Тем не менее очевидно, что глава правительства в ходе этой встречи произнес все-таки «да»[544]. Êàê îòìå÷àåò â ñâîåé ðàáîòå Ìàðòòè Òåðÿ, ïðè÷àñòíûé ê íàëàæèâàíèþ ñåêðåòíîãî ãåðìàíî-ôèíñêîãî âîåííîãî ñîòðóäíè÷åñòâà òîãî âðåìåíè, ïðåìüåð-ìèíèñòð äàæå óòî÷íèë, ÷òî «êîíå÷íî, ñî ñòîðîíû Ôèíëÿíäèè áóäóò èñïðàâíî îñóùåñòâëÿòüñÿ äîñòèãíóòûå ðåøåíèÿ â ñîîòâåòñòâèè ñ ïîæåëàíèÿìè ãåðìàíñêîãî ïðàâèòåëüñòâà, îñîáåííî êàñàþùèåñÿ ñîõðàíåíèÿ òàéíû»[545]. Áîëåå òîãî, Òåðÿ ïîêàçàëîñü, ÷òî â ðåçóëüòàòå ýòîé âñòðå÷è «ó Âåëòüåíñà ñëîæèëîñü ïðåäñòàâëåíèå, ÷òî Ðþòè ñâÿçûâàëñÿ êàêèì-òî îáðàçîì íî÷üþ ñ ïðåçèäåíòîì Êàëëèî è ïîëó÷èë îò íåãî áëàãîñëîâåíèå ïðèíÿòîìó ðåøåíèþ»[546]. Îäíàêî ýòî óòâåðæäåíèå ÿâëÿåòñÿ äî ñèõ ïîð ëèøü ïðåäïîëîæåíèåì, êîòîðîå ïîêà íèêàêèì îáðàçîì íå áûëî äîêàçàíî.
В данном случае несомненно лишь то, что именно после проведения этих переговоров, собственно, и начался непосредственный процесс тесного германо-финского военного сотрудничества, который и привел Финляндию к вступлению в войну против СССР. О положительном для рейха итоге прошедшей встречи германский представитель срочно информировал Берлин, направив туда телеграмму. Министр же обороны Вальден, после встречи с Велтьенсом, с удовлетворением заявил: «Теперь я вижу слабый луч света, пробивающегося в темноте»[547].
Вряд ли, однако, то был лишь «слабый луч света». Более точно затем определил значение миссии Велтьенса посланник в Берлине Кивимяки. В своих мемуарах он писал: «Эта поездка привела к решающему повороту в отношениях между Финляндией и Германией»[548]. Äåéñòâèòåëüíî, êàê îòìå÷àëîñü óæå âïîñëåäñòâèè, «âñå òå ðåøåíèÿ, êîòîðûå áûëè ïðèíÿòû â Õåëüñèíêè âî âðåìÿ ïîñåùåíèÿ Âåëòüåíñà 17-19.8.1940 ã. íàäî âñå æå ñ÷èòàòü ñàìûìè ðîêîâûìè è îïàñíåéøèìè äëÿ áóäóùåãî ñòðàíû». Ýòó ìûñëü âûñêàçàë òàêæå óæå çàäíèì ÷èñëîì Ìàðòòè Òåðÿ[549].
Вместе с тем вызывает удивление, что, несмотря на приведенное утверждение Теря, он тем не менее в 1962 г. писал, что появление немецких войск на финской территории еще не означало автоматического подключения Финляндии к планировавшейся Германией войне против СССР и что финское руководство именно таким образом надеялось избежать участия в войне против СССР[550]. Ïîäîáíûå ìûñëè íàøëè ïîääåðæêó è â ïîñëåäóþùåé ôèíñêîé èñòîðè÷åñêîé ëèòåðàòóðå. Âîåííûé èñòîðèê X. Ñåïïÿëÿ óêàçûâàåò: «Âñòóïëåíèå Ôèíëÿíäèè â âîéíó íå çàâèñåëî îò ðåøåíèÿ âîïðîñà î òðàíçèòå. Âñòóïëåíèþ â âîéíó ïðåäøåñòâîâàëè ñîâåùàíèÿ, ïåðåãîâîðû, à òàêæå ñâîå ñîáñòâåííîå æåëàíèå â íåé ó÷àñòâîâàòü è, êîíå÷íî, æàæäà òåððèòîðèàëüíûõ ïðèîáðåòåíèé»[551].
Очевидно, в данном случае здесь все же присутствует попытка некоторых финских авторов несколько принизить значимость этого соглашения. На самом деле оно как раз и обеспечивало перспективу будущего конкретного военного планирования. Уже тогда можно было понять, что, открыв границу для германских войск, Финляндия не могла дальше быть совершенно независимой в своих отношениях с Берлином. Как заметил один из финских авторов, «немцев не легко было бы выдворить из любой страны, куда они хоть раз попадали»[552]. Ïðàâ áûë â ýòîì îòíîøåíèè è ïðîôåññîð Ì. Ìåíãåð, êîòîðûé ïîä÷åðêíóë, ÷òî äëÿ Ãåðìàíèè ýòî ñîãëàøåíèå îçíà÷àëî ïîÿâèâøóþñÿ «ñ ìîë÷àëèâîãî ñîãëàñèÿ ôèííîâ âîçìîæíîñòü èñïîëüçîâàòü ïðàâî íà òðàíçèò äëÿ íà÷àëà ðàçâåäêè íà ñåâåðå Ôèíëÿíäèè è îðãàíèçàöèè îïåðàòèâíîé áàçû äëÿ âîåííûõ äåéñòâèé ïðîòèâ Ñîâåòñêîãî Ñîþçà». Îí òàêæå ïîä÷åðêíóë, ÷òî ñ ýòîãî ìîìåíòà «Ôèíëÿíäèÿ íå ïðåäñòàâëÿëà äëÿ ãåðìàíñêîãî âîåííîãî ïëàíèðîâàíèÿ íèêàêîãî èñòî÷íèêà áåñïîêîéñòâà» è «íà îñíîâå óæå äîñòèãíóòîãî ïîÿâèëèñü âåñüìà áëàãîïðèÿòíûå ïåðñïåêòèâû äëÿ îñóùåñòâëåíèÿ íàìå÷åííûõ öåëåé»[553].
Для Финляндии соглашение о «транзите» оказалось именно тем шагом, который дал толчок к будущему совместному планированию военных действий против СССР вместе с Германией. Поэтому не случайно X. Сеппяля также в конечном счете подтвердил, что объективно «финны стремились попасть в сферу влияния Германии и без труда попали в нее» именно благодаря так называемому «транзиту»[554].
Об этом свидетельствует и дальнейший ход немецко-фин-ляндского военного сотрудничества. Уже по возвращении в Германию Велтьенс подробно доложил о результатах своих переговоров в Хельсинки. В министерстве иностранных дел рейха он торжественно сообщил еще и несколько большее: финское руководство согласно получать немецкое вооружение и пропустит на свою территорию германские войска. Как было зафиксировано в памятной записке, составленной по итогам этого визита, Велтьенсу «маршал Маннергейм и премьер-министр Рюти сказали, что Финляндия намерена сражаться до последнего солдата»[555]. Ýòî îçíà÷àëî àáñîëþòíûé óñïåõ ïåðåãîâîðîâ è òî, ÷òî çà íèì, íåñîìíåííî, äîëæíû ïîñëåäîâàòü êîíêðåòíûå ïåðåãîâîðû, êàñàþùèåñÿ âîåííîãî ïëàíèðîâàíèÿ. Ãåðìàí Ãåðèíã, ïîäûòîæèâàÿ çíà÷åíèå âèçèòà Âåëòüåíñà, óêàçàë òîãäà íà åãî êîíêðåòíûé ðåçóëüòàò: «Â ýòî ìãíîâåíèå ðåøèëàñü ó÷àñòü Ôèíëÿíäèè. Òåïåðü îíà ñíîâà ïðèíàäëåæèò íåìåöêîé ñôåðå âëèÿíèÿ»[556].
В связи с итогами прошедших переговоров в Берлине стали делать соответствующие выводы. В своем служебном дневнике Ф. Гальдер отметил: «22 августа 1940 года Рессинг <военный атташе в Финляндии> доложил о состоянии финской сухопутной армии, насчитывающий 16 дивизий. Перемена отношения фюрера к Финляндии. Помощь Финляндии вооружением и боеприпасами. Переговоры о разрешении прохода двум горным дивизиям по приморской дороге в Киркенес»[557]. Ãåðìàíñêîå âîåííîå êîìàíäîâàíèå ïðèñòóïèëî òåì ñàìûì ê êîíêðåòíîìó èñïîëüçîâàíèþ òåððèòîðèè Ôèíëÿíäèè êàê âîåííîãî ïëàöäàðìà.
Однако изменение характера германо-финского военного сотрудничества необходимо было сохранить в строжайшем секрете. Финляндский посланник в Берлине Т. Кивимяки 29 августа направил К. Г. Маннергейму по этому поводу специальное письмо, в котором приводились слова, сказанные ему Г. Герингом. Представитель высшего германского руководства строго предупредил Кивимяки: «Вам, финнам, нельзя ничего говорить, пока вы не получите разрешения!»[558] Òàêèì îáðàçîì, ñîáëþäåíèå òàéíû íà÷àâøåãîñÿ òåñíîãî ñîòðóäíè÷åñòâà îñòàâàëîñü îäíèì èç âàæíûõ óñëîâèé ïîñëåäóþùèõ ãåðìàíî-ôèíñêèõ âîåííûõ ñâÿçåé.
Дальнейшие же события стали развиваться на этом этапе в двух направлениях: по пути осуществления закупок оружия в Германии и, во-вторых, по линии организации «транзита» немецких войск через финскую территорию. Но в Берлине считали, что необходимо со всем этим спешить, в условиях, когда «Финляндия готова во всех отношениях идти на уступки»[559].
Прибывший в Берлин из Финляндии во второй половине августа начальник отдела боевой техники полковник Хьялмар Раатикайнен (под именем Вальтера Бергстрема) получил возможность совершить поездку по немецким арсеналам для определения необходимого для закупок оружия[560]. Ïðè ýòîì ãåðìàíñêîå ðóêîâîäñòâî îêàçûâàëî åìó âñÿ÷åñêóþ ïîìîùü. Ëè÷íî Ãèòëåð äàë óñòàíîâêó ñíàáäèòü Ôèíëÿíäèþ «âûñîêîêà÷åñòâåííîé ìàòåðèàëüíîé ÷àñòüþ», ïðè÷åì ýòî íåîáõîäèìî áûëî ñäåëàòü êàê ìîæíî áûñòðåå[561].
Для практического решения вопроса о «транзите» на переговорах в Германии Маннергейм своим эмиссаром назначил находившегося в запасе генерал-майора Пааво Талвела. Этой поездке Талвела в Германию, так же как последовавшим затем и другим, в Берлине придавалось весьма важное значение[562].
21 августа Талвела записал в своем дневнике: «Я был на обеде у маршала, где обсуждалась обстановка. Мы оказались теперь в германском строю... Эта неделя стала судьбоносной для Финляндии. Мы осуществили поворот на сторону Германии»[563].
И вновь через несколько дней, 28 августа, Талвела был приглашен Маннергеймом на обед в хельсинкский ресторан «Кёниг». В ходе состоявшейся там беседы окончательно решился вопрос о направлении Талвела с весьма непростым заданием в Берлин. В этот день он сделал в своем дневнике очередную запись: «Маршал намерен направить меня в качестве своего представителя в Германию и дал мне распоряжение обеспечить организацию транзита, а также подписать касающееся этого дела соглашения»[564].
Показательно, что и в министерстве иностранных дел тогда уже знали об этой особой миссии Талвела, поскольку в тот же день, 28 августа из Хельсинки ушла в финляндское представительство в Германии краткая телеграмма: «...Талвела доставит все»[565].
30 августа Талвела прибыл в Берлин. С ним в немецкую столицу был откомандирован и начальник оперативного отдела генштаба подполковник М. К. Стевен. Объясняя поставленную задачу, Талвела сообщил ему, что «принято важное решение» и теперь финским военным представителям доверено начать организацию «транзита» немецких войск через территорию Финляндии[566]. Äåéñòâèòåëüíî, Òàëâåëà èìåë ïðè ñåáå ïîäðîáíûå êàðòû Ñåâåðíîé Ôèíëÿíäèè è ïîáåðåæüÿ Áîòíè÷åñêîãî çàëèâà ñ ïëàíàìè ïîðòîâ, à òàêæå ñõåìû æåëåçíûõ è øîññåéíûõ äîðîã ýòèõ ðàéîíîâ. Èñõîäÿ èç óæå äîñòèãíóòîãî ðàíåå ïðèíöèïèàëüíîãî ñîãëàñèÿ, áûëî íåîáõîäèìî ðàññìîòðåòü ÷èñòî òåõíè÷åñêèå âîïðîñû îñóùåñòâëåíèÿ íà ïðàêòèêå «òðàíçèòà». Ñàìè ïåðåãîâîðû ïðîøëè âåñüìà áûñòðî. Îáñóæäåíèå ïîðÿäêà ïåðåáðîñêè íåìåöêèõ âîéñê ÷åðåç ôèíñêóþ òåððèòîðèþ çàêîí÷èëîñü áóêâàëüíî â òå÷åíèå äâóõ äíåé è ïðè ïîëíîé äîãîâîðåííîñòè ñ îáåèõ ñòîðîí ïî èìåâøèìñÿ òåõíè÷åñêèì âîïðîñàì.
Сразу после этого с соблюдением секретности была совершена поездка по маршруту перемещения в Финляндии немецких войск от Ботнического залива до Петсамо. В поездке по финской территории вместе с Талвела участвовал представитель немецкого командования майор Оке. «Дело это, — писал впоследствии Талвела, — являлось исключительно секретным и строго держалось в тайне»[567].
В итоге в Хельсинки 12 сентября было заключено соглашение о «транзите». С финской стороны под ним поставил подпись подполковник М. К. Стевен, а с немецкой — майор Оке. Причем, когда перед подписанием соглашения Стевен поднял вопрос о том, что договор должен был все же визировать представитель высшего военного руководства, начальник генерального штаба Э. Хейнрикс ответил ему: «Ни главнокомандующий и ни министр обороны, а также ни я не подпишем его, поскольку маршал распорядился подписать его лично Вам»[568]. Î÷åâèäíî, ýòî ðåøåíèå áûëî ñâÿçàííî ñ òåì, ÷òî îáå ñòîðîíû ïûòàëèñü ïðîñòî ïðèäàòü äîãîâîðó âåñüìà íåçíà÷èòåëüíûé äëÿ ñóäåá ñòðàíû õàðàêòåð.  ðåçóëüòàòå îêàçàëîñü ïðèíÿòûì íåâåðîÿòíîå ïî ñâîåìó õàðàêòåðó ðåøåíèå: ñîãëàøåíèå, êîòîðîå íåïîñðåäñòâåííî êàñàëîñü ñóâåðåíèòåòà ãîñóäàðñòâà, ïîäïèñàëè îôèöåðû â ÷èíå ìàéîðà è ïîäïîëêîâíèêà. Òàêîãî, êàæåòñÿ, åùå íå ñëó÷àëîñü â ìèðîâîé èñòîðèè. Ïîêàçàòåëüíî, ÷òî è Òàëâåëà óêëîíèëñÿ îò òîãî, ÷òîáû ïîñòàâèòü ñâîþ ïîäïèñü ïîä ýòèì äîêóìåíòîì. «...Ìíå áûëî íå ïî ñåáå, ÷òîáû ñ íåìåöêîé ñòîðîíû ñîãëàøåíèå ïîäïèñûâàë îôèöåð â ÷èíå ìàéîðà, à ñ ôèíñêîé — ãåíåðàë-ìàéîð»[569].