21 февраля ЦК ВКП(б) опубликовал лозунги к 25-й годовщине Красной Армии, а 23февраля, в день самого праздника, который с такой любовью и с такой надеждой,обращенной к советским воинам, отмечала вся страна, был издан приказ ВерховногоГлавнокомандующего, подводивший некоторые итоги героической борьбы советскогонарода против вражеских орд, обрушившихся на СССР. Приведу некоторые выдержкииз этого исторического приказа: «…Прошло 20 месяцев, как Красная Армияведет беспримерную в истории героическую борьбу против нашествиянемецко-фашистских полчищ. Ввиду отсутствия второго фронта в Европе КраснаяАрмия несет одна всю тяжесть войны. Тем не менее Красная Армия не толькоустояла против натиска немецко-фашистских полчищ, но и стала в ходе войныгрозой для фашистских армий.
В тяжелых боях летом и осенью 1942 года Красная Армия преградила путьфашистскому зверью. Навсегда сохранит наш народ память о героической оборонеСевастополя и Одессы, об упорных боях под Москвой и в предгорьях Кавказа, врайоне Ржева и под Ленинградом, о величайшем в истории войн сражении у стенСталинграда. В этих великих сражениях наши доблестные бойцы, командиры иполитработники покрыли неувядаемой славой боевые знамена Красной Армии изаложили прочный фундамент для победы над немецко-фашистскими армиями.
Три месяца назад войска Красной Армии начали наступление на подступахСталинграда. С тех пор инициатива военных действий находится в наших руках, атемпы и ударная сила наступательных операций Красной Армии не ослабевают…
Гитлеровская Германия, заставившая работать на себя военную промышленностьЕвропы, до последнего времени имела превосходство против Советского Союза втехнике и прежде всего в танках и самолетах. В этом было ее преимущество. Но задвадцать месяцев войны положение изменилось. Благодаря самоотверженному трудурабочих, работниц, инженеров и техников военной промышленности СССР, за времявойны возросло производство танков, самолетов, орудий. За это же время врагпонес на советско-германском фронте огромные потери в боевой технике, вособенности в танках, самолетах и орудиях…
Гитлеровская Германия вступила в войну против Советского Союза, имея почтидвухлетний опыт ведения крупных военных операций в Европе с применениемновейших средств войны, Красная Армия в первый период войны, естественно, неимела еще и не могла иметь талого военного опыта. В этом состояло преимуществонемецко-фашистской армии. За двадцать месяцев положение, однако, изменилось и вэтой области. В ходе войны Красная Армия стала кадровой армией. Она научиласьбить врага наверняка, с учетом его слабых и сильных сторон, как этого требуетсовременная военная наука…
Из этого, однако, не следует, что с гитлеровской армией покончено и КраснойАрмии остается лишь преследовать ее до западных границ нашей страны. Думать так— значит предаться неумному и вредному самообольщению. Думать так — значитпереоценить свои силы, недооценить силы противника и впасть в авантюризм. Врагпотерпел поражение, но он еще не побежден. Немецко-фашистская армия переживаеткризис ввиду полученных от Красной Армии ударов, но это еще не значит, что онане может оправиться. Борьба с немецкими захватчиками еще не кончена,— онатолько развертывается и разгорается. Глупо было бы полагать, что немцы покинутбез боя хотя бы километр нашей земли.
Красной Армии предстоит суровая борьба против коварного, жестокого и пока ещесильного врага. Эта борьба потребует времени, жертв, напряжения наших сил имобилизации всех наших возможностей… Немецкие захватчики яростносопротивляются, переходят в контратаки, пытаются задержаться на оборонительныхрубежах и могут пуститься на новые авантюры. Вот почему в наших рядах не должнобыть места благодушию, беспечности, зазнайству.
Весь советский народ радуется победам Красной Армии. Но бойцы, командиры иполитработники Красной Армии должны твердо помнить заветы нашего учителяЛенина: «Первое дело — не увлекаться победой и не кичиться, второе дело —закрепить за собой победу, третье — добить противника»».
В заключительной части приказ призывал советских воинов к еще более решительнойборьбе с врагом, требовал совершенствовать боевое мастерство, крепитьдисциплину и порядок в войсках и усилить удары по фашистам. Этот приказ былтщательно изучен всеми военнослужащими Советских Вооруженных Сил и сталпрограммой наших действий на много месяцев вперед.
23 февраля я находился в войсках Брянского фронта. Позвонил в Ставку, поздравилИ. В. Сталина с 25-летием Красной Армии. Он также поздравил меня. Затем ядоложил о положении на фронте. В заключение Верховный спросил, знаю ли я опоздравительной телеграмме президента США Ф. Рузвельта. Я не знал об этойтелеграмме, и Сталин обещал сообщить мне ее текст. Вскоре мне позвонил А. И.Антонов, который и зачитал телеграмму. В ней говорилось: «От имени народаСоединенных Штатов я хочу выразить Красной Армии по случаю ее 25-й годовщинынаше глубокое восхищение ее великолепными, непревзойденными в истории победами.В течение многих месяцев, несмотря на громадные потери материалов, транспортныхсредств и территории, Красная Армия не давала возможности самомумогущественному врагу достичь победы. Она остановила его под Ленинградом, подМосквой, под Воронежем, на Кавказе, и, наконец, в бессмертном Сталинградскомсражении Красная Армия не только нанесла поражение противнику, но и перешла ввеликое наступление, которое по-прежнему успешно развивается вдоль всегофронта, от Балтики до Черного моря»…
Дела на фронте шли хорошо, и по вызову Сталина я выехал с фронта в Москву.Здесь, как и всегда, я прежде всего явился в Ставку и доложил И. В. Сталинунекоторые подробности о ходе операции и свою оценку общей обстановки нафронтах. В заключение беседы он сказал:
— Отдохните несколько дней. Наверное, устали.
Отдых мой протекал в Генеральном штабе за обычными делами, с ежедневнымпосещением Ставки. Как-то под вечер позвонил М. И. Калинин и пригласил приехатьв Президиум Верховного Совета СССР для вручения мне награды. Узнав, что привручении будут присутствовать М. И. Калинин, А. Ф. Горкин и фотограф, япопросил разрешения приехать вместе с восьмилетним сыном Игорем.
Я с волнением и интересом ожидал этой новой встречи. Обычно Михаил Ивановичлюбил поговорить о Калининской, бывшей Тверской, области, о своих родныхместах. Он знал, что я прослужил девять лет в Калинине, и нам было о чемвспомнить.
Впервые мы встретились еще в 1923 году, зимой, во время его приезда в Тверь.
Дело было так. В Тверь ожидали приезда Председателя Всесоюзного ЦентральногоИсполнительного Комитета. Мне как начальнику гарнизона было порученоподготовить почетный караул. В день прибытия М. И. Калинина мороз стоялтрескучий, носа не высунешь. Но встречающих на перроне вокзала собралось много.Когда поезд остановился, Михаил Иванович вышел из вагона, поздоровался совстречавшими его представителями губернии, осмотрелся, увидел почетный караул испрашивает:
— А это зачем привели?
Быстрой походкой он подошел к нам и сказал:
— Марш немедленно в казармы.
Михаил Иванович, видимо, не запомнил той встречи.
В Президиуме М. И. Калинин принял нас просто, с улыбкой. Процедура вручениянаграды была недолгой. А затем состоялась беседа. Михаил Иванович подробнорасспрашивал о положении на фронтах, о работе Генерального штаба. Говорил онмедленно, как бы обдумывая каждое слово, движения его были также неторопливы.Но он поражал ясностью мысли, умением умно и откровенно вести разговор ссобеседником. Если учесть, что он был уже немолодым, не очень здоровымчеловеком, можно только поражаться, как он находил время, силы и возможностидля огромной, безукоризненно выполняемой им государственной работы и для того,чтобы быть в курсе дел на фронтах и в стране в целом.
Когда беседа закончилась, Михаил Иванович занялся с моим сыном. Поговорив сним, он затем обвел его вокруг стенда, на котором в его кабинете стояли макетысоветских военных кораблей, сообщая при этом краткие сведения о каждом из них.
Сын был в восторге и сейчас, будучи взрослым человеком, архитектором, всегда сне меньшим восторгом вспоминает эту встречу.
Михаилу Ивановичу Калинину очень подходит теплое, хотя несколько старомодноезвание «всесоюзный староста». Оказавшись по воле партии и народа навысоком государственном посту, он всегда жил думами и заботами о благе своегоСоветского государства, о счастье советских людей…
Наши успехи на фронте давали основание надеяться, что недалек час, когда нампридется планировать боевые действия на территории Белоруссии. Однако внезапноизменившаяся обстановка на южном крыле советско-германского фронта вынудилаВерховное Главнокомандование отказаться от выполнения этого замысла и вновьсосредоточить основное внимание на Юго-Западном направлении. Там постепеннозрели предпосылки гигантской битвы, вошедшей в историю под названием Курской.
На Курской дуге
Главная забота Ставки.— Преднамеренная оборона.— Ее организация. — Рольсоветских резервов.— Замысел операции «Кутузов».— Разведка и жизнь.—Провал «Цитадели».
События ранней весны 1943 года мне особенно памятны. Это и понятно. Курскаябитва, к которой мы готовились продолжительное время, во многом определиладальнейший ход второй мировой войны. Весной 1943 года нацистское руководствоГермании предприняло последнюю крупную попытку повернуть войну вспять, добитьсябылого преимущества, взять реванш за поражения под Сталинградом, на СеверномКавказе, Верхнем Дону и под Ленинградом, в результате которых фашисты потерялина советско-германском фронте все, что захватили в летне-осеннем наступлении1942 года. Теперь, планируя большое наступление на лето, гитлеровскоеруководство надеялось доказать, что война не проиграна, что все еще можноизменить.
В феврале — марте 1943 года один из наиболее опытных военачальниковнемецко-фашистской армии генерал-фельдмаршал Манштейн возглавилконтрнаступление группы армий «Юг» в районе Донбасса и Харькова.Причем Гитлер как верховный главнокомандующий непосредственно участвовал вразработке плана контрнаступления. Надеясь на крупную военную победу наВосточном фронте, он рассчитывал тем самым поднять моральный дух немецкой армиии народа, предотвратить начавшийся распад фашистского блока и восстановитьвоенно-политический престиж Германии. Стратегические задачи противникасводились к тому, чтобы ударами танкового корпуса СС из района Краснограда, а48-го и 40-го танковых корпусов — от Красноармейского по сходящимсянаправлениям на Павлоград и Барвенково разгромить выдвинувшиеся на подступы кДнепропетровску войска правого крыла нашего Юго-Западного фронта, отбросить ихна Северский Донец и восстановить прерванные коммуникации группы армий«Юг», ведшие к переправам через Днепровскую излучину. В последующем,перегруппировав силы в район юго-западнее Харькова, враг намеревался нанестимощный удар по войскам Воронежского фронта, вновь захватить Харьков и Белгороди, восстановив оборону своих войск по рубежу Северского Донца, продолжатьнаступление в сторону Курска. Предусматривалось также, что встречный ударнанесет на Курск 2-я танковая армия группы «Центр» из района южнееОрла.
Последовавший 19 февраля удар для советских войск Юго-Западного фронта,продвинувшихся в ходе зимнего наступления к Днепру и стоявших недалеко отЗапорожья, был крайне неожиданным. К концу февраля в ходе ожесточенных сраженийврагу удалось оттеснить наши войска за Северский Донец. Как же это произошло?Поскольку эти события мало освещены, остановлюсь на них несколько подробнее.Командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами неправильно оценивалисложившуюся к середине февраля стратегическую обстановку на этом крылесоветско-германского фронта. Начавшуюся в десятых числах февраляперегруппировку войск врага, в частности переброску танкового корпуса СС из-подХарькова в район Краснограда, а 48-го и 40-го танковых корпусов — с левогофланга Юго-Западного фронта в район Красноармейского, они восприняли как началоотвода врагом его донбасской группировки за Днепр. Исходя из этой неправильнойоценки, командующий Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутин просил у Ставкиразрешения на стремительное наступление всеми силами фронта, чтобы окончательноразгромить противника между Северским Донцом и Днепром и выйти на Днепр еще доначала весенней распутицы.
В ответ на это И. В. Сталин в переговорах с Н. Ф. Ватутиным в ночь на 11февраля сказал следующее: пока Харьков не взят нашими войсками, вместопредлагаемой фронтом операции «Скачок» лучше было бы принять другойплан — с ограниченными задачами, но более реальными на данный момент. Общаязадача фронта на ближайшее время — не допускать отхода противника в сторонуДнепропетровска и Запорожья и силами всего фронта принять меры к тому, чтобызажать донецкую группу противника, оттеснив ее в Крым, затем закупорить проходычерез Перекоп и Сиваш и изолировать ее таким образом от остальных вражескихвойск на Украине. Операцию необходимо начать возможно скорее, а решениеприслать в Генеральный штаб[47].
17 февраля, после освобождения Харькова, И. В. Сталин лично передал по телефонуН. Ф. Ватутину, что представленный им новый план фронтовой операции утвержден.Но Верховный просил учесть его замечания о задачах 6-й армии, сделанные еще припереговорах об операции «Скачок». Речь шла о том, чтобы эта армиязаняла Синельниково, а потом Запорожье и не дала войскам противника возможностиотойти на западный берег Днепра через Днепропетровск и Запорожье. «Другихзадач, вроде выдвижения на Кременчуг, пока не давать шестойармии»[48]. Таким образом, и Ставка, и Генеральныйштаб допускали ту же ошибку, что и командующие Юго-Западным и Воронежскимфронтами: не ожидали наступательных операций врага, считая его здесь разбитым.Ставка не только согласилась с предложениями командующих по развитиюдальнейшего наступления, но в своих директивах даже расширила планы фронтов.При этом Ставка никаких мероприятий по усилению их войск не предпринимала. Врезультате Юго-Западный фронт продолжал с боями продвигаться в западном июго-западном направлениях, с каждым днем увеличивая ширину фронта наступления,к началу контрнаступления врага достигшую уже более 400 км. К тому же нашивойска в результате непрерывных и длительных наступательных боев несли большиепотери в живой силе и технике и из-за чрезмерной удаленности от баз снабженияиспытывали острый недостаток в боеприпасах.
Вражеское контрнаступление и быстрый отход войск правого крыла Юго-Западногофронта создали серьезную угрозу левому крылу Воронежского фронта, войскакоторого тоже были крайне ослаблены в наступательных боях, но все ещепродолжали продвигаться в западном направлении.
В первых числах марта Верховный Главнокомандующий дал мне указание вернуться наВоронежский фронт. Командование и штаб фронта находились тогда в Белгороде.Посетив войска и штаб 3-й танковой армии, я убедился, сколь серьезнасложившаяся обстановка, и подробно доложил о ней Верховному. Он распорядилсяпередать Воронежскому фронту группу войск П. С. Рыбалко из Юго-Западногофронта. Но этого оказалось недостаточно.
4 марта противник начал второй этап контрнаступления, нанеся мощный танковыйудар сосредоточенными силами по Воронежскому фронту из района юго-западнееХарькова. Используя значительное превосходство, особенно в танках и в авиации,враг после кровопролитных боев 7 марта сломил сопротивление героических войсклевого крыла Воронежского фронта и вынудил их начать отход к Харькову. Здесь-тои получил свое боевое крещение сформированный на территории СССР чехословацкийбатальон под командованием Людвика Свободы. Военный совет фронта и я какпредставитель Ставки — от имени советского народа, командования и от себя лично— направили чехословацким воинам, показавшим образцы мужества и отваги ипроявившим себя достойными боевыми соратниками советских братьев по оружию,сердечную благодарность и пожелания дальнейших боевых успехов в нашей общейборьбе с оккупантами. В ответ на это, как пишет Л. Свобода в своей книге«От Бузулука до Праги», «бойцы поклялись продолжать решительнуюборьбу с фашистскими захватчиками и довести до победного конца дело, за котороепали их товарищи»…
После 7 марта обстановка на левом крыле Воронежского фронта продолжалаухудшаться. В ночь на 10 марта у меня состоялся обстоятельный разговор потелефону с Верховным Главнокомандующим. Мы обсудили, что должна предпринятьСтавка, чтобы немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковскоенаправление. Решили срочно перебросить сюда две общевойсковые и одну танковуюармии. В директиве Ставки, адресованной командующему Центральным фронтом К. К.Рокоссовскому, мне и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову,говорилось:
«Выход южной группы противника севернее Харьковав район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта инесет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеетнамерения выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться сорловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставкарешила выдвинуть танковую армию Катукова[49]навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюсяугрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает: 1. Немедлявыдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армиявыдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренноедвижение в сторону Обояни. 2. Оказать всяческое содействие танковой армииКатукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бок с 21-йармией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковаяармия Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующегоВоронежским фронтом»[50].
Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителюначальника Генерального штаба А. И. Антонову было приказано принять все мерыдля быстрейшего выдвижения на реку Псел 21-й армии генерал-лейтенанта И. М.Чистякова. Армия должна была прочно держать этот рубеж, прикрыть Курск с юга иобеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии.Ставкой дано также указание срочно перебросить в распоряжение командованияВоронежским фронтом 64-ю армию генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, находившуюсяв ее резерве в районе Сталинграда. Войска Вор9нежского фронта продолжали упорноотстаивать подступы к Харькову, но сами своими сравнительно слабыми силами несмогли сдержать танковый напор фашистов и вынуждены были 15 марта оставитьгород. Под Белгородом основной удар врага пришелся по крайне ослабленной 69-йармии генерал-лейтенанта М. И. Казакова. С юга наступал танковый корпус СС, сзапада — армейский корпус. Фашисты непрерывно бомбили Белгород. 18 марта враг,прорвавшись с юга, овладел городом. Командование Воронежского фронта и япокинули его ранним утром и переехали в район Обояни.
Хотелось бы заметить, что даже при всей неожиданности вражескогоконтрнаступления наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы. Нипорядок, ни руководство войсками не нарушались, хотя все тяжело расставались состоль дорогими нашему сердцу городами и районами. Мы верили, что скоро онивновь станут свободными. На это была направлена напряженная работа Ставки иГенштаба. По распоряжению Верховного Главнокомандующего к нам прибыл Г. К.Жуков, которому поручалось вместе со мной и командующими фронтами разработать ипредставить в Ставку соображения по плану дальнейших действий на этомнаправлении.
19 марта мы с Георгием Константиновичем докладывали ВерховномуГлавнокомандующему о том, что все наше внимание нацелено на то, чтобыостановить продвижение противника из Белгорода на север и северо-восток. Дляэтой цели мы организовали прочную оборону по Северскому Донцу и далее черезГостищево, Быковку, Дмитриевку, Красную Яругу и Краснополье, прикрываяпреимущественно направления на Обоянь и Корочу. 69-ю армию М. И. Казакова станковым корпусом В. М. Баданова мы отводили на восточный берег СеверскогоДонца; 21-ю армию И. М. Чистякова усиливали прибывавшими полками самоходнойартиллерии; танковый корпус И. А. Вовченко выводили непосредственно севернее исеверо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Тамаровку; 40-юармию К. С. Москаленко отводили на рубеж Дмитриевки, Красной Яруги в стык 21-йармии И. М. Чистякова и 38-й Н. Е. Чибисова, а сами выехали в войска, чтобыуточнить положение в районе Белгорода и помочь организовать там оборону.
От А. И. Антонова, находившегося в Курске, мне было известно, что 21-я армия 17марта вышла к Ольховатке, а в Курске 18 марта уже находилась 1-я танковаяармия. К 23 марта после того, как 64-я (7-я гв.) армия вышла к СеверскомуДонцу, встав между 69-й и 3-й танковой армиями, а 21-я армия организовалапрочную оборону на рубеже 25—30 км севернее Белгорода, линия фронта в районеОбояни стабилизировалась. Попытки немцев развить здесь наступление успеха неимели, и Воронежский фронт перешел к жесткой обороне. 22 марта я получилразрешение вернуться в Москву. Вслед за мною и по моей просьбе было разрешеноприбыть в Москву А. И. Антонову. Вскоре мне довелось представить АлексеяИннокентьевича Верховному Главнокомандующему. Теперь мы почти ежедневно вместепосещали Ставку.
На фронте в те дни произошло некоторое перемещение: Н. Ф. Ватутин был назначенкомандующим Воронежским фронтом вместо Ф. И. Голикова, отозванного враспоряжение Ставки. Командующим Юго-Западным фронтом вместо Н. Ф. Ватутинастал Р. Я. Малиновский, а вместо него на Южный фронт был выдвинут командарм-57Ф. И. Толбухин. Забегая вперед, скажу, что последний вполне оправдал оказанноеему доверие. Он отлично командовал позднее 3-м Украинским фронтом во времяосвобождения Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. После войныМаршал Советского Союза Толбухин руководил ответственными участками обороныстраны, чуть ли не до своей безвременной кончины внося заметную лепту в нашеобщее дело…
Красная Армия, временно перейдя к обороне, сохранила за собой инициативу. Насоветско-германском фронте наступило весеннее затишье. Лишь на Кубанипродолжались ожесточенные сражения за завоевание господства в воздухе. В центреже, вокруг Курска, образовалась своеобразная дуга, обращенная в сторонупротивника. С севера над ней нависал находившийся в руках противника Орловскийвыступ. С юга линия фронта тянулась примерно по белгородской параллели. Азападный конец дуги шел чуть восточнее Севска, Рыльска и города Сумы. Внутриогромной дуги и близ нее стояли в напряженном ожидании наши десятьобщевойсковых, две танковые и две воздушные армии Центрального и Воронежскогофронтов.
Стратегическая пауза в течение апреля — июня 1943 года была использована обеимивоюющими сторонами для выработки новых стратегических решений и подготовки клетним активным действиям. Неудача весеннего контрнаступления, в ходе которогонемцы добились ограниченных успехов, не отрезвила руководителей вермахта. Жаждареванша, стремление во что бы то ни стало восстановить пошатнувшийся престижнемецко-фашистской армии толкали гитлеровцев на очередные авантюры. Они нехотели считаться с тем, что обстановка на фронтах второй мировой войныскладывается для Германии все более неблагоприятно. Крупные поражения навостоке ускоряли начавшийся процесс распада фашистской коалиции. Во времянаступления наших войск зимой 1943 года было разгромлено 100 вражеских дивизий(около 40% всех их соединений). Только по сухопутным войскам с июля 1942 годапо июнь 1943 года, по данным генштаба сухопутных сил Германии, враг потерял 1млн. 135 тыс. человек. Кроме того, события на советско-германском фронтеспособствовали тому, что англоамериканские войска повели в Тунисе активныедействия.
По-прежнему главную тяжесть борьбы несли на себе Вооруженные Силы СССР. В марте1943 года на востоке находилось более 70% всех войск вермахта (194 дивизии из273), совместно с немецко-фашистскими войсками действовали 19 дивизий и 2бригады союзников Германии. Характерно, что в состав сухопутных войскгитлеровское командование вынуждено было включить значительную частьавиаполевых, охранных, резервных и «иностранных» дивизий,боеспособность которых резко снизилась. Упали боевой дух и выучка даже танковыхдивизий, о чем довольно выразительно писал в своем докладе от 9 марта 1943 годагенерал-инспектор бронетанковых войск Германии Гудериан: «К сожалению, внастоящее время у нас нет уже ни одной полностью боеспособной дивизии».Однако имевшихся у фашистов сил было достаточно, чтобы продолжать войну иосуществить крупные наступательные операции. И когда перед гитлеровцами всталазадача выработать дальнейшую стратегическую линию ведения войны и конкретныйплан военных действий на лето 1943 года, решить этот сложный вопрос они смоглине сразу. Среди генералитета вермахта не было не только единства мнений, но ивообще возникли серьезные разногласия.
Какие же варианты действий предлагались и каким оказался окончательныйстратегический план дальнейшего ведения войны Германией на Восточном фронте? Незная в то время, конечно, всего этого в деталях, мы все же многое предвиделии о многом догадывались, опираясь как на сведения, поступавшие отразведорганов, так и на анализ происходивших событий. Имеющиеся в нашемраспоряжении документы раскрывают полностью механизм подготовки новогонаступления немецкой армии на советско-германском фронте. При всех разноречияхи спорах планы немецкого командования сводились к тому, чтобы решительноослабить ударную силу ожидавшегося ими летом наступления советских войск, послечего развернуть победное наступление на востоке, вырвать стратегическуюинициативу из рук советского командования и добиться перелома в войне в своюпользу.
Хотя относительно путей достижения этой цели среди нацистских руководителей небыло единой точки зрения, принятое решение предусматривало провести летомкрупную наступательную операцию против группировки советских войск,располагавшейся внутри Курской дуги, и попытаться повторить стратегическийзамысел, который не удалось осуществить ранней весной 1943 года.
13 марта командование сухопутных войск отдало за подписью Гитлера оперативныйприказ № 5, в котором излагались директивные указания на ведение боевыхдействий на Восточном фронте в ближайшие месяцы. В нем ставилась задача послевесенней распутицы упредить советские войска в наступлении на отдельныхучастках фронта и навязать тем самым Красной Армии свою волю. В соответствии сэтим приказом группе армий «Юг», которой командовал Манштейн,надлежало к середине апреля создать сильную танковую группировку севернееХарькова, а группе армий «Центр», командующим которой сталгенерал-полковник Клюге,— сосредоточить ударную группировку южнее Орла. Обегруппировки должны были встречным ударом сторон в общем направлении на Курскокружить и уничтожить наши войска внутри Курской дуги.
Задачи войск и мероприятия по их обеспечению в новой наступательной операции,получившей условное наименование «Цитадель», были изложены воперативном приказе № 6. Гитлер подписал его 15 апреля 1943 года. В нем, вчастности, говорилось: «Я решил, как только позволят условия погоды,провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году.Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым иполным успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и летотекущего года… Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнутьсясознанием решающего значения этого наступления».
Основная проблема для фашистского командования состояла в восполнении потерь влюдях и вооружении и создании надлежащих наступательных группировок. Усиленнопроводилась начатая еще в январе 1943 года тотальная мобилизация с призывом вармию даже 50-летних. Тем не менее мобилизация пополнила сильно потрепанныевойска на Восточном фронте, численность которых к лету 1943 года была доведенадо 4,8 млн. (более 71% личного состава всей действующей армии). Кроме того, 525тыс. насчитывали войска сателлитов Германии. Противник имел тогда насоветско-германском фронте 232 дивизии, 5850 танков и штурмовых орудий, 54,3тыс. орудий и минометов, 2980 боевых самолетов, на море — 69 боевых кораблейосновных классов. Таким образом, несмотря на принятые меры и возможностьпереброски дивизий с Запада, где по-прежнему не было второго фронта, врагу неудалось восполнить все свои потери и довести численность войск на Восточномфронте до уровня осени 1942 года, когда она была наибольшей за все время войны(около 6,2 млн. человек). Особое внимание Берлин уделил восстановлению мощибронетанковых войск, для чего форсированными темпами развивалась танковаяпромышленность, которая увеличила производство танков в 1943 году по сравнениюс 1942 годом в два раза. На вооружение немецко-фашистской армии к началулетнего наступления поступили более совершенные тяжелые танки«Пантера» и «Тигр», самоходная артиллерийская установка«Фердинанд». Авиация получила новые самолеты —«Фокке-Вульф-190А» и «Хешпель-129».
Ставка на массовое применение новых образцов боевой техники — одна изхарактерных черт гитлеровского плана операции «Цитадель». Для ееосуществления были привлечены наиболее боеспособные соединения — 50 отборныхдивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, а также 3 отдельных танковыхбатальона и 8 дивизионов штурмовых орудий,— сосредоточенные в компактныхударных группировках севернее и южнее Курска. Созданная на курском направлениигруппировка составляла к числу дивизий противника на советско-германском фронтеболее 20% пехотных, около 70% танковых и до 30% моторизованных вражескихдивизий. Численность немецко-фашистских группировок достигала свыше 900 тыс.человек, около 10 тыс. орудий и минометов и до 2700 танков и штурмовых орудий.Все эти силы были развернуты на 600-километровом участке, равнявшемся лишь 14%всего советско-германского фронта. Здесь же действовало более 2000 фашистскихсамолетов, или свыше 65% всех боевых самолетов, находившихся на востоке.Сосредоточив столь мощные силы, противник был уверен в успехе наступления.Однако враг и на этот раз переоценил наступательные возможности своей армии инедооценил неизмеримо возросшую боевую мощь Красной Армии ивоенно-экономический потенциал Советского Союза.