«Я бы не удивился. Она вредит каждому из вас. Вас терзают сомнения, если вы верите в бога – и вы приходите в ужас при мысли, что его нет.»
Он покачал головой.
«Отвратительно! Но ты должен сам его спросить. Мы с ним не говорили о религии, если не считать, что его жена была католичкой.»
«Это сильно его беспокоило?»
«Нет, но это сильно беспокоило его так называемых друзей, большинство из которых он знал с детства. Поди разберись.»
В обычной ситуации я бы расспросил прота про друзей детства, но сегодня у нас оставалось слишком мало времени, чтобы заглядывать в каждый тёмный уголок.»
«Расскажи мне что-нибудь о собственном детстве на Ка-Пэкс.»
Прот быстро нацепил характерную ухмылку и спросил, что бы я хотел узнать.
Я ударил в уязвимое место:
«Почему бы нам не начать с самого начала? Расскажи о самом первом воспоминании.»
«Я могу вспомнить утробу» - задумчиво сказал прот.
«Утробу? На что она была похожа?»
«В ней было тепло и хорошо.»
«Как на Ка-Пэкс в солнечный день?»
«На Ка-Пэкс всегда светит солнце.»
«Конечно. Я забыл. Что ещё ты помнишь про утробу?»
«Там было тесно.»
«И всё же в ней было комфортно?»
«Думаю, да. Хотя немного шумновато: гулкий стук и бульканье.»
«Сердце матери. Живот. Кишечник.»
«Я слышу её лёгкие. Слышу свист.»
«Ты ещё до рождения понимал причину этого шума?»
«Вряд ли. Если и понимал, то не с помощью слов.»
«Окей. Ты помнишь, как был в утробе. А своё рождение?»
«Ага. Это давалось с трудом.»
«Почему?»
«Очень тесно проходить через родовой канал, тренер.»
«А больно?»
«После появления на свет у меня ещё долго болела голова.»
«То есть тебе было не очень комфортно в утробе и процесс рождения тоже был неприятным? А какие ощущение вызвало столкновение с внешним миром?»
|
|
«Некоторые запахи были не очень аппетитными.»
«Какие?»
«Только не говори, что ты не замечаешь какашек.»
«Кстати, а дети на Ка-Пэкс носят подгузники?»
«У нас тепло, поэтому они ходят голышом.»
«Дети бегают по планете голышом?»
«Ну да. Они и на ЗЕМЛЕ в тёплое время гуляют без одежды.»
«То есть вы ходите обнажёнными перед родственниками и всеми, кто окажется рядом?»
«Никого из моих родственников, насколько я знаю, не было в моём детстве.»
«Даже мамы?»
«Была, но не долго, в самом начале.»
«А твой дядя?»
«Что?»
«Твой дядя был рядом, когда ты был маленьким?»
«Я уже ответил.»
«То есть наверняка ты не знаешь?»
«Неа.»
«Хорошо. Ты говорил, что отец оставил мать сразу после твоего рождения, верно?»
«Нет. Он ушёл до того, как я родился. Там, где я родился, отцы не суетятся вокруг беременной женщины. В этом нет ничего особенного.»
«Насколько я помню, ты никогда не встречал отца?»
«Нет. Я говорил, что даже если мы и встречались, то никто не заострял внимания на нашем биологическом родстве.»
«Отцы на Ка-Пэкс оставляют детей заботиться о себе самостоятельно?»
«Конечно. И матери тоже. Мы не позволяем родителям промывать нам мозги, как это происходит на ЗЕМЛЕ.»
«А кто промывает ваши мозги?»
«Никто. Дети выбрать предмет изучения, следовать своим интересам.»
«Вообще без надзора?»
«Взрослые следят только за тем, чтобы они не причинили себе физического вреда.»
«Кто осуществляет контроль?»
«Джин, джин, джин. Мы это уже проходили!»
«Освежи мою память. Кто следит за тем, чтобы ваши дети не попали в неприятности?»
|
|
«Любой, кто окажется рядом.»
«А что если в нужный момент никого поблизости не будет?»
«Поблизости всегда находится тот, кто делает то, что нужно сделать.»
«Например, дядя?»
Прот начал выходить из себя.
«Я не знал своего дядю, порождение лоргона!» (лоргон – капэксианское животное, напоминающее козла прим. автора)
«Хорошо. Тебя кто-нибудь каким-то образом обижал после того, как ты родился?»
«Никто, кого бы я помнил.»
«А ты бы запомнил, если бы тебя обидели?»
«Конечно.»
«Уверен?»
«Ты должен проверить свой слух, джино.»
Полагаю, еще одна попытка прота пошутить по-капэксиански. Это говорило о том, что он становился все более раздражительным, а я этого и добивался.
«Хорошо. Кто купал тебя, когда ты был ребенком?»
Он ударил рукой по лбу.
«Во-первых, на Ка-Пэкс дети не любят купаться. Там нет воды, помнишь? Во-вторых, мы не одержимы каждым пятнышком грязи на нашем теле, как это случается с землянами. И в-третьих, если меня нужно было помыть, то кто-нибудь обязательно бы это сделал.»
«Как ты соблюдал гигиену, когда был ребёнком?»
«Меня вытирали опавшими листьями. Они мягкие и влажные.»
«Кто это делал?»
«Тот, кто находился неподалеку.»
«Твоя мать?»
«Да, если была поблизости.»
«Другими словами ребёнок был отдан на милость каждого встречного.»
«Говоришь, как настоящий homo sapiens.»
«Это потому, что никто на Ка-Пэкс никогда не причинял друг другу вреда?»
«Теперь ты понял правильно.»
«Кто-нибудь из родных дядей ходил вокруг твоего дома слишком часто?»
Прот снова ударил себя по лбу.
«У нас нет домов на КА-ПЭКС.»
«Хорошо. Кто-нибудь из них попадался тебе на глаза слишком часто?»
|
|
«Что за одержимость дядями?» - выкрикнул он в ярости. «У нас нет дядей! Мы ничего о них не знаем! Понятно?»
«Вопрос тебя разозлил?»
«Меня разозлила тупость!»
«Ну хорошо. Думаю, на сегодня достаточно.»
«Даже чересчур!» - сказал прот, вскочив и направившись к двери. На его губах оставалось кольцо из апельсинового сока.
«Увидимся во вторник!» - выкрикнул я вдогонку.
В ответ прозвучало лишь хлопанье дверью.
Выкинув грязную салфетку в мусорку, я включил запись нашего разговора. Слушая, как прот медленно выходит из себя при упоминании наготы, купания и предполагаемых дядей поблизости, я почувствовал странное удовлетворение. Обижал ли маленького Роберта кто-то, «кто случайно оказался поблизости»? Где-то здесь определённо была болевая точка, и я уверен, что мы на правильном пути. Вопрос только в том, не заведёт ли он в тупик?
А потом ещё отвращение прота к религиям и к концепции «веры» в целом. Был ли Роберт предан человеком, которому верил? Может даже священником? Я сделал пометку спросить Жизель, что она знает о религиозном прошлом возлюбленного.
В офисе я прочёл сообщение от главы службы безопасности: у центральных ворот собрались люди и требуют встречи с протом. Я совсем про них забыл. Возможно, подсознательно надеялся, что они не вернутся. Я поднял трубку и позвонил в охрану, попросил разыскать Жизель и пусть она разберётся с посетителями у ворот.
Поздно вечером мне позвонил коллега из Германии, который раньше жил в США и учился со мной в Белвью[52]. Неисправимый шутник, он был блестящим психоаналитиком и очень дружелюбным человеком. После разговора о наших семьях он сообщил мне, что лечит пациента, который утверждает, что он с планеты Ка-Пэкс.
«Ты открыл ящик Пандоры[53]» - сообщил он мне весело. «Теперь проты будут появляться отовсюду. Я уже слышал про нескольких в Китае и Конго.»
«Это очередная шутка?»
«Джин! Разве я бы стал так шутить?»
«Да! Ты шутишь постоянно!»
«Ну, может и шутил. Но в этот раз дело касается пациента.»
«Хорошо. Опиши его.»
«Он сильно похож на того парня из твоей книги, но зовёт себя «char», произносится как «кер»[54]»
«Фрукты любит?»
«До безумия.»
«Карты различных областей Галактики не рисует?»
«Нет, у него другой талант.»
«Какой же?»
«Утверждает, что у него есть способ общаться с Богом напрямую.»
«Тесты проводили?»
«Я спросил его, есть ли небеса в их библейском смысле.»
«И каков был ответ?»
«Есть. Но есть одна загвоздка.»
«Какая?»
«На небесах нет людей.»
«По мне, так он говорит, как истинный капэксианец.»
«Как знать…»
«Джордж, этот разговор напомнил мне… Можно попросить тебя об услуге?»
«Конечно.»
«У тебя есть камера?»
«А Папа – католик? А трава – зелёная? А скунсы во…»
«Окей, окей. Вот я планирую отправить своего капэксианца к тебе. Как только он появится в твоём кабинете, сделай фото и сразу отправь его мне. Хорошо?»
«Когда его ждать?»
«Как на счёт следующего вторника в 3:15 по твоему времени.[55]»
«Буду ждать его у входа. Он знает адрес?»
«Нет, я ему дам. Мне нужно бежать. Спасибо, что позвонил, Герр[56] Доктор. И позаботься о своём капэксианце.»
«Есть предложения, как это лучше сделать?»
«Надеялся, что ты мне подскажешь!»
Как только я повесил трубку, то понял, что опаздываю к ещё одному пациенту с ОКР[57], который вынужден выполнять один и тот же ритуал перед тем, как совершить любое действие. Например, Линус не может поесть, пока не вымоет лицо и руки ровно тридцать два раза. Если сбился со счёта, начинает по новой. Если по пути в столовую к чему-то прикоснулся, то ищет уборную и повторяет ритуал.
Но проблемы Линуса на этом не заканчиваются. Биохимик с двумя докторскими степенями, он с коллегами работал над созданием карты человеческого генома, полной химической последовательности нитей ДНК, образующих сорок шесть хромосом человека – труднейшая задача, требующая участия сотен ученых и использования самых передовых технологий.
Первые проблемы Линуса начали проявляться почти сразу после того, как он начал работать над проектом. В первой статье, соавторами которой стали около пятидесяти учёных), один из экспертов заметил некоторые странности при секвенировании[58] гена, который отвечает за то, как мы воспринимаем кислый вкус. При пристальном изучении оказалось, что фрагмент ДНК, над которым работал Линус, был идентичным другому фрагменту, кроме сорока компонентов, которые просто повторялись в обратном порядке. Кто-то из учёных настоял на проверке его работы, но записи Линуса каким-то образом исчезли или были украдены, поэтому проведённые им эксперименты нельзя было повторить другим лаборантам.
После этого дипломную работу Линуса подвергли более тщательному изучению и обнаружили, что он опирался на данные, которые нельзя было проверить, поскольку оригинальные записи были утеряны или украдены. Короче говоря, наш Линус совсем не разбирался в биохимии или в чём-то ещё. Как он получил свои степени? Никто не знает, но масштаб аферы поражает. (Позже коллегам сообщили, что его семинары в аспирантуре были настолько сложными, что никто не мог их понять, и это, вероятно, только укрепило его репутацию как блестящего исследователя).
Лёгкая форма компульсивного поведения преследовала его ещё в студенческие годы, и только с началом изучения генома Линуса начали преследовать навязчивые состояния. Например, ему требовалось заточить ровно двенадцать карандашей перед тем, как начать работу. Дальше – больше: перед работой Линус начал убирать свою часть офиса, в котором работал с коллегой. Ему дали отпуск и посоветовали обратиться к психиатру, когда он начал драить весь офис и начищать все стеклянные сосуды до блеска перед тем, как приступить к работе.
Интересно, почему кто-то столь талантливый, как Линус (чей показатель IQ[59] был равен ста восьмидесяти), подделал результаты своих исследований и попытался построить карьеру на тарабарщине, хотя намного проще было провести реальные эксперименты и не искажать результаты?
Обсессивно-компульсивное расстройство известно давно. Оно тесно связано с другими тревожными расстройствами и часто коренится в анальной фиксации[60]. Ингибиторы моноаминоксидазы[61] и определённые виды трицикликов[62] доказали свою эффективность в ряде случаев, как и цингулотомия[63], хирургическая процедура. Однако психоанализ оказался не очень эффективен, возможно потому, что метод свободных ассоциаций[64] повышает уровень фиксации на одной из навязчивых идей. Лучший и широко применяемый метод для лечения ОКР – подтолкнуть пациента к взаимодействию с тем, что вызывает навязчивое поведение, предотвратить его проявление и проработать лежащую в основе тревогу.
Иногда ОКР скрывает под собой тяжёлый комплекс неполноценности. Отец Линуса известный биохимик, а мать – уважаемый миколог[65], один из лучших экспертов в области ядовитых грибов. Пытался ли Линус соответствовать их ожиданиям (иллюзорная цель, которая характерна для большого количества успешных людей во всех сферах жизни)? Или какой-то особый случай спровоцировал развитие его ненормального поведения?
Я приветствовал его в своём смотровом кабинете, где мы встречались два раза в месяц. Разумеется, он отклонил моё предложение доесть фрукты, оставшиеся от прота.
«Ты не мыл руки перед тем, как зайти?»
Линус, и так не очень-то красивый, скривил лицо.
«Нет, просто не люблю фрукты.»
«А если бы любил, то съел бы без привычного ритуала и не стал нервничать?»
«Сильно бы не нервничал.»
«Ты учёный» - напомнил ему я. «Давай проведём эксперимент.»
Линус выглядел испуганным.
«Я… Я не могу.»
«Что случится, если ты их съешь?»
Он завизжал: «Я буду должен помыть руки!»
«Попробуй кусочек манго. Уверяю, он чистый. Так сказал прот.»
Он перестал заламывать руки.
«Так сказал прот?»
Я предвкушал созерцание одного из чудесных исцелений при участии прота.
Явно стараясь принять решение, Линус внимательно посмотрел на фрукт. Внезапно он попятился назад, как будто на него навели пистолет.
«Пожалуйста!» - умолял он. «Дайте мне сначала помыть руки!».
Линус поспешил отмыть в раковине всю грязь, которую мог подцепить от меня и переспелого фрукта. Я не пытался его остановить. По правде говоря, мне хотелось отправить его к проту и посмотреть, как он сможет помочь Линусу.
Не смотря на протесты жены, рано утром в субботу я поехал в институт. Карен планировала съездить со мной поискать дом, где мы поселимся после выхода на пенсию.
«Я ещё не на пенсии!» - напомнил я.
«Это всего лишь вопрос времени!» - парировала Карен.
«Хорошо, мы вернёмся к этому вопросу после того, как прот покинет госпиталь.»
Думаю, она не против. В конце концов 31 декабря не за горами.
На выходных я обычно приезжаю на поезде, но в этот раз выбрал автомобиль и припарковался за углом и решил зайти в институт через главные ворота. К моему удивлению, толпа возле ворот выросла до сорока-пятидесяти человек. Я пытался проскользнуть незамеченным, но кто-то узнал меня и потребовал «освобождения прота».
«Он может уйти в любое время, когда захочет.» - спокойно ответил я.
«Тогда почему у ворот охрана?»
«Некоторые наши пациенты опасны для общества. Не думаю, что вы бы хотели встретить их на улице.»
Несколько пациентов гуляли во дворе.
«Они не кажутся опасными.» - заметил кто-то в толпе.
«Не эти. Другие…»
«Прот опасен?»
«Ни в коей мере.»
«Тогда почему вы его не отпустите?»
«Я же сказал: он может уйти в любое время! По правде говоря, прот вернётся на Ка-Пэкс в канун Нового года.»
Пока толпа переваривала новость, я прошёл мимо охраны и поспешил к центральному входу, удивляясь тому, что Жизель не позаботилась о собравшихся у ворот. Проходя мимо нового крыла, я заметил, что строительные работы велись очень медленно, и подумал, что Альберта можно вылечить, сделав его главой строительного комитета.
Войдя внутрь, я позвонил Жизель. Её мать сообщила, что Жизель нет дома, добавив: «Надеюсь, вы скоро найдете Роба. Мы все по нему скучаем.» Я позвонил на сестринский пост второго отделения, но Гриффин не было и там. Всё ещё расстроенный, я собрал все записи в папке прота и начал их изучать в поисках подсказок и противоречий. Должно же быть что-то, чего я не заметил ранее и продолжаю не замечать. По ходу изучения у меня появилось несколько вопросов. Собаку Роба, Эппл, сбила машина, когда ему было девять, а вскоре после этого дядя Дэйв и тётя Кэтрин погибли при пожаре. Были ли эти события как-то связаны?
Расстроенный и разочарованный, я решил пойти на ланч в третье отделение, где находились пациенты с сексуальными и поведенческими отклонениями. Как обычно, я удивлялся, как приём пищи может на время убрать симптомы многих ментальных заболеваний. Когда пациенты кушали, было трудно отличить аутистов от копрофилов. Какую пользу можно извлечь из этого наблюдения? Как приятные ощущения одного вида могут принести пользу в лечении заболеваний, связанных с приятными ощущениями другого вида? Может ли, например, стимуляция определённых областей мозга смягчить интенсивность других, нежелательных ощущений? Могут ли марихуана и кокаин заглушить симптомы ОКР или биполярного расстройства? Это напомнило мне о ранних попытках лечения сифилиса при помощи заражения пациентов малярией. Сравнение кажется подходящим. Психиатрия сейчас на той же стадии развития, на какой находилось лечение внутренних болезней примерно век назад.
Я сел напротив Джерри и Ленни, двух пациентов с аутизмом, и вспомнил день два года назад, когда проту удалось извлечь Джерри из его воображаемого мира и обсудить с ним чувства и мысли, которые тот подавлял. Как это удалось проту? К сожалению, это пока оставалось загадкой психиатрии, которую предстоит решить потомкам.
Что касается настоящего момента, то я почти физически ощущал некое напряжение за столом. Пациенты вели себя тише обычного, намного реже плевались и выли. Почти все закончили есть, за исключением пары человек, привыкших лепить фигурки из еды или размешивать содержимое тарелки до состояния однородной массы. Неизлечимый вуайерист, сидящий на другом конце стола, вежливо спросил, сможет ли прот прийти на следующий ланч. Мгновенно воцарилась полная тишина. Джерри и Ленни не смотрели на меня, но и не бегали глазами по потолку и стенам, как обычно.
Что я мог сказать? Я ответил, что передам приглашение проту сегодня же. Помещение взорвалось заразительным радостным смехом. Все поворачивались друг к другу и смеялись ещё сильнее. Не помню, когда ещё так хорошо проводил время, хотя не понимаю до конца, над чем смеялись присутствующие.
Этим вечером я слушал записи бесед с протом (и – реже – с Робертом), в очередной раз удивляясь его абсолютной уверенности в собственных выдумках. Мир, который придумал прот, был таким безупречным и продуманным до мельчайших деталей, что казался почти убедительным. Если бы люди могли в той же степени сосредотачивать всё своё внимание на стоящем проекте, то кто знает, каких высот нам удалось бы достичь.
Я почти засыпал, когда раздался телефонный звонок. Это была Жизель с «докладом».
«Искал меня, доктор Брюэр?»
«А? Ах, да. Те люди, собравшиеся у главных ворот – ты с ними уже поговорила?»
«Да, поговорила. Они не уйдут, пока не увидят прота.»
«Ты можешь от них избавиться?»
«Нет, пока он не предстанет перед ними.»
«Вся эта ситуация превращается в цирк.»
«Может, Милтон наденет свой клоунский костюм и пожонглирует перед ними.»
«Жизель, будь серьёзнее. Если об этом станет известно, у СМИ будет отличный повод поднять шумиху.»
«Ты слишком сильно беспокоишься, босс. Позволь я позабочусь об этом. Ведь для этого ты меня и позвал, помнишь?»
«Поторопись.»
После работы с бумагами я послушал ещё несколько записей наших бесед с протом. Поздно вечером, забрав всё, что не успел послушать, я пошёл на парковку. Толпа по-прежнему находилась возле ворот и с тех пор заметно выросла. Эта проблема, как и все, возникшие с «визитом» прота, не рассосётся сама собой. Я развернулся и вышел через боковую дверь.
У нас с Карен были билеты на премьеру оперы «Турандот» в Метраполитен-опере[66] на сегодняшний вечер, и я предвкушал провести его расслабленно и с наслаждением. Но опера «Турандот» посвящена загадкам и разгадкам, и мои мысли возвращались к проту и вопросам без ответа: почему Роберт исчез так неожиданно, как его вернуть и что с ним случится, когда прот «отправится на Ка-Пэкс» навсегда? Новый год приближался как лезвие гильотины и всё меньше времени оставалось на разгадку. Если мне удастся разгадать эту загадку, то случай Роберта/прота будет достижением, достойным завершения карьеры. Если нет - я уйду на пенсию неудачником.
Вдохновлённый шквалом аплодисментов, я поклонился исполнителям, сам не зная почему. Следующий эпизод, который помню: Карен толкает меня локтем, шёпотом сообщая, что опера завершилась.
«Если ты собирался проспать всю оперу, - добавила она, – мы могли бы остаться дома и посмотреть фильм. Там ты бы выспался лучше.»
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Понедельник был одним из тех дней, когда я чувствовал себя не в своей тарелке: казалось, я заглянул внутрь самого себя и увиденное мне не понравилось.
В деле прота было что-то всепоглощающее – и всё остальное казалось по сравнению с ним не важным. Кажется, всё моё «свободное» время уходило на размышление о состоянии Роберта. Когда я не изучал заметки в блокноте и не слушал записи наших разговоров, я думал о них.
Некоторые сотрудники института тоже начали соскальзывать в эту тему. На общем собрании по понедельникам многие из них были поражены тем фактом, что прот способен помнить, как появился на свет, и даже то, как находился в утробе. Некоторые, особенно Торстейн, увидели в этом хорошую возможность и предложили провести несколько дополнительных сессий с протом, расспрашивая про самые ранние моменты, какие может вспомнить прот.
Лаура Чанг, наша новая сотрудница, поддержала это предложение. Она и сама хотела «поковыряться в его мозге» в свободное время, подчёркивая, что корень ментальных проблем может лежать в самых ранних моментах человеческого опыта. По её теории определённые закономерности формирования психических заболеваний могут быть инициированы на поздней стадии развития эмбриона, которого могут сильно озадачить резкие звуки, странными запахами и вкусами, которые испытывает в утробе, если находится в сознании.
Я соглашался с ними в том, что можно многому научиться, опираясь на глубокие познания прота в эзотерических предметах, каков бы ни был источник этих знаний. И всё же я напомнил коллегам, что мы несём ответственность прежде всего перед Робертом, а не прот, и это должно лежать в основе любого протокола лечения.
Собрание закончилось дискуссией о предстоящем походе в Метрополитен-музей [67] для тех пациентов, которые изъявили желание и в состоянии пойти, и обсуждении намеченного визита психиатра, известного как «Американский телевизионный мозгоправ[68]», который внезапно отказался нас навестить два года назад по личным причинам.
Позже я пригласил Гольфарб на чашечку кофе в столовой для докторов, намереваясь обсудить с ней толпу, собравшуюся возле главных ворот. Но у Вирджинии были свои планы, где на первом месте была организация бесед прота с её пациентами. Я посмотрел в толстые стёкла очков, за которыми глаза Вирджинии казались точками, и попытался вернуться к обсуждению цирка, собравшегося у ворот института. Но она не была заинтересована в решении проблемы, пока не начались беспорядки. Я напомнил, что она как руководитель несёт ответственность в подобных ситуациях. Гольфарб согласилась и пошла за второй чашкой кофе. Я не знаю второго человека, который так же быстро выпивал бы горячий кофе.
Ещё я хотел попросить у Вирджинии освобождения от некоторых обязанностей необязательного или второстепенного характера, таких как участие в различных комиссиях, в том числе и той, которая отвечает за завершение строительства нового крыла института. Я даже попытался передать пару моих самых трудных пациентов (Линуса и Фрэнки) другим коллегам и попросил подменить меня на лекциях в университете. Подводя черту[69], я сообщил, что хочу выйти на пенсию следующим летом.
Вирджиния разразилась смехом. Допив дымящийся кофе, она поднялась и, посмеиваясь, пошла к выходу. Перед дверью она развернулась и с улыбкой сказала: «Ты никогда не выйдешь на пенсию!»
По пути на вечернюю лекцию в Колумбии я столкнулся с Жизель.
«Разве это не здорово?» - прощебетала она.
«Ты о чём?»
«Собравшиеся у ворот говорили, что хотят поговорить с протом.»
«Прот согласен выйти к ним пообщаться?»
«Он уже вышел. Вчера.»
«И что же он им сказал?»
«Сказал, что у него нет места для всех желающих отправиться на Ка-Пэкс.»
«Все они хотят на Ка-Пэкс?»
«Не все, но большая часть.»
«И как отреагировали на отказ?»
«Попросили вернуться за ними!»
«Прот обещал вернутсья?»
«Неа.»
«Почему?»
«Прот говорил, что улетит навсегда, помнишь? За теми, кто желает отправиться с ним, может прилететь другой капэксианец.». Она сделала паузу. Её коричневые глаза мерцали как у кошки, которая только что прикончила канарейку.
«О, и когда же он прилетит?»
«Прот не сообщил. На самом деле он не может гарантировать, что кто-то с Ка-Пэкс захочет снова посетить Землю.»
«Это обострило ситуацию?»
«Прот сказал, что мы уже находимся на Ка-Пэкс. По его словам, Земля может быть точно такой же, если мы сильно этого захотим. В толпе все молчали, пока мальчик двенадцати или тринадцати лет не спросил, как мы можем этого достичь. Жизель снова выдержала напряжённую паузу.
Мимо прошёл Милтон, ворча: «Геморрой – заноза в заднице…»
«Хорошо. Я заинтригован. Каков был ответ?»
«Он ответил, что всё зависит от нас.»
«Я так и думал.»
«И затем он вернулся в палату.»
«Тогда почему они всё ещё здесь?»
«Они ушли. Но это ничего не меняет.»
«Почему?»
«Потому что на их месте собралась новая толпа. И они тоже хотят поговорить с протом.»
«Боже, когда это кончится…»
«Эти люди – не сумасшедшие, доктор Брюэр. Ты должен как-нибудь выйти и поговорить с ними. Среди них сантехники, домохозяйки, бухгалтера, рабочие. Напишу о них статью как будет время.»
«А чем ты занята?»
«Если прот заберёт с собой Роберта, я полечу с ним.»
«На Ка-Пэкс.»
«Да.»
«Ты уверена?»
Она посмотрела на меня, как будто в неё только что стреляли.
«Не совсем. Думаю, мне лучше спросить об этом прота.»
«А если прот не найдёт Роба, ты останешься с протом?»
«Он найдёт Роберта!»
«И ещё. Не позволяй ему разговаривать с кем-то из газет или телевидения. Нам и без этого проблем хватает.»
«Легче сказать, чем сделать!»
Вечерняя лекция прошла на удивление хорошо. Когда я рассказывал студентам, что мой коллега в Германии будет готов встретить и сфотографировать прота в 9:15 утра, «Оливер Сакс» предложил свою кандидатуру на пост главы «комитета по надзору», который будет мониторить все входы и выходы из МПИ во время эксперимента.
Ещё один ящик Пандоры, но терять было нечего, и я согласился.
«Но будьте осторожны. Не хочу, чтобы люди слонялись у входов и выходов института раньше девяти утра. И вы не должны заходить в отделение. По рукам?»
Предложение всех устроило, и я смог продолжить лекцию, которая, полагаю, была самой запутанной из прослушанных в этих стенах. Тем не менее, студенты слушали меня внимательно, никто не разговаривал между собой. Или они, как и я, просто задумались о возможном месте рождения прота.
Время от времени по ходу лекции меня посещала леденящая душу мысль: как детство прота на Ка-Пэкс связано с трагическим прошлым Роберта на Земле?
Я тщательно подготовился к новой встрече прота, прослушав все наши прошлые беседы, перечитав его «отчёт»[70] и посмотрев запись его выступления на ток-шоу. На этот раз я не дам ему соскочить с темы с помощью его блестящей памяти и манеры придираться к деталям. Дабы подчеркнуть всю серьёзность момента, я решил в этот раз не приносить фрукты.
«Это главная причина, по которой я здесь!» - взвыл прот.
Он сел и мрачно посмотрел на меня, от «чеширской» улыбки не осталось и следа. Мне пришло в голову, что он меня разыгрывает.
Я нажал на кнопку записи.
«Ты нашёл Роба?»
«Искал в каждом туалете и под каждым деревом. Его нигде нет. Может, он вернулся в Гуэлф.»
«Как он мог покинуть институт незамеченным?»
«Может, его здесь и не было.»
Я вежливо кивнул.
«Прот, у меня есть коллега в Германии, который хочет взглянуть на тебя.» Я протянул ему лист бумаги. «Вот адрес.»
Прот изучил написанное.
«Постараюсь найти время.»
«Нет, ты не понял. Он хочет видеть тебя сейчас. В 9:15 утра.»
«Над твоим чувством юмора ещё надо поработать, джино. Я уже путешествовал на луче в твоём присутствии. Даже если я сделаю это снова, ты всё равно не поверишь.»
«Нет, не так. Это единственное доказательство, которое может нас убедить, что ты тот, за кого себя выдаёшь!»
«И сколько раз я должен это доказывать?»
«Только один раз.»
«Прости. Не могу.»
«Почему, чёрт побери?!»
«Я уже объяснил. Кстати, а что, если Роберт появится в моё отсутствие?»
«Но доктор Эрхарт ждёт!»
«Ему больше нечем заняться?»
«Ему есть чем заняться!»
«И мне тоже!»
«Значит, ты отказываешься сотрудничать.»
«Но я же здесь, разве нет?»
Хотя я знал, что прот не способен в мгновение ока переместиться в Германию или куда-либо ещё, я всё равно жутко разозлился.
«Прот!» - завизжал я – «Почему ты просто не признаешь, что не можешь этого сделать?»