И под листом печать, а в печати написано: девятого лета миродержца Канхи месяца 5-го 13 числа. / л. 191 об. / [412]
А про другой лист богдыханов, что тот лист писан к великому государю для того, что в прошлых годех послан был от великого государя в Китай для торгу некоторой Иван имянем, и с ним послано было от великого государя поминки 68, и от бугдыхана посланы были против того к великому государю поминки ж. А в том листу писано таким же гордым обычаем, как выше сего писали, а про поминки, что посланы были от великого государя к нему, бугдыхану, пишет отповедь в своем листу, что дань, которая от тебя послана, принели, и против того посылаем к тебе от нас милость и жалованье.
А езуит говорил, что тот обычай писать ко всем государем у них один и не переменят они никогда.
Июня в 29 день приехал к посланнику асканьяма, и посланник ему говорил: докладывал он бугдыхана о выпуске государских служилых людей или нет? И он говорил, что де хану он не докладывал, для того что де хану ныне не время.
И поноровя немного, пришли государские служилые люди / л. 192 / и били челом асканьяме, чтоб дали волю ходить за ворота для покупки.
И асканьяма говорил с сердца: буде он станет так докладывать бугдыхана, чтоб выпускать, и тогда де бугдыхан велит дать сроку только на 10 дней, а после 10 дней велит отпустить назад.
И посланник ему говорил, чтоб он, асканьяма, на служилых людей не сердился, для того: хто не хочет ходить по воли, нежели сидеть в заперте?! А что де он поберег против прежняго их, за то тебе от великого государя будет жалованье.
И он говорил, чтоб о том послал бить челом в Мунгальской прикаа к алихамбе, чтоб он о выпуске доложил. И в Мунгальской приказ посылал подьячего о выпуске бить челом заргучеем, и заргучеи пошли докладывать алихамбе. А отповедь будет де завтра.
Июня в 30 день в приказ для отповеди подьячей ходил, и заргучеи сказал, что де он алихамбе докладывал, и алихамба сказал, что бугдыхан выпускать не велел, для того что у них тот обычай, что посольских людей и служилых не пускают (В тексте не пускают повторено два раза.), / л. 192 об. / и в том де у них послом честь великая, и чтоб де от их людей служилым и посольским людем не учинились какие обиды и ссоры.
Того ж числа продали шубы заечьи все в один день по пол 4 лана, а которые шубы у себя задержали, и те продали по 4 лана, а которые лутчи — по 5 лан. Июля в 1 день продавали шубы заечьи по 4 лана, а добрые по 5 и по пол 6 лана.
А до сего 1 числа в месяце в мае и в-ыюне были жары великие, а дожди были не само часто и молния и громы не против московского, что меньши и тише.
Июля в 2 день приехал к посланнику асканьяма и говорил, что де ныне в царстве жары великие и на доклад к хану нихто не ходит, и для де того и о ваших делех не докладывал, а как будет время, и он докладывать будет / л. 193 / бугдыхана, он или алихамба, потому что только для одного дела, что выпускать, докладывать нельзе, а мочно доложить с-ыными делами или как бугдыхан станет спрашивать про здравье посланниково, и тогда мочно докладывать для того, что то дело против звычаю их докладывать нельзе, потому что у них послом з двора выходить не повелось, и буде станет докладывать о том деле одном, и то непристойно будет, и он де, асканьяма, оберегает нас во всем. Да он же сказал, что приехало бухарцов человек с 400, а ис Тобольска есть люди или нет, того он не спрашивал, а будет спрашивать про все [413] завтра. Да он же, асканьяма, говорил и хотел постановить своим товаром камкам и отласом и китайкам цену, чтоб де их китайские люди в товарех не обманули. И посидев немного отъехал.
Июля в 3 день приходили к посольскому двору к воротам бухарцы, а китайские люди на двор их не пустили. А говорили с толмачами нашими, что де их пришло с калмаками от контайши / л. 193 об. / человек с 400, а товаров у них руских нет, только есырей человек со 100 да коней с пол 3000 да соболей небольшое, а бухарцом по царству ходить дана воля, для того что де они люди торговые и у китайцев такой обычай, что торговых выпускают, а послов и посольских людей з двора не спускают, и то от них честь великая.
Июля в 4 день принесли к посланнику от хана стол во всем против прежняго, да сверх того стола принесли ис ханова саду с 200 дыней, только дыни их зело мелки, а принесли для того, что ныне у них поспели овощи новые. Того ж числа приехал к посланнику асканьяма один и говорил, что де приехал он спросить про здравье.
А после того посланник говорил, чтоб он, асканама, приказал смотрить заргучею и подьячим сребро, для того что слышали мы, что сребро зело плохо, а толмачи з двора сосланы, потому что видели от них воровство великое и они перекупают весь товар. / л. 194 /
И асканьяма говорил, что знает он и сам, что у них сребро худо и в лане весу 10 чинов (се есть 10 золотников), а во всяком лане 9 чинов серебра, а десятой чин олова или меди; а ныне де прикажет он заргучею, и заргучей принимать станет сребро доброе без подмесу, только торговые люди увидят, что серебро выбирают доброе, станут товары покупать дешевле и игде дать лан, туту станут давать 9 чин, а хотя де взять и 9 чинов чистого серебра, однако ж де то серебро пойдет в покупке на товары вместо дана, для того что де всякой человек хочет взять чистое сребро.
Посланник ж асканьяме говорил, чтоб он заргучею приказал: как приедут к воротам бухарцы, чтоб пустили их на двор.
И асканьяма заргучею о пропуске на двор бухарцов приказал, а бухарцы к посланнику в тех числех не бывали.
Посланик же у асканьямы спрашивал про талмачей, чьи они люди, бугдыхановы или боярские, / л. 194 об. / и дают ли какую хану дань или бояром, для того что их все торговые люди боятца и купить и продать без них не смеют.
И асканьяма говорил, что они не бугдыхановы люди, а люди они боярские и уговариваютца [с] своими бояры, чтоб их отпускали, а они им обещают дать по нескольку лан серебра, для того что им от того нажиток великой, потому как де продают руские товары, и в то время с их людей берут серебро, а как руские люди и бухарцы станут покупать от их людей товары, и они дают им за товар три доли, а себе берут четвертую долю, и от обеих де стран нажиток им великой, и не токмо у нас то они делают, а и у всех иноземцов, что приходят в Китай, тож де делают; и от бугдыхана заказ есть многой, однако ж де уйму нет, потому что бояре берегут всякой своего. Асканьяма ж говорил, что де есть у него дело / л. 195 / с посланником говорить, только де приедет он с езуитом алихахавою и тогда про все объявит. Также посланник говорил про выпуск. И он сказал, что еще не докладывал.
А про покупку посланник говорил, что зело товары покупают тихо. И он говорил, что за товары просят великую цену и покупать нельзе.
И посланник говорил, что никогда так руские товары дешево не продавали, а они говорят, что цена велика. И он сказал, что товары роскупят вскоре. [414]
И посидев немного отъехал.
Июля в 5 день приходил к посланнику бухаретин Труфана города житель, которой был и в прошлом году в Китаех, а в Тобольск не приехали за войною, и сказал, что де их есть человек с 70, а приехали они с Тархан-ламою, которой послан от калмыцкого Учюрты хана с торгом, с коньми и с есырем и с немногими / л. 195 об. / горностаи; а продали их дешевою ценою по 25 лан за 100, а кони добрые по 70 и по 80, а плохие по 30 и по 20, а есырь доброй по 100 лан, а меньшей по 70 и меньши. А про войну сказал, что де меж Галдана и Учюрты еще война есть, и для того не знают они, может ли караван тобольской пройти или нет. Также спрашивал подлинно про астраханскую дорогу от Китай, куды ездить мочно. И он сказал, что от последнего города китайского от Кокотана до Труфана бухарского города, где Бабахан живет, которой к великому государю послов своих многижды послал, езду со вьюками 40 дней, как караваны ходят, а от Труфана идут до Самархана бухарского ж города 60 дней корованом же, а от Самархана до Астрахани корованом же 20 дней и меньши, каков ход будет; и только опасения есть немного от калмыков и иных иноземцов до Труфана, а от Труфана до Астрахани опасения нет; а итить все учюртиными людьми калмаками.
И посланник ему сказал, / л. 196 / чтоб он приходил с-ыными их людьми з бухарцами по часту.
И он говорил, что они ради приходить к нам ежеден, только де китайские люди их к нам не пускают и отбивают их издали от ворот. И ему говорил, что асканьяма пропускать их на двор велел, и чтоб они приходили без опасения.
И в то время пришол от ворот заргучей и говорил, чтоб ево отпустил, для того что де они стоят за городом далеко версты с 4. А приходил он при вечере и пошол вскоре. И заргучей долго говорить ему не дал, потому что все в подзрении были от руских людей.
Июля в 6 день приезжали к посланнику алихамба и асканьяма да езуит алихахава и привезли с собою статьи, которые прежде сего им посланник предложил. И спрашивал втайне про ту статью, в которой написано от страны царского величества про руских полонеников и про тех, которые / л. 196 об. / изменили и бежали сюды в Китай, буде есть такие люди, чтоб дали без окупу или дали на окуп тех полоняников, а изменников отдали б.
И почали говорить так, что:
То дело, которое начиналось, что бугдыхан посылал лист к великому государю в прошлых годех, не начиналось от них, а началась наипаче от Данила Аршинского, для того что Данила посылал наперед на Наун к нему, асканьяме, и просил посольствоватись, и асканьяма посылал к Данилу людей, а он також де, и он, асканьяма, взял их к бугдыхану, и чрез них писали к царскому величеству лист и словесно им наказал, что писали они про Гайтимура. И для того конечно был указ царского величества к Данилу, чтоб он посольствовался, а без указу б великого государя, как он Данила, смел посольствоватись? И как о том к великому государю ведомости нет, что писал бугдыхан про Гайтимура, они о том не могут верить, хотя царское величество и в грамоте своей писал, что не выразумел, / л. 197 / что от бугдыхана в листу писано, и для того тебя послал и с тобою тот лист послал же. Однако ж де, хотя не во всем разумел, а мочно хотя о том немного выразумел от казаков от толиких про Гайтимура, потому что и словесно им о том приказано было от нас здесь, и на Науне также спрашивали, что бугдыханово величество опять велел спрашивать про ту статью, конечно [415] ли желает царское величество, чтоб таких людей отдать на окуп или без окупу, также велел спрашивать бугдыханово величество, есть ли указ царского величества, чтоб их тебе, посланнику, взять с собою, буде изволит дать их или только договор ныне учинит и отповедь взять, а после того в-ыное время изволит послать, также и про то велел спрашивать, буде ты тех людей ныне возмешь с собою по указу бугдыханову, после того царское величество будет ли учинит потому ж, буде есть наши люди, чтоб их дал против того же, как учинит и бугдыханово величество. / л. 197 об. /
И посланник говорил им, что:
Про то дело, что они говорили, что дело начиналось от Данила, а не от них, то не так, потому что асканьяма посылал в Нерчинской проведать с торгом, а после того посылал двух человек и подьячего и приказал им, чтоб они были в оманатах, как о том и все нерчинские казаки, которые ныне здесь со мною, знают, что то дело учинилось недавно. А про то, что они говорят, что невозможно царскому величеству о том не знать, хотя немного многижды им говорил пространно на Науне и здесь, что царское величество отнюдь не знает, что бугдыханово величество в листу своем желает, и опять им говорил, что два довода есть, которые покажут, что царское величество отнюдь не знал ничево, что в листу писано и что словесно приказано: 1-й довод есть, что царское величество писал грамоту свою на трех языках, а не на одном, потому чтоб не учинилась так неведомость, как про лист бугдыханова величества, что писано было на вашем языке, а нихто не разумел, / л. 198 / что пишет, а естьли бы разумели, и царское величество писал бы на одном руском языке; а другой довод есть, что не токмо нынешней лист не разумели и для того со мною послали назад, но и прежние один богдойской, а два китайские, которые вы переводили, и по вашему переводу тому, что писаны, 260 лет, да и в тех не знали, что писано ж; а третей довод есть, что нигде же на свете не повелось, что лист, посланный от государя к-ыному государю, назад посылать, а ныне послали для того, что не выразумели, что в нем писано. А про то, что конечно царское величество желает про таких людей, и царское величество одноконечно желает и в статьях предложено для того, чтоб дать на откуп или без откупу, также и про взятие, буде бугдыханово величество изволит к царскому величеству показать дружбу и их отдать, и я их с собою возьму, и то / л. 198 об. / царское величество станет почитать от страны бугдыханова величество [в] великую дружбу и любовь. Также и про то от страны царского величества, буде какие ваши люди сыщутца в Российском царстве, будет потому ж учинить, буде они прямые никанские или богдойские, царское величество обещает отдать противо того же.
И они говорили, что вы лутчи знаете есть ли в нашем государстве беглецы или на бою взяты, а нам про то ведать нельзе, потому что наше Китайское царство пространное и хто может про то знать, хто бежит от нас к вам, потому что иноземец от языка познавается, и тебе, что послан здесь к нам, как о том не знать?
И посланник говорил, что:
Российское царство наипаче зело пространное и знать больши немочно, которые бегут к вам, потому что наш рубеж пространный и вольно / л. 199 / ходить всякому по многим рубежам и дорогам (В тексте: дорогах.) Росийского царства. А что от вас к ним нельзе знати, как бегают, потому что государство ваше кругом ограждено горами высокими, на горах стена [416] великая и всякого человека приходящего и отходящего в порубежном городе записывают, и для того вам лутчи мочно знать, а мы кроме того талмача вора не знаем, и чаю ныне, что тот толмач за воровство повешен. А своих мы знаем, что руские люди християне его великого государя служилые, а бежали они ис порубежных городов, пришли к вам, и ныне живут у вас здесь в царстве, и братья их с нами для ради тех ныне приехали, а иные взяты и на боях, тех мы спрашиваем. И буде и от вашей страны есть какие беглецы никанцы или богдойские, и царское величество велит отдать, только б правдивые были подданные бугдыхановы, потому что царское величество любит правду и как слово божественное не пременяется, также и государское слово никогда не пременяетца ж. / л. 199 об. / И буде у нас такие правдивые бугдыханова величества подданные есть, ведают, что царское величество велит отдать. И не для иного царское величество велел просить тех беглецов. И какая прибыль будет царскому величеству от десяти человек или от 20. Только для того, чтоб учинилась причина к дружбе меж обоих великих государей и государства чрез того, также и для того, чтоб и впредь перестали, смотря на то, от обеих стран бегать и опасались бы, как увидит, что беглецов отдают назад, потому что беглецы всегда причиняют ссоры меж государствы и желают не дружбы и войны, для того чтоб покрылось воровство их.
И асканама говорил, что и они зело тому ради, и для того писал бугдыханово величество к царскому величеству лист, чтоб такие дела впредь перестали, потому что такие дела между государствы учинят ссоры и недружбы. / л. 200 /
И посланник говорил: ведает он, что царское величество неправду не любит, также и бугдыханово величество, и как царское величество просит своих правдивых служилых людей от бугдыханова величества, также чает, что и бугдыханово величество станет спрашивать своих правдивых людей, а не чюжих.
И они говорили, что подлинно так и пришли де они по указу бугдыханова величества спрашивать про те статьи и опять пойдет к бугдыханову величеству и твои речи доложим, и о том бугдыханово величество как укажет.
И после того посланник говорил им про выпуск, вскоре ль отпустят покупать товары на воле, также и про бухар, чтоб они к посланнику велели на двор пускать.
И алихамба говорил, что де то дело у асканьямы, а асканьяма говорил, что де у алихамбы.
И посланник говорил, что то дело вам говорить ныне нельзе, потому что здесь вы оба / л. 200 об. / и мочно дать нам волю вам обеим или одному из вас, а как нет другого, и один на одного ссылаютца.
И они посмеявся говорили, что де по досугу доложат бугдыхана, а ныне станут де докладывать про большие нынешние дела, а те де дела с теми делами мешать нельзе, потому что то дело малое, что отпускать вас.
А езуит от себя сказал, что они без докладу бугдыханова величества, хотя неведомо б какое малое дело, от себя не смеют указать, потому что они люди меж себя самые подзрительные и один от другово опасаютца и для того всякое дело неспешно делают. И опять отъехали.
А знатно они для того спрашивать пришли, что хотят у великого государя просить Гантимура вместо тех беглых беглецов, а Гантимур никогда у них в подданстве не был, кроме того, что приезжал к ним на время и опять возвратился в Нерчинской. / л. 201 / А в Китайском [417] государстве ныне руских людей есть человек с 13, и только 2 человека, что пойманы на Амуре, а те все беглецы из украинных острожков побежали, наипаче из Албазинского острога, и в третьем году побежали 3 человека для того, что водою бегают Амуром до Усть Шингала, и на Шингале китайские люди принимают и в царство без задержания отвозят и учинит им бугдыхан жалованье и велят их женить и в службу написать. И ныне они у бугдыхана учат китайских людей стрелять ис пищали с коня и пеших, как о том писал из них один тобольской к своему брату, и тот ныне и в талмачи взят в Посольской приказ, потому что рускую грамоту умеет, да и китайской учился ж, и всякое руское письмо он переводит. А ходят они в костел к езуитом, а иные из них и на службу посылаютца. А один из них изо всех Онашка, родом татарин, живет в чести, которой прежде всех / л. 201 об. / в Китай побежал. И тот в прошлых годех говорил Гаврилу Романову, что великий государь дает крымскому хану дань, а китайской хан наипаче больши крымского. И иные речи непристойные говорил же. Также и езуиты сказали и показали на письме все Сибирское государство и все остроги и сколько человек в них, что те изменники бугдыхану объявили, потому что тем радеют себе честь получить. А ныне гораздо испужались, что бугдыхан отдаст их посланнику, потому что пришли езуиты и били челом посланнику от страны их, что буде бугдыхан изволит отдать их, чтоб посланник бил челом бугдыхану, чтоб отдали ж жон их и детей. А к посольскому двору часто они приходили, а видетца не дали. А после того над ними учинили караул, чтоб отнюдь с нашими людьми не видались. А где с нашими людьми сойдутца, гораздо плачют. / л. 202 /
Июля в 7 день приходил к посланнику заргучей и сказал: завтра будет ханов стол в приказе, где иноземцов трижды потчивают по их обычаю. И спрашивали: сколько коней надобно привесть?
И посланник ему говорил: для чего, будучи вчера, алихамба и асканьяма про то не сказали ничего?
И заргучей говорил, что де и они и мы про то еще не знали, потому что не было в то время указу ханского.
И посланник ему говорил, что они, хотя не объявили, однако ж де мы слышали от плохих людей от талмачей, что стол будет, и то непригоже, что не известили нам прежде, и мочно хотят нас так внезапно ис царства выслать.
И заргучей говорил, что про то он не знает, а знают про то начальные люди, а у них обычей, что после трех столов отпустят всех иноземцов вскоре, а стол за столом живет неподалеку. / л. 202 об. /
Июля в 8 день привели на Посольской двор кони. И заргучей сказал, что к столу пора ехать для того, что там ожидает асканама в приказе, а надобно ему прежде, покамест не сели за стол, поклонитись бугдыхану девятью, а как из-за стола встав, также поклонитись девятью, как учинил, когда взяты были пред хана.
И посланник говорил, что не будет так отнюдь учинить, потому что иное есть где хан сам, а иное где нет, а станем поклонитись однижды, как и галанские послы были здесь и поклонились, и что Галандия есть, чтоб сравняли их против нашего великого государя, однако ж де для их упрямства будем и мы так поклонитись трижды, а больши того не будем.
И о том з заргучеем споровались много и ходили многижды к асканаме, и пришли опять, потому что приказ был от Посольского двора блиско. / л. 203 / И после того призвали езуита алихахаву, и он также ходил, и ему посланник также отказал и говорил, что отнюдь не пойду. И как увидели они, что конечно отказал, опять ему асканьяма сказал [418] и опять езуит пришел и говорил, что поволили ему, посланнику, по своей воле почитать бугдыхана, как ему мнитца что будет лутчи, а они будут про то известить бугдыхану.
И посланник, наредясь з государскими служилыми людьми, и как приехал к приказу, и с коня слез. И пред приказом асканьяма в золотом платье со многими заргучеи посланника встретили и с ним витался и показал место, где челом ударить бугдыхану против того места, смотря на полату бугдыханову, потому что та полата была близко. И посланник велел подушку положить и стал на колени, а за ним рядом дворяне и подьячие и дети боярские, и челом ударили трижды, и встали и сели за стол. И на край полаты поставили 2 стола против один одново, и на одной стороне сел посланник, а на другой асканьяма. / л. 203 об. / А за посланником подале посадили священника да дворян московских, а за ними опять детей боярских и подьячих, а потом служилых людей всех рядом, а ниже асканьямы подале сели заргучеи, а за ними опять наши служилые люди. И пред посланником и пред асканамою было по столу, а священнику и дворяном московским стол. А на столах были всякие хлебы и по гусю и по ососу вареные и были овощи и ягоды. И ели. И велел асканьяма, хто хочет взять с собою что от тех столов, потому что у них тот обычай. И хто хотел взять, взяли сахар и иные овощи. И после того опорознили столы и принесли мясо баранье по блюду, и ели немного. И потом взяли мясо и поднесли по чарке вина кобылья. И посланник не пил. И поднесли иного вина чистого чарку маленьку. И после того принесли четыре горшка тарасуну, чтоб пили.
И посланник асканьяме говорил, / л. 204 / что лутче то взять на подворье пить служилым людей. И асканьяма поволил и потом опять челом ударили бугдыхану по-прежнему и поехали на подворье.
Асканьяма ж с посланником тут говорил о розных делех и о продажи их товаров, что де станут продавать их товары китайские всякие, только де заказ будет на жолтые камки для того, что желтые хан сам носит, а иному не торговати и ни носити не повелосе.
Июля в 9 день китайские торговые люди для покупки товаров на Посольской двор не бывали для того, что в том числе был дождь великой и грязи в царстве безмерные.
Июля в 10 день приезжал к посланнику асканьяма один и спрашивал роскупают ли государские товары и ево посланниковы. / л. 204 об. /
И посланник говорил, что товаров государских ничего не купят и продажа стала самая худая, а продали понемногу служилые люди нужды ради пометают как мочно, а не продаютца товары для того, что талмачи зговорились з боярскими людьми и торговых бьют и давят при нас и купить им ничего у нас не дают, для того что те талмачи хотят покупать сами и брать самою дешевою ценою, также и с продажею на двор торговых не пускают; и буде так учинитца и продажи не будет, также и в покупке таваров вольности не будет, и то какая будет дружба и любовь меж обоими великих государей государствы, и лутчи б они взяли явным обычаем силою, нежели поступают лукавством. И для того он, посланник, по указу великого государя предложил бугдыханову величеству, чтоб с товаров взяли пошлину, а дали б повольной торг, а бухарцом и татаром и иным / л. 205 / дают с приезду волю, а нас держат бутто в тюрьме.
И асканьяма говорил, что де бояре то дело делати не смеют, также и толмачи не смеют же, а пошлину взять не токмо от вас, но и с своих людей бугдыхан пошлину не берет. А про освобождение сказал: как бугдыхан станет спрашивать про твое посланниково здоровье или [419] что делаешь, и тогда мочно доложить, а ныне докладывать не смеем для того, что де опасаетца гневу, чтоб на него и на нас не был гнев, для того что доложить против старого их обычая нельзе, да и бояре имеют на него великое подозрение, что де он докладывает для своей корысти, однако ж де он по досугу бугдыханову величеству / л. 205 об. / во время свое, чтоб для покупок товаров великого государя служилым людей з торгу повольно было, будет докладывать. Асканьяма ж говорил: как бы де была ныне зима, и мяхкие б товары продавались дороже, для того что зимою теплое платье всякому надобно, а ныне лето, и до зимы всякой человек чает, что далеко.
Посланник же асканьяме говорил, что он, асканьяма, велел пропускать на двор бухарцов, а ныне по обе стороны стоят караула и блиско их ко двору не припускают, также и бухарцом заказали накрепко, чтоб они к посланнику отнюдь не ходили; и то какая правда, что их на двор к нам не пустят, также из двора наших людей нигде же не пускают, и так какая продажа или покупка будет?
И асканьяма о пропуске бухарцов заргучею заказал, чтоб им приходить было на двор вольно. / л. 206 / И при нас заргучею о пропуске приказал, а после того без наших опять отказал для того, что про то заргучей посланнику сказал, что он, асканьяма, бухарцов пропускать на двор отнюдь не велел. А талмачей заргучею велел поймать, и как де поймает, и он учинит им наказанье.
И будучи он, асканьяма, у посланника, приходили по него от хана. И посланник говорил, чтоб он, асканьяма, не забыл, о чем ему бил челом [об] освобождении. И он говорил, что де станет ждать время. И отъехал.
Того ж числа приходил после полудня к посланнику заргучей и сказал, что де завтра быть тебе пред ханом у стола. И отъехал.
Июля в 11 день приехал к посланнику асканьяма и сказал, что де ныне у хана будешь у стола в полате, а с собою б взял только 14 человек, которые честные. / л. 206 об. /
И посланник ему говорил, чтоб взял побольши, как взяты были и к поклону.
И он говорил, что отнюдь нельзе так делать.
И посланник говорил, что больши того не возмет: 2 человека дворян московских, свещенник, 2 подьячих, 9 человек детей боярских, ис того числа 7 тобольских, 1 ленской да один сын Павла Шульгина из Нерчинского.
А после того посланник асканьяме говорил, что великий государь, его царское величество, указал послать з бухарцами своих великого государя людей для покупки ревеню в город в Сунг.
И асканьяма говорил, чтоб о том послал в Мунгальской приказ к алихамбе, потому что то дело не ево, а ведает про то про все в Мунгальском приказе алихамба, также де ведомы и вы и бухарцы в Мунгальском же приказе / л. 207 /, потому что во всяком приказе дело розное и и немошно иному мешатись.
Посланник же ему говорил, что нихто черных лисиц не купит, для того что не смеют, и чтоб те лисицы взяли б казну к хану, а с хановы б казны за те лисицы выдали поручным товаром.
И асканьяма говорил, что де мочно лисицы и на дворе продать, а купят их, только обновите и делать яги, которые пожалованы от хана, племянники ево, а иной нихто не смеет, а естьли бы знали из начала, отдали б хану в поминки и хан бы их принял.
И посланник говорил, что есть лисиц много, и все лисицы подать в поминках было непристойно, что только одни лисицы. И асканама в [420] то время говорил, что де у бугдыхана лисиц черных есть полата великая. / л. 207 об. /
И асканьяма ж говорил, что ныне лисицы не надобно, а мочно де их продать у себя на дворе, а купят де их хановы сродники.
И посланник говорил, что де ныне нихто не купит, и не токмо купить, и смотрить не смеют.
И асканьяма говорил: буде лисицы не купят, и тогда де мочно хану доложить, и чает де, что те лисицы в казну возьмут.
И пришол подьячей, и асканьяму звал, чтоб он шол вверх.
Также посланник асканьяме опять бил челом, чтоб он ныне доложил бугдыхана, потому идет вверх, чтоб отпустили человек с 6 з бухарцы для покупки на великого государя кореню ревеню.
И он опять по-прежнему говорил, что доложить ему отнюдь нельзе, и о том бы послал в Мунгальской приказ к алихамбе, и алихамба бугдыхана доложит, для того что то дело приказное...
Потому что указ был царского величества, чтоб послать на Астрахань для проведывания дороги и пути. А невозможно было им про то сказати, для того что они люди подзрительные, только говорил, бутто хотел купить ревень. Однако ж де они и то никак не поволили и заказали калмакам и бухарцом, чтоб русских людей не приняли, и они отнюдь принять не смели. / л. 208 /
И посланник асканьяме говорил: для чего заказ есть от богдыхана, чтоб никаких товаров служилые люди наши не покупали?
И он, асканьяма, говорил, что де заказу никакова нет и купить всякому вольно, сколько хочет.
И посланник говорил, что знатно заказ от них для того, что их люди товары приносили на двор многие и продают, также только в одной лавке продают, а в-ыных ничево не продают.