Красавчик слегка наклонил голову в ответ.
— Имена — это риск, койо.
Бобби ткнула большим пальцем в грудь.
— Капитан Бобби Драпер. — Она обернулась к остальным. — Алекс Камал. Кларисса Мао. Амос Бартон. А теперь — кто ты, мать твою?
Астер нахмурился, наклонил голову, словно пытался припомнить песню, которая всё вертится в памяти. Бобби уже видела такой взгляд раньше, но не испытывала желания помочь ему вспомнить, кто она. По крайней мере, пока.
— Саба, — наконец, сказал он. — И пока этого вам достаточно.
— Очень уж ты скрытный, Саба, — ответила Бобби.
— Не хочу оказаться в лапах властей, — сказал он. — У меня есть причины.
— Но я на Лаконию не работаю, так что мы можем прекратить эту чушь, верно?
— Не уверен, — сказал Саба.
Его ручной терминал звякнул, Бобби не слышала этого звука с начала вторжения, но он проигнорировал вызов. Однако любопытно, что его терминал работает. Шансы на то, что он нужный человек, в глазах Бобби выросли.
— Слышал, вы искали связи с подпольем, — продолжил Саба. — А позвольте узнать, зачем. Желаете торговать с новым боссом?
— Нет, — ответила Бобби.
— Может, решили поучить нас, что делать?
Бобби натянуто улыбнулась. Либо они разойдутся без боя, либо всё закончится кровью. Она рассчитывала на первое, но выбор тут не за ней.
— Мы были рядом, когда вы, идиоты несчастные, пытались убить губернатора. Если твои люди работают на таком уровне, то да, буду рада помочь навести порядок. Кто-то же должен.
Лицо Сабы осталось невозмутимым.
— Астеры многие поколения жили под каблуком агрессора. Ты считаешь, что можешь чему-то нас научить?
— Полагаю, что да, — ответила Бобби. — Вы, ребята, похоже, слегка заржавели.
Оливковые щёки Сабы чуть потемнели. Он поднялся, шагнул вперёд. Бобби тоже сделала шаг навстречу. Если она сейчас выкажет слабость, они больше не примут её всерьёз. Писк его терминала прозвучал как из другой вселенной.
— Что? — Бобби не хотела давать ему времени. — Ты собрался сделать всё сам, без союзников? Безо всякой поддержки? Вы — против Лаконийской империи? Видела я, как шли дела до сих пор, и...
— Саба!
Незнакомый голос раздался из-за спины. Нельзя поворачиваться спиной к этим трём астерам, но нельзя, чтобы сзади оказался кто-то неизвестный
— Саба! — повторил голос.
Кажется, молодой. Взволнованный. Бобби бросила взгляд через плечо. Девушка в зелёном комбинезоне, улыбается, словно ей только что вручили подарок.
— Ке, Нанда? — спросил Саба.
— Нашла кой-кого, — ответила девушка. — Взгляни.
Позади неё, щурясь от ядовитого света, в комнате появились Наоми и Холден.
— Привет! — сказал Холден. — Бобби. Вот здорово. А я не знал, как вас найти.
Саба тихонько присвистнул.
— Джеймс, мать его, Холден. Не поверишь, как много я о тебе слышал.
— Надеюсь, только хорошее? — Холден прошёл вперёд, не обращая внимания на царившее в комнате напряжение. Либо он решил его игнорировать. По нему никогда не скажешь.
— Ты уже познакомился с моим бывшим экипажем?
— С твоим экипажем? — Саба посмотрел на Бобби, как будто впервые видел. Потом рассмеялся. — А, понял. Ну, тогда ладно. Добро пожаловать к нам, в подполье.
Она улыбнулась, но в животе неприятно засосало. Джеймс, мать его, Холден. Четыре волшебных слова — и ты уже не капитан.
Глава девятнадцатая
Драммер
Изображение было зернистым, а звук состоял почти из сплошных шумов. Несколько слоев шифрования, сначала наложенных, а потом удаленных, сделали звук плоским и исказили цветопередачу. Но все-таки сердце Драммер размягчилось, потому что это несомненно был Саба. Его нижние веки слегка припухли, видимо, от усталости, но улыбка осталась сияющей.
— Ты не представляешь, Ками, как приятно получить твое сообщение, — сказал он. — Ты — мое сердце вне тела. И сейчас мы в нужных местах.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она экрану, но только потому, что была в кабинете одна.
Тайные контакты Авасаралы сработали даже быстрее, чем Драммер надеялась. Когда всё получилось, она не могла не поразиться. Она готова была поверить, что Авасарала преувеличивает свое влияние, что с выходом на пенсию давно его утратила. Но, кем бы она ни была, Крисьен Авасарала явно не болтала попусту. Саба зарылся вглубь станции Медина, будто клещ, и связался со всеми оперативниками профсоюза, насколько это было безопасно. И чаще всего под профсоюзом он подразумевал АВП.
По мере его отчета Драммер слушала и делала записи. Записывая от руки, она лучше запоминала. Шестьдесят восемь оперативников АВП на Медине разбиты на независимые ячейки по три-восемь человек. Дилетантское убийство и последовавшие за ним репрессии. Сабе не пришлось говорить, что он воспользуется этим для вербовки. Это и так было очевидно. Он сразу перешел к сбору разведданных и созданию инфраструктуры. Сеть Авасаралы хороша, но следует на всякий случай ее продублировать, нащупать слепые зоны в системе безопасности лаконийцев, внедрить в систему коммуникаций троянцев, чтобы подготовиться к следующей волне. И понять, какой она будет.
Драммер машинально кивала в ответ на его слова, думая об их значении. Лаконийцы обустроили систему связи с мощным шифрованием через корабль размером с эсминец, стоящий в доках Медины. Дешифровка сигналов производилась на станции, чтобы физически отделить одну сеть от другой. Этим путем ничего не выведаешь, нет никаких возможностей взломать систему коммуникаций врага. Нужно подобрать код к антеннам и ретрансляторам. Может, люди Авасаралы в Коалиции Земля-Марс имеют наготове какие-нибудь шпионские программы, которые Драммер могла бы передать Сабе.
Треть наземных сил Лаконии сосредоточилась на пропускных пунктах. То есть солдаты находились в известных общественных коридорах, и Саба со своими людьми имел время для создания путей отхода и слепых зон. Если репрессии ослабнут, можно устроить провокацию, чтобы держать врага при деле — пусть будут заняты проверками. Обычный спектакль, а тем временем подполье пророет в глубине станции новые туннели. Вполне вероятно, что все современные планы Медины уже в руках лаконийцев. Нужно исходить из того, что все существующие дыры в системе безопасности им уже известны, но Сабе не составит труда создать новые. Он разбирался в контрабанде даже лучше, чем она.
Сообщение закончилось проказливой усмешкой Сабы.
— Береги себя, любимая, — сказал он и послал воздушный поцелуй в камеру. — Живи так, будто ты уже умерла.
Драммер прикоснулась к экрану, словно это щека Сабы, но поверхность была холодной и твердой. Живи так, будто ты уже умерла. Она давно уже не слышала эту фразу. Когда-то она служила девизом «Коллективного Вольтера». Призыв быть храбрым с бравадой фаталиста, который считали романтичным обозленные подростки. Когда-то и она считала эту фразу романтичной.
Она посмотрела, который час. Сообщение Сабы длилось почти двадцать минут. Драммер с трудом могла поверить, что оно было таким долгим. Она могла бы утонуть в звуках его голоса еще на час, и всё равно было бы мало. На экране появлялись всё новые и новые записи — поразительно, как он раздобыл столько информации за такой короткий срок.
Драммер снова прочитала свои заметки, запоминая их, и стерла. Если данные не существуют, их не могут и украсть. Она запросила связь с Воном. Он тут же ответил.
— В каком состоянии у нас дела с военным атташе? — спросила она.
— Ждет встречи с вами, мэм, — ответил Вон.
— Приведите его в переговорную через десять минут.
— Да, мэм, — сказал Вон с едва скрываемой радостью.
После захвата Медины «Народный дом» наводнили дипломаты и координаторы из коалиции Земля-Марс, и Вон с удовольствием раздавал им указания. Вероятно, это порочная практика, но Драммер не возражала, пусть наслаждается.
Драммер поднялась из-за стола и потянулась. Позвонки между лопатками громко хрустнули. Она зевнула, но не из-за усталости. Так зевает бегун перед гонкой. Глубокий вдох человека в предвкушении предстоящих усилий. Если бы она работала по нормальному расписанию, ее смена уже бы почти закончилась. Но она жила не так. Она просыпалась, когда это необходимо, и спала при возможности. Во времена ее молодости это называлось «син ритма». Теперь организм реагировал хуже, иногда приходилось выпивать лишнюю грушу кофе, чтобы прояснить мысли, но такой режим всё равно вызывал невольную улыбку, Драммер и сама не знала почему.
Двадцать минут спустя ей предстояла встреча с представителем КЗМ Бенедито Лаффлином. В руках он держал помятую грушу с лимонадом. Его широкое жабье лицо выглядело чуть менее чопорным, чем обычно.
— Госпожа президент, — сказал он, поднимаясь.
Драммер жестом попросила его не вставать. Когда он сел, Вон принес ей грушу с чаем. Она глотнула. Горячий, но не обжигающий. Вон переместился обратно к стене, словно был частью корабельного механизма.
— Итак, что у нас тут? — спросила Драммер.
Лаффлин откашлялся.
— Скажем прямо, я считаю, что план вам понравится.
— Вы передаете флот под мое командование?
Он моргнул.
— Э-э-э... Ну... в общем...
Драммер улыбнулась.
— Ладно, можно обойтись и без этого. Так что у вас?
Он вытащил ручной терминал и перевел данные на стенной экран. Перед ними развернулась Солнечная система. Конечно, не в реальном масштабе. Для этого космос слишком обширен и пуст. На карте был отмечен флот КЗМ и транспортного профсоюза — местоположение и вектора всех движущихся кораблей, а также орбитальные данные для всего остального. И всё отслеживалось в реальном времени. Всё находилось в движении.
А на краю системы, у черта на куличиках — врата, откуда появится враг.
— Учитывая наши знания о вражеском корабле, — начал Лаффлин, — мы разработали несколько сценариев, которые, по нашему мнению, дадут объединенным силам тактическое преимущество. Первым делом, естественно, нужно помешать проходу через врата.
— Расскажите подробнее, — попросила Драммер.
В следующие два часа Драммер показывали один сценарий за другим. Лаффлин подробно объяснял каждый. А каждому члену совета профсоюза в точности таким же образом объяснял это кто-то другой. Скоро начнется обсуждение. С учетом космических городов флот профсоюза был не менее мощным, чем у КЗМ. Если Саба сумеет наладить связь с кораблями в колониях, станет возможным скоординировать атаку в медленной зоне, что бы там ни думала Авасарала. А если нет, то можно устроить налет на Медину, тоже хорошо, а то и лучше.
Но раз за разом все планы сводились к одному — защитить Землю, защитить Марс. Уберечь внутренние планеты от вторжения во что бы то ни стало. Совет наверняка всё это заметит, как и она. И тогда...
Ей не хотелось стать жандармом для тысячи трехсот миров. И уж точно не хотелось командовать армией. Но теперь за каждым новым предложением она слышала воображаемые голоса членов Совета, генерального секретаря Ли или Авасаралы. Ничего не выйдет. Кому-то придется возглавить атаку, и почти во всех сценариях это была она.
— Спасибо, — сказала она, когда на мониторе разыгралось последнее воображаемое сражение. — Я ценю ваши усилия. Позвольте мне подумать, и поговорим еще раз утром.
— Благодарю, госпожа президент, — откликнулся Лаффлин, и Вон его увел.
Как только он ушел, Драммер снова открыла сценарии и пролистала их. Они рассматривали минирование этой стороны врат стеной мощных ядерных зарядов, но отказались от этой идеи, потому что никто толком не знал, повредится ли само кольцо. Более безопасный план — вереница кораблей поднимется над эклиптикой на большой тяге и сбросит гравий, который создаст у врат каменную завесу. Драммер сможет устраивать в ней бреши для прохода кораблей, а все остальные подвергнутся бомбардировке. И так будет продолжаться, пока не закончится гравий или топливо. Астерская тактика. Еще один подарок из славного прошлого.
Драммер подумывала подкинуть идею КЗМ, но по правде говоря, она не нуждалась в разрешении Коалиции, а космический город «Независимость» находился достаточно близко к вратам, и если прямо сейчас включит тягу, то окажется на месте как раз к концу обсуждения на Совете...
Драммер опустила голову на руки. Шея болела, а еще ее терзало смутное желание — что-то вроде жажды, только неясно, что могло ее утолить. Если что-то вообще могло.
За ее спиной открылась дверь, но Драммер даже не обернулась. Что бы ни случилось, ей плевать. Да и в любом случае, это может быть только Вон.
— Госпожа президент, — произнес Вон.
— Да?
— Вы должны кое-что увидеть.
— Нечто замечательное, что наполнит мою жизнь радостью?
— Нет.
Она приподнялась и взмахнула рукой, очертив круг, означавший «давай, выкладывай».
— Пришло новое сообщение с Медины, — сказал Вон. — По официальному каналу.
— Новые угрозы и поигрывание мускулами со стороны Лаконии? Или они официально объявили войну?
— Ни то и ни другое, — сказал Вон и включил монитор.
Простая видеозапись трибуны, перед которой установлено несколько рядов стульев. Драммер слегка удивила простая синяя драпировка на заднем плане. Она ожидала имперской помпезности. Римского штандарта с двуглавым орлом. На стульях сидели люди, похожие на журналистов, хотя неясно, в самом ли деле ими являлись.
Кэрри Фиск подошла к сцене и заняла место на трибуне. Драммер напрягла челюсти.
«Спасибо, что пришли сюда сегодня, — начала Фиск, кивнув собравшимся. Потом собралась с духом. Огляделась и снова опустила взгляд. — Со времени своего основания Ассоциация миров была стойким сторонником независимости и суверенитета планет. И в этом качестве мы отслеживали проблемы самоуправления в колонизированных мирах и боролись за права живущих там людей. Гегемония Солнечной системы и транспортного профсоюза снова и снова показывала, что власть имущие обращаются с другими системами не как с равными. Солнечная система и профсоюз в сущности всеми своими действиями заявили о правах на эти миры, ясно дали понять, что мы — планеты и правительства второго сорта».
— Ах ты сука, — прошептала Драммер. — Пошла ты в жопу с этим бредом, предательница.
«Мне представилась возможность несколько раз пообщаться с представителями Лаконии по поводу будущего кольца врат и торговли между мирами. И я счастлива объявить — Ассоциация миров единодушно проголосовала за то, чтобы принять предложение Лаконии о защите и координации торговли. В обмен Первый консул Дуарте принял требования Ассоциации в части самоуправления и политической автономии. А теперь...»
Драммер выключила видео. Дуарте и это спланировал. Не только военную кампанию, но и выдумал целую историю, чтобы выдать ее за нечто большее, чем завоевание. Он вернулся, потому что рассчитывает на победу. А если он так думает, тебе следует смириться с мыслью, что это правда. Кэрри Фиск окажется в ленте новостей тысячи трехсот миров, от которых отрезана Драммер, и ее слова упадут в благодатную почву.
— Самоуправление и политическая автономия? — сказала она. — Под дулом оружия? Да как это возможно?
— Дань, — ответил Вон. — В обмен на обещание поддержать финансами и ресурсами, если в этом возникнет необходимость, но с надеждой, что необходимости не возникнет.
— Плюс, надо полагать, обещание, что он не станет их убивать.
Улыбка Вона выглядела суровой.
— Фиск об этом не сказала, но думаю, это очевидно.
Драммер прижала ладонь к подбородку и встала. Ей хотелось послать Вона в медотсек, принести ей что-нибудь взбодриться. Амфетамины, кокаин — посильнее очередной груши с чаем.
— День был долгим, — сказала она. — Когда начнут поступать сообщения от КЗМ, пусть сначала немного успокоятся, а потом мы этим займемся.
— А что сказать членам Совета? — спросил Вон.
— То же самое, — произнесла Драммер, подходя к двери. — Скажите им, что всё под контролем.
Вернувшись к себе в квартиру, она скинула одежду прямо по пути от двери к ванной. Встала под обжигающую воду, подставив под нее спину и лицо. Это было чудесно. Жар доставлял физическое, животное удовольствие. Драммер выключила воду, обтерлась полотенцем и рухнула на койку, накрыв глаза рукой. Истощение втянуло ее в гель куда сильнее, чем вращение барабана. Она ждала, когда накатит отчаяние.
Но этого не случилось. Профсоюз столкнулся с беспрецедентной угрозой. Хрупкая ткань человеческой цивилизации в колониях рвалась прямо у нее на глазах, а Драммер чувствовала лишь облегчение. С самых ранних своих воспоминаний и до гибели Вольного флота Драммер была астером и входила в ту или иную фракцию АВП. Ее разум и душа, ее личность сформировались под сапогом внутренних планет на горле. Как и на горле всех ее близких.
Респектабельность станции Тихо, профсоюз, а потом и пост президента когда-то были ее мечтой. Ее главным стимулом всегда была надежда, что астер получит такую же власть, как и внутряки, если не она, так кто-нибудь другой. И как бывает со всеми мечтами, чем ближе она подходила к цели, тем лучше понимала, что это значит на самом деле. Она годами носила власть как чужой комбинезон. А теперь, когда возник Дуарте с Лаконии, рассыпАлось всё, что она построила. И в глубине души она была этому рада. Ее с детства готовили к борьбе с более сильными. Вести войну, которую она не сможет выиграть, но так, чтобы и не проиграть. Снова оказаться в исходном положении — это ошеломляющая потеря, но всё равно это как будто вернуться домой.
Ее разум затуманивался, сознание тонуло в дреме. История циклична. Всё это уже случалось раньше, много поколений назад, и случится снова. Иногда колесо крутится быстро, иногда медленно. Она представляла его как шестеренку с зубцами и подшипниками, а она на краю вместе со всеми. Перед тем как погрузиться в забытье, она подумала о том, что даже с вратами не происходит ничего нового — всё повторяется раз за разом, только с другими людьми.
А в свете предстоящей утром встречи это несло в себе глубокую иронию.
***
— Мы никогда прежде не видели ничего подобного.
Она знала профессионализм Кэмерона Тура с тех пор, как возглавила профсоюз, и он никогда не проявлял к чему-либо ярого интереса.
А теперь сидел за столом напротив и размахивал рукой с печеньем, как будто дирижировал оркестром. Его широко открытые глаза сверкали, голос звучал громче и быстрее обычного, и Драммер не могла понять, что за чертовщину он говорит.
— Горячие точки в космосе, — повторила она, глядя на схему. — Это что, вроде кораблей с технологией стелс? Хотите сказать, что перед вратами затаились корабли-невидимки?
— Нет-нет-нет, — ответил Тур. — Горячие не в таком смысле. Не в смысле температуры.
Драммер издала короткий раздраженный смешок и положила ручной терминал.
— Ладно, может, попробуете еще раз, для чайника. Вот эти зоны, которые вы показали... что на них?
— В общем, — сказал Тур больше себе, чем ей. — Вы, конечно, знаете, что вакуум на самом деле не пуст. В нем постоянно возникают электромагнитные волны и частицы. Квантовая флуктуация.
— Я всю жизнь занималась политикой и безопасностью, — сказала она.
— Ах, ну да. — Тур, похоже, заметил свое печенье и откусил. — Ну так вот, вакуум не совсем пуст. В нем постоянно то возникают, то исчезают квантовые частицы. Излучение Хокинга-Зельдовича, которое позволяет...
— Безопасность, Тур. Политика и безопасность.
— Простите. Совсем крохотные штуковины, которые возникают, а потом просто исчезают. Гораздо меньше атомов. Это происходит постоянно. И совершенно нормальное явление.
— Ясно, — сказала Драммер и глотнула утреннего кофе. То ли он горчил, то ли она сегодня чересчур чувствительна.
— И когда мы повернули сенсоры к вратам, чтобы получить больше сведений о войне и прочем... Возникли помехи, которые мы не могли объяснить. Мы как будто видели проходящие через врата сигналы, но в то же время и не оттуда. Они находились в обычном пространстве. — Он снова вызвал на экран схему. — Здесь, здесь и здесь. Это те, что мы обнаружили. Могут быть и другие, но мы пока не просмотрели всё пространство в их поисках. Но мы никогда ничего подобного не видели, а записи показывают, что они появились примерно в то же время, когда корабль лаконийцев прошел через врата. Или когда он выстрелил в станцию кольца. У нас мало данных, чтобы определить точное время.
— Ясно, — повторила Драммер. Она начинала терять терпение.
— Понимаете, всё дело в масштабе. Масштаб возникновения и аннигиляции квантовых частиц превосходит все пределы. Массивный всплеск.
Драммер еще пыталась уложить в голове идею о том, что в пустоте не пусто, но из-за трепета в голосе Тура у нее мурашки пошли по коже.
— Так что именно вы пытаетесь мне сказать?
— Что пространство около врат закипело, — ответил Тур. — И мы не знаем почему.
Глава двадцатая
Сингх
Сантьяго Сингх провел несколько очень неприятных дней, разбираясь с последствиями установления новых протоколов безопасности на станции Медина. Один за одним к нему обращались бюрократы и чиновники, чтобы высказать свою озабоченность тем, как закручивание гаек может негативно сказаться на моральном состоянии и эффективности станции. Выраженное разными словами, но слышал он одно и то же. «Новые правила сделают людей несчастными. Они не будут работать так же усердно. Саботаж усилится. Вы уверены, что этого хотите?»
Его ответы, как бы он их ни формулировал, тоже были одинаковыми: «Меня не волнует, что людям не нравятся новые правила; если они не справляются с работой, то будут уволены; саботаж будет наказан тюремным заключением или смертью, и да, я уверен».
Первый консул Дуарте в своем фундаментальном труде по логистике подчеркивал, что изо всех методов установления политического и экономического контроля над другим государством, военная оккупация является наименее эффективным и стабильным. Оправданием оккупации Медины являлось то, что в качестве блокпоста для всех тринадцати сотен колониальных миров она минимизировала необходимость дальнейших военных действий и позволяла имперскому правительству быстро перейти к торговле и культурному давлению — намного более стабильным и долгосрочным стратегиям. И, на самом деле, демонстрация населению Медины, что захват станции Лаконией приведет их к лучшей жизни, была контрольным тестом. Если Сингху удастся сделать имперское правление желанным для станции полной людей, выросших при анархии, провернуть это с только зарождающимися колониями не составит труда.
Он всё прекрасно понимал, но это не отменяло того, что ему пришлось полдня объяснять глупым разозленным людям, почему попытка убить губернатора станции имеет последствия.
Оборвав соединение с последним, как он надеялся, жалобщиком, Сингх крикнул, чтобы кто-нибудь принес ему кофе, чай или что угодно, что считается питьём в этой вонючей подмышке под названием «станция». Никто не ответил. Касик был мертв, а Сингх еще не решился назначить кого-то на его место. Будто, если держать мертвеца в штатном расписании, останется какая-то его часть, которую не сможет стереть история.
На мгновение суета действий и разговоров, раздражения и конфликтов, в которую он намеренно погрузился после инцидента, отступила, и Сингх увидел Касика, плюющегося малиновым джемом, который на самом деле был его мозгом, кровью и куском языка...
Он отключился на несколько секунд. Придя в себя, капитан обнаружил, что стоит на коленях и его рвет в мусорную корзину. Судя по всему, он занимался этим уже некоторое время. Вид и запах рвоты спровоцировал новый приступ тошноты, закончившийся только после того, как желудок полностью опустел, и тонкая струйка желчи обожгла горло. Отложенный шок. Пост-травматическая реакция. Это нормально, сказал он себе. Все через это проходят.
— Мне так жаль, Касик, — произнес он, внезапно залившись слезами по человеку, чье имя даже не мог вспомнить.
Коммутатор на столе вежливо пискнул.
— Оставьте меня, на хрен, в покое, — заорал Сингх.
— Здесь адмирал Трехо, сэр, — ответил выверено нейтральный голос.
— Здесь?
— В вестибюле службы безопасности, сэр.
Сингх злобно выругался себе под нос, вынул из корзины мешок и сунул в утилизатор. В кабинете, вероятно, до сих пор воняло рвотой. Он поставил систему воздухообмена на максимум, чтобы убрать запах.
— Проводите его через минуту, пожалуйста, — ответил Сингх и использовал эти шестьдесят секунд, чтобы умыться и прополоскать рот. Трехо вернулся на Медину. Это могло означать многое, но, в любом случае, он хотел переговорить с глазу на глаз, а не обмениваться сообщениями через довольно медлительный аппарат безопасности, окружавший все официальные коммуникации. И это означало разговор на щекотливые темы.
— Санни, — произнес адмирал Трехо, входя в кабинет. — Выглядишь ужасно.
— Да, сэр, — согласился Сингх. — Боюсь, последние события потрясли меня сильнее, чем я думал. Но я справляюсь. Надраен и готов к отплытию, сэр.
— Ты вообще спал? — Трехо казался искренне озабоченным.
— Да, сэр, — ответил Сингх и добавил, потому что это прозвучало как ложь: — Немного, сэр.
— Терять людей тяжело. Особенно тех, с кем близко работал.
— Я справлюсь, сэр. Прошу вас, садитесь за мой стол.
Трехо сочувственно улыбнулся и занял предложенное место.
— У меня для тебя хорошие новости. Я передал твои данные о выбросах гамма-лучей сквозь кольца вместе с рекомендацией разместить в медленной зоне корабль с излучателем сверхвысокого магнитного поля для контроля доступа и прохода. Высшее командование флота заинтриговано. Они передали все на самый верх.
Самый верх на Лаконии означал лишь одного человека.
— Я очень польщен таким вниманием, адмирал.
— Он согласен с тобой. — В голосе Трехо сквозили какие-то нотки, которые Сингх не вполне понимал. Зеленые глаза встретились с глазами Сингха: — Он посылает «Око Тайфуна». Подготовка займет некоторое время. Корабль должен сойти со стапелей через четыре месяца, но ты получишь его как можно быстрее. Официальной миссией станет оборона станции Медина, но удержание системы колец с помощью твоих данных будет одним из параметров.
— Им командует контр-адмирал Сонг, если я правильно помню.
— Да, это корабль адмирала Сонг, — согласился Трехо. — Но ты губернатор Медины. На тебе оперативное командование обороной станции, включая и то, когда использовать и использовать ли нашу новую стратегию.
— Да, сэр, — ответил Сингх.
— Когда знаешь, что адмирал должен плясать под твою дудку, это может вскружить голову, Санни. Помни, это не продлится вечно. Не наделай себе врагов, с которыми не сможешь справиться, — веско заметил Трехо. Его слова показались Сингху легким упреком.
— Я понял и ценю ваш совет, адмирал. «Буря» останется здесь, пока не прибудет «Тайфун»?
— Нет. Мы пересмотрели расписание в соответствии с твоим анализом. Через четыре часа «Буря» уходит в Солнечную систему. Если только ты не передумал.
Сингх почувствовал в последних словах предложение. Шанс сказать, что задача ему не по силам, и он нуждается в помощи и поддержке. Искушение претендовать на идеальное соответствие было сильным, но он не мог отмахнуться от того, что на самом деле скомпрометирован. Вопрос заключался в том, можно ли позволить, чтобы из-за его хрупкости у Солнечной системы появилось время подготовиться. Самой опасной частью миссии «Бури» в Солнечной системе был проход через врата и несколько часов сразу после этого. Чем дольше враг сможет использовать этот период уязвимости, тем меньше времени он выиграл своим открытием. Он не хотел перечеркивать только что полученное благодаря ему преимущество.
И все же...
Сингх начал отвечать, но остановился, когда по горлу вновь поднялся горький вкус желчи. Только не сейчас. Он яростно сглотнул, надеясь, что это предотвратит новый приступ рвоты в мусорную корзину. Глаза Трехо расширились, как будто от искренней озабоченности.
— Санни, ты был у врача?
— Сразу после нападения. Я невредим, за исключением ссадин на колене и на гордости.
— Я не это имел в виду, — сказал Трехо.
— Со мной все будет в порядке, — солгал Сингх, и Трехо не стал углубляться. — Я знаю, что излучение колец не входили в оборонительную стратегию, но меня обеспокоило, что такой мощный инструмент не будет использован.
— Понятно. Скажу честно, я не слишком рад сдвигу расписания. «Медленно и уверенно» — такая стратегия мне нравится гораздо больше. Но до сих пор мы не увидели никаких признаков того, что местные совершили какой-то прорыв, о котором нам неизвестно. Первый консул считает, что мы можем себе позволить провести «Бурю» через врата пораньше. Меня не покидает ощущение, что мы оставляем тебя с голой задницей, но во Вселенной есть лишь один флот, представляющий угрозу нашим планам, и он заперт в Солнечной системе. Тебе не нужно беспокоиться о том, как защитить от него Медину, поскольку я собираюсь вынудить их сражаться со мной на их территории. А колонии вряд ли способны доставить проблемы, с которыми не справится эсминец.
— Согласен с вами, сэр, — сказал Сингх. — Мы будем ждать прибытия «Тайфуна» или известий о вашем успехе в Солнечной системе, в зависимости от того, что произойдет раньше.
Сингх полагал, что разговор окончен, и адмирал Трехо сейчас встанет. Вместо этого старик задумчиво рассматривал его, пока молчание не стало тревожным. Этикет не позволял Сингху закончить беседу, пока этого не сделает старший по званию, поэтому он просто смотрел на адмирала, пытаясь изобразить легкую улыбку.