Для Карэн
Часто случается, что распространённое убеждение одного века – убеждение, что никто не свободен или не может быть свободен без выдающихся усилий духа или без мужества – становится настолько очевидно абсурдным для века следующего, что очень сложно представить, как подобное убеждение могло казаться правдоподобным.
Джон Стюарт Милль
ПРОЛОГ
В апреле 1990 года я начал проводить сеансы психоанализа для тридцатитрёхлетнего психически больного пациента, который называл себя «прот» (рифмуется с «goat» - с англ. «козёл» - прим. перев.) и утверждал, что он прибыл с планеты КА-ПЭКС.
Сеансы проводились на регулярной основе в течение нескольких месяцев, во время которых мне не удалось пошатнуть его веру в выдуманную им историю и убедить прота в его земном происхождении (он утверждал, что прилетел на Землю на луче света). Единственной полезной информацией, которую я получил из этих бесед, было то, что пациент страдал тяжелейшими сексуальными дисфункциями, ненавидел одного или обоих своих родителей и имел смутное представление о человеческом обществе в целом.
Однако, после нескольких недель психоанализа стало ясно, что молодой человек на самом деле страдал от редкой формы множественного расстройства личности, в которой «прот» был вторичным доминантным эго. Первичная личность принадлежала мужчине по имени Роберт Портер, лишившему жизни убийцу своей девятилетней дочери и жены, чьё чувство вины, печали и разочарования вынудило его спрятаться от мира в непроницаемую раковину, охраняемую его «инопланетным» другом.
Но Прот, не смотря на свои природу и происхождение, был яркой индивидуальностью, обладающей удивительно широкими познаниями в астрономии, своего рода гениальным савантом[1]. И в самом деле, он сообщил астрономам ценную информацию о планете Ка-Пэкс и других, которые – по его словам – посещал. Также он обладал весьма ценными для астрономии сведениями о двух звёздах, между которыми подобно маятнику качался в ретроградном движении мир прота.
Как это ни парадоксально, он обладал способностью глубоко понимать человеческое страдание. Более того, прот за время своего короткого пребывания в Манхеттанском Психиатрическом Институте ускорил выздоровление многих пациентов, некоторые из которых находились на лечении многие годы. Он даже помог решить несколько серьёзных проблем внутри моей семьи!
В конце концов мне удалось, во многом благодаря гипнозу, пробить панцирь Роберта и установить прямой контакт с его первичной личностью. Тогда мне впервые показалось, что ему можно помочь научиться справляться с мыслями о смерти дочери и жены и «опустить» прота на Землю.
К сожалению, лечение было прервано сообщением прота о том, что он собирается вернуться на родную планету семнадцатого августа 1990 года ровно в 3:31 после полуночи. Мне не удалось убедить его отложить путешествие. Столкнувшись с таким ранним дедлайном, я попытался смягчить кризис Роберта более быстрыми методами, что привело только к ухудшению его состояния: он ещё глубже спрятался в свой непроницаемый панцирь. Кроме того, в институте начались беспорядки, поскольку большинство пациентов устроили соревнование за право отправиться с протом на Ка-Пэкс. Даже кто-то из персонала боролся за эту возможность!
Роберт отказался лететь на Ка-Пэкс, и когда прот «улетел» в назначенное время, впал в состояние непроницаемого кататонического ступора. Одна из пациенток – женщина, страдающая тяжёлой психотической депрессией – «исчезла» вместе с простом, и никто не знает, куда она пропала и что с ней стало теперь.
Единственный положительный момент в этой ситуации был в том, что прот обещал вернуться «приблизительно через пять ваших лет». И действительно вернулся точно семнадцатого августа 1995 года, чтобы снова занять психику Роберта и защитить его от дальнейших страданий.
В тот раз прот отказался разглашать дату своего возвращения на Ка-Пэкс, и поэтому я не знал, сколько времени у меня будет на работу с Робертом. Но ограниченный промежуток времени и необходимость ускорить исцеление Роба могли оказаться своего рода благословением: оставалось только надеяться, что у меня будет достаточно времени, чтобы помочь моему подопечному принять то, что случилось с ним и его семьёй, и продолжить жить полноценной жизнью.
По иронии судьбы именно уловка прота с неопределенными сроками спровоцировала Роберта проявиться снова и даже выказать желание сотрудничать со мной на пути к исцелению. В результате стало известно, что он пережил в детстве ряд разрушительных для психики случаев, включая сексуальное насилие в возрасте пяти лет со стороны дяди и смерть отца, когда ему было шесть. Потеря единственного «друга и защитника» (отца) стала последней каплей. Именно тогда Роберт призвал в свою реальность нового защитника (прота), который прибыл с далёкой планеты, свободной от насилия, жестокости и потерь, где все страшные вещи, которые случились в детстве Роба, просто были невозможны.
Как только мы распутали эти узлы и обнаружили существование двух дополняющих друг друга альтер эго, появилась возможность работать с кошмарным прошлым Роберта, включая смерть жены и дочери. Роб пошёл на поправку так быстро, что был выписан из МПИ уже в сентябре 1995-го и переехал вместе со своей подругой Жизель Гриффин – репортёром, которая за пять лет до этого помогла определить настоящую личность прота (и стала неким посредником между Робертом и внешним миром). Оказалось, что прот и две другие личности – Гарри и Пол – окончательно интегрировались в психику Роберта Портера, который продолжил жить относительно нормальной жизнью, то есть без признаков множественного расстройства личности и сопутствующих симптомов: головной боли, провалы в памяти и т.д. Фактически Роб был выпущен из своей психологической тюрьмы после тридцати лет заключения.
Все эти события, включая отрывки из тридцати двух бесед с Робертом/протом, подробно описаны в книгах «Планета Ка-Пэкс» и «Ка-Пэкс 2: На луче света», которые заканчиваются рождением сына Роберта и Жизель – Джина – летом 1997 года. К тому времени складывалось впечатление, что семья Роба (включая далматинца Окси Дейзи) с тех пор будет жить счастливо.
К сожалению, всё вышло иначе.
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Звонок прозвенел в четверг, 6 ноября, во время моей лекции «Основы Психиатрии» в Колумбийском Университете. Бетти МакАллистер, наша старшая медсестра, позвонила заведующему кафедрой психиатрии и убедила его прервать мою лекцию, чтобы сообщить плохие новости. Жизель сообщила Бетти, что прот внезапно вернулся. Это произошло, когда Роберт купал сына в своём доме в Гринвич-Виллидж. Хотя и был слегка напуган, но не удивился такому развитию событий. С одной стороны регрессия[2] при множественном расстройстве личности – вещь нередкая, с другой – были определенные моменты в быстром исцелении Роберта в 1995-ом, которые настораживали с самого начала: например, его казавшиеся тщательно отрепетированными ответы на определенные вопросы.
Случай не был срочным, и я решил закончить лекцию перед возвращением в МПИ[3]. Это было ошибкой. Мысли о возвращении прота так захватили меня, что я стал путаться даже в самых простых вещах к большому удовольствию некоторых студентов-медиков. Расстроенный, я устроил контрольную работу без подготовки. Насмешки перешли в гул неодобрения, и я дал задание изложить парадокс Хесслера, зная, что верного ответа не существует. Когда время вышло, я попросил заслуживающих доверия студентов собрать работы и передать мне.
Бетти, Прот, Жизель и сын Роберта уже ждали моего возвращения в МПИ. Мы тепло приветствовали друг друга. За семь лет, которые мы знали друг друга, Жизель стала мне как дочь, а прот – как ни странно – стал доверенным другом и советчиком. Его виски (как у Роба, конечно) поседели, на бороде была заметна проседь. Я в свою очередь сбрил свою бороду и оставил аккуратные усы.
Он не утратил уверенности и хорошего расположения духа. Пряча глаза за знакомыми солнечными очками, он выпалил: «Привет, док. Всё ещё бьёшь свою жену? (Эта шутка относится к ранним беседам, когда мы пытались найти общий язык).
Не смотря на желание поскорее расспросить прота, где он был, пока Роберт жил нормальной жизнью аспиранта Нью-Йоркского Университета, преданного отца и супруга. Я попросил Бетти отвести их во второе отделение, пока мы беседуем с Жизель. Эта идея так понравилась проту, что он рванул на лестницу, ведущую на второй этаж к его прошлой палате. Бетти еле поспевала за ним.
Манхеттенский Психиатрический Институт – экспериментальный госпиталь, который принимает только тех больных, с которыми психиатрам не удалось добиться улучшения в других клиниках. Разные отделения по номерам соотносятся с этажами, на которых находятся. Во втором отделении, например, лежат пациенты с различными психозами и тяжёлыми неврозами. Те, у кого наблюдается серьёзный прогресс в лечении, переводятся в первое отделение, где пребывают до тех пор, пока не будут готовы к выписке. Третье отделение – для пациентов с серьёзными сексуальными отклонениями, копрофилией[4], аутизмом, кататонией и других заболеваний. Четвёртое предназначено для психопатов и пациентов с другими отклонениями, представляющих опасность для больных и персонала. Преподавательский состав и персонал больницы располагались на пятом этаже.
Когда прот и Бетти ушли, я закрыл дверь, ущипнул моего тёзку[5] за носик и предложил Жизель присесть. Маленький Джин радостно засмеялся, и его улыбка была чем-то между кривой усмешкой прота и скромной улыбкой Роберта.
«Ну что ж, рассказывай, что случилось.»
Жизель выглядела обеспокоенной как человек, который обнаружил себя на гигантской сковороде после того, как еле сбежал из кастрюли. Она посмотрела на меня своими влажными ланьими глазами, которые оживили во мне яркие воспоминания нашей первой встречи, когда, сложившись калачиком в этом самом кресле, Жизель спрашивала у меня разрешения «поблуждать по коридорам МПИ», чтобы собрать материал для статьи про психические расстройства.
«Я не знаю» - вздохнула она. «Только что он был Робертом – и мгновением позже стал протом». Она щёлкнула пальцами. «Вот так.» Ребёнок потянулся к её руке, очевидно пытаясь понять, откуда раздался щелчок.
«Что ты делала, когда это случилось?»
«У меня болела голова и я пыталась уснуть. Когда пришло время купать Джина, я попросила Роба впервые помыть его самостоятельно. Роб прекрасно ухаживает за ребёнком: встаёт среди ночи, кормит и играет с ним, но терпеть не может купать или менять памперс. И всё же я попросила его это сделать, сославшись на головную боль. Но когда он вернулся, его место занял прот.»
«Как ты это поняла?»
«Ты уже знаешь, Джин. Прот сильно отличается от Роберта.»
«И что он сказал?»
«Привет, Жизель. Так ты теперь мама?»
«А ты?»
«Я была слишком сбита с толку, чтобы что-то ответить.»
«Так кто из них купал Джина?»
«Думаю, Роберт начал, но так и не закончил.»
«И тогда появился прот.»
«Думаю да. Прот не надел подгузник как следует.»
«Не удивлён. У него не было опыта обращения с малышами. Что ещё расскажешь?»
«Ничего. Абсолютно ничего. Прот появился так, как будто и не уходил.»
«Ты не спросила, куда подевался Роберт?»
«Конечно!» - вскрикнула она. Затем произнесла печально: «Он понятия не имеет.»
«Он не знает, где Роберт?»
И тут Жизель расплакалась. Я думаю, до этого момента она до конца не осознавала произошедшее. Это означало, что Роберт спрятался так глубоко, что даже его страж (прот) не знал, где его искать. Ребёнок тоже начал плакать. Жизель взяла его на руки, пока я пытался её успокоить.
«Мы поможем Роберту» - пообещал я без особой уверенности. Я думал, мы уже вычистили эту бочку.
Она кивнула и достала платок. Я взял маленького Джина, который приятно пах сосной, как и его мать. Он взял меня за нос. Я издал притворный крик боли, от чего Джин снова заплакал.
«Пойдем» - сказал я Жизель, когда она успокоилась – «Покажем твоего мальчика второму отделению.»
Мы нашли прота, разговаривающего с пациентами, некоторые из которых определённо его не забыли. Располневшая как никогда Фрэнки почти улыбалась (что было редкостью для неё). И Милтон, семья которого погибла во время Холокоста, тихо слушал то, о чём говорили с протом, не пытаясь гримасничать или шутить. Некоторые из присутствующих никогда не видели прота, но слышали о нём. Они рассказывали свои истории с явным намерением выиграть бесплатный билет на Ка-Пэкс или хотя бы получить немного сочувствия к их судьбе. Полдюжины кошек тёрлись о ноги прота и громко мурчали.
Конечно, многие из персонала помнили Жизель и отнеслись к ней с той же симпатией, что и к её мужчине. Они с радостью сюсюкались с Джином, и мне показалось, что Жизель немного отвлеклась от своих страхов. Ребёнок, явно не испытывающий дискомфорта от внимания незнакомых людей, улыбался всем и каждому.
Я воспользовался возможностью протиснуться мимо кошек и предложил проту поселиться на время в палате для «отдыха и восстановления»[6]. Не смотря на заверения, что он ничуть не устал, прот всё же был очень рад перспективе вновь пожить в институте. Я назначил ему встречу на следующий день в девять утра. Он ответил, что ждёт с нетерпением нашей очередной «плодотворной»[7] беседы.
Я помахал ему на прощанье и разыскал Бэтти, чтобы попросить её найти для прота одиночную палату. Самое большее, чего я смог добиться от Бэтти – кивок, свидетельствующий о том, что она поняла мою инструкцию: медсестра явно была больше заинтересована в происходящем между пациентами и семьёй Портеров. К этому моменту Милтон уже стоял на столе и рассказывал шутки про детей: «Женщина садиться в автобус с самым уродливым ребёнком в мире. Ребёнок настолько страшен, что пассажиры смеются над ним. Женщина начинает плакать. На следующей остановке входит мужчина, видит плачущую женщину, подходит к ней и говорит: «Всё не так плохо. Вот, возьми немного арахиса. И для своей обезьянки тоже.»»
Я вернулся в свой кабинет, чтобы снова достать медицинскую карту Роберта/прота и обдумать возможные действия.
На следующее утро, ожидая визита прота, я попытался представить, что могло послужить триггером[8] для внезапного возвращения Роберта к его тяжёлому состоянию 1990-го года – кататоническому ступору, в котором он спрятался от мира за альтер-эго прота, утверждавшего, что он прибыл с другой планеты.
Очевидно это произошло, когда он купал своего четырёхмесячного сына. Мог ли вид голого ребёнка напомнить ему все ужасы и страдания, которые обрушились на него в возрасте пяти лет со стороны дяди-педофила? Мог ли он напомнить о чём-то, что успешная сексуальная жизнь Роберта не сумела до этого спровоцировать? Я предостерёг себя от поспешных заключений, но подозревал, что мои догадки верны. Альтернатива была страшнее: в детстве Роба произошло что-то ещё более разрушительное, чем серия уже известных фактов и смерть любимого отца. Было ли что-то в глубинах его психики, о чём мы пока не знали? Может, разум подобен луковице и снимая слой за слоем обнаруживаешь новый, как глубоко бы не проник?
Когда прот зашёл в мой кабинет, он снял очки и немедленно подошёл к вазе с фруктами. Помня о чувствительности моего друга к яркому свету, я приглушил освещение. Как бы говоря «добро пожаловать домой», я приготовил для него фруктовый рог изобилия, и прот не был разочарован. Фрукты уже были нарезаны на маленькие кусочки, а рядом лежала вилка и салфетки, которые мой гость проигнорировал. То, с каким аппетитом и смаком прот поглощал фрукты – было тем ещё зрелищем. Когда он закончил, я предположил, что прошло много времени с того момента, как он последний раз ел фрукты.
«На самом деле нет» - ответил прот, облизывая бороду вокруг губ. «Но я скоро вернусь домой и такой возможности больше не будет.»
«Имеешь в виду – на Ка-Пэкс?»
Он радостно кивнул.
Помню, как ком встал в горле, когда я спросил, когда он собирается улететь.
Без промедления прот сообщил, что собирается покинуть Землю тридцать первого декабря в 11:48 утра. «Мы не успеем сходить на ланч» - добавил он иронично. Явно расслабленный и в хорошем настроении, прот откинулся в кресле, скрестил ноги и положил руки за голову.
"Почему ты передумал и снова вернулся»[9]
«Дело в одном из особенно бессмысленных выражений чувств, которые вы, люди, так любите. Пережиток вашего запутанного прошлого, я полагаю.» (Он имел в виду историю нашего вида, не мою собственную.)
«Позволь перефразировать. В прошлый раз, когда ты был на Земле, ты отказался сообщить дату своего возвращения на Ка-Пэкс. Почему теперь она перестала быть тайной?»
«Моя задание здесь почти выполнено. Всё на мази, и ты вряд ли сможешь помешать, даже если захочешь.»
Это самодовольное замечание огорчило меня. «Какое задание? Включает ли оно возвращение Роберта в состояние кататонического ступора?»
«Да перестань, джин. Вы, люди, не должны воспринимать всё так серьёзно. Ваши жизни слишком коротки для этого.» На Ка-Пэкс, конечно, подобной проблемы не было: все жили около тысячи лет.
Я пристально посмотрел на него. «Что ты сделал с Робом?»
«Ничего. Он просто решил отдохнуть от своей жалкой жизни.»
«Но почему? Что случилось?»
«Понятия не имею, тренер.»
«Тогда откуда ты знаешь, что он «решил отдохнуть»?»
«Он так и сказал перед тем, как уйти.»
«Что ещё он сказал?»
«Больше ничего.»
«И ты понятия не имеешь, где он?»
«Неа. Он не сообщил.»
«Если Роб снова появится, ты мне скажешь?»
«Да, конечно, друг мой.»[10]
Я уже начал терять чувство контроля над происходящим и подумал, что буду действовать по обстоятельствам.
«Хорошо, давай поговорим немного о тебе.»
«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят…»
«Очень смешно. Расскажи, где ты был последние пару лет?»
«То здесь, то там.»
«Прот, позволь кое-что пояснить. Для тебя вся эта ситуация кажется забавной. Весь наш мир может казаться шуткой. Но для Роберта всё это не смешно. Я был бы очень благодарен, если бы ты посерьёзнее относился к моим вопросам. Разве я прошу многого?»
Прот пожал плечами.
«Если хочешь знать, я путешествовал по вашему МИРУ (прот выделял заглавными буквами названия планет, звёзд и т.д., а столь имена столь банальных существ как люди писал с маленькой). Своего рода прощальный тур.»
«Какова была цель тура? Ты выступал для вооружённых сил?»
«Для некоторых из них. Но по большей части я общался с различными существами, которые выразили желание отправиться на Ка-Пэкс со мной. У меня было место только для сотни из них, как я уже говорил.»
«Хочешь сказать, ты выбирал «попутчиков в путешествие»?»
«Можно и так сказать.»
Я небрежно достал блокнот и ручку.
«Назовёшь несколько имён из твоего списка?»
Прот наклонил чашу с фруктами к себе, но она была пуста как мой жёлтый лист. Он выпил оставшийся сок и ответил: «Первое: не все из них люди. Второе: нет, не назову.»
«Почему?»
«Ты знаешь ответ, мой человеческий друг.»
«Имеешь в виду, что мы попытаемся остановить тебя или отговорить их от путешествия?»
«А вы попытаетесь?»
«Возможно» - признал я. «Но пока мне хотелось бы просто поговорить с парочкой, чтобы они подтвердили, что ты был на Земле эти два года.»
«Я когда-нибудь врал вам, господин окружной прокурор? К тому же ты не умеешь говорить с жирафами или оленями. И с обитателями морей и океанов ты говоришь не умеешь, помнишь?»
Я чувствовал, как во мне нарастает раздражение, как это часто случалось во время наших бесед.
«Хорошо. Сколько из этих существ принадлежат к человеческому виду?»
«Пара дюжин. Ваш вид – самый несчастный из всех.»
«Кто-то из них говорит на английском?» - рискнул я.
«Да, несколько человек.»
«Но ты не дашь мне с ними поговорить.»
«Да ради бога. Только выяснить их имена тебе предстоит самостоятельно.»
«Кто-то из них сейчас проходит лечение в нашем институте?»
Прот ухмыльнулся и сказал: «Один или два человека, быть может.»
«Давай так: ты сообщишь мне имя одного из своих пассажиров и я закажу ещё одну чашку фруктов из кухни.»
Очевидно, чтобы подчеркнуть, что разговор окончен, прот начал изучать акварель с изображением осеннего Вермонта на стене. «Я помню это место» - пробормотал он.
Я записал себе напоминание опросить каждого из пациентов, были ли они приглашены на Ка-Пэкс, и попросить сотрудников сделать то же самое. Не для того, чтобы помочь им подготовиться к путешествию, а чтобы предупредить о возможном разочаровании быть оставленными на Земле подобно брошенным невестам.
Но вернёмся к текущим делам: где был Роберт и почему он удалился так резко и неожиданно? Очевидно у нас было не более двух месяцев, чтобы разобраться в вопросе. Мне не нравилась идея снова находиться под дулом пистолета.
«Ты сказал, что оставишь нас в конце декабря. Ты можешь задержаться?»
«Прости, но нет.»
«Но в прошлый раз ты говорил, что бронировал три окна на разные даты, чтобы скорректировать дату возвращения на Ка-Пэкс. Разве это не второе окно?»
«Нет. Второе окно давно позади.»
«Значит, это твой последний шанс?»
«Ага.»
«И если ты не…»
«Да, ты правильно понял. Мы застрянем здесь навечно.»
«Как же ты пропустил второе окно?»
«Роберт снова передумал. Он часто проявляет нерешительность.»
Я перестал чертить каракули.
«В этот раз Роб отправится с тобой?»
«Если захочет. У него семь пятниц на неделе.»
«Значит, ты разговаривал с ним с тех пор, как исчез два с половиной года назад?»
«Да, периодически.»
«По его инициативе?»
«Чаще всего по моей.»
«Недавнее возвращение в Нью-Йорк было твоей идеей?»
«Нет, его.»
«Почему он позвал тебя?»
«Думаю, Роб нуждался во мне.»
«Для чего?»
«Он не сказал.» - прот устало вытянул конечности как собака после пробуждения.
«Назови точное место, где ты был на тот момент.»
«Ты поверишь, если я скажу, что вернулся в Заир[11]? Хотя сегодня она называется «демократической республикой конго»». Он покачал головой. «Люди!»
«Чем же ты занимался в Конго?»
«Мы разве только что не обсуждали этот вопрос? Тебе нужно как-то тренировать память, джино!»
«Прояви терпение, прот. Чем занимался Роберт, когда ты появился?»
«Купал своего ребёнка.»
«Он закончил купание?»
«Неа. Он передал мне мочалку и скрылся.»
«То есть ты закончил купать малыша?»
«Я вытер его насухо и завернул в пелёнки, как вы это называете, а затем вернул его назад в клетку.»
Я смотрел в свой блокнот, где были записаны только дата и время.
«Прот, ты можешь обещать мне, что не исчезнешь раньше тридцать первого декабря?»
«Неа.»
«Почему нет, чёрт побери?!»
«Даже при перемещении со скоростью света мне потребуется время, чтобы собрать всех и подготовится к полёту.»
«Имеешь в виду, что тебе нужно собрать всех своих пассажиров к определенному времени? Как водителю автобуса? Это выглядит примитивно, разве нет?»
«Единственной альтернативой, доктор, было бы собрать их заранее, что создало бы дополнительные проблемы.»
Я зачеркнул в блокноте «12/31».
«Хорошо. В какое время ты отправишься собирать пассажиров перед полётом на Ка-Пэкс?»
«Наверное, сразу после завтрака.»
Я снова написал «12/31».
«И ты обещаешь, что не покинешь стен института до этого времени?»
«Неа.»
«Чёрт, прот! Почему нет?»
«Есть ещё несколько мест, где я хотел бы побывать.»
«Каких?»
«Я предоставляю тебе возможность выяснить это самостоятельно. Ты ведь не сдашься.»
«Спасибо, приму это за комплемент. То есть ты не расскажешь?»
«Прости.»
«Хорошо. Просто откинься на спинку и расслабься. Сейчас я хочу поговорить с Робертом.»
«Желаю удачи.» - промямлил прот, и его голова опустилась на грудь.
«Роб?» - я подождал немного.
Прот/Роберт, казалось, ещё ниже сполз в кресле. Другого ответа не было.
«Роберт, выйди, пожалуйста. Я всего лишь хочу немного поговорить. Просто узнать, как ты себя чувствуешь и что тебя так сильно беспокоит. Я же помог тебе в прошлый раз, помнишь?»
Нет ответа.
«Этот кабинет – твоё безопасное убежище, как и раньше.»
Нет ответа.
«Должно быть, тебе нехорошо. Но как бы там ни было, ты можешь довериться мне. Пожалуйста, скажи «Привет», чтобы я знал, что ты здесь.»
Ни намёка на движение.
«Ну хорошо. Не уходи никуда. Просто расслабься.» Я бесшумно открыл ящик своего стола, достал свисток и дунул в него.
Вообще никакой реакции.
«Ладно, Роб. Поговорим позже. Если тебе захочется о чём-нибудь поговорить, просто сообщи медсёстрам и я прибегу, хорошо? Теперь мне бы хотелось снова поговорить с протом. Прот, ты здесь?»
Мгновенно его глаза открылись и сфокусировались на мне.
«Нашёл его?»
«Пока нет.»
«Молодец, так держать.» - сказал прот с привычной ухмылкой: чем-то между тёплой дружеской улыбкой и циничной самодовольной гримасой.
«Как долго ты носишь бороду?» - спросил я.
«Пару лет. Могу её оставить. Что скажешь?»
«Чудеса никогда не закончатся!»[12]
«Ты не ощущаешь никакой связи между собой и Робом?»
«Нет, а должен?»
Я мрачно посмотрел на него.
«Прот, я собираюсь попросить тебя об услуге.»
«Очень по-человечески, док.»
«Я хочу попросить тебя помочь мне добраться до Роберта. Как два года назад, помнишь?»
«В тот раз всё было иначе. Он сам хотел выйти, и я бы не мог ему помешать, даже если бы хотел.»
«Всё, чего я прошу – это всячески помочь ему захотеть поделиться тем, что его гложет. Поможешь?»
«Конечно, босс. Если с ним встречусь. Впрочем, никаких гарантий.»
«Сделай всё, что в твоих силах. Это всё, о чём я прошу.»
Он пожал плечами.
«А разве я поступал иначе?»
Мы сидели, молча смотря друг на друга. Затем я спросил, была ли у него возможность поговорить с другими пациентами об их проблемах.
«С некоторыми из них.»
«Есть какие-то соображения на этот счет?»
«Да.»
«Не хочешь поделиться?»
«Нет.»
Расстроенный, я бросил свой блокнот на стол.
«Хорошо. На сегодня всё.»
Я сверился с календарём, но чисто для проформы, поскольку уже решил отдать Роберту/проту всё свободное время. Только хотелось бы, чтобы его было больше.
«Предлагаю проводить наши встречи каждый вторник и пятницу в девять. Что скажешь?»
«А что не так с понедельником, средой и четвергом?»
«Прот, к сожалению ты не единственный пациент МПИ.»
«Готов поспорить, ты говоришь так всем своим пациентам.»
«На самом деле нет. Увидимся во вторник. Тем временем я назначу тебе встречу с доктором Чакраборти[13] по случаю твоей госпитализации, хорошо?»
«Зачем? Моё здоровье в норме. Не чувствую себя ни на день старше двухсот пятидесяти лет.»
«Простая формальность.»
«О, да. Я помню вашу склонность к порядку.»
«Отлично. Тогда увидимся на следующей неделе.»
Я встал, чтобы проводить его до двери.
«Ауфидерзейн!»[14] - громко сказал прот, явно хотевший побыстрее вернуться во второе отделение. Палата, которую он занимал, по воле случая недавно была освобождена пациентом с довольно тяжёлой судьбой. Шестью месяцами ранее мужчина, которому дали прозвище «Мистера Магу»[15], внезапно перестал узнавать лица, включая своё собственное. К сожалению, проблема была вызвана физиологическими нарушениями (его ударил по голове отвалившийся кирпич), поэтому мы мало чем могли помочь, разве что посоветовали его друзьям и родственникам носить бейджики с именами. Жене Мистера Магу эта идея не понравилась и она ушла к тому моменту, как он вернулся в их квартиру.
Я плюхнулся назад в кресло и посмотрел на свои немногочисленные заметки, сделанные во время беседы. «12/31, сразу после завтрака» и «Поговорить с пациентами про их планы касательно планеты Ка-Пэкс». Остальное пространство листа занимали неразборчивые каракули: клубок голубых нитей, рассыпанных по бледно-жёлтой бумаге в клетку. Я только надеялся, что нити, вьющиеся в разуме Роберта, могут быть распутаны и приведены в порядок прежде, чем станет слишком поздно. Последний раз, когда прот «улетел» при похожих обстоятельствах, Роб остался в состоянии кататонического ступора целых пять лет, вплоть до возвращения своего альтер-эго. Но на этот раз оно (то есть прот) не вернётся.
Единственной хорошей новостью, которую я вынес из нашей беседы, были слова Роберта, что он «решил отдохнуть от своей жалкой жизни». Они предполагают, что с течением времени он снова будет готов сотрудничать на пути к исцелению. Но когда? И почему жизнь вдруг показалось ему жалкой? Мне только остаётся надеяться, что мы сможем ему помочь больше, чем Мистеру Магу, хоть и времени у нас в обрез.
Я вернулся в свой офис на пятом этаже, где меня дожидалась Жизель. Я почти забыл про неё.
«Ну что?» - спросила она измученным голосом.
«Прости, Жизель. Кажется, мы вернулись к тому, с чего начинали.»
«Но почему? Я не понимаю!»
«Иногда психическое заболевание проявляется как гром среди ясного неба. В буквальном смысле слова. Маленькая искра запускает цепь электрических импульсов. Пока мы не узнаем больше о химических процессах и физике мозга, всё, что мы можем – это пытаться вернуть пациента в нормальное состояние всеми доступными средствами.»