Палата оказалась пуста, кровать заправлена. На удивление и негодование доктора Стингрея администрация больницы равнодушно ответила, что Клаэс Майн скончался в ночь с пятницы на субботу. Должным образом было произведено вскрытие, морг и небольшой крематорий располагаются непосредственно на территории больницы, тело никуда везти не пришлось, установленной причиной смерти в документах была указана остановка сердца. Не имелось никаких достоверных сведений ни о его родственниках, ни о хотя бы близких друзьях. Оливер упоминал при некоторых коллегах о том, что он хорошо знаком с Клаэсом, но ни для кого это значения не имело. Если умирает пациент и за телом никто не является в течение двадцати четырёх часов, то его по издавна заведённому порядку, который Стингрей прекрасно знает и сам, предают огню.
Оливер расспросил весь персонал, находящийся в своём подчинении, несколько раз дословно изучил заключение о смерти, но всё равно не мог поверить в случившееся. Дежурная медсестра рассказала, что ночью Клаэсу стало плохо, возникли проблемы с дыханием, нажатием кнопки он позвал на помощь, была оказана немедленная госпитализация, но спасти пациента не удалось. По медицинской карте складывалась очевидная картина общего состояния его организма, и она являла собой весьма плачевное зрелище. Препараты, которые принимал пациент, не оказали пагубного воздействия на его здоровье, всё было плохо ещё до поступления Клаэса в Центр.
Вопреки всем очевидным фактам, Стингрей упорно отвергал осознание того, что Клаэса и в самом деле больше нет. Когда умирает близкий человек – это всегда кажется невероятным, даже если он был болен продолжительное время и всё указывало на очевидный исход. Вот ты разговариваешь с ним, а через час его может не стать. Люди умирают каждый день при самых разных обстоятельствах, все они – чьи-то друзья, дети, возлюбленные. Смириться с утратой, к тому же внезапной, тяжело, порою и вовсе невыносимо. Признание того, что ты не можешь полностью контролировать ситуацию, даётся болезненно, но рано или поздно наступает момент полноценного принятия.
Оливер чувствовал свою вину, ведь он не смог помочь Клаэсу, не успел вылечить его. Он подвёл обоих Майнов.
Клаэс беспрепятственно обошёл весь дом. Ничего примечательного он на своём пути не встречал. Второй этаж по принципу гостиницы был отведён под спальни. Проходя мимо дверей, Клаэс мог образно представлять то, что за ними находится, будто стены были полупрозрачными. Внизу располагался просторный холл, где встречали гостей, слева от него – обширная библиотека, справа – обеденный зал, а за ним кухня. В здании царила тишина. Майн мог слышать лишь лай доберманов, которых во дворе дрессировала Надя. У него не было сомнений в том, что псов содержат отнюдь не в качестве любимцев семьи, они принадлежат только девочке, она учится ими управлять. Отсутствие глаза у Альбера тоже не вызывало вопросов. На него были возложены надежды, которых он не оправдал, ему не хватило сил и уверенности в себе, а принесённая жертва оказалась напрасной. Если у этих двоих всё же есть определённого уровня потенциал, то у Матиль Клаэс вовсе его не ощущает. Девушка кажется обычным человеком.
Клаэс несколько минут стоит неподвижно, выглядывая из-за дверного косяка, и наблюдает за Матиль, которая хлопочет перед газовой плитой, а она даже не замечает его присутствия.
Оказавшись в библиотеке, Клаэс задирает голову и с восхищением осматривает собранную коллекцию литературы. Ему доводилось бывать в городских читальных залах, но те и в сравнение не шли с тем, что сейчас предстало перед ним. Стеллажи, стоящие вдоль четырёх стен, высятся до самого потолка, а от него до пола не менее трёх метров. Они плотно заполнены книгами, у одного из них стоит высокая стремянка. По центру комнаты расположен массивный круглый стол и четыре кресла-качалки вокруг него, чуть в стороне стоят ещё два, но обычных, обитых искусственной чёрной кожей, и торшер между ними.
В противоположном от входа в библиотеку конце зала неприметная дубовая дверь. Клаэс приближается, опускает ладонь на ручку, толкает её и дёргает на себя, но это ни к чему не приводит. Майн точно знает, что за этой дверью есть другая, металлическая и очень крепкая. За ней ещё одна комната. Клаэс пытается хотя бы смутно представить человека, которому она принадлежит, но получается плохо, слишком размыто. Проникать в сознание тех, кого ни разу не видел, почти невозможно.
Вдруг Клаэс чувствует крошечную тёплую ладошку, оказавшуюся в своей. Он не вздрагивает, но напрягается всем телом и, не двигаясь, косится в бок. Возле него стоит девочка не старше четырёх. «Четыре года и два месяца», - безошибочно определяет Майн.
На девочке красивое кружевное платьице до колен кремового цвета, её вьющиеся пышные волосы забраны в два высоких хвостика и украшены атласными лентами. Она похожа на декоративную куклу из фарфора, такая же хорошенькая. Глазки задорно блестят. Девочка приветливо улыбается и, не моргая, смотрит на Клаэса.
— Меня зовут Иола, — звонким приятным голоском и исключительно правильным для своих лет произношением сообщает девочка.
— Я знаю.
— Пойдём, я тебе всё покажу. А за ту дверь мы можем заходить только вместе с папой.
Клаэс покорно следует в том направлении, которое задаёт Иола, за руку ведя его за собой. Они покидают библиотеку, снова минуют гостевой холл и сворачивают к спуску на цокольный этаж, о существовании которого Клаэс тоже знал. Большая его часть занимает внушительных масштабов бассейн. Он довольно глубокий, в нём можно было бы проводить соревнования на скоростной заплыв среди минимум четырёх участников. В одном углу плавает большой спасательный круг, сделанный по виду и подобию резинового утёнка для ванной.
— Это мой утёночек, его зовут мистер Кряк. Если хочешь, можешь тоже играть с ним. Ты же теперь мой старший братик.
— Спасибо.
Чуть в стороне от бассейна довольно обширное пространство отведено для спортивного комплекса. Есть три беговые дорожки, турники различной высоты, силовые тренажёры, на крючках висят скакалки, вдоль стены - персональные шкафчики. Обитатели этого дома обделены возможностью вести активный образ жизни, так как почти не покидают пределы стен, потому всё необходимое для их физического развития находится в зоне досягаемости. Для маленькой Иолы во дворе построена личная игровая площадка. Клаэс видит, как она со звонким смехом скатывается с горки, а в конце её ловит Матиль. Девочка окружена любовью и заботой, она ни в чём не знает нужды. В её представлении – так живут все семьи. Чуть позже до неё дойдёт, насколько же сильно она ошибается, но пока детский разум чувствует себя комфортно, недостающее Иола додумывает, а на ненужное не обращает внимания. Клаэс чувствует её в своей голове, но визит настолько неумел, что без труда получается укрывать всё личное. Иола ненастойчива, она проходит мимо закрытых дверей и не пытается в них ломиться.
— Тебе грустно?
— Не очень.
— Страшно?
— А тебе?
— Нет, — удивлённо отвечает девочка. — А чего мне бояться?
«Кого ты называешь папой?» - этот вопрос Клаэс не озвучивает вслух, а Иола так же отвечает.
«Дядю Иеронима. Я знаю, что он мне не настоящий папа, но он очень добрый, правда-правда. Почти все так считают - и я, и Матиль, и Альбер, даже Надя, хотя она любит только своих пёсиков».
«А Эгон?»
«А он никого не любит».
Не выпуская из своей ладошки руку Клаэса, Иола ведёт его дальше. За бассейном расположена небольшая сауна, а по соседству - прачечная. Они покидают цокольный этаж и выходят на улицу. Майн немного запутался в числах, но, опираясь на внутренние ощущения, предполагает, что сейчас начало октября. Воздух, успевший немного нагреться за день, уже начинает остывать, значит, время близится к вечеру, через пару часов стемнеет. Двор усыпан золотистой листвой и опавшими наливными яблоками. Проходя мимо детской площадки, Клаэс смотрит на неё лишь мельком, потому что уже успел досконально изучить её через Иолу. Через неё он видел и добрую, славную Матиль, к которой девочка относится так же, как относилась бы к родной матери.
Матиль редко сидит на месте. Утром она встаёт раньше всех, чтобы приготовить завтрак на шесть персон, потом убирает со стола и сразу же ставит что-нибудь в духовку к обеду. В промежутке девушка обходит спальни своих младших «братьев и сестёр», чтобы забрать из корзин в ванной грязную одежду, отнести её в прачечную, расфасовать по цветам и загрузить в стиральные машины. Затем она наводит порядок в библиотеке и гостевом холле, подбирает оставленные не на месте вещи, протирает пыль с полок, подоконников и прочих поверхностей. К моменту готовности обеда Матиль вновь оказывается на кухне, снова накрывает на стол, созывает всех, моет посуду. Потом она развешивает выстиранное бельё, помогает Иоле искупаться, укладывает её поспать на часик и идёт к Наде, чтобы проверить за ней сделанные по программе домашнего обучения уроки. Особо выдающимися знаниями Матиль не блещет, но с обязанностями учителя младших классов справляется благодаря методичке. После этого она идёт будить Иолу, а затем собирает девочку на прогулку. В хорошую погоду они проводят во дворе всё оставшееся до ужина время.
Иногда к ним присоединяется Надя, но в основном та предпочитает компанию доберманов. Она и сама похожа на дикую собаку. Клаэс ощущает это через чувства Иолы. Девочка, вопреки стараниям Матиль, чрезвычайно неопрятна. Стоит выпустить её на улицу, и буквально через полчаса надетая утром чистая одежда рвётся в самых неожиданных местах и пачкается, будто Надя вместе с собаками кувыркается по земле. Длинные рыжие волосы всегда спутаны, коленки разбиты, локти исцарапаны. Наряжать в красивые платья Иолу – одно удовольствие, пусть она и мала, но очень аккуратна, а вот Нэд наотрез отказывается носить что-либо девчачье. По дресс-коду и манере поведения она сильно смахивает на дворового мальчишку-хулигана. Нэд недружелюбная, неразговорчивая, нелюдимая, а в определённом ряде случаев может проявлять агрессивность. Ясное дело, что Иоле она не шибко нравится. Со старшими «братьями» тоже особо не поиграешь, тут каждый, за исключением Матиль, на своей волне. Застенчивый Альбер тоже не любит разговаривать, потому что стыдится дефекта речи, но с маленькой Иолой ведёт себя довольно мило и иногда носит на плечах, что приводит девочку в неописуемый восторг. Он зажат даже с ней, настолько низкую самооценку и вообразить сложно. Альбер сомневается в каждом своём слове, каждое своё телодвижение он воспринимает как неуклюжее и неуместное, оказавшись в комнате, в которой присутствует хотя бы ещё один человек, он не будет знать, куда себя деть, чтобы не помешать. Если с членами своей «семьи» он уже привык кое-как контактировать, то непременно потерял бы сознание из-за нервного перенапряжения, случись остаться один на один с незнакомым человеком. В самых ранних воспоминаниях Иолы Альбер уже лишён одного глаза, значит, времени прошло довольно много. Эгон же был седым не всегда. Через Иолу Клаэс видит естественный цвет его волос, да и в целом паренёк кажется менее истощённым болезнью, нежели сейчас. Не получается понять отношение к нему со стороны девочки. Он ей и симпатичен, и пугает её, и неприятен одновременно, здесь всё зависит от его настроения. Иногда он являет собой воплощение дружелюбия, но по истечению часа внезапно мрачнеет и слоняется по дому безмолвным призраком с навернувшимися на глазах слезами, затем начинает ворчать не по делу, грубить всем подряд и говорить гадости, потом хохочет без причины, а в заключение делается подавленным и часами сидит в библиотеке, без движений и признаков жизни откинувшись на спинку кресла-качалки.
Через Иолу Клаэс видит ещё одного обитателя дома, с котором встретиться лично ещё не довелось. Этот тот самый «папа». Ему около шестидесяти лет, но мужчина производит впечатление крепкого и здорового человека, который беспрепятственно сможет пробежать марафон и даже одышки или нарушения сердцебиения после этого не испытает. У него очень проницательные глаза, от которых не ускользнёт ни одна самая незначительная деталь. Внешне мужчина кажется строгим и хладнокровным, но через Иолу Клаэс чувствует его душевную доброту. Девочка задорно смеётся и тянет к нему ладошки. Он не улыбается в ответ, но поднимает на руки очень бережно и нежно. Иола ощущает его трепетное отношение к себе. Она не нуждается в словах, чтобы знать, что на уме у человека.
Странное дело, но лицо Иеронима Штольберга кажется Клаэсу знакомым, даже слишком. Он «ставит на паузу» фрагмент из мыслей Иолы, в котором «папа» предстаёт крупным планом. Майн хмурится, пытаясь понять, где мог прежде видеть его, но ничего не выходит. Существует теория, утверждающая, что на земле существует как минимум четыре человека, похожие на тебя, как две капли воды, и имеется в виду не темпераментом, а именно внешне, притом вы не являетесь родственниками по крови. Так что, вероятнее всего, Клаэс просто видел похожее лицо в людском потоке на улице, а мозг запомнил его и сохранил где-то в закромах, иногда это происходит само собой.
Иола привела Клаэса к искусственному пруду. На гладкой водной поверхности неспешно плавают утки, появление людей не встревожило их. Майн видит сидящую у берега на корточках Иолу и стоящую над ней Матиль, они кормят уток хлебными крошками. Рядом стоит беседка, обросшая густым вьюном. Иногда местные жители собираются здесь по вечерам после ужина. Восприятие Иолы вообще содержит одни лишь позитивные и мирные впечатления. Она никого больше не помнит, кроме «папы, братьев и сестёр», потому что попала сюда совсем крохой.
— Хочешь, покажу тебе свою комнату? — воодушевлённо спрашивает Иола.
Клаэс не хочет, но покорно следует обратно, в сторону дома, куда тянет его девочка. Он видит роскошную детскую кроватку с навесом, на котором держатся невесомые прозрачные занавески, отливающие золотом. Интерьер выполнен в розово-жёлтых тонах. Одна из стен завешана детскими рисунками, среди которых отдалённо угадываются портреты Матиль, «папы» и остальных. В целом комната смотрится очень богато, будто принадлежит титулованной принцессе. Всюду расставлены мягкие игрушки и куклы, у окна стоят смежные парта и стул, рядом ширма для переодеваний, огромное зеркало, большой шкаф и длинная передвижная вешалка. Такие используют в театрах для хранения костюмов, чтобы те не мялись. На вешалке около двадцати маленьких платьиц разных цветов и фасонов. В углу туалетный столик, над которым висит ещё одно зеркало в диковинной резной раме. Он заставлен шкатулочками и миниатюрными стеклянными фигурками сказочных зверюшек. Клаэс знает, что ящички под столиком забиты браслетиками, заколочками и бантиками. Этого добра у маленькой Иолы наберётся целый мешок. Всё это привозит ей «папа», потому что она сама ни разу не покидала территорию, прилегающую к их дому. Иола не особенно огорчается из-за этого. Всем «детям» Штольберга запрещено выходить в город. Одна лишь Матиль раз в неделю вместе с Иеронимом выезжает за продуктами. Нэд и Альбер сами того не хотели бы. По большому счёту, страдает здесь только Эгон. Все остальные вполне довольны образом своей жизни.