- 87 – (107)
доброй и разумной жизни; так и перед Богом всякий народ живет на земле не потому, что он толпится около истукана и стукается об него головою, а всякий народ процветает в меру живущего в нем разумения о жизни. И как Евангельская виноградная лоза, как дерево растущее само из себя, всегда, когда нужно, дает соответствующий побег, листок или цветок, так и живущее в народе разумение о жизни всегда дает правителя и истинного своего народного руководителя, когда он обстоятельствами народной жизни потребуется. Истинное правительство есть у народа всегда, иначе народ не мог бы уйти вперед, но оно настолько разумно и скромно, что делая дело руководительства народного по завету Евангельскому имени этого себе не присвоит. Разговор не о том, что нужно правительство, а разговор о насильственности, о самозванстве существующего именуемого правительства, которое когда-то и где-то может быть и бывало нужно и полезно, но которое теперь давно уже есть только заражающая и отравляющая нас мертвечина.
В глубокую старину бывали времена и народы, когда разумение о Боге и о законах жизни человека было уделом немногих, исключительных личностей, тогда цари, священники и начальники со своими скипетрами, истуканами и жезлами были нужными и полезными людьми, а теперь, когда все люди имеют возможность познать и познают истину, когда на наших глазах исполняется пророчество о том, что все люди будут научены Богом, теперь все они становятся совершенно ненужными и обнаруживаются людьми зловредными, архизлодеями и архиворами, потому что они уже давно почувствовали свой конец и отстаивают свои старые права всевозможными преступлениями; они убивают и грабят всё самое священное и драгоценное у людей и народов. Они силой навязывают
- 88 – (108)
людям свои только им понятные писаные выдумки; и этих выдумок написано так много, что нет ни одного начальника, который бы знал все; и тот считается между ними знаменитостью, который знает больше многих других и хорошо умеет ими морочить людей; и в то же время, по ихнему, ни один простой человек, даже неграмотный, не может отговариваться незнанием всех ихних писаных выдумок или, как они называют их, законов; сумасшествие это поставлено у них в основу дела, и этим сумасшествием они пытаются подменить настоящий закон, написанный у всякого человека на плотяных скрижалях сердца великими учителями и пророками человечества, закон совести, закон Бога. Они своим торжественным, широковещательным и сладкогласным многоглаголанием, которое они называют богослужением, стараются заглушить в людях живую мысль и подменить понятие об истинном служении Богу; и благовествование воскресения, восстание падшего человека через перемену мыслей и питание истиною — это великое и животворящее благовествование они подменили корыстным и мертвящим обрядом говенья; они повыдумали и установили множество обрядов и на важные дела и на всякие житейские пустяки, чтобы людям нельзя было сделать шагу без ихнего участия; они Богу молятся не от избытка сердца, а по книгам, и нам велят молиться так же; и они говорят людям: слушайте больше нас, потому—что мы муштрованы, мазаны и обряжены, и потому не врем, делайте, что мы велим, да давайте нам больше доходов, а мы уж вас приведем обязательно прямо в рай; а это что у вас есть будто бы свой ум-разум, чтобы обо всем судить и понимать, так это у вас не от Бога, и годится только на то, чтобы вам больше трудиться, а судить и понимать о мире, о Боге, о людях, о своей жизни—это грех, человеческая гордость, прелесть, не мудрствуйте
- 89 – (109)
и молитесь, зажмурьтесь и глядите, потому что от Бога есть только мы, ваши учители и вожди, а если кто нас не послушает… то мы его осрамим, разорим и убьём, и душу его пошлём к чёрту, в геенну огненную. Таким способом они пытаются украсть у людей их преимущественную, божественную способность разуметь. Они говорят людям: отдавайте нам все ваши доходы до последней полушки, живите на самой плохой, неудобной и худородной земле и кроме того работайте на нас до последней капли крови, а мы вас и в солдаты обрядим, и воевать заставим, и будем вас лечить и учить, потому что мы-то умные разумники и знаем всё и по-настоящему, а вы-то совсем дураки; а если вы нас не послушаете… то мы вашими же солдатами всех вас вконец разорим и перебьём; и они так и делают, и грабят у народа весь его труд, и силу, и здоровье и красоту. Они убивают не как обыкновенные разбойники, кто попадётся, а они убивают самых лучших, самых отборных людей, цвет человечества; они убивают таких людей, которых, по словам апостола, целый мир не был достоин; все убитые праведники, и святые, и пророки, и апостолы, и Исус Христос были убиты людьми этой самой породы начальников и священников. И они, ничтоже сумняшеся, кощунствуют в своих церквах среди своего многоглаголания, читая вслух, хотя и изуродованные ими же, но, тем не менее, великие слова Евангелия:
Мф, XXIII. 8. А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель Христос, все же вы братья.
- 9. И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах.
- 90 – (110)
— 10. И не называйтесь наставниками, ибо один у вас наставник - Христос *).
— 11. Больший из вас да будет вам слуга.
И они обижаются, если их покликать: Иван, Семен или Ермил, а говори, вишь, непременно: отец протоиерей, или ваше благородие, или превосходительство, и что ни чиновник, что ни священник, то и учитель, и начальник и отец. Но, несмотря ни на что, усилия всех убитых ими праведников с течением времени все больше и больше сказываются в сознании людей, и воскресает спокон-вечная, мировая, божественная истина: „дети, старцы, бедные и больные должны быть властелинами земли"; воскресает Христос, воскресает закон Бога. Пришло время понять всем, что распространение и возвеличение света разума и жизнь каждого человека согласно своей вере; что мерзость запустения храмов и святых мест и забвение всех религиозных внешних обрядов, что развенчание царей, разрушение государств и уничтожение правительств,—пора всем уразуметь и поверить, что все это есть не страшные бедствия и
_________
*) По-гречески слово Христос значит: вождь, предводитель, начальник, командир. Уродование смысла в церковном переводе очевидно для всякого тем, что учитель и наставник по-русски слова равнозначащие, и нет никакого повода находить здесь повторение одной и той же мысли разными словами, потому что выражение о наставниках в одной речи Исуса с выражением об учителях, допустить же повторение мысли для пояснения другими словами нельзя, так как эти выражения следуют не тотчас одно после другого, а разделяются стихом об Отце, Кроме того истинный смысл десятого стиха поясняется следующим стихом одиннадцатым: „Больший из вас, да будет вам слуга": учитель и наставник еще могут быть иногда в положении слуги ученику, но начальник никогда. Такое размещение стихов,
очевидно, не случайное, оно, очевидно, умышленное, чтобы устранить всякий повод для кривотолкования. Так что десятый стих двадцать третьей главы от Матѳея нам следует читать так: - И не называйтесь начальниками, ибо один у вас начальник - Христос.
- 91- (111)
деятельность людей, направленная к тому, не преступление, как стараются обморочить нас в этом начальники и священники, а совершенно наоборот, что это есть естественное благо и воля Бога, за неисполнение которой давно страдают все люди и все народы, страдают неисчислимыми и невыразимыми страданиями, которые на слабом языке человеческом приблизительно зовутся страхом, войнами, повинностями, беспросветной работой, убожеством и развратом; что таковая воля Бога открывается нам и здравым смыслом и требованиями сердца и основным и вечным смыслом религии; что те освободительные попытки, которые называются преступлениями политическими, на самом деле суть слабые бессознательные младенческие движения, и те разрушительные для государства и церкви вероучения (у нас духоборцы, штундисты, неплательщики) которые называются вредною и безумною ересью, суть младенческие движения - уже осмысленные — великого тела Христова; они не выдуманы, а суть естественные, от века предназначенные, явления, и <надо> не угнетать и останавливать их (потому что это и бесполезно, и угнетать можно только ни в чём не повинного человека), а надо с восторгом приветствовать в них приближение всеми ожидаемого пришествия великой и светлой жизни.
Но нелегко было уразуметь обман, понять истину, благую истину; как же теперь справиться с людьми, которым выгодна мирская неправда? Наши отцы и матери любят нас, детей своих, мужья любят жен своих, учителя любят учеников своих; и все они, когда узнают истину, за властью не погонятся, и с радостью назовут себя братьями. Царей очень немного на многие миллионы людей; они очень далеко от нас, и, как огородные пугалы, сами по себе совершенно бессильны, если бы не было за ними тех, кому эти пугалы нужны. А нужны эти пугалы начальникам и священникам, богатеям и миро-
- 92 – (112)
едам, которые любят жить роскошно и чужими трудами, которые живут с нами, и которых на земле столько много, сколько через великую силу может народ вынести. Но мирская неправда держится ими не потому, чтобы они были сильны и умны, а потому, что мы сами не стараемся быть разумными и иногда обращаемся к ним за ихней злой силой и за ихним хитроумием. Вот в этом-то всё и дело, что мы сами причинны. Поэтому мудрость состоит в том, чтобы в них не нуждаться. Этак-то, как есть теперь, поставь какого хошь остолопа, слушайся его во всём, да показывай словом и делом, что ты имеешь до него большую нужду – этак всякий прохвост будет начальником; а вот ежели люди будут в них не нуждаться и поэтому их не слушаться, вот тогда пусть они попробуют быть начальниками. На это скажут, пожалуй, что если не нуждаться в них и не слушаться, так они убьют. Ну, так что же! Всех не убьют, а для меня двух смертей не бывать, а одной не миновать. И хорошо умереть со смыслом, за правое дело, а не от какой-нибудь поганой болезни. Пусть убьют, что они этим докажут? Докажут только то, что они такие пастыри, которые убивают овец, т.е. по слову Христа: не пастыри, а воры. Этим они докажут ещё лишний раз только то, что надо в них не нуждаться, их не слушаться и сторониться от них как можно дальше; ничего другого убийством доказать нельзя. Но так как они, кроме того, что начальники, всё-таки же люди, такие же, как и все мы, то мудрость жизни состоит в том, чтобы прощать им, как братьям, и не нуждаться в них, как в священниках и начальниках и богатеях; помогать и служить им в житейском обиходе, как братьям, но не пользоваться никакими ихними священническими и начальническими услугами, и не содействовать им ни в каких ихних священнических и начальнических делах и в делах обогащения богатеев.
- 93 – (113)
Если же нельзя их любить, если не хватает на это сердечных сил, то, в крайнем случае, должно не делать им зла, не завязывать зла.
Вот, в газетах писали, что в Казанской губернии, по случаю переписи, татары взбунтовались и убили несколько человек из начальства. Зачем они это сделали, зачем наделали столько зла? Они бы лучше сказали, что это дело им не нужно, сказали бы, и всем обществом, и каждый отдельный человек: делайте себе, что вам нужно, а нас не спрашивайте, не притягивайте нас к такому делу, которое нам не нужно, и не отвечали бы на вопросы. Таким образом, они вернее достигли бы того, чего желали, не дали бы начальству сами повода для насилия, но, главное, были бы чисты от зла перед Богом, не завязали бы зла. А теперь вона заварили какую кашу, не расхлебаешь.
Они ведь только тем и живы, что считается, что они нужны, поэтому вся задача состоит в том, чтобы действительно в них не нуждаться, сознать это и уверить их, что они совсем не нужны. Только одного этого и надо добиваться, чтобы они поняли, что они не нужны; и как только они это поймут, то без страха сами сбросят с себя своё идольство, сделаются просто людьми, и слабые придут к нам ради Христа, а сильные возьмутся за другие дела, за дела нужные; и в таком разе, конечно, милости просим! А силой – силой только прибавишь зла.
Недавно приходит ко мне полицейский надзиратель с городовым и с двумя понятыми и говорит: «господин исправник в комиссии с воинским начальником прислали меня пригласить вас в полицейское управление по делу о вашей неявке на проверку призывных по воинской повинности списков». Я немного растерялся и замялся в словах, а он прибавил: «они сейчас в полицейском
- 94 – (114)
управлении ожидают вас». Я говорю: Зачем же они ожидают, я не обещался приходить.
- Но они вас просят, понимаете: исправник, воинский начальник прислали меня.
- Так я говорю, но мне-то их совершенно не нужно.
- Значит, не пойдёте?
- Да-а! не пойду.
- Значит, вы не признаёте властей, идёте против властей?
- Я не иду против властей, пускай власти стоят, может быть, они кому-нибудь и нужны, но я-то не имею до них никакой нужды. Вот вы так грозно говорите: исправник, воинский начальник, и «против властей», а я понимаю, что эти все тоже люди, рождённые, как и я, из утробы матери, пьющие, едящие, согрешающие и умирающие, словом, как все люди. И, согласитесь сами, зачем же я пойду к человеку, которого мне совершенно не нужно, ведь это надо с ума сойти. Если же, как вы говорите, я им нужен, ну, тогда пускай они ко мне придут – это будет естественно, и понятно, и в порядке вещей.
- Ну, да, он сказал, но если так допустить, то никто не будет ходить, а через это уничтожатся власти, значит, вы идёте против властей.
- Но вы поймите, что я говорю; мне они не нужны. Вот он купец, или я часовщик, если наше ремесло будет людям не нужно; также и власти, если они мне не нужны, то что же вы можете поделать? – навязывать свои услуги силой, можете меня убить, но сделать так, чтобы я нуждался во властях, не можете. А если я ошибаюсь, то, конечно, власти не уничтожатся оттого, что я, какой-то там часовщик, сделал ошибку. Если же, как вы опасаетесь, что власти таким образом всем будут не нужны и через это уничтожатся, то что же делать, такова, значит, будет воля Божия.
- 95 – (115)
– Так не пойдёте?
- Ну, конечно!
- В таком случае до свиданья!
- Будьте здоровы!
Зло властей состоит в том, что они насильственны, и власти тоже явились не сами собой. Секрет в том, что надо научиться ладить друг с другом по добру, не нуждаясь в насильственности, а это самое даётся человеку сознательной верой, верой в истину, верой в добро, разумением о жизни, жизни во исполнение воли Отца нашего, Иже еси на небесех. Пусть о всяком предстоящем деле я сначала удостоверюсь своим разумом, что оно лежит в воле Божией, что оно добро – и тогда буду делать его и содействовать ему. И не только ходить, но не следует пальцем шевелить, не произносить ни единого звука на пользу того, что не согласуется с волею Божиею. И тогда то, что не нужно, то уничтожится само собой по воле Бога. Что будет развязано на земле, то развяжется на небесах. Мудрость жизни состоит в том, чтобы соблюсти волю Божию, чтобы суметь воздать за зло добром, чтобы разуметь и не противиться злому.
5.
Следует ли одному человеку пользоваться физическим или моральным насилием над другим человеком не только в целях подчинения злодея и ограждения личного или общественного благополучия, но и в высших целях духовного объединения?
Евангельская заповедь о непротивлении злому решает этот вопрос в отрицательном смысле.
Христианину не только нельзя насильничать, но «если кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую» -- таков закон Бога для христианина. Кто бы ни сделал насилие: мужик ли, будочник ли,
- 96 – (116)
губернатор ли, архиерей ли, царь ли или весь народ, и для чего бы оно не было сделано, всё равно грех, как грех убийство, блуд, всё равно, для чего бы его ни сделали и кто бы ни сделал и один ли человек или миллионы людей, потому что перед Богом все люди равны и потому, что заповедь Божия простирается от земли до небес; она, как молния, блистающая от востока, видна бывает даже до запада. Иисуса Христа убило начальство, священство и народ и все вместе сделали большой грех. Для христианина в крайнем случае лучше быть убитому, чем убийцей, лучше подвергнуться насилию, чем самому насильничать. Если меня люди как ни есть обидят, то я, как христианин, должен рассуждать так, что и я обижал людей и это хорошо, что Бог посылает мне испытание для вразумления и для очищения от грехов. Если же меня люди обидят в правоте, тогда мне вдвойне хорошо, потому что через это я становлюсь на одну линию с теми, кто за правду страдает, на одну линию с передовыми бойцами за жизнь, за свет, за свободу. «Радуйтесь и веселитесь, - написано в Евангелии, - потому что так гнали пророков. Бывших прежде вас». «Блаженны вы, плачущие, алчущие, гонимые, страждущие за имя Моё, за исполнение Моего слова – радуйтесь и веселитесь, потому что велика ваша награда на небесах». Поборники истины, люди духа не всегда бывают сильны телом, и всегда и естественно в численном меньшинстве, и всегда мученики, но мученики сильны добром и побеждают добром. И так добро приходит в мир путём страдания.
Нельзя спасти душу свою грехом, нельзя прийти к добру дорогою зла, как нельзя прийти домой, шедши прочь от дома. Сатана сатану не изгоняет; зло не побеждается злом, а только накладывается зло на зло и увеличивается. Грех и зло побеждается только духом
- 97 – (117)
противного лагеря: праведностью и добром. Добром, только добром и, по меньшей мере, терпением и страданием можно и следует гасить зло.
Вор ворует, сердитый дерётся; их судят, штрафуют и наказывают; разбойник убивает; его судят и убивают; революционеры убили царя; царь убил революционеров; - это показывает, что ни в том, ни в другом месте равно не живут по закону христианскому, закону разумения, смирения, самоотвержения, прощения и братской любви; а живут по закону животному, звериному, по которому «кто кого может, тот того и гложет». Можно рассудить ещё так, что человек употребит насилие над горячечным больным, над пьяным, над сумасшедшим, над глупым ребёнком, не с целью делать ему зло, а с целью предупредить беду; или человек заблудится сам в себе, допустит себя до грабежа, до насильничества, до убийства; но человек грешен, и все грешны, и грех грешному человеку нельзя не простить. Словом, можно терпеть, простить и допустить случаи, не превышающие естественного предела насилия, предела телесных сил человека, случаи, от которых не нарушится царство Бога в сердцах людей и люди не перестанут быть христианами. Можно именно терпеть, простить и допустить, как неизбежный грех, но не возвеличивать; когда же закон звериной жизни возводится в дело общественное, как закон, внешним образом обязательный для всех, возвеличивается, как закон будто бы божественный, то это уже для людей, как разумных существ, которым приличествует возвеличивать законы духовной жизни, законы добра – для людей, особенно для христиан, это будет уже делом противоестественным, антихристовым, отвержением, хулою на дух Христов, дух истины, дух святой – это грех непростительный.
Христос и антихрист живут от века, как два
- 98 – (118)
противоположные понятия о жизни. Жить по Христу, значит жить по человечески, любить людей, делать одно только добро и за зло воздавать добром. Жить по антихристу, значит жить по-звериному, любить только себя, а всем прочим делать зло и за зло и за добро воздавать злом. Чем больше в своей ежечасной жизни мы будем стараться соблюдать смирение, свободу и братство, тем больше будет любви и счастья между людьми, потому что эти заповеди небесные, заповеди Христовы. Чем больше мы будем придерживаться гордости, насилия и подчинения, тем жизнь людей будет бедственнее, потому что эти заповеди звериные, заповеди антихристовы. Христос знаменуется ягнёнком, антихрист знаменуется зверем кровожадным и губительным: у нас орлом, у англичан львом, у китайцев драконом. Заповедь о непротивлении злому заканчивает в сознании человека разделение понятий совершенного добра и совершенного зла и ясно обозначает два пути: путь истины, путь Христов, путь искренности мысли и чувства, путь жизни; и другой путь - обмана, путь дьявола, путь всякого лицемерия, путь смерти. И пусть страшно взять на себя крест заповеди о непротивлении злому, пусть страшно отдать себя в жертву злодея, но мы знаем теперь, где дорога добра, дорога спасения, будем стараться расследовать и освещать этот путь светом своего разумения, не в надежде проведать будущее, а в надежде приобретения веры в то, что мы не упираемся в стену или во тьму кромешную, а что впереди есть дорога.
Во-первых, потери от этого нам не будет, потому что это наше всегдашнее, обыкновенное положение, чтобы быть жертвою злодея, если не вора и разбойника, то урядника или священника; кто-нибудь непременно будет нас обманывать,
- 99 – (119)
грабить и на нас ездить; всегда слабый обижен сильным и на всякого сильного непременно найдётся сильнейший; таково наше всегдашнее положение в том устройстве общественном и государственном, которое утверждается на насильничестве, на страхе разорения, страдания и насильственной смерти, т.е. на зле. Но разница будет в том, захочу ли я сам уподобиться зверю или захочу уподобиться разумному, чистому от зла существу. Если принять в соображение то, что для верующего в действительность духовной жизни, т.е. для человека верующего вообще, высший личный интерес состоит в том, чтобы хоть на пядь подняться вверх, продвинуться вперёд по пути преуспеяния в истинной вечной жизни, то остаётся расчёт не противиться злому даже и в крайнем случае, т.е. без надежды добром, терпением и страданием при жизни своей на пользу себе победить зло.
Потом, если откинуть от жизни людей это звериное начало, то это не значит, что нужно отказаться также и от охраны жизни и трудов своих и других людей, а значит только, что охранять всё это нужно иным способом, не противоречащим высшему, разумному существу в человеке, а именно: смелым присутствием тут и силою духа, пробуждением в нападающем злодее жизни разумного существа, жизни в нём Сына Человеческого, охранять достойное охраны. Способ этот выражается в Исусовых заповедях о разумной жизни человека: не гневись, не блядуй, не клянись, не противься злому и не различай людей на своих и чужих, а равно всех люби, как братьев. Способ состоит в известном собственном духовном совершенстве, необходимом для приобретения силы воздействия добром, любовью, разумным освещением. В крайнем же случае, если я вижу, например, что один человек намерен убить другого, то самое большее, что я могу пред-
- 100 – (120)
принять – это поставить самого себя на место убиваемого и сказать злодею: «я не насильничаю против тебя, но вот тебе моя грудь, убей прежде меня, потому что я не могу выносить и не могу допустить, пока жив, человекоубийства» -- и защитить, накрыть собою того человека и если можно утащить, спрятать его – всё равно, как я стал бы спасать человека из пламени пожара или утопающего: дело моё – спасать человека. Ведь и при условии пользования насилием моё положение в этом случае таково же: либо самому погибнуть, либо спасти; но разница в том, что насилием я возвеличу в себе зло и зло внесу в мир, способом же непротивления злому и самоотвержения я возвеличу в себе добро и добро через меня войдёт в мир. Если же я чувствую себя бессильным для самоотвержения, то лучше остаться недвижным, чем вносить беспорядок в мир и в свою душу злом насилия, его подтверждением и возвеличением, так же, как не следует мне соваться спасать человека утопающего или из пламени пожара, если я не могу пренебречь страхом простудиться и утонуть, или обжечься и сгореть.
Не противиться злому не значит не бороться собственно против зла, наоборот, это значит бороться со злом, но не бороться с человеком, бороться только против того, что есть злого, ошибочного в человеке, бороться со злом, сострадая и любя человека, одержимого злом. Слова и поступки человека зависят от направления, которое он задаёт своим мыслям. Вот цель борца со злом в том и состоит, чтобы суметь вызвать перемену мыслей у злодея. В этом смысле открывается возможность деятельной, исключительной, так сказать апостольской борьбы со злом. Люди, чувствующие в своей душе потребность подвига и самоотвержения, могут идти одиночками на встречу злодеям в ихний лагерь, в
- 101 – (121)
близкие братья, в сожители к ним и ценою личного страдания и унижения, усилием всей жизни своей пробуждать Сына Божия в падших братьях. Способ состоит в том, чтобы по воле своей посвятить себя Богу, связать жизнь свою с жизнью злодея, и, во всех добрых делах житейского обихода, братски разделять с ним благо жизни, помогать и служить ему, а злодейству его мешать своим присутствием тут и своим убеждением, рискуя своею личною телесною жизнию и таким образом посвящая её Богу. Это прекрасный исход для великой души в наше время, когда есть столько лёгких способов поведать истину громадному большинству жаждущих её людей, когда особое призвание апостольства среди мирных братьев уже не имеет места, когда, если ещё не возвеличивается, то сознаётся уже людьми братство людей и народов; и недалеко то время, когда все люди будут научены Богом и когда, можно надеяться, на месте злодеев окажутся больные, несчастные люди, только по своей крайней беспризорности злодействовавшие. Во всяком случае враг только тогда может быть побеждён, когда на борьбу с ним выходят лучшие силы. Борьба со злом всегда должна быть уделом лучших представителей человечества, а не как теперь, в существующем порядке, полицейских, тюремщиков, чиновников, людей корысти, тщеславия, гордости, любоначалия, лицемерия и лицеприятия, так что, если исключить эти пороки из привилегий теперешних борцов со злом, эти большие жалования, предосудительные доходы, чины, ордена, подчинённость и угодничество, то все эти, теперь такие усердные, борцы и оратаи – все они разбегутся. Чтобы связать зло в человеке, надо вызвать в нём перемену мыслей. Обманом, хотя и ненадёжно, но всё-таки можно вызвать перемену мыслей, насилием же никогда и ни в каком случае.
- 102 – (122)
Есть несомненный расчёт людям не противиться злодею, расчёт в том, чтобы непротивлением и добром приобрести человека кающегося; а мы не можем даже приблизительно вообразить, чем может наградить нас душа, очищенная покаянием. В каждом злодее, которого мы насилуем и наказываем, мы теряем подвижника. Евангелие говорит, что «на небесах у ангелов Божиих больше бывает радости об одном кающемся грешнике, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». Если бы хоть не все, хоть сотая часть всех так называемых преступников, которые бессмысленно убиты и убиваются, которые мучились и мучаются, отбывая наказание и в нём полагая своё искупление; если бы хоть тысячная доля их под влиянием непротивления и добра до конца покаялись бы и сами отыскивали бы средства своего искупления, то как можем мы знать, что могли бы дать нам эти покаянные души; может быть, царство Бога давно уже было бы среди нас в славе и в силе и мы давно не ведали бы всех тех бедствий, среди которых теперь не видим просвета. Так что, противясь злому, мы не только нарушаем соразмерность, правильность нашей жизни, вредим своему духовному здоровью, но и необыкновенно, неизмеримо много теряем то, что, при желании, могли бы приобрести.
Когда я расхожусь с людьми во мнениях, то испытываю в себе чувство враждебности и желание победить, подчинить; и если я отдаюсь этому первому чувству, то, считая своё убеждение правильным, увлекаюсь усилием отстоять свою правоту до того, что пожелаю в душе несогласному всякого зла и погибели. А не противясь, но считая своё убеждение правильным, я только сам остаюсь при нём, не отрекаясь, но и не борясь, но свидетельствуя его перед людьми и словом и делом, предоставляю Богу склонять чашу весов в
- 103 – (123)
ту или другую сторону, памятуя, что мы существа слабые и ограниченные, и не только не знаем всего, но почти не знаем ничего. Люди не соглашаются с правдой не потому, что не хотят понимать её злоумышленно, а потому, что действительно не могут понять, встречают в себе препятствие к пониманию. Чтобы достичь большего успеха понимания истины в людях, надо не удаляться от них, не воздвигать неприступных стен и пропастей разномыслия и раздора, а вместе с ними делать жизнь, рассчитывая склонить к себе несогласных, если не по рассуждению, не по своей силе и воле, то по силе и воле Божией, неотразимостью общественного мнения, сущность которого состоит в том, что мы для своего блага неизбежно сообразуемся в своих поступках, словах и даже в мыслях с мнениями людей, с одной стороны, тех, которых мы любим и уважаем. Так делается жизнь и всегда делается людьми, которые идут вперёд по пути жизни. Я рассчитываю, что если я не буду противиться, то противник мой скоро соскучится и придёт ко мне другом; если же противник мой не придёт ко мне, то я не буду в накладе. Противление друзей делает врагами, непротивление врагов делает друзьями.