«Конечно могу.»
«Ты не с Ка-Пэкс, правда? Ты мошенник! Это знают все!»
«Определённо не все.»
«Ты из-за фруктов так себя ведёшь?»
«Неа. Мы не жалкие мстительные виды, как некоторые другие. Не буду показывать пальцем.»
«Многие люди будут разочарованы!»
«Это разве впервые?»
Я посмотрел на него долгим взглядом, подчёркивая своё недовольство.
«Доктор Эрхарт сообщает, что по всему миру появляются другие «капэксианцы».
«Может быть. А может они просто психи.»
Взяв в руки блокнот, я раздражённо произнёс: «Хорошо, чёрт подери! Расскажи подробнее о своём фальшивом детстве.»
«Тебе всё мало, док?»
«В твоём случае могу сделать исключение.»
«Нет, не можешь. Твоя задача – выведать все секреты из каждого, кто здесь окажется.»
«Для этого и нужны психиатры.»
«Да ладно? А я думал, они просто зарабатывают кучу денег, чтобы «кормить свои семьи», как и любой homo sapiens в этом забытом богом месте.» (он имел в виду Землю – прим. автора)
Вспомнив, что семья Роберта жила очень бедно, я спросил: «Ты не очень-то жалуешь капиталистическую систему, правда?»
«Честно, мой дорогой, это полный отстой.»
«Что с ней не так? Она неплохо работала последние столетия.»
«Тогда почему у вас так много проблем?»
«Послушай. Если бы не торговля, товарообмен и деньги, то каждый бы вынужден был выращивать еду самостоятельно, шить себе одежду, строить транспортные средства и всё такое. Это привело бы к ужасным потерям времени и энергии, ты согласен?»
«Наконец-то я понял, что с вами не так! Вы сумасшедшие!»
«Нет нужды в оскорблениях, прот, или кто ты там есть.»
«Это просто наблюдение, мой тонкокожий друг. Кажется, никто из вас не обладает способностью видеть полную картину, просчитывать последствия своих действий или смотреть на проблему трезво. Вы просто кучка безумных шизофреников!»
«Какую проблему?» - спросил я спокойным голосом.
«И в добавок ко всему вы не умеете следить за ходом беседы. Смотри. Ты привёл мне плюсы денежной системы. Ты подумал о недостатках?»
«Полагаю, ты говоришь о людях, который используют её в своих интересах.»
«Это только начало.»
«Ну, я вижу, что капитализм несправедлив по отношению к обездоленным.»
«Продолжай…»
«Не понимаю, к чему ты клонишь.»
«Ты когда-нибудь слушал вечерние новости? Читал газеты?»
«Время от времени.»
«И каков результат промывания мозгов?»
«Промывания мозгов?»
Прот сложил пальцы вместе и посмотрел в потолок.
«Каков результат фокусировки на «экономике», «работах», «экономическом росте», на…»
«Но все выигрывают, когда…»
«Серьёзно, джин? Разве все существа выигрывают? Слоны и тигры тоже в плюсе? А ПЛАНЕТА?»
«Ты повторяешься. Я уже слышал эту реплику на ток-шоу два года назад.»
«Да вы и тогда не услышали!»
«Но сейчас все озабочены экологией. Большинство знает о глобальном потеплении. Учёные во всех странах изучают проблему…»
Прот захохотал.
«Когда же вы, люди, перестанете «изучать» ваши проблемы и начнёте что-то делать для их решения?»
«Мы уже запустили программы по улучшению экологии! Мы пытаемся снизить количество парниковых газов с 1990 года, например.»
«Ха-ха-ха! Вы меня убиваете! Как раз количество парниковых газов в этом году и вызвало проблему!»
«Ты не понимаешь. Мы должны уравновесить экономические выгоды и интересы экологии. Мы должны найти компро…»
«Найти компромисс с окружающей средой – это как удалить половину раковой опухоли.»
«Всё не так просто. На кону рабочие места. На кону жизни.»
«Именно!»
«Что ты имеешь в виду?»
«Вы застряли в денежной системе, как в болоте, и не можете найти выход. А в это время ваша ПЛАНЕТА погибает. И самое страшное – вы едва это замечаете! Катастрофа прямо за углом. И когда она вас настигнет, вы будете заламывать руки, претворяясь, что не видели её приближения.»
«И сколько времени у нас осталось?»
«Двадцать три года.» - сухо сказал прот.
«Ты хочешь сказать, что нашему виду осталось всего три года на этой планете?»
«Разве я так говорил? Я сказал, что, если необходимые меры не будут приняты к этому времени, определённые механизмы придут в движение и пути назад не будет.»
«И как ты пришёл к этой цифре?»
«Не я. Другой капэксианец провёл вычисления.»
«На чём они основывались?»
«Она использовала данные из моего отчёта. Всё просто. Ты можешь и сам прийти к этой цифре. Всё, что тебе нужно – простенький компьютер.»
«Если это так просто, почему ты сам не провёл вычисления?»
«По той же причине, по которой их не проводили вы: мне нет дела до того, что случится с вашим кровожадным, эгоцентричным видом. Меня печалит только то, что вы утащите другие виды за собой.»
«А мне есть дело!»
«Тогда почему ты не занят решением проблем?»
«Послушай, прот. Может, ты и прав.» - сказал я, чтобы успокоить собеседника. «Но пришло время продолжить терапию, окей?»
«Конечно.» - прот пожал плечами. «Почему бы и нет? Это ж не мои проблемы.»
«Потому что скоро ты нас покинешь.»
«Ладно.»
«Вернёмся на Ка-Пэкс, где нет проблем»
«Верно.»
«Расскажи подробнее про своё отрочество[71]. Ты был беден?»
«На Ка-Пэкс нет «бедных»! И богатых тоже. Это бессмысленная концепция.»
«Расскажи, каким был ранний период твоего детства.»
Прот посмотрел на пустую чашу с фруктами.
«Хорошо. Насколько ранний?»
«Скажем, до шести лет.»
«Ваших лет, конечно.»
«Или в капэксианском эквиваленте.»
«Если я расскажу тебе всё, это займёт шесть лет. У тебя есть столько времени, джино?»
«Чёрт возьми, прот. Просто расскажи про важные моменты.»
«Все моменты моего детства были важными. А у тебя?»
Я вздохнул.
«Ну хорошо. Скажем, тебе пять лет. В земном эквиваленте, конечно. Сегодня твой пятый день рождения. Кто-то устроил вечеринку в твою честь? Праздничный торт?»
«Ничего из перечисленного.»
«Почему?»
«У нас на Ка-Пэкс нет тортов или вечеринок. Или дней рождения.»
«Вы не празднуете?»
«Годовые циклы на Ка-Пэкс немного варьируются в зависимости… хм, не думаю, что тебе интересны АСТРОНОМИЧЕСКИЕ детали.»
«Не прямо сейчас.»
«Я так не думаю. В любом случае, на Ка-Пэкс никому нет дела до возраста существа и даты его рождения. Это совершенно не имеет значения.»
«А как же друзья? Они тоже не имеют значения?»
«Ты должен заново прочесть свои книги. Любой на Ка-Пэкс – это «друг». У нас нет «врагов». Мы просто в них не нуждаемся, как нуждаетесь вы.»
«Разумеется. А как на счёт животных?»
«Точно нет.»
«Игрушки? Игры?»
«Не такие, какие ты имеешь в виду.»
«А какие?»
«У нас нет «Монополии»[72], чтобы научить детей ценить деньги. Или солдатиков, подчёркивающих важность военной машины. Или кукол, которые учат радостям материнства. Ничего подобного.»
Прот на мгновение задумался.
«Кроме того, мы рассматриваем саму жизнь как игру. На Ка-Пэкс жить весело. С самого начала.»
«Никаких проблем, верно?»
«Есть небольшие, но решать их тоже весело.»
«С какими забавными проблемами вы сталкиваетесь?»
«Самыми обычными. Царапины, синяки, периодические боли в животе и всё такое.»
«Звучит не очень весело.»
«Это часть жизни, ты же знаешь.»
«Даже подраться с одним из «друзей»?»
«На Ка-Пэкс нет драк.»
«А как вы получаете царапины и синяки? Кто-нибудь наказывает вас за плохое поведение?»
«Ничьё поведение не рассматривается как плохое. В чём смысл? И даже если бы рассматривалось, наказания бы не последовало.»
«Но кто-то оставляет на тебе синяки, верно?»
«Ты разве с дерева не падал?»
«Пару раз. У тебя никогда не было жестокого дяди или кого-то подобного?»
«Где ты набрался этого «дядьского» дерьма[73]? Я же говорил, что не знаю никого из своей родни.»
«Ну ладно. Кто-то ещё досаждал тебе в детстве? Может, прохожий?»
«Конечно же нет!»
«Хорошо. А чем ты занимался, когда был маленьким?»
«Наблюдал за кормами (птицами), бегал с апами (маленькие, похожие на слонов существа). Изучал имена фруктов и злаков, наблюдал созвездия, путешествовал по планете, проводил время в библиотеках, ел, спал – я делал всё, что нужно было делать, и затем то, чего мне хотелось.»
«У тебя был велосипед? Роликовые коньки?»
«Не. Кому нужны эти вещи?»
«Ты просто ходил пешком куда глаза глядят?»
«Это хороший способ путешествовать: успеваешь заметить больше деталей, чем при перемещении на луче света.»
«Когда ты впервые попробовал перемещаться на луче света?»
«Сразу же. Конечно, поначалу я путешествовал с кем-то, чтобы научиться всё делать правильно.»
«В возрасте пяти лет?»
«Задолго до этого.»
«С кем ты путешествовал?»
«С тем, кто оказывался поблизости.»
«Конечно. А у кого ты останавливался, когда тебе было пять?»
Прот ударил рукой по лбу.
«На Ка-Пэкс никто ни с кем не «остаётся». Нам нравится находится в движении.»
«Почему так?»
«На Ка-Пэкс много места. Есть на что посмотреть.» (В отличие от маленького Гуэлфа, Монтана – прим. автора)
«Никто из твоих знакомых не умирал, когда тебе было шесть?»
Очевидно, моя пуля пролетела мимо прота.
«Один или два существа в преклонном возрасте. Вообще смерть - это большая редкость на Ка-Пэкс.»
«Да, ты говорил. Ну хорошо, прот. Наше время на сегодня подошло к концу. Можешь идти. Увидимся в пятницу.»
Прот вскочил и подбежал к двери.
«Не принимай фальшивки!»[74] - прокричал он, направляясь в палату.
Я подозревал, что прот снова меня одурачил.
Джордж, должно быть, подумал, что эксперимент с перемещением на луче света был шуткой. Когда я вернулся в офис, то нашёл на столе факс с изображением очень старой лошади, чьи рёбра проступали из-под кожи, а голова безвольно опустилась. Нарисованная стрелочка указывала на лошадь, а рядом с ней красовалась надпись: «прот». Не успел я позвонить Джорджу, чтобы объяснить ситуацию, как появилась Жизель. Она была в гораздо лучшем настроении, чем прежде. Когда я подметил эту перемену, Жизель воскликнула, что если прот найдёт Роберта и возьмёт с собой на Ка-Пэкс, то она тоже непременно полетит с ними!
«Так сказал прот?»
«Да!»
«Мой крестник тоже полетит?»
«Ага!»
«Тогда, думаю, тебе стоит помочь найти ему Роба.»
Её улыбка исчезла.
«Как?»
Я посоветовал ей для начала восполнить все недостающие детали в прошлом Роберта – те, что она могла узнать за два года ужинов за одним столом, совместного просмотра фильмов, составления общих планов за бокалом вина и всех остальных вещей, которые сопутствуют счастливым и близким отношениям.
К сожалению, Жизель знала о Робе не больше, чем я. Они редко обсуждали его детство – это было болезненно для него (и для неё), или прошлый брак Роберта (по той же причине). И всё же она рассказала мне пару удивительных вещей о его пристрастиях.
Например, не смотря на интерес к большинству научных предметов, включая полевую биологию (главное направление его исследований), Портер не любил астрономию. Он даже не смотрел повторные показы Звёздных войн и спин-оффы[75]. Другой странностью было его отвращение к водным процедурам. Он принимал только душ и никогда не заходил в ванную комнату, когда Жизель лежала в ванне.
Я задумался: «Может, в детстве Роберта произошло что-то нехорошее, когда он был в ванне?».
«Можешь вспомнить что-нибудь ещё?»
«Ничего необычного.»
«Религиозные верования?»
«Роб не атеист, но и не особо религиозен. Больше агностик, по-моему.»
«Он когда-нибудь рассказывал тебе о своих игрушечных солдатиках? Вы обсуждали войну во Вьетнаме или что-то, связанное с армией?»
«У него были солдатики?»
«Да, в раннем детстве.»
«Как и у моих братьев и у всех, кого я знаю.»
«Он когда-нибудь сетовал на бедность в тот период? Выражал недовольство системой свободного предпринимательства и тем, как она вредит окружающей среде?»
«Он биолог, доктор Брюэр. Конечно он говорил о разрушении окружающей среды. Но Роберт никогда не выказывал коммунистических наклонностей, если ты об этом.»
«Он не говорил, что Земля движется к скорой и неминуемой гибели?[76]»
«Не чаще, чем кто-либо другой. А почему ты спрашиваешь? Разве Роб выражал радикальные идеи на этот счёт?»
«Не совсем. Я всё ещё пытаюсь помочь ему. Сделай одолжение, Жизель. К нашей следующей встрече постарайся вспомнить и запиши всё, что было необычного в поведении Роберта за время ваших отношений. И составь, пожалуйста, список всего, что он любит и не любит. Сделаешь?»
Жизель моргнула своими большими ланьими глазами.
«Конечно, если это поможет.»
Я не стал делиться своими опасениями на этот счёт.
Проходя мимо комнаты отдыха, я встретил Фрэнки, сидящую на своём обычном месте, широком подоконнике, и смотрящую в окно на лужайку. Я спросил, почему она не наденет куртку и не пойдёт подышать на воздухе. Она ответила в своей привычной манере: «Там дерьмово.»
«Фрэнки, сегодня прекрасная погода!»
«Красота в глазах смотрящего» - нахмурилась она. «Или это просто расхожая фраза, я не знаю. Да и знать не могу: никогда с ней не сталкивалась.»
«Тебе не кажется, что солнечный свет прекрасен? Или зелёная трава, особенно в конце ноября? Листья, кружащиеся на ветру?»
«Как могут быть красивыми смерть и разложение?» Она посмотрела на мою левую щеку. «Это самая уродливая родинка, которую я видела.»
«Есть ли хоть что-нибудь, что ты считаешь прекрасным?»
«Рассказы о Ка-Пэкс звучат чертовски привлекательно.»
«А на Земле ничего хорошего? Как же горы, морской берег, музыка? Ты любишь оперу?»
«Не выношу.»
«Почему?»
«Это просто напыщенная мелодрама. Блевать от них тянет…» - добавила она перед тем, как слезть с подоконника и столкнутся с Алисой, которая переживала свою «гигантскую» фазу и громко топала по комнате широкими шагами. Она отмахнулась от Фрэнки, как от комара.
Именно в такие моменты я жалел, что не выбрал другую профессию. Фрэнки всякий раз погружала меня в уныние. Она считает нас ответственными за смерть своей матери, которая приняла не те таблетки, когда находилась в госпитале на лечении лёгкого недомогания. Это был резонансный случай, и я читал о нём в газете. Но несчастные случаи происходят даже с лучшими из нас, и Фрэнки могла бы это понять, если бы не самоубийство отца годом позже, вслед за суицидом старшей сестры. (По иронии судьбы медсестра, ответственная за подбор лекарств для мамы Фрэнки, вышла за муж за адвоката и стала успешной и уважаемой женщиной.)
Хотя сама Фрэнки не проявляла склонности к самоубийству, она оставалась безнадёжно озлобленной по отношению ко всем. Казалось, из всех пациентов она последняя, кому сможет помочь прот: он и сам переживал трудные времена в отношениях с людьми.
Я услышал топот позади себя.
«Доктор Брюэр! Доктор Брюэр!»
Пытаясь угадать, что стряслось на этот раз, я повернулся и увидел Милтона, бежавшего ко мне. «Дядюшка Милти» был без своей нелепой шляпы. Рубашка, обычно торчавшая из ширинки, была аккуратно заправлена. Складывалось впечатление, что это и не Милтон вовсе. Внезапно меня посетила мысль, что передо мной и был «настоящий» Милтон.
«Доктор Брюэр!» - тяжело дыша, он проскользил по полу, прежде чем остановиться передо мной. «Выпишете меня! Прот сказал, что я вылечился!»
«Милтон, это решают врачи, а не прот.»
«Нет, вы не поняли! Я действительно вылечился.»
«Я тебе верю и думаю, что так и есть. Давай назначим терапевтическую встречу, где мы сможем всё выяснить?»
«В этом нет необходимости!»
«Правда? Убеди меня. Что заставляет тебя думать, что ты настолько поправился, что готов к выписке?»
«Так сказал прот.»
Я внимательно изучил Милтона. Все симптомы психоза исчезли. Он был спокоен, не пытался шутить, взгляд был ясным и трезвым. Это был человек, потерявший всю семью во время холокоста. Не по трагической случайности, как Фрэнки, а в результате одного из самых страшных периодов в истории человечества. И всё же та глубочайшая печаль, которая раньше скрывалась за шутками и клоунадой, исчезла без следа.
«Расскажи, что с тобой случилось?»
«Я разговаривал с протом. Он подсказал решение всех моих проблем.»
«Какое?»
«Забыть человеческую историю.»
«Забыть холокост??»
«Всё забыть! Мы не должны жить в прошлом, сожалея о том, что сделано. Мы не должны искать возмездия, продолжая цикл преступлений и наказаний до бесконечности. Нам даже не нужно никого прощать. Мы можем всё начать заново, будто ничего и не было. Сегодня – первый день без прошлого, и он мне нравится!»
«Для тебя это имеет смысл, Милтон?»
«Конечно, доктор Брюэр.»
«И ты думаешь, что воспоминания не вернутся?»
«Конечно нет. Прошлого не существует! Сегодня – начало времён!»
«Сначала мне нужно поговорить с протом, а потом мы встретимся и продолжим разговор, хорошо?»
«Как скажете. Мне готовится к переводу в первое отделение[77]?»
«Это решает доктор Гольфарб и врачебная комиссия, но полагаю, что шансы высоки, если твоё состояние продолжит улучшаться.»
«Гарантирую: так и будет. Вы удивитесь, каким тяжелым грузом может быть прошлое!»
«С этим я не спорю!»
Когда я вернулся в офис, наш уважаемый директор был на месте. Вирджиния расхаживала по комнате с сигаретой, хотя бросила курить десять лет назад.
«Что случилось?» - спросил я.
«Помнишь, два года назад к нам приходили из ЦРУ[78] после появления прота на ток-шоу?»
«Как я могу забыть? Они напомнили мне Лорела и Харди[79].»
«Они снова заходили.»
«Чего хотели?»
«Спрашивали, почему мы не сообщили им о возвращении прота. Хотят с ним поговорить.»
«И что ты ответила?»
«Спросила, есть ли у них ордер на обыск.»
Вирджиния, как и моя дочь Эбби, далека от либерализма.
«Показали ордер?»
«Нет. Но у них есть официальный запрос, подписанный президентом.»
«Ты имеешь в виду президента Америки?»
«Да, именно.»
«Как они узнали о возвращении?»
«По-моему все уже знают.»
«Ты разрешила им побеседовать с протом?»
«Нет. Сказала, что сначала хочу посоветоваться с его лечащим врачом.»
«Они не сказали, о чём хотят поговорить с Робертом?»
«Про путешествия на луче света. Из соображений национальной безопасности.
«Я склоняюсь к отказу.»
«Даже если запрос подписан президентом?»
«Может быть.»
«Отлично! Честно сказать, не думала, что ты проявишь жесткость.»
«Полагаю, принять окончательное решение должен прот.»
Вирджиния затушила сигарету о поверхность часов (старая привычка) и положила окурок в карман пиджака.
«Это только начало.»
«Что ты имеешь в виду?»
«Агенты ЦРУ хотят присутствовать здесь в момент отправки прота на Ка-Пэкс.»
«Зачем?»
«Чтобы установить камеру и другое оборудование для фиксации мельчайших деталей происходящего.»
«Оно не поместится в маленькой палате прота.»
«Они всё предусмотрели. Хотят, чтобы он улетел из комнаты отдыха.»
«И конечно ты отказала?»
Вирджиния смотрела на носки своих замшевых ботинок, которые гармонировали с её шерстяной юбкой.
«Не совсем.»
«Что ты имеешь в виду?»
«Я предложила компромисс. Дам согласие, если последние часы прота на Земле сможет освещать пресса.»
«Что? Ты хочешь…»
«Есть разница между простым наблюдением за пациентом и вмешательством в его дела. Если они будут держаться в стороне и не будут стараться повлиять на происходящее…»
«Это очень тонкая грань.»
«Смотри. Новое крыло института стоит больше полутора миллионов долларов. Нам нужно быть максимально публичными, чтобы собрать нужную сумму и завершить строительство.»
Я рассмеялся.
«Над чем смеёшься?»
«Как раз подумал, что прот будет рад собрать для нас денег на прощанье.»
Когда Вирджиния ушла, я вспомнил, что забыл рассказать ей про Милтона.
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
«Смотрите, что притащили кошки!» - воскликнул прот, когда в среду утром я вошёл в его палату в сопровождении нескольких кошек. В комнате находились ещё несколько пациентов.
Мне было не до смеха.
«Прот, нам надо поговорить.»
«Как скажешь, док.»
Он слегка кивнул головой и другие пациенты освободили комнату, хотя и не без ропота и осуждающих взглядов.
Я сел на его стул.
«Что ты сказал Милтону?»
«Ты про совет относиться к своей жизни как к плохой шутке?»
«Да.»
«Я посоветовал ему забыть о прошлом человечества. Ваша история – не что иное, как кровавое месиво, перечень фальстартов[80] и неправильных поворотов, обречённое с самого начала.»
«Милтон должен забыть всю нашу историю?»
«Каждое человеческое существо.»
Я подумал, что прот снова шутит.
«Послушай. Я ценю твои попытки помочь пациентам. Мы все тебе благодарны. Но всё же не стоит пытаться их лечить без предварительного разговора с их докторами.»
«Почему?»
«Потому что психическое заболевание – крайне сложная проблема…»
«Да нет.»
«Прот, я помню, что ты помог людям в прошлом. Но совет забыть всю историю может привести к обратным результатам, если…»
«Он сработал, не так ли?»
«Как мы можем забыть её? Кто-то из великих сказал, что если мы забудем нашу историю, то будем обречены её повторить.»
«Да вы итак её повторяете! Сначала одна война, потом вторая, потом третья и так далее. Они ничему вас не учат, кроме того, как убивать более масштабно и эффективно. История служит вам как напоминание, кого вы должны ненавидеть. Но жалкие войны и другие грешки – ерунда по сравнению со стремлением уничтожить собственный МИР. В сущности, вы встали не с той ноги в самом начале. Всё, что имело место – феодализм, коммунизм, капитализм, национализм, сексизм, расизм, видовая дискриминация[81] - всё провалилось. Единственный способ выбраться из этого водоворота – начать с начала.»
Я вспомнил правило не спорить с сумасшедшими пациентами.
«Спасибо. Я передам эту информацию. Ещё хотелось бы обсудить двух вчерашних посетителей.»
«Ты про федералов[82]?»
«А, ты уже в курсе?»
«Все про них знают.»
«Они хотели поговорить с тобой.»
«Это была их идея с путешествием в Германию?»
«Нет. Думаю, демонстрация на ТВ убедила их, что ты можешь перемещаться на луче света. Но теперь они хотят знать в подробностях, как ты это делаешь.»
«Это делается при помощи…»
«Зеркал. Да, я знаю. Ты не против, если Жизель назначит тебе встречу с црушниками?»
«Если она хочет, то пожалуйста.»
Я встал.
«Когда она зайдет к тебе?»
«С минуты на минуту.»
«Жизель сказала, что собирается с тобой на Ка-Пэкс. Это правда?»
«Если полетит роб, то она хочет быть с ним.»
«А если он не захочет или ты не сумеешь его найти?»
«Подозреваю, Жизель захочет остаться с ним. Странно, не правда ли?»
«Что именно?»
«Вы лучше будете жить на обречённой ПЛАНЕТЕ, чем отправитесь на райскую планету и оставите любимого человека. Это один из самых интересных феноменов[83].»
«Думаешь, ты в праве вселять в неё надежду таким образом?»
«Я просто отвечал на вопросы Жизель. Надежда – её собственная идея.»
«Но ты можешь включить её в список.»
«Многие из людей, с кем я общался, с удовольствием отправились бы на Ка-Пэкс, если бы имелась возможность. И почти все другие существа. Вы сделали так, что их жизнь на ЗЕМЛЕ полна страданий. Сократить список до сотни землян будет сложнее, чем я ожидал.»
«Перед тем, как ты примешь окончательное решение, пообщайся с пациентами третьего отделения. Они тоже хотят поговорить с тобой. Зайдешь к ним на ланч?»
«А там будут фрукты?»
«Организую.»
«Тогда зайду!»
Мне нужно было выпить кофе. В столовой для докторов я встретил Лауру Чанг, читавшую журнал за чашкой чая. Она работала у нас всего пару месяцев, и я до сих пор почти ничего о не знал о ней, кроме того, что Лаура пришла к нам с дипломом отличницы и превосходными рекомендациями. В молодости она участвовала в чемпионатах по фигурному катанию, но получила травму, положившую конец её карьере и планам принять участие в Олимпиаде 1988 года. В результате травмы и последовавшей за ней депрессии Лаура заинтересовалась медициной, а затем психиатрией.
Я спросил, как она ладит с пациентами, есть ли у неё вопросы по работе госпиталя, не возникало ли проблем с персоналом и претензий к условиям работы.
«Стук и сверление при строительстве нового крыла сводят меня с ума!» - сказала она, не отрываясь от своей статьи (о связи аутизма и кислородной депривации[84] зародыша).
«Строительство закончат в ближайшие двадцать-сорок лет».
Лауре было не до смеха.
«Это как ежедневный визит к стоматологу!»
Я сходил за чашкой «тропической смеси». С другого конца столовой доносились голоса Торстейна и Меннингера. Они обсуждали Кассандру. Карл обладал зычным голосом, который можно расслышать в час пик на Центральном вокзале. Он говорил, что Кейси ещё глубже погрузилась в свои мысли и мечты. Ничего необычного: у всех пациентов бывают хорошие периоды и не очень. Вызывало недоумение, что она была единственным пациентом, на которого возвращение прота оказало негативное влияние. Даже прот не может справиться со всеми, подумал я.
Когда я вернулся к столику Чанг, она всё ещё читала журнал. Я посмотрел на её чёрные блестящие волосы, светлое моложавое лицо, и на минуту увидел проблеск будущего. Не смотря на астрономические расходы на подготовку медиков и психиатров, стремление поставщиков медицинских услуг сократить расходы, и другие проблемы, связанные с врачебной практикой, я с удовольствием осознал, что новый урожай клиницистов будет лучшим из когда-либо покинувших стены институтов. Возможно, из-за того, что большие испытания не для малодушных.
«Ещё какие-то претензии имеются?» - спросил я. «Может, ты хотела о чём-то поговорить?»
На самом деле меня больше всего интересовало, не возникло ли у неё проблем с её подопечными.
Она подняла голову и посмотрела на меня.
«Я бы хотела узнать больше о проте.»
«Ты имеешь в виду Роберта. Прот всего лишь вторичная личность.»
«На собрании я узнала, что у вы не можете достучаться до Роберта. Какие методы вы пробовали?»
«Боже правый!» - подумал я. Она хочет помочь мне. Не знаю, как это воспринимать: как оскорбление или как комплимент. Но чем чёрт не шутит, может она заметит то, что я пропустил. Я коротко рассказал ей о первом и втором «визите» прота, какого прогресса мы достигли – если достигли – за четыре беседы с момента его возвращения.
«Свисток в этот раз не сработал?»
«Насколько я могу судить, нет. Роберт ещё глубже ушел в себя, чем семь лет назад.»
«Но раньше свисток помогал его вытащить?»
«Да.»
«С гипнозом или без?»
«Без. Это было постгипнотическое внушение.»
«Вы пытались подуть в свисток, когда пациент был под гипнозом?»
У меня отвисла челюсть. Затем я обжёг небо. Каким я был дураком! В 1995 году достучаться до Роба было намного легче, и я по ошибке считал, что в гипнозе нет необходимости и сегодня.
Не произнеся ни слова, Лаура опустила голову и вернулась к чтению статьи. Но её глаза были яснее, чем прежде, и я был почти уверен, что она улыбалась.
Лекция в четверг стала ещё одной катастрофой. Когда я сообщил, что прот не согласился участвовать в эксперименте с путешествиями на луче света, аудитория зашумела. Вспыхнула дискуссия (как будто я вообще отсутствовал) о том, доказывает ли отказ прота его человеческую природу. Когда я добился контроля над аудиторией и вернулся к рассказу о расстройствах пищевого поведения, отовсюду доносились шарканье, шелест бумаг, кашель и неизбежное: «А эта тема будет на экзамене?».
Я был уставшим и старался рассказать материал как можно быстрее. Как и раньше, мои мысли занимал прот и все нежелательные последствия, к которым всегда приводило его присутствие, хотя я слышал, что последний его визит в третье отделение имел заметный благотворный эффект. И Милтон тоже сильно изменился: не просто перестал шутить и балагурить на каждом шагу, жонглировать овощами и кататься на своём моноцикле[85], - он просто не мог продолжать этим заниматься, не мог вспомнить ни одной шутки. По мнению Бетти МакАллистер и других медсестёр дядюшка Милти был так же здоров, как они, и был готов к переводу в первое отделение.
А что на счёт Кассандры? Почему она стала более отрешённой, чем раньше, и как это связано с протом? Конечно мои мысли в первую очередь фокусировались на Роберте. Я должен был снова его найти, даже если это потребует введения его «инопланетного» друга в гипнотический транс. Если и он не подействует, я планирую сымитировать события из его раннего детства, а затем резко вернуть в сознание тем или иным способом. Надеюсь только, что шок не станет для него ещё одним коротким замыканием.