Фонды российских архивов 27 глава




Даже в лояльной к Финляндии Швеции с озабоченностью следили за тем, куда могло привести все происходившее. 11 октября Ассарссон, посланник Швеции в Москве, признался Молотову, что «шведов беспокоит положение в Финляндии». Нарком, в свою очередь, весьма мягко заметил, что «не скрывает от представителя Швеции» отсутствия у правительства СССР удовлетворения «отношением Финляндии к СССР»[634].

Для такого утверждения Москва имела все основания. Советские разведывательные органы продолжали информировать о постоянном движении в Финляндию судов с оружием и при этом сообщали оценочные данные о видах его и количестве. В одном из сообщений указывалось, что в начале октября из Штеттина ежедневно выходило по пять военных транспортов в Хельсинки и другие порты Финляндии[635].

Советская сторона не хотела безмолвно взирать на поставки оружия в Финляндию. В Москве немецким дипломатам намекали, что Советскому Союзу известно об активизировавшихся поставках оружия из Германии в Финляндию. Посол Шуленбург 2 ноября телеграфировал в Берлин, что Анастас Микоян с досадой говорил немецкому дипломату Карлу Шнурре о «поставках оружия Финляндии» Германией. Шуленбург здесь же заметил, что об этом «Советы упомянули впервые»[636]. Íî ïðîÿâëÿâøàÿñÿ ñî ñòîðîíû Ñòàëèíà îñòîðîæíîñòü â îòíîøåíèè Ãåðìàíèè íå ïîçâîëÿëà äåëàòü â äàííîì ñëó÷àå áîëåå ðåøèòåëüíûå çàÿâëåíèÿ, õîòÿ òåíäåíöèÿ ê óñèëåíèþ âîîðóæåíèÿ Ôèíëÿíäèè ñòàíîâèëàñü íåñîìíåííîé.

Тем не менее первой наиболее энергичной мерой, которая была предпринята советским руководством в этом направлении, стала попытка заострить внимание на экономических интересах СССР на севере Финляндии. 9 октября 1940 г. В. М. Молотов попросил финляндского посланника в Москве дать четкий ответ на предложение о возможности «сдачи в концессию Советскому Союзу или создания смешанного советско-финляндского общества никелевых месторождений в районе Петсамо», т. е. на крайнем севере Финляндии. При этом такой вопрос был поставлен перед Паасикиви в контексте ранее делавшегося с советской стороны запроса о «транзите» немецких войск через Финляндию[637].

Интересы Москвы на севере Финляндии, таким образом, уже имели не чисто экономическую направленность, а были связаны с тем обстоятельством, что там оказались немецкие войска. К тому же советское руководство получало информацию и о том, что «экономическое влияние, оказываемое Германией на Финляндию, переплетается с политическим давлением, выразившимся в предоставлении Германии транзита немецких войск через финляндскую территорию»[638].

В результате постановка вопроса об экономических интересах Советского Союза на севере Финляндии имела явно антинемецкую направленность. Это было настолько очевидно, что даже существует мнение, что «никелевый вопрос вообще был для Советского Союза сугубо политическим»[639].

Действительно, в Москве было хорошо известно, что Германия явно претендовала на то, чтобы использовать никелевые рудники Финляндии. Еще 29 июня 1940 г., в результате подписания немецко-финского торгового договора, Берлин получил права на никелевую концессию в Петсамо. В июле 1940 г. представителям Германии было уже разрешено в финской Лапландии приступить к изучению возможности создания немецкой никелевой концессии[640]. 17 èþëÿ 1940 ã. Ìîëîòîâ ñ íåñêðûâàåìûì âîçìóùåíèåì çàÿâèë Ô. Øóëåíáóðãó, ÷òî «íè Ãåðìàíèÿ, íè Ôèíëÿíäèÿ íå îñâåäîìèëè â ñâîå âðåìÿ Ñîâåòñêîå ïðàâèòåëüñòâî î ïåðåãîâîðàõ ìåæäó Ãåðìàíèåé è Ôèíëÿíäèåé ïî âîïðîñó îá ýòîé êîíöåññèè»[641].

Более того, эта позиция финского руководства вызывала беспокойство и других стран, в частности Великобритании. Как отмечает профессор Ю. Невакиви, У. Черчилля в Финляндии ничего не интересовало, кроме никеля, который не должен был попасть в руки немцев[642].  èþëå 1940 ã. àíãëèéñêèé ïîñëàííèê â Õåëüñèíêè îôèöèàëüíî óâåäîìèë, ÷òî ïðàâèòåëüñòâî åãî ñòðàíû ïðèäåðæèâàåòñÿ òàêîé òî÷êè çðåíèÿ ïî «ïåòñàìñêîìó âîïðîñó», êîòîðàÿ îñíîâàíà íà òîì, ÷òî ëó÷øå áû áûëî, åñëè âñÿ äîáû÷à íèêåëÿ ïîïàëà â ðóêè Ñîâåòñêîãî Ñîþçà, à íå Ãåðìàíèè[643].

В целом «петсамский вопрос» с точки зрения степени близости Финляндии к Третьему рейху становился одним из ключевых. Москва вместе с тем рассматривала его в плоскости дипломатического давления, направленного на то, чтобы ограничить возможность утверждения Германии на севере Финляндии. В результате для Хельсинки эта проблема превращалась в серьезное испытание, поскольку, как считал исследователь Э. Вуорисярви, тогда «по мнению финнов, петсамско-никелевый вопрос становился частью осуществлявшейся русскими... политики подозрительности»[644]. Ðåàëüíî â òîé îáñòàíîâêå ñîâåòñêîå ðóêîâîäñòâî, ïðîâîäÿ ñâîþ ëèíèþ, èìåëî âîçìîæíîñòü ïîëó÷èòü äîñòàòî÷íî îáúåêòèâíóþ èíôîðìàöèþ îòíîñèòåëüíî íèêåëÿ èç Áåðëèíà, êîòîðûé íå ñêðûâàë èìåâøèõñÿ ó íåãî â Ôèíëÿíäèè îñîáûõ èíòåðåñîâ. Âìåñòå ñ òåì îí îêàçûâàë åé, ïî ñëîâàì ïðåññ-àòòàøå íåìåöêîãî ïðåäñòàâèòåëüñòâà â Õåëüñèíêè X. Ìåòöãåðà, «ìîðàëüíóþ ïîääåðæêó»[645].

В связи с затронутой «никелевой проблемой» необходимо упомянуть и о следующем. Нередко даже весьма известные финские исследователи, такие как упоминавшийся уже профессор О. Вехвиляйнен, обращаясь к крайне сомнительным по содержанию публикациям, склонны преувеличивать экономическую сторону вопроса, касавшегося советских территориальных претензий по отношению к Финляндии. Ссылку он делал на недоброкачественный материал петрозаводского автора Ю. Килина[646], èñêàæàþùèé îáúåêòèâíóþ ðåàëüíîñòü. Íåçàâèñèìî îò òîãî, øëà ëè ðå÷ü î ïåðåäà÷å Ôèíëÿíäèåé ÑÑÑÐ â 1940 ã. ïîãðàíè÷íîãî ïðîìûøëåííîãî ðàéîíà Ýíñî (Ñâåòîãîðñê) íà Êàðåëüñêîì ïåðåøåéêå èëè îáñóæäåíèÿ ïðîáëåìû, ñâÿçàííîé ñ ïîëó÷åíèåì êîíöåññèè â Ïåòñàìî (Ïå÷åíãà), ñîâåòñêîå ïðàâèòåëüñòâî ðóêîâîäñòâîâàëîñü ïðåæäå âñåãî ìîòèâàìè îòíîñÿùèìèñÿ ê îáëàñòè «áîëüøîé ñòðàòåãèè» è âî ìíîãîì óæå ñâÿçàííûìè ñ ìèðîâîé âîéíîé[647].

Особенно отчетливо, это проявилось именно в связи с «петсамской проблемой». Ю. К. Паасикиви в своих мемуарах неоднократно подчеркивал, что «в случае, если бы проблема была только экономической, у Кремля не имелось бы причины так чрезмерно упорно ставить вопрос, выступая против наших предложений»[648]. Êîíêðåòèçèðóÿ ñêàçàííîå, ôèíëÿíäñêèé ïîñëàííèê ïèñàë: «Ñòðåìÿñü ïîëó÷èòü äëÿ ñåáÿ ðóêîâîäñòâî â íèêåëåâîì ïðîèçâîäñòâå, Ñîâåòñêèé Ñîþç ñ÷èòàë íåîáõîäèìûì äîáèòüñÿ óñòðàíåíèÿ òàì äðóãèõ âåëèêèõ äåðæàâ è ïðåæäå âñåãî îáðåñòè âëèÿíèå íà “ïåðåäíåì êðàå” ó Ìóðìàíñêà, ïîñêîëüêó íåìåöêèå âîéñêà òîãäà óæå íàõîäèëèñü ïîáëèçîñòè â Íîðâåãèè»[649].

В данном случае мнение Паасикиви заслуживает особого внимания. Дело в том, что он мог лично наблюдать и анализировать «по горячим следам» позицию советского руководства по этой проблеме. Больше, чем другим, ему было известно, что весьма негативное отношение к решению «петсамского вопроса» финнами проявил Молотов. 1 ноября в ходе встречи с Молотовым и беседы по этой проблеме финский посланник ощутил жесткость с советской стороны. «Молотов был озлоблен, — отмечал Паасикиви. — Он с самого начала сказал, что Финляндия не хочет вести обсуждения с Советским Союзом на деловой почве экономических вопросов и в то же время разжигает вражду к Советскому Союзу»[650].

При этом в Москве опять обратили прежде всего внимание на негативную для СССР, по мнению советского руководства, внутреннюю обстановку в Финляндии. Молотов увязывал отсутствие согласия финской стороны по поводу никелевой концессии с общей ситуацией в Финляндии. По его словам, продолжалась «враждебная СССР агитация в Финляндии», были «выпущены десятки книг против СССР», и это «ничего хорошего Финляндии дать не может»[651].  ïîäòâåðæäåíèå ñêàçàííîãî, âñïîìèíàåò Ïààñèêèâè, ñîâåòñêèé íàðêîì «óêàçàë íà ëåæàâøèå íà ñòîëå êíèãè íà ôèíñêîì ÿçûêå âîåííîãî ñîäåðæàíèÿ, ãäå â îäíîé èç íèõ äåéñòâèòåëüíî èìåëàñü èëëþñòðàöèÿ, ÿðêî ïîäòâåðæäàþùàÿ åãî ñëîâà»[652]. Çàêîí÷èë æå Ìîëîòîâ ñâîå çàÿâëåíèå òåì, ÷òî îõàðàêòåðèçîâàë ïîëèòèêó Ôèíëÿíäèè êàê ñâèäåòåëüñòâóþùóþ «î íåæåëàíèè ôèíñêîãî ïðàâèòåëüñòâà èìåòü íîðìàëüíûå ýêîíîìè÷åñêèå è ïîëèòè÷åñêèå îòíîøåíèÿ ñ ÑÑÑл, ÷òî, â ñâîþ î÷åðåäü, êàê îñîáî áûëî ïîä÷åðêíóòî, «ïðèâåäåò ê îòâåòíûì ìåðàì ñî ñòîðîíû Ñîâåòñêîãî Ñîþçà»[653].

Естественно, Паасикиви пытался разобраться в столь жестком подходе Молотова. Вывод, к которому он пришел, заключался в том, что сделанное заявление прежде всего связано не с выходившими в Финляндии публицистическими работами антисоветского содержания[654], à áûëî âûçâàíî ïîäîçðåíèÿìè ðóêîâîäñòâà ÑÑÑÐ îòíîñèòåëüíî ðàçâèâàâøåãîñÿ ñîòðóäíè÷åñòâà Õåëüñèíêè ñ «äðóãèìè ñòðàíàìè», ÷òî, â ñâîþ î÷åðåäü, ñîçäàâàëî äëÿ âíåøíåé ïîëèòèêè Ôèíëÿíäèè ñåðüåçíûå ïðîáëåìû. Ïààñèêèâè çàêëþ÷èë, ÷òî ïîçèöèÿ Ñîâåòñêîãî Ñîþçà ñòàëà ïðåäñòàâëÿòü äëÿ Ôèíëÿíäèè «áîëüøèå òðóäíîñòè, ïîñêîëüêó âåëà ê ïðîòèâîðå÷èÿì êàê ñ Àíãëèåé, òàê è ñ Ãåðìàíèåé»[655]. Ñàì æå ïîëèòè÷åñêèé õàðàêòåð «ïåòñàìñêîãî âîïðîñà», ïî ìíåíèþ ôèíëÿíäñêîãî ïîñëàííèêà, ïðåâðàùàë åãî äëÿ Õåëüñèíêè «â òðóäíîå, è äàæå êðèòè÷åñêîå, à òàêæå îïàñíîå êîíôëèêòîì äåëî»[656].

Аналогично описывает ситуацию в своих дневниковых записях и премьер-министр Финляндии Р. Рюти. 31 октября он имел длительную беседу с И. Зотовым, во время которой также был поднят «петсамский вопрос». Советский полпред тогда подчеркнул, что Финляндия здесь «выдумывает» все новые причины и отговорки в противовес надеждам, которые имеет Советский Союз. Аргументы же Рюти сводились к тому, что двум соседним народам «трудно понять друг друга», а советский и финский «образ мышления, психология и природные свойства являются очень разными», в силу чего и не достигаются желаемые результаты[657].  ïðîöåññå ïåðåãîâîðîâ ñòàëî óæå ñîâåðøåííî î÷åâèäíî, ÷òî ïî âîçíèêøåé ïðîáëåìå ÑÑÑÐ íà÷àë îêàçûâàòü íà ôèíñêîå ðóêîâîäñòâî ÿâíîå ïîëèòè÷åñêîå äàâëåíèå è Ðþòè î÷åíü õîðîøî ñòàë åãî îùóùàòü.

В этот момент Ю. К. Паасикиви к тому же срочно телеграфировал в Хельсинки: «Наше положение тяжелое... Вновь сильна опасность, что если дело явно не будет осуществляться в положительном для Советского Союза направлении, то он развернет свои действия» против Финляндии[658]. Èíûìè ñëîâàìè, â Ìîñêâå îïÿòü ïðèñòóïèëè ê îñóùåñòâëåíèþ äîñòàòî÷íî öåëåóñòðåìëåííîãî ïðåññèíãà, íàïðàâëåííîãî íà íåå. Ïðè÷åì îá îáñóæäåíèè «ïåòñàìñêîãî âîïðîñà» ñ ôèíñêèìè äèïëîìàòàìè òåïåðü èíôîðìèðîâàëè ïåðñîíàëüíî È. Â. Ñòàëèíà, à ýòî îçíà÷àëî, ÷òî îí ñòàë äåðæàòü ýòó ïðîáëåìó ïîä ñâîèì êîíòðîëåì[659].

Позиция советского руководства в данном случае все же была достаточно оправданной, поскольку Германия, являвшаяся потенциальным военным противником СССР, явно усиливала свои позиции в соседнем государстве. Переговоры по «петсамской проблеме» лишь еще раз подтвердили это. Даже Паасикиви, который в меньшей степени был посвящен в ход развития германо-финляндских отношений, так оценивал политику своего руководства: «В позиции правительства отчасти проявлялось то, что... учитывался интерес, имеющийся и у Германии» к Финляндии, и именно «Германия побуждает... быть жесткими»[660]. Ïðè âñåì ýòîì â ôèíñêîì ïðåäñòàâèòåëüñòâå â Ìîñêâå èñõîäèëè èç òîãî, ÷òî áóäåò íàðàñòàòü ïðîöåññ íåìèíóåìîãî îáîñòðåíèÿ ïðîòèâîáîðñòâà ïî «ôèíñêèì» äåëàì ìåæäó ðåéõîì è ÑÑÑÐ.

Вообще же в Советском Союзе любой факт, касавшийся германо-финляндского сотрудничества, приковывал пристальное внимание, его тщательно изучали. Заметным стало то, что, в частности, в течение осени германские газеты начали проявлять большой интерес к Финляндии[661]. Ïðè ýòîì ñîâåòñêîå ïîëïðåäñòâî â Áåðëèíå ôèêñèðîâàëî ñàìûå íåçíà÷èòåëüíûå ñîîáùåíèÿ ïðåññû, êàñàþùèåñÿ ãåðìàíî-ôèíëÿíäñêèõ îòíîøåíèé. Íàïðèìåð, â îäíîì èç äîíåñåíèé â Ìîñêâó îò 4 íîÿáðÿ 1940 ã., ñî ññûëêîé íà íåìåöêóþ ïå÷àòü, îòìå÷àëîñü, ÷òî â ðåéõå óäîâëåòâîðåíû òåì, ÷òî «â Ôèíëÿíäèè ïîÿâèëèñü äåéñòâèòåëüíûå ðóêîâîäèòåëè» è òàì ñóäüáà ñòðàíû «íàõîäèòñÿ â òâåðäûõ ðóêàõ»[662]. Òî, ÷òî äàæå íà òàêèå âåñüìà íè÷òîæíûå ôàêòû ñòàëè îáðàùàòü âíèìàíèå ñîâåòñêèå äèïëîìàòû, ñâèäåòåëüñòâîâàëî ëèøü îá îäíîì, ÷òî â Ìîñêâå ïîäîçðåâàëè íåìöåâ â î÷åâèäíîé ïîääåðæêå ôèíñêîãî ðóêîâîäñòâà ñ öåëüþ ñîçäàíèÿ ïðîòèâîâåñà ñîâåòñêîé âíåøíåé ïîëèòèêå.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: