— А я думал, друиды не пьют...
— А мы, по-твоему, вообще не люди? — с легкой обидой проговорил дядька, — Ты только представь: полночи в диком напряжении человек отстоял на вахте, постоянно вглядываясь в темноту, прислушиваясь к каждому шороху. Подозрительность сводит с ума. Как человеку придти в себя после такого? Да его трясет всего, хотя и скрыть пытается... тут только выпивка и помогает, а если паренек свеженький, так другого способа и вовсе нет, наверное...
— Способов всегда много, и самый простой не всегда самый правильный.
Заметив в моей руке дымящуюся самокрутку, дядька едко усмехнулся.
— Не корчи из себя моралиста, сам, вон, не такой уж чистенький...
— А я и не считал курение лучшим выходом, просто на тот момент другого не было... нет, можно было и спиться, конечно... ну, да ладно, не будем ворошить мое мрачное прошлое, вернемся лучше к падению лагеря друидов.
Дядька немного задумался, а потом спросил.
— Объясни мне одну вещь: руда — мощный носитель магической энергии, так как тогда магу удалось каким-то заклинанием сломать ворота, выкованные из чистой руды?
— Хм, все достаточно просто, но не знаю, смогу ли я доступно объяснить это. Понимаешь ли, руда безлична, она просто хранит силу, не может направить ее. А если опытный маг сконцентрирует достаточно энергии на определенном участке решетки, да еще приложит личностную силу, развитую в нем самом долгими годами духовного роста, то его сила превысит силу руды. Все дело в направленности и личности силы, ведь очень большую силу несет само стремление совершить какое-либо действие. Сила эта неприметна, но велика...
Лицо дядька выражало напряженную задумчивость. Племянник говорил загадками, но я не знал, как более толково объяснить это ему.
— Мало, что понял, но руда, видимо, не во всех случаях срабатывает... Так вот, их вел, вел сам Зубен — верховный черный маг, правитель ассасинов. Остановившись перед решеткой, он произнес какое-то заклинание, и та упала, сорвавшись с цепей... Лучники поливали вражеское войско непрерывным стальным дождем, правда толку от этого было мало: потери с их стороны едва ли были заметны. Яростная волна обученных высококлассных убийц, вырезала наших доблестных воинов одного за другим... наконец, я дал приказ к отступлению: своей жизни мне было не жалко, но гибли ни в чем неповинные люди. Уцелевшие, около пяти десятков, собрались в тронном зале, построенного не за долго до этого замка, (понятно, что с помощью магии), и решили, что надежнее всего будет разделиться и рассыпаться по всей пустыни, чтоб хоть кто-то уцелел. Нам также необходимо найти магов воды, Сатурас с остальными магами обещали помогать нашему клану.
— Сатурас? Ты виделся с ним?
— Да, они думали, что в пустыни нет войны, и потому решили перенестись сюда, но Зубен, слуга Белиара, решил и их уничтожить, это ведь его пустыня... однако, последние пару месяцев я не получал от магов воды весточки...
— Хм, может быть, случилось что-то? — холодно рассудил я.
— Не думаю, ведь эти люди пережили падение барьера. Мне кажется, что с теми, кто побывал на рудниках Миртаны, теми, кто прошел через этот ад, ничего уже не может случиться, ведь эти люди прошли великолепную школу выживания, они научились всему: прятаться, плести интриги... абсолютно всему, что необходимо человеку, чтобы выжить в этом падшем мире. И не надо морду воротить, да, священники, но первой задачей там, было выжить... сложно проповедовать, если проповедь твою никто не слышит. Тогда ценности абсолютно меняются, одна благая цель, сменяется другой, они понимают, что донести проповедь до стада озлобленных идиотов, которые не брезгуют ничем, просто невозможно. Тогда целью становится выжить любым способом, чтобы вернуться к пастве, которая еще способна слушать, а некоторые, быть может, даже смогут услышать. В такой обстановке священник, безусловно, пытается проповедовать, но, несмотря на это, он старается сохранить себя для тех, кто еще способен услышать. Мне их искренне жаль, ведь и это их благое начинание рухнуло, как дом, сложенный из бревен на пустынном берегу, близ воды. Да, полные сил, они вернулись в Миртану, но что увидели они? Измученные, истосковавшиеся по истине лица людей, жаждущих хотя бы глотка истины? Нет... зажравшиеся орочьи хари, которым глубоко плевать на веру людей, да и на веру в принципе, им бы королевство покорит, да землями завладеть... это ужасно. Маги воды копили силу, чтобы, вернувшись из колонии, нести людям свет истины, и вновь они оказываются никому не нужны, даже людям. Ведь Робар с паладинами всегда останется верен Инносу, и если уж послушает кого-то, то только магов огня.
— Да, старый шельмец именно таков... — печально протянул дядька.
— Все, что ты рассказал трагично и печально, — вздохнул я, — и, тем не менее, прошлое изменить невозможно, поверь магу, постигшему тайны бытия.
— Твоя гордость теперь представляется совсем невыносимой...
— Причем тут гордость? Просто мне удалось получить знания всех времен и миров. В моей голове, безусловно, возникали мысли повернуть время вспять, уберечь от смерти родных, исправить все... но я понял, что, даже обладая всей магической энергией мироздания, это просто невозможно... — проговорил я это настолько искренне, что дядька без лишних вопросов поверил мне. Он не стал сомневаться в словах племянника, расспрашивать, что и как было, но лишь улыбнувшись, спросил:
— И как тебе все это удается? Ты уже, по меньшей мере, однажды спасал этот мир от неминуемой гибели...
— Ну, не совсем я... да и...
— Забавно наблюдать, как гордыня в тебе перемешана с монашеской скромностью. И все же, ведь ты постоянно творил невозможное, немыслимое... объясни, хотя бы мне, ведь ближе у тебя не осталось никого. Перед моими глазами все еще стоит тот робкий мальчишка, которого я когда-то привел в монастырь, и он совсем не похож на величайшего черного мага, которого я вижу сейчас перед собой...
— Да, я малость подрос, — неуклюже пошутил я, — а если говорить серьезно... знаешь, временами рождаются особые люди, которые с самого начала мечтают стать обычными, но их путь совершенно иной. Мне было уготовано стать тем, кто я есть, человеком, который каждый день творит невозможное. Моей особой заслуги в этом нет, сейчас, мне думается, что я был избран для этого еще до рождения, и, единственное, что сделал я — смирился с тем, что никогда не смогу быть обыкновенным. Как странно бывает: похоронив мечту, мы получаем нечто несравненно больше того, о чем мечтали... я был избран Богом, которого обрел не так давно, и Он вел меня по жизни за руку... оглядываясь теперь на утраченные годы, я вижу, что всюду Он расставлял знаки, постоянно намекал на путь, предначертанный мне, но я не видел их, а, быть может, не хотел видеть. Наверное, это прозвучит глупо, но и сейчас я бы хотел стать самым обычным человеком, хотя и понимаю, что это невозможно. А, впрочем, я ведь тот, кто каждый день творит невозможное...
— Хм, мне сложно это понять, что за Бога ты имеешь в виду? Да, жизнь у тебя непростая, но тебе ли жаловаться? Я думаю, что многие послушники... да, что послушники, даже великие маги огня и воды не смеют и мечтать о той силе, которую ты держишь в своих руках...
— Бога, имя которому любовь, я недавно познал его в одном из откровений, и когда-нибудь он явит себя миру. Да, моя сила поистине велика, и раньше, я бы не решился поспорить с тобой. Но недавно я повстречал интересного человека, который показал мне, что уйдя от мира, я избавился не только от мрака жизни, но и от тусклого лучика света... порой, мне начинает казаться, что цена и впрямь слишком велика... впрочем, менять что-либо слишком поздно. Я избрал путь, и сворачивать с него слишком поздно...
— Что за человек? Никогда не бывает слишком поздно... что за путь, о котором ты говоришь?
— Бывает... свернуть с пути, значит отказаться от своего избрания... если это случится, я вновь попаду под влияние известных богов, а уж притом, как я им насолил... пожалуй, мучительная смерть — самое легкое, что ожидает меня при таком выборе...
— Умеешь же ты попадать в истории... с детства умел, — усмехнулся дядька, — но куда ведет этот путь? Да, и что за человек смог так поколебать твою целеустремленность? Кто смог вбить в твою голову, что в мире осталось хоть что-то хорошее?
— Девушка, — нехотя, ответил я.
— И как не стыдно? В твоем-то возрасте... ты ж монашество принял?
— Да нет, просто случайно встретил очень добрую девушку, которая своей добротой смогла что-то изменить во мне, хотя, конечно, не коренным образом... странное чувство, я будто теряю себя. Я уже ни в чем не уверен...
— Будь осторожен, возможно, ты слишком сближаешься. Помни, что никто не должен сбить тебя с намеченного пути. Вспомни, сколько раз пытались, тебя ведь весь мир проклял, но ты себе не изменил, за что я тебя всегда уважал особенно.
— Не волнуйся, моя судьба уже решена, если я не уйду — меня просто выследят и убьют.
— Да, с людьми ты никогда не ладил... никогда не мог бы подумать, что дойдет до такого... — дядька сильно опечалился.
— Что ж делать? Судьба такая, путь такой...
Ауран тяжело вздохнул.
— Попрощаться хотя бы придешь? — отставной генерал с трудом сдерживал эмоции.
Я опустил глаза.
— Вот... Пришел...
— Хочешь сказать, что я тебя больше не увижу?
— Никто этого не знает... вселенная безгранична, миры порой пересекаются, и, быть может, на одном из таких перекрестков, ты встретишь меня.
— Вряд ли кому-то под силу остановить величайшего черного мага, я и пытаться не буду... порой боль расставания непросто скрыть, однако если это и впрямь единственный выход, то я благословляю этот путь, как старейшина друидов и твой дядя. Да защитит тебя Аданос, пусть даже ты и не веришь в него...
— Однако, благословение самого близкого человека никогда не потеряет свою силу. В этом мире не осталось магии, но родная кровь выше всякой силы, а родственные души сильнее крови.
— Что значит, магии не осталось? — непонимающе воскликнул дядька, — Я ведь колдовать научился.
— Долго объяснять... ты черпаешь силы из самого себя, как и я, а вот маги огня и воды утратили способность колдовать, ведь вся магическая силы, благодаря твоему покорному племяннику, оказалась заключена в одном единственном камне, который сейчас лежит на краю Нордмара...
— Как... — только и смог вымолвить дядька, глаза которого переместились на лоб.
— Это одна из причин, почему весь мир восстал против меня.
— И, надо признать, достаточно весомая... — отходя от шока, проговорил он.
— Теперь ты понимаешь, что я в любом случае должен покинуть этот мир... есть два пути: либо уйти в родную землю, став прахом, или же воспользоваться порталом, ведущим в Забытые земли.
— Забытые земли. Я думал это всего лишь старая легенда...
— Я тоже так думал, однако мой друг — демон, уверен в обратном.
— Твои знакомства вызывают вполне оправданные опасения...
— Тем не менее, ты не хуже меня понимаешь, что эти сущности знают намного больше нас... кстати, у демона с человеческим сердцем нет ни малейшей причины меня обманывать, да и не разу он меня не предал, несмотря на свою демоническую сущность.
— Да... твои слова звучат умопомрачительно, но я вижу, что ты меня не обманываешь, да и выдумать подобное практически невозможно, ведь фантазии всегда лишены логики, а в твоих суждениях логика просматривается идеально...
— Потому что это и есть истина.
— Я верю себе. Похоже, единственный способ остаться в живых — уйти в Забытые земли...
Мне необходимо, чтобы мой путь разделили еще два человека, иначе, все, чего я добивался — падет прахом, все мучения зря.
— Да уж... тебе не позавидуешь, но чем я могу помочь тебе?
— Хм, возможно, тебе известно что-нибудь о планах ассасинов? Я думаю, Зубен, непременно пошлет своих шавок по моим следам...
— Нашел к кому обратиться — горько усмехнулся дядька.
— А все же? Только не надо пытаться убедить меня в том, что у бывшего генерала нет шпионов в тылу врага...
— А ты, похоже, не плохой стратег, — засмеялся он.
— В отца пошел...
— Да, славный был человек, — тяжело вздохнул Ауран.
— Так что? Можешь мне помочь.
— Наши люди докладывают, что один из отрядов ассасинов готовится к чему-то особому, они круглыми сутками тренируются, и, по слухам, уже сейчас обладают неслыханной ловкостью. Поговаривают, что способны одним единственным взмахом ятагана, они способны рассечь летящее по ветру перо. Также поговаривают, что черные маги востока сумели создать какой-то особый амулет, который защищает своего владельца от холодов... и впрямь, будто на север собираются.
— Так значит, они уже прознали, что я обосновался в Нордмаре, что ж... значит нападение их — вопрос времени...
— Но зачем им нападать на тебя? Неужели они думают, что отряд воинов может справиться с черным магом?
— Никто, включая меня самого, не знает моей силы, с обычным черным магом армия вполне могла бы справиться, но когда речь идет о том, кто был избран... я не хочу убивать их, надо побыстрее собираться...
— Что мешает тебе прямо сейчас? Насколько я понял, ты способен телепортироваться куда угодно.
— Ты меня совсем не слушал? Я не могу уйти один, нужно, чтобы со мной отправились еще двое... иначе все, чего я добивался, падет прахом. И я даже пытаться объяснить тебе это не буду, времени мало.
— Паршивенькая ситуация. Я не знаю, сколько у тебя осталось времени, все что знал — сказал.
— И на том спасибо. Не люблю долгих прощаний... поэтому скажу то, что ты некогда сказал мне: «Когда-нибудь мы еще встретимся».
Дядька помнил эти слова, ведь именно их он произнес, отдавая племянника в монастырь. Видно было, что ему непросто сдержать эмоции, сохранив каменное лицо. Но вскоре я уже не видел его из-за магических сполохов портала.
Расставаться с ним в этот раз было намного тяжелее, ведь я прекрасно понимал, что больше уже не увижу его. Конечно, все возможно и миры, порой пересекаются, но новая встреча с ним крайне маловероятна. Я бы даже сказал, практически невозможна, хотя и нет ничего невозможного. Странное состояние захватило мою душу. После общения с дядькой внутри проснулось давно забытое и погребенное чувство дома. Ведь дом — это место где тебе рады, а этот огонек удивления в дядькиных глазах сменился пожаром радости. Как бы ни пытался скрыть свои чувства старый вояка — я все понимал. Хм, очередной парадокс бытия: ни одно чувство, ни одна эмоция не может скрыться от бесчувственного человека, с каменным сердцем и цинично-трезвой душой. Возможно, я прочувствовал его состояние лучше него самого, как бы абсурдно это не звучало. В принципе, я мог бы объяснить эту странность: возможно, человек, лишенный собственных чувств, становится особенно восприимчив к чувствам других людей. Человеку свойственны чувства и переживания, и когда он сам не способен что-то чувствовать, переживать, его душа улавливает эти вещи в других людях, как бы стараясь восполнить необходимое.
Глава 5
Магия призыва
Я застал Анну в разгар учебы, на хрупких девичьих коленях неуклюже возлежал ветхий фолиант, мягкие нежные руки перелистывали огрубевшие от времени страницы. Невольно улыбнувшись, я бесшумно стал наблюдать за переменами, происходившими в девушке. Любая книга, несомненно, накладывает отпечаток на человеке, даже простой список заклинаний вызывал в ней определенные изменения, которые находили отражение и в поведении. Я знал эту книгу, и потому лишь взглянув на краешек разворота, мог безошибочно угадать, что именно она сейчас читает.
Когда она вчитывалась в руны Огня, которые говорили о могуществе Инноса — выпрямлялась, и становилось радостно-серьезной, испытывала гордость за свое божество, восторгалась его силе и уверялась в правильности пути, который она избрала. Стоило ей открыть следующий раздел, и плечи ее опустились, с губ сорвался едва заметный и все же достаточно тяжелый вздох. Читать про заклинания служителей Аданоса было для нее рутиной, к тому же магия воды отнюдь не будоражит воображения и не захватывает дух. Они чаще всего приручают животных, или призывают их духов. Атакующие их заклинания не слабы, но не столь эффектны, нет вспышек дерзкого пламени или клубящегося мрака раздирающего существо изнутри... дочитав страницу, она зевнула и хрупкой рукой перекинула стопку ветхих листов пергамента, открыв раздел, посвященный магии тьмы.
Конечно, такое «изучение» было практически бесполезным, но осудить ее и отбить всякое желание постигать магию я не хотел. Потому не оставил роли стороннего наблюдателя.
Перекинув кипу древних страниц, она содрогнулась. Даже не глядя на книгу, понял, что добралась до рун тьмы. Чем дальше читала, тем большее омерзение появлялось на ее лице.
— Какая дрянь! — задохнулась она, — Хотела бы я посмотреть на человека, который выдумал этот самый «Крик мертвых»!
— Он прямо перед тобой, — с привычной холодностью проговорил я.
Девушка содрогнулась и испугано глянула на меня.
— Ты меня напугал... давно ты здесь?
— Не более получаса. Но ты так увлеченно читала руны, что я не посмел отвлечь тебя.
— Да, это весьма увлекательно. Я уже выбрала и выучила те, которые мне больше всего понравились.
— Молодец, — сухо проговорил я.
— Тебе даже не интересно, какие?
— Нет. О правильности выбора судит время, а не люди.
Она немного помрачнела.
— Постой, ты сказал, что создал заклинание «Крик мертвых»?
— Да, это мое творение.
Воительница растерялась, не знала, как себя вести.
— Позволь пояснить, — продолжил я, — это заклинание никогда не причинял вреда людям, да и создано было лишь для отпугивания орков.
— Отпугивания орков? — удивилась она.
— Орки боятся всего, что так или иначе связано с потусторонним миром. Когда я был в Менинтале, на мою башню двинулась целая армия орков, неважно, за что они на меня ополчились. Естественно, что в открытой схватке я бы не выстоял, и мне пришлось применить своеобразную подлость. Сделать то, чего враг меньше всего ожидал от меня. Испуг — залог победы, ведь напуганный враг не способен грамотно строить планы, начинает терять самообладание, ошибаться. Выигрывает не сильнейший, но хитрейший. Я уже упомянул о паническом страхе орков перед всем, что связано с потусторонним миром. Так вот эта черепушка, плюющаяся молниями, до одури напугала мохнатых тварей, а костлявая армия призванных скелетов под покровом ночи втихую перерезала большую часть вражеских солдат, пока те пытались, одолеет големов.
— Да, в тебе умер стратег... гениальный план...
— Почему умер?
— Но ты ведь стал магом...
— Одно другому не мешает, стратегический талант не раз спасал шкуру своевольного мага... этот дар достался мне от отца, моей заслуги в этом нет. Ну, да, ладно, не будем ворошить прошлое. Ты уже постигла необходимые руны, теперь самое время переходить к магии призыва, однако мой путь, вопреки ожиданиям, не был легким, мне тоже следует отдохнуть.
— Ты плохо себя чувствуешь? — обеспокоено проговорила она.
— Нет, однако, годы берут свое.
— Тебе нужно поспать, — на лице ее появились беспокойства и забота.
Подобная реакция вызвала в моей душе смешанные чувства, целую гамму смешанных чувств и мыслей. Я не ожидал подобного. Да, как-то на уже проявила заботу о лишнем в мире старике, но каждый раз это в новинку. Гордость моя была побеждена чувством благодарности и ощущением теплоты, изливающейся от нее лучами Божественной Славы. Теперь я начинаю понимать, почему люди ищут знакомств и общения, они ищут именно этой теплоты, не желают оставаться одинокими в своих проблемах. Но я привык совершенно к другому, мои проблемы не должны обременять кого-то, к тому же чувство собственной немощи убивает, высасывает остатки сил. Намного лучше и честнее вступить со своими проблемами в открытый честный бой... И все же кусок льда в моей груди подтаял и дал протечку, кстати сказать, уже не первую. Внутренняя живость — опасная вещь, с одной стороны, конечно, необходимо все чувствовать, но, с другой, чувства засоряют разум, и объективность становится невозможной. Я изменяюсь, это замечают и окружающие, но к чему это приведет — не знает никто. И лишь время сможет поставить все на свои места, такая уж ему дана власть...
— Я в порядке, но вот уединенные размышления мне явно не повредят... — с этими словами я достал руну и отправился наверх.
Как же я рад ее видеть, — подумал я, опускаясь на кровать. Опершись спиной о стену, позволил ветхим костям отдохнуть, — прошло меньше недели, а я успел соскучиться, кажется, так это чувство называется у людей. Похоже, не все человеческое умерло во мне, остались какие-то проблески человечности. Раньше, узнав об этом, я бы определенно поморщился с омерзением, но теперь вижу, что есть определенные плюсы. Нам с ней осталось освоить лишь магию призыва, потом надо будет как-то открывать истинное положение вещей, рассказать ей о том, кто она на самом деле. Это будет непросто... хотя, вера в Инноса ослабла в ней, от фактов не убежать. Надо только грамотно подвести ее к этому. Сейчас бесполезно обдумывать, как построить беседу. Анна прекрасна в своей непредсказуемости, сколько повидал я серых рож, подходя к которым уже почти дословно знаешь, чем закончится беседа. А тут нет, тут действительно полноценное общение. Ведь, именно непредсказуемость, нестандартность мышления делает человека интересным.
Никогда не мог подумать, что общен6ие может доставить мне удовольствие, одно дело демон, слуга нижних миров, у нас много общего, да и подлость людская ему незнакома, по определению. Дядька 0 родственник все-таки, тут дело совсем другое. Безымянный... хм, вряд ли я стал общаться с этим человеком, если бы служение мое не было с ним связано. Нет, он не простой, но, приспособленец, меняет свои взгляды, поведение, в зависимости от ситуации. В колонии это был обычный заключенный, лишенный понятий о морали, наглый и бесцеремонный, плут. Но стоило ему воскреснуть и левым способом проникнуть в монастырь, нацепить алую мантию и выучить пару заклинай, как он превратился в моралиста с высокими взглядами, хотя, я больше, чем уверен, что его рука не касалась томов древней мудрости... интересно, во что он превратился теперь? Я диву даюсь, что Иннос избрал себе именно такого слугу, хотя, у богов тоже, возможно, есть чувство юмора...
И все же, он избранный, и, мне бы очень хотелось знать, куда он запропастился... времени остается все меньше и меньше...
Хм, станет не малойпроблемой научить Анну магии призыва, ведь колдующий должен любить призываемое создание, каким бы ужасным оно не казалось... но как заставить убийцу чудовищ полюбить этих самых чудовищ? Мне было проще, я прекрасно понимал, что ни одно исчадие ада в коварстве не сравниться с человеком. Внешне омерзительное существо может быть прекрасно внутренне, а если создание призвано тобой из небытия, то его практически невозможно не любить... ведь ты осознаешь, что именно благодаря тебе из праха вечности явилось нечто, пускай, и нежить. Кстати само это понятие достаточно спорно, ведь призванные создания обладают всеми свойствами, присущими живым существам. А то, что у них души... у многих людей тоже души нет, но их же считают живыми... однако, как все это объяснить ей? Бог дает мне непростые задание, но ведь и в Царство Небесное ведет узкий и прямой путь. К тому же я — избранный, а в жизни таких людей счастья обычно крайне мало, так уж сложилось от начала времен. Взять того же безымянного, вот уж, поистине, несчастный человек: если я могу хотя бы прошлым жить, то избранник Инноса лишен и этого, он ведь даже имени своего не помнит...
Закатные лучи ласковым теплом проникали в мою комнату, еще один день уходил, уступая место своему собрату. Скоро мертвенно-холодная ночь окутает мир тяжелым саваном, все живое уснет. Не будет спать лишь старик на краю мира, да и воительнице вряд ли удастся окутать прекрасное тело шелковым одеялом, пришло время научить ее призывать сущности различных миров, и ночь — самое подходящее время для этого.
Спустившись вниз при помощи руны, я обнаружил, что моя юная избранница уже готовится ко сну. Наугад расчесывая длинные волосы, зеркала ведь не было. С детства я ненавидел зеркала: они напоминали о моих физических недостатках, которые в то время проявлялись намного ярче, чем сейчас. Изображение в зеркале резко отличалось от моего самовосприятия, и потому жестокие стекляшки, высмеивающие мой облик не проживали долго... руки в то врем нередко были покрыты шрамами. Я весьма смутно представляю свой нынешний облик, но в это что-то есть, ведь идеальная четкость в расплывчатости. Я не виду себя со стороны и в этом совершенство самовосприятия, ведь я смотрю внутрь себя, и вижу истинного себя, с которого сброшены все маски. Существо человека складывается из множества факторов, умственных и действенных, у меня же их намного больше, ведь вряд ли подобное мне создание можно назвать человеком. Я вижу истинного себя, потому что смотрю прямо на себя. Не сквозь радугу мечтаний, или пелену обыденности, или же тяжкую завесу чувств и эмоций. Ведь я давно лишился этих глупостей. Нет, я смотрю прямо на себя, и потому вижу то, что есть на самом деле. Странное существо, которое невозможно описать словами. Существо, которое не больше и не меньше, и не равно миру, но вмещая его, растворяюсь в нем. Проще говоря, обитая в мире, я не являюсь его частью, ведь он безразличен мне, а я не нужен ему. Человек больше мира, и каждый решает сам, либо принять его и стать его частью, либо отвергнуть его, как это сделал я. Лишний человек обладает силой, которая «нужным» и не снилась. Да, общаясь с Анной, я почувствовал себя нудным, но, скорее всего, это лишь иллюзия. Жизнь такова, что вспышки света тонут в беспроглядном мраке, и живет думающий человек, только ожиданием очередной пропасти, когда его захлестнет очередная волна грядущего забвения. Необъяснимое уныние охладило мою душу и протрезвило разум. Впрочем, возможно, подобная апатия не затянется надолго.
— Ко сну готовишься? — прервал я приготовления девушки.
— Ну, да, — робко проговорила она, — Ты ведь сам сказал, что нам следует отдохнуть.
— Мне кажется, эта ночь слишком прекрасна, чтобы тратить ее на сон или думы, к тому же она предаст нашему занятию определенную мистическую сторону. Сакрального смысла, безусловно, не прибавится, но атмосфера будет соответствующей, а атмосфера сможет улучшить понимание.
— Хм, возможно, ты и прав...
Если бы подобное дерзнул сказать мне любой другой человек, если бы некий наивный и простодушный недоумок посмел бы усомниться в моей мудрости, сомневаюсь, что он прожил бы долго. Но ей почему-то я готов простить даже это. Почему? Кто знает ответ на этот вопрос?..
— Несомненно. Итак, приступим?
— Как скажешь, — улыбнулась она.
— Магия призыва — особый вид магии, и дается она единицам, лишь двадцать человек за всю историю стали призывателями. Если человек достигал подобной силы, говорили, что он обладает полной магической силой, что большего на земле попросту невозможно достичь. Многие так считают, и по сей день.
— А ты так не думаешь?
— У силы нет предела, в этом я убеждаюсь постоянно.
— Иными словами ты достиг большего? — подавив зевок, с интересом спросила воительница.
— Можно и так сказать. Но сейчас речь не об этом. Ты станешь первой девушкой, которая постигнет тайны призыва.
— Ты говоришь об этом с такой уверенностью, — смутилась она.
— Я уже видел, на что ты способна, с какой легкостью ты за два месяца освоила то, что люди постигают всю жизнь.
Она вновь смутилась. Багровый румянец покрыл ее щеки.
— Ладно, давай приступим к призыву, — отмахнулась она. О, эта скромность.
— Хорошо, но сначала, мне хотелось бы проверить, насколько четко ты уяснила богословские моменты.
— Спрашивай, — с каким-то ребяческим задором проговорила она.
— Нет, это было бы слишком просто... Намного лучше, если ты сам, а расскажешь, что усвоила.
— Ну, хорошо, — она подняла глаза, и несколько поджала губы, никогда не думал, что задумчивость может быть столь очаровательна... — итак, я поняла, что, несмотря на то, что магия Божественного происхождения, источником ее является сам человек. Практически осознала, что... — она сделала небольшую паузу, и тяжело вздохнула, — что Иннос — неистинный бог. Узнала, что ключом к магии огня является огонь жизни, горящий в каждом, воды — абсолютное спокойствие, а... мрака — ярость. Также мне стали известны некоторые магические заклинания... а еще, что битва богов никогда не закончится, потому, что силы их равны.
— Хм, не плохо...конечно, ты еще не все понимаешь, но уже хотя бы знаешь, понимание же придет со временем. Это не значит, что должны пройти годы, бывает так, что в один миг раскрывается какое-то тайное знание, как будто последний гвоздь вбит в механизм, и он начинает вращаться, открывая взор внутренний, разумный или сердечный. Со мной такое бывало нередко. Старайся почаще думать об этом, тогда самые понятные и доступные вещи откроются тебе совсем с другой, пока еще неведомой стороны.
— Интересно, — задумчиво проговорила Анна.
— Правда, отдыхать голове тоже надо давать, а то начнешь видеть призраков там, где их нет.
— Призраков? — с удивлением проговорила воительница. Вот до чего доводит человека воинская судьба... любая нормальная девушка уже бы ослабла в голосе, а то бы и перепугалась до смерти. А тут только интерес проснулся...
— Я выразился образно, порой всматриваясь особо пристально можно увидеть то, чего на самом деле нет, — я старался выразиться как можно более искусно, помня, что передо мной все же девушка, — с мыслями то же самое, нужно не позволять здравым мыслям сменяться мечтами фантазиями. А для этого порой, необходимо освобождать разум.