__________
*) Возникла секта, в которой считали Иоанна Кронштадтского Иисусом Христом и поклонялись его изображению. В минувший голодный 92 год в Вятской губ. черемисы, числящиеся
(окончание сноски стр. 69)
христианами, для умилостивления языческого бога Кереметя принесли в жертву человека. В Воронежской губ. Коротаевского у. в одном селении крестьяне христиане убили ребенка и из его сала вытопили и отлили свечу, руководствуясь суеверием, что со свечою, сделанною из сала внутренностей невинного младенца можно воровать что угодно и где угодно невидимо.
- 70 –
Меня много раз спрашивали люди: какой я веры? Сначала я не знал сам, каким в самом деле именем, словом я должен определить свою веру, говорил, что не знаю, но несомненно только то, что я не православный. Потом я объяснял, что разделение людей на разные веры само по себе есть зло, следовательно, произошло не от воли Божией, а от недомыслия, от заблуждения человеческого, что я не лошадь, не медведь, а человек и что этого совершенно достаточно; что вера должна быть не то что одна, а должна быть просто вера; так что вопрос этот не имеет смысла. Теперь я знаю, что есть в людях вера во зло и вера в добро и все множество верований суть выражения этих двух направлений веры. Но и теперь я не могу сказать, какая у меня вера, потому что во первых вера высказывается не словами, а делами жизни, а во вторых, кому же охота объявлять себя верующим во зло, в чорта, в сатану, в обман; всякий скажет, что если так, то он, конечно, верит в добро; и если сказать, что я имею веру разумную, то кто же считает свою веру безумною. Словом, как ни ворочай этот вопрос, а ответа не может быть иного, как только тот, что самый вопрос не имеет смысла: как не имеет смысла вопрос: какого вы ума, какого вы воображения, какая у тебя совесть, потому что всякому желательно эти свойства иметь наилучшие. И если говорят: у меня плохая память, ограниченное воображение, то потому что эти свойства не считаются важными. Вера же руководит жизнию
- 71 – (91)
человека, какова у человека вера, таков и сам человек; и кому же охота аттестовать себя злодеем и кому же не стыдно хвалиться добродетельным. У всякого человека есть вера и у меня есть своя вера, а какая?— это нескромный и бессмысленный вопрос. Много есть людей, которые верят, не рассуждая, но человек, у которого проснулась и работает мысль, тот может ошибаться, заблуждаться, но не может искренно верить, во что прикажут, или во что понравится, по своему произволу. Человек, пробужденный мысленно, духовно, всегда искренно верит только тому, что ему кажется непреложным по его внутреннему разумному сознанию, через которого он видит Бога и через которого Бог правит им, верою его. Вера человека мыслящего называется иначе убеждением, которое приходит к нему через разумное сознание от Бога. И потому чем яснее и свободнее у человека разумное сознание, тем возвышеннее его убеждение, тем сильнее его вера. Бога мы знаем не как ветхого деньми старца, как Его рисуют богомазы, не как Троицу или Триединую Ипостась, которую выдумали богословы и которую и нельзя понять, и запрещается понимать, и не как силу, вещество или существо, потому что все это будет только, свойственные нам, земные представления внешнего образа, т. е. зрительные, слуховые и осязательные воображения; а Бога мы постигаем духовно и не воображением, но разумом, как первопричину всего, как непостижимое всеобъемлющее начало жизни. Из религиозных верований, обрядов и сказаний видно, что основатели всех религий - жрецы, люди разумно сознательные, сами разумели Богом непостижимое начало-причину, только народу преподносились всегда грубые образы, которые были бы видны, блестящи, ослепительны для глаз, слышны, оглушительны для ушей, доступны для осязания, для обоняния и даже
- 72 – (92)
для вкуса, как, например, у церковных христиан причастие; потому что народ—народ жестоковыйный, у которого разума не предполагалось и для которого будто бы только то и действительно, что для тела чувствительно. И это верно, что трудно человеку мысленно отрешиться от внешности. Мне самому такое понятие сначала долго казалось странным и недостаточным для веры. Мне казалось, что слова „начало-причина" ничего не говорят ни сердцу, ни уму. Но на деле оказывается, что до сих пор все человеческие попытки прибавить что-нибудь к этому не уясняли дела, а всегда только затемняли его и тем больше, чем больше прибавка. Еврейские учители, верные своему отвержению всяких изображении Божества, всегда говорили о Боге, как о гласе глаголющем, и по всей вероятности только на самый конец невежества оставили сказание, что Бога удостоился видеть только сам Моисей и всего только однажды и то лишь с затылка*).
Понятие о Боге как начале-причине, в сущности, есть понятие всех людей во все времена. Бог Отец у христиан есть, несомненно, начало-причина. У евреев Бог-Творец, конечно есть то же самое. Древние египтяне, во-первых, боготворили быка, как источник плодородия, источник жизни,— начало-причину. (Древние греки, поклонявшиеся изображению мужского детородного члена, боготворили в нем, конечно, начало-причину). Я несведущ в филологии, но в самом слове „Бог" должен быть этот смысл; по крайней мере, в нашем языке есть слова; ибо, бо, бы, которые употребляются всегда для обозначения причинности. Дело в том, что для выражения всякого понятия имеется в языке обыкновенно одно слово, так и для выражения этого понятия существует только одно слово „Бог", слово всем понятное и много говорящее
________
*) Исход XXXIII, 20-23.
- 73 – (93)
и сердцу и уму; слова же „начало-причина" дают понятия только приблизительные, для пояснения, и именно на тот конец, чтобы отвлечь нашу мысль от обиходного подмена этого понятия изображениями и воображениями, которые тоже называются богами *).
Понятие Бога как причины-начала есть понятие основное и вечное. И человек начинает свою разумно-сознательную жизнь только с того момента, когда в душе его родится вопрос: откуда я, откуда мир, откуда жизнь? - т. е. когда он понуждается в Боге. Итак, понятие о Боге свойственно только имеющему разум существу, человеку, и человек полагает Бога началом жизни, началом себя, и знает Его началом своей разумно-сознательной жизни. Только одно это понятие о Боге непоколебимо для разума и потому истинно. Но благоговел ли человек перед гласом грома, перед золотым
_____________
*) Бога и душу я знаю так же, как я знаю бесконечность; не путём определения, но совершенно другим путём. Определения же разрушают во мне это знание. Так же, как я несомненно знаю, что есть бесконечность числа, я несомненно знаю, что есть Бог, и что моя душа есть. Но это знание несомненно для меня потому только, что я неизбежно приведён к нему. К несомненности знания бесконечного числа я приведён сложением. К несомненности знания Бога я приведён вопросом: откуда я? К знанию души я приведён вопросом: что такое я? И я несомненно знаю и бесконечность числа, и Бога, и мою душу, когда я приведён к знанию их этим путем самых простых вопросов. К двум приложу один, и ещё один, и ещё, и ещё; или разломаю палочку надвое, и ещё надвое, и ещё, и ещё—и я не могу не познать бесконечности. Я родился от своей матери, а та от бабушки, от прабабушки, а самая последняя от кого? И я неизбежно прихожу к Богу. Ноги - не я, руки - не я, голова - не я, чувства - не я, даже мысли—не я; что же я? Я—я, я—моя душа. С какой бы стороны я ни пришел к Богу, будет то же самое. Начало моей мысли, моего разума—Бог; начало моей любви—Он же; начало вещественности—Он же. Тоже и с понятием души. Обращусь ли я к своему стремлению к истине, я знаю, что это стремление к истине есть невещественная основа меня—моя душа; обращусь ли на чувство своей любви к добру, я знаю, что это моя душа любит.
– Выписка из дневника Л. H. Толстого.
- 74 – (94)
тельцом, перед Богородицей, или перед Отцом небесным – всё равно перед Источником Жизни подобает благоговеть.
И начало жизни должно быть добро, потому что человек, освобождаясь от зла и прилепляясь к добру – живёт, освобождаясь же от добра и прилепляясь ко злу – погибает. И потому Бог есть сущее в человеке начало совершенного добра. И потому истинная вера должна быть верою в добро.
Евангелие, или благовестие, призывает нас к вере в сына человеческого, сына Божия, вышнего человека, к вере во Христа, т.е. хорошего человека, который наиболее соответствует своему назначению человека на земле. И это есть вера Исусова, апостольская, вера Сократа, Будды, Конфуция – всех светочей разума и правды, всех мудрых и великих представителей человечества. Вера же в то, чего человек не имеет в себе, и чего никак нельзя уразуметь, есть обманная вера жрецов, которая водит людей во мраке лжи, зла – во мраке хаоса.
Нет на земле большей святыни – святыни человека, живого носителя божества. А между тем мы видим, что то, что происходит от человека, изделия, вымыслы и дела человеческие возвеличиваются выше человека, творение ставится выше творца. И одни люди грабят, разоряют, мучают, и убивают, и всячески обманывают других людей в жертву этим вымыслам человеческим, всё в жертву этим идолам. Можно сказать, что тем, которые грабят, бьют и обманывают, выгодно и приятно делать это, и в этом всё дело, но если бы это было так, то была бы вечная война каждого против всех, и человека, разумного существа, не было бы.
Ошибка держится не этими людьми утробы с личиною веры, этими прихвостнями всякого, даже самого святого, дела, а держится она, под видом истины, искреннею
- 75 – (95)
верою, искренними идолослужителями; ошибка держится всегда только потому, что ложь искренно принимается за истину.
Но пора увидеть и понять всем ту несомненную очевидность, что все усилия жизни лучших, праведных и мудрых людей с Исусом Христом во главе направлены всегда на борьбу с обманами, с этими самыми, возвеличенными выше человека, человеческими вымыслами, на борьбу с этими идолами, чтобы показать людям это изуверство, чтобы выяснить перед людьми достойную источника жизни и всяких дел в самом себе, чтобы возвратить человека в волю Бога и освободить его.
Древний Израиль отверг вещественных идолов, но оставил обрезание и создал народность, скинию и субботу, а последующие учители еврейские прибавили новых идолов: обрядности и предание старцев. Христианские учители отвергли народность, субботу, обрезание и обрядности еврейские, но оставили скинию, которая была переименована церковью и которая потянула за собою всю ветхозаветную гниль: и иерархию, и крещение на место обрезания, и преломление хлеба на место жертвоприношения; даже гораздо более того, захватили кстати всё египетское и языческое, боги посыпались потом, <как> из рога изобилия: Святой Дух, Спас, Богородица, ангелы, святые, угодники, чудотворцы, святая вода, святые места, иконы, кресты и бесчисленные вещественные изображения и предметы, и, что всего удивительнее, даже остатки мертвецов, эти новые египетские мумии. И как было всегда в язычестве, так и в христианской общественной жизни совершается до сих пор то же самое: дело человеческое ставится выше человека: монархия, олигархия, конституция, республика, - меняются названия, формы, но эта безумная основа – идольство – всегда одна и та же: всегда так называемое общественное благо покупается ценою
- 76 – (96)
порабощения и уничтожения личности.
Будет ли какая религия, будет ли какая форма общественной жизни, они, как внешнее выражение законов жизни, должны служить носителю сущности жизни и воплощению Божества человеку, а не порабощать его. Не внешняя власть, не страх страдания и смерти, происходящие извне, должны связывать страсти и злую волю человека (ибо они и не связывают) и давать людям уверенность спокойствия (ибо они его и не дают), а сознание неукоснительности законов жизни и сознание духовного единства людей; власть, исходящая свыше, власть Бога, власть разума, власть совести—эта внутренняя духовная власть, лежащая в природе человека, которая теперь, под дружным и систематическим гнетом церкви и государства, проявляется в жизни людей невольно слабо и нам кажется ненадежною — она, освободившись, одна станет могущественною и неотвратимою уздою всякого зла и вечною и высокою твердынею личного и общественного спокойствия и благоденствия.
Недавно мне случилось смотреть картинки и перелистывать общедоступную по мироведению книжку: „Свет Божий" — издание Ф. Ф. Павленкова. После объяснений различных небесных явлений — тумана, дождя, радуги, грозы — книжка заканчивается словами: „Всё неизвестное человеку пугает его, когда же он узнаёт это неизвестное, то перестаёт его страшиться. Сам по себе человек слаб, но в нём есть внутренняя сила, тот свет, который освещает ему страшные для него явления, пока он их не знает и не объяснит себе их причины правильно. Этот свет, дающий человеку возможность обращать силы природы в свою пользу или защищаться от них, и есть разум". Вот, думал я, то, что должно быть, уже началось и признается всеми неопровержимо. Вот, что сказано в отношении мира
- 77 – (97)
внешней природы; то же следует сказать и по отношению к человеку. Человеку надо самому себя осветить своим светом, и, как верит человек разуму в вопросах о природе, так следует поверить ему и в вопросах о себе самом, - поверить в ту истину, которую даёт нам религия; например: „Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними"; «Не судите и не судимы будете"; „Юже меру мерите, возмерится вам"; „Не гневитесь, не противьтесь злому"— и всё прочее, что составляет сущность религии; поверить, что это действительно так и этою верою руководиться в своей жизни, как мы в своих хозяйственных делах руководимся знаниями законов внешней природы. Эту самую внутреннюю силу, этот всеосвещающий свет, этот самый разум и следует поставить человеку во главу своей собственной ежечасной личной и общественной жизни. И, как тает сумрак ночи перед светом восходящей зари, как невежество и суеверие, чудеса и колдовство сами собою гибнут перед светом науки, как лешие, водяные и домовые исчезли перед светом знания и разума, так перед лицом того же огня и света сойдут на нет все, теперь такие величественные, обманные и насильнические общественные учреждения, и всякая злоба, насилие и рабство между людьми сами собою исчезнут перед светом разумения о жизни человека. И каждому человеку о своей жизни самому следует разуметь. Когда Исуса привели к Пилату и Пилат спросил его: „ты царь Иудейский?", то Исус ответил вопросом: *)
— Ты говоришь так потому, что сам так мыслишь, или только повторяешь слова других?
Пилат отвечает: Я не имею нужды думать о тебе, что ты царь или не царь, я ведь не еврей, и если бы ты и в самом деле был бы еврейским царем, то мне, как римлянину, самому
________
*)Иоанна XVIII, 33—38: и XlX, 9—11.
- 78 – (98)
по себе это не интересно. Твои привели тебя ко мне; я, как начальник, обязан рассудить и решить, что ты сделал?
Иисус отвечает:
- Так, но важно-то и нужно во всякую минуту именно то, что человек мыслит сам по себе. Вот если бы ты мыслил обо мне сам по себе, то, конечно, видел бы, что такие слабые и беззащитные люди, как вот я, в этом мире не бывают царями и что такой по внешности человек, если может быть царём, то в другом, не внешнем мире, а в мире человеческой мысли, в мире же мысли нет ни еврея, ни римлянина, и если я могу быть царём в мире мысли, то, конечно, могу быть интересным и для тебя.
Пилат сказал:
- Ну, как-никак, а ты почитаешь себя царём?
Иисус ответил:
- Я сам не почитаю себя царём, а люди так говорят обо мне, вот и ты сейчас назвал меня царём. Надо смотреть не на то, что люди говорят, а на то, что они искренно мыслят, потому что истинная жизнь здесь не в звуке слов, а в искренней мысли. Я на то родился, на то пришёл в мир, чтобы находить и обнаруживать истину, поэтому всякий, ищущий истины, прислушивается к голосу моему, а так как истина покоряет себе людей совершенно, то отсюда и родилось рассуждение о царе.
Пилат сказал:
- Истина, истина! Что такое истина? Вот ужо повесят тебя, вот тебе и истина!
Потом Пилат ввёл Иисуса в свою канцелярию, и в другой раз, наедине, начал допрашивать его. Он спросил: Кто ты и откуда ты? Но Иисус молчал.
- 79 – (99)
Пилат говорит:
- Мне ли не отвечаешь, разве не видишь, что ты в моей власти, что я имею власть распять тебя и власть имею отпустить тебя?
Иисус отвечал:
- Я человек, ищущий истины, и не вижу в тебе истинной власти. Ты поступаешь и говоришь не так, как искренно сам по себе находишь лучшим поступать и говорить, а всегда, вот и теперь, ты всегда поступишь со мною, как раб, не по своей власти, а по власти посторонней, внешней, которою ты связан сверху – от Кесаря, от Римского Сената.
Тогда Пилат понял, наконец, сам себя, и понял, что перед ним стоит, действительно, истинный царь и насколько он знал еврейскую веру, что это именно, прежде всего, родной еврейский царь, и Евангелие повествует, что с этого момента он искал отпустить Иисуса, но не мог этого сделать, потому что сам был безвластным рабом и жил не своим разумом.
Так о своей жизни самому следует разуметь и не смотреть на примеры, не искать образцов, потому что пример, образец, как авторитет, как внешняя сила, порабощает слабого человека, разумение же, как Божий дар для всех, живит, бодрит и освобождает его. Вы, говорит Христос народу, вы всему верите, всему и рабствуете; и кому охота вас морочить, тот вам и господин, а вы верьте не всему, а только тому, что истинно и что поэтому достойно веры. Смотрите же зорче на то, во что верите, не пачкайте веры, этой святыни своей, в навозе, добивайтесь истины, истине верьте и истина сделает вас свободными *).
В истине нет рабства и нет унижения, потому что истина исходит от Бога и есть непременное условие жизни, а
_________
*) Иоанна,VIII, 31-36.
- 80 – (100)
заблуждающийся, делающий грех, есть раб греха. Но заблуждение, грех, ошибка не рождаются от Бога, а есть временное человеческое дело, и порабощает ли оно, освобождает ли—это только временный обман, то же что рождается от Бога, вот разумение, то вечно, надёжно, и если оно освобождает вас, то истинно свободны будете. Разумение, вера в истину, вера в добро — это такой рычаг, которым всего легче поднимается бремя жизни. И, продолжая речь, Исус сказал: „Слава Тебе, Отче, Владыка неба и земли, что ты утаил сие от ученых и мудрецов и открываешь младенцам, таково Твое благоволение! Приидите ко Мне, все истомлённые и обременённые, и Я успокою вас; бросьте вашу внешнюю и чудесную веру, мертвящие уставы и обряды — эти громоздкие, тяжелые и гнилые рычаги; учитесь владеть Моим орудием, смотрите на Меня: вот, Я дружелюбен и смирен сердцем, и вы, уразумевши, найдёте покой душам вашим; потому что Мой рычаг—хороший рычаг, наиболее соответствующий своему назначению—такой, которым бремя жизни поднимается легко" *)
Все мы, люди, имеем большую наклонность к самолюбию, к гордости, к стяжательству; чуть какой человек начнет усиливаться между людьми: телом ли, умом ли, талантом ли, разбогатеет ли, получит ли кто наследство, чин, большую должность — как женщина, счастливо вышедшая замуж за полковника задирает нос перед своими товарками, так и все мы, все мы дети, глупые дети у Отца нашего небесного—чуть кто усилится сам в себе, сейчас же искушается делать больно ближнему своему: укоряет, унижает, презирает, притесняет его, и хвалится, и, при всех его дарованиях, отходит от него мудрость, и в нём иссякает любовь;
___________
*)Мф.XI, 25-30.
- 81 – (101)
такова награда богатства, награда успеха, награда мирского величия; поэтому блаженны вы, слабые, бедные, осиротелые, бесталанные, нищие духом, ибо ваша награда есть царство небесное; вы блаженны потому, что терпением и страданием несёте во плоти вечное царство Бога на земле, и вами держится и живёт весь мир людей, и ваше блаженство - в жизни истинной, человеческой, и в жизни вечной, которая, когда явно и сознательно откроется перед вами, то вы почувствуете себя дома, в полной силе и на твердом камне, который не возмогут поколебать никакие дожди, никакие ветры, никакие бури, никакие воды, потому что, вольно ли, невольно ли, но делатели правды были вы. И вот, эта бессмертная жизнь, это царство Отца небесного мало-помалу вступает в свои права здесь, на земле, как на небе.
Пробуждающееся разумное сознание показывает, что наше высшее чувство, чувство благоговения и сознания бесконечного долга перед Создателем, чувство религиозное, изливалось до сих пор из сердца человеческого перед идолами, алтарями, в восторге словесного богослужения, изливалось в пустое место, только в целях воспитания и укрепления в нас этого преимущественного человеческого чувства; и, показав это, то же разумное сознание направляет это великое чувство плодотворно, в дело жизни, в великое дело созидающего нас Божества. Приходит время, когда притягивающее нас к себе своей поэзией и благолепием обрядовое словесное богослужение и кажущееся в наших глазах неизбежным насильническое общественное устройство, приходит время, когда то и другое вытесняется разумением о жизни человека. Приходит время царства небесного, царства Бога на земле, когда сама жизнь наша в наших делах должна наполниться вся сознательным возвеличением и прославлением
- 82 – (102)
Божества, беспрерывной поэзией истинного богослужения, восторг которого чувствует в себе человек, исполняя заповедь Божию, помогая ближнему, спасая погибающего, совершая заветы Христовой любви.
Требуется главное одно, требуется понять религию в её истинном смысле: не в смысле колдовства и обморочения людей, а в смысле науки, в смысле разумения о жизни человека, так, чтобы богослужением понимать не что-нибудь таинственное, что без попа, без благодати сделать нельзя, а чтобы понимать богослужением любовь к Богу и ближнему, служение ближнему по-Божьи, живую личную деятельность убеждения во благо ближнего, во благо общее, - чтобы понимать богослужением делание добра. Вот мимо моих окон с утра до ночи почти беспрерывной вереницей тянутся богомольцы: тощие, загорелые, переутомлённые, иные едва с двумя палками в руках едва переставляют ноги. Они идут, не разумея о том, что человек сам в себе носит и своё царство и своё рабство, что владычество Господне на всяком месте, что Святая Земля – это та самая земля, которую видимо из окна избы, а святой град Иерусалим – их родная деревня. Но что же их гонит? Не что-нибудь иное, конечно, как только сознание Бога и своей греховности, сознание необходимости возвеличения духа. Эта естественная, для разумного существа, потребность питания религиозного чувства заставляет их совершать огромный, невообразимый труд, от которого делаются городами так называемые святые места; от него жиреют монахи и попы и ломятся церковные сундуки. Но в мире людей уже заметно началось – и что дальше, то заметнее – новое, сознательное, плодотворное религиозное чувство, уже показываются первые ласточки великой весны: то богач отдаёт капитал, дело целой своей жизни, на дело мира, на дело
- 83 – (103)
просвещения; то обеспеченный мирскими благами человек добровольно идёт на лишения, на бедность, на свой труд; то, бедный, голодный, но коснувшийся к истине мужик, идёт не в церковь, на колена перед образом, а идёт к подобным себе людям, делиться с ними, как может и умеет, своим знанием истины. И, наконец, социалисты, революционеры, анархисты идут на мученичество, на явную и позорную смерть уже не за догматы, не за иконы и кресты, а непосредственно за своего Бога и за своего ближнего; не они виноваты в том, что от них скрыта основная заповедь христианства, заповедь совершенного добра; но они шли и идут на смерть, несомненно, по сильному сознанию Евангельской правды о том, что нет больше той любви, как ежели кто душу свою положит за друзей своих. Все эти люди, поступая так, конечно, далеки от каких-нибудь своих низменных, плотских выгод, и никто их к тому не принуждает, а все они поступают так явно по чувству религиозному. И это всё только еще робкие шаги передовых людей, неуверенно нащупывающих предлежащий путь. Что же будет, когда взойдет солнце, и путь жизни прояснится, и человек увидит в брате своём подобного себе носителя Божества, предмета поклонения и жертвоприношения. Что же будет, если все те, теперь ходящие по святым местам, по церквам, и молящиеся иконам, узнают правду, и свое религиозное чувство понесут не к попам, не к мертвым телам, а, по Христовой вере, в дело человеческой жизни: один делает и соблюдает колодезь, другой дорогу, третий мост — всякий кроме труда для своего прокормления, чем может и умеет, будет служить Богу и ближнему по чувству религиозному! И не по принуждению, не по найму, а с радостью люди будут служить людям; люди будут молить друг друга о том, чтобы поработать друг на друга, и когда они это получат, то
- 84 – (104)
протянут руки к небу и возблагодарят Бога за благо любви. Люди будут иметь не только всё то доброе, что теперь с такими потугами, с таким унижением для себя, за такую безумную цену они имеют через церковь, государство, земство и всякие управления, но в десять раз, в тысячу раз больше того, так что воочию исполнится пророческое видение Иоанна:
Откр. XXI. 3.,,Ce скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их".
4. „И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло".
Таково царство Христа. А наше теперешнее мирское царство, царство узаконенного обмана, грабежа и убийства, где люди продают себя по должности и за жалованье: одни, чтобы любить людей; другие, чтобы мучить людей; это царство, где почитать царя и начальников людей притягивают за волоса, и гонят защищать и спасать их страхом смертной казни; царство, где любить Бога и ближнего не языком только, но сердцем и делом жизни, считается высшим политическим преступлением—это огромная сплошная противоестественность—не антихристово ли это царство!
Пора поверить в мудрую народную пословицу: „силой милым не быть". Пора сознать, что человек любит Бога и ближнего во многообразных проявлениях жизни не по закону, не по распоряжению, не по принуждению, а что это есть само собой естественное дело, дело свободной религиозной работы его над самим собой; что внешний закон, насилие и принуждение только разрушают дорогу жизни, заслоняя сознание радостной необходимости по природе вещей. Человек верит в очень многое, но настоящая, действительная вера его будет та, которая руководит
- 85 – (105)
его поступками, его жизнию. Жизнию же человека руководит или вера во зло, или вера в добро. Через веру во зло человек потерял данную ему Богом свободу, но он может возвратить её через веру в добро. Это даже и не суть важно, перестанут ли люди почитать царя, иметь образа и делать обряды, или не перестанут – если это нравится людям, пусть будет царь, только чтобы он не имел власти, потому что власть человека над человеком есть зло; если это нравится людям, пусть будут образа, только чтобы они не были предметом поклонения, не были святыней, потому что поклонение приличествует только Божеству, и «да святится имя Его»; и потому что подмен есть зло; если это нравится людям, пусть делают обряды, только чтобы они были просто человеческие обряды, а не божественные, непреложные таинства, потому что божественна и непреложна только истина, и потому, что тайна есть мать блуда – существенно важно иметь веру сознательную, понятную веру в добро. Не пришествие видимого Бога с небес на облаках, с трубным гласом, а распространение и возвеличение в людях веры в добро будет вторым пришествием Христа, страшным судом для делателей зла и воскресением людей от смерти рабства и обмана к жизни свободы и правды.
*****
Да, говорят, всё это так, но без правительства всё-таки нельзя, потому что правительство руководит народом. Народ идёт за правительством по пути прогресса, без правительства народ заблудится и погибнет. Так говорят, но жизнь показывает совершенно обратное, а именно, что в самом главенствующем жизненном прогрессе, прогрессе нравственном, который тянет за собою прогресс всех других сторон человеческой жизни, что в нравственном прогрессе народ идёт далеко впереди, а правительство в самом хвосте и всеми силами препятствует
- 86 – (106)
распространению всякой новой мысли и нравственного прогресса. Например, вот в настоящее время, когда народ начинает отказываться от насилия и уничтожать свое оружие, как предметы ненужные и вредные, правительство невообразимо убийственно вооружается; когда мужики сознательно во исполнение воли Божией не защищают своего лица под плетьми казаков, начальники, губернаторы и цари, несмотря на все свои привилегии, на всю свою страшную власть, не могут удержаться от рукодействия; когда народ осуществляет целомудрие до супружества и многолетнее воздержание в супружестве, правительство узаконивает дома терпимости; и на всех областях нравственной жизни дело стоит так, что опасен не мужик, а начальник. Если же народ отстает от правящих классов в прогрессе некоторых других сторон человеческой жизни, то это частию потому, что он живет не уродливою, а правильною, цельною жизнию, у него уши не растут выше лба; затем потому, что правительство изнурят народ повинностями, налогами и покровительством мироедам, так что ему впору только еле-еле поддерживать свое существование, и наконец, потому что правительство боится народного просвещения и всемерно поддерживает народное невежество, т. е. вместе с хлебом земным отнимает у него и хлеб небесный. Это правильно, что народу нужно правительство, но нужно такое, которое действительно ведет вперед, и такое правительство истинное у народа несомненно есть; оно дается ему Богом в свои нужные времена как давалось оно народу Израильскому во времена Судей, как давалось христианам до Константина, как всегда народ живет под руководством совсем не тех людей, которые называются правительством. Как в своей жизни мы ценим человека не потому, во что он наряжается и как из себя выглядит по внешности, а любим и уважаем всякого человека по его