– Может, на рынок-то я сама, а? – робко предложила Марта. – Вы только скажите, мисс Эндри, какое кушанье особенно любите, и уж завтра-то я непременно его приготовлю.
Ободренная её ласковым тоном, Кенди молитвенно сложила ладони.
– Пожалуйста, ну, пожалуйста, зови меня по имени. И не надо никакой "мисс". И извиняться не надо. Ведь и вправду стыдно должно быть. Давно надо было здесь порядок навести. А я всё никак. Целый день в госпитале, а вечером просто сил нет. Каждый раз думаю, ну его, этот ужин. Лучше лягу пораньше и как следует высплюсь. Понимаешь?
– Еще бы, – серьезно сказала Марта и поколебалась прежде, чем спросить. – Но зачем же вы, душенька, в госпиталь, как на работу, ходите? Болен у вас кто?
Кенди вздохнула.
– Нет, я действительно там работаю. Медсестрой.
Марта удивленно захлопала ресницами и приложила пухлый пальчик к губам, становясь похожей на маленькую девочку.
– Что ты хочешь сказать? –Кенди уставилась на неё с надеждой. – Говори, не стесняйся.
– Да я-то что? Я – ничего! – замахала руками Марта. – Просто удивительно всё это... И на рынок сами, и медсестра. Ох ты, Господи! Ну и трудная же работа, – добавила она, как бы между прочим, и принялась старательно вытирать столешницу краем передника.
– Удивительно, потому что я из семьи Эндри, да? – спросила Кенди и, поймав её взгляд, улыбнулась.
Марта улыбнулась тоже.
– Не подумайте, что я вас осуждаю, просто…
– Просто девушке из богатой семьи ходить на рынок неприлично, – подсказала Кенди и рассмеялась. – А я вот совсем не из богатой семьи, поэтому мне на рынок можно!
– Ну, знаете, на рынке всякое… – начала возражать Марта и вдруг умолкла. – Совсем не из богатой? Выходит, из бедной, что ли?
– Не-а! – обрадовано воскликнула Кенди. – Не из какой! У меня вообще нет семьи.
– Ох, милая, – Марта опустилась на стул, сложив пухлые руки на коленях. – Да как же это?
– Много лет назад Эндри меня удочерили, а потом я сбежала и зажила сама по себе. Я вообще не отсюда, Марта. Меня ненадолго выписали в Чикаго из Индианы. Там я выросла, живу и работаю, а здесь… Здесь мне приходиться быть благодарной, за все, что Эндри для меня сделали и время от времени притворяться, что я – леди.
Марта улыбнулась, зажмурившись.
– Ну, Кенди, значит, повезло тебе. Готовлю я отменно. Для всяких там леди – просто отменно. А для малышек из Индианы, которые работают медсестрами, еще и с душой.
Скоро сама убедишься, – и она потрепала Кенди по щеке, как маленькую.
Голос её стал более глубоким и низким. Кенди поняла: всё-таки она старше.
Это было так приятно, что к глазам подступили слезы.
– Спасибо, – от всего сердца сказала она новой знакомой и, возможно, будущей подруге.
– Та-ак, – протянула новая знакомая, оглядев кухню. – Ну, я пошла, – и она пошла.
– Куда? – оепешила Кенди.
– У меня тут недалеко есть знакомый зеленщик, – подмигнула ей Марта и скрылась в дверях. Не успела Кенди опомнится, как она вернулась. – Только не вздумай засыпать! А то тебя потом не добудишься! – и она ушла в этот раз на полчаса.
Вернулась с холщовыми сумками, набитыми всякой всячиной, и веселым рассказом о том, как зеленщик принял её за грабителя.
***
– Давай помогу? – в который раз предложила Кенди, наблюдая за бурной деятельностью, которую Марта развернула на её кухне. – Ну, хоть чем-нибудь?
– Нет, – твердо отказалась Марта. – Твоя работа на сегодня кончена. Поди лучше отдохни.
Но Кенди, обретя надежду завести друга, следовала за Мартой, куда бы та ни пошла.
– Ох, да сядь уже, – рассмеялась Марта, в который раз задев её локтем. – Если поговорить охота, вот что мне скажи: а чего ты от них сбежала? От благодетелей своих? Я так, из любопытства. История уж больно необычная. А не хочешь – не говори.
Кенди хотелось, очень хотелось поговорить. И она выложила Марте всё. Начиная с того дня, когда она покинула приют, чтобы стать приемной дочерью богатых людей, до возвращения в Америку – на путь независимости.
Погрузившись в воспоминания, Кенди заново переживала минувшие события и поражалась причудливым поворотам собственной судьбы. История получалась какая-то грустная. Почему? Она с детских лет лелеяла мечту снова встретиться с Принцем.
И эта мечта сбылась.
Другие, правда, разбились...
Кенди не замечала, что внезапно умолкает, прерывая рассказ. Марта была прекрасной слушательницей: внимательной, терпеливой. Вопросов она почти не задавала, всё больше помалкивала, суетясь у плиты, но знаками выражала свою заинтересованность, понимание и сочувствие Кенди во всех её прошлых невзгодах.
История подошла к концу.
Чуточку сонная, Кенди с улыбкой смотрела в темноту за окном.
Все закончилось хорошо, верно?
На кухне было так уютно, так светло. Шкворчало, шипело некое кушанье в единственной Кендиной сковородке, распространяя аппетитный аромат трав.
Марта приоткрыла окно. От сквозняка по коже побежали мурашки. Из темноты повеяло холодом – январским холодом черной снежной ночи. Кенди вдруг поняла: из её рассказа о прошлом эта ночь выпала. Она даже не упомянула, что бывала в Нью-Йорке.
Даже имени ни разу не назвала. Как же у неё это получилось?
"Где слов уж нет, там попросту молчат... Не выразить тоски, что сердце гложет... Одно названье этой пытке – ад!" *
Как глупо. Не надо было вчера засиживаться с книгой допоздна.
– Забыла сказать, – начала Кенди нехотя, – В коллеже у меня был…
– Потом, всё потом! – перебила Марта. – Ужинать, мисс! – и поставила перед Кенди блюдо с чем-то напоминающим большой желтый пирог с зелеными крапинками.
– А это что? – спросила Кенди, принюхиваясь, и тут же поняла, что аппетит вернулся.
Еще как! Казалось, аппетит целую вечность пытался привлечь к себе её внимание и теперь обернулся зверским голодом. На пирог она накинулась, не дождавшись ответа.
– На что похоже? – поинтересовалась Марта, усевшись рядом с ней.
– М-м… – Кенди, почти не жуя, заглатывала нежную, как суфле, мякоть, – Нефзнаю, офтень фкусно.
– Французский омлет, – Марта сокрушенно вздохнула. – Одно название! Ни перца, ни сыра. Ну, что Бог послал. Ты уж подкрепись, милая. А завтра...
– Омлет?! – изумилась Кенди.
Она с детства терпеть не могла это блюдо. Ей почему-то казалось, что его готовят из цыплят. С возрастом она от этого заблуждения избавилась, но омлет так и не полюбила.
– Омлет плоский, безвкусный, с противными жидкими краями, а это пирог какой- то!
Марта рассмеялась.
– Что тут скажешь? Каков повар, таков и омлет.
– Мисс Пони не плоская! – возразила Кенди, насупившись. – И не противная!
– И не безвкусная, – добавила Марта, и тут уж весело стало обеим.
Кенди все же сочла своим дочерним долгом настоять на том, что мисс Пони хорошо готовит. "Всё, кроме омлета", – миролюбиво согласилась Марта, и Кенди не стала возражать, тем более, что её новая знакомая готовила омлет превосходно.
– Кстати, а ты не хочешь? – спохватилась она, когда на блюде почти ничего не осталось.
– Нет, спасибо. Я не ем на ночь – за фигурой слежу, – с неожиданным кокетством отказалась Марта.
– Ну и зря, – уверенно заявила Кенди, загребая себе в тарелку последний кусочек.
– Знаешь, Кенди, – задумчиво проговорила Марта, – Ты мне сегодня глаза открыла. Всегда думала, что мне не повезло. Родилась бы богатой, вот тогда было бы мне счастье.
Ведь со стороны посмотришь – все-то у богатых девочек есть, живи да радуйся. А как ты рассказала, выходит, что радоваться они толком не умеют, да и вообще ничего путного не умеют. Сидят, бедняжки, в золотых клетках, жизни не знают, людей не видят. Слушала я вот твой рассказ, а про себя думала: слава Богу, что мне богатства не досталось. Воображать себя благородной леди приятно, но я бы от такой жизни со скуки померла.
Кенди, блаженно улыбнувшись, развалилась на стуле.
– Самый главный урок, который я извлекла из общения с высшим светом, заключается в том, что производить впечатление благородной леди, вовсе не означает быть ею на самом деле, – глубокомысленно изрекла она и – опля! – деликатно рыгнула.
Марта покатилась со смеху, и Кенди, преодолев смущение, к ней присоединилась.
– Спасибо тебе огромное, Марта, за ужин и за всё, – сказала она, отсмеявшись.
– На здоровье, Кенди, – ласково улыбнулась ей Марта, – Повезло же мне, что я буду работать у такой замечательной леди.
_______
"Не выразить тоски, что сердце гложет... Одно названье этой пытке - ад! Где слов уж нет, там попросту молчат!" – строчка из поэмы "Лукреция", в которой жена римского военачальника, на беду отсутствующего, становится жертвой домогательств царского сына. Кенди по вечерам почитывает Шекспира.
***
Сытая и уставшая, Кенди заснула, как только закрыла глаза.
Ночь вопреки пожеланиям Марты прошла без приятных снов, Кенди вообще ничего не приснилось, но для неё уже и это было более чем приятно.
Субботним утром её разбудил запах кофе. Открыв глаза, она сладко потянулась. Впервые за все время жизни в Чикаго Кенди встречала новый день в таком прекрасном настроении.
Первым делом Марта отчитала её за бардак в квартире и объявила воскресенье днем Великой уборки, а субботу – днем уборки предварительной. Кенди ничего не имела против. Она поглощала хрустящие булочки, названные Мартой круасанами, запивала их самым вкусным на свете кофе и любовалась Мартой, которая сидела рядом с ней и старательно выводила на бумаге План Предварительной Уборки.
ППУ состоял из множества пунктов, первым из которых значился вынос мусора. Кенди обнаружила, что в доме скопилось много мусора, и уж конечно она не возражала от него избавиться. Вот чего она не понимала, так это, почему Марта вообще взялась этим заниматься.
– Я не могу работать в таких условиях! – ответила Марта на этот вопрос и, когда оба Плана были завершены, она взялась за Список.
Для составления Списка она аккуратно разлиновала листы толстой тетради на столбики по датам, стоимости и видам предстоящих покупок. К одиннадцати часам со Списком они закончили и только потому, что затупился карандаш, а другого у Кенди не нашлось.
Кенди поначалу была в ужасе, а потом в восторге. Ужас обуял её от вида сумм, которые Марта выводила в конце столбиков, озаглавленных: "Цена".
– У меня не хватит на это денег, – смущенно призналась она, когда общий счет перевалил за сотню долларов.
– У меня тоже, – подмигнула ей Марта. – А вот у тетушки Элрой – наверняка.
– Она не будет за это платить! – воскликнула Кенди, ткнув в список, – Швабра! Леди со шваброй!
– Это не швабра, – возразила Марта. – Это окорок.
– Какой еще окорок? – недоумевала Кенди. – Написано же – швабра!
– Здесь написано одно, – Марта любовно погладила тетрадь, – а в моих отчетах будет написано другое. Про теневую бухгалтерию слыхала?
– Слыхала, – прошептала Кенди, пораженная. – Но ведь это… это же обман!
– Добро пожаловать в Чикаго – город миллионеров! – непонятно пошутила Марта.
– Здесь гораздо больше нищих, чем миллионеров, – тихо заметила Кенди.
– В Чикаго, милая, жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Те, что сверху, самые хитрые, – растолковывала ей Марта неприглядную правду жизни. – Как тетушка твоя. Думаешь, она честно с тобой обошлась? Жилье, работа, чего еще человеку надо? А я вот вчера, выслушала её указания и сразу поняла: нечистую она с тобой игру ведет. Зачем, почему – не спрашивай, этого я не знаю. Но вот что вижу: сидела ты тут на хлебе и воде, жилье твоё, хоть и богатое, для жизни непригодно. Сама подумай – даже швабры нету! Ну, положим, швабру и купить можно, не больно- то дорогая вещь, а когда ж тебе её купить, если ты с утра до вечера трудишься? А сколько всего здесь еще не хватает? Вон, часы, и те не ходят, как следует! Между тем, тетушка хочет, чтобы ты как леди жила. Светские визиты, манеры, наряды... Скажите пожалуйста! А сама-то она хоть неделю продержалась бы в этом своем особняке без поваров, лакеев и горничных? Чтобы жить как леди прислуга нужна. А ты в этих хоромах одна и еще удивляешься – почему времени ни на что не хватает? Так ведь, на двух работах трудишься, милая. Днем – медсестра, а вечерами артистка, для тетушки своей леди играешь.
– Всё так, Мартина, – признала Кенди. – Только я не думаю, что тетушка это нарочно подстроила. Она мне эту квартиру не выбирала и работать не заставляет, а денег я у неё никогда не просила и не попрошу.
– И ты думаешь, она об этом не догадывается? – вздыхала Марта. – Заставить прямо не может. А вот обхитрить – запросто. Ну, это не беда! Она кое-чего не предусмотрела, когда меня нанимала. Я уж если за дело берусь, то выполняю на совесть, что бы там ни приказывали тетушки всякие.
– А вдруг всё откроется? – трепетала Кенди от сладкого чувства заговора.
– Чему открываться-то? – усмехалась Марта. – Мне велено было тебя в божеский вид привести. Я этим и занимаюсь. Разве ж будут у тебя щеки румяные, когда ты в такой пылище-грязище живешь? А то, что ты у меня будешь есть окорока с большим аппетитом, тетушку только порадует.
Кенди возлюбила свою сообщницу всем сердцем. Даже тайну загибающихся фикусов Мартина смогла раскрыть. Оказалось, что этим тропическим жителям не нравится холод, а бурые пятнышки на листьях – жучки, которые тянут из растений соки. Марта внесла в Список несколько химических веществ с жуткими названиями, и у фикусов появилась надежда выжить.
В полдень Кенди решила навестить бабушку Лису с корзиночкой круасанов. Заинтригованная Марта отправилась вместе с ней.
– Странная у тебя бабушка, – заметила она, выйдя из комнат старушки.
– Почему? – удивилась Кенди, – Она тебе не понравилась?
– Да нет, – пожала плечами Марта. – Симпатичная старая румынка, по-английски не понимает, зато знает толк в хорошей выпечке.
– Что-о? – остолбенела Кенди.
– Видела, как ей круасан понравился? Аж зажмурилась от удовольствия.
– При чем тут булка?! С чего ты решила, что она из Румынии? И почему думаешь, что она не понимает по-английски?
– А ты всё это время считала, что она тебя понимает? – удивилась Марта, – Ох, Кенди! Ну и дурака же ты сваляла!
– Я думаю, что она плохо слышит от старости, – возразила Кенди.
– А головой она в такт музыке от чего мотает? От радости? – веселилась Марта. – Да румынка она, поверь мне! Знаешь, как её звать? Елисавета Стригой!
– А это ты как узнала? – поразилась Кенди.
– Посмотрела её иммиграционную карту, – с улыбкой объяснила Марта. – Хитрые бабульки прячут ценности на виду – твоя под стекло положила на письменном столе.
– Елисавета – это всё равно, что Элиза, да? – взгрустнулось Кенди.
– Нет, – Марта подтолкнула её к лестнице. – Элиза это светское имя, а Елисавета церковное. Какой церкви, правда, не знаю… Да, Бог с ним, пойдем! Нам еще мусор выносить.
Далеко им за мусором идти не пришлось. Он поджидал их на пороге квартиры – гадкой, смердящей, еще не остывшей кучкой собачьих...
– Это еще что такое?! – возмутилась Марта, едва не ступив в это безобразие.
– Бонапарт, – вздохнула Кенди и поведала подруге историю своих отношений с соседом.
Выслушав её, Марта молча развернулась, пересекла лестничную площадку и двумя могучими ударами ноги сотрясла дверь, ведущую в жилище старика-военного.
– Ой, Мартина, не стоит… – запротестовала Кенди, но было поздно.
Старичок стоял в дверях при полном параде, с медалями и крестами на груди.
– Сэр, это ваше? – резко спросила у него Марта, ткнув пальцем в…
– Простите? – опешил старик.
– Я спрашиваю, это ваше? – повторила Марта в том же тоне.
– Да как вы смеете! Нахалка! – вскипел старик. – Что вы себе…
– Не надо кричать, сэр, вы не на параде, – перебила его Марта, – Я задала вам простой вопрос. Это ваше?
Старичок, на две с половиной головы выше девушек, грозно нахмурился и переступил порог. Кенди стало не по себе, но Марта не дрогнула.
– Вы, дерзкая девчонка, посмели оскорбить ветерана трех войн, героя…
– Я?! – вскричала Марта, выпятив грудь так, будто это у неё там были кресты и медали, отчего старичку пришлось попятиться, – Я – внучка ветерана четырех войн, не посмела бы оскорбить боевого товарища своего деда! Вы, сэр, человек благородный, заслуженный боец, так ответьте же мне, как джентльмен, это ваше? – и она снова ткнула пальцем в…
"Ой, что сейчас будет," – подумала Кенди, восхищенная смелостью подруги.
– Разумеется, не моё! – взвизгнул старик, и в этот самый момент появился Бонапарт – прискакал, точно лось, из недр квартиры старика и с лаем кинулся на Марту.
– А, ну, цыц! – рявкнула на него бесстрашная девушка и – о, чудо! – громадный клыкастый пес застыл, как вкопанный, смерил осторожным взглядом Марту, оглянулся на своего обескураженного хозяина.
– Это ты сделал, негодник? – спросила у него Марта и зачем-то сняла с ноги туфлю.
Бонапарт прижал уши к голове, поджал хвост, боязливо присел и… надул под себя! Укротительница Марта постучала туфлей по ладони, и гигантский дог с визгом и топотом бросился наутек.
– Сэр, это ваш пес? – спросила Марта у старика, который с выражением крайней растерянности смотрел на деяния питомца, – Если ваш, тогда вы, как его командир, должны нести ответственность за это, – она указала на вонючую кучку, на позорную лужицу, затем надела туфлю, отдала старику честь и, взяв Кенди за руку, повела её вниз по лестнице.
Девушки со смехом пробежались до ближайшей бакалейной лавки, накупили съестного, а когда вернулись, на площадке было убрано.
– У моего дедули был бульдожка, – поведала Кенди Марта, – Такой же грозный, как сам дедуля. Лаять он был горазд, задирался ко всем, кроме, конечно, самого дедули, а тот воспитывал его тапками. Я это подсмотрела, и с тех пор Вульф, так звали бульдога, ко мне и близко не подходил. А вот со своим умершим пациентом, ты этого ворчуна зря сравнивала. Старым воякам не нравится, когда молодые симпатичные девушки их за дряхлых развалин считают. Ты как-нибудь расспроси его, где служил, кого победил, он и оттает.
– Ну и ну! – смеялась Кенди, – Вот бы тебе еще миссис Дарлинг утихомирить.
– Дарлинг потом, – улыбалась Марта, – Сначала клининг. Да ты не вешай носа! Вдвоем в миг управимся, – и ведь управились, если не в миг, то в полтора часа от силы.
***
Приближался вечер, и Кенди готовилась к предстоящему ужину в особняке Эндри.
С помощью Марты она отыскала в чулане коробку с тетушкиным подарком. Точнее, с подарками. Кенди надела тонкую муслиновую сорочку, батистовую нижнюю юбку, туфли-лодочки, вышитые бисером, намотала на шею длинную нитку жемчуга – подарок мистера Альберта. Она даже перчатки надела, и дело оставалось только за платьем, но что это было за платье! Она уже и руки помыла, и зубы почистила, и умылась, и причесалась, а платье всё не подпускало её к себе. То есть само по себе платье, конечно, ничего против Кенди не имело – лежало себе на кровати: зелено-голубое, переливчатое, муаровое… голое и пышное, как живое тело в чешуе хитонических кружев – вздутый корсаж под газовой туникой и цветочными аппликациями того и гляди начнет вздыматься, квадратный шлейф вывернут русалочьим хвостом…
– Я тебя не боюсь, платье! – объявила Кенди и подошла ближе. – Да как же оно расстегивается-то?
С неё семь потов сошло, но она в итоге это выяснила.
***
Не дожидавшись ответа на стук, Марта открыла дверь и… ахнула.
С первых минут знакомства Кенди показалась ей милой и симпатичной. Впрочем, последнее – в меньшей степени. Худая она была, пожалуй, что излишне. Как нескладный подросток в этом своем форменном белом мешке: плечики сутулые, шейка тонкая, щеки впалые, вздернутый нос усыпан веснушками. А она еще носит зачем-то хвостики эти школьные – несуразная, угрюмая и с розовыми бантиками. Глазки, правда, красивые, зелененькие, но грустные, как будто все время на мокром месте.
Миленькая, но не красавица – так постановила Марта из большой симпатии к своей новой хозяйке. Будь на месте Кенди кто другой, вердикт был бы суровее.
Но вот на месте Кенди, в её спальне, стоял кто-то совершенно другой, обнаруживая несправедливость всех её прежних заключений.
Выглядела она, как знаменитая актриса с театральной афиши. Жисмонда, Соломея, Принцесса Гиацинт – не реальная женщина, а сплав из самых прелестных натурщиц. Она стояла в лучах заходящего солнца, неправдоподобно хрупкая, тоненькая, как цветочный стебелек в талии, расцветающая нежным, пышным бутоном из роскошного изумрудного платья. Изящные руки в бальных перчатках, словно крылья отведены назад от благородно покатых плеч. Сияли, как нимб, пышные золотистые локоны, и девушка казалась музой, прекрасным миражом, который рассеется, чуть только тронешь неосторожно.
Но самым удивительным было выражение её лица.
– Ох, мисс Кенди, – только и смогла вымолвить Марта.
***
Кенди была не слишком уверенна, нравится ли ей то, что она видит. Чем дольше она себя разглядывала, тем сильнее ей хотелось переодеться во что-нибудь менее… Блестящее? Открытое? Обтягивающее?
Появление Марты вырвало ее из задумчивости. Она услышала знакомый "ах" и обернулась.
– Ох, мисс Кенди…
– Да, Мартина, – тяжко вздохнула Кенди, и платье "вздохнуло" вместе с ней. – Она всерьез решила сделать из меня леди Эндри.
– Боже, благослови тетушку! – тоненько воскликнула Марта и начала ходить вокруг с такой осторожностью, словно тоже побаивалась муарового платья.
Подступив ближе, она бережно разгладила завернувшийся шлейф, потрогала на ощупь краешек туники, поцокала языком на расшитый цветами корсаж.
– Вы…то есть ты… – сказала она, запнувшись. – У меня нет слов.
– Так ужасно? – расстроилась Кенди, в глубине души надеявшаяся, что платье ей идет.
Марта уставилась на неё во все глаза.
– Невероятно, – пробормотала она. – Как, скажи на милость, тебе удается прятать такую фигуру? У тебя всё как надо: бедра, грудь, талия …
– Пожалуйста, Марта, не надо преувеличивать, – засмущалась Кенди.
– Да я скорее преуменьшаю, – заметила Марта, еще раз обошла её кругом и, встав за её спиной, благоговейно заключила. – Мужчины сегодня будут падать к твоим ногам.
– Вот уж спасибо, не надо! – фыркнула Кенди и неловко призналась, – Мне неуютно в этом наряде. Я к такому не привыкла.
Марта задохнулась от возмущения.
– Ты... Что? Ах! Святые угодники! Не привыкла! Что ты такое говоришь, глупенькая?
– Говорю как есть, – Кенди показала ей вспотевшие ладони, – Я даже дотронуться до него не могу. Мне жарко, тесно, душно…
– Кенди, – позвала Марта, с улыбкой глядя в глаза её отражению. – Если кто и достоин носить такие платья, это ты! – она положила ладони Кенди на плечи и с силой оттянула их назад. – Ну-ка, давай.
– Чего давать? – не поняла Кенди.
– Спину выпрями, грудь выпяти, живот втяни, подбородок кверху, – скомандовала Марта и поправила те положения, которые Кенди выполнила, на её взгляд, недостаточно точно.
– Голову выше, еще выше, та-ак, – она отступила на шаг и оглядела отражение. – Хорошо! Теперь глаза. Смотри прямо перед собой. Да не на меня, на себя смотри! И плечи не сутуль! Тебя в колледже твоем стоять прямо не научили? Смотри на себя, голову не опускай! Так, хорошо! А теперь слушай, как все будет. Ты идешь, не торопишься, не медлишь, а вокруг люди все как один – коротышки. Не смейся, я серьезно. Ты выше всех ростом, потому смотришь на всех свысока, поняла? Я кому сказала, не хихикать! Где это видано, чтобы королевы хихикали?
– А с каких это пор я королева? – веселилась Кенди.
– С тех пор как надела это платье и стала выглядеть по-королевски, – серьезно ответила Марта. – Уж поверь мне, на вид королева ты и есть! Надобно только кой-чего подправить, и можно хоть сейчас в Букингемский дворец.
– В какой-какой дворец? – Кенди душили приступы веселья.
– Королевский тунец! – выругалась Марта, расхаживая у неё за спиной. – Ладно. Скажи, ты видела, как твоя тетушка по сторонам смотрит? Будто все у неё в должниках!
Кенди покачала головой.
– Я так не хочу.
– А и не надо, – кивнула Марта, – Незачем тебе грозной казаться. Но вот, как держаться с достоинством, поучилась бы у тетушки. Представать, что ты – Гуливер. Великанша в стране лилипутов. Поняла? – Кенди не очень поняла, но кивнула, – Подбородок держи! Королевы, они знаешь какие гордые? Перед всяким голову клонить не станут! Нет, мисс, я сказала гордые, а не твердые, давай-ка, расслабься немного.
Кэднди тихо заойкала от боли, когда Марта начала разминать мышцы над её лопатками и ключицами, как тесто для булочек. Внезапно боль сменилась неимоверным облегчением, исчезли железные тиски, о наличии которых Кенди и не подозревала, дышать стало легче и даже в голове прояснилось.
Кенди встала прямо и откинула голову, наслаждаясь приятным теплом. Платье ей подходит, теперь она это видела, но подходит ли она платью? Забыться на миг, и что? Королевский вид исчезнет?
– Вздохни поглубже, нечего тебе бояться, – подбадривала её Марта.
– Я не боюсь, – изрекла Кенди, глядя свысока на саму себя.
– Не горбись, не зажимайся, никого не бойся, и помни, ты – королева! Повтори.
– Не горбись, не зажимайся… – покорно забубнила Кенди.
– Нет же, дурочка! Скажи: я – королева!
– Я королева, – выдохнула Кенди так, что зеркало запотело.
– Плечи, грудь, живот, подбородок, – напомнила Марта, и Кенди расправила, выставила, поджала и вздернула. – Еще разок.
– Я королева, – заявила Кенди.
– Не верю, – покачала головой Марта, – зажатая ты какая-то.
Кенди глубоко вздохнула, расслабилась, успокоилась…
– Я королева.
– Кто-кто?
– Королева!
– А чего орешь-то?
– Я королева, – тихо и зло повторила Кенди.
– Казнить меня собралась, да?
– Перестань! – обиделась Кенди. – Откуда мне знать, как говорить? Я в жизни ни одной королевы не видела!
– Я тоже, – улыбнулась ей Марта. – Но как они себя держат – знаю. Для этого вполне достаточно вообразить себя самой красивой, самой умной и никого не бояться. Вот ты себя такой не считаешь, потому и не можешь держаться как надо.
– Не считаю, – ворчливо согласилась Кенди. – Я не воображала!
– Да? А ну-ка, посмотри, какая ты красавица, – Марта распустила и слегка взлохматила её волосы.
Получилось и впрямь красиво.
– А разве же ты не умница? Доверили бы тебе больных лечить, кабы у тебя ума не было?
Кенди слабо улыбнулась. Ну, неглупая, а толку-то? Это всё просто не её… Леди Эндри, вот кому бы надеть это платье! Уж ей бы труда не составило смотреть на всех свысока.
– Может, ты боишься кого-нибудь? – прищурилась Марта. – Элизу, например?
– Еще чего, – поспешно возразила Кенди. – Она меня совсем не пугает! – и это было ложью, ибо именно Элиза всегда умела доказать ей, что красивые платья не для неё.
– Ага, – заулыбалась Марта, – Значит, приходишь ты на вечер, а там – Элиза, вся из себя разодетая, расфуфыренная, но ты-то знаешь, что на самом деле она лживая, подлая, избалованная девица. Правда?
– Правда, – вздохнула Кенди.
– Уж тебе ли не знать, что за всеми её манерами, да нарядами –пшик один – ничего особенного!
– Ну, в общем… – заулыбалась Кенди.
– И вот, – Марта ткнула её в спину, заставляя распрямиться, – она вся из себя самоуверенная, наглая подходит к тебе и начинает над тобой насмехаться, а ты – что? Стоишь, смотришь на неё сверху вниз, скучаешь, можешь даже зевнуть, а потом вздыхаешь, как будто очень устала, и говоришь просто так, спокойно, мирно: "Элиза, ты – дешевка, а я – королева. Смирись."
Снова и снова представляя себе лицо Элизы, Кенди смеялась до слез.
– Элиза, – игриво сказала она своему отражению. – Ты заметила, что я теперь королева?...
– Вот теперь верю, – серьезно сказала Марта и отошла к окну. – За тобой шофер приехал.
– Спасибо, Мартина, – улыбнулась ей Кенди, – и где ты только научилась так… такому…
– Таким премудростям? – подсказала Марта. – У жизни, милая, у жизни, – вздохнула она почему-то грустно. – Платье-то сними. Помнется, – и она захлопотала вокруг Кенди, веселая, подвижная, жизнерадостная девушка.
Глава 6. Debutante
"Небольшой вечер для друзей и членов семьи" оказался помпезным банкетом на двести персон. Может, и больше – сосчитать приглашенных у Кенди не получилось. Когда дережаблеподобная миссис Кеннеди под руку со своим племянником преодолела, наконец, последнюю ступеньку мраморной лестницы и вступила на площадку, где они с мадам Элрой приветствовали гостей, Кенди подумала, что эту пару можно считать за две, и сбилась со счета.
После представления госпожи Томазины Файндлейтер, приходящейся матерью миссис Уинифред Гендерсон – супруге Дугласа Гендерсона, родного брата миссис Имоджин Блайфорд – жене мистера Огастоса Блайфорда, чья связь с Эндри смутно прослеживалась через упоминание металлургического завода, владельцем которого он являлся – Кенди отказалась от попыток запомнить кто, кем, кому приходится и как кого зовут. Она сосредоточилась на том, чтобы без запинок повторять: "Здравствуйте", "Рада знакомству", "Приятного вечера".
Промахов избежать не удалось. Кенди совершила досадную ошибку, поприветствовав белокурого юношу по имени Эльвендорк Хайверхилл обращением "мисс". А также по рассеянности "обрадовалась" знакомству с одним семейством, чем очень развлекла его главу. Мистер Леган совсем не обиделся и даже наговорил ей комплементов. На его жену и детей Кенди взглянуть не решилась. Сами они помалкивали, и назревавшая гроза миновала, не разразившись.