– Зато у тебя теперь знакомые и в психушке есть, – ехидно заметила Настя.
Ее приятель подкол проигнорировал.
– Так вот, Оля, тебя подставили, причем, подставили по‑крупному. Правда, имей в виду – нет худа без добра, – продолжал Эд. – Не знаю, насколько ты веришь во всякие магические вещи и мистику…
– Приходится, – произнесла девушка.
– Вот и прекрасно. Только того, о чем пишут всякие экстрасенсы в газетах, на самом деле, нет. Все эти «третьи глаза», хилеры, смена полюсов и остальная ерунда – это так, болтовня для отвода глаз. Есть кое‑что поинтереснее.
Через минут десять‑пятнадцать Оля знала почти все – по крайней мере, то, что пожелали сообщить ей ее новые знакомые.
Да, от медитаций и собственной святости никто еще под потолок не взлетал. Зато испокон веков существовало нечто иное – люди, которые были людьми только внешне. На самом же деле они были Магами. Ну не сможет обычный человек, будь он хоть трижды гипнотизером, внушить продавщице в магазине, что к ней никто не заходил. Или заставить дурную девчонку, у которой на уме одни лишь мальчики, поверить, что нужно немедленно выгнать этих самых мальчиков из квартиры и приглушить магнитофон – притом, все эти просьбы высказывают не совершенно незнакомые ей парень и девушка, а дальние родственники, которые неожиданно приехали откуда‑то – едва ли не из‑за границы, – притом, кажется, исключительно для того, чтобы завалить ее деньгами и подарками.
– Это все – мелочи. После небольшой тренировки и ты так сможешь, – улыбнулся Эд. Но его глаза оставались все такими же неподвижно‑задумчивыми. – Бывает кое‑что посерьезней. Например, Запределье, прорыв текущей реальности… Именно такой прорыв и собирался устроить тот, кто тебя так подставил.
|
|
– Подставил? – возмущенно протянула Настя. – Да если бы не твой Виктор Семенович…
– Отстань. Эйно руководил операцией, так что с вас и спрос. Ладно, Оля, мы все время ругаемся, так что привыкай внимания не обращать. Продолжаю…
С древних времен существовало несколько видов магов. Для одних был открыт измененный, хотя и остающийся реальным, мир – они обладали магическим зрением. Судя по тому, что Оля услышала, это магическое зрение было вещью не самой приятной – да и его обладателей людьми приличными назвать было сложно. Зато они вполне могли управлять людьми – до некоторых пор.
– Знаешь, большинство из них очень хотят устроить здесь Средние века, – говорил Эд. – Им так удобнее и выгоднее – чтобы люди свято верили во всякую дрянь – и не рыпались. А управлять станут они…
– Конечно, если нас сперва повыведут, – встряла Настя.
– Во‑во. Вот Оля, ты спроси как‑нибудь у своей гм… сестры: она хоть знает что‑нибудь о планетах? А что может сказать про Африку или Австралию?
Девушка, хотя и чувствовала слабость, попыталась улыбнуться, представив себе озадаченное лицо Верки – и с чего это кто‑то с такими вопросами надумал приставать? Совсем, что ли, с дуба рухнули?!
– Вот‑вот, – Эд покачал головой. – И ничегошеньки она не скажет. Знаешь, в мое время смеялись: американские школьники могут назвать двух Президентов из сорока, да и тех – со скрипом. А у самих теперь, пожалуй, и похуже. Развития‑то нет, а мирок у них – маленький, весь в телевизоре без остатка помещается. Вот этот маленький мирок – и есть средневековье в чистом виде.
|
|
– А еще они верят в черт знает что, – вздохнула Настя. – Что им по телеку нашепчут – в то и верят. В гороскопы, в привороты‑отвороты…
– Ага, а еще есть писатели, которые говорят: ах, как замечательно было в Средние века, какая там чистая экология‑то была! Именно такими словами – «чистая экология!» Чисто конкретная. – Эд зло рассмеялся. – А уж люди тогдашние – просто прелесть!
– Их бы самих – да туда! В чумной город, например, – хмуро заметила Настя.
Оля задумалась. А ведь и в самом деле многие, даже из ее знакомых, верят во всякую ерунду. И от телека их отрывают только сон, работа да поиски молодых людей, тех, которые вскорости станут называться мужьями, и тоже будут сидеть, уткнувшись в телеэкран и потягивая пиво – и так до самой смерти.
– Но при чем тут… – проговорила она.
– При том. Думаешь, все это идет самом по себе? Нет, деградацию очень умело направляют, – тихо проговорил Эд. – Есть такая штука – Союз Воинов Армагеддона. Или – С.В.А. Узнаешь потом, кто это такие. Те самые маги, которые думают, что лучше всех знают, что людям надо.
– И которым развитие – поперек горла, – сказала Настя.
– А вы – против них? – с некоторой надеждой спросила Оля.
– Они – наши враги, – кивнул Эд. – Правда, сейчас объявлен нейтралитет. Но в случае с тобой они его нарушили.
– Ты про нас‑то расскажешь? – Настя выжидательно посмотрела на него.
– Что и собираюсь делать… – кивнул Эд и продолжил лекцию.
Кроме магического зрения было кое‑что еще – Запределье, параллельный мир, зависимый от чувств и эмоций людей. Хотя этот мир и вторичен, но он вполне реален и населен. И есть маги, которые могут проходить туда.
|
|
– Населен… – задумчиво сказала Настя. – Как‑то там Редрик?
– Будешь созваниваться – спроси, – лицо парня стало хмурым. – Так вот: Маги, кроме того, что одни могут ходить в Запределье, а вторые обладают особым зрением и способностью управлять людьми, имеют еще множество различий. Например, Светлые, Темные и Нейтралы. Среди С.В.А. они тоже есть. Сперва это зависело от вида используемой энергии, а потом у каждой группы возникла своя этика, свои нормы и правила. Кончилось все большой войной Темных и Светлых.
– Вроде как – борьба Добра со Злом? – спросила Оля. После всего, что ей пришлось пережить, рассказ Эда уже не воспринимался, как фантастика.
– Непонятно, что такое Добро и что такое Зло, – серьезно заметила Настя. – Для Темных иногда хорошо то, что плохо для Светлых. И – наоборот.
– Ладно, оставим это, – мягко проговорил Эд. – Важно то, что война шла много веков и по всему земному шару. Есть предположение, что ее разожгло именно С.В.А., хотя никаких доказательств не осталось. В конце концов, воевать стали все против всех. Ты же знаешь про инквизицию. Так вот, там состояли маги – притом в числе. И жгли своих же. Отдельная дрянь возникала в начале девятнадцатого века, зато потом лет пятьдесят не воевали между собой даже африканские колдуны. Зато в двадцатом веке… – Эд сжал кулаки.
– Просто война стала другой, – вздохнула Настя. – С.В.А. чаще всего работает чужими руками.
– Вот именно. А наша задача – где возможно охранять людей от них – развиваться люди должны сами, мы можем лишь немного направлять. А у С.В.А. достаточно разных структур. Например, тех самых, которые чуть что, начинают орать: полеты в космос – это вредно, от них озоновые дыры бывают, проводить скоростную магистраль нельзя – пути миграции животных будут перерезаны, строить АЭС – упаси боже! Туда нельзя, сюда нельзя – никуда нельзя! Разве только в пещеры. Такая вот дрянь. А что до нас, то еще много чего приходится делать. К примеру, охранять границу мира текущей реальности и мира Запределья.
– Ну да, охранять. От контрабандистов, например, – усмехнулась Настя. – Интересно, где сейчас этот Ян обретается?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Эд. – Где угодно эта дрянь быть может… Ладно, продолжаю: официально мы называемся Отряд «Смерть бесам!» Чаще – О.С.Б.
– А почему такое название? – Оле вдруг сделалось смешно: она представила своих новых друзей гоняющимися за бесами, как их обычно представляют – с рогами, поросячьими рылами и копытами.
– Потому что воюем с ними. В основном, двуногими, без хвостов, копыт и вил, – серьезно ответил Эд. – Иногда – с неприятными существами из Запределья.
– А насчет бесов у нас шутят часто, – усмехнулась Настя.
– А кто такие эти, как вы говорите, Воины Армагеддона? Кто меня подставил?
– Знаешь, в общем‑то, они – самые обыкновенные люди со способностями, а дальше своего носа смотреть не научились. Никто из них даже не думает, что случится, если здесь произойдет инопланетная высадка. Никто даже не пытался разобраться как следует, отчего существуют вместе люди и маги. Им все до лампочки – ну, существуют – и хорошо. Вот только бы другим немного навредить – это, по их мнению, очень хорошо. Тебя они в расчет вообще не принимали, у них была игра против нас. – Эд, кажется, был готов говорить еще двадцать четыре часа.
– Да они и со своими нормально обращаться не умеют! – вступила в разговор Настя. – Это просто какой‑то кошмар, «дедовщина» армейская!
– Ладно, Оле наши разборки, наверное, неинтересны. Пока неинтересны, – со значением сказал Эд. – Перейдем к делам насущным. В общем, некоторое время назад славные господа из С.В.А. решили устроить нам бойню, очень мило обойдя нейтралитет. Только не рассчитали немножко – и сильно напакостили себе. А теперь очень хотят свое положение восстановить. Настолько хотят, что даже готовы прекратить вражду друг с другом, там же, не забывай, тоже есть маги Света и маги Тьмы. А объектом действия они, по крайней мере, одна их часть, выбрали тебя. Отчасти потому, что ты тоже – маг.
– Не инициированный, – строго поправила Настя. – Притом, судя по всему, скорее относишься к нашим.
– Вот именно, – продолжал Эд. – Кроме того, на тебе, видимо, оказалось удобно провести эксперимент. Я так думаю, они за тобой следили довольно давно. А мы в этот раз не сразу поняли, куда ветер дует, и слишком поздно взяли тебя под контроль.
– Погодите‑погодите, – почти умоляюще проговорила Оля. – Вы знаете, как ко мне попала эта вещь? Этот кулон…
– Примерно. Но ты, лучше, расскажи, – попросила Настя.
– Лучше бы тебе сейчас поменьше говорить, – рассудительно сказал ее друг, но было уже поздно: Оля начала рассказывать – о странной встрече с хиппи около метро («Ну, Редрик, конечно, кто еще!» – хором произнесли Эд и Настя), о человеке, который вручил ей кулон и тут же погиб, о том, как ей пришлось выйти за сигаретами и купить их в неработающем киоске…
Упоминание о блондинке‑продавщице почему‑то вызвало смех и Насти, и Эда.
– Ладно‑ладно, продолжай… – проговорила Настя, отсмеявшись. – Знает Эйно, кого из группы куда поставить! Ты потом все сама увидишь. Лучше продолжай, что еще было?
– Да почти всё. Ах да, еще кошка…
Наконец, история Ольги была завершена. Новые друзья молчаливо переглянулись.
– С этим парнем из метро все, похоже, просто. Он – что‑то вроде курьера. Темный маг был где‑то неподалеку, он и скомандовал ему передать артефакт. А то, что парень попал под машину, было предопределено. Он просто‑напросто должен был погибнуть в тот день. И погиб – очень вовремя для С.В.А. Кстати, ты догадалась, кто из твоей компании – маг? – спросила Настя.
– Н‑нет, – задумчиво протянула Оля. – Хотя, подождите… Стас – парень Исгерд – вел себя как‑то странно.
– Не просто странно. Ему очень не понравилось, что часть артефакта – та самая пирамидка – вдруг взяла и исчезла. Он догадывается, чьих рук это дело…
– В данном случае – лап, – поправил свою подругу Эд. – Незримая кошечка. Любит Редрик всякую живность на задания таскать.
– Незримая кошка? – ахнула Оля. – Значит, она все‑таки была…
– Не просто была, а задание выполняла. Тебя хотели сделать генератором небольшого портала в другую реальность, – подвела итог Настя. – А потом Маг – он там оказался как бы случайно – этот Портал героически бы «заштопал». Только той пакости, которая бы оттуда вылезла, на тебя уж точно хватило бы. А потом С.В.А. гордо заявило бы – вот, мы даже такие проблемы успешно решаем.
Некоторое время Оля молчала. Потом задала вопрос, который давно уже вертелся у нее на языке:
– Погодите, все это так сложно… Я вот что хотела узнать: а всякие оборотни и вампиры – они что, и на самом деле бывают?
– Ты из пугливых? – совершенно серьезно спросила ее Настя.
– Нет. Наверное, нет.
– Тогда – не пугайся. Бывают. Многие не пьют человеческую кровь, обходятся бычьей. Или донорской – на крайний случай. Как я, – и Настя впервые за время разговора улыбнулась не одними губами, а широко и открыто.
Клыки у нее были вполне вампирскими.
– Да что же ты творишь, ей и так плохо! – заорал на подругу Эд, который, кажется, рассердился на Настю не на шутку, но Оля опередила его:
– А это совсем не страшно…
Глава 19
Короткая передышка
От площади с протянутыми во всю ее длину трамвайными рельсами нужно было идти прямо – и тогда Ян наверняка добрался бы до Никольского собора, синего, словно небо, взметнувшего к солнцу золотые купола. А уже оттуда путь лежал и к Сенной площади, и к метро «Пушкинская», неподалеку от которой он жил.
Вот только все это было верно для того, прежнего мира. В этом же простенький маршрут мог оказаться совершенно непреодолимым. И смертельно опасным.
Ян посмотрел вперед. Так оно и получалось – единственный путь лежал именно в обход острова Новая Голландия. По крайней мере, там дорога была. Все остальные улицы оказались изрезанными ямами, рытвинами и ухабами. И неизвестно, что в тех ямах‑рытвинах могло водиться.
Страшно хотелось есть. Но несколько кафе, к которым подошел Ян, оказались закрыты. Кажется, здесь не работало почти ничего.
Он несколько раз осмотрелся, стараясь понять, о чем хотел предупредить его парень, которого звали Олег. Какая‑то неведомая опасность водилась именно в этих краях, но чем она могла обернуться – Ян совершенно не представлял.
Он посмотрел назад, и понял, что на Васильевский остров, к сфинксам, у него нет никакого желания возвращаться. Конечно, можно было бы попробовать разыскать Олега и попросить рассказать, чего именно здесь опасаться, а чего – нет, юноша был почти уверен, что вампир (если этот Олег и в самом деле был вампиром) не причинит ему зла. В конце концов, хотел бы – так и сожрал бы. Да где ж теперь этого Олега искать?!
Так что в любом случае придется двигаться вперед, причем направо по изрытой набережной канала, со всех сторон окружавшего Новую Голландию, хода тоже не было. Оставалось лишь свернуть за угол.
Ян слегка помедлил перед дверью кафе, стоящего на самом углу. В начисто выметенных ступеньках, в резной двери, которую явно не так давно покрывали лаком, чувствовался какой‑то особый уют. Но Ян решил, что за дверью может скрываться ловушка, и туда идти ему совершенно не следует. И все же, именно кафе, около которого он постоял примерно минуту, спасло ему жизнь. Иначе Ян наверняка пошел бы по набережной – навстречу собственной судьбе.
Когда юноша уже собирался пуститься в дальнейший путь, где‑то совсем неподалеку от него послышался резкий и злобный собачий лай.
Ян тотчас же прижался к двери кафе, стараясь не дышать. Дверь оказалась запертой, он попробовал войти, но неудачно. Подсознательно юноша почувствовал, что с собачьим лаем и связана та самая опасность, о которой его хотели предупредить. Котенок, сидевший под свитером, забрался еще глубже и благоразумно молчал. Через мгновение на набережной показались две огромных черных собаки. Вид у них был, словно у каких‑нибудь Адских Гончих из очередного фильма ужасов – вздыбленная шерсть, приоткрытые пасти в пене, из глоток чудовищных псов вырывалось хриплое рычание.
Ян чувствовал, что если он хоть как‑то пошевелится, то на него непременно обратят внимание – и тогда ему уже ничто не поможет. К тому же, запах кошки мог привлечь собак сам по себе. Но, видимо, стоял он достаточно спокойно – адские псы пролетели мимо, даже не обернувшись. Они бросились к подземному переходу в центре площади, а через минуту вынырнули оттуда и понеслись дальше – куда‑то в сторону Почтамта и Адмиралтейства.
Ян проводил их взглядом и только тогда оторвался от двери, ведущей в кафе. Ему приходилось выбирать – продолжать путь около Новой Голландии или же бежать обратно через мост, который здесь носил старое название – «Николаевский». И Ян выбрал.
Он вышел на набережную, остановился около решетки ограждения канала, посмотрел вниз, на мутновато‑зеленую воду. Ян помнил, что в его мире канал обмелел, а на дне около берега виднеются жестянки и прочий хлам. Здесь же вода была темной и непрозрачной, однако в ее зеленоватом сумраке мелькали какие‑то призрачные длинные тени. Юноша вздрогнул, представив себе, что именно это за тени – наверняка здесь водятся еще и какие‑нибудь змееподобные монстры.
Он зашагал по набережной, глядя по сторонам. И только теперь заметил нечто странное, на что прежде не обращал внимания.
Под его ногой оказался коричнево‑желтый осенний лист. Потом – еще несколько.
Ян растерянно оглянулся, пытаясь понять, что же происходит с этим городом и миром: ведь только что было лето, самое настоящее жаркое лето!
Однако сейчас небо затянуло облаками. Кое‑где клочки голубого неба еще были видны, но это наверняка ненадолго.
Ян вспомнил, что на Витебском вокзале стояла поздняя осенняя погода. Означает ли это, что в этом почти нереальном городе присутствуют все времена года? И, пока на Васильевском светит солнце, на Ржевке идет снег, а на Петроградской только‑только пробивается первая весенняя трава?
Вполне может быть, что ЭТОТ Петербург устроен именно так: каждому району соответствует свой сезон и свой месяц. Но никакой закономерности Ян не усмотрел. К тому же, его сейчас гораздо больше занимали другие вещи. Например, не решат ли бешеные псы возвратиться – тогда ему придется спасаться бегством, а сил на это, скорее всего, не хватит, он не гепард, а всего лишь человек.
Но сейчас за его спиной все было спокойно.
Вторым важным вопросом было само состояние Яна. Мало того, что муки голода все усиливались, но к ним добавилась и головная боль, и ломота в суставах. Похоже, что у него начинался грипп.
«Дойти бы до дома, – думал Ян. – Только бы дойти…»
Он совершенно не был убежден, что сможет добраться до дома беспрепятственно. Тем более, не было уверенности в том, что в здешней реальности этот дом существует вообще. Ведь все, что окружало Яна, было лишь отдаленно похоже на привычный ему город.
Скажем, та же Новая Голландия, прежде – мрачноватые здания из темно‑красного кирпича, которые использовались под склады – сейчас представлялась чем‑то вроде древнего замка, окруженного со всех сторон рвом. Казалось, стоит пройти еще немного – и обнаружится подвесной мостик, который охраняет стража в блестящих доспехах – вполне реальные средневековые солдаты, а не те «стражи порядка», которых Ян видел в метро.
Головная боль, между тем, и не думала проходить. Скорее всего, сказалось напряжение последних суток. Но почему Яну так понадобилось проникнуть в этот мир, он не мог понять до сих пор.
Канал на очередном изгибе резко поворачивал вправо. Набережная вела к воротам Новой Голландии – самому малоизвестному месту из всех, о которых говорится туристам, когда начинают перечислять городские достопримечательности.
И самому прекрасному.
Ян решил, что здесь тоже произойдут какие‑то изменения, притом – не к лучшему. И, однако, когда он вышел к воротам, они предстали перед ним во всем своем великолепии. Правда, вместо унылых складских помещений за огромной аркой располагался сад с оранжево‑желтыми осенними деревьями.
Это место – даже несмотря на кажущуюся мрачноватость – как будто излучало спокойствие и доброту ко всем, кому пришлось тут побывать – хоть в обыденном реальном мире, хоть в измененном…
Но самое странное ждало Яна рядом.
На том берегу канала, по которому он шел, вовсю цвело лето! Об осени здесь могли напоминать только желтые листья, занесенные ветром с Новой Голландии.
Почти напротив ворот, там, где прежде находилась заасфальтированная площадка, он увидел цветущую лужайку, простирающуюся вдаль – едва ли не на несколько кварталов.
Ян попытался припомнить, что же было на этом месте. А ведь что‑то было – притом, очень хорошее…
Юноша не удержался, и, невзирая на предупреждения, подошел поближе и ступил на лужайку. Ничего страшного с ним не произошло – похоже, монстров здесь, именно в этих краях, не водилось.
Порыв ветра донес до него приглушенные звуки музыки – кто‑то вдалеке играл на скрипке. И тут Ян, наконец, вспомнил – года два назад, здесь, прямо перед кафе с экзотическим названием, был фестиваль «Волынщик».
…Ян попал туда совершенно случайно – просто проходил мимо, и его, почти как сейчас, привлекли звуки музыки.
Перед импровизированной эстрадой собрался пестро одетый народ – в основном, ребята и девчонки чуть постарше Яна. А на каменных ступеньках стоящего впереди здания играла какая‑то группа – причем, такие песни, которые сейчас редко где услышишь: уж всяко, по телеку такое никто раскручивать не станет.
Где‑то там, среди зимы,
новогодней кутерьмы
и весеннего прозрачного словца
возвышался некий дом,
старый дом, престранный дом,
где гнездились одинокие сердца.
А музыка была и в самом деле живой – по крайней мере, слов она не забивала.
Пара гитар, скрипка, на которой играла невысокая девушка – вот, собственно, и всё.
Ян протиснулся вперед, что было не слишком сложно: не то, чтобы их собралось слишком немного – просто места хватало на всех. И так и застыл – в первом ряду.
Группа, тем временем, сменилась – теперь выступала девушка, певшая песни на незнакомом языке, впрочем, она объявила, что это – древне‑эльфийское наречие.
Что‑то настолько странное и необыкновенное было во всем этом действе, и Ян даже не сразу отреагировал на вопрос, обращенный к нему:
– Что, нравится?
– Да, – он обернулся. Перед ним стояла та самая девчонка‑скрипачка, которая только что выступала на сцене. – А что это за концерт?
– Фестиваль «Волынщик». Такое тут бывает раз в год, – сообщила скрипачка. – Ты приходи завтра, тут ирландская музыка будет…
– А что за группа раньше пела? – спросил Ян.
– «Башня Rowan». Как‑нибудь на концерт приходи!
Она говорила с ним, как со своим ровесником, и в ней не было никакой важности. Такое нечастое обращение Яну очень понравилось.
Фестиваля больше здесь не было – даже через год. Просто некая большая шишка запретила его. «Шишка» была совершенно невежественной, зато очень патриотичной. «Звуки волынки могут разрушить генофонд нации», – надувшись от собственной государственной значимости, заявил он, и никакие уверения уже не помогли. Возможно, чтобы сладить с «патриотом», помог бы другой, не самый патриотичный аргумент – зеленоватые и похрустывающие бумажки. «Государственники» вроде него бывают особенно падки до этих самых бумажек. Только откуда ж они найдутся у небогатых музыкантов?!
…Но вот, оказывается, достаточно было провести фестиваль «Волынщик» несколько раз, чтобы в мире, где оказался Ян, все пространство около ворот Новой Голландии оказалось безопасным. Здесь не было места ни чудовищам, ни магическим ловушкам.
Ян смело шел по цветущему летнему лугу. Среди пышного разнотравья вовсю стрекотали кузнечики, и, если закрыть глаза, вполне можно было представить, что ты не в центре большого города, а где‑нибудь на даче. Тихие звуки музыки резко стихли, и юноша подумал, что, наверное, он стал причиной этому. Здесь никого не было, но у юноши возникло ощущение, что невидимые музыканты просто попрятались, исчезли с его появлением.
В траве мелькнуло что‑то красное. Ян нагнулся – это оказалась крупная земляника, величиной не меньше грецкого ореха. Конечно, и крупные сладкие ягоды могли стать чем‑то вроде приманки – но только не здесь, слишком уж спокойным и уютным был этот уголок мира.
Земляника и впрямь оказалась необыкновенно вкусной, и Ян – впервые с тех пор, как оказался в новой для себя реальности, смог утолить голод. Что же до жажды, то чуть впереди Ян неожиданно для себя увидел родник с абсолютно чистой и незамутненной водой. Вот это оказалось совсем кстати: пить хотелось не только ему, но и котенку.
И тут же юноша почувствовал тяжелую усталость. Его болезнь не прошла, она лишь отступила на время. И только теперь Ян понял, насколько тяжелым оказался его первый день в новом мире. Он сделал несколько шагов, и понял, что продолжать путь сейчас не сможет. Нужно передохнуть – хотя бы час‑другой. Слишком ломило суставы, а головная боль не прошла окончательно даже здесь, на лугу.
Но стоило юноше опуститься в траву, как его глаза закрылись сами. Последнее, что почувствовал Ян – это шевеление у него за пазухой: котенок решил, что на всякий случай будет лучше забраться в убежище понадежнее.
Стоило Яну провалиться в тяжелый, болезненный сон, как над лужайкой снова раздались тихие звуки гитары и скрипки. Но этого он уже не слышал.
Глава 20
По следу беглеца
Редрик шел по следу Яна, не меняя своего нынешнего облика. В конце концов, дело происходило днем, а не ночью. А всем известно, что в Запределье самое опасное время суток – именно день. Ночью нечисть прячется по своим логовам, уползает в щели и норы – и в городе начинается вполне нормальная жизнь. И лишь немногие отважатся выйти из своего дома днем – разве что какие‑нибудь вампиры, которые, вопреки всем легендам, нечувствительны к солнечным лучам. Или – оборотни вроде него, Редрика. Или – контрабандисты, этим ничто не указ.
Но сейчас будет лучше передвигаться по городу в виде саблезубого кота – по крайней мере, эта внешность может отпугнуть мелкую и слабую нечисть – вроде того «демона» в метро. Едва завидев Редрика с кошкой на загривке, тварь с фасеточными глазами постаралась убраться как можно дальше. И правильно сделала – если бы демон захотел сразиться с Редриком прямо в своем некрополе, то не продержался бы и минуты.
Жаль только, что эта тварь была всего лишь животным – хитрым, изворотливым, но все же зверем – в гораздо большей степени, чем та же Кассандра, неплохо устроившаяся на загривке саблезубого. Иначе можно было бы отловить монстра и как следует порасспросить его о человеке, проходившем здесь менее суток назад.
Эскалатор, движущийся вниз, помехой для Редрика не стал – он проскочил лестницу в несколько мощных прыжков. И, озираясь по сторонам, выбрался на поверхность.
Куда мог последовать мальчишка?
Самым неприятным вариантом оказалось бы, если он двинулся по Среднему проспекту в ту сторону, где располагалось Смоленское кладбище. Мир призраков на Смоленке мог оказаться для него непереносимым – и первое посещение Запределья наверняка оказалось бы для Яна последним. Сами по себе призраки не могут нанести вреда человеку, но захватить сознание, подчинить разум того, кто неопытен в магии, им вполне по силам. И в этом случае – почти что наверняка – незадачливый путешественник найдет свою гибель на дне речки Смоленки или окажется похороненным заживо в одном из сырых и мрачных склепов.
Но нужный Редрику след ауры тянулся в противоположную сторону. Там тоже было полно опасностей – особенно, в дневное время. Но, по крайней мере, если не идти к Эрмитажу и Невскому, вполне можно остаться в живых.
У колонны, посвященной победе боевых магов над Наполеоном – победе, о которой в реальном мире не знал почти никто, и уж точно никто из непосвященных – Редрик ненадолго задержался. Кажется, здесь задержался и его подопечный. След ауры пересекался с каким‑то иным. Что ж, именно этот скверик – одно из достаточно спокойных днем мест. Сюда часто заходят подгулявшие студенты, и, если бы кто‑то из них понял, что происходит с Яном, мальчишка был бы спасен. Но, скорее всего, этого не случилось – след тянулся дальше, к мосту.
Редрик еще раз бросил взгляд на колонну. Графа Сен‑Жермена он лично не знал, зато с Прудниковым как‑то раз пришлось пересечься. Маг был из тех, кто бывает в Запределье, хотя никогда не входил в О.С.Б, больше того, в свое время он склонился на сторону С.В.А., Светлых, разумеется. Скульптор явно польстил Прудникову – в жизни тот был довольно грузным и неповоротливым, что никак не вписывалось в образ боевого мага. Однако же он был одним из лучших боевых магов не только России, но и Европы, его трактаты не устарели и до сих пор.
Исчез Прудников совершенно неожиданно, во время великой неразберихи в начале прошлого века. В те годы Запределье почти обезлюдело, начались пожары и внезапные смерти. Редрик мог жить и здесь, и в текущей реальности, хотя, как любой из магов в те времена, он затруднился бы сказать, где именно легче выжить. Такое уж было непереносимое время.
Что до победителя наполеоновских магов, так и не отыскавших в пустынях Египта и Палестины Святой Грааль, то «мещанин Прудников» просто исчез, растворился среди пожаров и бедствий. Во всяком случае, в реальном мире он больше не объявлялся, в Запределье – тоже. В те времена погибло множество магов самого высокого полета и, вероятно, он стал одним из них – такие, как он, живут долго, они почти что бессмертны – если только сумеют отвести от себя все шальные пули.
Но, вполне возможно, Прудников просто постарался навсегда удалиться от дел.
…Сфинксов Редрик миновал совершенно беспрепятственно, на него, как и на любого представителя кошачьих (пусть даже оборотней) могли обратить лишь благосклонное внимание. Но сейчас этого Редрику не требовалось. А вот каким образом они пропустили Яна, которого, похоже, вначале призвали к себе, осталось для Редрика неразрешимой загадкой.