БЕЗРАССУДНЫЙ
Онли Джеймс
Серия «Неизбежное Зло» #1
Перевод: Луиза
Редактор: Ms. Lucifer
Вычитка: Ms. Lucifer& Квазар
ПРОЛОГ
Доктор Томас Малвейни
ОБЪЕКТ: АДАМ
Как оказалось, это было самым сложным. Найти мальчиков. Но этот мальчик... будет последним. Тогда его группа будет завершённой. У доктора Томаса Малвейни была небольшая команда учёных-единомышленников, которые понимали, что его затея стоит риска. Женщина рядом с ним, доктор Арбор – новичок в этом деле. Она – ординатор второго года обучения, работающая непосредственно под руководством хорошего друга Томаса – Дэвида.
— Возраст? — спросил Томас.
Девушка с сомнением покачала головой.
— Примерно, около шести.
Томас привык к опасениям. То, что они делали, было незаконно. Кто-то мог бы даже сказать, что это бесчеловечно. Томас считал это неизбежным злом.
— Уверяю вас, так будет лучше для мальчика, — заверил он Арбор. — Мальчик должен быть рядом с такими же людьми, как он, людьми, которые понимают, как удовлетворить его специфические потребности.
Доктор Томас и Арбор посмотрели через стекло на мальчика, сидевшего за столом. Он был спокоен так, как не должен быть спокоен ни один ребёнок. В мальчике была неподвижность, которую Томас видел только у хищников и военных снайперов.
— Он под лекарством?
И снова Арбор покачала головой.
— Нет. Когда мальчик один, он как будто просто... отключается. Уходит в себя. Обычное явление для детей, которые пережили такую травму, как он.
Томас видел такое раньше. Слишком часто. В карте ребёнка указано, что его нашли, когда полиция отреагировала на убийство и самоубийство. Мальчик был привязан к батарее, и, скорее всего, очень долго, потому что следы от верёвки на его лодыжке образовали глубокие шрамы.
|
|
В доме нашли не только его, но и двух детей, грязных, истощённых и несчастных. Однако последние двое были слишком малы, и у них ещё оставался шанс на нормальную жизнь. Но у этого мальчика? В таком возрасте? У него уже началось расстройство привязанности. Томас знал по опыту, что его невозможно обратить вспять.
Томас изучал неестественно бледную кожу, голубые глаза и чёрные волосы мальчика. Если бы его отдали на усыновление, велика вероятность, что мальчика выбрали бы практически сразу. В возрасте шести лет детей усыновляли чаще. Семьи всегда хотели маленьких белых детей, особенно мальчиков. Они понятия не имели бы, кого забрали в свой дом. Пока не стало бы слишком поздно.
Томас вздохнул.
— Какие диагнозы?
Доктор Арбор скрестила руки на груди.
— Официальные? Оппозиционно-девиантное расстройство, расстройство поведения, расстройство привязанности, посттравматическое стрессовое расстройство.
— Неофициальные?
Девушка посмотрела на Доктора Томаса, затем быстро вернула взгляд на мальчика, как будто боялась отвести от него глаза надолго. Вероятно, у неё неплохой инстинкт.
— Мальчик проявляет всё больше признаков психопатии. Легко врёт, обаятелен, когда чего-то хочет, весел, расчётлив. Его неподобающие прикосновения к взрослым указывают на длительное злоупотребление. Он не пытается серьёзно навредить себе или другим, но не проявляет сострадания к чужим страданиям. Неудивительно, учитывая условия его жизни.
— Есть ли энурез, поджоги, жестокость к животным?
— Возможно, об этом ещё рано говорить, но пока нет. На самом деле, мальчик очень хорошо относится к маленьким детям. Он относится к ним почти как... к домашним животным. Мы думаем, что ему часто поручали следить за младшими. Нелёгкая задача, учитывая их ограниченный круг движений.
|
|
Он был идеален.
— Интересно. У него есть имя?
— Если и есть, то он не говорит. Мы зовём его просто Адам, — сказала Арбор с усталостью в голосе.
Томас её понимал. Работа детским психиатром наглядно показала, насколько бесчеловечными могут быть люди, какую боль и травмы они могут причинить самым уязвимым – детям. Показывала, что большинство психических расстройств у детей – это следствие действий людей, которые должны были их любить. Не многие могли справиться с такой душераздирающей работой.
Вот тут-то и появился Томас. Этих детей нельзя исправить, нельзя вылечить их психику. В лучшем случае они станут обузой для того, кто согласился бы взять их к себе. В худшем – чумой для семьи, а может, даже для их соседей. Начали бы пропадать домашние животные, родители стали бы закрывать двери на множество замков, целые семьи спали бы вместе в одной комнате, пока они не выдержали бы и не попросили бы суд вмешаться. Суд не стал бы вмешиваться.
Но Томас вмешался бы. Он заберёт их до того, как они станут проклятием для общества.
— Свидетельства о рождении нет? — спросил он.
Доктор снова посмотрела на него.
— Нет. По-моему, его родители не любители бумажной волокиты. Ни у кого из детей в доме нет свидетельств о рождении. Анализ ДНК установил, что все они биологически связаны с матерью, так что это не похищение. Убивший её мужчина был отцом самого младшего, и у нас нет возможности определить, кто является биологическим отцом мальчика. В базе данных ДНК нет ни одного совпадения. Даже родственных. С точки зрения властей, его не существует.
|
|
— А его документы?
— Их можно легко уничтожить.
Такие дети всегда оставались незамеченными. Забытые и никому не нужные. Призраки в системе, которая просто ещё не убила их. Приёмные семьи брали их к себе и отдавали обратно, социальные работники клятвенно обещали их проверять, но в итоге оказывались перегружены бесконечными делами. В этом никто не виноват. По сути, система представляла собой сломанное колесо, малоэффективное.
Зато это всегда работало в пользу Томаса.
— Превосходно. Я бы хотел встретиться с ним сейчас, пожалуйста.
Доктор достала свою бутылку с водой и сделала несколько шумных глотков.
— Что вы с ними делаете? — наконец спросила она.
Конечно, Арбор было интересно. Врач средних лет, по сути, ворующий детей посреди ночи, – сущий кошмар. Он выглядел как сказочный злодей. Учитывая, с какими людьми приходится сталкиваться этим врачам, вполне справедливо, что они с подозрением к нему относились. Так и должно быть. Но Томас был не проблемой, а решением.
— Я леплю их.
Доктор Арбор нахмурила брови, её взгляд стал резким за большими очками.
— Во что?
В убийц.
— Именно в то, что задумал Бог, — улыбнулся Томас.
Она отшатнулась, вскинув руку.
— По-моему, Бог не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Адамом.
Томас покачал головой.
— Вы когда-нибудь слышали идиому «психопатами рождаются, а социопатами становятся»? Согласно научным исследованиям, это правда, но что, если они не ошибка природы? Что, если они здесь, чтобы делать то, что другие не могут?
— Как это понимать?
— Всё, что вам нужно знать, – это то, что я управляю домом для мальчиков, таких же, как Адам. О нём будут хорошо заботиться, гораздо лучше, чем всё, что здесь могут предложить. У него будет доступ к лучшей медицинской помощи, лучшему образованию, и я покажу ему, на что он может быть способен.
— На что именно? — спросила доктор Арбор, глядя на него так, словно он — социопат.
Томас размашистым жестом развёл руки.
— Использовать свой дар не во зло, а во благо.
Доктор Арбор фыркнула.
— Дар? Я бы вряд ли назвала болезнь такого уровня даром.
Он уже качал головой.
— Вот тут вы ошибаетесь, доктор Арбор. Вы не можете вылечить психопата. Нельзя исправить социопата. Но можно их направить, отточить их мышление. Научить направлять свою ярость на тех, кто её заслуживает.
— Заслуживает? — повторила она. — Вы хотите научить их быть монстрами?
— Конечно, нет. Они уже монстры. Я научу их убивать тех, кто сделал их такими.
Она долго молчала, а потом наконец спросила:
— И это работает?
— Именно это я и хочу выяснить. Эти мальчики – мои первые подопытные. В течение их жизни я буду документировать их прогресс, научу их определять и проверять свои цели. Научу быть невидимыми.
Доктор Арбор снова перевела взгляд на Адама, который всё ещё смотрел на глухую стену.
— Сколько у вас мальчиков?
— Включая Адама? Семь.
Это, конечно, маленькая выборка, но если их было бы больше семи, Томас не смог бы уделять им своё личное время и внимание. Очень важно, чтобы мальчики научились полагаться на него и друг на друга. Хотя они не способны любить, это не значит, что мальчики не могут научиться доверять друг другу. Им нужно будет доверие. Им нужно будет как-то вписаться в общество.
— Как можно воспитать полный дом психопатов, доктор Малвейни? — спросила она, глядя через стекло на Адама.
— Очень осторожно, доктор Арбор. Очень осторожно.
Спустя мгновение она подошла к двери и открыла её, жестом пригласив Томаса войти первым. Как только он вошёл, Адам следил за ними проницательными голубыми глазами, хотя сам оставался совершенно неподвижным. Понятно, почему он беспокоил доктора Арбор, но Томас считал его идеальным. Прекрасный экземпляр. Его последний мальчик.
Томас присел рядом с мальчиком и протянул ему руку.
— Здравствуй, Адам, меня зовут Томас Малвейни, и я здесь, чтобы отвезти тебя в твой новый дом.
На безразличном лице мальчика, словно медленно менялась маска, появилась зловещая улыбка. Мальчик взял его руку и пожал. Томас мог понять, почему он пугал другого врача. У Адама не было никаких базовых понятий нормы. Он мог только наблюдать и подражать тому, что видел. Адам – не шестилетний мальчик. Он – шестилетний робот, в настоящее время загружающий программное обеспечение, которое создавало образ шестилетнего мальчика.
Томас уже мог сказать, что у Адама есть дар.
— Ну что, пойдём?
ГЛАВА 1
Адам
Адам поглубже натянул красный капюшон, сжимая рукоять ножа, спрятанного в сквозном кармане толстовки. Среди ночи он легко сливался с толпой, перебегая из тени в тень, избегая уличных жёлтых фонарей на тёмной, мрачной улице, но это не значит, что квартал был безопасным. Отнюдь.
Этот район – забытая часть города. На всех окнах зданий стояли решётки, дороги испещрены выбоинами, которые превращались в масляные лужицы каждый раз, когда шёл дождь. По сравнению с районом Адама, находящимся в другой части города, здесь преобладали оружейные магазины, поручители и адвокаты. Но Адам не пытался сойти за жителя «трущоб». Он был здесь своим. Первые шесть лет своей жизни он провёл в полуразрушенном трейлере за мини-маркетом.
По улицам ездили полицейские машины, иногда полицейские светили фонариками в окно, преследуя скопления людей, пока те не расходились. Но они никогда не замечали Адама. Его вообще никто никогда не замечал. Именно поэтому он по-прежнему мог свободно бродить, охотиться, убивать. Но на сегодня у него в списке дел было только одно – пораньше лечь спать.
Странно, как легко можно было слиться с толпой, если просто притвориться, что принадлежишь ей. Даже тому, кто проводил большую часть своего времени на виду у всех. Тому, кто известен в определённых кругах. По его мнению, проще слиться с толпой, если другой вариант кажется абсурдным. А то, что младший сын миллиардера Томаса Малвейни бродит один в худшем районе города в предрассветный час, казалось довольно абсурдным.
Однако и Адам был не тем, кем был. По сути, Адам – никто. Тщательно продуманная ложь, созданная специально для исправления чужих ошибок. Он врал так хорошо, что иногда даже сам верил в свою ложь. Но это всё не правда. Ничего из этого. Возможно, как раз это и делало прогулки Адама в ночи самыми лучшими. В этой части города всем на него наплевать. Люди здесь не знали ни имени Малвейни, ни того, кем его считал весь мир. Им было всё равно.
Адам пробрался через тёмный переулок ко входу в пустое здание, где хранились его... запасы. Адаму не нужен был свет, чтобы видеть дорогу. Адам пользовался этим убежищем с пятнадцати лет. Ему нужно было только бросить нож в свой набор, и уйти. Возможно, он даже успеет добраться до дома к полуночи.
Адам услышал шарканье кроссовок по бетону слишком поздно. Вслед за этим послышался звук взводимого курка пистолета, эхом разнёсшийся по пустому пространству. И всё же Адам не замедлил шаг, пока дрогнувший голос не крикнул:
— Стоять.
У Адама возникло искушение проигнорировать просьбу. Судя по голосу, его обладатель – молодой, неуверенный. На самом деле, испуганный. Бездомные дети нередко пытались найти убежище, когда на улице становилось холодно. Возможно, он наркоман. Наркоман, ищущий быстрые деньги или наркотики. Вполне возможно был шанс получить пулю, ведь даже дёрганым нарикам иногда везло попасть в артерию. Отец Адама воскресит его, чтобы убить снова, если Адам попадёт в переплёт в этой части города.
Со вздохом Адам остановился и повернулся к нападавшему. Он определённо дилетант. Парень стоял в единственном луче света в тёмном помещении, освещавшем его черты настолько детально, что Адам мог бы нарисовать его автопортрет по памяти.
Юноша – полная противоположность Адаму: с растрёпанными светло-русыми волосами, веснушками и загаром, небольшой рост и тонкие кости, в отличие от Адама – бледнокожего с тёмными волосами и телом пловца. Скорее всего, парень был ненамного моложе Адама. На вид ему было около двадцати.
Парень, кем бы он ни был, никогда раньше не держал в руках оружия. Об этом говорили его поза и то, как дрожала его рука, но палец, нависший над спусковым крючком, означал, что Адаму нужно быть с ним таким же внимательным, как и с любым другим хищником.
— Ладно, ты меня поймал. Что дальше? — спросил Адам.
— Опусти капюшон, — потребовал юноша, дёргая пистолетом в руке.
Адам нахмурился, услышав странную просьбу.
— Зачем?
Парень колебался. Видимо, не ожидал, что Адам будет с ним спорить. Парень думал, что пистолет даёт ему преимущество. Возможно, для большинства это так. Но не для Адама.
Он потряс пистолетом.
— Не задавай вопросов. Просто сделай это.
Адам шагнул вперёд, с интересом наблюдая, как парень отступил на шаг.
— Нет.
У юноши округлились глаза. Он был близок к слезам.
— Нет? Я, блядь, выстрелю тебе в лицо.
Ложь.
— Ну же, вперёд, жми на курок.
Адам увидел, как палец паренька дёрнулся на спусковом крючке. О, он хотел убить его. Он хотел, чтобы Адам умер. Интересно. Возможно, всё это лишь недоразумение. В этом районе хватает преступников. Полно людей, на которых можно затаить обиду.
— Я знаю, кто ты, — сказал парень с уверенностью в голосе.
Адам не смог удержаться от усмешки.
— Да ну? И кто же я, по-твоему?
Паренёк сузил глаза, на его лице появилась вымученная улыбка. Он вспотел, несмотря на холод, но Адам больше не считал его наркоманом. Мальчишка был напуган, но у него ясные глаза, безупречная кожа. Этот мальчик точно не наркоман.
— Адам. Малвейни.
Парень выделил каждый слог, словно произнося это вслух, он мог вызвать какой-то сверхъестественный гнев.
Имя Адама на устах паренька стёрло ухмылку с лица Адама. Если ему не нужно больше скрывать свою личность, то он вполне может показать своё лицо. Пусть у парнишки будет видимость контроля. Он откинул капюшон с лица.
— А кто ты?
Без колебаний.
— Ной.
Адам пробормотал имя мальчика. Он не ожидал, что тот ему ответит. Люди, которые планировали оставить своих жертв в живых, не называли имён. Что не сулит ничего хорошего от бедняги Ноя, который выглядел так, словно жизнь уже не раз его потрепала.
— Хорошо. Что тебе нужно, Ной? Наличные? Наркотики? У меня с собой сто баксов, но если возьмёшь мою дебетовую карту, то сможешь получить больше. Я даже дам тебе свой пин-код.
Лицо парня исказилось от ярости, которая выглядела почти комично на невинном веснушчатом личике. Почти.
— Для тебя всё так просто, да? Вот так взять и кинуть деньги. Как ты это делаешь?
— Что делаю? Я просто хочу убедиться, что мы все сегодня вернёмся домой. У меня есть деньги. Глядя на тебя, видно, что тебе нужна помощь. Тебя никто не винит за то, что ты делаешь всё, чтобы выжить.
Это только разозлило Ноя ещё больше, если такое вообще возможно.
— Люди и правда не понимают, кто ты, да? Ты так легко врёшь.
Ной не ошибся. Возможно, Адам стал волноваться немного сильнее. Кем бы ни был Ной, он хорошо его изучил. Ной подписывал себе смертный приговор. Адаму не нравилась острая колющая боль от мысли, что это плохо кончится для паренька.
Тем не менее, лучше всего сделать вид, что он понятия не имеет, что Ной имеет в виду.
— Я не вру, что у меня есть деньги. Я могу показать тебе свой банковский баланс.
— Мне не нужны твои грёбаные деньги! — крикнул Ной, брызгая слюной, когда слёзы ярости потекли из его глаз.
Адам медленно подошёл на два шага ближе к Ною.
— Тогда чего же ты хочешь, Ной?
Ной насмешливо хмыкнул, затем фыркнул, вытирая нос тыльной стороной ладони.
— Увидеть, как ты истекаешь кровью на асфальте.
Адам удивлённо приподнял брови, услышав яд в голосе юноши.
— Я тебя даже не знаю, Ной. Что я мог сделать такого, чтобы ты захотел меня убить?
Ной ошарашенно смотрел на него.
— Ты действительно не помнишь меня?
Не-а.
— А должен?
— Ты убил так много людей, что уже не помнишь своих жертв?
Ага. В основном. Адам не собирался говорить это Ною. Кроме того, если бы Ной был одной из жертв Адама, он бы уже не дышал.
— Кого, по-твоему, я убил?
— Моего отца, Уэйна Холта.
Адам закрыл глаза, мысленно прокручивая в голове список своих многочисленных жертв, выхватывая детали, когда находил имя. Уэйн Холт, пятьдесят один год, серийный насильник, изнасиловал и убил, по меньшей мере, пятнадцать детей в возрасте до десяти лет. Ему каким-то образом удавалось оставаться незамеченным в течение трёх десятилетий. Полиция так и не смогла найти достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. К счастью, люди Адама располагали лучшими ресурсами. И гораздо более быстрой формой правосудия.
Адам понял, что знал этого мальчика, хотя прошло много лет. Уэйн Холт стал одним из его первых убийств. Может, третьим? Примерно спустя пару недель после шестнадцатого дня рождения Адама. Мальчику тогда было около десяти лет. Адам быстро подсчитал. Да, всё сходится. Это определённо мог быть тот мальчик, который вышел из тени той ночью, робко позвал отца и прекратил в зародыше всё веселье Адама.
Томас пришёл бы в ярость от того, что он не проверил в доме наличие свидетелей, но Адам был так возбуждён, напоминая Уэйну Холту о каждой жертве и о боли, которую он оставил после себя. Если Ной и в самом деле был тем мальчиком, то велика вероятность, что он тоже был жертвой.
— Твой отец был чудовищем, Ной. Думаю, в глубине души ты это знаешь.
И снова Ной дико взмахнул пистолетом.
— Пошёл ты. Ты ни черта не знаешь о моём отце.
— Но я знаю. Если хочешь, я могу тебе это доказать. Но не думаю, что ты захочешь увидеть то, что видел я. Порою некоторые вещи никогда невозможно забыть.
— Заткнись! Засранец. Ты... серийный убийца. Ты играешь роль скучающего говнюка, но на самом деле ты – грёбаное чудовище.
Адам вздохнул. Что, мать его, он должен с этим делать? С ним? Он не мог убить Ноя. Ну, он мог. Но не станет. Адам знал это в глубине души. Он не смог убить Ноя в первую ночь, когда увидел, и уж точно не сможет сделать это сейчас, когда тот оплакивает отца. Очевидно, что Ной думал об этом очень долго. Но Адам также не хотел умирать сегодня.
— У тебя есть три варианта, Ной. Ты можешь просто уйти, а я сделаю вид, что этого никогда не было. Я могу позвонить и показать тебе, кем на самом деле был твой отец, и разрушить все твои счастливые воспоминания о нём. — Адам сократил расстояние между ними, схватил ствол пистолета и прижал его к своему лбу. — Или ты можешь нажать на курок и убить меня. Ни одно решение не изменит правды. Твой отец был педофилом и детоубийцей.
Адам подошёл так близко, что мог видеть насыщенные карие глаза Ноя, покрасневшие и мокрые от слёз, веснушки, украшающие его кожу, размазанные следы грязи на щеках и подбородке. Под праведным гневом Ной выглядел довольно необычно, совсем не похож на парад изнеженных дебютанток, которых Адам был вынужден терпеть каждый день, чтобы сохранить своё прикрытие.
— Что выберешь, Ной? — мягко спросил Адам. — Я очень надеюсь, что первый вариант.
Парень беспокойно обвёл взглядом пустой склад, энергично дрожа, что Адам почувствовал дрожь в металле, прижатом к его коже.
— Звони, — наконец сказал Ной, и голос его прозвучал жалобно. — По громкой связи, — добавил он. — Чтобы я мог тебя слышать.
Адам вздохнул.
— Ной...
— Давай, — огрызнулся он, прервав мольбу Адама.
Когда Ной опустил пистолет, Адам вынул руки из кармана толстовки, оставив нож на месте, и медленно потянулся в задний карман. Он достал телефон и нажал на первое имя в контактах.
— Как дела, Лютик?
Женский голос на другом конце линии звучал на удивление бодро для одиннадцати часов вечера.
— Мы на громкой связи, — предупредил он.
Каллиопа не из тех девушек, с которыми можно разговаривать по громкой связи. Звук яростно печатающих по клавишам длинных ногтей резко прервался.
— О… хорошо. Что происходит? У тебя проблемы? Если у тебя снова неприятности, Адам...
— Громкая. Связь, — напомнил он, прерывая её тираду. — Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу. Можешь получить доступ к кое-какой информации?
— У железного человека железный член?
Адам нахмурился.
— Я не знаю, что это значит.
— Иногда я ненавижу эту работу, — пробормотала она. — Что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы ты прислала мне файл с уликами по Уэйну Холту.
На другом конце линии повисла долгая пауза.
— Зачем? Это дело более чем десятилетней давности.
— Просто сделай. Всю информацию.
— Даже...
— Да, даже это, — огрызнулся Адам, после чего глубоко вздохнул и выпустил воздух. — Прости, Кали. Ночь была долгой. Можешь, пожалуйста, отправить?
— Ага. Будет сделано, пупсик. Дай мне пять минут.
И Каллиопа отключилась, оставив Адама и паренька гораздо ближе, без ствола пистолета между ними.
— Ты должен уйти, — сказал Адам умоляющим голосом. — Тебе не стоит видеть то, что видели мы. Я уверяю тебя, мы собрали более чем достаточно доказательств, чтобы осудить твоего отца.
Лицо Ноя исказилось, как будто слова Адама причинили ему физическую боль.
— Тогда почему ты не обратился в полицию?
— Твой отец умел заметать следы. Полиции пришлось бы иметь дело с подтверждением улик, затем нужен ордер. Моим людям – нет. Нам просто нужно найти правду.
— Нам? Кто ты вообще такой? Ты ненамного старше меня. Ты, наверное, ещё даже права не получил, когда убил моего отца. Я провёл своё расследование. Какой идиот наймёт подростка, чтобы убить взрослого?
— Никто меня не нанимал. Это не работа. Я не получаю зарплату, у меня нет пенсионного фонда. Пожалуйста, Ной. Просто уходи.
Телефон Адама пискнул. Он переключился на свою электронную почту и зашифрованный файл, мигающий внизу.
— Последний шанс.
Ной выхватил телефон у Адама и ткнул на кнопку воспроизведения. Адам отвернулся. Он не мог снова смотреть видео или на реакцию парня. К счастью, видео было без звука. Хватило услышать реакцию Ноя. То, как он резко втянул воздух, придушенный крик, похожий на крик раненого животного, и, наконец, рвота, хлынувшая на бетон, когда Ной потерял самообладание.
Адам поборол желание его утешить. Что он вообще мог сказать? Компания Холлмарк не выпускала открыток «прости, но твой отец был мудаком». Хотя, учитывая большое число дерьмовых отцов, возможно, они и правда что-то упускают. Адам обернулся и осторожно потянулся за телефоном. Он легко забрал его из ослабевших пальцев паренька.
— Твой отец не стоит ни твоих слёз, ни твоей мести. Даже если он никогда не трогал тебя. Он должен был умереть. Мне жаль, что ты пострадал в процессе.
Ной бросил на Адама взгляд.
— Ага, уверен, что из-за этого ты будешь спать спокойнее по ночам.
Адам лишь смотрел вслед юноше, который уходил, опустив голову и ссутулив плечи. Он напоминал Адаму побитую собаку.
По дороге домой лицо Ноя неотступно преследовало Адама, и даже спустя несколько часов, когда он лежал в постели. Что случилось с Ноем после смерти отца? Сыт ли он? Имеет ли крышу над головой? Был ли он где-то один, в двух секундах от того, чтобы пустить пулю себе в рот?
Адам лучше других знал, как детские травмы могут подкрасться в самые неподходящие моменты, самыми нелепыми способами. И как только кто-то повернул ключ в той части мозга, где хранились воспоминания, запихнуть их обратно – практически невозможно.
Адам так до рассвета и не сомкнул глаз. Он прижал ладони к глазам, пока за веками не заплясали звёздочки. Он должен встретиться с отцом и Аттикусом в клубе за завтраком. Адам знал, что должен рассказать им о Ное. Что кто-то знает, кем на самом деле был Адам. Но не хотел им говорить. Он не хотел говорить никому. Какая-то неведомая часть его души хотела оставить Ноя при себе.
Шаркая ногами, Адам пошёл в душ, заставляя себя расслабиться, стоя под струями воды, стекающими по спине и плечам, думая о больших карих глазах и веснушках, усыпанных на бледной коже. Он чувствовал странную ответственность за мальчика. Адам не знал, почему продолжает думать о Ное как о мальчике. Между ними было не больше шести лет разницы, но Адаму казалось, что он родился стариком – словно прожил сотню жизней за свои двадцать семь лет. Жизнь Ноя явно не была лёгкой, но в нём присутствовала уязвимость, тихое отчаяние, которое затронуло что-то, похороненное в глубинах души Адама. Что-то, о существовании чего он даже не подозревал. Его совести.
Принесёт ли Ною это хоть какое-то утешение, если он узнает, что, по сути, он не давал ему спать ночью?
ГЛАВА 2
Ной
Адам снова наблюдал за ним. Теперь практически каждую ночь. Сначала Ной подумал, что сходит с ума, воображая призраков в тени. Но нет, это был он. Адам Малвейни. Человек, который убил его отца. Его отца... педофила. От этой мысли у Ноя свело живот, в памяти снова вспыхнули кадры из видеозаписи. Но он не хотел о них думать и нашёл миллион творческих способов их отогнать.
Ной и сейчас чувствовал на себе его взгляд. Несмотря на пульсирующие басы танцевальной музыки, головокружительные неоновые лучи, расходящиеся по затемнённым стенам, и море тел, движущихся одной сплошной волной, Ной чувствовал на себе взгляд Адама. И Ной понятия не имел, чего Адам хочет.
Сначала он подумал, что, возможно, тот пришёл отомстить или просто убрать свидетеля, но Ной дал ему миллион шансов покончить со своими страданиями, а этот ублюдок так ими и не воспользовался. Вместо этого Адам просто наблюдал за ним. Может, получал какое-то извращённое удовольствие, видя, как Ной страдает. Это он остался в дураках, потому что Ной был под кайфом, чтобы чувствовать что-то кроме удовольствия.
Ной вывалился из боковой двери клуба в бодрящий ночной воздух. Он не стал кутаться. От синтетического счастья, пронизывающего его, Ною стало жарко. В переулке пахло гниющим мусором и мочой, но Ной кружился по переулку, как балетный танцор, и споткнулся, услышав, как дверь в переулок открылась и захлопнулась за ним. Он не оглянулся, не подал виду, что заметил своего преследователя. Ной просто вышел из переулка на парковку.
Было не слишком поздно, и многие люди всё ещё околачивались в переулке, на парковке, возле винного магазина. Но никогда ещё Ной не чувствовал себя таким одиноким. Он всегда был один, даже когда вокруг него толпились люди. Что бы он ни пробовал, ничто не могло заполнить пустоту в его душе. Ни наркотики, ни алкоголь, ни бессмысленные свидания. Он усмехнулся, вспомнив о последнем.
Ной оставил свою подругу Бейли и её девушку в баре, чтобы пойти за случайным незнакомцем в туалет, но тот был слишком пьян, чтобы завестись. Ной оставил незнакомца в туалете в отключке.
Ной рассмеялся в тишине ночи. Он был обречён на одиночество. Ной хотел, чтобы Адам уже сделал это. Выстрелил ему в голову, перерезал горло, толкнул перед движущейся машиной. Без разницы, это не могло быть хуже, чем жить с тем, что он видел.
Может, ему нужно помочь? Возможно, Адам не хотел убивать его, когда вокруг столько народу. Мысль о смерти, будто бальзам, успокаивала измученную психику Ноя. Эта мысль не вызывала у него ни грусти, ни страха; она давала ему чувство покоя, которого Ной никогда раньше не испытывал. Ной снова рассмеялся, смахнув набежавшие слёзы. Он шёл, перепрыгивая через лужи и ямки на тротуаре. Ещё два квартала. Прошёл ещё три квартала до здания. Тяжёлая металлическая дверь протестующе заскрипела, когда он толкнул её.