— Бетси в тот узкий технический лаз не пройдёт.
— Не пройдёт, — согласился Холден. — Но я всё равно уверен, что ты сумеешь надрать этому типу задницу.
— Не сомневайся.
— Тогда вперёд, морпех. Лезь наружу.
Бобби не слишком хорошо разбиралась в корабельной механике, но с гаечным ключом обращаться умела и могла сварить прямой шов газовой горелкой. За последние двадцать лет, пока "Росинант" был её домом, она провела снаружи корабля уйму времени. Иногда вместе с Амосом, который по известной ему одному причине называл её Бэбс и часто считал, что она знает, что делает, когда это было совсем не так. Изредка с Клариссой, та называла её Робертой и объясняла каждую процедуру в мельчайших деталях, как новичку.
Бобби сама не заметила, как они стали её семьёй. На Марсе у неё по-прежнему оставалась кровная родня — братья, племянницы и племянники, но с ними она говорила редко. Да и то лишь с помощью записанных сообщений, отправленных лучом лазера сквозь пространство. Вместо них у неё появился неприветливый старший братик Амос, который позволял ей напортачить с ремонтными работами, да ещё и смеялся, но потом, не упрекая, всё переделывал. И Кларисса, надоедливая маленькая сестричка-всезнайка, укутанная правилами, процедурными листами и формальностями, как раковиной, защищающей нежную сердцевину.
И ещё Наоми и Холден, которые поневоле стали на корабле родителями. И Алекс, самый-самый лучший друг Бобби, и, как она недавно поняла, человек, рядом с которым ей бы хотелось состариться, несмотря на то, что никогда не видела его голым. Странная компания для любви, для того, чтобы стать одним племенем и роднёй, но так случилось, и другого она не хотела.
|
|
И теперь Примус Хьюстон им всем угрожал.
— Тебе крышка, чувак, — сказала она себе, подлетая и останавливаясь над панелью аварийного доступа к реактору. — Конец тебе, и всё тут.
— Повтори, — тихо сказал ей в ухо Алекс.
Бобби поняла, что, пробираясь из шлюза экипажа на корму, оставила канал связи открытым, только уменьшила громкость.
— Ничего, — сказала она, прибавляя звук. — Я на месте.
— Переключаю тебя на главный канал, — ответил Алекс, и у неё в ухе вдруг зазвучали полдюжины голосов.
— Тихо, — скомандовал Холден.
— Мы нормально прошли через люк в машинное отделение, Персик говорит, сигналы тревоги не сработали. Взрывчатка готова. Командуй, — раздался голос Амоса, спокойный и чуть насмешливый. Он словно докладывал о счёте футбольного матча.
— Я перевела "Роси" в режим диагностики, так что он запросит у меня подтверждения приказов с инженерной панели, — вступила Наоми. — Но ненадолго. Скоро корабль вернётся в прежний режим.
— Драпер на связи. Я снаружи, у аварийного люка.
— Дверь скоро откроется?
Бобби мысленно перебрала варианты. Старая привычка, выработанная годами тренировок в самом суровом военном обмундировании, какое когда-либо создавало человечество. Планируй всё прежде, чем действовать. Когда засвистят пули, времени на обдумывание не останется. Тогда можно только действовать.
— Пятнадцать секунд на цикл закрытия люка. Несколько секунд, чтобы протиснутся мимо корпуса реактора, это в обрез. Но ещё добрых тридцать на то, чтобы выровнять давление, это тормоз. Как только давление в техотсеке выровняется, сквозь внутренний люк я пройду секунд за пять.
|
|
— Наоми? Сможешь ещё минуту не давать нашему гостю доступ к системе управления, чтобы мы не поджарили нашего единственного хорошего марсианина?
— Эй, кэп, так нечестно, — засмеялся Алекс.
От того, что они способны шутить в такой ситуации, Бобби становилось и страшнее, и легче.
— Бобби, — раздался тихий, но твёрдый голос Наоми. — Пока я жива, реактор ему не достать.
— Принято. Драпер. Готова начать.
— Вперёд, — просто скомандовал Холден.
Люк под перчаткой скафандра Бобби завибрировал — Наоми включила цикл открывания. Вырвалась лёгкая струйка пара, люк со щелчком открылся. Бобби пробралась внутрь и оказалась зажатой в тесном пространстве между внутренним люком и корпусом, защищающим ядро реактора "Роси". Люк за её спиной начал закрываться.
— Губернатор Хьюстон, — сказала Бобби по радио. — Говорю по общей связи, чтобы вы слышали. Договариваться с вами я не собираюсь.
Бобби обогнула реактор и приблизилась к внутреннему люку. На панели светились красные символы замыкания и табличка статуса "атмосфера отсутствует". Таймер на её дисплее показывал, что прошло только десять секунд, значит, внутренний люк ещё не закончил цикл. Почти через сорок люк откроется, она пройдёт внутрь и как следует отпинает этого Хьюстона. Она извлекла из крепления на груди тяжёлый безоткатный пистолет, дважды проверила боеприпасы. Десять самодвижущихся разрывных противопехотных зарядов. Если Хьюстон заставит её стрелять, придётся потом месяц оттирать красные пятна.
На кораблях Бобби прослужила большую часть жизни. Уборка её не пугала.
|
|
— Давай, приятель, — сказал Холден. — Теперь мы всё равно не дадим тебе ничего сделать. И закусить рано или поздно захочется.
К удивлению Бобби, Хьюстон отозвался:
— Неа. Я тут нашёл холодильник с пивом вашего механика. И ещё большой пакет кунжутных палочек. Ароматизированных перцем халапеньо. Для меня малость острые, но таки вкусно.
— Ты лучше не трожь моё пиво, — таким же небрежным тоном ответил Амос.
— Однако, — перебил Холден, — у нас тут есть ещё одна проблема. Ты не сможешь захватить этот корабль, а я очень хотел бы опять им воспользоваться. Как будем договариваться?
Бобби, наконец, услышала снаружи скафандра шипение атмосферной системы. Наддув почти завершён. Она взяла пистолет в правую руку, а левой схватилась за люк. Зажёгся зелёный, и в следующую секунду она оказалась в одном отсеке с беглым мерзавцем.
Мерзавец говорил.
— Не знаю, что нам тут делать. Ты прав. Мне не обойти диагностическую блокировку. Хорошая работа, кстати. Но я так понимаю, что всё же могу отсюда врубить реактор, а потом, если потяну за нужные провода, я так понимаю, могу и разрушить магнитную ловушку. Вы тоже это понимаете?
— Ну, — начал Холден, но индикатор внутреннего люка вспыхнул зелёным, и Бобби рывком его распахнула.
Когда она заглянула внутрь, консоль реактора оказалась слева. Скорее всего, Хьюстон использовал именно это рабочее место, поэтому оно — её первая цель. Если хорошенько оттолкнуться, она пулей вылетит из тесного люка и приземлится ногами на противоположную переборку. Оттуда простреливается вся палуба. И Хьюстон нигде не спрячется.
Бобби схватилась за край люка и оттолкнулась изо всех сил, чтобы влететь внутрь отсека. Ей нужно...
Что-то с силой ударило в шлем сбоку, отчего она завертелась в воздухе. Бобби постаралась вытянуть руки, чтобы не врезаться лицом в перегородку, но преуспела только наполовину. Левая рука подогнулась, и она ощутила, как что-то влажное и горячее разрывает плечо. Отскочив от стены, она увидела Хьюстона, стоящего в магнитных ботинках на шпангоуте над люком доступа. В руках он держал тяжёлый огнетушитель с вмятиной в дне.
Каким-то чудом, оружие ещё оставалось в её руке. Зрение постепенно меркло. Бобби попыталась прицелиться. Хьюстон резко оттолкнулся от стены, взмахнул огнетушителем, как бейсбольной битой, и опустил ей на руку. Бобби почувствовала, как хрустнули два пальца, а пистолет и огнетушитель полетели по воздуху в разные стороны.
Палуба словно поплыла ей навстречу. Мельком Бобби увидела кружащегося Хьюстона, улетевшего к потолку. Ей удалось включить магнитный захват на перчатке и подтянуться так, что ботинки соединились с настилом палубы. Если у них рукопашная, ей хотелось получить преимущество, а это означало встать на ноги. Он включила магнитные ботинки почти на полную и взглянула, как Хьюстон цепляется за потолок.
Бобби широко раскинула руки, хотя левое плечо разрывалось от боли, так что от него, видимо, мало толку. И поломанные пальцы на правой руке с трудом могли бы хватать или бить кулаком.
— Повезло тебе, что ты в этом скафандре, — захлёбываясь воздухом выпалил Хьюстон. — Я сделал в шлеме такую вмятину, что без него у тебя бы точно мозги вылетели.
— А тебе повезло ещё больше, что я в ЭТОМ скафандре, — ответила Бобби. — У меня есть другой.
— Ладно. Будем болтать или драться?
— Со мной играть... — начала Бобби, но Хьюстон кинулся с потолка вниз, прямо на неё.
Она этого ожидала. Подъезжать с болтовнёй, а самому в это время наброситься — старый трюк. Едва он сорвался с переборки, как она уже сдвинулась влево и перекатилась через бедро. И когда Хьюстон проплывал мимо, влепила локтем ему в подбородок.
Зубы Хьюстона клацнули и захрустели — значит, пару сломана, тело перекувыркнулось мимо неё и с глухим ударом врезалось в стену. Бобби отключила зажимы и оттолкнулась вперёд, к нему, обхватила правой рукой за шею в удушающей хватке. Оказалось, что незачем. Его глаза закатились, а при дыхании вокруг разбитого рта пузырилась кровь. Готов с одного удара. Совсем как в старые времена.
— Я уложила нашего гостя, — сказала Бобби по радио, потом подтащила Хьюстона к стенной панели и сняла блокировку люка.
— Амос, уберешь от двери свою бомбу, прежде чем я войду?
***
Бобби сидела на кухне. Левая рука на перевязи, правая в фиксаторе, который корабль скрутил для неё из углеродного волокна. Напротив неё сидел Холден, чашку дымящегося кофе удерживала на столе мягкая одна треть g, которую им обеспечил Алекс.
— Да, — сказал Холден, потом помолчал и подул на кофе. — Оказывается, этот тип умеет чуть больше, чем я думал. Спасибо, что спасла мне корабль.
— Он вроде, как и мой тоже, — улыбнулась Бобби в ответ. Холден есть Холден. Ему обязательно надо брать на себя вину за всё плохое и преувеличивать признательность за хорошее. Это в его характере. Свой самоотверженный героизм Холден проецирует на каждого, такими он хочет видеть людей. И это же становилось причиной большей части проблем в его жизни — многие люди совсем не такие, как он хочет видеть. Но всё-таки момент был приятный. Корабль спасён, и никто не умер. Даже Хьюстон, хотя если бы за Амосом не присматривали, шанс умереть у пленного был.
— Забавно, что ты об этом сказала, — Холден так надолго умолк над чашкой кофе, что Бобби чуть не забыла, о чём шла речь. — Может, купишь его у меня?
— Я... — начала Бобби и запнулась. — Что-что?
— Мы с Наоми подумываем соскочить. Столько лет уже занимаемся этим дерьмом, пора начинать подыскивать местечко потише. Посмотрим, вдруг нам понравится.
Удар оказался потяжелее тех, что от Хьюстона. Боль возникла под рёбрами и расползалась вверх. Бобби пока не понимала, что всё это значит.
— А кто-то ещё из экипажа... — Бобби умолкла, не зная, как завершить предложение.
— Нет. Как мне недавно сказала Наоми, Алекс умрёт в своём пилотском кресле. Тому, кто купит корабль, придётся с этим смириться. А что потом станет делать Амос, я сказать не могу.
Потом. Он имел в виду — после смерти Клариссы.
— Я откладывала бОльшую часть денег, но не уверена, что смогу позволить себе боевой корабль, — небрежно сказала Бобби, пытаясь обратить всё в шутку.
— Мы его профинансируем. Разделим на шестерых общий счёт, а на остальное составим платёжный план. Учитывая наши прошлые доходы, это довольно легко. Ты, со своей стороны, платишь вновь нанятому экипажу. "Роси" же твой корабль.
— Почему я? Почему не Алекс?
— Потому что на этом корабле я предпочёл бы подчиняться только твоим приказам, а я худший в мире подчинённый. Из тебя получится фантастический капитан, и ты не уронишь репутацию нашего корабля. Странно, но меня это почему-то волнует.
Бобби сглотнула что-то, вставшее поперёк горла, потом расправила спину. Всё, что она могла сделать, чтобы не встать по стойке "смирно". Военная выучка не умирает, а передача капитаном своего корабля — почти священный момент доверия.
— Хочу, чтобы ты знал, — сказала она. — Я скорее увижу, как мы превращаемся в облако газа, чем нарушу честь и доброе имя этого корабля.
— Я знаю. Значит, да?
— Я вот думаю... — начала Бобби.
Холден кивнул и отхлебнул кофе, ожидая, когда она закончит.
— Я думаю, какой станет Вселенная без Джеймса Холдена, который спешит на помощь.
— Наверное, всё будет куда спокойней, — ухмыльнулся Холден.
— Надеюсь.
Глава восьмая
Сингх
Сингху снилось, что он заблудился в коридорах огромного корабля, когда его разбудил сигнал коммутатора.
— Да? — прохрипел он, не успев открыть глаза. Нет ничего плохого в том, что он дремал в собственной каюте. Он не пренебрегал никакими обязанностями. Пробный полет его корабля, "Близкого шторма" требовал работы по шестнадцать, а порой и восемнадцать часов в сутки уже несколько недель. Он не мог эффективно руководить, если бы не использовал любую возможность немного поспать.
И все же отчего-то ему не хотелось, чтобы экипаж об этом знал. Будто иметь обычные человеческие потребности означало признать свою слабость.
— Сэр, мы приближаемся к месту встречи с "Сердцем бури", — ответила лейтенант Трина Пилау, офицер навигации. — Вы просили меня...
— Да-да, все верно. Иду.
Сантьяго выбрался из койки и взмахом руки включил свет.
Его каюта служила также и офисом, и красная папка с приказами адмиралтейства всё еще лежала на столе. Он пересматривал ее перед сном, наверное, в пятидесятый раз. Оставить ее вот так — это нарушение правил безопасности, за которое он сделал бы выговор младшему по званию. Вернув документы в сейф, он приказал кораблю записать промах в своё личное дело. Как минимум, это станет частью постоянно ведущихся записей, и вышестоящие смогут решить, требуется ли дальнейшее расследование. Он надеялся, что до этого не дойдет.
Сантьяго задержался, чтобы умыться в личном туалете. Обжигающе-холодная вода была одним из преимуществ его положения. Он надел свежий мундир. Капитан устанавливает стандарт для подчиненных. Появление на службе чистым и выглаженным — тот минимум профессионализма, который он от них ожидал, и потому тоже должен ему соответствовать. Добившись презентабельного вида, он открыл дверь, отделявшую его личную каюту от мостика.
— Капитан на мостике! — выкрикнул вахтенный офицер. Остальные, кто не находился на боевых постах, встали и отдали приветствие. Даже консоли, отполированные до идеального блеска, казалось, излучают уважение. Синий цвет стен соответствовал флагу, и на них красовалась эмблема его команды — три пересекающихся треугольника. От ее вида он испытывал глубокую, почти атавистическую гордость. Его корабль. Его команда. Его долг.
— Полковник Танака здесь? — спросил Сингх.
— Она в переговорной со старшими офицерами, сэр.
Внутри у него мелькнуло раздражение, как на себя, так и на шефа службы безопасности. Он хотел переговорить с ней до встречи с адмиралом Трехо. Он слышал, что Танака и Трехо знакомы, и хотел узнать ее мнение о нем. Но уже слишком поздно.
— Передаю управление кораблем, — сказал Девенпорт, его помощник.
— Принял управление, — ответил капитан Сингх, садясь в свое кресло.
— "Буря" выключила тягу и ждет нас, — доложил офицер управления полетом, выводя на главный экран карту. — С текущим торможением мы начнем стыковку через двадцать три минуты.
— Понял, — ответил Сингх. — Связь, пошлите адмиралу Трехо мои наилучшие пожелания и запросите стыковку с "Сердцем бури".
— Есть, сэр.
— Было бы неплохо посмотреть на корабль, — предложил Девенпорт.
— Ладно, давайте взглянем, — согласился Сингх.
По правде говоря, ему тоже было любопытно. Конечно, их проинформировали о конфигурации крейсеров класса "Магнетар", из которых "Буря" стала первым. Старое поколение класса "Протей" списали, а это, новое, только начали разворачивать. Он видел наброски и фотографии строящихся кораблей, слышал про новые технологии. Сейчас ему впервые представилась возможность увидеть один из мощнейших боевых кораблей Лаконии в родной стихии.
— Сенсоры, мы можем провести подробный осмотр?
– Да, сэр, — ответил офицер за контрольной панелью, и на главном экране появилось увеличенное изображение приближающегося корабля.
Кто-то тихо ахнул. Даже Девенпорт, прослуживший во флоте десять лет, неосознанно сделал шаг назад.
— Господь милосердный, какой же он здоровенный, — сказал он.
"Сердце бури" — один из трех кораблей класса "Магнетар", которым предстояло сойти со стапелей орбитальной платформы Лаконии. "Око тайфуна" должен войти в планетарный флот и защищать саму Лаконию. "Голос вихря" пока еще строился. И хотя флот состоял из более чем ста кораблей, эти, без сомнения, были самыми крупными и мощными. Его собственный корабль, "Близкий шторм", относился к эсминцам класса "Пульсар", и в корпусе "Бури" таких могло поместиться с десяток.
Длинные и обтекаемые "Пульсары" напоминали Сингху древние корабли военно-морского флота Земли. "Сердце Бури" было тяжелым и приземистым, похожим на позвонок какого-то ископаемого гиганта размером с планету. И светлый, как кость, даже когда его обводы вошли в тень.
Как все корабли, сошедшие со стапелей орбитальной платформы Лаконии, он оставлял ощущение чего-то нечеловеческого. Массивы сенсоров, орудия точечной обороны, рельсовые пушки и ракетные шахты — всё это скрывалось под самовосстанавливающейся броней, из-за чего поверхность корабля напоминала кожу. Его вырастили, но не биологически. В его геометрии было нечто фрактальное. Как молекулярные связи кристаллов, отраженные в формах высокого уровня.
Сингх мало понимал в протомолекуле или порожденных ей технологиях, но мысль о том, что они строят корабли, отчасти сконструированные вымершим тысячелетия назад видом, нагоняла жуть. Сотрудничество с мертвыми оставляло вопросы, на которые никогда не будет ответов. Почему что-то сделано именно так? Почему двигатель здесь, а не там, зачем делать внутренние системы симметричными, а внешние — слегка нет? Так более эффективно? Эстетически приятно давно исчезнувшим хозяевам? Он не знал, и вряд ли узнает.
— "Буря" подтверждает, — сказал офицер связи.
— Режим стыковки, — добавил его шлем, и телескопическое изображение корабля на главном экране сменилось линией курса, заканчивающейся у "Бури".
— Отлично, — улыбнулся Сингх.
Адмиралтейство доверило ему один из прекрасных кораблей Лаконии, укомплектованный серьезным, сосредоточенным экипажем. Он не мог и мечтать о лучшем первом корабле под своим командованием.
То, что он и его корабль стали наконечником имперского копья, довершало картину.
— Адмирал шлет приветствия, — сказал офицер связи, — и спрашивает, не присоединитесь ли вы к нему за ужином.
Сингх повернулся к старпому.
— Оставайся на "Шторме" и держи команду в боевой готовности. Мы понятия не имеем, какой прием ожидает нас по ту сторону врат.
— Есть, капитан.
— Готовьтесь к стыковке. Я буду в носовом шлюзе. Мистер Девенпорт, примите командование.
На другой стороне шлюза его ждала оперативный офицер "Бури", третья после адмирала Трехо в цепочке командования. Технически, они были одного ранга, но традиции требовали относиться к капитану корабля как к старшему по званию. Она отдала честь и пригласила его подняться на борт.
— Адмирал встретил бы вас лично, — сказала она, когда они вышли из шлюза и поплыли по короткому коридору к лифту. Стены "Бури" напоминали матовое стекло и мягко светились голубым. Совсем непохоже на переборки "Шторма". — Но так близко от врат он не хочет покидать мостик.
— Фишер, верно? Кажется, вы учились в академии на курс младше меня.
— Так и есть, — кивнула она. — Инженерный факультет. Все говорили, что логистический быстрее всего приводит к командованию, но мне нравилось работать с необычной техникой.
Она остановилась и вызвала лифт. Пока они ждали, переборки запульсировали голубым и желтым.
— Хватайтесь за поручень, — сказала Фишер, указывая на ближайший. — Двигатель сейчас заработает.
Через секунду оба опустились на палубу, и Сингх почувствовал, как его вес возрастает примерно до половины g.
— Неторопливо, — сказал Сингх.
Лифт тихо звякнул и открыл двери.
— Адмирал — осторожный человек.
— Это ему в плюс, — сказал он, и они начали подниматься.
Адмирал Трехо оказался невысоким коренастым человеком с ярко-зелеными глазами и редеющими черными волосами. Он говорил с едва уловимым акцентом уроженца долины Маринер на Марсе. Начав карьеру охотника на пиратов в марсианском флоте еще до открытия врат, сейчас он обладал самым большим числом наград во всей армии Лаконии. В академии изучали его тактику, и Сингх считал, что его не зря называют военным гением.
Он ожидал, что личная столовая адмирала и командующего флотом будет больше и роскошнее той, что он затребовал себе на "Близком шторме". Оказалось, это лишь стол, откидывающийся с одной из переборок в каюте адмирала. Эстетика отличалась лишь потому, что сам корабль был иным.
— Санни! — адмирал Трехо вернул Сингху воинское приветствие, затем энергично потряс его руку. — Наконец-то все части на своих местах. Такое волнительное время. Хочешь присесть или пойдем на экскурсию?
— Адмирал, — ответил Сингх, — если возможно, я бы с удовольствием осмотрел корабль.
— Он хорош, правда? Пожалуйста, зови меня Антон. Наедине ни к чему формальности, в ближайшие месяцы нам придется очень тесно работать вместе. Я хочу, чтобы ты мог абсолютно свободно высказывать все, что у тебя на уме. Офицер, который не делится своим мнением, мне без надобности.
Точно так же Первый консул позволил ему обращаться к нему по воинскому званию, маленькая фамильярность, чтобы создать ощущение доступности и взаимопонимания. Увидев это дважды, он понял, что того же ожидают и от него самого.
— Благодарю вас, сэр. Антон. Я ценю это.
— Тогда пойдем. Корабль слишком большой, чтобы посмотреть все за один раз, но главное мы увидим. — Адмирал Трехо повел его по короткому коридору к лифту, более широкому, чем на "Шторме", с закругленными углами, напомнившими Сингху пасть какой-то глубоководной рыбы. — Я ознакомился с твоей карьерой.
— Боюсь, как у большинства офицеров, обучавшихся после перелета на Лаконию, у меня крайне мало боевого опыта.
Адмирал отмахнулся. Дверь лифта открылась, и они вошли. Антиосколочное покрытие на стенах отдаленно напоминало чешую.
— Лучший на курсе по логистике. Именно то, что потребуется на этом посту. А я? Я старый боевой командир. У меня аллергия на гроссбухи.
Лифт спустился с тихим шипением, будто одновременно крутился миллион крошечных подшипников. Волоски на затылке Сингха слегка приподнялись. Всё в "Буре" казалось каким-то нереальным, будто он попал внутрь огромного зверя и скоро увидит его зубы.
— Да, сэр, — сказал он. — Мои приказы совершенно определенно...
Адмирал снова отмахнулся.
— Забудь на минуту о своих приказах. Еще будет куча времени к ним вернуться. Сейчас я хочу узнать тебя получше. У тебя есть семья?
Вот опять. Дуарте тоже затрагивал тему его домашней жизни. Еще кусочек секретных методов командования Лаконии. Сингх читал, что любая командная структура перенимает тон вышестоящих, но никогда раньше так ясно не видел этого на практике. Он задумался, не специальный ли это урок, преподанный ему Дуарте и Трехо. Что-то подсказывало, что так оно и есть.
— Да, сэр. Моя супруга — ученый-нанотехнолог, работает в лаборатории в Лакония-сити. Специализируется в генетике. У нас есть дочь Эльза.
— Эльза. Необычное имя. Очень красивое.
— Так звали мою бабушку. Нат... Наталья, супруга, настояла.
Лифт остановился, двери открылись на широкую палубу. Никаких ступеней, но легкий изгиб пола приподнимал некоторые рабочие места над остальными. Порядок казался случайным, пока Сингх не увидел пост капитана, откуда открывался вид на всю палубу. Элегантный и совершенно незнакомый дизайн.
Старпом заметил их и встал по стойке смирно, передавая командование, но Трехо остановил его взмахом руки. Адмирал присутствовал, но командование не принял.
— Связь с прошлым важна, — сказал Трехо, когда они шли по слегка наклонной палубе. — Последовательность. Мы чтим тех, кто шел впереди, и надеемся, что те, кого мы привели в этот мир, сделают то же для нас.
— Да, сэр.
— Антон.
— Антон, — согласился Сингх, понимая, что никогда не сможет называть адмирала по имени без неловкости. — Мы почти никогда не называем ее Эльзой.
— А как же тогда?
— Чудище. Мы зовем ее Чудище.
Адмирал усмехнулся:
— В честь дедушки?
— Нет, — начал Сингх, но запнулся, обеспокоившись, что слишком разоткровенничался, но адмирал смотрел на него, ожидая ответа. — Мы не были готовы, когда Нат забеременела. Она заканчивала аспирантуру, а я ходил в двух-трехмесячные патрули старшим помощником на "Клео".
— Никто никогда не готов, — сказал адмирал. — Но не знает этого, пока всё уже не произошло.
— Да. Когда родилась Эльза, я перевелся на административную должность, а Нат перешла на более постоянную исследовательскую работу, и мы оба постигали азы, пока весьма настойчивый месячный ребенок предъявлял нам свои запросы.
Трехо повел их вниз по слегка изгибающейся дорожке вдоль стены. Люки открывались при их приближении и тут же захлопывались за ними. Свет исходил из небольших углублений в стене, расположенных через идеально равные промежутки, но округлых и мягких. Органическая жизнь, покорившаяся военной инженерной мысли.
— Так что, — продолжил Сингх, — мы были совершенно вымотаны. И однажды ночью, часа в три, когда Эльза начала плакать, Нат повернулась ко мне и сказала: "Это чудище меня доконает". И вот с тех пор она Чудище.
— Но сейчас вы говорите это с улыбкой, так?
— Да, — согласился Сингх, вспоминая личико дочери. — Да. Поэтому я здесь.
— Хм, поэтому вы здесь? Вы не похожи на человека, сбегающего от семьи.
— Мне больно оставлять их ради этого задания. Пройдут месяцы, а то и годы, прежде чем они смогут присоединиться ко мне на станции "Медина". Но если я смогу подарить своей дочери такое человечество, как задумал Первый консул, оно того стоит. Галактическое сообщество мира, процветания и сотрудничества станет для нее лучшим наследством.
— Истинно верующий, — сказал адмирал, и Сингх со стыдом подумал, что показался ему наивным. Но когда Трехо продолжил, в его тоне не слышалось насмешки. — Всё это сработает только благодаря истинно верующим.
— Да, сэр. Антон.
Адмирал повел его в широкий коридор, больше, чем он когда-либо видел на корабле. На "Буре" не было тесноты, присущей другим, вынужденным экономить каждый килограмм и сантиметр. Этот корабль излучал мощь самой формой своих стен. Сингх ощутил легкий трепет. Вероятно, так и задумано.
За столом сидели, смеясь и флиртуя, два мичмана. Заметив нахмурившегося Трехо, парочка отдала воинское приветствие и разбежалась по своим делам. Сингх вдруг понял, что никто не заговаривал с ними с тех пор, как они вышли из адмиральской каюты. Экскурсия могла показаться обычным делом, но, в действительности, задумывалась как приватная.
Будничным тоном, будто интересуясь, который час, адмирал сказал:
— Расскажите мне о тактических и логистических проблемах контроля станции Медина.
Сингх слегка выпрямился. Уютные разговорчики о семейных делах закончились, пришла пора работать. Он слегка сдвинул рукав, снял с запястья монитор, положил на пустующий стол и вывел на экран краткий отчет, который готовил несколько недель, но внутри затаился иррациональный страх, что он проглядел какую-нибудь очевидную деталь. Старый, хорошо знакомый страх, и он знал, как отодвинуть его в сторону. Над поверхностью стола парило схематическое изображение Медины.
— Станция Медина, — начал Сингх. — Если наши разведданные верны, на ней проживают сотни членов планетарной коалиции с личным персоналом, в том числе подразделениями безопасности. Прибавим постоянный штат и команду самой станции, проходящих через нее членов профсоюза, и получим консервативную оценку в размере от трех до пяти тысяч человек. Я бы сказал, на самом деле, вдвое больше.
— Если наши разведданные верны?
— При пассивном наблюдении, даже многолетнем, вероятность ошибки всегда выше. И поверхностные возмущения врат дают дополнительный уровень шума, — заметил Сингх.
Адмирал хмЫкнул и взмахом руки велел ему продолжать. Сингх развернул поверхность станции, и некоторые точки подсветились красным.
— Сама станция имеет системы защиты. Сеть ОТО и одна пусковая торпедная установка остались со времен "Бегемота". Восемь рельсовых пушек с автоматической зарядной системой, мы оцениваем общую огневую мощь в сорок ракет.
— Ядерных? — уточнил генерал.
— Почти наверняка нет. Недостаток маневренности и ограниченность врат делают такое оружие опасным для самой станции.
Сингх настроил изображение на идеальную сферу несколько километров в поперечнике, в центре сети врат. Чистейший действующий инопланетный артефакт во всех известных мирах. На поверхности сферы торчали шесть массивных рельсовых пушек.