И он говорил, чтоб отнюдь тех толмачей посланник к себе не принял, потому что нет таких воров в их царстве, для того что всех приходящих иноземцов калмаков, бухарцов, мунгальцов и ваших людей всех обманывают, / л. 175 / и кормят их и подарят немногим, а после того от них возмут со сторицею, потому что от всякой продажи и покупки возмут до десяти лан по две ланы.
И посланник ему говорил, что он прежде сего про воровство их слышал, только диво, как бугдыханово величества таким ворам не закажет.
И асканьяма говорил, что отнюдь унимать их невозможно, для того что они все холопи боярские и тем питаютца, и они дают и хозяем своим, а он, асканьяма, им заказал крепко, что как они впредь к посланнику придут, и они повешены будут.
А те толмачи сказали нашим руским людей, что асканьяма для того называют их ворами, потому что хочет приставить своих людей и продажи, чтоб оттого ему корысть учинилась, и просит у них великие подарки, чтоб и их к продаже и покупки припустил. А подлинно то, что и он своих людей, асканьяма, поставил и от того корыстовался, да и от них / л. 175 об. / подарки многие взял ж, потому что, как посланник говорил взяти их для выбрания сребра, и он их ничем не порочил и сказал, что лутчи их не сыщешь. А воровал он, асканьяма, с толмачами вместе, как ниже сего напишем.
Июня в 17 день приехал езуит алихахава и с собою привел старого езуита, которой живет в Китайском царстве 45 лет, и что он говорил и иные товарыщи их, которые к посланнику часто приходили, напишем ниже сего в одноместе.
А в тех числех на посольском дворе ворота отворены были и приезжали многие честные люди мандарыни, иные только смотрить посланника, а иные сказались и торговые, а товаров никаких не купили, да приходили ж товаров торговать от ближнего колая и только смотрили, а ничего не купили ж. / л. 176 / А те, что сказались торговые, как вышли з двора, к воротам приставлен был заргучей да подьячей да 2 сотника с 20 человеки з боярскими холопи, что стояли на караулех, и всех тех торговых, хотя ничего не купили от нас, а они осматривали их везде за голенищи и за пазухами и в штанах, чтоб видели, не купили ль чево и утайкою не пронесли ли. И сказали бутто по указу бугдыханову то чинят.
И будучи езуиты у посланника, приехал и асканьяма и принес с собою списки из двух листов никанских старых (См. док. №№ 24, 51.), которые посланник с Москвы ис Посольского приказу взял и им в царстве с них список дал, и прочли они в думе и писали набело, и те списки дал он обоим езуитом, чтоб они с никанского языка по указу бугдыханова [404] величества перевели на латинской язык, и как переведут велел принесть и отдать посланнику. А он, асканьяма, посланнику говорил, что те / л. 176 об. / 2 листа, зело старые — ныне тому лет 260 60, и те листы писаны не к великому государю, а писаны были от старого никанского царя Иунглича и тогда еще царство было за никанцы, а не за богдойским, а писаны жалованные грамоты к некоторым бояром, которые жили на Амуре, а те два списка, которые списаны были из двух богдойских листов, из одного старого да ис последнего, те задержали у себя в думе и еще не велели отдать перевесть; и ныне думают в верховой думе дати отповедь и против царского величества грамоты и статей, что ты дал, также и против тех наших двух листов, и про все твое посольство думают ж и вдруг отповедь учинят, только вскоре отповеди не будет, потому что то дело не малое.
Также видел он у посланника персоны разных християнских монархов и философов и спрашивал от страны бугдыханова величества: есть ли у него, посланника, и иные такие? И посланник говорил, что у него иных таких нет, / л. 177 / и буде бугдыханову величеству надобно, он не постоит.
Также асканьяма спрашивал: есть ли какой живописец? И посланник говорил, что есть один служилой человек нерчинской, однакож де несовершенно знает. И письмо ево показал.
Также спрашивал: есть ли хто, чтоб умел делать сафьяны? И посланник ему сказал, что здесь таких мастеров нет, а в Московском царстве есть много. А для чего он спрашивал, не сказал.
И после того асканьяма пошол в приказ свой, которой подле посольских ворот, и сказал, что бугдыханов указ есть, чтоб он сидел здесь в приказе пред вороты, а заргучей и подьячие стояли б у ворот же, покамест солнце склонитца к вечеру, чтоб не учинились какие ссоры меж их людей и наших, и то дело приказано ему досматривать и оберегать. Также говорил, что вся продажа и покупка, что учинитца от иноземцов, обычай у них есть записывать в книгу для того, чтоб не учинилась какова обмана от их людей, и чтоб знали всякого, которой продаст / л. 177 об. / и купит, и имена наших людей, хто продаст, а их люди, хто купить, записывают в книги ж. А посторонние люди нам сказали китайские талмачи, что не для того они приставлены, чтоб оберегать, а приставлены де были для того, чтоб не купил нихто ничего, а купили б они и ближние люди.
В том же числе слышали, что бухарцы, которые были в Китаех в прошлом году и вышли, и стоят в Капке городе китайском для того, что им итить за войною назад нельзе, также и назад в царство их не возмут ж. А не идут они для того, что война великая меж Учуртою и Галдан-контайши 61 и ис тое стороны нихто притить в Китай не может. А ныне бухарцы и татары ис Тобольска пошли в Китай прежде нас за месяц, и говорили, что де будут они в Китай прежде нас степною дорогою, а ныне про них никакова слуху нет и конечно они, что стоят для той войны. / л. 178 /
Июня в 18 день асканьяма к посланнику не бывал, а сидел все в приказе, а ворота заперты были нам во весь день. А торговых людей пускали много, и те торговые ничего не купили, только смотрили. А наших людей никого не пускали за ворота. И посланник посылал к асканьяме Посольского приказу подьячего бити челом для выпуску хотя немногих людей. И он сказал, что де бугдыхан гуляет и тешится отселе неподалеку, и указу де такого нет, чтоб ныне и впредь отпускать, и о том де он бугдыханову величеству будет докладывать и мочно отпускать. Также приходили к посланнику многие мандарыни [405] видеть посланника. А асканьяма говорил, для де того не купят товары, что смотрят один одного, а как де цена уставитца, и тогда в один день купят все, потому что де у них тот обычай, дожидаютца один одного поставить цену товаром, а смотрят они розные товары и дают цену малую, и опять поедут, не купя ничего. / л. 178 об. /
Июня в 19 день асканьяма к посланнику не бывал ж, только заргучей с подьячими у ворот сидели, а пустили опять по-прежнему хановых племянников, людей их да боярских, а торговых не пустили ни одного. И только товар смотрили, а не торговали, потому что хотят взять дешево.
И в том же числе приходили 2 езуита, один прежней старой, и привел с собою старого езуита ж, которой у них в царстве у езуитов игумен. А живут они два и с того времяни, как еще никанцы владели, и до сего числа живут при бугдыхане в чести. Также приходил и товарыщ алихахавин, которой с ним служит в одном приказе астрологийском. И говорили с посланником многое время многие речи.
В первых спрашивал их посланник: откуду они в начале и как пришли в Китай?
И они говорили, что:
Многие годы есть, как они пришли в первых из Епонского острова, которой остров превеликой и богатой от Китай / л. 179 / 700 верст, и по их речам, неподалеку будет от устья амурского. И в начале, как приехали в Китай, многое гонение и мучение страдали от китайцев и для проповедования католические веры многие убиты были, однако ж де для учения их опять принеты, потому что китайцы не любят иное на свете так, что астрологийское учение, что минуцыи писати и календари и затемнение солнца и луны и иные такие многие дела. И были у них и прежде сего в том учении турки и кизылбаши, только несовершенно, и как видели езуитов, и календари их и учения приняли, и не токмо привели, но и в большом приказе астрологийском начальниками поставили 62. И хотя и прежде сего их было много в том чину, а ни один так почтен не был, как Адам Шал, которой недавно умер, потому что он был в чину в первых боярех. А такая спесь была тогдашних никанских царей, что никому не дались видеть себя, а Адама Шала за завесой слышал / л. 179 об. / царь глас ево и говорил — се есть глас европейского человека; и те речи были ему, Адаму, большая честь, нежели боярства его. И при никанских царех жили они смирно и честно. А после того судом божиим народ мунгальской или татарской самой худой и незнатной, бутто помети иных народов и подданны их, никанцов, сыскали время, как многие изменники востали на никанских царей, и так они совокупились с ними и взяли такое славное царство. И то чюдо великое, что вначале было их ни 3000 человек, а после собрались многие при них изменники, слово в слово, как против греческого царства турки. И о взятии царства написано пространно в татарской особной книжице 63. И как взяли царство, первой царь был отец нынешняго хана, и он их гораздо жаловал и в костел их приходил. А после того колай один писал книгу на них в трех статьях: 1) что они лазущики и морем придут и возмут царство их, 2) что вера католическая ложная / л. 180 / и бунтовническая, 3) что учение их астрологийское ложное. И так осуждены были все езуиты и цепи положены были на шеях и на руках и на ногах, и сидели так полгода, покамест писали книгу отвещательную, что ложно поклепаны. На первую статью отповедь писали и доводили, что Китайское царство морем никогда не взято, а сухим путем многижды, а они всегда морем приходят в Китай. А про веру сказали, что житие покажет, какая их вера, что меж ими живут толикие [406] годы. А про астрологию сказали, что они готовы диспутоватись и покажут, что те ложные, которые поклепали их. И так свобождены были ис темницы, и диспутовались с неприятелем, и посрамили их, и опять принеты в первые свои чести. А отец того бугдыханов был гораздо разумен и постоянен, и бог дал ему и счастие великое и богатство / л. 180 об. /, потому что ево царство смирно было и чють не все под ним было. А нынешней богдыхан сын ево гораздо умом не постоянен, иное поутру, а иное ввечеру говорит и делает, все правит тот колай молодой, для того бояре и народ не любят, да и обнищал гораздо, что иногда и служилым нечим платить, потому что лутчие были страны китайские и богатые, те изменили недавно, чють не половина царства, и безпрестанно службы бывают, только бог ведает, на чем окончится то дело, а они опасаютца, чтоб не выгнаны были опять от китайцев. И для того ис Пежина города выгнали никанцов вон, чтоб не учинили какой бунт и измену, и живут за городом. А опасаютца они и мунгалов, которые живут за стеною, также и калмаков, потому что завидуют им, для того что народ малой, а такое великое царство обовладели. А про посольство нынешнее сказали, что они и ради и не ради / л. 181 / богдойские. И ради они для того, как услышат неприятели их, никанцы, что от такого славного государя пришло посольство с великою дружбою, и будут опасны о том, чтоб великий государь не дал помочи богдойским. А не ради они опять для того, что уже рубеж царского величества к их рубежу приближился подлинно, и от того они имеют великое опасение, потому что прежде сего они чаяли, что те русы, которые к ним ходят с торгом, также и те, которые живут близ рубежей их, что они все беглецы, а не ево великого государя прямые люди; да и отнюдь не верили, что толь пространное Российское царство, чтоб подошло под их государство. Да и они, езуиты, сами удивляютца о том, и прежде сего не верили, потому что из Московского царства до Пежина четвертая часть света есть. А ныне и они верят, только им жаль о том, потому что видят — такой славный монарх посылал к ним з добрым намерением и с любовью, а они люди варвары, честь воздавати не умеют, потому что / л. 181 об. / своего хана именуют земляным богом и миродержцем, а к иным государем пишет, что господин к слуге, а поминки, что к ним пошлют, именуют дань, а что они пошлют против того, именуют милость и жалованье, и иные такие ж гордые и нестерпимые дела делают же. И для того португальцы и галанцы посольствовались не пооднижды, и видя их таких гордых, перестали, потому что они лехче потеряют царство свое, нежели покинут обычай свой. Только бы дал бог единожды им, чтоб рати царского величества показали, хто царское величество и хто они, потому что им, езуитам, что говорят про царское величество, не верят.
Июня в 20 день приехал к посланнику асканьяма, и посланник ему говорил: для чего людей наших з двора не пускают, также и торговых своих людей не пускают же, а пускают только з боярских дворов людей их.
И асканьяма говорил, что де торговых людей / л. 182 / пускают же, только де велел записывать в книги, чтоб хто чево не украл; а ныне де велит он торговых пускать без записки, а ваших де людей отпустили один день, и они ходили по всему городу, по всему царству весь день, и слышал про то хан и братья хановы видели, и опять пускать не велели.
И посланник говорил: какой у вас доброй обычай, что приходят к вам бухарцы и татары и наши руские люди, и им с приезду до отпуску ходить и купить и продать вольно, а нам ныне, что приехали от [407] великого государя з добрыми делами с посольством для дружбы и любви, а з двора никово не пускают, и невольного торгу не дают ж ни продать, ни купить, а держите бутто в тюрьме; и от того какая дружба будет?
И асканьяма говорил: видит де и он, что трудно, а пособить де ему невозможно, для того что де торговым людем у них обычай есть, чтоб им ходить повольно, а послом у них такого обычая нет, чтоб ходить было вольно, однако ж де он / л. 182 об. / будет о том бугдыхану докладыватъ, и чает де, прикажет бугдыхан выпускать неподалеку. А про торг сказал, что будет докладывать, чтоб пришли старые торговые их люди, да и ты чтоб велел своим знающим людем с ними поговорить и цену товаром постановить, потому что знают по сему прежде сего татары продали, да и в прошлом году ваши люди были ж.
И посланник говорил, что видит он и сам для чего ворота запирают, торговых не пускают и вольного торгу не дают — для того, чтоб купили у нас дешевою ценою по их воли, и ныне им то мочно делать, а впредь великий государь своим руским людем и тобольским татаром и бухарцом закажет под смертною казнью, чтоб нихто в Китай с рускими мяхкими рухлядьми и с-ыными рускими товары не ходили, и тогда опять будут горностаи один по 2 рубли купит, а кость рыбью, что они носят на персте на первом для стрельбы из сайдака, будет по 50 рублев, как было / л. 183 / прежде сего.
И он говорил, что де было прежде сего так, покамест не приходили к ним бухарцов много, а кость де была зело дорога, а привозили морем португальцы, и то немногое число и зело зубы малые привозили, а ныне де, тому лет с 6, как стали привозить кость рыбью бухарцы, однако ж де мелка и немного, и для того ныне стало дешевле, а прибыль будет де в руских товарах в продаже здесь прибыль, а с их китайских товаров будет на Русе прибыль же, потому что знают они, по чему их товары продаютца на Русе. И то они, знатно, что все знают от изменников.
И посланник говорил, что надобно и прибыль для того, что сюда ехали пол 2 года, а назад також де, и верблюдов и коней надобно много и проторей немало, и для того великий государь послал ныне, чтоб видели какая прибыль будет торговым людем, и буде увидим, что будет прибыль, и тогда впредь станут ходить, а буде увидим, что никакие прибыли не будут, и тогда никогда не увидят руского человека, ни руского товару / л. 183 об. / ничего, потому что есть нам, где торговать, и без вашего государства поближе, для того, что около великого государя государства есть 12 великие государства порубежные, и так есть, где торговать, и без вас.
И асканьяма говорил, что де они желают, чтоб им прибыль учинилась, а нам бы також де убытку не было.
А знатно, что они делали то, чтоб купили товары на бугдыхана и на ево ближних бояр, а после станут продавать торговым, а та прибыль учинитца не нам, но им, китайцем, потому что у них ныне скудость в казне немалая и для того, что хану дать нечего жалованья своим служилым людем да и сребро худо гораздо стало.
Также посланник говорил ему: чает ли он, что возьмет бугдыхан пред себя или нет?
И он говорил, что одноконечно возмет, только не вскоре. Также и езуит говорил, что де ему алихамба сказал, что бугдыхан царского величества посланника / л. 184 / перед себя возмет, только де то дело и отповедь на статьи не вскоре будет, потому что де топерва все гуляют для великих жаров. [408]
Также асканьяма видел золото тканое и говорил, что де им надобно немного для отведывания, чтоб видели годитца ли, и спрашивал, — есть ли продажное, — потому что де у них золото есть, да плохо гораздо.
И посланник говорил, что ныне есть немного, а взято для отведывания, а впредь, буде здесь годно будет, станут вывозить многое число, потому что на Москве золота многое число, только увидим, какая цена на него будет.
Асканьяма ж говорил, что де завтра для выпуску бугдыхана доложит, а послезавтрея приедет с торговыми людьми для постановления цены на товары.
Июня в 21 день асканьяма и езуиты к посланнику не бывали, а продажи / л. 184 об. / никакие, кроме пупков, не было, и того продано небольшое, а иного ничего не продали.
Июня в 22 день приезжал к посланнику асканьяма, а с собою привез своих торговых старых людей. И торговые люди товар смотрили, а не ценили, для того что асканьяма говорил: буде станут де торговые их люди товары ценить и положат малую цену, и в том де на него, асканьяму, будет огласка и безчестие; и у них такого обычая не бывало, чтоб постановить цену, а как хто может, так бы и продавали, и чтоб учинили повольней торг так же, как и в прошлых годех. Только говорили, что де наши люди за товар просят цену большую.
И посланник говорил, что тово б лутчи не надобно, чтоб пустили всякого человека, худого и доброго, и учинили б повольней торг, как и вчерашнего дни постановили цену на пупки, также бы учинили и на иной товар; / л. 185 / а оттого никоими мерами цену на товары положить нельзе, для того что пускают они на посольской двор честных людей и боярских холопей, а торговых людей никово не пускают, и для того торгу постановить нельзе, что дают малую цену; а как станут пускать торговых людей, и тогда торг и учинитца, а буде не пустят, и на товар никоими мерами цены положить невозможно, для того что товар не стоит всегда в равной цене, иногда дешев, а иногда дорог.
И асканама говорил, что де торговых людей они пускают и никому на посольской двор ходить не запрещают.
И посланник говорил, что:
Ему, асканьяме, что говорит, ни в чем не верят, для того, что он, асканьяма, говорил так и прежде сего о выпуске з двора служилых людей, — как великого государя грамоты отдам бугдыханову величеству, также и поминки, и тогда де ворот запирать не станут и будет воля ходить з двора всякому, куды хто хочет, — а ныне еще наипаче прежнего / л. 185 об. / ворота запирают, и никово служилых людей з двора не пускают, и харчевое у ворот продают дорогою ценою, против прежняго в трое, и хто за что хочет, то и возмет. И для того ныне ему, асканьяме, ни в чем не верит и не знает он, какая честь, что до отдания великого государя грамоты не пускали, также и по отдании государских грамот и поминков наипаче того воли не дают и держат будто в тюрьме. А бухарцом и татаром торговым и нашим руским людем, как приезжают, бывает воля с приезду и до отпуску и в товарех дают повольные торги. А ныне великий государь изволил послать с своею великого государя грамотою для дружбы и любви, а держат бутто в тюрьме, и от того какая честь великому государю от бугдыханова величества? Также и ему, посланнику, какая честь, что держат бутто в запертье. Также и торговых добрых людей, которых наши люди истари знают, а на двор их не пускают и купить им не дают. И то какой повольней торг? И буде они так станут чинить, никогда торговые люди / л. 186 / к ним [409] не будут, ни бухарцы, ни татары, ни руские люди, для того, что те бухарцы и татары привозят к вам руские и московские тавары, и о том им, чтоб товаров не вывозить, заказ учинен будет под смертною казнью. И опять станете покупать по 2 рубли горностаи, а кость рыбью наперстки по 50 рублев. И чает он, асканьяма, что руской товар инде никуды не идет, и к Москве ж товаров не привозят, и видит он сам у нас какие есть отласы и бархаты и камки, что их гораздо лутчи. А чает он, что только к ним идет руской товар, а в-ыные государства никуды нейдет. А Росийское царство многие тысящи лет как зачалось, и окрест Российского государства 12 государств, и есть с кем торговать, потому что есть в Росийском царстве товаров много и нигде же в-ыном государстве таких товаров не родитца. Также ему говорил, что в-ыных государствах, хотя со объявлением войны бывают, однако ж де их одних в такой крепости не держат; как и в прошлых годех был посылан от великого государя к турскому салтану для объявления войны / л. 186 об. / Василей Даудов, однако ж де в таком заключении не был.
И о том спорились многое время, и чють не дошло до ссоры.
И после того он говорил, чтоб посланник дал ему на письме: буде учинитца какая кража или обида, чтоб после в приказе не бил челом, а он, асканьяма, велит свесть от ворот караул и заргучея и подьячих.
И посланник ему говорил, что того нигде не ведетца, чтоб такие речи давали на письме, а везде иноземцов берегут с честию, а в заперте не держат, и буде я дам письмо, и тогда он, асканьяма, велит учинить над служилыми людьми нарочно.
И асканьяма говорил, что де будет он на иной день вместе с езуитом, для того что мунгальского языка талмачи худы, и тогда опять будем говорить о всем.
И посланник говорил, что и в третей день был он, асканьяма, с езуитом и обещался / л. 187 / доложить бугдыхана, чтоб был выпуск, и бил челом, чтоб приказали выпустить одного человека с толмачем для покупки, что ему, посланнику, надобно на свои деньги. И тут з двора для покупки не пустили ж.
И асканьяма говорил, что де все говорят про выпуск.
И посланник говорил: есть ли лутчи того на свете, что вольность, а хуже того на свете не бывает, что в заперте сидеть, и продать и купить ничего не можем, и от того уже половино служилых людей лежат больные; а видит он, посланник, что про что ему говорим, и он вменяет всегда в худо, и впредь не будем ему ни о чем докладывать, и они как хотят, так и делают по своему обычаю; а что от страны царского величества видит он, что дружба и любовь, как о том и посторонние люди знают, а от страны их все признаки нелюбовью, иное на словах говорят, а иное делают. И просидев немного асканьяма отъехал. / л. 187 об. /
Июня в 23 день приехал к посланнику асканьяма да езуит алахахава и говорили, что он докладывал бугдыханову величеству для того, что посланник говорит, что корму дают мало не против прежнего, как давали руским и иным; и бугдыханово величество велел ему смотрить в приказе в книгах, и он смотрил — и никому больши нашего не дано; однако ж де бугдыханово величество, хотя показать к царскому величеству дружбу и любовь, велел прибавить еще посланнику на день по гусю да по курице, да в десятой день по 5 столов их китайские, а в них разные ествы будут, и то у них честь великая и прежде сего никому не бывало.
И езуит говорил, бутто от себя: как де принесут стол от бугдыхана, будешь ли поклонитца или нет, потому что де у них обычай, поклонитись на коленех бугдыханову величеству, как ково жалует столом. [410]
И посланник говорил, что у великого государя нашего обычай тот, как пожалует ково / л. 188 / столом, и великому государю поклоняютца, также и бугдыханову величеству по нашему обычаю мочно поклонитесь, ведаем и мы, как почитать такого славного хана. И у езуита посланник спрашивал, мочно ли подарить которой придет столом от бугдыханова величества стольника или иной кто с столом будет? И езуит сказал, что подарить мочно, а возмет ли или нет, того не ведает, для того, что у них обычая нет, чтоб имать подарки.
Также езуит принес с собою перевод с двух листов старых китайских на латинском языке. И говорил асканьяма, что де те письма как писаны, тому лет з 200 и больши, а писано как еще никанские цари были, и те листы жалованные грамоты хана Унглича (У Арсеньева прочтено: Унглиса (стр. 114).), а даны де те жалованные грамоты начальным людей, которые жили по Шингале-реке, чтоб они владели тою землею. И удевляетца, как те листы попались к нам. А достальные 2 листа дал перевесть езуиту на латинской же язык, а когда будут готовы, и тогда переводы принесут же на латинском языке, / л. 188 об. / потому что те листы писаны к великому государю от нынешнего бугдыхана.
И посланник говорил про выпуск, чтоб выпускали за ворота для всяких съестных покупок.
И он говорил, что де о том доложит бугдыхану.
Июня в 24 день приехали из бугдыханова двора 2 заргучея и принесли 5 столов красных, и на те столы клали всякие съезстные овощи сладкие, по их обычаю, по 40 блюд малых серебреных на всяком столе, да чаю с молоком и с маслом. И призвал посланник дворян и подьячих и детей боярских и казаков, и прежде подносили чай. И как чай принесли бугдыхану единыжды, сидя на коленех, поклонились, а чай был татарской, а не китайской. И потом принесли пред посланника столы, и столы приняв поклонились же. И ели от овощей понемногу, и овощи розделили всем, а столы отдали / л. 189 / назад. И заргучей, приняв блюды и столы, отъехали.
Июня в 25 день к посланнику асканьяма и езуиты не бывали. А продали служилые люди сего числа соболи небольшое число, а великого государя казны ничего не продали, потому что соболи были плохие, и как видели добрые, плохих не купили.
Июня в 26 день к посланнику нихто не бывал, а торгу большей продажи у служилых людей не было ж, а государские казны ничего не продали ж. Да приходили на посольской двор татары и говорили, что де они купить товаров не смеют, для того что их китайские бояре междо собою зговорились, чтоб никому, кроме их, товаров не купить, а купили б все они, и для де того торговые люди на двор притти не смеют.
Июня в 27 день приехал к посланнику асканьяма и говорил, чтоб посланник не покручинился, что долго к нему не бывал, для того / л. 189 об. / что де умер ханов племянник и он де, асканьяма, ездил тово племянника похоронять, а о делех де, чтоб выпускали, не докладывал, а станет докладывать бугдыхана завтра. Да он же, асканьяма, говорил, чтоб де товары продавали поскорее, для того что чает он, что вскоре хан возьмет пред себя, и чтоб в товарех какова мотчания не учинилось, и продавали б поскорее.
И посланник говорил, что продать поскорее всякой хочет, и желают в один день продать и купить и назад ехать, а их торговых людей никово нет и не торгуют. [411]
И асканьяма говорил: для де того их люди не приходят, что на товары цена большая, а буде цена уставитца, и их де люди всякие товары роскупят вскоре.
И посланник говорил, что он дал волю всем своим людей, и как хто может продать, так бы он и продавал.
И посидев немного отъехал. / л. 190 /
Июня в 28 день приехал к посланнику езуит алихахава и сказал, что де хан был на погребении племянницы своей, и для де того ни о каких делех и на наши статьи отповеди не было, а два листа китайские переведены, один де отца ево, а другой от нынешнего хана, от сына ево, и переводы принесет вскоре.
И посланник ему бил челом, чтоб он поговорил колаю и алихамбе и асканьяме, чтоб выпускали служилых людей, хотя непомногу, человек по 6 или по 5.
И он говорил, что он им будет говорить о торгу и о выпуске, только де они люди упрямые, еще наипаче держали галанских и португальских послов, что никово к ним не пускали, однако ж де он хочет радеть во всем.
И посланник езуита подарил небольшим, для того что и ему в государских делех приказано ж, а чем подарил и то писано в росходной книге.
И бил челом посланник, чтоб он перевел здесь втайне последней лист (Имеется в виду грамота Шэнцзу, присланная с И. Миловановым (см. док. № 136).), которой послал бугдыхан к великому государю чрез Нерчинской острог. И он отпирался / л. 190 об. / гораздо, что о том заказ есть крепкой от бугдыхана, не токмо перевесть, но и сказать не ведено, что в том листу писано. И посланник велел затворить двери и пускать к себе никого не велел. И бил челом, чтоб хотя на перечень сказал, что в нем писано.
И он говорил, что для де того заказано, что они пишут бутто господин к слуге, только он для царского величества прочтет, и чтоб то дело было гораздо в тайне, а буде услышат, и он без головы будет, а в листу писано по-богдойски, таким обычаем:
«Хоанкти се есть миродержец или земледержец к тебе, Чаган-хану 64. Твой Данила челобитную подал нам, что и ты тож де хочешь, чтоб были меж собою в дружбе, также пишет про Гантимура, что писал к тебе. И будет ко мне скоро указ, и я ево без замедления к вам пошлю, только джуржи б5, которые живут неподалеку от нас, чтоб они нас ни в чем не вредили. Издавна наши ловцы, которые ловят соболи, и прочие / л. 191 / подданные наши объявили и челобитную дали, что те, которые живут на Черной реке, чаем что Шилка, они суть ловчи 66, се есть малые разбойники и небольшие силы, и что те ловчи изобижают наших джуржей и такоров 67, также и соболи их ловят, они ж. И при том бьют челом про Гантимура, что он, надеясь на тех ловчей, побежал к ним и верует в них. И притом дали челобитную, чтоб тех ловчей казнить. А я, миродержец, слыша, что те ловчи суть твои люди, посылал человека, чтоб сыскал правду и ложь. И тот Данила посылал посыльщиков с-Ыгнатьем 10 человек. И когда сказались, что от тебя есть слово и они, твои люди, и тогда я им верил. И ныне, буде ты хочешь в миру жить, посылай к нам беглеца Гантимура. Также и впредь, чтоб отнюдь в рубежах наших не учинились ссоры. И буде так зделаетца, и тогда мир будет, и для того нарочно послал сей лист».