— Не двигайтесь, — сказал охранник. — Смотрите на красную точку.
Холден и Наоми свернули за угол и потеряли из вида пропускной пункт.
Тяжесть внутри уменьшилась, но совсем чуть-чуть — просто теперь они не находились прямо на линии огня.
— До чего ж паршиво, — сказал Холден.
Объявление, сделанное службой безопасности, изменило Медину, словно капля краски в воде. Комендантский час означал, что никто не должен находиться в общественном пространстве станции вне рабочей смены, то есть три часа каждого цикла никто не мог покинуть свою квартиру. Запрет собираться вместе группой больше, чем три человека. Все люди с оружием подлежали аресту. Всякий, кто без разрешения воспользовался бы системой связи, подлежал аресту. Всякий, кого служба безопасности сочла бы угрозой, подлежал аресту. С каждым новым распоряжением станция менялась, и робкая мысль, что всё еще образуется, что всё еще может наладиться, становилась слабее и слабее.
Холден знал, что конструкция станции не изменилась. Стены соединялись под прежним углом, коридоры всё так же изгибались вокруг барабана. Воздух пах как обычно. И только из-за лиц обитателей станции всё казалось меньше, теснее, как в тюрьме. Из-за лиц и пропускных пунктов.
Они дошли до арендованной квартиры, Наоми набрала код на замке, поскольку ручные терминалы были заблокированы. Дверь отъехала в сторону. Когда она закрылась за ними, Наоми прислонилась к ней, будто иначе вот-вот рухнет. Холден уселся за встроенный столик и молча открыл пакет. Пад-тай и красный карри с тофу, так густо перченые, что от одного запаха слезились глаза. В любой другой день эти блюда показались бы роскошными.
Наоми пошла в ванную, умылась в крохотной раковине и вернулась обратно. Капельки воды еще свисали с ее волос и ресниц. Она опустилась напротив Холдена и взяла вилку.
— Что думаешь? — спросила она.
— О чем?
Она описала вилкой круг, обозначающий комнату, станцию, вселенную. Потом наколола кубик тофу и отправила его в рот.
— Пока не знаю, — ответил Холден. — Лучше бы придурки не пытались убить этого Сингха.
— Или сделали это как следует, — сказала Наоми, и Холден ощутил укол тревоги.
Прослушивается ли их комната? Отправят ли их в тюрьму за дурацкую шутку? Наоми прочитала это по его лицу.
— Прости, — сказала она, частично ему, а частично вероятному микрофону, — дрянная шутка.
— Я просто думаю, что о работе консультантами на Луне теперь можно забыть.
— Похоже на то. Как и о Титане.
— Жаль. Мне бы понравилось на Титане.
— Если бы мы только закончили с этим на неделю раньше, — сказала Наоми. — Всё было бы по-другому.
— Да.
Пад-тай был острым и вкусным, как будто его сделали из настоящих лаймов и орехов. Почти. Холден опустил вилку.
— Я не знаю, как быть.
— Ешь, — сказала Наоми. — А когда закончишь, давай вместе примем душ.
— Серьезно?
Она подняла бровь и улыбнулась.
После этого они ели молча. Холден подумывал включить музыку и даже потянулся к ручному терминалу, но потом вспомнил, что тот не работает. После еды Наоми отправила тарелки и вилки в утилизатор и повела его за руку в ванную. Она медленно разделась, и Холден возбудился, несмотря на стресс и страх. А может, именно по этой причине. Сексуальное желание и тревога смешались в нечто большее, чем просто отчаяние. Когда они разделись, Наоми включила теплую воду, они встали под душ, и вода обтекала их, заполняя все изгибы тел. Наоми прижалась к нему, прислонив губы к его уху.
— Теперь можно поговорить, — прошептала она. — У нас около пятнадцати минут, прежде чем отключится вода.
— Ого. А я-то думал, это всё моя мужская притягательность.
Наоми мягко прикоснулась к нему в чувствительном месте.
— И это тоже, — сказала она, и смех был самым лучшим событием за последние дни. — Нужно составить план. Не знаю, что будет с нашими деньгами. Эта комната числится за нами только до конца недели, и я понятия не имею, сможем ли мы остаться тут, или нас вышвырнут. Или случится еще что-нибудь. Пока ничего нельзя понять.
— Мы должны вернуться на «Роси», — сказал он.
— Может быть, — согласилась Наоми. — Вот только это привлечет больше внимания к нашим ребятам. Возможно, для них не будет благодеянием снова заполучить на борт Джеймса Холдена. Разве что ты собираешься ввязаться в драку.
— Думаешь, будет драка?
Она шевельнулась, и кожа их тел соприкоснулась под пленкой воды.
— А что бы сказала Авасарала? — спросила Наоми.
Холден обнял ее за спину, мягко притянул к себе и поцеловал.
— Что так называемый губернатор Сингх облажался, — прошептал он. — Что, если так сильно прессуешь врага, ты показываешь свой страх перед ним.
— Точно. А те, кто перешел на его сторону — просто придурки и дилетанты. Сейчас возникнет подпольное сопротивление, и в нем окажутся профессионалы. Если мы с тобой будем соблюдать осторожность, то во всё это не вляпаемся. Если попытаемся связаться с экипажем, охрана может решить, что мы собираем всех вместе.
— Значит, не будем с ними связываться? Начнем новую жизнь в качестве беженцев?
— Или пошлем всё к черту, соберем всех вместе и умрем, сопротивляясь.
— Как бы мне хотелось, чтобы Титан еще оставался одним из вариантов.
— Это желание осталось во вчерашнем дне, милый.
Холден положил голову ей на плечо. Система водосбережения предупредительно закашляла. Но время еще есть.
— Почему у меня такое чувство, что меня это задевает больше, чем тебя? — спросил он и по движению щеки ощутил ее улыбку.
— Ты здесь новичок. А я астер. Служба безопасности цепляется к тебе только потому что может? Пропускные пункты и проверка документов? Понимание, что тебя могут отправить в утилизатор по любой причине, а то и вовсе без причины? Я с этим выросла. И Амос тоже, по-своему. Мне не хотелось к этому возвращаться, но я знаю, каково это. Детские воспоминания, са са?
— Да.
Наоми пробежалась пальцами по его спине и оттолкнула. Стена под спиной Холдена была холодной, а поцелуй Наоми крепким и страстным, и Холден отдался ему с такой силой, какой не помнил уже многие годы. Когда они разъединились, чтобы глотнуть воздуха, взгляд Наоми стал жестким. Почти злым.
— Если мы это сделаем, — сказала она, — будет нелегко. У них превосходство в вооружении и планировании, и я не вижу способа победить.
— Я тоже, — признал Холден. — Но не вижу, и каким образом мы можем остаться в стороне.
— Собираем всю команду?
— Да. А мы чуть их не покинули.
— Почти.
Водосбережение снова пискнуло, чуть настойчивей. Холден ощутил в груди нахлынувшие эмоции, но не сумел их опознать. Горе, злость или что-то еще. Он выключил воду. Шуршание белого шума стихло. От легкого холодка испарителя руки и ноги покрылись мурашками. Глаза Наоми были мягкими, темными и решительными.
— Пойдем в постель, — предложил он.
— Да.
***
Контрольная панель на двери светилась в темноте янтарно-желтым. Зеленый означал бы, что дверь не заперта. Красный — что заперта. Желтый означал перехват управления. В каком-то смысле это была уже не их дверь. Она принадлежала службе безопасности станции. Наоми еще спала и дышала глубоко и размеренно. Холден сидел в темноте не шевелясь, чтобы ее не разбудить, и смотрел на янтарный огонек.
Шел как раз комендантский час между сменами. Сейчас коридоры Медины, изогнутые поля и парки барабана пусты. Лифты заблокированы. Лишь службы безопасности Лаконии могут свободно передвигаться, пока все остальные сидят взаперти. Включая Холдена. Огромные потери, если считать в рабочих часах. Если бы речь шла о «Роси», это равносильно тому, чтобы расстаться с кем-то на восемнадцать часов в день. А если говорить о Медине, то нужно умножить это на четырехзначный коэффициент. Кто-то в цепочке командования Лаконии посчитал, что оно того стоит. Одно это о многом говорило.
Наоми что-то пробормотала и заворочалась на подушке, снова погрузившись в сон, так и не проснувшись. Но скоро она проснется. Они спали на одной койке уже так долго, что Холден видел, когда ее тело показывает признаки пробуждения, хотя и сам не знал, какие именно. Он просто чувствовал, что Наоми скоро будет с ним. Он надеялся, что она будет спать, пока дверь снова не станет принадлежать им. Может, тогда она не почувствует, что находится в ловушке, как сейчас он.
За многие годы «Роси» перевез немало заключенных. Последним оказался Хьюстон, но с тех пор как «Тахи» превратился в «Росинанта», они перевезли с полдюжины таких. И первой на ум приходила Кларисса Мао. Все заключенные провели несколько месяцев в каюте меньше этой, глядя на дверь, которой не могли управлять. Отвлеченно и умозрительно Холден, наверное, понимал, насколько это неприятно. Сейчас он вроде был не в тюрьме, и всё же в ней находился.
И тем не менее, это нечто другое. В тюрьме есть правила. И ты чего-то ждешь. Ты сидишь в камере, пока к тебе не прибудет адвокат или представитель профсоюза. Дальше последует суд. Если он закончится плохо, снова будет тюрьма. Одно следует за другим, и все называют это правосудием, даже если знают, что это сомнительное правосудие. Но здесь — просто комната. Жилая. И превращение ее в тюрьму вызывало такое напряжение, какое не вызвала бы настоящая тюремная камера. Из карцера можно выйти. Сначала ты сидишь внутри, а потом проходишь через дверь с замком — и ты снаружи. А теперь вся Медина превратилась в тюрьму и останется таковой еще двенадцать минут. У Холдена возникла клаустрофобия, он чувствовал себя подавленно — всё это просто не укладывалось у него в голове. Вся станция стала размером с гроб.
Наоми снова заворочалась и накрыла голову подушкой. Она вздохнула. Ее глаза по-прежнему были закрыты, но она уже вернулась к Холдену. Уже проснулась, но еще этого не признавала.
— Привет, — сказал он совсем тихо, дав ей возможность притвориться, что она не слышит.
— Привет, — откликнулась Наоми.
Прошла еще минута, и Наоми снова накрыла голову подушкой, зевнула и по-кошачьи потянулась. Она накрыла его руку своей и спела пальцы.
— Ты всё это время размышлял? — спросила она.
— Некоторое время.
— И это помогло?
— Неа.
— А то. И что, решил действовать?
Он мотнул головой на янтарный огонек на двери.
— Еще рано.
Наоми бросила туда взгляд. Огонек с панели управления двери мелькнул в ее глазах, как пламя свечи.
— Хм... Ладно. Почистишь зубы, сходишь в туалет и начнешь действовать?
— Это поможет, — сказал он и спрыгнул с кровати.
И пока это срабатывало, пока он чистил зубы, дверь и впрямь замигала красным — заперта, но уже под их контролем. Облегчение и отвращение шли рука об руку.
Коридоры жилого сектора не стали более оживленными. Пропускной пункт, через который они прежде проходили, исчез, его передислоцировали куда-то еще. Стараются быть непредсказуемыми, но напоминать о своем присутствии, понял Холден. Если системы безопасности находятся под контролем лаконийцев, то охранники на пропускных пунктах — всё равно лишь спектакль. Просто игра мускулами, чтобы запугать местных, томящихся в очереди. Транспортная система умерла — ни лифтов, ни каров. Если нужно куда-то добраться, единственный способ — идти пешком.
В барабане всё так же ярко сиял солнечный свет. Поля и парки, улицы и здания, всё те же изгибы. Холден почти забывал, что живет на оккупированной станции, пока не приходилось с кем-нибудь взаимодействовать.
Они остановились, чтобы купить порцию лапши с соусом, и продавец дал им дополнительные пакетики с арахисом и завиток леденца с корицей. Когда они направились к инженерным службам и докам, им улыбнулась пожилая женщина, а потом со слезами на глазах похлопала Наоми по плечу. Идущая в противоположном направлении молодежь расступилась, чтобы дать им пройти, гораздо раньше необходимого, и все закивали в знак уважения. Холден понял — дело не в том, что его узнают и приветствуют как известную личность.
Все жители Медины обращались друг с другом так, будто они сделаны из сахарной пудры. Словно могут рассыпаться, стоит чуть сильнее выдохнуть. Так же вели себя люди на Луне после падения на Землю метеоритов. Глубинный человеческий инстинкт сплочения во время кризиса. Заботы друг о друге. Именно это и делает человека человеком, если посмотреть на светлую сторону. Но Холден подозревал, что имеет место нечто вроде торга. Посмотри, вселенная, видишь, какой я добрый и вежливый? Не позволяй молоту опуститься на мою голову.
Даже если причина только в горе и страхе, этого достаточно. Что угодно, лишь бы люди хорошо друг с другом обходились.
У небольшого кафе, где подавали чай и рисовое печенье, с десяток человек в лаконийской форме что-то строили — стены из блоков толщиной в два с половиной метра. Сама стена была восьмиметровой длины и три метра в высоту, с широкими дверьми из металлической сетки, ведущими в проход. Как загон. Несколько местных наблюдали за строительством, и Наоми встала рядом. Молодая женщина с каштановыми волосами и россыпью веснушек на щеках подвинулась, когда они подошли. Еще одна маленькая любезность, монетка в колодец желаний.
— Они ожидают появления заключенных? — спросила у нее Наоми, как будто они подруги. Как будто все кроме лаконийцев теперь в одном отряде.
— Похоже на то, — ответила веснушчатая и кивнула Холдену в приветствии. — Да еще устраивают из этого спектакль. Чтобы держать нас в страхе, видимо.
— Именно так и бывает, — согласился Холден, пытаясь сохранить в голосе злость. — Показать, каково будет наказание. Нагнать страху, и все подчинятся. Нас дрессируют, как собак.
— Собак дрессируют не так, — возразила веснушчатая. Когда Холден посмотрел на нее, она коротко и уважительно кивнула, но не отступила. — Собак дрессируют, предлагая им награду. Наказание не работает.
В ее глазах блеснули слезы, и у Холдена встал комок в горле. Это захватчики. Их покорили. Они могут перебить хоть всех на станции, и никто не способен их остановить. Этого не должно было случиться, но случилось.
— Я этого не знал, — сказал он. Банальные слова, но это всё, что он сейчас мог предложить в утешение.
— Наказание никогда не работает, — твердо заявила Наоми с непроницаемым выражением лица. Она сменила позу, как будто смотрит на скульптуру в музее. Демонстрация власти как произведение искусства. — И не будет работать.
— Вы местные? — спросила веснушчатая. Она их не узнала.
— Нет, — ответил Холден. — Наш корабль стоит в доках. В общем-то, наш бывший корабль. Тот, на котором мы прилетели. И команда, с которой мы прилетели.
— Мой тоже там застрял, — сказала женщина. — «Старый Банком» из Нового Рима. Собирались домой на следующей неделе. А теперь я не знаю, где мы будем жить.
— Не на корабле?
Она покачала головой.
— Доки закрыты. Никого не пускают на корабли без сопровождения. Надеюсь, мы найдем жилье, но, как я слышала, возможно, придется жить в палатке.
Наоми повернулась, и Холден всё прочитал по ее лицу. Если доки закрыты, а экипажи оттуда выгнали, то и их команда не на «Роси». А раз связь отключена, нельзя просто позвонить. Нет способов связаться с Бобби, Алексом или Амосом. Или Клариссой. Если посчитать каждый уровень и внутреннее пространство барабана, на Медине больше пятидесяти километров коридоров, кают, шлюзов и складов. Перерабатывающие заводы. Гидропонные фермы. Хранилища с запасами воздуха. Медицинские подстанции. Лабиринт размером с небольшой город, и где-то в нем четыре человека, которых нужно найти.
Холден резко кашлянул. Наоми склонила голову.
— Да так, ничего, — сказал он. — Просто еще совсем недавно я думал, какой же маленькой кажется Медина.
Глава восемнадцатая
Бобби
Очередь огибала ряд выстроившихся кораблей. Две с половиной, может, три сотни человек, все с пропусками, выстроились в два оборота по всей длине дока. Люди в комбинезонах десятков разных компаний, столпившиеся в микрогравитации дока, медленно продвигались по очереди вперёд, как будто демонстрация молчаливого раздражения могла ускорить дело. По периметру плавали охранники-лаконийцы с винтовками наготове. Если дойдёт до драки, думала Бобби, стрелять прицельно не будут. В такой толпе невозможно. Если кто-то что-то затеет, очистители воздуха потом месяцами будут выплёвывать сгустки крови. Она надеялась, что остальные это тоже понимают. Надеялась, что их это беспокоит.
Взад-вперёд сновал лаконийский военный эскорт — забирали людей из начала очереди у причала, проверяли у них регистрацию, обыскивали на предмет оружия, а потом вели к кораблю. Остальные в ряду продвигались немного вперёд, ещё на полметра ближе, ощущая рядом с собой касания чужой одежды и тепло чужих рук. Дальний конец очереди держался свободнее, ожидая, когда к толпе ожидающих присоединится очередной незадачливый экипаж.
Им ещё повезло, напомнила себе Бобби. На большинстве кораблей экипажи полные, человек двадцать-тридцать. На «Роси» всего четыре. Они могут подняться на борт все вместе. Слава богу, что их так мало, они почти незаметны.
Охранники увели очередную группу. Очередь опять немного продвинулась, ещё чуть-чуть ближе.
— Ты как, Клер? — спросила Бобби.
Кларисса судорожно и глубоко вздохнула и кивнула в ответ. Когда она заговорила, слова вырывались слишком быстро, а согласные звучали резко. Словно она старалась сдержаться и не могла.
— Хорошо бы мне попасть в медотсек. Голова кружится и тошнит. Но я вполне могу справиться, ничего страшного.
— Если станет хуже, — сказал Амос, — дай мне знать.
— Я скажу, — кивнула Кларисса.
Бобби это совсем не понравилось. Амос мало что тут мог сделать. Дело плохо, если Кларисса молча не дотерпит до медотсека.
— Кому-то ещё кажется, что тут холодно? — спросил Алекс.
— Холодно, — подтвердила Кларисса. — И мне кажется, ещё давление низкое. Системы жизнеобеспечения отключены.
— Паршиво звучит, — сказал Алекс.
— Астеры, — объяснила Бобби. — Нас к такому готовили.
— Тебя готовили к низкому давлению в атмосфере? — удивился Амос. Голос звучал насмешливо, но уж лучше так, чем расстроенно.
— Нас готовили к захвату астерских станций. Один из основных сценариев, который обычно используют астеры — выведение систем жизнеобеспечения из равновесия настолько, чтобы для остальных это стало первоочередной проблемой. Кто-то на этой станции старается сделать так, чтобы этим ребятам стало труднее.
— Хм, — сказал Амос. — Довольно нагло.
— Это работает, только если оккупационные силы не намерены просто убить всех и начать все заново. И да, в этом есть элемент безрассудства.
Впереди них в очереди стояла группа в чёрно-серых комбинезонах с зеленым логотипом «Чарльз Бойл, перевозка газа». Тот, что болтался к ним ближе, оглянулся и робко встретился взглядом с Бобби. Она кивнула, незнакомец ответил, потом, поколебавшись, чуть наклонился вперед.
— Пердон, — он кивнул на Клариссу, — ла иха ла? Ей плохо?
Бобби напряглась. Это же не угроза. Не оскорбление. Просто кто-то чужой, не из экипажа, суётся в её дела. Но, может, она просто напряжена, как и Амос? Она сделала глубокий вдох и кивнула.
Человек похлопал по плечу стоящего впереди в очереди, минуту они быстро и неразборчиво переговаривались на астерском жаргоне и подвинулись, пропуская Бобби вперед. Они уступали своё место в очереди, чтобы Кларисса попала на «Роси» на несколько минут раньше. Такой пустяк. Просто жест. Но отчего-то он её сильно тронул.
— Спасибо, — сказала Бобби и пропустила вперёд остальных. — Большое спасибо.
— Что есть, — отмахнулся он.
Этой идиомы Бобби раньше не слышала, но поняла, что он хотел сказать — мы делаем друг для друга, что можем.
Лаконийцы действовали умело, и очередь двигалась быстро. Хотя впереди стояло так много народа, экипаж «Роси» оказался в начале всего через пару часов. Эскорт из четырёх морпехов проверил у них разрешения и обыскал на предмет оружия. За исключением краткой паники во время сканирования Клариссы — вдруг её не пропустят из-за модификации — всё прошло гладко. В конце концов, модификация и разрабатывалась так, чтобы охрана не замечала. Приятно знать, что это ещё работает, хотя и убивает Клариссу.
«Росинант», как верный пёс, ждал их в доке. Когда они закончили шлюзование и вошли внутрь, Бобби ощутила, как расслабляются плечи. Воздух пах так знакомо. Не то чтобы чем-то конкретным — просто правильный запах. Дух дома. И Бобби позволила себе представить, будто они поднялись на борт, чтобы улететь, рвануть сквозь какие-нибудь врата. Уплыть к новому солнцу, неважно к какому.
Ну, может, когда-нибудь. Не сейчас.
— У вас один час, — сказал старший сопровождающий.
Бобби покачала головой.
— Моему механику нужно дольше пробыть в медотсеке. Ей требуется очистка крови.
— Придётся ей постараться уложиться в час. Она может посетить медотсек на станции.
Бобби посмотрела на охранника. Лицо широкое, а кожа чуть-чуть темнее, чем у самой Бобби. Она по привычке прикинула, как его обездвижить, захватить оружие, скрыться. Шансы невелики. По лаконийцам видно, что они хорошо обучены, и самый старший с виду лет на десять моложе неё.
— Ничего, капитан, я справлюсь, — сказала Кларисса. — Можно настроить систему на быстрый прогон и поставить блокаторы. Я так делала раньше.
— Если вам понадобится новый допуск, — сказал охранник, — можете обращаться сразу же после того, как выйдете.
— Отлично, — ответила Бобби. — Попробуем справиться.
Они шли по кораблю, словно посещали кого-то в тюрьме. Охранники всюду следовали рядом с ними, проверяли всё, что они забирали из кают, отслеживали каждую отданную кораблю команду и копировали все возвращаемые бортовым компьютером отчёты. У Бобби живот сводило от возмущения, но ничего не поделаешь. Их пропуск позволял забрать личные вещи и инструменты для работы, при условии, что всё это не представляет угрозы для безопасности.
Бобби паковала вещи из капитанской каюты, охранник молча следил за ней, стоя в дверном проёме. Она открыла соединение с Алексом.
— Ну, что там нового?
— «Роси» слегка застоялся, но состояние неплохое, — ответил Алекс из кабины пилота. — Есть небольшое загрязнение, примеси в запасах воды, надо бы разобраться. Но, похоже, это просто износ уплотнения. Чуть-чуть подтекает.
— Понятно. — Бобби хотелось остаться. Хотелось почистить корабль, починить каждую мелочь. Но у них тридцать пять минут. — Отметь это. В следующий раз разберёмся.
— Есть в следующий раз, кэп, — согласился Алекс.
Значит, будет и следующий раз. Если даже нет, они всё равно в это верили. Бобби заперла все свои шкафчики, проверила очередь сообщений от корабельных систем, убедилась, что всё отображается на её ручном терминале — точнее, что всё блокируют лаконийские сенсоры — а потом отправилась по коридору в сторону лифта.
— Это марсианский корабль? — поинтересовался охранник.
— Да, — подтвердила Бобби.
Они уже добрались до лифта и спускались в машинный отсек.
— Я похожие дОма видал. В первом флоте было много таких.
«Первый флот» означал корабли, которые Дуарте украл, когда бежал на Лаконию. Но кроме того, сообразила Бобби, это значит, что имеется и второй флот. Из кораблей-монстров, вроде того, что уничтожил «Тори Байрона».
— Старомодно выглядит, да? — сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало легко, и приглашая охранника что-нибудь выболтать. Но если такая возможность была, она ее упустила.
Амос в машинном отсеке заканчивал собирать одобренные службой безопасности инструменты в маленький керамический ящик. Когда Бобби вплыла внутрь и остановилась, зацепившись за поручень, он кивнул. Бобби снова увидела надпись: «Ты хранишь корабль, он хранит тебя». Теперь эти слова значили куда больше. Вряд ли она могла раньше позаботиться о «Росинанте», во всяком случае, не как капитан. Но Бобби надеялась, что шанс еще будет.
— Готов сворачиваться? — спросила она.
— Ага, — сказал Амос.
Когда Бобби и Амос подошли к шлюзу, Кларисса и Алекс с охраной уже ждали там. Кларисса выглядела поспокойнее и не такой бледной. Алекс вроде бы расслабился — так показалось бы всякому, кто его не знает. Но Бобби видела, как он смотрит на корабль, как его руки цепляются за переборку. Он, как и сама Бобби, хорошо понимал — неизвестно, вернутся ли они сюда.
Охранники провели их мимо почти пустых доков назад, на выход к центру вращения барабана и оси кольца гравитации, а потом ушли с очередным экипажем к следующему кораблю. Они остались одни, и Бобби откашлялась.
— Ну вот. Как прошло?
— Они довольно жестко его заблокировали, — ответил Алекс. — Но достали не всё. Дай мне двадцать минут, и я, возможно, смогу его запустить.
— Я собрал приличный комплект, — сказал Амос, поднимая вверх ящик с инструментами. — С этим можно сделать кое-что хоть прямо сейчас. Правда, через настил не прорезаться.
— Клер?
Кларисса улыбнулась и пожала плечами.
— Мне немного получше, и я набрала блокаторов.
Бобби положила руку на худое плечо.
— Мы о тебе позаботимся.
— Я знаю, — сказала Кларисса.
— Ну, тогда так, — подвела итог Бобби. — Как я понимаю, следующий наш шаг — найти кого-нибудь, кто может связаться с профсоюзом. Или коалицией Земля-Марс. Узнать, есть ли там у них какой план, или нам придется справляться самим.
— Это мы сможем, — ответил Амос. — Без проблем.
— Уверен? — сказал ему Алекс. — Медина захвачена бандой марсианских эмигрантов-отщепенцев. Это тебе не Балтимор.
Амос, как всегда, безмятежно улыбнулся.
— Повсюду Балтимор.
Бобби много лет знала Амоса Бартона и работала с ним, но он не переставал ее удивлять. В следующие два дня Амос взял инициативу в свои руки, слоняясь по станции без видимого намерения или цели. Они заходили в бар при станции очистки воды, заводили разговоры с обслугой из тех, кто помогал экипажам заблокированных кораблей с размещением, играли в уличный футбол с техниками, чьи старые татуировки с разомкнутым кругом АВП расплылись и потускнели от времени.
Бобби то и дело что-то улавливала — не совсем подходящие к месту фразы и жесты, как будто здесь шёл другой разговор, на частоте, которую её уши не воспринимают. Она занимала место за спиной Амоса и высматривала угрозы — и от местных, и от лаконийцев.
Повсюду, где они побывали, на станции, казалось, вот-вот что-то произойдет. Предчувствие носилось в воздухе, слышалось в голосах. Охранники в силовой броне. Пропускные пункты. Лаконийцы построили тюрьму под открытым небом, забили её людьми. Те жили там за решеткой, как животные в отвратительном зоопарке. Ручные терминалы у всех заблокированы, внешние коммуникации ограничены до бесполезного состояния, любой разговор грозит опасностью. Амос иногда говорил — то, что требует шифрования, вообще не должно попадать в сеть. Бобби никогда не задумывалась, как сильно изменяются отношения, когда, чтобы поговорить с человеком, приходится придвигаться так близко, что могут и ножом пырнуть. Во всяком случае, до сих пор не задумывалась.
А потом, через три дня, старый астер, который был вратарём команды противника в футбольном матче, приблизился к столику, где они ели грибы и лапшу, кивнул Амосу и сразу же отошёл. Здоровяк поднялся, расправил плечи так, что они хрустнули, и обратился к Бобби.
— У нас кое-что есть.
— Хорошее или плохое? — спросила она.
— Одно из двух.
Бобби подобрала остатки своего завтрака, прожевала и проглотила.
— Ясно, — сказала она. — Идём.
Кларисса и Алекс поднялись вслед за ней. В глубине души ей хотелось приказать им остаться. Тогда они будут в безопасности, если дела пойдут скверно. Как будто где-то есть безопасность. Бобби ничего не сказала.
Старый астер повёл их по служебному коридору, уходящему под уклон, куда-то наружу, к оболочке барабана и пустоте за ней, пустота ощущалась и под ногами. Они миновали два скрытых караульных поста, которые Бобби увидела, и, хотя она не думала, что упустила из вида другие, наверняка утверждать не стала бы. Старый астер молчал, Амос тоже не старался завести разговор.
Ангар, в который они вошли, был наполовину заполнен контейнерами, закреплёнными на полу магнитными замками. Резкий мерцающий свет с ограниченным спектром вызывал ощущение пульсации зрения. Прислонившись к контейнерам, стояли трое, руки расслаблено опущены, чтобы не тратить лишнюю четверть секунды, если дойдет до драки. Бобби ощутила тепло в животе — предчувствие проблем, которым была почти рада. Корабли вторжения с нереальным оружием, протомолекулярная технология, способная разрывать атомы, внезапное нападение империи. Она стиснула зубы и шагнула вперёд — других вариантов нет. По крайней мере, эти отморозки в ангаре — территория, которую она понимает.
В центре троицы стоял высокий и мускулистый астер с кожей такого же оттенка коричневого, как волосы и глаза. Даже не будь он красив, всё равно выглядел бы необычно. А он был красив.
— Слышал, вы хотели поговорить, — произнёс он.
Амос оглянулся на Бобби и кивнул в сторону красавчика-астера. Он привёл их сюда, но она — их босс. Теперь ее очередь.
— С кем, как ты слышал, мы хотели поговорить? — спросила Бобби, шагнув вперёд. Рядом выскользнула Кларисса. Её, такую слабую и беззащитную, конечно, недооценят. Бобби не знала, как повлияет на Клариссу использование имплантов, но к тому времени, как они сделают своё дело, эти трое будут уже ни на что не годны или мертвы. И без участия Амоса или Бобби.