, больше. Это число не изменится, когда Ворота будут закрыты. Нам понадобится Огненосица, чтобы пробиться сквозь них.
Принцесса Хасар покачала головой.
— Но есть вероятность того, что армия погибнет, если Эраван исчезнет. Отрежь голову животному, и тело умрет.
— Это большой риск, — сказал Шаол, крепко сжав челюсти. — Удаление Эравана от всего этого может помочь, а может и нет. Вражеская армия, такая большая, полная Валгов, которые могли бы стремиться занять его место... на этом этапе будет невозможно ее остановить.
— Тогда почему бы не использовать ключи? — спросила Несрин. — Почему бы не принести ключи на север и не использовать их, не уничтожить армию и…
— Ключи нельзя использовать, — вмешался Дорин. — Не уничтожив носителя. Мы не совсем уверены, что смертный сможет противостоять их силе. — он кивнул Аэлине, молчаливо и настороженно, пока Ровану требовалось все силы, чтобы взбодриться. — Просто вернуть их обратно в ворота требует всего, — добавил он, — от одного из нас.
Рован знал, что он должен спорить с этим, должен.
Дорин продолжил:
— Я должен сделать это.
— Нет. — Слово вырвалось у Шаола и Аэлины одновременно. Ее первое слово с тех пор, как начались эти дебаты.
Но именно Фенрис спросил Шаола смертельно мягким голосом:
— Ты предпочитаешь, чтобы моя королева умерла, вместо твоего короля?
Шаол напрягся.
— Я бы предпочел, чтобы ни один из моих друзей не умер. Я бы предпочел, чтобы ничего этого не случилось.
Прежде чем Фенрис успел сказать свой ответ, вмешалась Ирэн.
— Значит, когда Замок будет сделан и Ворота запечатаны, боги исчезнут?
— Хорошая потеря, — пробормотал Фенрис.
Но Ирэн напряглась от этих слов и положила руку ей на сердце.
— Я люблю Сильбу. Сильно. Когда она уйдет из этого мира, мои силы прекратят свое существование? — она посмотрела на собравшуюся группу.
— Сомнительно, — сказал Дорин. — Эта стоимость, по крайней мере, никогда не была востребована.
— Кто из других богов в этом мире? — нахмурилась Несрин. — Тридцать шесть богов каганата. Разве они не боги? Они будут отосланы, или только эти двенадцать?
— Возможно, наши боги иного рода, — размышляла принцесса Хасар.
— Разве они не могут нам помочь? — спросила Ирэн, скорбя о богине, которая благословила ее, все еще омрачая ее золотые глаза. — Разве они не могут вмешаться?
— В этом мире действуют другие силы, — сказал Дорин, касаясь рукояти Дамариса. Бог истины — это тот, кто благословил меч Гэвина. — Но я думаю, что если бы эти силы смогли помочь нам, они бы уже сделали это.
Аэлина постучала ногой по земле.
— Ожидание божественного снисхождения — пустая трата нашего времени. И не главная тема. — она пристально посмотрела на Дорина. — Мы также не обсуждаем, кто отплатит долг.
— Почему? — низкий вопрос Рована прозвучал прежде, чем он смог остановить его.
Медленно, его мэйт повернулась к нему.
— Потому что мы не будем. — резкие, ледяные слова. Она посмотрела на Дорина, и король Адарлана открыл рот. — Мы не будем, — прорычала она.
Дорин снова открыл рот, но Рован поймал его взгляд. Держа его и позволяя читать слова там. Потом. Мы обсудим это позже.