Генваря в 10 день поехали по той же Джадуне-реке и начевали. А дров много же. Отселе начинается дорога тележная, которыми едут китайские, а телеги однобычные и одноколесные.
Геваря в 11 день, оставя реку Джадуну направо, ехали чрез хребет степью и спустилися на реку Унеру 3, а та река впадает в Джадуну-реку. И там начевали. А дров на ней много же.
Геваря в 11 день ехали по той же реке Унере немного, и оставили Унеру направо, ехали налево / л. 38 об. / по усть реки Улучи, и та река впадает в Унеру. А лесу по ней тальнику немного, только от сих мест по обе стороны хребта лес березник черной и иного много, а снегу не было.
И генваря в 13 день ехали по той же речке Улучи до самой вершины ея. И едучи по вершине ея и здымаючися к Таргачинскому хребту 4, где рубеж китайский первый, встретили нас внезапно в лесу 6 человек таргачинских китайских сотников, да с ними 60 человек их служивых людей, да 60 коней в подводах, да с ним был казак нерчинской, да вож тунгус, которые были преже сего посланы из-за Канлара-реки для подвод. И как они увидели нас издали, стояли на стороне под хребтом, и мы стояли ж покамест корован собрался вместо, потому что были по хребту бури великие. И те сотники пришли ко мне на стан и объявили, что послали их наунские китайские воеводы с теми подводами, сколько могли наскоро собрать, и чтоб на них не пенял для того, что они тем 6 человеком, которые / л. 39 / были посланы наперед для подвод, не верили и за караулом их день держали, потому что они испужались и чаяли, что на них идем войною с войском; да и для того, что Игнатей Милованов недавно проехал чрез Албазин и сказал им, что посол будет весною, и для того Мангутей наунской воевода взял его, Игнатья, в царство и с ним поехал взяти указ, чтоб собрать людей и подвод, и приехал в Нерчинской посла взять для того, что ведают они, что зело опасно степью ехать до Науну, наипаче зимнею порою, и ожидают их вскоре. А ныне как увидели, что к ним приехали, и они зело удивилися, и для того не верили посланным нашим людей, потому что и розным путем к ним приходили и розные речи им сказали. Также говорили, что вскоре за ними будут [в] встречю телеги и кони и корму будет довольно, и их воеводы будут встретить и всякую честь воздавать. И они, сотники, привезли мяса звериного изюбриного много, а посол их потчивал вином, и убил скотину, и мяса им давал. И роспрашивали они: для ради / л. 39 об. / постановления мира ли едет или с войною? И объявил им, что великий государь, его царское величество, желает миру и соседственную дружбу держати с государем их богдыханом. И они о том зело радовались и по своему до земли поклонилися. И начевали все вместе под хребтом, а на другой день ехали вместе за хребет до вершины реки Ялу.
Надобно ведать, что то все место от Нерчинского и до Торгочинского хребта, чрез которой мы приехали, как выше писали, та страна ни нашего великого государя есть, ни китайского хана, потому что по розным местам кочуют мунгалы и тунгусы вольные и никому ясаку не платят, потому что стало меж рубежей великого государя и китайского хана. А тех мунгал и тунгусов мочно бы смирить и в подданство привесть, буде постановитца острог при Аргуне-реке, где падет в Аргуню Ган-река, /л. 40 / на усть Гану, потому что по Аргуне лесу большего нет, [354] а ис того места плавать рекою Аргунею и на Далай, и проведать про все озеро Далай кругом, также Аргунею-рекою мочно плавать и на Амур и в Албазинской острог и в Нерчинской, и то место будет чють не всредине пути от Нерчинского и Таргачин, а при Гану-реке мочно родитись хлебу, для того, что нашли виноград. И так мочно ту всю страну от Нерчинского и до Китайского хребта до Таргачина всю великого государя под высокую руку привесть, и тогда наипаче будет путь в Китай безопасен и рубеж ближний с китайцы. А Таргачинской хребет, от которого начинается Китайское государство, тот хребет не очень велик против иных хребтов, только понеже лежит меж степи и кажется велик. А и камень не очень велик, и мочно ездить чрез него телегами. И по времяни мочно и ближе Аргуни поставить острог, или при Кайларе, или на Дзадуне-реке, или под самым хребтом у речки Улучи, потому что по тем рекам и местам лесу много, да и страна теплая, / л. 40 об. / гораздо теплее Нерчинского. И острог постановить и держать мочно с небольшими людьми, потому что и китайцы в том деле не будут возбранять. Но об том, как будет произволение божие, пространитись благочестию и как его великого государя будет царское призрение. А мы опять возвратимся к нашему путному шествию, как поехали от китайского рубежа от Таргачинского хребта да наунских сел китайских.
Генваря в 14 день переехали за хребет, и по хребету был снег. А дорога по хребту зделана, разбиваны каменные молотами. И ехали на низ по хребту и по вершине реки Ялу верст с 30, и стали у той же реки. И с нами были таргачинские сотники и служилые. И в то время были бури и снеги великие. И от того места просились сотники у посла ехать в свои юрты, потому что от того места недалеко кочевали, и посол их отпустил. И принесли они к послу круп просяных, потому что они на стене пашут и сеют все просо и тем кормятца. / л. 41 / А мы начевали там. А тот хребет начинается, от Амура и идет до Таргачина и от Таргачин до самые великие стены китайские. А Ял-река течет меж хребтом. И на том хребте на обеих странах есть невеликой лес дубник. А та река Ял начинается от Таргачинского хребта и собирает посторонные мелкие речки в себе, и потом из-за наунских сел 2 днища впадет в реку Наун.
Генваря в 15 день ехали подле той же реки Ялу от того стану верст с 15, и опять встретили нас таргачинские сотники и говорили, чтоб стояли возле реки, потому что юрты их блиско и ови станут готовить корм и подводы. И стояли подле реки, и привели в подводы 10 коней с седлами, а про телеги сказали, что у них нет. Также привели на корм быка. И посол у них не привел для того, что мало. И они люди безскотные. И в том месте первые юрты таргачинских мужиков, а те таргачины род тунгуской ясачные китайского хана, а есак платят по соболю с человека на год. / л. 41 об. /
Генваря в 16 день поехали после полудня по той же реке меж гор верст с 10 и стояли для корму, потому что кони и верблюды были зело худы и пристали и корм не везде был, потому что корм в-ыных местех вытравлен. Генваря в 17 день ехали по той же реке меж гор. А при той реке была гора великая и на той горе были столбы каменные самородные, буддто башни. И в том месте впали в реку Ял 2 речки, одна с правые стороны, а другая с левой 5. И по тем речкам кочюют таргачины, и в той реке Ялу ловили рыбу налимы и раки, что и на Москве, а во всем Сибирском государстве в реках раков нет.
Генваря в 18 день ехали по той же реке верст с 30 и стояли. А по обе стороны на горах лесу березнику и соснягу много. [355]
И того ж числа приехал из наунских сел албазинской казак, которой приехал на Наун з даурским сыном боярским с-Ыгнатьем Миловановым, а в роспросе сказал, что от Нерчинского острогу до Албазинского ехали 2 недели, / л. 42 / а от Албазинского острогу ехали до наунских сел 2 недели и 2 дни, и как он, Игнатей, приехал на Наун, и воеводы наунские распрашивали ево накрепко — по что приехал? И он им сказал, что по указу великого государя идет от нево, великого государя, к вашему бугдыхану посол и для того послал известить наперед об своем приезде и чтоб вы готовили подводы и послали б навстречю в Нерчинской, потому что прежде сего вы послали в Нерчинской с подводы проведать про посла; и воеводы говорили, что де без указу бугдыханова послать подводы навстречю к послу не смеют и спрашивали есть ли у него какое письмо? И он показал память, которая ему дана от Павла Шульгина, и они ту память к себе взяли и держали ево на Науне с неделю и всячески распрашивали и проведывали от нево, потому что не верили, для того, чтоб на них не была война. И после того взял ево наунской воевода Мунгутей, которой прежде сего был в Нерчинском, и при нем дву человек казаков да толмача и поехал наскоро тому ныне четвертая неделя в царство. / л. 42 об. / А на Науне оставили 6 человек казаков и ожидают еже день приезд на Наун воеводы Мангутея и Игнатья.
А генваря в 19 день ехали по той же реке Ялу верст с 10 и стояли, потому что ожидали подвод с Науну, о которых казак албазинской сказал, что идут встречю кони и телеги. Да в тех вышеписанных числах по реке Ялу коней и верблюдов пристало много и те все пропали. А о покупке коней и верблюдов и сколько дорогою пропало, и то будет написано в росходной книге.
Генваря в 20 и в 21 день и в 22 число, в те 3 дни, поехали верст с 50 подле той же реки Ялу потихоньку; потому что опять послали наперед для подвод. И в том числе на то становье пришли с подводы даурские сотники; а привели 130 телег двуколесных об одном быке, а у тех телег были пашенные даурские люди, также привели 60 коней, и корм — 7 свиней битых да круп просяных с осмину, и вьюки на 120 телег поклались. И в тот день начевали тут при той же реке Ялу. / л. 43 /
Генваря в 23 день оставили реку Ял направо и поехали налево по хребтам и степью верст з 20. И от реки Ялу переезжали вал великой и долгой 6; а тот вал валили китайские люди. И начевали у ключей в дубнике. И ввечеру приехал другой сотник даурской, а с собою привел еще 60 коней, а взяли у него только коней с 40 для того, что довольно было. И он же говорил, что завтра будут встречю наунские воеводы со многими людьми, почитая царского величества посла. Также привели корму 2 быка маленьких.
Генваря в 24 день поехали по степе, возвратились к востоку. И едучи по степе, воеводы наунские хотели встретить посла, и были дороги многие, разъехались. А посол приехал на ключи, где их полатки были поставлены. И говорили сотники, чтоб близ их полаток постоял покаместь приедут воеводы. И посол у полаток их не стал, а отъехал с версту на другие ключи и в том месте стал. А в тот день ехали верст с 30 и больши. А воеводы наунские приехали к своим полаткам / л. 43 об. / и прислали к послу сотника, чтоб посол приехал к ним в полатку. А сотник пришол и стал перед послом по своему обычаю на одном колене и говорил, что де ожидают тебя воеводы и иные чесные люди в полатках, а хотят принять с честию. И посол сотнику отказал и говорил, что послы никогда не ходят, кроме того х кому послан, а иные ходят к послу встречю. И сотник возвратился назад к воеводам. И воеводы сели [356] на кони, а с ними человек с 200, и как приехал к стану, с коней слезли и оружие сняли и после того пришли к юрте. И посол против юрты стретил и взял их в юрту воеводу меншого наунского, да мангутеева брата, да старого воеводы двух сынов, да диака и иных честных людей. И они, пришед в юрту, спрашивали про здравье великого государя и про путное шествие его, а посол спрашивал також де про здравье бугдыханова величества и про их. И после того спрашивали: сколь давно с Москвы поехали. И посол говорил: как поехали с Москвы, тому ныне 11 месяцов. / л. 44 / И они говорили, что до весны приход ево на Наун не чаели, как о том им объявил Игнатей Милованов, и для того они не послали наперед подвод, и чтоб о том на них не пенял, а ожидают они ежечас воеводу Мангутея, которой поехал с-Ыгнатьем в царство в Пежин, и с ними приедут и большие бояре и указ от бугдыхана привезут и будет всякое удовольствование. Также спрашивали есть ли от великого государя к их хану грамота и про лист, которой они послали в прошлых годех чрез Нерчинской, также и про поминки, и з добрыми делами идем или с войною. И посол им отповедь учинил, что им о том дела роспрашивать не надлежит, а те дела, как бог даст, приедет в царство в Пежин, тогда объявлены будут бугдыханову величеству, а им порубежным воеводам надобно ведать только, что великий государь, его царское величество, желает дружбу и любовь з бугдыхановым величеством держать. И они говорили, что они ради тому паче всего, потому как будет меж обоих великих государей дружба и любовь, тогда и обоим государствам будет / л. 44 об. / добро и прибыль. Также им посол говорил, что дали ему подводы и провожатых до царства, чтоб ни за чем не учинилось замедление. И они говорили, что после завтрея приедут на Наун и тогда [с] старым воеводою о всем переговорите. Также просили, чтоб им дал кречаты смотрить, и посол им отказал. И после того принесли мяса свиного и вина, и служилых людей поили. И посол их поил водкою, а людей их вином. И пошли они к своим полаткам, и тут начевали. Генваря в 25 день ехали по степе и проезжали озера небольшие, и с нами ехали воеводы и ловили зайцы по степе, а стреляют по них из луков гораздо. И в тот день ехали верст с 40 и стояли с ними вместе при озерке. А от того места села наунские виделись, только далеко было, верст с 10, потому что вся степь пашенные места до самого Науна.
Генваря в 26 день поехали вместе с воеводами все ровными местами и недалече от наунских сел встретил старой воевода, а с ним / л. 45 / многие честные люди. И издали с коней слезли и оружие скинули. И видя посол учтивость их, приближать к ним, с коня слез и с ними витался и про здравье спрашивали. И поехали к селу, где послу готовили стоять. И приехали в село, и там великое собрание было людей для того, что никогда такого посольства у них не было. И дали послу и людем, где стоять, 8 изб — послу в средине, а служилым людем около Посольского двора (Напротив на полях: В тот день, как приехали на Наун, в ночь умер кречет старой от теплоты в юрте, и за то кречатник бит батоги без пощады.). А избы у них глиняные крыты комышем, а в-ызбах зделаны полки на турскую статью, и на полках сидят, поджав ноги по-турски ж, а на край полков зделаны печи, а на печах вделаны котлы, и в тех котлах варят ествы, а дым идет под полок в трубу, которая зделана на углу избы, и от того в-ызбе тепло бывает, и таким переводом зделаны и в царстве 7. А в том селе будет изб со 100. И стоит при протоке реки Науна.
И после того, как приехали воеводы к послу, и что они говорили, [357] и что посол им отповедь учинил про обоих великого государя дела и китайского / л. 45 об. / хана, и потом как посылали в царство, и что учинилось в наунских селах генваря от 26-го числа даже до приезду китайского боярина асканамы 8 до 26 числа месяца февраля, и после того что говорено было с ним о обоих великих государей делех, и что учинилось даже апреля до 17 числа, которого числа поехал с Науна в Китай, — об тех делех обо всех писано подлинно и [с] статейного письма к великому государю к Москве отписку, и понеже во отписке написано было подлинно, как и в статейном письме, для того во одном деле дважды не пишем, то ж де только здесь ту отписку написали в статейное письмо слово в слово, как послана к Москве. А та отписка послана к великому государю из наунских сел с даурским сыном боярским с-Ыгнатьем Миловановым с товарыщи з двумя человеки, которые были с ним, Игнатьем, и в Китаех. А отпущены они с Науна апреля в 17 день того ж дни, как мы поехали в царство, а отписка была такова: [...] (Опущена часть текста, повторяющая док. 209.) / л. 86 об. /
А к великому государю писано и цыфирным письмом, о чем на Науне втайне слышали и не смели писать явным письмом для ради того, чтоб китайцы не задержали письмо по дороге, потому что были они в подзрении от нас, а у них / л. 87 / по-руски чести есть изменник один, которой грамоты руские и китайские умеет же.
И будучи на Науне видели, что китайцы плохих соболей не емлют и никакие чести плохим соболем и цены нет, а с Москвы ис казны великого государя посланы были китайскому хану в поминках соболи, которые лутчи были, сорок ценен в 35 рублев. И для того посланник призвал дворян московских и детей боярских и служилых и 2-х человек торговых людей и говорил им, чтоб они переменили, сколько возможно соболи из государские казны взяли б а дали против того добрые, всякой по силе своей, чтоб собрались в поминках, хотя небольшое число добрых соболей. И они говорили, что всякой человек будет по силе своей бить челом великому государю без перемены. И так дали дворяне московские по соболю, / л. 87 об. / а дети боярские по 2 и по 3, также и служилые люди. А торговые Иван Самойлов бывшей голова таможенной Енисейского острога да гостя Ефстафья Филатьева прикащика посиделец, которые из Селенгинского острогу и с Китайского рубежа приставали к нему, посланнику, били челом великому государю без перемены по 40-ку соболей. И те 2 сорока ценены по шестидесят рублев, а те соболи были в костках. А от дворян и от детей боярских и от служилых людей, от тобольских и от селенгинских и от нерчинских, собрали 3 сорока 26 соболей в костках и в парах. И первой сорок, что собран от нерчинских, ценен 120 рублев, другой 80 рублев, третей 60 рублев. И те 5 сороков изготовили в поминки богдыхану, а 5 сороков готовили ис казны великого государя, а достальные 26 соболей бережены были великого государя от дел на роздачю в Китайском государстве. И те кому роздаваны, писано в росходной книге. / л. 88 /
184-го февраля в 18 день приехал на Наун ис Китайского государства даурской нерчинской сын боярской Игнатей Милованов, которой в прошлом во 183 году послал наперед из Енисейска известить в китайских порубежных городех воеводам, что от великого государя, от его царского величества, идет с посольством к богдыханову величеству, и роспрашиван, а в роспросе он, Игнатей, сказал: [...] (Опущена часть текста, повторяющая док. № 207.)
/ л. 90 / 184-го апреля в 17 день в Пачегорском китайском селе 9 при большой реке Науне китайского богдыхана боярин асканяма с товарыщи [358] по указу бугдыханову величеству посылал к посланнику и известил, что тот день у них счасливой и чтоб в тот день готовился со всеми своими людьми ехать в царствующий город Пежин, где стольной китайской бугдыханов город, которой по-татарски и по-калмыцки и по-руски именуется Канбалык, се есть ханов город. А на подъем прислал к послу 100 телег о двух колесах, также всякому человеку по коню. А посланник взял с собою 156 человек, а на Науне оставил для досмотру коней и верблюдов 12 человек, и те верблюды пригнаны на солонцы, а кони розданы по селам, и тем людем асканяма велел наунским воеводам давать корм покамест ис царства назад возвратимся. Также остались на Науне 4 человека албазинских казаков, которые приезжали проведать про посланника, и они хотели вскоре назад возвратиться в Албазинской острог, которой / л. 90 об. / от того села в 15 днищах. А в тот же день отпустил с отпискою к великому государю Игнатья Милованова чрез Албазинской острог, а с ним пошли 5 человек албазинских казаков. Да с ними ж послал вора толмача отвести в Нерчинской острог, которой в отписке выше сего написано, что хотел смутить. А не поехали прямо в Нерчинской для того, что страшно было. А Игнатью Милованову с товарищи велел ехать к Москве с великим поспешением, а про подводы и про отпуск, чтоб ево отпускали, в остроги к воеводам с ним, Игнатьем, писали.
И в том же числе преже полудня ис того села посланник поехал со всеми великого государя служилыми людьми, да вместе ж ехал боярин асканама, а с ним были все наунские воеводы и иные многие люди китайские, и ехали вместе. Да против села воеводцкого неподалеку от реки Науна, и будучи против того села старой воевода звал к себе в гости посланника и асканаму. И посланник только с старым воеводою простился, / л. 91 / а асканяма поехал и говорил посланнику, чтоб ехал потихоньку до становья, и дал посланнику своего человека, чтоб ехал с ним вместе. А он говорил, что и он тотчас будет. И от воеводцкого села до деревни небольшие 3 версты. И под тою деревнею переезжали речку небольшую топкую. А от той деревни до села Красного 7 верст. И тут река Наун приближалась. И ехали от Красного села подле Науна. А проехав то село в левой стороне осыпь земляная вместо городка, а выше того осыпного городка подле реки Науну яр великой и высокой. И приехали к селу небольшому от Красного села 6 верст, а от малого села до села Хунду 2 версты. И не доезжая до села, проехали город осыпной земляной же, а от села Хунду ехали с версту. Начевали у Наунские протоки. И то село Пачегорское стоит над протокою. А от села Пачегорского до становья ехали все ровными местами степьми, а лесу никакова не было. И в тот день посланник начевал в подорожной своей юрте, а асканяма начевал в селе Хунду. / л. 91 об. /
Апреля в 18 день ехали от становья ровными местами возле реки Науна з 2 версты и переезжали речку каменную бредовую. А та речка вытекла ис камени и впала в Наун. А над тою речкою стоит деревня небольшая, а выше той деревни у той же речки деревня ж, да ниже той речки переезжали маленькую речку, а ниже той маленькой речки село небольшое от деревни 7 верст. И здесь кончается владение наунских воевод, а владеет мунгальской тайша, которой у бугдыхана ван 10. А «ван» именуется великий боярин, также братья ево хановы и племянники «ван» называютца. А до высокие стены китайские надо всеми мунгальскими людьми владеют по их родословию 42 вана и тайш, а наунские воеводы владеют таргачинами и над теми, которые живут по реке Гану и по реке Науну, и надо всеми даурами и жучарами, и собольными промыслы они ж владеют, и ходят они зимою на Амур и на [359] Зию-реку и с нашими промышляют соболи вместе, а бугдыхану дают на всякой год по соболю доброму. И едучи от вышеписанного села версты с 4, переезжали / л. 92 / реку Ял, ту ж реку, по которой приехали мы из Нерчинского чрез Таргачинской хребет к Науну, и через нея переезжали вброд, а неподалеку от того впадет в Наун. И до реки Ялу живут дауры, а за рекою начинается Мунгальская земля. А по реке Ялу лесу нет, только тальник мелкой, также и по реке Науне, сколько ея видели, лесу нет, только тальник же мелкой, да бугры песчаные высокие. Тут же живет мунгальской тайша. И от того тайши ехали ровными местами верст с 8 и переезжали речку Улгой. И та речка пала в Наун. А от той речки ехали верст с 10, приехали к большой реке Соли 11. И от Науна до сех мест все пахотные места. А те реки текут з запада на восток и падут в Наун-реку, а Науне течет с полуношного востока на летней запад до усть реки Ялу, а от усть Яла отходит понемногу на полдень. А наша дорога в те 2 дни шла к западу. Междо теми реками степи глаткие, только есть и мокротные места. И туту возле реки Соли деревня мунгальская 12, и делали плоты на 2 лотки и товар перевезли, а кони переводили вплавь. И переехав / л. 92 об. / реку, ехали версты с пол 2, приехали к иной деревне возле той же реки Соли, и начевали под деревнею. А та река Соли падет в Наун от того места далеко. И от сего места река Наун нам не видна, потому что возвратиться к полуночной стране. И осканяма посланнику сказал, что есть дорога и по ту сторону Науна все жилыми местами, только та дорога не прямая, днища с 3 кругом идет, и для того шли сею дорогою, что прямее. И на том становье подводы даурских мужиков переменили (Напротив на полях: Стан 2-й, ям 1-й, верст 32.), а дали кони и подводы мунгальские тайши против прежняго. А против той деревни в правой стороне верст с 8 есть старое городище каменное пустое, а был прежде сего город мунгальской 13. А хлеб мугальцы пашут только просто, а мочно в тех местех родитца всякому хлебу.
Апреля в 19 день поехали промеж лета и летнего запада все ровными степными местами хлебородными, и по сторонам проехали озер много, а подле тех / л. 93 / озер живут и кочюют мунгалы. А с правые стороны течет их под камени на шелоник река Тулла, и тое реку переезжали вброд от становья 10 верст. А проехав ту реку, в стороне сел Дзандан. А налеве того села живет мунгальской Дархан-лама, а в том селе ево лабин монастырь великой. А стоит то село над озером, и кочевных мунгал около ево много, и почитают ево с великою честию и поклоняютца ему до земли по 6 поклонов бутто богу. А до того лабина монастыря от реки Туллы 12 верст. И у того Тархана-лабы лежал товарыщ асканямин, приедучи ис царства, не доезжая до Науну, заболел, а товарыш ево заргучей, по нашему дьяк. И будучи еще на Науне асканама посланнику бил челом, чтоб послал наперед с лекарством человека, и посланник послал с лекарством человека да талмача и велел им ожидать приезду своего. И будучи там, люди наши, Тархан-лаба говорил им многие речи, что они тому все ради, чтоб дал бог меж обоих великих государей мир, только в прошлом году / л. 93 об. / пришли с войною албазинские казаки и их зело испужали, потому что они ожидали отповеди против листа бугдыханова 14, а вместо того слышали, что война идет; а ныне они зело ради для того, что чают, что чрез нынешнее посольство учинитца ненарушимой мир. И иные такие многие речи говорил, потому что человек разумной и дохтур, и лекарства у него много. А наш человек давал ему лекарства, и до нашего приезду, дал бог, здравие. А асканяма просился у посланника к Дархан-лабе, [360] чтоб видел товарыща своего и взял бы ево с собою. И посланника посылал с ним подьячего с толмачем спрашивать про здравие. И асканяма поехал и с собою привес заргучея на телеге. И посланник поехал дорогою к становью. И проехав село лабино, на правой стороне озеро великое Шаранор (имянем Жолтое озеро), и в том озере сказывают, что сыщутца великие ракавины по блюду белому большому, и в тех раковинах сыщется жемчюг (асканама говорил, что де у бугдыхана такой жемчюг есть, что и ночью сияет) 15. И подле того озера юрт кочевных много, а до того озера от лабина села верст с 10. А от того / л. 94 / большого озера ехали версты с 3 и приехали на становье при озерке. И тут был ям и подводы переменили (Напротив на полях: Стан 3-й, ям 2-й, верст 35.), а во всех станах поставлены были посланнику по 4 юрты волочных, а асканяма не подалеку стоял в юртах войлоченых ж. А корм посланнику давали по барану на день, а служилым людем по 2 быка небольшие на день и понемногу круп просяных, только служилые люди убивали по озерам гусей и уток много, и к асканаме посылал по вся дни множество, много также к товарыщу и к иным. И от того места были кони и быки зело худы и половине служилых людей шло пеши, также и быки пристали многие. А асканама послу говорил, что в тех озерах и в реке Науне в раковинах иногда сыщетца такой жемчюг, что и по ночам дает свет. И здесь на яму при озерке начевали.
Апреля в 20 день поехали от яму вместе с асканямою ровными местами, степьми, и тут речка небольшая топкая течет с севера на полдень, от ней степь ровная сухая и пашенных мест и солонцов много, а трава местами, холмов нет 16. А ехали во весь день меж лета и западу. А та речка впадает в реку Коргей. И были грязи небольшие, / л. 94 об. / а лесных мест не было. И приехали на степь х колодезю, и тут было становье и ям строен и начевали (Напротив на полях: Стан 4-й, ям 3-й, верст 50.). А в тех днях ехали тихим путем до полудня, а иногда и за полдень, и стояли однижды на день.
Апреля в 21 день ехали все степью сухою дресвяною, а при полудня объявились горы высокие на правой стране, а мы ехали налево. И на тех холмах был лес илимник первой от Науна. И ехали от яму верст с 40, и тут на левой стороне объявился город осыпной старой. А от того города ехали версты з 2, приехали к реке Коргею. А та река Коргей-река камениста и зело быстра, а вода светла, и река большая, хотя и бродовая, а брод глубокой и телеги держали на руках, чтоб не взяла быстрота. И течет ис степи ис камени с севера на полдень и после того падет в Наун, и там Наун пришол с полуношною страну, а Коргей с северу, а как сойдутца вместе, обратят течение к востоку. И от того места, где сошлась река Коргей с Науном, потеряет свое имя Наун и именуется Великая река, а по-китайски Шонгар, а по-руски Шингала, и после того возвратится к полуноши и падет в великую реку Амур. А как сойдетца Шингал с Амуром до моря, именуется по-китайски Кфентунг 17, а Амур потечет к востоку / л. 95 / и впадет в Восточное акиянское море, и по тому морю мочно дойти берегом до рек, которые текут ис Китай. И подле моря живут люди. А около Амура и до моря по обе стороны камень лежит великой лесной. Но про Амур писали особное описание, всю реку от вершины и до усть моря 18. А мы возвратимся опять к нашему пути к реке Коргею. Наши руские люди именуют Корга-река, а сказывают, что на усть ея есть город земляной китайской 19, и дале по Шингалу городы построеные ест же от того времяни, как был с казаками по Амуру и по Шингалу [361] бой, и в тех городах, что взяли от казаков, суды и их бусы стоят для сбережение от руских людей. А от тех мест стоит вотчина бугдыханова город Шинян, и от тех мест пошли дети ево и взяли царство, но об тех делех написано в татарской книжице 20. А мы от реки Корги ехали версты с 4 и приехали к речке Тав 21, и та речка течет с севера на полдень и впадает в Коргей, и возле той речки село мунгальское 22. И под селом стояли, и на яму (Напротив на полях: Стан 5-й, ям 4, верст 46.) подводы переменили. А в стороне того села юрт кочевных и сидячих много. И от того места почали говорить китайским языком и зело послушны, а юрты у них земляные, что и у даур. И под тем селом начевали. / л. 95 об. / И те мунгальцы дань дают без отговору. А которые живут за Коргою, и те дают, в котором году хотят, а иногда и не дают.