И снова утро, и снова коридоры А13, но на этот раз я шла по ним, как по минному полю. Возможно, сегодня – последний день, когда мне можно здесь появляться. Ведь хотела я того или нет, но уже была на крыле своего двадцать первого полета. А значит – путь сюда будет мне заказан, и все мое общение с населением А13 будет проходить только через Энжа. «Впрочем, не все» – мелькнуло в голове, когда, проходя мимо кабинета шефа, я вспомнила, что как раз сейчас там должен находиться Сэт.
– Привет-ты-опоздала! Пока ты спала, нашу Эппл услали в полет, – такими словами меня встретил Энж, едва я успела переступить порог нашего с ним офисного жилища. – Прихожу с утра – а на столе записка от нее. Вот.
Он протянул мне листок бумаги, исписанный прилежным, округлым почерком Эппл.
– Между прочим, тут написано «Для Джун», – взяв листок, я помахала им перед носом Энжа.
– Я оберегал тебя от информационной атаки, – отозвался мой верный рыцарь.
– И все-таки не уберег, – вздохнула я, пробегая записку глазами, – Эп тут пишет, что ее услали просто на раз, даже не дав заглянуть домой… Ах да, ты же читал. Нет, ты только подумай – в двушку! Вторая степень сложности – и вот так вот просто, с ходу, в омут с головой… Жесть какая-то. Чего им неймется...
– Да как тебе сказать… Торопятся жить. Неспокойно как-то в мире. Вот, например, тут один ненормальный – бизнес-аналитик международного масштаба – пророчит, что скоро грянет экономическая катастрофа, – не моргнув глазом, отозвался Энж, – а наши любят слушать блаженных, ты ж знаешь. Вот, может, и развлекаются. Бюджеты осваивают. Быстро купить – быстро продать. А то вдруг все рухнет, как это было в великую депрессию… Я тут на днях читал какой-то бизнес-глянец, в туалете под руку попался. Предсказания этого дядьки… Тот еще триллер, детка! Хорошо бы триллером и осталось…
|
|
– Энж, ты только, пожалуйста, не предсказывай этого больше никому, – улыбнулась я, – а то за двадцать первым полетим сразу в двадцать второй, куда-нибудь на Колыму…
– А где это?
– Счастливый, что не знаешь! – подмигнула я ему. – Ну ладно, проехали… У Эп все будет в ажуре, она гибкая, двушка с разлету – это для нее как дышать, просто и естественно. Снова разлетаемся, и все как всегда. Нам вот с тобой «на крыло – от винта» еще со вчерашнего дня было сказано. Вдвоем-то прорвемся, правда?
– Конечно, прорвемся, – кивнул Энж, и прибавил негромко и осторожно, – только не вдвоем, а втроем. Сэта забыла. Ты его, кстати, нашла?
– Нашла, – кивнула я, – как раз хотела тебе рассказать. Я с ним поговорила. А он – уже успел поговорить с Жюльет. И та ему доложила о том, что в ее полете все шло ровно и гладко, и единственным омрачающим фактором был кто-то из наших, пересекшийся с ней на маршруте…
– Кто был этот «кто-то», Жу не сказала? – спросил Энж, едва подавив ухмылку.
– Нет. Зато я сказала, – похвасталась я, но, заметив его округлившиеся глаза, поспешно добавила: – А, все равно бы от шефа узнал, так я хоть реакцией насладилась! Плохая девочка, знаю… Не смогла устоять. Лицо у него было то еще! Впрочем, это все не важно. Важно вот что: у Жу до меня все гладко шло, понимаешь? Все ровно и четко, без аномалий, отклонений, отказавших тормозов тачки и случайных-любовников-по-совместительству-чужих-объектов… И знаешь, что еще?
|
|
– Уж точно обошлось без слежки? – подсказал мой умный мальчик.
– В точку, – кивнула я.
Энж посмотрел на меня, и привычная улыбка на его лице вдруг погасла:
– Джун, – позвал он осторожно, как ребенок, решивший попросить взрослого о чем-то не особо выполнимом, – а может, нам еще разок все хорошенько взвесить? Это ведь уже не шутки. Ты берешься за новый аномальный полет, никого не предупредив о слежке, которая за тобой была в предыдущем, едва оконченном. Может, хватит нам изображать из себя супер-героев, может, пойти в службу безопасности?
– Слишком поздно, – покачала я головой, – либо тогда, либо никогда. Сейчас – уже все. Как говорится, вокзал уехал. Скажем сейчас – ничего не выиграем. Начнется выяснение, волокита, расследование. И мы упустим объект.
– А так – не упустим? – голос Энжа стал еще осторожнее.
– А так – нет, – отозвалась я.
Энж собирался было что-то ответить, но тут нашу беседу прервал стук в дверь. Мы переглянулись, Энж пожал плечами и крикнул заветное «come in». После чего, как кролик из шляпы фокусника, в дверях нарисовался Сэт – рубашка-поло оливкового цвета и светлые брюки, выгодно оттеняющие испанский загар, идеально взъерошенные волосы, нахальный, пронзительный, обезоруживающий взгляд. Картинка.
– Привет, Энжей, Джун, – бросил он с порога и тут же повернулся к моей поддержке с земли: – Энжей, дружище, ты бы не мог оставить нас на минутку?
Прочесть Сэта по тону было всегда достаточно сложно. Но я научилась. Правда, сейчас приходилось читать практически по отсутствию тона. И это явно говорило в пользу небольшой нервотрепки – полученной им и, видимо, предстоящей мне.
|
|
Энж бросил на меня вопросительный взгляд. Я кивнула ему, а затем, как ни в чем не бывало, улыбнулась Сэту.
– Окей, я все равно собирался в инфоподдержку, – Энж смахнул со стола свой сотовый и помахал им у меня перед носом. – Если понадоблюсь, я – тут.
– Спасибо, Энжик. А ты, Сэт, проходи, располагайся, – я указала пальчиком сначала на диван напротив, а затем – в сторону бара. – Наколдовать тебе чего-нибудь?
– Минералки. Спасибо.
Нда… Кажется, с тоном я ошиблась. Нервотрепка будет большой.
Я поднялась с дивана и отправилась к бару. Доставая чистый стакан, услышала, как хлопнула закрывшаяся за Энжем дверь. Свернула голову бутылке Перье, налила до краев, продефилировала до диванов и недрогнувшей рукой протянула Сэту полный стакан. Впрочем, тот отставил его на столик, не сделав даже глотка.
– Ты что – правда это сделала?
Голос его звучал глухо, будто он сдерживал его. Драма, драма, драма…
– Что – это? – я изогнула бровь. – Если ты про пересечение полетов, то я же еще вчера сказала тебе об этом. Да-правда-сделала. Осуждаешь?
Сэт посмотрел на меня. От его взгляда можно было прикуривать. Бикфордов шнур, например.
– Осуждать – не мое дело, – ответил он ровно. – Я – интересуюсь. И это не праздное любопытство. Нам, как выясняется, вместе работать. Поэтому лучше прояснить все сразу. Как считаешь?
– Поддерживаю. Проясним все, что хочешь. Так что же ты хочешь?
– Ответ, – Сэт подался вперед, сцепив руки в замок. Он снова был спокойным, вежливым, ровным и гладким, как стекло. И смотрел на меня таким же ровным, спокойным, стеклянным взглядом.
– Ответ, – повторил он. – Ты правда сделала это? Ты связалась с объектом Жюльет?
«Связалась». Джентльмен.
– Да, – кивнула я, – правда. Сделала. Связалась. Это – все?
– Да нет, – улыбка его тоже была ровная, полный штиль, – это – только начало.
– Да, пожалуй, тут ты прав, – снова кивнула я, – тотально прав.
– Рад, что в этом мы сходимся. Шеф рассказал мне все в очень общих чертах. А я, так уж вышло, совершенно не привык работать по примерной карте местности. Не поделишься ли подробностями?
– Какими? – я пожала плечами. – Что именно ты хочешь знать?
– Желательно все. Для начала – как тебе удалось так зацепить его?
– Случайная встреча. Потом – еще одна. Пара бутылок, пара косяков. Треп. Скорость. Постель. Не знаю… – я снова пожала плечами и прибавила, – химия.
– Исчерпывающе, – Сэт улыбнулся мне, и я могла поклясться – в его глазах сейчас читалось одобрение, – ну а он?
– А что – он?
– Он тебя чем зацепил?
Я воззрилась на него:
– С чего ты взял, что он меня зацепил?
– Ну как же… Я ведь тебя знаю, не забывай. Знаю достаточно, чтобы сказать – ты очень серьезная. Своего не упустишь, в чужое – не полезешь. И – не поставишь под угрозу срыва полет просто из прихоти…
– Я не знала, что он – объект Жюльет, и что я ставлю ее полет под угрозу.
– Я не о ней, – Сэт протянул руку, поднял стакан, качнул им и поставил обратно. – Я говорил о твоем полете.
Все врут. И ты – ничем не лучше других. А значит – ври.
– Ну, зацепил – это сильно сказано, – пожала я плечами, – скорее, прошел по касательной. Мне просто захотелось. И я сделала. Повезло – моего полета это даже не коснулось. Я как будто на пару ночей свернула с маршрута, риска задеть что-то крылом не было. Как-то так… Лучше я не объясню.
– Другими словами, ты свернула с маршрута ради интрижки? – Сэт посмотрел на меня, и неожиданно подмигнул. – Смело. Безрассудно. И – глупо. Но все–таки – смело.
– Спасибо. Еще что-нибудь?
– Да нет, шеф рассказал остальное.
А еще Жюльет тебе расскажет – сегодня ночью, в постели. Ее же надо утешить. Но это больше уже меня как-то не трогает. Точка пофигизма, ей-богу. Права пословица – клин клином вышибают. Клин. Лучше и не скажешь.
– Ну и как оно – остальное? – спросила я.
Сэт улыбнулся, посмотрел на меня, и в глазах его снова нарисовалось одобрение.
– Ты смешала бизнес с личным. Дон Карлеоне бы не одобрил. А мне кажется, что все складывается довольно удачно… для нас. Ты его зацепила. А значит – у нас есть зацепка за объект, и делать придется по минимуму. Прежде всего, тебе. Не займет много времени и не отнимет много сил… Это немаловажно, ведь ты только что из полета. Думаю, шеф довольно жестоко поступает, нагружая тебя без передышки. Но у него нет выбора. Ты ему его не оставила. Жюльет с этим полетом действительно пролетела мимо кассы… Ты оказалась гораздо сильнее, это – просто по факту. Не повезло ей – так нарваться.
Вот это да! Впервые за всю нашу треугольную историю Сэт сравнивал меня и Жу. Впервые и – явно в мою пользу. Услышь я от него такое еще три недели назад – растаяла бы как эскимо и немедленно выразила бы свой восторг в постели. Растаяла бы, выразила бы… Условное прошедшее время.
– Нам с Жюльет обоим не повезло, – отозвалась я, – я бы предпочла обойтись без такого переплета.
– Только не говори, что тебе страшно, я не поверю, – Сэт улыбнулся мне подначивающей, искушенной улыбкой. Получилось так выразительно, что я даже залюбовалась им. А он продолжил свою мысль:
– Ты – очень смелая девочка… Когда ты чего-то очень хочешь – ты это получаешь, и притом – с легкостью. Чем больше у тебя желания – тем меньше проблем с достижением. Так что, я думаю, полет – у нас в кармане. Ведь у тебя есть все основания отчаянно желать успешного его завершения.
Я посмотрела на него вопросительно, и он засмеялся:
– Ну брось, не смотри на меня, как на медиума, читающего мысли. Это же очевидно. Ты прекрасно знаешь, что ходишь по самому краю. Шеф, конечно, улыбался тебе, улыбается и будет улыбаться до конца. Но как бы там ни было, нарочно или нет, – а ты нарушила правила игры. Не хочу нагнетать, но в успехе этого полета ты, поверь мне, сейчас крайне заинтересована.
– Думаешь, если не выгорит – меня вышибут? – я скривила рот в равнодушной усмешке, стараясь не особо вдумываться в то, что говорю. Чтобы по-настоящему не испугаться.
– Вышибут? – Сэт потер переносицу и пожал плечами. – Да нет, конечно, нет. Но такого фри-вэя, зеленого света на все – тебе больше не дадут. Сейчас ты – восходящая звезда, но разбитого чужого полета они не простят даже тебе.
Я невольно поежилась, и Сэт заметил это. Его улыбка тут же стала мягче, теплее. В нашем тандеме он снова был непререкаемым лидером, был сильнее – и видел это. Ведь при всей смелости своих действий до этого, сейчас я смелой не выглядела ни разу. Сэт протянул руку, погладил меня по плечу – ободряюще, даже нежно – и заговорил снова:
– Другое дело, если ты достанешь им этого музыканта. Вот тогда они все лягут под тебя. Это будет означать, что ты – хищник. Таких – признают, и уже не посылают на четверки-пятерки. Такие спускаются ниже третьего уровня только если сами захотят устроить себе каникулы. У тебя будут лучшие объекты, лучшие истории, лучшие полеты. Только пальцами щелкни – и у тебя все будет лучшее.
Он помолчал немного, а потом прибавил совершенно будничным тоном:
– Ты знаешь, ведь Ян так и начинал…
– Что?! – я во все глаза уставилась на Сэта.
– Да ладно, хочешь сказать – ты не знаешь этой истории? – Сэт бросил на меня недоверчивый взгляд.
Я покачала головой. Никогда не лезла в офисные сплетни, гордилась своим независимым профессионализмом – и выходит, что зря. Случаи, когда многое рассказать о человеке может его мешок с мусором, случаются не только в американских триллерах.
– Расскажешь? – осторожно спросила я.
– Да там и рассказывать-то особо нечего, – Сэт почесал нос, – давняя история. Уже обросла сплетнями, и не поймешь, где брехня, а где – реальные события. Ну, раз ты не слышала даже этой версии – слушай. Once upon a time…
– Сэт!
Он только ухмыльнулся, стервец.
– Ладно, ладно! Рассказываю. Главных героев было двое: молодой Ян и еще одна муза – женщина, имя которой история умалчивает. Но что интересно – она была из наших. Леди Икс из А13 и Ян Маарон – можешь себе такое представить? Если кто и знает ее имя, так это сам Ян, ну и шеф. Легенда же имен не называет.
Местом действия был Стокгольм. Ну а действия… Короче, эта муза, леди Икс, вела свой полет, и – очень талантливо вела. Ну, примерно твой стиль – когда никто ни о чем не догадывается и все идет как по маслу. Объектом леди Икс была женщина, писательница. И все у нее шло по плану. План же был до неприличия прост. Всего-то – раскидать писательницу и ее любовника по углам, тем самым вызвав приступ ярчайшего вдохновения в ранимой творческой душе. Так вот, все идет по плану, любовник сведен со двора, писательница в культурном шоке и открыта всем ветрам, остается всего пара штрихов – и можно подписывать жирный контракт. Как вдруг леди Икс узнает, что ее объектесса нашла себе утешителя. И более того – она, леди Икс, этого утешителя прекрасно знает в лицо. Так на горизонте появляется молодой и пылкий Ян, со вполне реальной любовью наперевес. Интрига закручивается. И шеф – тогда уже он стоял во главе этого балагана, но еще, говорят, и летать успевал – так вот шеф забирает полет у музы и передает его Яну. Знакомый ход, скажи? И ход выигрышный. Ян берется и с блеском проворачивает это дело, писательница удостаивается чуть ли не Нобелевки и попадает в первые ряды на аллее звезд А13. А еще Ян, говорят, едва не женится на ней…
– Хорош заливать, Сэт! Я не из тех, кто ждет свадьбы в конце порнофильма, – невольно хмыкнула я.
– Не заливаю, – улыбнулся тот, – это правда. Чуть было не женился.
Я уставилась на него во все глаза, а его улыбка стала шире:
– Ну что такое?
Я быстренько убавила яркость взгляда и пожала плечами:
– Да просто знаешь, Ян и любовь наперевес… Шокирует немножко. Интересно, почему отступил…
– Ничего интересного, – Сэт подмигнул мне, – тут все как дважды два. Музы и творцы, Джун, это же – чистая химия. Разнополярно заряженные частицы, плюс и минус. Соедини их – и они нейтрализуют друг друга. Погаснут оба. То же с Яном и его писательницей. Останься они вдвоем – да они просто утопили бы друг друга. Сколько раз такое уже было, и каждый думал – ну с нами-то не случится! Ошибались. Вся история, и – не в их пользу. Ян – классный стратег, и естественно, он очень хорошо понимал, что будет дальше. И не захотел такого ни ей, ни себе. Думаю, в основном – ни себе…
Сэт говорил еще что-то, и я слушала – но уже не его. Где-то там, внутри, скрипя поручнями и выплевывая гайки, раскручивала свой ход ржавая карусель с оборванным, грязным куполом – этакая инсталляция в духе Тима Бертона. Карусель реальности, подхватывающая на ходу убийц настоящего и призраков прошлого, кружащая все быстрей, быстрей, быстрей... А я, как невеста призрака, стою, прижавшись спиной к шатающимся и плюющимся гайками поручням, и даже не могу найти в себе сил, чтобы крикнуть: «Остановите! Пожалуйста, остановите…»
Я и Мак. Единственный, кто подошел ко мне так близко, кто хоть мгновение – но сжимал в руке мое тающее и сочащееся кровью сквозь его пальцы, впервые в жизни не холодное сердце. Так вот как могла бы закончиться вся эта история…
Озноб… Это просто открыто окно. И сердце шкалит… Это просто крепкий кофе. Не думай об этом. Не надо. Не сейчас…
– Ты что – правда не знала этой истории? – спросил Сэт. Он просто смотрел на меня, а мне вдруг так сильно захотелось спрятаться, как будто это был не его взгляд – а лазерный прицел.
Я, как зубную пасту из тюбика, выдавила улыбку:
– Нет. Правда, не знала.
– Ну, теперь знаешь… И кстати! У тебя – все шансы повторить историю Янового успеха. Говорят, он быстро забыл о своем разбитом сердце. Ты же пошла еще дальше, крошка – тебе даже не о чем будет забывать.
В горле было сухо, как в Сахаре. Я с усилием сглотнула. Он не заметил и продолжал:
– Так что – расклад интересный. И я рад, что в деле. Предлагаю завтра сесть и обсудить нашу стратегию… Скажем, часов в восемь, у меня. Как тебе идея?
– В восемь? – пронзительный взгляд в ответ на взгляд искушенный. – Отлично. Я приеду.
– Если хочешь – можно и днем… – Сэт наконец-то удостоил вниманием свой стакан минералки и, отпив глоток, поинтересовался: – Ты как?
– Нет, – покачала я головой, – завтра днем я буду занята.
– Чем же? – взгляд Сэта сделался хитрым, игривым. – Мы теперь партнеры, так что ты должна со мной всем делиться. Делись!
Было очевидно – вся эта ситуация доставляет ему нереальное удовольствие. Это была интрига, игра, переплет каких мало. Он получал удовольствие от этих сплетений, от своей роли наставника и – от меня. Особенно от меня. Ведь я – плохая девочка! – нарушила все их правила, поддавшись своему порыву. И это заводило его. Я заводила его.
– Ну? Так что же ты делаешь завтра, партнер? – повторил он с усмешкой.
– Еду в Ольгино, – откликнулась я, – у меня – допуск в Обменник.
– Надо же, – Сэт присвистнул, – планируешь почитать про опыт других? Мудро. Много дали?
– На десять лет без разбору, – отозвалась я.
Сэт присвистнул снова и спросил:
– Помочь?
– Справлюсь, – покачала я головой. – Посижу там днем. А вечером – к тебе. Вот и обсудим.
– Хорошо, – кивнул Сэт. – Кстати, а с чьей поддержкой работаем?
– С моей, – отозвалась я. – Только с моей.
– А Айрис?
– Только Энж, – спокойно повторила я.
Сэт посмотрел на меня как-то очень внимательно. Жесткость, подумала я. Ему непривычно видеть во мне жесткость. Плевать. Пусть привыкает.
Сэт кивнул мне со своего дивана:
– Как скажешь. Энж так Энж.
А потом вдруг быстро наклонился и дотянулся до моих губ. Обжигающий, стремительный, ядовито-восхитительный поцелуй.
– До завтра, – сказал он, поднимаясь.
– До завтра, – эхом откликнулась я.
Едва за Сэтом закрылась дверь, я набрала номер Энжея.
– Возвращайся, Энж, – проговорила я, едва услышав его голос в трубке, – закончим тут все бумажки и поедем ко мне. Отметим. С завтрашнего дня мы с тобой – на крыле.
День прополз, как скрежещущие гусеницы танка. Из офиса мы с Энжем выбрались около восьми – при свете дня, если можно так назвать нависшую над городом хмарь. Поужинали в итальянском ресторанчике недалеко от моего дома и завалились ко мне с бутылкой текилы. В эту ночь я почти не спала. Мы с Энжем прикончили бутылку влет, но меня почти не взяло. Зато Энжея развезло – по всему дивану в гостиной, – и я просто оставила его там, заботливо укрыв пледом. А затем, прихватив с собой пачку сигарет и ключ от лестницы на крышу, тихонько вышла из квартиры и поднялась на последний, восьмой этаж нашего дома. Отперла железную дверь-решетку и выбралась на покатую площадку, огороженную понарошечными, в несколько прутьев перилами.
Темно. Ветер. Изморось. Огни, размытые шлейфами водяной пыли с оборванными краями. Я подняла воротник плаща, уселась прямо на намокшую от этого недодождя крышу, достала из пачки сигарету. И, щелкнув зажигалкой, долго смотрела на пламя, будто не решаясь прикурить.
Мак. Мои мысли снова вернулись к нему, но в этот раз – не как к объекту. Совершенно не как к объекту. Кем он стал для меня? Чистым безумием, моим затмением. Что у нас было? Пара ночей на двоих. Немыслимая скорость. Помутнение рассудка. Дорога, море, музыка, дым, огонь… Адреналин. Кайф. Бесконечность.
И куча вопросов, просто в темноту, без ответа, и даже без надежды на ответ. Как отпустить все это? Как отпустить его? Как объяснить сердцу, что пульс восемьдесят ударов в минуту – это и есть теперь предел, единственная его задача?..
Хмурое, опоздавшее кругом утро. Легкие отголоски похмелья, забитые цитрамоном и парой чашек чая, добавляют ему тумана и серых красок. Финский залив. Окрестности Ольгино. Дождь и насквозь мокрая трасса, долго петлявшая между сосен, но в конце концов выведшая меня к асфальтовому аппендиксу с глухим трехметровым забором в финале. Высоченные железные ворота, колючая проволока кружевом по бетону, неприметный КПП, пара охранников с парой доберманов, разительно похожие друг на друга, пластиковый пропуск на входе – все как в дежурных американских фильмах с участием Пентагона. После недолгой процедуры проверки документов пасть ворот разверзлась, мой Мини отправился прямо в нее и покатил по широкой аллее, усаженной по бокам здоровыми экзотично готическими кедрами. Эта аллея вела к зданию, внешне напоминающему особняк из каких-нибудь среднеанглийских широт. Красивая верхушка айсберга, ничего не скажешь. Сам же айсберг располагался, как ему и положено, ниже ватерлинии, в подвалах под этим опрятным и скучным, как английская тетушка, строением. Там, в глубине, расположился здоровый серверный центр, обеспечивающий доступ к материалам Хранилища в Праге всем желающим и имеющим на то право.
Жаль, но подвалы и прочие катакомбы описать не смогу при всем желании – допуска туда нам, простым музам, не дают. И остается только тусоваться в особняке, в библиотеках и кабинетах – нескольких залах с высокими потолками и громоздкой, величественной мебелью Англии конца какого-то лохматого века. Там, в этих опочивальнях информации, расположились около десятка столов со здоровенными мониторами – точки для муз, откуда и осуществляется поиск данных. Зрелище, конечно, феерическое: офис Google и гостиная королевы Виктории – два в одном. Вот такой он – доступ к хранилищу историй полетов А13, начиная со времен папирусов и пергаментов и заканчивая временами нанотехнологий.
Я припарковала машину на пустынной, усыпанной гравием парковке прямо перед входом в особняк. Кроме моей, здесь было еще две тачки – должно быть, смотрителей. В списке посетителей на КПП мое имя вообще красовалось в гордом одиночестве. Ну и хорошо – можно встать вплотную к дверям, не придется бежать под дождем и – ни от кого не нужно шифроваться внутри.
Взлетев по ступенькам и еле открыв тяжеленную деревянную дверь со стеклянными витражами, я очутилась в просторном холле с темным ковром на полу, парой скульптур, парой изящных диванов и шикарнейшей лестницей, ведущейна второй этаж. Мирная, в общем-то, обстановка, но чувствовалось в ней какое-то напряжение. И виной тому была тишина. Абсолютная, чистейшая тишина, без примесей и поллюций каких-либо признаков жизни. Такую тишину так и тянет нарушить. Для твоего же блага.
Я откашлялась, ожидая, если честно, только величественного эха в ответ. Но к моему удивлению в дверях на противоположной стороне холла тут же возник человек. Это был один из хранителей, его звали Якоб. Я помнила его еще со времен моего, так сказать, введения в должность. Во время обучения у муз был допуск в Обменник, совсем крошечный, под присмотром куратора. Моим куратором как раз и был Якоб – пожилой мужчина, идеально выбритый и отутюженный, седые волосы уложены на старомодный, чопорный манер, взгляд светлых глаз учтив и спокоен. С годами он совершенно не изменился. И главное – этот фирменный взгляд, спокойный, очень легкий, как будто брошенный вскользь. Наверное, так и должен выглядеть хранитель, подумалось мне. Когда имеешь доступ к тысячам тайн, появление на пороге еще одной – это просто доказательство того, что все идет своим чередом.
Я улыбнулась ему, он слегка склонил голову в знак приветствия.
– Здравствуйте, Якоб, – поздоровалась я, делая пару шагов к нему и протягивая пропуск, – мне бы в точку доступа.
Хранитель молча подошел ко мне, принял карточку из моих рук и поднес ее поближе к глазам. Затем кивнул еще раз и заговорил – очень правильно и красиво произнося слова, точно каждое из них было произведением его особенного искусства:
– Добрый день, Джун. С пропуском все в порядке, и точка для вас – готова. Я провожу. Может, вы хотите кофе или чая?
– Не откажусь, – благодарно кивнула я. – Кофе, пожалуйста.
– На террасе или сразу на точке?
– На точке, – улыбнулась я и прибавила: – И точку, если можно, курящую.
Если честно, я ляпнула наобум – сейчас вся Европа помешана на запрете курения везде, где только можно, так почему бы и нашему Обменнику не погнаться за модой? В конце концов, я не была тут уйму времени, и кто знает, может, режим здесь теперь как в самолете или библиотеке – один раз закури и будешь летать другими авиалиниями или просвещаться в другом читальном зале. Я уже было приготовилась к угрюмому подвигу воздержания, но к моему облегчению, с курением здесь все было не так строго.
– Для курящих? Конечно, – совершенно серьезно кивнул Якоб, – идемте со мной.
Я последовала за ним через массивные двери и очутилась в левой анфиладе залов, перетекающих один в другой, примерно как залы дворца в Версале. Ученицей я, помнится, сидела на втором этаже, в крошечном кабинете, куда проходила по карточке-допуску на пару часов в сутки. Теперь же Обменник предстал передо мной в совершенно ином ключе. Пространство, достойное нашей истории – много света, много воздуха, книги в дубовых стеллажах, картины и литографии по стенам. И то тут, то там столы с двумя большими мониторами, вписанные в комнатный ландшафт так мастерски уютно, что создавалось полное ощущение укромного уголка. Это и были они – точки доступа к Обменнику.
Мы остановились в угловой комнате, и Якоб подвел меня к столу у французского окна, за которым лил прозрачную краску разгулявшийся дождь. Стол был массивный, но на вид – очень удобный. На нем красовались беспроводные клавиатура и мышь, навороченный принтер и два огромных монитора – венец творенья. Якоб помог мне снять тренч, указал мне на удобное кожаное кресло и обещал прислать мой кофе через пару минут. Едва он скрылся из виду, я плюхнулась в кресло, шевельнула мышкой и ввела в появившееся на ожившем мониторе окно десятизначный пароль с оборота моего пропуска. Ну, понеслась…
Поисковая система Обменника в нынешнем ее обличии очень напоминала Google, чем меня очень порадовала. Для разминки я набрала то, за чем пришла – «передача полета» и «полет со страховкой». Вылетело около десятка историй, которые я прочла откровенно мельком. Что мне там было искать? Какая из муз в здравом уме и твердой памяти спалит историю о том, как работать с твоим любовником-музой над твоим любовником-объектом, который к тому же тебя не по-детски задел? Бесценный опыт прошлых лет тут был воистину бесценным. Единственное, что я почерпнула для себя из всей этой бла-бла-бластики – следующая светлая мысль: хочешь выиграть, играй в паре. Отлично. Весь вопрос теперь в том, с кем и против кого играть. И этот вопрос Обменник так же оставлял без ответа.
Собственно, к тому моменту, как Якоб, оказав мне поистине высокую честь, собственноручно принес дымящуюся кружечку капучино, я уже забила на бесплодные попытки найти поддержку и опору для моей истории в истории соответственно А13, и серьезно настроилась на расследование деяний антисвятого Яна. Отхлебнув кофейку с легким ароматом шоколада, я вновь вернулась к клавиатуре и набрала в поисковой строке заветное имя:
Ян Маарон
Увидев цифру 137 – количество его полетов за прошедший десяток лет, я сделала глубокий вдох, затем – большой глоток кофе и полезла в сумку за сигаретой. Боюсь, наш с Сэтом романтический вечер немного откладывается – я, похоже, застряну тут надолго. Сколько же людей прошло через руки нашего злого гения? Людей талантливых и абсолютно беспомощных перед ним… С первой затяжкой пришла откуда-то мысль, так – ни о чем, а все же: в переводе с древнееврейского имя «Ян» означает примерно следующее – «в боге есть милосердие». Согласились бы с этим его объекты? Навряд ли, ой навряд ли…
Ну что же, значит – сто тридцать семь. И это – за десять лет. Выходит – по чертовой дюжине в год… И когда он только все это успевает, сукин сын!? Наверное, вообще не спит. Только редкими ночами висит под каким-нибудь сводчатым потолком вниз головой, как его сиятельство граф Дракула.
Ну, теперь – самое время покопаться в его графскосиятельских методах. Вернее, в тех из них, которые он удосужился упомянуть в своих отчетах. Цель моя – очень проста: найти в его летописи все, что связано со слежкой. А найдя – посмотреть, как он это делал и к чему это приводило.
Я потерла руки, как будто согревая пальцы, и быстренько набрала в поисковой строке:
Маячок
Ответом мне была тишина. Ноль найденных слов, ноль совпадений. Хорошо, тогда так…
Жучок
Опять тишина.
Прослушка
И снова – здравствуйте. Полный ноль.
Ноль по средствам. Ладно. Раз ноль по средствам – пойдем от метода.
Слежение
Вот тут система точно взбесилась и радостно закидала левый экран аккуратным столбиком ссылок на отчеты о полетах с краткими цитатами мест совпадений, а на правый – вывела первое по порядку досье в развернутом виде. Потирая ручки, я принялась было читать цитаты, но вскоре разочарованно вздохнула. Их содержание было примерно одним и тем же – «слежение осуществлялось поддержкой с земли», «слежение помогло собрать круг контактов объекта», «в ходе предварительного слежения за объектом выяснилось…». А дальше – детали, типа тех, что у объекта крашеные волосы, боязнь собак и ответственности, аллергия на пыльцу бабочки Махаона, и бла-бла-бла. Слишком много слов, а по сути – ни черта. Я листала всю эту муть в бесплодной попытке зацепить хоть что-то стоящее, терла виски и приговаривала: «Ну же, Джун, думай… думай!»
Эта медитация пошла мне на пользу. Шарахнуло резко, и, как и все мои светлые мысли – явно из неоткуда. А почему бы не пробить все глюки, которые со мной в этом полете приключились? Может, кривая да выведет…
Я сделала глоток кофе и набрала в поисковике:
Пересечение полетов
Компьютер думал долго. Я уже было потянулась за второй сигареткой, чтобы под нее придумать еще какой-нибудь ход, как вдруг экраны в унисон мигнули. На левом появилась одинокая ссылка с короткой цитатой: «… Пересечение полетов с неизвестной Музой N, личность не установлена… На результат полета никакого влияния не оказало». На правый же вылетела первая страница отчета о полете номер 6 за 1998 год. Что-то меня царапнуло при одном только взгляде на номер этого полета. Ах да, год этот – 1998... Просто меня тогда в А13 еще не было. Странное это ощущение – истории, случившиеся до тебя. Ну, поглядим, как это было…
В архивах имена объектов шифровали и превращали в простой молчаливый номер. Полный список имен и кодов хранился, наверное, где-то за семью печатями – так, чтобы никто из историков, культурологов, искусствоведов и прочих деятелей от прекрасного ненароком не уличил нас в существовании. А так попадет это дело в чужие руки – и пофигу в принципе. Максимум, что можно заподозрить – что перед тобой сжатый синопсис к повести начинающего графомана. Номер объекта, стратегия, сухие факты – и не всегда понятно даже, какого пола жертва. Требования безопасности, как-никак.
Объект Яна номер шесть от девяносто восьмого года был молодым парнем с именем, зашифрованным точно так же, как и у всех. Объект как объект, молоденький только, лет восемнадцать от силы. Место действия романа – Москва, Россия. Область действия – музыка. Парнишка был музыкантом, точнее – гитаристом. Для чего он понадобился нам – а тогда еще, вернее, им – одному богу известно. Впрочем, не очень-то был и нужен – седьмая степень сложности полета очень красноречиво говорила об этом. Ну, наверное, на безрыбье и рыба раком, или что-то вроде того. Что такое для Яна семерка? Так, семечки. Весь полет занял от силы дней десять, считая время на подготовку. Никакие особенные тактики не применялись. Ловил на тщеславие, на «кумирность» – и быстро, надо сказать, поймал. Да и неудивительно – случай более чем заурядный, выстрелил и забыл. Ничего особенного – если только не считать постскриптума, запеленгованного поисковиком.
Именно в нем, в постскриптуме, значилось:
«При работе над Объектом №6/98 произошло пересечение с неизвестной Музой N, личность не установлена. Касательство Объекта №6/98 – косвенное. В работе у Музы N был человек, близкий объекту №6/98, из ближнего окружения – возможно, родственник или друг. Произошло не столкновение муз, а пересечение наших объектов. На результат полета №6/98 никакого влияния не оказало. Какого рода воздействие оказывалось Музой N на ее объект и личность данного объекта – также не установлено. Предположительно – единичная вспышка активности Музы N, к штату А13 не имеющей никакого отношения».
Так, так… Значит, пересечение у него все-таки было. Только не муз, а их объектов. Личности этой второй музы и ее объекта – не установлены. Конечно – ведь по сути влияния на объект Яна так никто со стороны и не оказывал. Просто его гитарист хорошо знал еще какого-то счастливчика, попавшего в наше поле зрения. Хотя и тут я не права. Не в наше. 99,9% вероятности, что это вообще была «муза одного полета». Как любил говорить о них шеф – «кометы среди звезд». Ян же написал более сухо – «Предположительно – единичная вспышка активности Музы N, к штату А13 не имеющей никакого отношения».
Блин, даже тут без совпадений в сценарии. Этот полет – тоже не зацепка. Моя-то муза известна, и она очень даже из штата А13. Да и что уж там говорить, объекта ее я коснулась – дай боже. Кажется, эта дорожка – не дорожка, а тупик…
Я достала вторую сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила и стала думать дальше. И тут вспомнила наш вчерашний разговор с Сэтом и эту его фразу – «Ян начинал так же…»
Значит, случай с зацепкой, возможно, и существует. Но – не в последних полетах, как предполагали мы с Энжиком, а на заре эпохи Янового ренессанса. Ведь ходит же по А13 легенда о том, как Ян стал нашей сверхновой звездой, уделав музу-конкурентку в почти точно такой же ситуации, как моя. Но тот случай, видно, приключился с Яном задолго до моих десяти лет допуска. И возможности прочесть отчет о том полете даже мой лихой переплет, увы, не дает. Если, конечно, этот полет вообще существовал, а не был просто очередной легендой о нашем великом и ужасном. Но если этот случай – не просто легенда, то надо признать – совпадает он, конечно, почти стопроцентно… Жаль, я не вляпалась настолько, чтобы прочесть отчет Яна о той истории.
Ладно, один пишем, два в уме – поехали дальше. Сейчас сосредоточиться бы на том, что имеем. И вот что у нас в сухом остатке. На бумаге Ян был предо мною чист и невинен, как младенец. Слежкой за объектами с помощью поддержки с земли пользовались все кому не лень, и Ян тоже не брезговал. Даже можно сказать – увлекался. Но объект объектом, тут все объяснимо, а другое дело – жучок музе подложить. На это ни одна поддержка с земли, даже самая преданная, не пошла бы. Если и сделал – то сам, конечно. Но ты же понимаешь, Джун, – ничего похожего на «я, Ян Марон, лично следил за этой музой» в его отчетах тебе никогда не найти.
Ну вот, хотела прояснить ситуацию, а вернулась к тому, с чего начинала. К недоказанным подозрениям. И о чем я только думала? Чем помогут мне истории, написанные самим Яном? Это же просто его слова. Вернее – просто его молчание.