Он помолчал, опустив глаза, с усилием заставляя себя сделать признание, и продолжил более твердым тоном, глянув на мать, бабушку и Катю:
– Не буду врать, я бы не справился с собой, если бы не вы… ну, или справился бы гораздо медленнее. В общем, простите за слабость. А сейчас оставьте меня одного на часок, мне нужно привести себя в порядок. Обещаю исправиться и никогда вас не разочаровывать.
Женщины переглянулись.
– Ты действительно хочешь побыть один, сынок? – спросила Дениз.
– Да, мама, – выдержал он ее испытывающий взгляд. – Не волнуйся, все будет хорошо.
– Что ж, твоя воля. Пойдем, бабушка? – повернулась она к Аларике. – Он справится. – Дениз пошла к выходу, оглянулась на Катю. – Вы с нами, Катюша?
Катя очнулась, заторопилась к двери, но Кузьма вдруг догнал ее, поцеловал, затем обнял одной рукой, второй притянул к себе мать, проговорил тихо: «Вы так похожи!» – и отпустил. Отступил назад.
– Ждите, я скоро вернусь, и мы побеседуем.
Женщины вышли.
– Я их провожу, – индифферентным тоном сказал Хасид.
Кузьма усмехнулся, но беззлобно, с грустью.
– Дипломат хренов… дал ты мне урок, однако… конечно, проводи и возвращайся. Только бутылку оставь. И не смотри на меня укоризненно, через час я буду как огурчик.
Хасид протянул ему бутылку шампанского, пошел к двери.
– Слушай, – сказал ему в спину Кузьма с какой‑то виноватой нерешительностью. – Как ты думаешь…
Хасид оглянулся.
– Как ты думаешь, – продолжал Кузьма, – они подружатся?
Хасид понял, что речь идет о взаимоотношениях матери и Кати. Уверенно ответил:
– Непременно! – И добавил: – Если только объект их обожания будет вести себя умней, чем сегодня.
Безопасник вышел.
Кузьма проводил его задумчивым взглядом, налил в стакан вина, поднес ко рту, но пить не стал. Передумал. Проговорил вслух:
– Интересно, кто сказал: не борись с собой, все равно проиграешь?
Внезапно бугристая, сложенная из крупных камней стена бунгало превратилась в гладкое зеркало, карикатурно отразившее интерьер комнаты и человека в ней. Кузьма вздрогнул, разглядывая свое кривое отражение, потом вдруг по какому‑то наитию швырнул в это зеркало стакан с шампанским. Тот беззвучно нырнул в стену, исчез, по зеркальной поверхности пробежала волна блеска, словно круговая волна по воде, и тотчас же изображение Ромашина обрело самостоятельность, шагнуло вперед… и вышло в комнату со стаканом в руке!
– Привет, – сказал совершенно реальный с виду, живой Ромашин‑два. – Что это ты посудой бросаешься? Да еще с вином. – Он отпил глоток, прищелкнул языком. – Отличное шампанское!
– «Абрау‑Дюрсо», – выговорил Кузьма пересохшими губами, настраивая себя на всякий случай на военные действия. – Кто вы?
– Кузьма Ромашин, – с улыбкой ответил незнакомец. – Ну, или, если быть точным, твой двойник.
– Откуда?
– Оттуда, – кивнул на «зеркало» Ромашин‑два. – Мы долго искали момент встречи, пока ты сам не помог нам.
– Кто это – мы?
– Скажем, ваши далекие потомки. Из будущего.
– Наблюдатель?
– Наблюдатель – не совсем удачное название феномена «зеркал», но в общем‑то, нас действительно можно назвать наблюдателями. Хотя наша цель в другом.
– В чем? В гашении звезд, уничтожении цивилизаций?
– Конечно, нет. Мы хотим только заставить вас, наших предков, действовать разумнее, осторожнее, ответственнее. Уничтожение цивилизации означало бы для нас уничтожение самих себя. Это цель того, кого вы называете Дьяволом. Хотя в каком‑то смысле он тоже ваш потомок.
– Ты хочешь сказать, что Наблюдатель и Дьявол – братья?!
– Я же говорю – в каком‑то смысле. В далеком будущем человечество войдет в Галактическую, а потом и в Интергалактическую семью цивилизаций, большинство которых представляют собой негуманоидные расы. Изменится все, в том числе физический облик носителя разума. Но я представляю тех, кто по возможности сохранил что‑то человеческое, а Дьявол…
– Понятно, он – из негуманов.
– В действительности положение гораздо сложней, чем ты думаешь. Но «сферозеркала» между тем придется уничтожать, тут мы вам помочь бессильны.
– Зачем же вы запускаете «зеркала»?
– Это совсем другое дело. Мы не только повернули время на миллиарды лет назад, то есть для вас – вперед, но и ушли в «левоматериальный» мир.
– Зеркальный…
– Зеркальная материя, отрицательные массы, отрицательная энергия, ну и так далее.
Кузьма очнулся, вспомнил о рации в ухе, хотел было вызвать Хасида, но гость предупредил его желание.
– Не спеши звать на помощь, – сказал он серьезно. – Я пришел только поговорить.
– О чем?
– Ты в шаге от решения, и мы хотим, чтобы ты этот шаг сделал. Самостоятельно. Ты погрузился в проблему «зеркал» достаточно глубоко, но не стал ее частью.
Кузьма почувствовал озноб, вылил в чашку Кати остатки шампанского, поднес к губам под внимательным взглядом пришельца, поколебался и чуть отпил. Поморщился.
– Я сделал все, что мог.
– Не все, мой милый, – покачал головой Ромашин‑два. – Есть поговорка: не можешь решить проблему – начни ею руководить. Ты же стал ее рабом.
– Я не вижу выхода…
– А ты посмотри в другую сторону.
– Это куда еще?
– До сих пор ты шел к цели через пространство и его топологические преобразования, попробуй теперь идти через время. Ведь ты еще ни в одном расчете не использовал геделиану, хотя знаешь, что «зеркала» – хрономембраны, «струны» с петлевым временем.
– Я это учитывал.
– Опосредованно, через уравнения и топологию вакуума. Все «зеркала» направлены в прошлое. Тебе это ни о чем не говорит?
Кузьма замер с открытым ртом.
– Господи!..
Двойник усмехнулся:
– Дошло?
– Если поменять знаки корреляции… и послать в будущеее… или по крайней мере хотя бы просто ускорить время в локальном объеме…
– Браво, мой зеркальный брат! Тебе вполне по силам самостоятельно разработать теорию хроносингулярных состояний. Вот видишь, как иногда полезно получать по морде от друга.
– Ты… следил?
Ромашин‑два с видимым удовольствием допил шампанское, улыбнулся:
– Тебе повезло, у тебя классные друзья, береги их. И прощай.
– Но я еще не все узнал! – попытался остановить гостя Кузьма, и его рука прошла сквозь плечо двойника, как сквозь пустоту.
– Главное, знать – как делать, остальное детали. – Двойник шагнул в зеркальную плоскость, по которой снова побежала волна блеска, подмигнул ему и исчез. Вместе со стаканом. Затем «зеркало» свернулось в кольцо, в точку, пропало, что‑то звякнуло об пол – стакан!
Кузьма недоверчиво посмотрел на него, поднял: стакан был холодным, как лед, – потряс головой.
– Бред!
Никто не отозвался и возражать не стал. Но Кузьма знал, что встреча с двойником – не бред. После драки с Хасидом болели бока и грудь, а в бреду таких ощущений не бывает.
Он походил по комнате, собираясь с мыслями, немного прибрался, умылся, побрился – в тумбочке нашелся бритвенный прибор деда, и стал ждать появления Хасида, прокручивая в памяти разговор с двойником и уже включаясь в работу. Однако спокойно поразмышлять ему не дал комариный писк рации:
– Извините, сеньор Ромашин, я вас не сильно отвлекаю?
– Кто говорит? – не сразу ответил Кузьма, вспоминая, как включается ответчик рации.
– Кобра Монтерос, начальник смены вашего «эшелона». Только что сменил коллегу Волкова. Вас вызывает отец.
– Куда?
– Я имею в виду систему «спрута». Могу переключить канал.
– Переключайте.
Щелчок в наушнике, затем тихий голос отца с характерными металлическими интонациями:
– Привет, теоретик. Говорят, ты вплотную подобрался к решению проблемы «зеркал». Где скрываешься?
Кузьма почувствовал, как запылали щеки. Он не встречался и не говорил с отцом уже несколько дней.
– Я на Марсе, пап. Дед в горах соорудил избушку, помнишь? Я ее нашел.
Пауза.
– Помню. Ты мне нужен. Можешь подскочить?
– Прямо сейчас?
– Немедленно. Я нахожусь в Ухуру, на борту океанохода «Сильва». Найдешь меня там. – Еще пауза. – Хотя нет, мне надо быть в другом месте. Запоминай код метро, я тебя встречу. – Игнат продиктовал семизначное число и две буквы. – Только постарайся прибыть один, это важно.
– Без Хасида?
– Я ему позвоню, он присоединится к нам позже.
– Ты знаешь, где он сейчас?
– Естественно, в Патфайндере, провожает маму и бабушку. Жду тебя через четверть часа.
Связь прервалась.
– Отбой консорт‑линии, – раздался голос кобры Монтероса. – Извините за беспокойство.
– Ничего, все в порядке, спасибо за услугу, – пробормотал Кузьма, размышляя, что ему не понравилось в речи отца. Вспомнил: отец раньше никогда не сворачивал разговор, не получив объяснений. В данном случае он явно пытался ограничиться репликами, не узнав, с чего это сын болтается на Марсе, когда его место на базе СБ. Правда, тут же пришла мысль, он мог просто остерегаться чужих ушей.
Кузьма успокоился, но спустя несколько секунд снова задумался, найдя еще одну причину своего неуюта: отец знал, где находится в данный момент Хасид, а для этого надо было наблюдать за безопасником или по крайней мере держать постоянно связь с дежурным диспетчером службы безопасности.
– Черт! – в сердцах сказал Кузьма, забыв, что не выключил рацию.
– Что‑нибудь не так? – тотчас же откликнулся Монтерос.
– Я забыл сказать отцу, что у меня нет тайфа.
– Можем одолжить на время.
– Буду премного благодарен.
Кузьма вышел из домика и увидел пикирующий на перевал куттер. Через несколько секунд аппарат приземлился, смуглолицый улыбчивый испанец, оказавшийся тем самым коброй Монтеросом, передал Кузьме браслет тайфа и отдал честь:
– Будьте осторожны, сеньор.
– Вы слышали мой разговор с отцом?
– Так точно.
– Передайте его Хаджи‑Курбану, когда он освободится.
– Будет выполнено.
Куттер улетел.
Кузьма закрепил браслет на запястье и активировал тайф. Через мгновение он перенесся в кабину метро Патфайндера, набрал код, продиктованный отцом, и вышел уже из метро Ухуру, где должен был его ждать старший Ромашин. Прислушался к своим ощущениям: сила тяжести в данном месте явно была ниже земной. Да и станция метро выглядела странно – как подземный бункер, а не вокзал, пронизанный потоками солнечного света, какими обычно строились терминалы метро.
Помещение, в которое выходила дверь кабины, освещалось тусклым красноватым светом. Стены его серебрились инеем и были сложены из грубо обработанных каменных глыб. Потолок тоже блестел, но как полированный металл, а пол устилала толстая коричневая дорожка.
Из незаметной ниши вышел человек, направился к озиравшемуся в недоумении Ромашину. Кузьма узнал отца, с облегчением вздохнул, шагнул было навстречу и остановился. Все его подозрения всплыли вновь: приближающийся «Игнат Ромашин» двигался н е т а к, как отец. Более свободно, с грацией гимнаста, быстрее и сосредоточенней.
«Двойник!» – запоздало сработал в голове сигнал тревоги.
– Привет, сынок, – озабоченно проговорил «командор погранслужбы». – Что это ты скукожился? Замерз? Здесь действительно прохладно.
– Это не Ухуру.
Ироничный блеск в глазах старшего Ромашина.
– Ты прав, это не Ухуру.
– И вы… не отец!
Игнат Ромашин усмехнулся, из воротника его серо‑голубого уника вылезла на тонкой иголочке горошина рации.
– Взять его!
Со свистом в стенах помещения образовались проемы, из которых выскочили люди в «призраках». Один из них вскинул парализатор – Кузьма отметил это инстинктивно, не своим опытом, и за мгновение до выстрела активировал тайф. Тело свела судорога двойного ТФ‑перехода, и он оказался в кабине метро с одной‑единственной кнопкой. Набрать код было не на чем, панель стартового задатчика отсутствовала.
– Неплохая реакция, – донесся в проеме двери голос псевдо‑Игната. – Выходи, теоретик. Это конечная станция. Отсюда тебе никуда не удастся сбежать, так что не мучай тайф, он не поможет. Бункер заблокирован. И не пытайся показывать чудеса рукопашного боя, которые ты демонстрировал Оскару Мехти. Мы тебя просто вырубим.
– Что вам нужно?
– Да ничего особенного, кое‑какие сведения о работе службы безопасности в обмен на жизнь. Первое: как продвигается работа по созданию «паньтао»?
– Никак, – хмуро огрызнулся Кузьма, лихорадочно соображая, что делать; рацию он давно включил, но никто ему не отвечал. – Откуда вы знаете, над чем я работаю?
– Слухом земля полнится, – улыбнулся псевдоотец. – Не слышу ответа.
– И не услышишь!
– Ошибаешься, мой дорогой, услышу, но тебе будет уже все равно. Устраивает тебя перспектива стать зомбированным идиотом? Итак, попробуем спросить еще раз: что вы задумали, посылая экспедицию в Змееносец?
– Куда? – удивился Кузьма. – Какую экспедицию?
– Верю, ты мог и не знать этого. Третий вопрос: что такое «солнечный крот»?
– А это что за зверь? – снова удивился Кузьма, на сей раз совершенно искренне.
– И этого не знаешь? Вай, вай, придется проверить, уж слишком неестественно ты делаешь круглые глаза. Алан!
Один из «призраков» за спиной двойника отца вышел вперед, и Кузьма прыгнул ему навстречу, не дожидаясь выстрела в упор.
Он дрался как тигр, попавший в засаду. Приемы боя в тесном помещении с превосходящими силами противника выполнялись как бы сами собой, на уровне рефлексов, без участия сознания. Кузьма не контролировал блоки, уклоны, удары и прыжки, и тем не менее контролировал ситуацию! Знание боевых искусств, разбуженных в подсознании Керри Йосом, руководило телом и сознанием так, будто он всю жизнь занимался рукопашным боем, и Кузьме оставалось только исполнять приказы инстинктивной психики, не пытаясь оценить, проанализировать и осознать то, что он делает.
«Призрака» он видел плохо и поэтому драться с ним не стал: отобрал парализатор и выстрелил в туманно‑бликующую фигуру, похожую на бегущую по воде рябь. С трудом ушел от выстрела второго «призрака», хотя разряд все же задел его «боковым лепестком» и замедлил реакцию. Затем Ромашин разрядил парализатор в противника и, не успев защититься, отлетел назад, к стене бункера, от удара псевдоотца. Тот отлично видел обстановку и профессионально разбирался в рукопашной схватке, зная, что нужно сделать, чтобы не позволить Ромашину победить.
– Мне говорили, что ты хороший боец, – сказал он снисходительно, – однако ты даже лучше, чем я думал. Что ж, давай потягаемся.
– Маску сними, – хрипло выговорил Кузьма, приходя в себя.
– Зачем? – философски заметил двойник отца. – Разве это тебе поможет?
– Буду знать, за упокой чьей души ставить свечку в храме.
– Пожалуйста. – «Игнат Ромашин» сделал движение пальцами и превратился в смуглолицего и черноволосого мужчину с бородкой и усами, кольцом охватывающими рот.
– ЮЮ! – пробормотал Кузьма.
Глаза человека метнули молнию, он зловеще улыбнулся.
– Узнал, теоретик.
– Еще бы, – усмехнулся Кузьма. – Такой колоритный был офицер полиции.
Рука смуглолицего метнулась к поясу, хватаясь за рукоять «универсала», но Кузьма уже был готов к этому и туго выплеснул себя вперед, навстречу противнику, потерявшему несколько мгновений на доставание оружия.
Пистолет он выбил, но и сам получил мгновенный ответ, отозвавшийся в голове всплеском боли. Затем начался танец мастеров боя, внешне ничем не примечательный, – казалось, они просто стоят друг против друга, покачиваясь, – но полный внутреннего напряжения, драматизма и движения.
ЮЮ ударил.
Кузьма уклонился.
Еще один удар – проверка на концентрацию внимания и вслед блестящая серия колено‑локоть‑грудь‑голова. Кузьма едва среагировал на малозаметный поворот тела противника, но тут же ответил в стиле русбоя – гибким нырком под руку, перекатом и ударом ногой назад и вверх. На Земле такой удар наверняка вывел бы противника из строя, здесь же, в условиях пониженной силы тяжести, сила удара не имела значения, только скорость движений играла роль, и смуглолицый ЮЮ почти не пострадал.
Он отлетел назад, не удержался на ногах, но группировался он великолепно и темпа не потерял, переходя в атаку и не давая противнику ни секунды передышки.
Зашевелились приходящие в себя «призраки». Их костюмы отразили большую часть излучения парализатора, поэтому сознание они потеряли ненадолго. Кузьма понял, что начинает увязать в бесперспективном поединке, ситуация менялась на глазах, надо было что‑то предпринимать, подбирать «универсал» у дальней стены и начинать стрельбу. Или бежать.
Кузьма примерился сделать бросок вперед, чтобы успеть схватить «универсал» раньше ЮЮ, и в это время сработало метро.
Дверь кабины с шелестом закрылась, через мгновение открылась, и в помещение вбежали три «привидения» – бесплотные тени неуловимых глазу очертаний.
Спецкостюмы «хамелеон», отозвалась память Кузьмы, опираясь на опыт предков. Вторая его мысль была: каюк! С шестерыми ему не справиться!
Но это оказались свои, а не коллеги ЮЮ, и тот вычислил это мгновенно. Метнулся к стене бункера, скрылся в нише, тотчас же закрывшейся каменной плитой.
– Догнать! – раздался знакомый голос. Кузьму схватили за локоть. – Жив, слава богу!
Одно из «привидений» превратилось в человека в блестящем комбинезоне, откинулось забрало шлема, и на Кузьму глянули светящиеся желтизной тигриные глаза Хаджи‑Курбана.
– Черт бы тебя побрал, Ромашин! Ты когда перестанешь самовольничать? А если бы Карлос не запомнил код метро?
– Какой Карлос? – расслабился Кузьма, чувствуя гудение мышц тела и пульсацию крови в голове.
– Это я, – послышался еще один знакомый голос, и второе «привидение» превратилось в кобру Монтероса. – Простите, сеньор, я не должен был выпускать вас из поля зрения, не предупредив полковника. Боюсь, моя инициатива выйдет мне боком.
– Потом разберемся, – сказал Хасид.
Кабина метро выбросила еще две «порции» спецназа службы безопасности, «привидения» сковали наручниками «призраков», даже не пытавшихся сопротивляться, разбрелись по бункеру, обнаружили скрытые выходы, начали операцию зачистки объекта. Однако сбежавшего руководителя сэкьюрити Правительства догнать не смогли.
– Где мы? – спросил Кузьма.
– На Ганимеде. Скорее всего это еще одна замаскированная база агентов Дьявола. Не узнал, кто пытался тебя похитить?
– Отец, – скривил губы Кузьма.
– Кто?!
– ЮЮ на самом деле. Но использовал он динго отца, я не сразу разобрался.
– Юзефович?! – Хасид выпятил губы трубочкой, словно хотел свистнуть, покачал головой.
– Упорный парень. Пора ограничить ему свободу. Ну что, поехали домой?
– В Ригу. Катя поухаживает за мной, а ее дед даст поработать на своей персоналке. Я, кажется, знаю, где искать клад.
Хасид понял.
– Ты имеешь в виду «паньтао»? Нашел решение?
– Еще нет, но вижу, где надо искать.
– Так вот почему они торопятся, даже не просчитали всех вариантов операции, не подстраховались, не заблокировали вход в метро.
– Они все знают. Ну, или почти все. Во всяком случае, ЮЮ интересовался экспедицией в Змееносец, моими исследованиями и «солнечным кротом».
Хасид сжал губы в узкую полоску.
– Ты понимаешь, о чем это говорит?
– Еще бы. В нашем лагере завелся предатель. Или глубоко законспирированный агент Дьявола.
– Кто?
– Тут я вам не помощник, ищите сами. Но одно ясно, что он один из руководителей службы безопасности. В крайнем случае, человек, имеющий неограниченный доступ к секретным файлам вашей сети.
Хасид задумался, потом встрепенулся и повел Кузьму под руку к кабине метро, в которой уже копались безопасники.
– Ума не приложу, кто это может быть… Как говорится: не было бы счастья… Орлы, мы уже можем стартовать?
– Хитрая инконика, – отозвался один из специалистов, – сразу на козе не подъедешь. Подождите пару минут, мы ее скоро разблокируем.
Через четверть часа Хасид и Кузьма были в Риге.
Глава 15
ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА
Он закончил расчеты «паньтао» с учетом всех теоретических нюансов поздно ночью, в доме Лапарры. Катя поила его морсом, тоником, кофе, делала массаж шеи. Ее дед то исчезал, то появлялся, посматривая на виом – Кузьма работал на его инк‑комплексе, – но не вмешивался. Режим «один‑на‑один» Кузьма включал дважды, продираясь сквозь математические дебри новой теории, пока наконец не вырастил «дерево решений», красивое, легкое, эстетически безупречное, уходящее корнями в прошлое, а ветвями – в будущее.
Полюбовавшись «деревом», чувствуя затихающий гул крови в голове, Кузьма внезапно потерял сознание – работал он все‑таки на пределе сил, и очнулся уже в кровати, в спальне Кати. Слабо улыбнулся, увидев сердитую Екатерину с пневмошприцем и Лапарру в дверях, державшего поднос с какими‑то склянками и сосудами.
– Как я здесь оказался?
Лапарра молча скрылся за дверью. Катя фыркнула:
– Неужели думаешь, сам дополз? Дед тебя принес. Хотел вызвать «Скорую», но Хасид сказал, что придет врач из их бригады.
– Он мне не нужен. – Кузьма привстал на локтях и обнаружил, что под покрывалом он совсем голый. – Раздевал меня тоже дед?
– Я помогала. А что?
– Ничего. – Кузьма порозовел. – Надо бы маме позвонить… и бабуле… а то обидятся.
– Не обидятся, я уже позвонила. Они все прекрасно понимают.
– Ты и о моем отключении сообщила?
– Нет, конечно. Зачем волновать… будущую свекровь. – Последние слова Катя произнесла с сарказмом.
– Но ведь ты не против? – забеспокоился Кузьма.
– Сначала надо было меня предупредить, а то получилось, как в мелодраме. Я привыкла решать сама.
– Значит, ты против?
– Посмотрю на твое поведение. – Девушка вышла с неприступным видом.
Кузьма нахмурился, потом улыбнулся, вспоминая объятия Кати и ее ласки, представил, как она раздевается, и в это время в спальню вошел Хасид.
– Чего разулыбался, победитель «зеркал»?
– Потому что мне хорошо.
– Не было бы хорошо, коли б не стало плохо. Врач сейчас будет. А твои записи я уже передал кому следует, пусть изучают. Между прочим, тебя ожидает сюрприз.
– Какой?
– Скоро узнаешь.
Вернулась Катя и привела молодую женщину в бело‑голубом унике с эмблемой УАСС – врача безопасников. Женщину звали Долорес, она быстро и ловко опутала торс Кузьмы датчиками, поколдовала у вириала медицинского комбайна, который принес витс сопровождения. Обследование длилось всего две минуты. Затем Долорес быстро собрала спецаппаратуру, свернула комбайн в обыкновенный дипломат, и витс унес его, чтобы вернуться и принести две вещи: ампулку серебристого цвета и некий прибор с двумя ручками, выпуклым фасетчатым глазом и экранчиком.
– Глотайте, – сказала Долорес, протягивая Кузьме ампулку.
– Что это? – с опаской глянул на врача Ромашин. – Тонизирующее?
– Слабительное, – пошутил Хасид.
– Адаптоген. – Врач включила прибор и направила фасетчатый глаз на грудь Кузьмы. – Нейтрализует шлаки. Лежите смирно.
Кузьма повиновался, чувствуя проникающее в тело тепло. Сердце заработало ровней. Захотелось двигаться, говорить и даже петь, но он сдержался.
– Все. – Долорес выключила прибор, протянула витсу. – Полежите еще полчаса и можете травить себя снова.
– Не буду, – пробормотал Кузьма.
Врач вышла, за ней Катя, но тут же дверь открылась вновь и в спальню вошли Юэмей Синь и Герман.
– Вот и сюрприз, – усмехнулся Хасид.
– Наконец‑то мы тебя нашли, – бодрым голосом сказал ксенопсихолог. – Что же ты себя не любишь до такой степени, что врача приходится вызывать?
Кузьма отметил словечко «мы» в речи друга, с любопытством посмотрел на его необычно оживленное лицо, перевел взгляд на лицо китаянки и сделал открытие, сначала показавшееся ему забавным: обоих связывало нечто общее, какое‑то поле взаимопонимания и взаимозависимости. Кузьма хотел было пошутить – мол, не родственники ли они? – но вовремя прикусил язык. Его связывало с Катей точно такое же в з а и м о п о н и м а н и е.
– Все в порядке, – ответил за него Хасид. – Сильное переутомление. Скоро будет бегать.
– Спасибо за работу, сяньшэн, – сказала Юэмей Синь своим нежным голоском со стальными интонациями. – Мы уже начали разработку нового «паньтао». Выздоравливайте, вы нам понадобитесь в скором времени.
– Я уже готов, – сказал Кузьма, приподнимая покрывало, и вовремя вспомнил, что лежит раздетый.
– Не спешите. – Юэмей погрозила ему пальчиком. – Если испытания «паньтао» пройдут успешно, а я не сомневаюсь в этом, то мы пошлем в Солнце специальный аппарат – «солнечный крот», чтобы найти «огнетушитель дьявола» и уничтожить. Пойдете членом экипажа?
В комнате установилась хрупкая тишина. Глаза Кати стали круглыми и большими. Хасид тоже выглядел удивленным. Лишь Герман остался спокойным с виду.
– Я тоже иду, – сказал он. – Но ты решай, конечно. Никто заставлять тебя не собирается.
– Вы не шутите? – тихо проговорила Катя. – Разве можно пройти сквозь Солнце?!
– Мы попытаемся, – с мягкой улыбкой сказала Юэмей Синь. – Начальник экспедиции еще не назначен, но экипаж предположительно будет состоять из четырнадцати‑пятнадцати человек.
– Если пойдет Кузьма, пойду и я! – заявил Хасид.
– А кто еще идет? – спросил Кузьма.
– Инженеры‑операторы по обслуживанию систем «крота», ученые, кое‑кто из профессионалов Управления.
– И я, – появился в спальне Ян Лапарра.
– Согласен, – сказал Кузьма.
И по комнате прошла волна движения, гости с облегчением вздохнули, будто от решения Ромашина зависела судьба всех.
– А я? – жалобно проговорила Екатерина. – Может быть, и меня возьмете? Разве не нужен для такого важного дела аналитик, представитель СЭКОНа? Кто будет соблюдать квалитет ответственности?
Тишина, затем общий смех. Лишь Катя осталась серьезной.
– Я не шучу! Дед, если ты не возьмешь меня с собой…
– Мы подумаем, – пообещала Юэмей Синь. – Работа по подбору экипажа только началась. Возможно, участие аналитиков СЭКОНа будет действительно необходимо. – Она повернулась к лежащему Кузьме: – Поправляйтесь, сяньшэн, до встречи на борту «Мощного».
Китаянка пошла к двери.
Герман торопливо обнял Кузьму, шепнул на ухо:
– Я сделал ей предложение…
– Я понял, – так же тихо ответил Кузьма. – Это заметно. Она согласилась?
– Еще нет, но у нас уже…
– Рад за тебя. Желаю удачи.
– Взаимно.
Герман вышел вслед за руководительницей контрразведки. За ним Лапарра, потом, помедлив, Хасид. Катя осталась.
– Вы сумасшедшие, – сказала она уже не сердито, а задумчиво. – Это же надо придумать – пробуравить Солнце!
– Просто у нас нет иного выхода, – пожал плечами Кузьма. – Но ты же слышала, Юэмей пообещала похлопотать за тебя. Хотя я лично этого не одобряю.
– Хорошо хоть не запрещаешь.
Кузьма сделал вид, что ему плохо: закрыл глаза, положил руку на грудь, застонал.
– Что с тобой? – встревожилась Катя, подходя к кровати. – Сердце?
– Сердце… – прошептал он. – И ниже…
Он вдруг схватил ее и повалил на кровать, начал целовать, снимать с нее уник. Катя ахнула, напряглась, пытаясь вырваться, потом замерла и ответила на поцелуй…
* * *
Очередной вариант «паньтао» создавали в таком темпе и с таким режимом секретности, что окончание разработки оказалось неожиданным даже для руководства УАСС. В материале уничтожитель «зеркал» был готов ровно через пять дней после завершения Кузьмой цикла расчетов. Поскольку противостояние защитных систем человечества и агентуры Дьявола, не считавшегося с потерями, достигло апогея, каждый отвоеванный у времени день увеличивал шансы людей на победу, и Дьявол делал все, чтобы этому помешать.
Предположение о том, что в руководстве УАСС завелся агент противника, Хасид высказал только Реброву, однако об этом стало известно и Юэмей Синь, и Филиппу Ромашину, которые и позаботились о секретности создания «большого паньтао», отбивая нападки министра безопасности и председателя СЭКОНа. Было очевидно, что эти люди работают на резидента Дьявола, если сами не являются таковыми, однако о «солнечном кроте» они знать были не должны. Существовал еще один источник утечки информации, который предстояло вычислить и нейтрализовать.
«Паньтао» был готов двадцать третьего апреля, его установили в носовом отсеке спейсера «Мощный» и отправили к «теннисному мячу дьявола», дрейфующему недалеко от Нептуна по воле гравитационных волн Солнечной системы. После взрыва внутри него «малого паньтао» он потерял всякий интерес к Тритону, в недрах которого ждал своего часа «Потрясатель Мироздания», самостоятельности не проявлял, и это обстоятельство было единственным положительным следствием эксперимента, позволившим аварийно‑спасательной службе немного отдохнуть. Однако утром этого же дня стало известно о вторжении в Солнечную систему еще одного сферозеркального объекта, и, посовещавшись, руководители спецслужб решили испытать новый вариант «паньтао» на нем.
Объект получил имя «мотобол дьявола» – из‑за больших, чем у его братца – «футбольного мяча», – размеров: диаметр сферы достигал тридцати тысяч километров. Радары систем слежения поймали его над плоскостью эклиптики на расстоянии ста астрономических единиц от Солнца и повели дальше, целеустремленно направляясь к центру Системы. Были сделаны расчеты, и стало ясно, что «мотобол» должен обязательно пересечь орбиту Земли, а если скорость не изменится – мчался он со скоростью около двух тысяч километров в секунду, – то и столкнуться с Землей. Замысел хозяев «мяча» разгадать было нетрудно. Они не удовлетворились посылкой «огнетушителя дьявола» в недра Солнца, слишком мощной оказалась защитная система цивилизации, агентуре не удалось сильно ограничить ее деятельность, и тогда Дьявол решил перестраховаться и уничтожить сам оплот человечества – Землю.