И они говорили, что после оддания царского величества грамоты бугдыханово величество велит взять перед себя, и тогда будут все ево ближние бояре, и там будешь с честию посольство править и здравие царского величества спрашивать будет сам бугдыхан, и во всем почтен будешь.
И посланник им говорил, что лутчи б почитали его царского величества грамоту, нежели ево, посланника, потому что в грамоте держитца царское слово истинно, также и печать ево и всего Российского царства, / л. 128 / и тем посольство почитается и правитца.
И они учали опять прежним розговором спороваться, что тому нельзе быть. И после того спрашивали список с его великого государя грамоты, чтоб видели нет ли каких гроз и безчестных речей, и велели езуиту писать на латинской язык. И посланник ему сказывал на латинском языке. И будучи им у посланника, приежжал к ним от хана самой ближней человек в молодых летех, а как они ево увидели, тотчас встали. А езуит смотрил в письмо, бутто чтет, и сказал посланнику, что тот человек самой ближней бугдыханов, а послал ево бугдыхан проведать может ли он, езуит, с посланником говорить, только посланник притворился бы, чтоб не познал, что ближней, потому что они того не хотят, чтоб познал. И после того тот ближней спрашивал езуита каким языком говорит с посланником и разумно ли говорит. И езуит сказал, / л. 128 об. / что гораздо посланник хорошо говорит, а язык латинской, и тот язык самой мудрой, без учения никто говорить не может. И написал ему асканьяма на бумашке для памяти, чтоб едучи к хану не забыл латинской. И спрашивал он их: что замедлились и что делают? И после того взял письмецо и поехал к хану наскоре. А как перевели и написали список, поехали вверх к хану, и будут докладывать, сказали, и после того что укаже, известят. И посланник подчивал их водкою всех и провожал.
А езуит меж розговоров сказал посланнику, что он рад царскому величеству для христианские веры служить и во всяких делах радеть, ведает он, что и бугдыхан станет опрашивать про все, наипаче про титло великого государя и про государство Российское, что сколь велико в чертеже; только ему жаль, что от такого славного государя / л. 129 / пришло посольства, а китайские люди варвары и никоторому послу чести не дают, как и в прошлых годех галанцов и португальцев; да и поминки, что придут от иных к ним, называют и пишут что дань, и в листах своих отповедь чинят, бутто господин к слуге своему, и иное [379] поругание многое есть же, о которых иным времянем скажут, потому что они говорят, что все, что есть на свете людей, видят одним глазом, а только они двумя глазы видят. И проклинал посланника пред образом, чтоб те речи никому не сказал и не писал бы покамест не выедешь ис Китай, потому что и они иноземцы и многие нужды терпят для Христа и ныне в подозрении суть. И говорит, что пришлет к посланнику книгу латинскую и там увидит, как пишет и весь обычай их, как принимают послов 52, и с ними вместе езуит отъехал.
Мая в 20 день приехал к посланнику асканьяма да заргучей одни и спрашивали посланника про здравье. А посланник их також де спрашивал и говорили, что / л. 129 об. / в прошлых днях приезжал он, асканьяма, с алихамбою и с езуитом и взяли список великого государя з грамоты, перевели ль на китайской язык и докладывали ль бугдыхану или нет?
И асканьяма говорил, что на богдойской язык переведен, а в доклад к бугдыхану не носил, для того, что тому письму верим и не верим, и хотя в том письме все добро и честно пишет, однако ж де покамест не дашь великого государя грамоты ближним людем в приказе и не увидят печати, никоими мерами верить нельзе и пред бугдыхановым величеством не будешь; и как на главе волосы выросли и стала седина, и их переменить нельзя, так и обычай их тот для ради царского величества переменити нельзе, только те 2 ближние примут, которые у бугдыхана ближние зело, и бутто 2 плеча в теле, а бугдыхан голова.
И посланник ему говорил, что бугдыханова величество для дружбы царского величества буде возьмет при себе царского величества грамоту, / л. 130 / и тогда увидите все, что и в его великого государя грамоте тож де будет, что и в списке, потому что над тою великого государя грамотою, которая написана латинским языком, есть ево ж великого государя печать, и ведаю, что тот же езуит будет прочитать, и тогда увидите все, что у нас нет никакой лжи и лукавства; а буде сыщется что иное в грамоте написано, и тогда воля бугдыханова со мною, только то удивляются все народы про вас, что посла емлете пред бугдыхана, а грамоты, которые честнее, не емлете.
И асканьяма говорил, что для того грамоты емлют прежде послов в приказ, потому что буде возьмут вместе с послом грамоты пред хана и буде сыщетца какое слово жестокое написано, тогда и послу от бугдыхана жестокое наказанье учинитца, а как возьмут преже в приказ, и тогда хотя есть что в грамоте, однакож де посла отпустят назад без дела и без наказанья. / л. 130 об. /
И посланник ему сказал, что он слышал, что для того бугдыхан не принимает грамот сам от иных государей, чтоб не учинился он тем равен, от которых грамоты посланы, и буде так мочно бы с великим государем и равенство принимать, как все християнские и мусульманские государи принимают, и у них чертежи есть ж и мочно смотрить царского величества государство и бугдыханово сколь велико.
И асканьяма говорил, что ведаем и мы, что царского величества государство зело велико, а не для ради равности не принимает бугдыхан, только для старого обычая и для того еще тебе отповеди не дали, потому что то дело немалое, чтоб вскоре ответ учинить, а думают о том ближние люди, а как отповедь будет, и тогда приедет алихамба, и он с езуитом и скажут.
И посланник говорил, что у всех государей и монархов / л. 131 / есть такой обычай, что послы не токмо словесно говорят, что им приказано, но и на письме дают те ж речи для ради верности, и ближние люди также дают отповедь на письме ж, и я готов здесь и на письме дать те ж речи, что говорю от страны царского величества, потому что не от [380] себя говорю, но по указу великого государя. И буде бугдыханово величество учнет любовью принимать то посольство, и царское величество наипаче против того будет принимать от бугдыханова величества посольство потому ж. А буде не верят, воля бугдыханову величеству здесь задержать или великого государя грамоту без воли взять, как изволит во своем государстве, так и делает.
И асканьяма говорил, что у бугдыханова величества того не повелось или иное что над послом учинить, только будет против того иная отповедь, и мочно бы меж себя на письме розговоры писать, только у них нет такого обычая и трудность будет, потому что они языка нашего не разумеют, а мы их. А как он / л. 131 об. / был на Науне и забыл подлинно роспрашивать, дашь ли великого государя грамоту в приказе или пред хановым величеством, что и Байков, хочешь поднести, и взял бы подлинную отповедь от тебя. И как отпустил с Науну заргучея в царство, и с ним бы писал к бугдыханову величеству и учинился б мне указ взять ли тебя в царство или отпустить назад. Однако ж де не пеняют они на посланника, что стоит так крепко, потому что всякой человек должен государя своего указ исполнить.
И посланник говорил, что мочно им и самим разсудить, что великая дружба от страны царского величества объявляетца, потому что от бугдыханова величества только лист порозжей послан был, а от страны царского величества и поминки немалые есть, и для того чтоб он радел и отповедь учинил поскорее, что укажет бугдыханово величество.
И асканьяма говорил, что у них поминки почитаются ни во что, и у Байкова были / л. 132 / поминки большие ж, а они не смотрили на них. А отповедь как будет, и тогда сами будут. И отъехали.
А в тех днях были караулы крепкие и ворота заперты, а харчевое продавали караульщики двойною ценою.
Мая в 22 день приезжал к посланнику асканьяма да езуит алихахава и говорили, как и прежде сего, что:
У ближних людей было седенье, а бугдыхану докладывать опасаютца, потому что и тебе, посланнику, во всем не верим, да и прошение твое упротивляетца старому обычаю, только велели ближние люди о том еще розговорить, потому что то дело от вас начиналось, нежели от нас, для того что в прошлых годех, как был Федор Байков и Сеиткул и Тарутин 53 и иные, и в то время ходили казаки по Амуру и подданных их разорили, и тогда говорили они Байкову и прочим про тех казаков: как они с посольством ходят, а казаки воюют? И они все те сказывали, / л. 132 об. / что те казаки воры и без указу великого государя воюют. И они, китайцы, называли их лучи 54, се есть воры ж. И тех де воров по указу бугдыханова величества сухим путем и воденым всех побили силы, которые были посланы отселе. А после того подданной бугдыханов Гайтимур своими людьми убежал в Нерчинской. И как слышал бугдыханово величество, что те ж воры поселились в Нерчинском на Шилке-реке, указал ему, асканьяме, будучи еще заргучеем, чтоб он взял 6000 войска до 10 пушек и шел бы на тех лочей в поход и на Гайтимура. И он 6000 войска собрал и 10 пушек взял и пошол ис царства на Наун, а с Науну в Нерчинской. А наперед себя отпустил к Гантимуру даурского мужика, чтоб он проведал их, [к] каким людем ушол. А Гайтимур поймал того мужика и отвел к приказному к Данилу Аршинскому, и Данила Аршинской и Гантимур сказали тому мужику, что они не лучи, а люди великого государя, белого царя, и по указу его зделали 2 крепости / л. 133 / в Нерчинском и в Олбазинском, и что великий государь желает жить в дружбе и любви з бугдыхановым [381] величеством, и чтоб торг меж обоими государствы учинился. И так тот мужик возвратился назад и встретил меня с войском по реке Унде за 2 днища до Нерчинского, и как я слышал, что не лучи, а белого царя люди, и отпустили человека назад з дружбою. И тогда послал и доложили бугдыханову величеству, что лутчи с такими людьми поступать дружбою, нежели войною, потому что сказываютца белого царя люди и живут по его указу, а не по-прежнему, воровским обычаем. И богдыханово величество велел ему, асканьяме, послать в Нерчинской и взял бы оттуды служилых людей, потому что хочет писать к царскому величеству от себя лист для подлинного проведывания. И так из Нерчинского послали человек з 10, и он, асканьяма, взяв их, объявил пред бугдыхановым величеством. И бугдыханово величество писал к царскому величеству лист не токмо для Гайтимура, а наипаче для проведывания подлинно — какие люди живут / л. 133 об. / и которого государя. А опричь того те все, что были после Байкова с торгом здесь в Китай, Сеиткул и Тарутин и иные, и они сказали, чтоб их отпустили в царство торговать, потому что есть с ними от великого государя грамоты. А после того как пустили их в царство, и у них никаких грамот не было, и тем де их обманули. И для того ныне и тебе не верим, не видя подлинной великого государя грамоты, чтоб и ты также не обманул, как и торговые.
И посланник ему говорил, что про нерчинскую посылку многижды уже говорено на Науне и дорогою и здесь от чево началось, и для того не по что больши говорить. А что про торговых людей говоришь, и с теми великий государь отнюдь не посылает грамот про свои великого государя дела, а дают им для безопасного проезду ис Тобольска бояре проезжие памяти, чтоб верили им от которого государства едут.
И асканьяма говорил: ведает и он, что с торговыми великий государь грамоты не посылает, / л. 134 / и с ними не было ж, только ныне и тебе не довериваем, для того чтоб и ты также не обманул, как и торговые; а что список взяли у тебя, мы видим, что писано в нем зело добро и к дружбе и любви склонно, только опасаемся, чтоб не было за печатью чего иного худого не приписано.
И посланник асканьяму спрашивал: бугдыханово величество те речи приказал говорить или ближние люди?
И асканьяма говорил, что де приказали ему говорить ближние люди, потому что они и доложить не смеют к бугдыхану о том, что ты говоришь, чтоб сам принел великого государя грамоту, для того, что тот обычай так старой и крепок, что и сам бугдыхан нарушить не может, и для того еще в начале бугдыханово величество велел своим первым ближним людей в приказе принять, которые никогда ни от которого посла не принимали и такие чести не было ж. / л. 134 об. /
И посланник говорил: буде бугдыханово величество впредь от великого государя или чрез послов или чрез листа станет просить, как великий государь будет склонен того бугдыханова прошения исполнити, как ныне бугдыхан, что я имянем царского величества говорю, не принимает.
И асканьяма говорил: нет никакое прошение, чтоб бугдыхан просил у царского величества.
И посланник ему сказал: как он, асканьяма, выше сего говорил, что посылал и взял казаков из Нерчинского, и с ними бугдыхан послал лист к великому государю, а в листу своем писал и просил тунгуса Гайтимура, и так мочно случитца, и иное какое дело бугдыханову величеству, что порубежному государю, просить у царского величества.
И асканьяма говорил, что про мужика Гантимура что и воспоминать, то дело небольшое, лист послан был не только для Гайтимура, а [382] наипаче которого государя люди, и как тот лист бугдыханова величества учнут принимать. / л. 135 /
И посланник говорил: хотя говоришь ныне, что дело небольшое, а для чего на Науне и дорогою споровался и спрашивал накрепко — есть ли указ Гайтимура отдать, потому что для нево бугдыхану многие протори учинились? А царское величество хотя не выразумел, что в листу написано было, однако ж де от доброго произволения своего послал меня з дружбою и любовью и с поминки, а бугдыханово величество к царскому величеству оказывается нелюбовью, потому что понуждает великого государя грамоту отдать в приказе, от которого учинитца имяни царского величества скудость в чести от посторонних государей.
И асканьяма говорил, что бугдыханово величество конечно желает дружбу с царским величеством и для того чрезвычай велел первым своим ближним в приказе принимать, а ему, асканьяме, велел большие приказные ворота отворить, и те ворота никоторому послу не отворяютца и такая честь не бывает же, и не токмо иным, а и Федору Байкову / л. 135 об. / такая честь не была ж, потому что приказано было грамота взять заргучеем, а ныне бугдыханово величество для дружбы и любви царского величества чрезвычайным обычаем велел принять ближним своим и честнейшим людей.
А езуит меж розговоров сказал:
Что де асканьяма говорит, что бугдыхану не докладывали, и то он лжет, потому что уже трижды при нем докладывали. И бугдыхан велел приискивать в старых книгах, что прежде сего у послов ханы принимали ль грамоты или нет? И бугдыхан к тому делу зело склонен, только ближние люди упорно стоят, чтоб не нарушил вредняго обычая, для того, что окрестные государи станут говорить, что боясь великого государя то учинили. Да и сверх того списку не верят, для того, потому что ведают, как они писали в листу своем с повелением, что господин к меньшому, и от того опасаютца, чтоб не были грозы в его великого государя грамоте. / л. 136 /
И посланник асканьяме говорил: когда великие государи посылают к равным себе государем послов, и буде которой государь велит принять мимо себя, того посла с великого государя грамоту (Так в тексте, отсутствие согласования — результат позднейшего редактирования текста списка.), тогда то дело в великое бесчестие вменяют; так и бугдыханово величество, буде бы принял прежде сего грамоты мимо себя в приказе от цесаря римского или от иных таких равных великому государю государей, тогда не было б и слова молвить; а от таких меньших государей, которые все вместе за одного великого государя не стоят, что их и сравнять. И наприклад ему молвил: буде он, асканьяма, пошлет к нему, посланнику, своих людей з грамоткою и с поминки, и он велит мимо себя своим людей принять, а не возьмет пред себя, как он не станет кручинитца, так и царское величество наипаче будет вменять то в недружбу.
И асканьяма говорил, что посланник истинно сказал, приклад правдивой, и ведает он, что великий государь славный, только / л. 136 об. / обычай их старой, и для того они переставить не могут, потому что от того учинитца бугдыхану от всех людей слава худая, для того что он нарушил обычай свой не для дружбы царского величества, а страха ради убоясь переменил, только то для дружбы учинить, чтоб ближние ево люди привели; и как они не пеняют на посланника, что стоит крепко про государя своего честь, также бы и посланник на них не пенял, что они стоят про государя своего и про обычай крепко. [383]
И посланник асканьяме говорил: как был Федор Байков в Китаех, и тогда бугдыханово величество, видя, что он не даст его великого государя грамоту в приказе, велел принять брату своему родному; также и ныне посланник докладывает — буде бугдыханово величество изволит сам принять его великого государя грамоту, то лутче и честнее будет, а буде сам не изволит, чтоб приказал при себе брату своему родному принять; и так уже он, посланник, склонился от первые статьи на вторую, и чтоб они доложили бугдыханову величеству. / л. 137 /
И асканьяма говорил, что о том Байков ложно писал, потому что при нем на царстве сидел Ксунхи-хан 55, отец нынешняго хана, и у того хана брата не было, а нынешней хан сын того и у нынешняго братья есть, только честнее колаи, нежели братья; а к Байкову, опричь заргучеев (Напротив на полях написано: дьяк.), нихто не ходил, потому что и он, асканьяма, тогда был в заргучеех, а честь и вполы, как тебе не было, да и в книгах такие чести как тебе, никоторому послу не сыскались.
А приехали они рано и говорили покамест пристали и отдыхали немного. И опять учал говорить асканьяма, что он и до приезду нашего назначен был асканьямою, а честь получил после приезду в пятой день, и платье, которое на нем, то и чин назначен, потому что на грудях золотой жаравль вышит тканым золотом, а назади на спине такой же вышит. И он божился посланнику, чтоб он не мнил, что для того стоит он крепко про бугдыханово величество, что получил честь, и новой чин от него, только у них / л. 137 об. / думали уже не по однижды и уже постановлено, чтоб обычай отнюдь не переставить, однакож де и ты не мни, что тебе будет какое насильство, и у нас то никогда не ведетца, а полагаемся на твою волю, и наши говорят, бутто ты понуждаешь нас поклонитись твоему богу тиелку 56, а нашего бога фу оставити, а у нас тот обычай так крепко утвердился, что как нельзе от бога и от веры отступити, также и тот обычай отставить нельзе ж.
И посланник говорил, что тот не приклад, что веру свою переменити: многижды государю своему и отцу противляютца и не хотят отстати, а обычай от веры рознитца, для того, что обычей, смотря времяни и пользы, пременяется, а наипаче государи не живут под обычаем, а дают иным обычай; только лутчи б он, асканьяма, с езуитом объявили ближним людей про все истинно и правдиво, как с ним говорено, чтоб они меж себя разсудили, для того что в первых днях предложил, чтоб бугдыханово величество сам принел. А после / л. 138 / того предложил, чтоб хотя брату своему при себе велел принять и склонился от первого к другой статье, а от них, как сперва ни в чем не поступились. И говорил им наприклад: как лук с одной стороны склонитца, а з другой ни в чем ничего не склонитца, и тогда испортитца, а как обе страны тихонько склонятца, и тогда стрела идет прямо и лук не испортитца, также и про поминки, чтоб вместе з грамоты взяты были перед богдыхана явно, потому что у них тайно и прежде грамот емлют, как и у Байкова.
И они говорили, что поминки дело небольшое, надобно прежде о грамоте совершить, а поминки негде денутца, только ты ныне поступись о том нам и отдай его великого государя грамоту в приказе ближним людей, а впредь как увидят, что царского величества грамота списком не рознитца ни в чем, тогда и богдыханово величество для дружбы и любви, как желает / л. 138 об. / царское величество, мочно принимать при себе грамоты и послов.
И посланник говорил, чтоб впредь какую отповедь хотят учинить, [384] чтоб дали на письме, и он потому ж им на письме даст, и то лутчи будет, нежели на словах, а царское величество и ныне не для ради какие нужды послал к бугдыхану, только для славы имяни своего, и естьли бы не послали вы лист, и царское величество отнюдь бы не послал посольство, и для чего он, асканьяма, на Науне не сказал подлинно, что грамоту великого государя в приказ возьмут, а не перед бугдыхана?
И асканьяма говорил, что у него указу полного не было тогда, только он по дружбе сказал от себя, чтоб не учинилась, что и Байкову, а видим мы, царское величество, что к бугдыханову величеству пишет, чтоб не подивил, что мочно титло ево не писано по достоинству, и видишь ты, что царское величество приказал / л. 139 / тебе делать по нашей воли, а ты противляешься.
И посланник говорил, что про титло великий государь не токмо писал, но и словесно со мною накрепко приказал, чтоб обоих великих государей титла исправилися, как впредь взаим писать, чтоб обоих великих государей равная честь хранилась, а буде бы царское величество писал, что указал посланнику своему делать во всем по вашему обычаю, тогда и мне б говорить было нечего, а иное есть писать про титло, и иное про обычай.
А езуит меж розговоры говорил, что слышал он конечно, что обычай свой переставить не хотят, а про список, что дал, говорил, что добро учинил, потому что как бугдыхан пишет х кому лист, отнюдь послом смотрить не дают, только запечатают, а ныне понуждены будут и они тебе дать список.
И асканьяма много сидел без дела и ожидал от посланника еще какого слова. И после говорил: / л. 139 об. / что еще сказать ближним людей?
И посланник говорил: иного ничего нет, кроме того, что выше сего писано.
И отъехали.
Майя в 26 день приехал асканьяма с езуитом да з заргучеем и почали говорить, что они мая в 22 день у посланника были и тогда что с ним говорили, то все ближним людей доложили, и они приказали ему говорить, что ты сюды послан от его царского величества посланик нарушить старой их обычай, и бутто хочешь учинить новой образец, которой у нас никогда не бывал.
И посланник говорил, что то дело, которое имянем царского величества любви и дружбы ради ищет от страны бугдыханова величества, не надобно ближним людей имяновать нарушение их обычая, как и царское величество, когда бугдыханову величеству посылал лист свой без переводу, без посланника, без подарков, а царское величество / л. 140 / не говорил то, что бугдыханово величество против обычая всех государей не послал ни переводу, ни посланника, ни поминков, а от себе и грамоту с отповедью разумично послал и посольство с поминками к чести бугдыхановы величествы, и чаел так, что как солнце на стене ударит сиянием своим и опять те ж сиянии назад возвращаются, так чаел, и от страны бугдыханова величества взаим потому ж любовь будет ж.
И асканьяма говорил: как мы слышали, что у вас обычай таков, что царскому величеству нихто в шапках не кланяетца, и тот обычай не мочно переставить, так и наш обычай отнюдь не мочно переменить.
И посланник им говорил, что им хто про то неправду сказал, потому что христианские послы так без шапок кланяютца, а турские и персицкие послы все по своему кланяютца в шапках, а не понуждает великий государь никого оставить свой обычай, а кланяется всякой как своему государю. / л. 140 об. / [385]
И асканьяма говорил, что бугдыханову величеству нельзе при себе царского величества грамоту принять, для того что ныне еще только начинается дружба, а как во всем совершитца меж обоих великих государей подлинно дружба и любовь, тогда мочно бугдыханову величеству чрез иное посольство принимать царского величества грамоту при себе.
И посланник ему говорил, что всегда была дружба и не было время, чтоб были ссоры меж обоих великих государей, и еще начата была дружба, как послан был со всякою дружбою и любовью от страны царского величества Федор Байков, и хотя не принят он, однакож де царское величество ту ж дружбу держал и торговые ходили и порубежным служилым людей заказано было жити с вашими в дружбе, и та дружба первая; вторая дружба зачалась, как ты был на Науне, и чрез казаков отпустил лист от бугдыхана к царскому величеству, / л. 141 / и хотя царское величество не выразумел, что в листу бугдыханове написано, однакож де с честию принял; третья дружба наипаче чрез меня ныне зачалась, что и от царского величества грамота и поминки, также и лист бугдыханов, и то все от страны царского величества как словесно, так и в письме и на сердце и есть и будет; только мочно есть от вашей страны какое подозрение, а от нас никакой нет, и для того бугдыханову величеству доведетца потому ж взаим оказати к царскому величеству дружбу и любовь и принять его царского величества грамоту при себе.
И асканьяма говорил, что царское величество мочно тебя выбрал нарочно и говорить с нами послал, потому что мы говорим все встречею и нам в-ыных делех отповедь дать не мочно, потому что мы в таких делех непривычны и не учены.
И посланник говорил, что он у великого государя, у его царского величества, последней человек, / л. 141 об. / а дело само говорит, и правда и истинна, потому, естьли бы царское величество чрез меня просил у бугдыхана, которого не повелось на всем свете, тогда и бугдыханово величество не принял бы, а то дело и обычай у всех государей один и взаим будет ж бугдыханова величества послу, и от страны царского величества такая ж равная честь будет.
И асканьяма говорил; естьли бы царское величество учинил бы отповедь про Гайтимура, тогда бы мочно было и говорить, а хотя ты сказывал, что китайского языка у вас нихто не знает, однакож де те казаки, которые были здесь, и им тысячью словесно сказано, что бугдыханово величество Гантимура просит, а буде не даст, никакое добро не зделается, как они не объявили и для чего.
И посланник отповедь ему учинил пространно, как на Науне, и то писано выше сего, что царское величество ни с листа бугдыханова, ни словесно про Гантимура не слыхал и для / л. 142 / того и лист бугдыханов со мною послал.
И асканьяма говорил: для чего царское величество не писал в своей грамоте к бугдыханову величеству, как писал про титло и про иные дела, чтоб принел его царского величества грамоту сам или при себе, и тогда бугдыханово величество мочно бы и зделал, а ныне тебе, что говоришь словесно, не во всем довериваем.
И посланник говорил, что у великих государей нет обычая писати про все в грамотах, как и про поминки, что посланы, не писано ж, а про титло что писано, и то дело великое, прикасается к чести государской, и то минути нельзе, и для того и писано; а буде ни о том не верят, также и об-ыных делех верить не будут ж, о которых словесно царское величество прилежно указал с вами говорить. [386]
И асканьяма говорил: как царского величества грамоту подашь, тогда и что станешь говорить, во всем будем верить. / л. 142 об. /
И посланник говорил, что царское величество слышал, что бугдыханово величество самовластный государь и что хочет, то и делает, и слышали то, что обычай у бугдыхана таков, что грамот перед себя не емлет, только чаел, что понеже самовластный, для дружбы царского величества мочно тот обычай переставить.
И асканьяма говорил, что бугдыханово величество самовластный, правда то, и что хочет, то и делает и нихто не смеет супротивлятись, только тот обычай не мочно переменить для того, что умаляется честь Китайского ханства, которое истари стоит, аки бог земный, меж иными государи, и переменен тот обычай не будет ж.
И посланник говорил: по многим дням многие розговоры учинились, и ис тех видит он и сам, что они от своего предложения не хотят отступить, для того чтоб не учинилась равность меж обоих великих государей, да и он, / л. 143 / посланник, отступити от указу не смеет, потому что от царского величества жестоко наказан будет; и понеже у бугдыханова величества обычай потребный и честнее есть, нежели дружба царского величества, и посольство, как ведется у всех государей, не принимает, чтоб указал вольность нашим людей дати ходить вон и торговать, что надобно, потому что столько дней живем бутто в тюрьме и [за] затворенными воротами живем, и с Федором Байковым про отдание царского величества грамоту споры были ж, а государским людем вольно было ходить и торговать, что им надобно, а нас и смотрить за ворота не пустите, да и торговым нашим и иным иноземном вольно всюды было ходить.
И асканьяма говорил, что торговые будут к вам приходить на двор, и что у вас есть, мочно в день все купить, и торг будет вольной и никакой обиды не будет ж; а вас отпустить з двора, покамест не дашь / л. 143 об. / царского величества грамоты, нет обычая, да и про такое малое дело, про торг, думу нельзя собрать и хану доложить, а буде есть иное какое большое дело, и то мочно доложить.
И посланник говорил, что нам и то немалое дело, потому что нет вольности, а сидим взаперте, и что надобно нам для прокормления, не вольно купити, и чтоб отповедь учинил скорее, нежели прежде сего.