В точности как она поступила с Фригольдом.
И именно из-за этого много бессонных часов она сидела за столом в своей комнате. Когда она отдала приказ, он казался ей очевидным. Трудным, да, но ради всеобщего блага. Ради более упорядоченной вселенной. Места, где уважают правила.
Колонисты на Фригольде сделали выбор. Они нарушили установленные правила. И когда Драммер послала туда «Росинант», она считала, что поступает правильно. А теперь думала о том, сидят ли сейчас колонисты без сна в своих постелях. Гадала, чем кормят детей. Есть ли у них способ проложить детям дорогу в будущее. Вероятно, они его нашли.
Возможно, таким образом вселенная показывает Драммер ее ошибки. Направив зло, с которым она обращалась так беспечно, в ее же сторону. И в сторону Сантос-Баки. И беженцев с «Независимости». Всех погибших в космическом городе. А если так, вселенная пока еще не поняла, что значит адекватный ответ.
Где-то на краешке разума теплилась мысль, что она не права. И никак не может быть правой в подобной ситуации. Вот если бы она могла заснуть... Но страх съедал ее кусок за кусочком, отбирая всё то, что помогло бы прийти в себя. В нее вливалось дерьмо, как в очистной бассейн с засорившимся стоком, и рано или поздно хлынет через край. Но не это было источником ее беспокойства. Ее тревожило нечто в самой себе, словно она размышляла о какой-то другой женщине.
Драммер плотнее запахнула на груди халат и прокрутила новостную ленту. Несколько секунд она смотрела на репортаж из Лондрес-Новы, потом — из доков комплекса Тихо-Паллада, с Цереры, с Луны, с Земли. Но не дослушивала до конца.
Странно, но не все говорили о Лаконии. Пожар в аркологическом комплексе неподалеку от Парижа. Умер известный музыкант, которого Драммер любила слушать еще в детстве. Как будто не всё в мире определяет Лакония, Дуарте и провалы Драммер. Но в конечном счете главное место занимало изображение «Бури» во всем ее грозном величии.
Холден прав. Она слишком жестоко наказала Фригольд и сделала это ради удобства, чтобы не выполнять функции полноценного правительства. А потому не была готова, когда появился флот, о котором никто не подозревал. Ей следовало быть мягче, мудрее, прозорливее. Следовало быть другой. Наверняка был момент, когда она могла сделать другой выбор, когда могла все это остановить. Но Драммер так его и не нашла.
Пискнула система. Если бы Драммер спала, то зажегся бы свет.
— Мэм? — произнес Вон.
Даже не кто-то из ночной смены. Что бы ни произошло, сначала разбудили его, а он решил разбудить Драммер. Значит, ничего хорошего.
— Я не сплю, — отозвалась она.
— Мы получили сообщение с «Бури». Пришло по направленному каналу час назад. Техники говорят, что сигнал подлинный.
— Не широкое вещание?
— Нет, мэм. Незашифровано, но транслируется не для всех.
Враг хотел, чтобы она что-то увидела, но только она, не пресса. В ее голове как будто щелкнул выключатель, теперь ей хотелось только доползти до кровати и проспать целую вечность.
— Я приму его у себя, — сказала она.
Экран потемнел, и на нем появился адмирал Трехо с таким взглядом, словно он и впрямь видел через экран, несмотря на световую задержку. Выглядел он почти подавленно. Конечно, это всего лишь игра. Он сам решил, какую личину принять. Драммер это ненавидела, но всё равно ей хотелось его урезонить. Хотелось, чтобы он ей понравился, и тогда, возможно, она понравится ему. Первые бледные ростки стокгольмского синдрома. Драммер отбросила этот порыв и призвала на помощь всю свою ненависть.
«Президент Драммер, — начал он. — Надеюсь, у вас все хорошо. По поручению Первого консула Дуарте я снова прошу корабли транспортного профсоюза не вмешиваться и принять правление Лаконийской империи. Но я понимаю, что ответ по-прежнему будет отрицательным. И всё равно буду просить, пока вы не измените мнение. Чем быстрее это произойдет, тем меньше потерь будет среди ваших людей. Их судьба целиком в ваших руках.
Если через восемнадцать часов мы не получим от вас согласие на капитуляцию, то боюсь, все будет гораздо печальнее. Мне приказано отрезать вам доступ к докам станции Паллада. Я бы предпочел добиться этого без потери жизней и инфраструктуры. И снова все в ваших руках. Вы можете прекратить это в любой момент.
Я сделаю аналогичное предложение коалиции Земля-Марс и думаю, вы захотите это обсудить. Настойчиво призываю вас поступить правильно и сложить оружие. Первый консул дал мне определенную свободу в том, как прекратить все эти неприятности, но чем дольше все затягивается, тем меньше свободы у меня остается. И мне совсем не нравится сценарий, приготовленный для самого крайнего случая.
Посоветуйтесь с коллегами из КЗМ и ответьте мне как можно быстрее. Если я не услышу вашего ответа, то пойму, что вы решили потянуть все это еще немного. Кровь станции Паллада будет на ваших руках. Я искренне надеюсь и молюсь о том, чтобы вы поступили мудрее».
Он кивнул, и сообщение закончилось. Из-за недосыпа Драммер была немного ватной, но все равно взорвалась яростью. Она запросила связь с Воном, и он немедленно ответил.
— Сколько человек это видели?
— Дежурный офицер связи, мой помощник, я и вы. Только четверо.
На два человека больше, чем следовало бы. Может, и на три. И все-таки есть шанс, что послание не просочится в сеть, это зависит от того, насколько хорошо контролирует информацию КЗМ. Плохие новости склонны распространяться, а стоит им просочиться, и уже ничего не сделаешь. Придется признать, что времени у нее немного. Только один шанс стать тем человеком, который может справиться с ситуацией, а не самой собой.
Если бы она была таким человеком, если была бы лидером, в которому нуждается профсоюз и вся Солнечная система, что бы она сейчас сказала? И как это сказать?
— Разбудите Лаффлина и свяжитесь с адмиралом Ху. Нам предстоит разговор.
Станция Паллада, так назвал ее Трехо. Не комплекс Паллада-Тихо. Язык лаконийцев звучал странно — как много десятилетий назад. Никто не называл это место станцией Паллада с тех времен, когда во главе профсоюза стоял Санджрани. Он занимался модернизацией заводов Паллады и присоединением к ней станции Тихо в качестве дока, где производились металлы, керамика, протомолекулярное кружево и наноламинат. Так оказалось эффективнее, чем, когда станция Тихо летала в космосе сама по себе. Предстояло много работы, на несколько поколений, и после объединения станций дело пошло быстрее.
Там собрали «Народный дом». И «Независимость». А космический город «Гарантия мира» был собран наполовину, массивные углесиликатные балки его корпуса еще торчали в вакууме. Там жили и работали тысячи семей, и это продлится еще несколько часов, если только Драммер не капитулирует.
***
«Потеря мощностей комплекса отбросит нас на несколько десятилетий назад, — сказала адмирал Ху. — Все возможности по строительству и укреплению флота зависят от этой станции. Это станет бутылочным горлышком, которое радикально изменит наши перспективы».
Драммер поерзала на стуле. Она уже не в первый раз слушала это сообщение.
«В отведенное время невозможно развернуть весь флот КЗМ и профсоюза».
Лицо Ху сменилось картой системы, где каждый флот был помечен необходимым для прибытия временем. Корабли рассеялись по космосу, чтобы не предоставлять «Буре» удобную цель. И вот чем они за это расплатились...
«Более того, только три четверти наших кораблей укомплектованы торпедами, модифицированными с учетом опыта первого боя. Стратегический анализ показывает, что решение пожертвовать комплексом Паллада-Тихо снизит боеспособность совместного флота в долгосрочной перспективе, но увеличит шансы нанести решающий удар по «Буре» в ближайшее время. Конечно, любое решение требует полной координации между профсоюзом и КЗМ».
Какое бы решение ни приняла Драммер, результат будет один. В разгар апокалипсиса военные на Луне по-прежнему прикрывают собственные задницы. И во всем сообщении это внушало наибольший оптимизм. Они еще считают, что и после того, как все закончится, останутся при должностях.
Драммер помнила жизнь на станции Тихо. Мысленно она до сих пор бродила по ее коридорам. Помнила расположение инженерных палуб до модернизации. Запах жилого кольца. Кабинет, который получила в наследство от Фреда Джонсона после его смерти. Там стоял шкафчик с его личными вещами — старой книгой, бутылкой бренди и макетами его задумок, которые после его смерти потеряли значение. Драммер возглавляла станцию Тихо уже три года, прежде чем убрала шкафчик, и помнила, как себя при этом чувствовала. Словно вдова, в конце концов распродающая костюмы покойного мужа.
Глядя на комплекс Паллада-Тихо, она чувствовала то же самое. Хотела отыскать способ его спасти. Всё пыталась найти какой-нибудь умный ход, который вырвет комплекс из лап врага, но никак не находила. Слишком поздно. Либо отдать комплекс, как и всякий шанс на свободу, либо его уничтожат. Так или иначе. А выбирать ей.
— Вон?
— Госпожа президент?
— Нужно отдать приказ о немедленной эвакуации Паллады-Тихо. Все, у кого нет собственного корабля, должны перейти на Тихо и отстыковать станцию от комплекса. На Палладе никого остаться не должно, кораблям следует удалиться от нее на максимальной скорости.
Драммер посмотрела на Вона. Его лицо посерело, а глаза выглядели мертвыми, акульими. Он не спорил, просто развернулся и пошел передавать ее приказ. Даже если он с ней и не согласен, то наверняка рад, что решение принимать не ему. Решение приняла она.
Она нажала на «запись» и увидела себя на экране. Глаза запали от истощения и отчаяния, но выглядела она не так ужасно, как предполагала. Кожа в освещении личного кабинета казалась восковой. Нужно попросить помощников немного ее припудрить и наложить румян, прежде чем она сделает публичное заявление. Боже, а ведь придется делать публичное заявление. Но это потом. Это следующее на очереди.
Она набрала код для ответа, и открылся шифрованный канал с Луной. Драммер откашлялась и посмотрела в камеру.
«Адмирал Ху, я отдала приказ об эвакуации Паллады-Тихо, — сказала она. — Даже если мы не в состоянии спасти станцию, можем усложнить «Буре» убийство людей. А когда мы увидим, пустятся ли они в погоню за гражданскими, то лучше поймем характер и цели врага. Я рекомендую силам КЗМ воздержаться от преждевременной схватки с врагом.
Я считаю, что попытка спасти станцию Паллада будет ошибкой, — продолжила она. — Лучше подготовить имеющиеся силы, скоординировать их и задействовать в более благоприятных для нас обстоятельствах. И когда все корабли будут снабжены модифицированными торпедами и другим вооружением. Всё, что даст нам возможность победить в той битве, стоит этой жертвы».
Она помолчала, обдумывая свои слова. Последствия своего решения и будущий ход войны.
«У нас есть только одна попытка, — сказала она. — И нет места полумерам. Мы должны с ними покончить».
Глава тридцать вторая
Холден
Электрокар, на котором они ехали, казался столь же старым, как сама станция. Магнитные колеса цеплялись за пандус и удерживали кар на дороге, несмотря на то, что гравитация вращения барабана медленно затухала. Если бы станция Медина исполнила своё предназначение, сейчас она бы уже сильно удалилась от Земли, нырнув в межзвездные глубины космоса, где не найти запасных каров. Мормоны всё на корабле строили на века, чтобы выращивать, обновлять и перерабатывать с минимально возможными потерями. Станция Медина всех переживет.
Вот только он намеревался проделать в ней дыру.
Амос ехал на переднем сиденье рядом с водителем, руки сложены на коленях, голова недавно обрита. Со своего места сзади Холден по большей части видел шею здоровяка-механика — белую кожу усеивали пигментные возрастные пятна, но шея оставалась мускулистой и твердой. Не было нужды заглядывать ему в лицо, чтобы знать — на нем играет дружелюбная ни к чему не обязывающая улыбка. Огромный гаечный ключ звякал о ногу. Катрия со скучающим видом вела кар, хорошо понимая, что будет, если они привлекут внимание службы безопасности. Волосы она скрутила в пучок, подготовившись к работе при нулевой гравитации. Ладонью Катрия отбивала мотив по дверце, будто слушая музыку, а может, вставила наушник. Холден попытался откинуться на сиденье, но при низкой G оно только толкало его вперед. Бомба покоилась на сиденье рядом, как четвертый пассажир. Небольшая квадратная коробка сигнального оранжевого цвета, потертая на углах — свидетельство долгого использования. Холден точно не знал, что внутри, однако Катрия пребывала в уверенности, что пробьет нужную дыру в резервуарах сжатого газа, которые, в свою очередь, оторвут нужную часть станции. Катрия также заявила, что в таком виде бомбу вряд ли опознает служба безопасности, и при этом ей можно играть в футбол, если не смущает квадратная форма мяча. Но всё же Холден не рискнул опереться на коробку.
Они уже приблизились к верху пандуса, но тут остановились за кучкой каров, движущихся в том же направлении. На перекрестке три лаконийских морпеха в силовой броне разговаривали с темнокожей женщиной в зеленом комбинезоне.
— Блокпост, — прокомментировал Холден.
— Как некстати, — отозвалась Катрия. Голос звучал скорее раздраженно, в нем не чувствовалось беспокойства за собственную жизнь и других подпольщиков, полагающихся на них. Холден восхитился её выдержкой.
Рейд провели две смены назад, когда у Холдена было время сна. За то время, пока он свернулся в койке, опустив голову на тонкую подушку, успели схватить четверть людей Сабы, и человек по фамилии Оверстит со всех экранов рассказывал о захвате. А «Тайфун» уже проделал половину пути и сейчас тормозил по другую сторону врат Лаконии. Никто не сказал, когда именно ожидать его прибытия, но, судя по всему, дней через десять. Из Солнечной системы поступали мрачные новости, даже принимая во внимание, что все они были с правительственной новостной ленты.
Петля сжималась всё туже, и чтобы получить хоть какой-то шанс вырваться, придется рискнуть жизнью и, весьма вероятно, убить кучу людей, оказавшихся на инженерных палубах в неудачное время.
— Холден. Тебе обязательно нужно это делать? — спросила Катрия.
— Что?
— Мычать.
— А я разве мычал?
— Кэп мычит, когда думает о чем-то неприятном, — пояснил Амос.
— Тогда у него богатый выбор.
Слушая их разговор, Холден почти поверил, что они не поубивают друг друга при первой же возможности. Почти, но не настолько, чтобы жалеть, что он с ними. Может, Катрия и в самом деле не затаила обиды на затеянную Амосом драку. А может, Амос не хотел всё испортить, затеяв еще одну. А может, наименее взрывоопасной в машине была бомба.
— Подумаю о приятном, — заявил Холден, — о бабочках, о радуге.
— А что за хрень такая — бабочка? — поинтересовалась Катрия.
Кар перед ними тронулся, они тоже. Чтобы добраться до солдат, ушло пятнадцать минут, а еще полторы — чтобы миновать их. По легенде Холден и Амос обратились за разрешениями на работу на станции, раз уж их корабль здесь застрял, а Катрия везла их на испытания профпригодности. Но легенда не пригодилась. Катрия припарковала кар, привязала бомбу к спине и повела их на инженерную палубу, двигаясь от поручня к поручню с незаметной грацией человека, большую часть жизни проведшего в невесомости. Амос следовал за ней с гаечным ключом в кулаке, держа его на манер дубинки.
Как только барабан остался позади, Холден вытащил из кармана наушник и включил микрофон.
—...чисто, — произнесла Кларисса, — можешь подтвердить?
— Ага, — протяжно отозвался Алекс, это значило, что он чем-то занят, — двигаю моих маленьких эльфов. Дай мне всего... Всё в порядке, я вошел.
— Снова включаю утилизатор, — доложила Кларисса.
Кларисса и ее команда находились в барабане, пробрались в системы жизнеобеспечения через заднюю дверь. Если их обнаружат, Саба больше не сможет ей воспользоваться. Алекс вернулся в подземную галерею, управляя дронами с ручного терминала с несколькими уровнями шифрования. Он предположил, что Наоми и Бобби ошиваются где-то неподалеку от хранилища данных в готовности ворваться в него. Было странно слышать их голоса, как будто они рядом. Будто снова вернулся на «Росинант».
Инженерные палубы Медины служили примером того, как корабли учатся и меняются со временем. Прищурившись, Алекс видел ребра оригинальной конструкции, но годы и использование в других целях всё изменили. Вот там секция пола имеет немного другой цвет — убрали переборку. Здесь — перенаправили желоба и видны следы столь любимой марсианами трехточечной сварки. Трубопроводы вдоль стен сопровождались бирками на нескольких языках с описаниями мер предосторожности. История стала материальной. Даже там, где за годы эксплуатации пришлось заменить стены, добавить усиливающие опоры при строительстве доков или наоборот — убрать при установке реакторов нового поколения.
Катрия вела их вниз по боковому коридору, двигаясь от поручня к поручню. Амос следовал за ней по пятам, иногда слегка подталкивая, а она, похоже, этого не замечала. Или не обращала внимания. Скромный триумвират. Катрия должна заложить взрывчатку, Амос —не спускать с нее глаз, а Холден — с него.
Мимо них в противоположном направлении проплыла девушка. К руке у нее была примотана сумка электрика, а прическа напомнила волосы Наоми, когда они впервые встретились. Она пролетела мимо Катрии, Амоса, а когда они с Холденом приземлились около одного поручня, она улыбнулась, извиняясь, и быстро оттолкнулась прочь. Холден задумался, неужели они могут её убить? Весьма возможно. Отвратительная мысль.
— Алекс? — позвала Бобби. — Что-то ты притих, приятель. Всё в порядке?
— Да, прости. Просто... небольшая задержка. Ничего страшного, но меня мучает паранойя. Главное, чтобы какой-нибудь из зарядов не рванул где-то в вентиляции. И не уничтожил всю группу.
— Да, было бы паршиво, — согласилась Бобби.
— Джим? — спросила Наоми. — Ты на месте?
— Да, мы здесь, — тихо ответил он, — прошли блокпост, но еще не у бака высокого давления.
— Там был блокпост? — спросила Бобби.
— Ничего такого, с чем бы мы не справились, Бэбс, — спокойно отозвался Амос.
— Я уже на последнем повороте, — доложил Алекс.
— Там входной клапан системы регенерации воздуха, — вмешалась Кларисса, — смотри не попадись. Я сейчас получу к нему доступ.
Катрия что-то насвистывала сквозь зубы, почти беззвучно, даже микрофон не улавливал. Они добрались до панели доступа с предостерегающими наклейками всех цветов радуги на десятке языков. «Внимание. Система высокого давления». Катрия вытащила из ботинка нож и открыла панель так легко, словно проделывала это каждый день.
— Убедись, что никто не идет, — попросила она.
— Понял, — отозвался Амос, отплыл чуть дальше по коридору и затормозил посреди узкого прохода, так что любой, идущий к ним, столкнется с трудностями, пытаясь пробраться мимо Амоса и его огромного гаечного ключа. Катрия сняла бомбу со спины и откинула крышку. Внутренности не впечатляли. Конус из углесиликата, прямо как корабельная обшивка. Ручной терминал. Парочка обычных проводов. Непохоже, что она причинит большой урон. Уж точно не хватит, чтобы вырвать кусок обшивки станции. Но, разумеется, этого и не нужно. Это сделают резервуары сжатого газа по ту сторону переборки. А бомба — просто иголка, которая проткнет шарик.
— Ладно, — произнесла Кларисса, — вам пора.
— Продвигаемся, — отозвался Алекс, — уже прошли. Вентиляционная труба серверной где-то чуть впереди. Похоже... похоже, она круче, чем я ожидал.
— У нас проблема? — поинтересовалась Бобби.
Холден уловил напряжение в ее голосе. В его голове возникла девушка-электрик, с которой он столкнулся, а вместе с ней и слабая дрянная надежда, что, быть может, всё пойдет не так и придется отменить операцию.
— Думаю, всё будет хорошо, — сказал Алекс, — мои маленькие феи вооружены, как на медведя, но я завернул пять штук обратно за угол, чтобы их не повредило, когда по вентиляции пойдет поток.
Катрия закрыла крышку, разместила коробку за панелью доступа и развернула на пятнадцать градусов. Каково это, задумался Холден, представив себе взрыв. Что за жизнь нужно прожить, чтобы такое выходило естественно? Катрия почесала горло. Когда она заговорила, голос двоился — звучал одновременно и напрямую, и в наушнике. Реверберация придавала словам значимости.
— Тут мы закончили. Увидимся на месте.
Она имела в виду убежище. Там к ним присоединятся Наоми и Бобби, тогда они активируют бомбу и уничтожат улики.
— Эй, — позвала Катрия, — ты идешь?
Амос подплыл к ним, Катрия поставила панель на место и спрятала нож обратно в ботинок. Все вместе заскользили по воздуху, и тут всё пошло наперекосяк.
— Упс, — сказал Алекс, — думаю, у нас проблема.
— Что там, Алекс? — спросила Бобби.
— Ну, одна из моих фей подглядывает через вентиляцию. Я вижу обоих лаконийцев, и у одного рука на чём-то, очень похожем на аварийную кнопку.
— Это не по протоколу, — заметила Бобби.
— Не по марсианскому протоколу, — согласился Алекс, — но я уверен, что вижу именно это. Если я продолжу, то даже дверь открыть не успею, а лаконийцы уже об этом узнают. Похоже, вы по уши в дерьме.
— Мы знали, что нужно действовать быстро, — ответила Бобби, — а это просто означает, что нужно действовать еще быстрее.
— И намного большее, — сказала Кларисса, — это означает, что они зарегистрируют тревогу. Весь смысл взрыва резервуаров сжатого газа заключался в том, чтобы они не узнали, кто это сделал. Если хранилище данных зарегистрирует тревогу до взрыва, то они узнают, что мы сделали, и изменят все протоколы, а тогда полученная информация потеряет какую-либо ценность.
На секунду повисла тишина. И еще на одну. У Холдена в груди распустился тугой узел, почти облегчение. Почти страх.
Он прежде всех остальных понял, что случится дальше.
— Ладно, — заключила Бобби, и Холден представил ее плотно стиснутые зубы, как будто воочию их увидел. — Дай-ка мне подумать.
— Всё будет хорошо, — заявил Холден, — просто подождем, пока... ну, не знаю. Тревога сработает десяток раз.
— Десяток? — переспросил Алекс, но Холден уже вынул наушник и микрофон и бросил Амосу, который поймал их одним взмахом руки.
— Кэп, ты куда-то идешь?
— Точно. Могу я взять твой гаечный ключ?
Амос осторожно толкнул массивный инструмент по воздуху. Холдену даже пришлось покрепче ухватиться за поручень, чтобы остановить его.
— А я получу его обратно? — поинтересовался Амос.
— Возможно. Захвати Катрию в убежище. Дальше всё, как и планировали.
На мгновение лицо Амоса застыло, потом на нем мелькнула дежурная улыбка.
— Будет сделано.
Холден сжался, зацепившись за поручни, а потом резко распрямился, устремившись вниз по коридору. Амос и Катрия мгновенно остались позади. Всё получится, сказал он себе, но не стал думать о том, как именно. Всё равно без толку.
На поиски кнопки пожарной тревоги ушло секунд двадцать. Он откинул крышку и дернул рычажок вниз, взвыла сирена. Раз.
В следующем коридоре Холден ухватил тонкую медную трубу, подцепил ее гаечным ключом и потянул, пока труба не треснула. Полилась зеленая жидкость с запахом уксуса и ацетона. Система зарегистрирует падение давления и выставит предупреждение. Это два. Он услышал крики на главной палубе. Но пока еще не панику. Скорее всего, люди пытались докричаться через рев пожарной сирены. Холден прошел мимо кнопки радиационной тревоги и нажал ее. Три. Он направился в сторону голосов.
Наоми поймет, даже если остальные не поймут. Она хорошо его знает, чтобы понять ход его мыслей, не спрашивая. Есть два способа что-то спрятать. Заныкать туда, где никто это не увидит, или оставить на виду вместе с тысячей подобных предметов. Если тревога зазвенит в хранилище данных — это одно. А если куча сигналов зазвенит везде — и на инженерной, и на грузовой палубах, то сигнал из хранилища — просто один из многих, может, просто часовой запаниковал. Просто еще один источник шума в общем хаосе. Заурядное событие.
В широком пространстве, ведущем к транспортному узлу, несколько человек приникли к стене, яростно споря. Холден узнал девушку-электрика, с которой недавно столкнулся.
— Эй, — окликнул ее он, помахав ключом, — вы слышите? Бегом в укрытия!
Этого хватило, чтобы они зашевелились. Холден наугад направился в другой коридор. Он порвал три электрокабеля, врубил еще одну пожарную и радиационную тревоги. Если бы ему удалось пробраться ближе к реакторам, он устроил бы больше разрушений, но там могут оказаться охранники. От размахивания тяжеловесным и неуклюжим ключом, пока Холден крушил трубы и кабели, заныли плечи и ладони. Он нырнул в техническую нишу и вырвал из стены два электропереключателя. Для еще одной тревоги сгодится. Холден вплыл в очередной коридор. Инженерную палубу захлестнула какофония орущих аварийных тревог. Он подтянулся в сторону лестницы. В полете она вела вниз — к двигателям.
Лаконийцам потребовалось почти две минуты, чтобы его обнаружить, но казалось, прошло намного больше времени. Холден пытался пропихнуть ключ за силовую стойку, когда из-за угла, жужжа сервомоторами, вышли два морпеха в силовой броне. Холден поднял руки, когда первый врезал ему, не оставив никаких шансов. Удар на пару секунд ошеломил его, а когда Холден пришел в себя, к левой скуле прижималось дуло, а при каждом вдохе в ребрах отдавалась ужасная боль.
— Ты только что облажался, старик, — проревел солдат.
Холден моргнул.
— Сдаюсь, — сказал он.
Дышать было больно. Кости точно сломаны. Несомненно.
— Такой возможности у тебя нет, — ответил морпех.
Холден осознал, что сейчас его жизнь зависит от того, достаточно ли этот двадцатилетний лакониец контролирует свой гнев и азарт, чтобы не вышибить ему мозги. Холден кивнул.
— Понимаю, сэр, — ответил он, надеясь, что покорности и почтительности хватит, чтобы удержать тот единственный нейрон, не дающий морпеху нажать на спусковой крючок. — Я не оказываю сопротивления. Вы меня взяли. Я не представляю угрозы.
— Си Джей, — позвал второй морпех.
Первый что-то прорычал, отодвинулся на пару сантиметров и с силой ударил Холдена в скулу, раскроив кожу. Облачком вылетели яркие красные шарики крови и брызнули на бледные стены коридора. Боль, сначала тупая, взорвалась огненной вспышкой.
— Неблагодарный кусок дерьма, — ровным тоном произнес морпех, видимо, Си Джей. — Будь мы в цивилизованном месте, твою жалкую задницу засунули бы в Загон.
— А что такое загон? — спросил Холден, и патрульный снова ударил его в правое ухо.
У Холдена возникло ощущение, что Си Джей получает от подобного наслаждение, но испугался он не сильно, ведь он знал, что меняет свою свободу на осуществление плана Бобби. И на жизнь девушки-электрика. Хорошую часть плана он уже осуществил, а вот плохая может длиться либо слишком долго, либо очень быстро. И в том, и в другом случае, возможно, всю оставшуюся жизнь.
Си Джей вытащил его на открытое пространство, где Холден не мог за что-нибудь схватиться. Капельки его крови размазались по нагруднику лаконийца.
— Какой херней теперь станешь отмазываться, говнюк? — поинтересовался Си Джей, встряхнув Холдена так, что у него клацнули зубы. Холден вдохнул — грудь обожгло болью.
— Думаю, нужно добраться до аварийного убежища, — ответил он.
Глава тридцать третья
Бобби
— Десятый? — переспросил Алекс. Голос звучал отдалённо и слабо. И не только потому, что исходил из плохонького динамика. Алекс так же хорошо, как и Бобби, понимал, что сделал Холден. Значение имел один сигнал тревоги. Один из десятка менее важных. Холден всех прикрыл, и Алекс просил Бобби сказать, что Холден не просто принёс себя в жертву, чтобы спасти их миссию.
Во рту у неё пересохло.
— Ты его слышал, — сдержанно ответила Бобби. — После десятого сигнала подрываем вентиляцию, снимаем охранников и входим в хранилище.
— Получу ли я свой ключ обратно? — спросил Амос, но не у них.
Наоми смотрела на неё широко распахнутыми глазами. Она тоже слышала радио. И поняла, что случилось. Но крепче стиснула в руке инструменты, сжала губы и кивнула Бобби. Работаем дальше по плану. Бывший помощник капитана «Роси» завершит свою миссию. А потом она будет волноваться о Холдене. Как и все.
Рядом зазвенели сигналы тревоги, но к какофонии присоединялись другие сирены — всё дальше и дальше. Холден двигался вперед. Что неплохо, учитывая то, что вот-вот случится.
— Шеф, — сказал Алекс. — Этот десятый.
Бобби в последний раз оглянулась. Они с Наоми плыли в пустом коридоре. До двери в компьютерное хранилище остаётся пять метров, в руке у неё импровизированный таран. Как всегда в минуту затишья перед боем, она мысленно пробежалась по списку предстоящих действий. Не обнаружив ни одной красной метки, скомандовала: «Вперёд!».
Три долгих вдоха ничего не происходило.
Потом послышался отдалённый глухой удар, как взорвавшая в ящике хлопушка. Первый дрон подорвался, чтобы убрать крышку с входа в вентиляцию. Последовал удивлённый вскрик. Бобби могла представить себе шок тех двоих, в запертой комнате, когда вентиляция вдруг выстрелила шрапнелью и в комнату ворвались пять крошечных дронов. Потом ещё два взрыва, почти сразу один за другим, как два пистолетных выстрела. На этот раз громче и ближе. Сработали ещё два дрона, выбившие охрану.