Сэр Хамфри принял бесстрастный вид.
– Они – честные, сознательные граждане, бескорыстно жертвующие собой для блага общества.
– Вы сталкивались с ними? – спросил я.
– Крайне редко… когда не было другого выхода, – признался он, очевидно, в приступе откровенности. Иногда это с ним случалось.
– А я – очень часто. По меньшей мере половина из них – чванливые, самодовольные индюки, а другие – корыстолюбцы, рассматривающие совет как дойную корову.
– Может быть, тогда их следует перевести в палату общин? – невинно заметил сэр Хамфри.
Наверное, он правильно понял мой выразительный взгляд, ибо поспешил добавить:
– С тем чтобы показать им, каким должен быть настоящий законодательный орган.
Решив, что мы достаточно походили вокруг да около, я заявил Хамфри о своем твердом намерении навести порядок в местных советах. У меня на этот счет имеется конкретный план.
Он усмехнулся.
– У вас – план?
– Представьте. Я буду настаивать, чтобы любой проект стоимостью свыше десяти тысяч фунтов в обязательном порядке сопровождался «регламентом неудач».
– Простите, чем?
– Перечнем конкретных условий, при которых реализация данного проекта теряет практический смысл. Скажем, если не будут соблюдены установленные параметры или превышены штатные и бюджетные нормы.
В глубине души я надеялся, что мой постоянный заместитель сочтет меня автором этой гениальной идеи. Мечты, мечты…
– Господин министр, – в упор спросил он, – кто внушил Вам эту бредовую и опасную идею?
Лектора Картрайта нельзя ставить под удар!
– Кое-кто из нашего министерства, – поколебавшись, ответил я.
– Господин министр, я же предупреждал вас об опасности частных бесед с сотрудниками министерства. Заклинаю, не связывайтесь с местными советами! Это минное поле… политическое кладбище!
Природа не терпит вакуума, а Бернард – путаных метафор. Настолько, что даже счел возможным вмешаться в наш разговор.
– Сэр Хамфри, ради бога, простите, но, с вашего позволения, минное поле и кладбище несовместимы, так как все трупы… – Он начал жестами изображать что-то вроде взрыва, но моментально осекся, поймав красноречивый взгляд моего постоянного заместителя.
Кстати, интересно, почему Хамфри, ранее хвастливо заявлявший, что именно благодаря его стараниям мне было доверено местное самоуправление, теперь называет это минным полем и кладбищем?
– Хорошо, ну а что в таком случае я должен делать?
– М-м… да. Конечно… э-э… честно говоря, господин министр, по моим предположениям, вы и не должны что-либо делать. То есть… я хочу сказать… вы же до этого никогда ничего не делали…
Пропустив мимо ушей его оскорбительную фразу, я настоятельно потребовал от него конкретных предложений по немедленному осуществлению «регламента неудач». Мне вначале было непонятно, почему он так завелся, но затем дошло: ведь этот регламент вполне применим и к Уайтхоллу!
Я собирался сказать ему об этом, но он опередил меня, заметив, что у него появилась интересная мысль.
– Господин министр, раз вы так настроились на вмешательство в дела местных органов власти, позвольте мне внести одно, как мне представляется, разумное предложение. Не сомневаюсь, оно принесет вам популярность и множество голосов.
Что ж, разумное предложение послушать никогда не лишне.
– Я имею в виду один из важнейших аспектов деятельности местных советов, требующий неотложного вмешательства, – гражданскую оборону, – объявил Хамфри.
Глупее не придумаешь! Заниматься противоатомными убежищами! Я еще не совсем из ума выжил. Он, очевидно, угадал мои мысли.
– В настоящий момент, господин министр, вы воспринимаете это как неуместную шутку. Но не забывайте: защита граждан – высший долг любого правительства. А местные власти и ухом не ведут!
– Существует точка зрения, – заметил я, – что строительство противоатомных убежищ только повышает вероятность развязывания ядерной войны.
– Пока существует ядерное оружие, без убежищ не обойтись.
– Пожалуй, вы правы. Но иногда мне приходит в голову мысль: а нужны ли нам вообще ядерные боеголовки?
Сэр Хамфри был поражен.
– Господин министр, вы случайно не из этих… односторонних?
Я честно признался, что иногда меня посещают такие мысли. Он посоветовал мне в таком случае выйти из правительства. Я успокоил его, заверив, что я не настолько привержен этим идеям. А потом добавил:
– К тому же, Хамфри, от русских нас всегда защитят американцы, верно?
– От русских? – переспросил он. – Кто говорит о русских?
– Э-э… доктрина ядерного сдерживания…
Он перебил меня:
– …ставит своей целью защитить нас от французов.
Я ушам своим не поверил. От французов? Невероятно! Я напомнил Хамфри, что французы – наши союзники, наши партнеры.
– Это сейчас. Но не забывайте: они были нашими заклятыми врагами в течение последних девяти столетий. И до тех пор, пока у них есть бомба, нам ничего не остается, как тоже иметь ее.
Да, все логично. Теперь понятен глубинный смысл его слов. Если бомба защищает нас от французов – это же совсем другое дело. Лягушатникам нельзя доверять, тут двух мнений быть не может!
Далее. Любые попытки хоть как-то успокоить общественность, озабоченную проблемой ядерной угрозы, будут, несомненно, иметь положительный политический резонанс.
Кроме того, говорят, что Людовик Кеннеди готовит на Би-би-си документальный телефильм о гражданской обороне, причем весьма критического толка. Так что если мои решительные шаги станут известны избирателям…
– С чего начнем? – спросил я своего постоянного заместителя.
У него, естественно, уже было готовое предложение:
– За минувший год лондонский Темз-Марш израсходовал на гражданскую оборону меньше, чем любой другой район страны.
Великолепное начало! Темз-Марш – район Бена Стэнли, этого чокнутого троглодита с жиденькими усиками. Пресса ненавидит его.
Я попросил Бернарда подготовить наш визит туда и не забыть проинформировать журналистов.
– Скажите им: я не сплю ночами, беспокоясь о беззащитных гражданах Темз-Марша.
– В самом деле? – спросил Бернард, закрывая блокнот.
– Во всяком случае, начиная с сегодняшнего дня.
Марта
Сегодня побывал с официальным визитом в муниципалитете Темз-Марша и очень доволен откликами в прессе, особенно фотографиями.
У подъезда нас встречала группа приветствия. Мне представили мэра.
Я пожал ему руку.
– Если не ошибаюсь, господин Стэнли?
Мой заготовленный экспромт очень развеселил репортеров.
Последовавшую беседу за чаем с липкими булочками, конечно, трудно назвать «собранием умов», но не в этом дело. Главное – мне удалось публично высказать свою идею. Не сомневаюсь, пресса ухватится за нее. Кто-нибудь да проболтается. (Иными словами, Хэкер сам организует утечку. – Ред.)
Стэнли настроен был враждебно и сразу перешел в наступление. Спросил, почему я считаю возможным являться в Темз-Марш из Уайтхолла и учить его, как управлять районом.
Я в ответ подчеркнуто-вежливо попросил объяснить, по какой причине он меньше других в Британии заботится о защите избравших его граждан.
– По очень простой, – пробурчал он. – Нет денег.
Тогда я предложил ему поискать получше. Стэнли чуть не задохнулся от ярости.
– Гениально! Просто гениально! – Он растянул губы в злобной улыбочке, как ни странно, совсем не вязавшейся с малюсенькими глазками и крошками марципана, застрявшими в подергивающихся усишках. – Прикажете отменить школьные завтраки? Не покупать учебников? Или выгнать на улицу ППВ? (Пенсионеров преклонного возраста. – Ред.)
Эта дешевая демагогия районного политикана не произвела на меня никакого впечатления. Пенсионеры тут ни при чем.
– Если вам нужны деньги, могу подсказать, где их найти, – невозмутимо произнес я.
– Можете? – саркастически скривился он.
– Да, могу, – подтвердил я и попросил доктора Картрайта ознакомить его с документом, который мы заранее подготовили.