V. Свобода заключения договоров

1. Совершенно очевидно, что свобода заключения договоров яв­ляется предпосылкой осуществления конкуренции. Если отдельно взятые домашние хозяйства и предприятия не в состоянии прово­дить выбор самостоятельно, проверять возможности и после этого заключать договоры, если они исполняют приказы или получают по распределению разнарядки, то тогда не может возникнуть кон­куренции. Впрочем, свобода заключения договоров служила также тому, чтобы устранять конкуренцию, создавать монополистические позиции или, наконец, чтобы обеспечивать и использовать их. Ру­ководители монополий часто ссылаются на гарантированную пра­вом свободу заключения договоров и на те полномочия, которые она им предоставляет.

Как же обстоит дело со свободой заключения договоров? Необ­ходима ли она для реализации конкурентного порядка? В какой форме? Или без нее можно обойтись?

Вновь следует обратиться к фактам экономики и экономической политики. Они говорят о том, что, во-первых, свобода заключения договоров как стимулировала, так и подавляла конкуренцию (2) и, во-вторых, свобода заключения договоров фактически означала со­вершенно различные вещи в зависимости от формы экономики (3). Отсюда вытекает ответ на поставленные вопросы (4).

2. Крупные реформы конца XVIII в. и начала XIX в., в значитель­ной степени способствовавшие внедрению свободы заключения дого­воров, существенно усилили элемент конкуренции в экономических порядках. Когда в это время пали многочисленные виды принуди­тельного привлечения к труду, цеховые уставы с их ограничением свободы заключения договоров, запреты на свободную покупку зе­мельных участков, фиксирование государством или городами цен в договорах, добросовестная конкуренция смогла проложить себе путь. До тех пор пока, например, крестьяне определенной местности вынуждены молотить свое зерно на определенной мельнице по установленным ценам, между мельницами не могло возникнуть кон­куренции. Она возникла только с предоставлением свободы заклю­чать договоры. Но довольно скоро стали очевидны также обстоятельства, при которых свобода заключения договоров вступала в противоречие с конкуренцией.

Например, обнаружилось, что мелкие крестьяне, которые бы­ли освобождены от принудительного привлечения к исполнению трудовых повинностей и могли заключать свободные трудовые до­говоры, фактически не были свободными. Они оказались привя­занными к крупному землевладельцу своей округи, который обла­дал монополией покупателя на полевые работы. И социальное по­ложение крестьян по сравнению с прошлым мало изменилось. На рынке рабочей силы сложилась в высшей степени односторонняя конкуренция, а именно конкуренция мелких крестьян за рабочие места в крупном хозяйстве. Но крупное хозяйство обладало на рынке рабочей силы монополией покупателя и потому могло од­носторонне устанавливать заработную плату и условия труда. То есть, несмотря на свободу заключения договоров, существовали подавляющее превосходство и сверхвласть одной из сторон на рынке, которые не контролировались конкуренцией со стороны других покупателей. Аналогичная ситуация складывалась на мно­гих промышленных предприятиях. В итоге на начальном этапе индустриализации сложилось бедственное социальное положение многочисленных фабричных рабочих — несмотря на свободу за­ключения договоров. (Сторонникам социальной политики при­шлось столкнуться с серьезной противоречивой проблемой. Уст­ранение свободы заключения договоров и введение прежних обя­зательств были неосуществимы. Это фактически привело бы к ухудшению положения. Но и сохранение полной свободы заклю­чения договоров вызывало опасения, так как в рамках действен­ности этой свободы возникли непорядки1.)

Итак, во многих случаях свобода заключения договоров в руках частной власти была чем-то совершенно иным, чем ожидалось прежде. Оказалось, что свобода заключения договоров совсем не обязательно должна создавать конкуренцию на обеих сторонах ры­ночных отношений и что тогда действие этой свободы проявляется лишь формально.

Более того, свобода заключения договоров использовалась даже устранения конкуренции, например, для образования картелей и других монополистических союзов. Тем самым принцип свободы заключения договоров приводит к отмене основного принципа кон­курентного порядка. В эпоху laissez-faire законодательство, как от­мечалось выше, отнюдь не оказалось способно к тому, чтобы решить эту серьезную проблему. Вспомним слова Хэкшера о том, что «либерализм никогда не решал вопрос однозначно в пользу свобод­ной конкуренции a tout prix2 против свободы заключения догово­ров a tout prix или же в пользу последней против первой»3. Эконо­мическая политика laissez-faire предоставляла именно частным ли­цам свободу посредством договоров определять формы, в которых протекает экономический процесс, по собственному усмотрению, то есть без учета какого-либо принципиального решения экономиче­ского конституирования.

3. Тем самым мы касаемся постановки другого вопроса, который представляет собой полную противоположность первому. Как фор­ма экономического порядка влияет на содержание права на свободу заключения договоров?

Вот несколько случаев. Жилищное ведомство предоставляет квартиросъемщику определенную квартиру и дает указание, чтобы домовладелец заключил с квартиросъемщиком договор, причем размер квартирной платы устанавливается ведомством. Угольный синдикат, доминирующий на рынке, по своим автономно установ­ленным условиям сделки продает уголь торговцу, который обязует­ся продавать уголь дальше по ценам, устанавливаемым синдикатом. Торговец изделиями из стали на основе многочисленных предложе­ний и в рамках конкуренции с другими торговцами принимает ре­шение покупать у некоторых фирм определенные виды товаров из стали по выторгованным им ценам и заключает об этом соответству­ющие договоры.

Во всех трех случаях действует одно и то же договорное право, например, право Гражданского кодекса Германии. В первом случае через «договоры» проводится лишь «предписание» жилищного ве­домства централизованно управляемой экономики. Свобода заключения договоров в части выбора партнера и определения условий договора отсутствует. Во втором случае договор заключается без указаний ведомственного органа. Однако сам договор продиктован. Торговец углем не только не свободен в выборе стороны в договоре, но и не может выторговать цены и условия покупки, а также пере­продажи угля. Он вынужден даже принимать общие условия за­ключения сделок, устанавливаемые синдикатом, которые ограничивают или полностью исключают установленное государством право. Торговец зависит от продавца-монополиста. Продиктованный дого­вор этого типа напоминает «предписание». Только в третьем случае свобода заключения договоров существует не только формально, но я реально. Ибо полная конкуренция устанавливает на рынках свое­го рода равновесие, которое делает возможными свободный выбор стороны в договоре и выторговывание условий договора.

Из этого вытекает следующее. До тех пор пока существует фор­ма порядка централизованно управляемой экономики, повседнев­ный экономический процесс регулируется предписаниями цент­ральных органов, а не договорами. Это происходит даже тогда, ког­да в стране действует свободное договорное право. Но как только реализуется форма порядка рыночного хозяйства, именно договоры регулируют хозяйственные будни, то есть поток товаров и услуг. Однако в зависимости от форм рынка договоры обладают различ­ным характером. Например, в условиях монополии продавца дого­вор будет иметь совершенно иной характер, чем в рамках полной конкуренции.

Опять же содержание правового института зависит от формы, в которой осуществляется хозяйствование. Мы уже наблюдали это в праве собственности и вновь сталкиваемся с этим в договорном пра­ве. (Разумеется, форма экономики определяется при этом также и правовой политикой, так что существует вполне определенная взаи­мозависимость.)

4. Из изложенного в предыдущих разделах (2 и 3) возникает вопрос: должна ли существовать свобода заключения договоров и как ее следует формировать с тем, чтобы конституировать конку­рентный порядок?

Во-первых, она необходима. Без свободных индивидуаль­ных договоров, вытекающих из хозяйственных планов до­машних хозяйств и предприятий, становится невозможным регулирование повседневного экономического процесса че­рез полную конкуренцию. Регулирование экономического процесса с помощью «предписаний», к примеру путем при­нудительного привлечения к отбыванию трудовой повинно­сти, рационирования, издания производственных директив, конфискации имущества, исключает регулирование через полную конкуренцию.

Во-вторых, одновременно стали видны границы, которые должны быть установлены для того, чтобы свобода заключе­ния договоров служила целям конституирования конкурент­ного порядка.

а) Свобода заключения договоров не должна предоставляться для того, чтобы заключать договоры, которые ограничивают или ликвидируют свободу заключения договоров. Эта свобода не должна использоваться для образования монополий или для ук­репления их позиций. Монополии устраняют свободный выбор партнера по обмену и ставят третью сторону в зависимость от во­ли монополиста.

Картели неправомерно ссылаются на свободу заключения дого­воров, которую нельзя использовать для создания форм, исключа­ющих свободу и полную конкуренцию. Отдельным заинтересован­ным лицам не следует разрешать создание форм экономики, кото­рые противоречат фундаментальному принципу экономического конституирования.

б) Но свобода заключения договоров должна была бы также и в рамках экономического процесса предоставляться только в тех случаях, когда имеет место полная конкуренция. Вспомним наш пример с сельскохозяйственным предприятием, являющимся монополистом спроса, с угольным синдикатом и — для контрас­та — пример с торговлей изделиями из стали. Свобода заключе­ния договоров в условиях монополии продавца или покупателя приводит к заключению договоров под принуждением, а не к желаемому регулированию совокупного.экономического процес­са. Здесь отсутствует контролирующий механизм полной конку­ренции. Поэтому здесь предлагается другой вид контроля, а именно государственный контроль за деятельностью монополий, принудительное заключение договоров, а также установление цен и общих условий заключения сделок ведомством, осуществ­ляющим контроль за деятельностью монополий. Об этом мы по­говорим в следующей главе, в разделе I.

Принцип свободы заключения договоров следует подчинить конкурентному порядку. Он способствует конституированию кон­курентного порядка и — наоборот — приобретает свой истинный смысл в рамках конкурентного порядка. Но он не должен приобре­тать функцию разрушения конкурентного порядка путем образова­ния властных экономических структур или всячески защищать осу­ществление экономической власти и злоупотребление ею1.

VI. Ответственность

1. Тот, кто имеет доходы, должен нести и убытки. Уже в старом праве этот принцип был решающим для регулирования ответствен­ности, то есть для обеспечения доступа к имуществу должника. Данный принцип имел силу и на начальном этапе индустриализа­ции. Однако затем наступила эпоха все большего ограничения от­ветственности. Так, общие условия заключения сделок объединений проявляют тенденцию к уменьшению ответственности их членов, а в рамках совокупности правовых норм, регулирующих хозяйствен­ную деятельность, правопорядок дал нам формы обществ с ограни­ченной ответственностью, к примеру в виде акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью (GmbH), которые нашли самое широкое распространение. Сегодня домашние хозяйства и предприятия постоянно сталкиваются с ограничением ответственно­сти. Скажем, если мы пользуемся услугами железной дороги или работаем с банковским учреждением, если предприятие покупает какую-нибудь машину или если оно выставляет требование к обще­ству с ограниченной ответственностью. Объем ответственности в эпоху позднего laissez-faire и экспериментов существенно умень­шился. Отныне сосуществование ограниченной и неограниченной ответственности вынуждает ставить следующие вопросы. В чем, собственно, смысл ответственности? Когда следует предоставлять неограниченную ответственность, а когда нужно устанавливать ог­раничение ответственности?

2. Функция и этого правового института зависит от экономиче­ского порядка, от того экономического порядка, который существу­ет in concretо, или, если речь идет об экономической политике, от порядка, который должен быть реализован. Следовательно, это вопрос экономического конституирования, который прежде не ста­вился, но от которого теперь уже никак не избавиться.

Ответственность при построении совокупного экономического порядка обладает большими функциями, если только этот совокуп­ный порядок должен быть конкурентным. В этом случае она долж­на сделать возможным отбор предприятий и руководящих лиц или облегчить его. Далее, она должна способствовать тому, чтобы капи­талом распоряжались со всей осмотрительностью. Инвестиции осу­ществляются с тем большей тщательностью, чем большая ответст­венность ложится на того, кто отвечает за эти капиталовложения. Таким образом, ответственность оказывает воздействие, предотвра­щающее разбазаривание капиталов и побуждающее тщательно зон­дировать рынки. Кроме того, ответственность важна для конкурен­тного порядка еще и потому, что она препятствует организационно­му объединению других предприятий, которое обусловливается, например, стремлением к власти. Решающим становится расчет издержек. Если несешь полную ответственность за вновь приобретенное предприятие, то прежде точно взвесишь, нужно ли вообще по­купать это предприятие. Но совершенно по-другому обстоит дело, если нет полной ответственности и можно обеспечить себе владение предприятием, используя «профилактическую» вывеску ограниче­ния ответственности. Формы обществ, ограничивающие ответствен­ность, в значительной степени способствовали образованию концер­нов. По возможности универсальная значимость ответственности противодействует, таким образом, процессу концентрации. Ответ­ственность способствует конституированию конкурентного порядка и недопущению возникновения чуждых системе форм рынка. И в то же самое время она необходима для того, чтобы в рамках конку­рентного порядка обеспечить соревнование результатов хозяйствен­ной деятельности. Оба этих вида воздействия имеют значение. Кон­курентный порядок при отсутствии личной ответственности каждо­го отдельно взятого индивида может оказаться столь же малоспо­собным к функционированию, как и при отсутствии достаточных форм рынка или денежных порядков.

В условиях полной конкуренции экономический процесс, как из­вестно, нацелен на спрос со стороны получателей доходов, причем та­ким образом, когда продавцы ориентируются на конкурентные цены. Ответственность является составной частью механизма регулирова­ния полной конкуренции. Она — неотъемлемый институт конкурент­ного порядка, присущий политике порядков. Ведь конкурентный по­рядок предполагает, что «путь к рентабельности ведет только через эквивалентные результаты хозяйственной деятельности, причем од­новременно следует позаботиться о том, чтобы неудовлетворитель­ные результаты влекли за собой неумолимую расплату в виде потерь и в конечном счете через банкротство — вытеснение из рядов ответст­венных за производство лиц. Равным образом следует воспрепятст­вовать получению доходов обманным путем (без выполнения работ и предоставления услуг), а также неискупленных промахов в хозяйст­венной деятельности (путем переложения потерь на другие лица)» (В.Рёпке). Итак, для конкурентного порядка должен действовать принцип: тот, кто ответственен за планы и действия предприя­тий и домашних хозяйств, несет за это юридическую ответствен­ность (принцип юридической ответственности).

В соответствии с этим ограничения ответственности, например, в совокупности правовых норм, регламентирующих деятельность то­вариществ, компаний или объединений в условиях конкурентного порядка, допустимы лишь там, где инвестор не несет никакой или несет лишь ограниченную ответственность за ведение дел, скажем мелкий акционер или коммандитист. Если же в концерне ответст­венность несет одно зависимое юридическое лицо, в то время как руководитель лишь принимает существенные решения, то подобное _Ограничение ответственности несовместимо с конкурентным порядком. Лицо, ответственное за планирование, сняло с себя ответствен­ность и переложило ее на другого. В конкурентном порядке, следо­вательно, ответственность в подобных случаях несет лицо, занима­ющее руководящую должность.

3. Фактическое развитие регламентирования ответственности было непоследовательным в последние десятилетия. Предпринима­телям все больше и больше предоставлялась возможность уходить от ответственности, к примеру путем использования подходящих форм обществ, а также общих условий заключения сделок. Это бла­гоприятствовало концентрации и отрицательно сказывалось на функционировании механизма цен. Метод отбора и контроля через ответственность был отодвинут на задний план без какой-либо заме­ны. В итоге регулирование экономического процесса все больше пе­реходило в руки слоя директоров и функционеров, которые не яв­лялись собственниками и к тому же не контролировались централь­ными административными органами. Или же оно оказывалось в ру­ках людей, которые, будучи, например, держателями большинства акций, имеют власть над несколькими или многими компаниями, но сами остаются практически невидимыми и представляют собой, та­ким образом, анонимную власть1.

То, что лица, компетентные в деле регулирования экономическо­го процесса, не несут никакой ответственности, достигалось и дру­гим путем. В частности, это имело место тогда, когда центральные плановые органы давали указания предприятиям, а эти предприя­тия находились в частной собственности. Здесь сохранение ответст­венности не имеет никакого смысла. Ведь при централизованном управлении экономикой происходит иной отбор лиц, а регулирова­ние инвестиций осуществляется не руководителями предприятий, а функционерами центральных плановых органов, отдающими при­казы. Банкротство здесь не выполняет никакой функции. Государ­ственные плановые органы отдают распоряжения о том, чтобы сель­ские хозяева распахали часть своих лугов и засеяли их зерновыми культурами. Позднее выясняется, что уменьшение площадей, заня­тых под луга, и сокращение поголовья скота были ошибкой и что нужно было снижать цены на хлебное зерно для обеспечения его сбыта. Такие и подобные случаи очень часто имеют место в эконо­мических порядках, которые объединяют частную собственность и регулирование, присущее централизованно управляемой экономике. Так было, например, в Германии в период между 1936 и 1948 гг Указания исходили из центральных плановых органов, а риски приходилось нести предприятиям. Подобное разделение также пр_и водит к появлению планов и директив, которые разрабатываются и направляются к исполнению без должной тщательности как раз в силу того, что ответственные лица не несут за это никакой ответст­венности.

Оба метода разделения полномочий по регулированию и ответст­венности не оправдали себя. Они могли развиваться только потому, что не понималась общехозяйственная функция ответственности. Это состояние разделения, которое нельзя выносить в течение длительно­го периода времени, можно преодолеть лишь путем расширения от­ветственности, правда, за исключением тех случаев, когда, используя методы регулирования централизованно управляемой экономики, хотят оказать поддержку коллективной собственности.

4. При реализации этого принципа возникают разнообразные проблемы. К примеру, в том, что касается конкурсного права. Ска­занное относится и к совокупности норм права, касающихся това­риществ, компаний или объединений, которая должна рассматри­ваться как составная часть экономического конституирования.

а) Когда в XIX в. получило распространение современное акцио­нерное право, акционерные общества должны были служить то­му, чтобы обеспечить возможность осуществления крупных ка­питаловложений в железные дороги, банки и т.д. путем сбора воедино многочисленных мелких капиталов. Ограничение ответ­ственности рамками одной акции было необходимо для привле­чения этих капиталов и не вызывало больших сомнений, по­скольку отдельно взятые акционеры оказывали лишь незначи­тельное влияние на руководство. Еще и сегодня акция использу­ется точно таким образом. Но наряду с этим она приобрела со­всем иную функцию, а именно функцию господства. С возник­новением господства отдельных лиц или обществ появляются новые, неизвестные прежнему законодателю факты, и для огра­ничения ответственности больше не существует никакой причи­ны. Что касается современной тенденции к ограничению ответст­венности, то необходимо, чтобы те компаньоны, которые имеют более или менее крупное долевое участие в обществе, несли от­ветственность за долги этого общества. Следовательно, в случае более или менее крупного долевого участия необходимо предус­матривать ответственность господствующего общества, господству­ющего единоличного предпринимателя или господствующего то­варищества за долги общества, находящегося под их влиянием.

Это не препятствует тому, что происходит снижающее издержки объединение предприятий, например тому, что металлургический завод покупает угольную шахту или машиностроительный завод — ли­тейное производство и т.д. Однако эти слияния приводят к созданию единой компании, насчитывающей несколько предприятий, так что вновь включенный в ее состав завод становится отделением головной фирмы, несущей полную ответственность. Это имеет место и тогда, когда господствующее предприятие или господствующее лицо полу­чает в свои руки лишь больший, чем другие, пакет акций. При полной ответственности включение в свой состав предприятий или заводов содержит в себе намного больший риск, чем прежде, а соблазн инкор­порации таких предприятий и образования концернов существенно уменьшается. Профилактическое воздействие этой ответственности было бы очень сильно. (Следовательно, нужно было бы изменить гер­манский Закон об акционерных обществах, датируемый 1937 г., та­ким образом, чтобы господствующие предприятия в духе § 15, абзац 2, этого закона несли ответственность за обязательства зависимых от них предприятий.) Зависимое юридическое лицо, которое представляет собой фактически лишь филиал предприятия, должно и с правовой точки зрения рассматриваться как филиал господствующей фирмы. То, что концерн, который является предприятием, находящимся под единым руководством, распадается на многие юридические лица, оказывается нетерпимым явлением.

Идее ответственности, присущей совокупности правовых норм, регулирующих статус и деятельность концернов, противопоставля­ется то, что «принцип правовой самостоятельности входящих в со­став концерна предприятий не должен затрагиваться, если нет на­мерения потерять всякую опору и отказаться от важного принципа, который оказывает влияние и на другие области права»2. При этом сразу же бросается в глаза то, что подобных сомнений не существо­вало в налоговом праве. Как известно, там получила признание те­ория органов, согласно которой компания, практически являющая­ся филиалом господствующего общества, должна рассматриваться как таковая также и с правовой точки зрения, так что концерн пользуется известными преимуществами, к примеру, в вопросах на­лога с оборота. Разумеется, в одном случае, в частности при нали­чии ответственности, политико-правовой учет каждого концерна ус­ложнил бы существование концернов или создал бы угрозу их су­ществованию. В другом случае, а именно налогово-правовом, суще­ствование концернов было бы облегчено. Здесь также можно заме­тить, как сильно влияют заинтересованные лица на экономическую политику. Впрочем, не только это представляет интерес. Помимо того, аргументация, подвергнутая критике, отчетливо показывает, что главная точка приложения сил, в которой должно начинаться преобразование совокупности правовых норм, касающихся товари­ществ, компаний или объединений, не была выявлена. Она заклю­чается в расширении ответственности.

б) Из общего принципа ответственности вытекает вопрос о том, до­пустима ли — и в какой степени — ответственность правления акционерного общества за последствия независимо от вины.

Она необходима тогда, когда правление своими планами и ре­шениями несет ответственность за регулирование экономического процесса. Возражение, по которому директора или генеральные ди­ректора зачастую не имеют состояния и, следовательно, их ответст­венность мало что значит, не имеет большого веса. И прежде всего потому, что личное имущество во многих случаях фактически не настолько мало, чтобы в нужный момент не произвести на кредито­ра должного впечатления. Если же оно действительно невелико, то, несмотря на это, ответственность за последствия независимо от ви­ны вызывает совершенно другую личную ответственность в управ­лении хозяйственной деятельностью предприятия. Если правление не самостоятельно и, по существу, является лишь исполнителем предписаний, которые дает, к примеру, акционер — держатель контрольного пакета акций, то ответственность несет не правление, а то лицо, которое подчиняет своему влиянию общество.

Оба случая, о которых шла речь, охвачены принципом ответст­венности. В акционерном обществе, в котором пакет акций распре­делен между многочисленными владельцами и в котором правление всесильно, ответственность несет именно правление. Там же, где правление полностью зависит от планов и директив держателя кон­трольного пакета акций, ответственность несет акционер, владею­щий этим пакетом акций.

в) Весьма проблематичной является такая форма общества, как об­щество с ограниченной ответственностью. Используя эту форму, законодатель стремился добиться того, чтобы «льготы, связан­ные с ограничением ответственности», пошли на пользу также мелким и средним предприятиям. Действие законодателя нашло самый широкий отклик, и правовая форма общества с ограниченной ответственностью стала широко использоваться, причем также и в тех целях, о которых сам законодатель никак не помышлял.

В противоположность этому имеет силу следующее обстоятельство. То, что заинтересованные лица рассматривают ответственности как льготу, вполне понятно. Так, например машиностроительного завода весьма заманчиво путем расширения условий заключения сделок ограничить ответственность при постав­ке машин или избрать форму общества, которая ограничивает до­ступ кредиторов к его имуществу. Стремление к ограничению от­ветственности схоже с универсальным стремлением к монопольной ситуации, которое никогда не исчезает. В современной экономике они оба тесно связаны между собой. Если названный машинострои­тельный завод благодаря патентам или картельным договоренно­стям займет еще и монопольные позиции, то он будет застрахован вдвойне. Ограниченная ответственность и монопольная ситуация означают прекращение осуществления двух важных видов контро­ля: под защитой монопольных цен, под защитой ограниченной от­ветственности за недостатки поставленных товаров и т.п., наконец, под защитой формы общества с ограниченной ответственностью фирме обеспечен высокий уровень безопасности.

Но как раз по этим двум пунктам собственные интересы фирм и общее благо вступают в конфликт между собой. Подобно образова­нию монополий, ограничение ответственности меняет правила игры таким образом, что экономический процесс рыночного хозяйства больше не протекает в полном объеме. Они оба нередко тесно пере­плетаются в рамках общих условий заключения сделок, в то время как монополистические организации ограничивают ответственность своих членов. Именно потому, что крайне важно создать те рамки, в которых фирмы при свободном планировании рационально вклю­чаются в общий повседневный процесс производства и распределе­ния, необходимо позаботиться о том, чтобы они не препятствовали созданию таких рамок. Но это произошло в результате расширения ограничений ответственности1.

5. На «обезличивание» современной экономики и общества жа­луются часто и вполне обоснованно. Но и здесь сохраняет силу то, что экономическая и правовая политика сама создает условия, спо­собствующие возникновению этого обезличивания. Это происходит благодаря тому, что расширяется ограничение ответственности. Та­кое состояние можно в известной степени изменить. Если, скажем, рабочий, кредитор, покупатель или продавец ведет переговоры с Руководителем фирмы, который лично стоит за каждой сделкой и отвечает своим имуществом, то это означает, что между людьми возникают определенные отношения. В противоположном случае появляется опасность оказаться в сфере абстракций со всеми прису­щими им нежелательными последствиями.

Ответственность является предпосылкой не только для экономи­ческого порядка в условиях конкуренции, но и вообще для обще­ственного порядка, в котором господствуют свобода и чувство от­ветственности перед самим собой. Полная ясность должна сущест­вовать прежде всего по поводу одного: любое ограничение ответст­венности порождает тенденцию развития в направлении к центра­лизованно управляемой экономике.