Мне снился мой старый двухэтажный дом, в горах Нордмара, где солнце выплывает по утрам лишь для того, чтобы подчеркнуть безжизненность здешней природы: вечная зима, холод пробирает до костей, теплится камин, жадно глотающий паленья, здесь он не гаснет никогда: если вдруг ночью потухнет — наутро хозяева дома не проснутся, замерзнут насмерть. Было утро, которое, впрочем, здесь не сильно отличалось от давящей ночи. Снизу слышался аромат пирожков с мясом — мать не любила делать их: возни на целый день, а удовольствия на несколько часов. Отец дома бывал редко, поэтому большая часть доставалась мне. Я очень любил эти пирожки, не из чревоугодия, но больше из-за того, что их делала она, та, что одна бывает в жизни... Раннее утро, я неохотно встаю с постели, меня поднимает манящий пряный запах пирожков. Наспех помолившись, я одеваюсь в мантию ученика мага, которую подарил отец несколько месяцев назад, когда я освоил заклинания первого круга. Радостный, я побежал вниз по лестнице, увидеть мать, хотя бы во сне — было пределом моих мечтаний. Почти пулей я влетел на кухню: на небольшом столе, покрытом белоснежной скатертью, дымилась горка свежеиспеченных пирожков, но мамы не было, заглянув в кухонную кладовку, из которой манящим теплым лучом лился тихий свет — я вновь был разочарован: это ж сон! Пирожки совсем теплые, а ее нет... может, вышла куда? Она ведь труженицей всю жизнь была: ни свет, ни заря — уже куда-то несется. Откашлявшись, (живя на севере, я постоянно простужался, а потом просто перестал выздоравливать...), я отворил дверь. Леденящий ветер тотчас обдал меня, выстудив всю теплоту души, которая воскресла на мгновение в отчем доме. На улице был ад кромешный... вьюга такая, что почти ничего не видно, озверевшие снежинки, подобно иглам впиваются в лицо. Идти тяжело — ветер сбивает с ног, я в отчаянии оглядываюсь, но кругом лишь заснеженная дорога да лес беспокойный впереди, словно бы взбесившийся решил по вырывать деревья, а меня не сдувает, только лупит нещадно, это ж сон...
|
|
Вдали стоит кто-то в черном, может быть мать? Стремглав я бросился к ней, наплевав на погоду, и на все законы мира. Как хорошо, что это сон, здесь человек может обрести скорость молнии... призрев все законы мироздания, я полетел стрелой к загадочной тени, деревья мелькали мимо, и вот, наконец, тень приобрела женский силуэт. Задыхаясь, я устремился к ней, женщина в длинном черном одеянии стояла ко мне спиной, наконец, моя рука коснулась ее плеча. Но вместо материнского тепла, я ощутил холод, да такой, что по сравнению с ним Нордмарская зима — ничто. Дернув за плечо, я развернул это ледяное создание к себе лицом, и дикий ужас охватил меня: вместо милого, желанного лица я увидел ветхий череп...
— Нет! — вскричал я, — Кто ты?
— Та, кого ты искал, — просвистела вьюга.
— Я искал мать... — севшем голосом проговорил я, утопая во мраке пустых глазниц.
— Я та, кого ты искал всю жизнь, с момента смерти твоих близких... любовница Белиара...
— Что? Ты — смерть? — изумился я. Впрочем, усомниться я в этом тоже не мог.
— Именно, странник... Должок есть...
— Какой еще должок, что ты мелишь? — зловещий рой мыслей разрывал голову, свист ветра оглушал.
— Всю свою жизнь ты искал ответа, почему я посмела забрать твоих близких... пришло время узнать правду...
|
|
— Все это сон...
— Именно. Чаще всего я прихожу во сне... — безразлично просвистела она ледяным ветром, — Так людям легче расстаться с жизнью, они думают, что это всего лишь сон, а когда все понимают — уже не страшатся, ведь чувствуют, что не потеряли жизнь, но напротив — обрели ее... вечную и радостную, или... сам понимаешь.
— Как это было с ними? — во рту пересохло.
— Отца мне не удалось забрать во сне, он умер на поле боя... мужественный человек. Глядя мне в глаза, он не ощущал страха, знал за что умирает. Мать я забрала, когда в агонии она уснула. Очутившись в райских садах, она искала тебя... ваша семья нечто особенное — кровные узы ничто, но перебить узы любви не под силу даже мне. Но остался ты...
— Теперь мой черед? Что ж, я готов, давно этого жду.
— Я пришла не затем, чтобы забрать тебя, но чтобы облегчить муку твоего сердца. Как часто задавался ты вопросом: «Что я сделал не так, они нужнее... почему они, а не я?». Я дам тебе ответ, пусть даже истина обожжет твое сердце. Ты должен был потерять их, чтобы стать тем, кто ты есть, вечным странником. Это не твой выбор, но так было предрешено. Всю жизнь ты был изгоем, всю жизнь твое сердце разрывала боль утрат, резали ножи предательства, но это было необходимо, иначе ты бы не стал тем, кто ты есть. Все ради этого, и миссия твоя оправдывает такую жертву...
— Это жестоко! Какой Бог мог обречь меня на такие страдания?! — не выдержал я.
— Бог любви, неявленный еще миру.
— Любви, да это лютая ненависть...
— Поверь, за каждую непролитую слезинку ты получишь вдвойне, когда придет время. Он забрал их на время, чтобы вечность с ними стала еще слаще. Ты будешь с ними, когда путь твой оборвется.
|
|
Сам не знаю почему, но я не мог не верить ей.
— Когда же это будет? — взмолился я.
— Этого не дано знать даже мне... Прощай, мой долг оплачен... — с этими словами смерть исчезла, и я остался один, обдуваемый безжалостными ветрами...
* * *
Очнулся я в холодном поту... меня колотило, руки посинели от холода, похоже, это действительно был не сон. Но принесла ли мне эта весть облегчение? Всю свою жизнь я винил во всем лишь себя самого, а тут выясняется, что это было угодно Богу любви. Как складно говорила смерть, ни одно существо не сможет так складно лгать, даже белесая владычица. Однако, она действительно открыла мне глаза: да, если бы не утраты, я был бы совершенно другим, и неизвестно, что лучше... Бессмысленно обвинять в чем-то Бога, Его воля,/ судя по всему, блага, раз он дает умершим счастье вечного общения с теми, кто, казалось, ушел навсегда... Конечно, моя вина в этом тоже есть, чувство вины выело меня изнутри, подобно могильному червю оно проело мое сердце, умертвив его. Пока я не могу простить себе, но кто знает, что готовит будущее, если оно вообще есть...
Слышалось грубое тявканье орков, перебиваемая возгласами ассасинов, которые изрядно коверкали язык Миртаны. Я, покачиваясь, вышел из шатра на залитую солнцем улочку. Несмотря на то, что солнце уже было почти в зените, меня трясло. Самое время идти к оркскому главнокомандующему, но сперва нужно успокоиться, вернуть себе привычную мрачную невозмутимость. Но как это сделать? Встреча со смертью выбила меня из колеи... в таких случаях наемники надираются в хлам, пьют столько, сколько физически могут, паладины — идут к магам, а маги часами молятся Инносу. Ох, если бы я верил в Инносу также горячо, как и раньше... впрочем, у меня есть Бог истинный, не пришло ли время обратиться к Нему? Войдя в шатер, я опустился на колени, и стал шептать первое, что приходило в голову:
«Я знаю, что Ты есть... не знаю Имени. Твоего, но Сила Твоя известна мне. Истинный Создатель, Бог Любви! Ты Сам верни мне спокойствие, которое по твоему Замыслу я ныне утратил. Ты поставил меня на страшное служение, так дай мне спокойствие, чтобы исполнить его!»
И свершилось чудо, на душе стало тихо, меня больше не заботила беседа со смертью, вернулась прежняя тишина душевная, абсолютное спокойствие... Хорош мой Бог, маги огня часами, а иногда и годами выпрашивают, что-то у Инноса, а мой мне сразу все подал. Да это воистину чудо! Впрочем, возможно, дальше Он не будет так щедр и скор, Он явил мне Свою силу, а теперь пусть на все Воля Его будет...
Вновь покинув шатер, я направился к коменданту города. По маленьким улочкам сновали орки, люди, пихаясь, ругаясь... из этого состояла их жизнь, многие беды от того, что нам всегда мало место, а значит надо вытеснить или как-то ущемит другого. Это вечное недовольство, с одной стороны помогает развитию, с другой — приводит к войнам и другим трагичным последствием. Хм, если можно было бы распоряжаться воздухом, то и за него бы воевали. Вся жизнь проходит в суете, в забвении о вечном и Божественном.
Вход в ратушу (точнее в небогатый домишко, ставший ратушей) охранялся двумя воинами, закованными в тяжелые орочьи доспехи
— Стой! — скомандовал один из охранников.
— Мне нужно к главнокомандующему.
— Почему-то всем морра нужно к Урруку, — придурковато захихикал он, — Многие даже сражаются за право встретиться с ним. Почему ты думаешь, что он захочет с тобой разговаривать?
— У меня есть доверительное письмо от Аргинака, — спокойно проговорил я, не обращая внимания на истерику орка, который хрюкал от смеха.
— Покажи! — резко посерьезнел он.
Я протянул ему свернутый пергамент.
— Да, это печать Аргинака, что ж... можешь войти, но без глупостей, а то... — угрожающе насупился орк.
— Знаю, знаю — а то вы снесете мне голову, — передразнил я орочий говор.
— Нет... он сам это сделает, уж с одним морра, тем более в каком-то тряпье он справится...
Я задохнулся... Тряпье? Да эта мантия крепче всякого доспеха, существующего на земле! Сам Белиар, бог тьмы, свил ее из первозданного мрака небытия... впрочем, объяснять это оркам — гиблое дело, они слишком грубые создания, чтобы понимать тонкости магии, — с такими мыслями я вошел в так называемою ратушу.
Обстановка не богатая: потрепанный временем двустворчатый шкаф одиноко ютился в углу, доски стен местами прогнили, посреди стоял большой стол, а за ним черный орочий трон, украшенный человеческими черепами, в углу, рядом с троном — книжная подставка, за которой стоял бледнокожий орк в кроваво-красном плаще.
— За что я плачу этим бездельникам? — не поворачиваясь, проговорил он, — За то, чтобы сюда мог войти любой вшивый морра?
— Твои охранники вполне добросовестны, поверь, войти сюда было не так уж просто.
Наконец он повернулся, по лицу, или скорее морде, было видно, что он чем-то очень недоволен. Уж не моим ли вторжением? Хотя, мне глубоко плевать, кто ищет повод для недовольства — всегда найдет его, по своему опыту знаю. Однако было бы слишком горделиво думать, что моя скромная персона могла вызвать недовольства, это ж все-таки не люди...
— Сколько ты дал им? — разгневано проговорил он, взмахнув руками.
— Что? — не понял я.
— Сколько монет? Эти твари меня самого продали бы, если цену подходящую предложили, — негодовал он.
— Успокойся, я никого не подкупал...
— Им плевать на родину, только бы мяса да вод... что? Не подкупал? — удивился он, — как же тогда они тебя пропустили?
— Скажем так, у меня было нечто, что убедило их пропустить меня.
— И что же это? — не без интереса проговорил он, почесывая бороду.
Я, молча, протянул ему письмо от Аргинака.
— Так-так... печать Аргинака... вскрывать не буду, что это?
— Его согласие на то, чтобы меня пропустили к верховному шаману.
— Грок редко принимает морра... Хотя... видно ты произвел на Аргинака впечатления, этого фанатика не так просто убедить... ну хорошо, что тебе от меня нужно?
— Твое согласие, думаю, подобного письма будет достаточно...
— А с чего я должен тебе его дать? Я тебя вижу первый раз в жизни и, хочется верить, последний... чем меньше морра тем лучше! — фанатично воскликнул он.
Я, понятно, пропустил этот выпад мимо ушей, мне ведь не труп обугленный от него нужен, а согласие.
— Возможно, я смогу что-то для тебя сделать? — заманивающее и властно проговорил я, подчеркивая тем самым, что сделать могу не мало...
— А с чего я должен доверять тебе? — усмехнулся орк, — возможно, ты какой-нибудь шпион, подосланный повстанцами?
— Приглядись к моему одеянию, думаешь, люди очень охотно общаются с некромантами? За моей головой давно идет охота, потому я ненавижу людей не меньше твоего
Орк задумчиво потеребил бороду. Ладно, говоришь ты весьма последовательно, слишком складно для лжи. Сперва я испытаю тебя, а потом дам серьезное поручение. Если ты так ненавидишь людей, и обладаешь такой неслыханной силой, то тебе не составит труда избавиться от докучающих нам повстанцев, возле города.
— Я — избранник Аданоса и потому не хочу вмешиваться в борьбу людей и орков, это может привести к невиданным последствиям. Придумай другое испытание, или...
— Некромант избранник Аданоса? — я смотрел ему прямо в глаза, не моргая, — Чего только в жизни не увидишь... — вздохнул он, опустив глаза, — Ты мне мерзок: не могу объяснить, но у меня мурашки от тебя по шерсти скачут...
— Думаю, это блохи... — проговорил я.
— Что?! Да, как ты... — орк в ярости схватился за меч, но увидев, что я поднимаю руку отпустил эфес, хороши воины... псы и то смелее, а смелость всегда идет рука об руку с безрассудством, — Ну, хорошо... Обучи моего шамана какому-нибудь новому заклинанию, этим ты докажешь, что на нашей стороне и не ввяжешься в войну. Конечно, несешь ты полный бред, но свихнувшийся морра — хуже отряда элитных оркских пехотинцев.
— Ты боишься людей... — скорее подтвердил, нежели спросил я.
— Далеко не всегда и уж явно не всех...
— О, чем же моя скромная персона так устрашила тебя, — прыснул я, постаравшись проговорить это как можно более ядовито...
Орк насупился, думаю именно это означала гримаса, появившаяся в тот миг на его морде.
— Слышал я о силах некромантов, моего отца убил один из вашего племени, да еще так жестоко, — еще больше скорчился он, — Кровная месть — штука хорошая, но даже она не должна доходить до безумия, мне не хочется закончить, как мой покойный папаша.
— Хм, возможно, я знал убийцу твоего отца...
— Нет, невозможно — это было много зим назад, морра столько не живут.
— Теперь мне все стало понятно, люблю созданий, не ослепленных алым пламенем фанатизма, еще способных здраво рассуждать. Хорошо, я попробую научить твоего шамана новому заклинанию, но каким оно должно быть?
— Что-нибудь, несущее смерть... — кровожадно проговорил военачальник.
— Все заклинания некромантов несут смерть... — усмехнулся я.
— Нужно сильное...
— Хм, в списке заклятий есть самые жуткие, известные лишь древним темным магам. Но им за простое письмо я учить не буду... — да, играл с огнем — в любой момент терпение орка могло лопнуть, и это стало бы последней ошибкой в его жизни.
— Не наглей, морра! Я тебе еще золото отдать должен? — возмущенно и раздраженно проговорил орк.
— Золото... — брезгливо поморщился я, — временами вы не умнее людей. Меня интересует нечто более драгоценное.
— Неужели для вас, морра, есть что-то ценнее денег? — с издевкой ухмыльнулся орк. Было видно, что эта беседа весьма утомила его, и он плавно опустился на трон, не оглядываясь, чтобы не терять меня из виду.
— Для многих нет, но для меня высшей ценностью являются знания, редчайшие книги магов. Я больше, чем уверен, что и в этой небольшой деревушки, до ее захвата был поместный священник.
При последних словах орк заметно помрачнел.
— Был, и сколько жизней наших воинов он унес... мы никак не могли подумать, что в этом захолустье окажется маг воды. С магами огня наши шаманы научились справляться, у каждого есть амулет, защищающий его от смертоносного пламени. И какого же было наше удивление, когда в нашу сторону полетели шаровые молнии и ледяные глыбы...
— Хм, как интересно, наверняка у него были какие-то книги или записи?
— Были... долгое время мой шаман пытался разобраться в них, но это ему не удалось...
Еще бы... — ехидно подметил я про себя.
— Если ты отдашь мне эти записи, то я научу твоего шамана двум самым мощным заклинаниям, которые он сможет постичь.
— Договорились! — радостно проговорил он, в голосе звучало: «вот идиотина, не мог награды получше выбрать...» Впрочем, конечно орк не знал, да и просто не мог представить, что он отдает в мои руки...
Поднимаясь по лестнице, я размышлял, каким заклинаниям научить шамана: послабее и поэффектнее. Орки мало чего понимают в магии, знания из ограничиваются максимум вторым кругом, по крайней мере, так было в Менинтале. Думаю, «Крик мертвых»... чтоб еще эффектное и слабое? Сунув самокрутку в зубы, я остановился и стал думать насчет второго заклинания. Орки не смогут раскусить моего коварства, наверное, в их языке слова «эффектно» и «эффективно» звучат одинаково. «Огненный шар» орки уже знают... возможно «Украсть энергию»? Да, пожалуй, подойдет... слабым его, конечно, не назовешь, но остальное они наверняка уже знают. Удивительно, что их шаманам подвластны обе стихии и огонь, и вода. Долгое время я думал, что магию орки переняли у людей еще в незапамятные времена, которые называют «зарей человечества», однако в Менинтале, когда орки на моих глазах использовали заклинания водного круга — моя теория рухнула. Мы разделились на круги там же в колонии, до этого никакой магии воды люди не знали, знали единицы сложившие предания водных магов. Вряд ли орки могли перенять это знание у тех немногих, кто им обладал в древности, значит, у них был какой-то свой источник. Хм, это может быть интересным, ну, что ж... попробую расспросить шамана так, чтобы он ничего не заподозрил.
Моим глазам предстала небольшая комнатка, в углу — двустворчатый шкаф, украшенный особой резьбой, в форме каких-то невиданных растений, в другом углу — рунический стол. Возле аналоя, ко мне спиной стоял полный орк, белое облачение лишь подчеркивало его страсть к чревоугодию.
— Эй! — окликнул я шамана.
Тот начал медленно оборачиваться, вдруг резко дернулся и запустил в меня «огненным шаром». Я хлопнулся на пол, чтобы избежать судьбоносного столкновения.
— Стой, дурень! Меня твой босс послал.
— Не верю! — прохрипел он.
— А как, по-твоему, еще я мог очутиться на верхнем этаже главного здания?! — орк задумался, а я, воспользовавшись моментом, наконец, поднялся.
— Ты прав... — угрюмо пробубнил он, видимо, извиняться у них не принято, — Так зачем Уруку посылать морра?
— Мы с ним договорились, что я научу тебя паре заклинаний.
— Новая магия?! — восторженно проговорил он.
— Да, но сначала мне нужно знать, откуда проистекает орочья магия.
— Ты хочешь надуть нас, морра?! — свирепо проговорил он, — решил выведать наши секреты, чтобы доложить их этому вонючему Робару?
— Видишь, что за роба на мне? Это роба черного мага, стоит мне приблизиться к людям и со мной даже говорить не станут... заговорят их клинки и запоют арбалеты... Даже если бы я и хотел им что-то сказать — это невозможно.
— Ладно, я поверю тебе... Орки черпают магические силы из дара, которым боги наградили всякое существо, при творении мира. Большинство существ забыли этот дар. Когда так случилось с людьми, Иннос напоил их своими слезами (или как-то так, я в человечьих преданиях не силен), и снова получили магию, но уже другую. А мы орки до сих пор храним этот древний дар. Мы черпаем силу из самих себя, а знания из тех людских фолиантов, что попадали нам в руки.
— Интересно...
— Нам, однако, тоже приходится пользоваться зельями и рунами, но магия не в рунах, а в том, кто ими пользуется. Если бы люди не были так помешаны на своей науке, то не хуже нас владели бы этим даром. Нам не нужно думать, что мы хотим использовать определенное заклинание, это на уровне инстинкта...
Древняя магия... на уровне инстинкта... вот оно что, теперь мне понятно, что случилось с двумя шаманами в той деревни: я ведь и подумать-то толком ничего не успел, а их уже не стало... Все сходится: знание — сила, получив силу дракона, впитав его сущность — я обрел и все его знания, а значит и знание древней магии... интересно и страшно. Страшно от того, что я сам не знаю своих сил, а значит, не могу всецело управлять ими, как бы не стать марионеткой в их руках, узником собственной магии.
— Понятно, а зачем тогда вам руны?
— Руна нужна лишь как обозначение, некая символика какой-то части силы.
— То есть, если я научу тебя своим рунам, то ничего нового для тебя не открою? Если руна — только выражение части твоей собственной силы, то зачем тебе руны?
— Не так! Магическая формула помогает магу найти в себе силу, которую она символизирует. Например, пошел на природу и забрел в чашу с большими деревьями и кустами, а потом услышал слово: «лес», то есть он и раньше знал это место, а название просто помогло ему отыскать в своем сознании образы, которые соответствуют лесу. Ты научишь меня какой-то руне, и, поглядев на нее, я увижу в самом себе ту часть внутренней моей силы, которую эта руна обозначает.
А ведь он прав, мы не знаем того, что не имеет в нашем сознании образа, то, что мы не можем назвать. Я, например, теряюсь в догадках, каким заклинанием я прикончил орочьих шаманов в той деревушке.
— Примерно понятно... позволь, тогда не буду объяснять тебе рунические структуры, а просто сделаю руны?
Орк молча отошел в сторону, указав на рунический стол, давая тем самым понять, что он в моем полном распоряжении. Я подошел и установил камень на подставку между рунических колец, и мысленно представил руну «вызов скелета», кольца с лязгом завращались, и мелкие шипы на их внутренней стороне стали вырезать нужную формулу. Через мгновение руна была готова, сняв нагревшийся камень с подставки, отдал его довольному орку. Повторив действия получил вторую руну, которая тут же согрела вторую ладонь шамана. Он просто сиял от счастья — истинный маг, ничего не скажешь. Даже в старом монастыре бывали такие, новую руну освоят или получат — и им целого мира не надо. Правда, как правило, долго такие не проживают...
— Благодарю, морра! Надо будет испытать...
— Одна из этих рун вызыв... — начал было я пояснять.
— Молчи! — оборвал он меня, — я хочу сам испробовать их действие.
— Что ж, в таком случае тебе стоит делать это подальше от города...
— Иди и скажи Уруку, что я остался доволен твоим обучением.
И я направился вниз за вознаграждением, возможно, хотя бы эти записи смогут пролить свет на предстоящее мне дело освобождения мира от Божественной власти. Урук царственно восседал на троне, украшенном черепами, взор его блуждал по потолку, судя по отстраненному взгляду, он мечтал о чем-то, не думаю, что военачальник орков способен философствовать.
— Твой шаман остался доволен новыми рунами, — прервал я его сладостное мечтание.
— Что это были за заклинания?
— Как и обещал, заклинания темных магов, одно страшнее другого.
— И что они делают? — с нажимом спросил он.
Тебе-то какая разница?! Шаман доволен и ладно, давай письмо с книгами, и я исчезну! — думал я.
— Одно из них вызывает человеческий остов, способный покрошить в куски живых своих сородичей, а другое — отнимает жизненные силы противника, передавая их колдующему.
— И это все? Я думал, что-то серьезное, — разочарованно проговорил он, впрочем говорил достаточно осторожно, знал что все может закончиться довольно печально, в первую очередь для него.
— Эффективные заклинания далеко не всегда эффектно выглядят, — в моем голосе тоже звучал нажим, я старался показать, что лучше меня не мурыжить, а то сорвусь...
— Просто я слышал, что заклинания черных магов намного страшнее, чем те, что описываешь ты.
— На изучение черной магии я потратил больше, чем пол жизни, а ты хочешь, чтобы я твоего шамана этому за несколько минут обучил? — с еще большим напором спросил я.
— Понятно, — сухо ответил он, — на столе письмо, и записи, которые ты просил.
Я подошел и взял письмо, посмотрев на печать, сравнил ее с печатью на предыдущем, символы разные, но стиль весьма схожий.
— Что?! — взбешенно воскликнул орк, — ты мне не доверяешь?
— Я никому не верю, потому и дожил до глубокой старости, — усмехнулся я.
— Что ж настало время распрощаться, — с этими словами я убрал свитки с записями прежнего деревенского священника в походную сумку.
— Уж поверь, скучать не буду!
— Взаимно.
Развернувшись, я покинул жилище оркского военачальника. Надо бы найти спокойное тихое местечко, и хорошенько почитать записи мага воды, может хоть что-то прояснится. Из шума города я направился в тишину природы, подобные вещи хорошо читать в чистом поле, или в отдаленной башне, где мирской шум не сможет отвлечь меня от изучения этих фолиантов.
Позади остались деревянные ворота, пахло свежестью и древесиной: какой-то наемник пилил недавно сваленное дерево, и звук пилы заглушал чудеснейшую музыку природы: шелест ветра, пение птиц, не слышный обычному уху звон качающейся травы, и вся эта гармония нарушается людьми... посмотрели бы на зверей: с какой кротостью они ступают, как бояться нарушить это Божественное созвучие, как голосом своим пытаются влиться в этот мистический и реальный хор.
По мере того, как я удалялся от города гул затихал, и сердце вновь пьянилось этой чудной симфонией, дающей тишину внутреннюю. Я шел и наслаждался ей, с нетерпением ждал того момента, когда эта дивная музыка заполнит все пространство вокруг, и заглушит шум мирской. Показалась тихая опушка — то, что надо. Глазам открывалась потрясающая картина: широкое, необъятное поле уходило прямо в небеса — то, что надо. Бросив сумку рядом, я расположился под ветвями могучего дуба, вдыхая красоту, наслаждаясь ей, прикрыл глаза... и только тогда я познал истинное блаженство. Бывает так, что, закрыв глаза, начинаешь видеть, видеть душой, сердцем, всем существом сливаясь с первозданным прекрасным миром, не изувеченным людьми. В том мире нет громадных груд камней — городов, погребших под собой сотни кустов и миллиарды трав, о, я мог бы созерцать это блаженство часами... Но время шло, и мне пришлось вернуться в унылую реальность.
Достал из сумки книги, стал рассматривать их, первую, «Слова Богов», отбросил сразу же: любой, уважающий себя маг знает все тома наизусть, а вот вторая показалась мне весьма интересной: «Артефакты Божеств и символы власти» — гласило название, вылитое золотом на алой кожаной обложке. Ну, артефакты Инноса и Белиара можно пропустить, о них я итак все знаю, а вот про артефакты Аданоса имею весьма туманные представления, наверно это то, что хранится в древних храмах, где мы с дядькой и Цакваром недавно побывали. И, конечно, интересно, что за символы власти. Понятно, что это некие достаточно могущественные артефакты, которые не просто символизируют власть божества, но дают ему возможность явить ее в нашем мире. Перелистывая древние страницы, я все боялся, что они рассыпятся прямо у меня в руках, но фолиант был намного прочнее, чем могло показаться на первый взгляд. Выцветшие, некогда кроваво-алые буквы ныне напоминали цвет запекшийся на лезвии меча крови.
«...СИМВОЛЫВЛАСТИ
Всякое божество имеет власть в этом мире, именно в нем, а не над ним. Некогда, еще до сотворения мира договорились боги, что всякий из них будет иметь равную власть во всякой части мироздания. Но катастрофа была неизбежна: Иннос и Белиар не могли разделять власть, ибо сама природа их противоречила друг другу. И когда Иннос сотворил мир, Белиар вторгся и в него, тогда и началась, как думается мне, убогому магу воды, великая битва, которая не кончается и по сей день. Но Боги, живущие в иной, надмирной реальности не могли одновременно присутствовать во всех частях мироздания, потому нужны им были какие-то вещи, которые бы не просто символизировали их власть, но хранили в себе часть их силы, чтобы люди, или иные твари поставленные ими над сородичами помнили, что власть дана им свыше, и помнили кем дана. Так, взяв могучее дерево, создал из него Иннос посох Вечного странника, и вложил часть огня своего сердца в него. А Белиар, подшутив над братцем, создал скипетр Варранта из чистого золота, и отдал его первому человеку, который, отвергнув Инноса поклонился ему, и вложил в скипетр сей часть злобы и ярости своей...много и других символов дали Боги людям, были и мечи и магические амулеты, но первейшими и главнейшими оставались эти скипетры...»
Ничего не понимаю! Какой еще «посох Вечного странника»? Его создал Иннос? Ведь странник — избранный Аданоса, как же так? Хотя, чего тут удивительного? Иннос создал человека с горящим, как тысяча лампад сердцем, но, помимо живоносного огня веры человеку нужна мудрость и тишина воды, которой правил Аданос, два этих бога испокон веков, от самого начала времен заботились, о созданных Инносом (хотя, я уже сильно сомневаюсь, что именно им) людях. Поэтому посох вполне мог создать и Иннос, а потом Аданос назвал своего избранника «Вечным странником», хотя к посоху это могло и не иметь никакого отношения. Тогда все люди неприкаянно скитались по земле «вечно странствовали», потом, спустя тысячелетия, люди захватили природу, включились в войну богов, а странничать стали лишь слуги Аданоса... хотя, конечно, это лишь мои догадки.
«...Но не Иннос и Белиар избирали слуг своих числа людей, также т Аданос хотел явить власть свою миру, и создал для того пять величайших артефактов, для своего избранника, изумительные королевские доспехи. Носящий их воин будет обречен на победу и ни одно оружие, ни одно зловещие заклинание не сможет причинить ему вреда. Понимая, какой искус представляют сии доспех для всякого человека Аданос приказал своим слугам, магам воды, разделить доспехи и укрыть до поры всякую часть в древнем храме. Прошло много тысяч лет и никто не находил этих доспехов, но настанет день и придет вершитель судеб, которому они и предназначены. Надевший их воин, по легенде, по силе сравняется с богами и сможет бросить им вызов...»
Так-так, знаю я одного вершителя... по моим скромным предположениям, он сейчас плывет сюда на королевской Галлере «Эсмиральда». После того, что ему удалось победить Спящего, а потом еще и дракона-нежить, эти доспехи предназначены судьбой именно ему... Но вот искать их он долго будет... моя задача, как странника, помочь ему, и облегчить его путь... хм, сам я явно не в том возрасте, чтобы искать доспехи, но, возможно, мне как-то удастся в этом посодействовать... на все воля Бога истинного, чье имя мне неизвестно.